Душа

Душа.
  Не то, чтобы слишком больно…. Совсем не так, как пишут в дамских романах. Точно не совпадает с рассказами бывших. Почти похоже на правду. Лучше, чем на операционном столе. Не совместимо с жизнью. Без слез. Без единого звука. Без выражения грусти на лице. Чувствуя пустоту. Путаясь в воспоминаниях. Теряя рассудок. Ни о чем не думая. Страдая каждой клеткой тела.
   Так болит душа.
   Каждый раз, проходя мимо покосившихся крестов на могилах, ощущаешь всю тщетность и суетность бытия. У этой свежевыкрашенная оградка говорит о ещё живущих родственниках, заросшая бурьяном и засыпанная пожелтевшей листвой повествует о неизбежном финале рода человеческого. Мраморный памятник во весь рост и золочёные надписи не смогут воскресить умершего, равно как и не сумеют утешить скорбящих о нем…. Дата рождения и дата смерти, разница чисел которых составляет всего пять лет, делает живущих мертвыми ещё при жизни.
   Так плачет душа.
   Сначала пасмурно, потом вроде как посветлее. Затем что-то среднее между первым и вторым. Никогда на сто процентов не угадаешь прогноз. Но с другой стороны, есть в этом некоторая интрига, проверка своей интуиции. И если попадаешь в цель, можешь не беспокоиться о пронизывающем насквозь ветре или не вытирать ежесекундно пот со лба в жаркий летний день.
   Превратившись в каменную статую, с выражением невозмутимости на лице, поразившим проводника до глубины души, я смотрю в окно купейного вагона на кучки людей, не обладающих экстрасенсорными возможностями, и потому, держащими в своих руках куртки, пиджаки и жилетки, мешающие бежать по перрону под лучезарную насмешку палящего солнца.
   Дорога-это время размышлений, время воспоминаний и мечтаний. Кусочек жизненного пути, на котором можно дать небольшую передышку от суетного стремления достичь материального благополучия. Дорога - это особое состояние души. Начавшие мелькать сосны и березы сообщили о начавшемся движении. Три станции и остановка. Желающих ехать немного. Хлопотно протискиваются сумки, за которыми следуют испуганно спешащие лица заходящих пассажиров.
   - Двадцать шестое здесь?
   Неспешный поворот моей головы в сторону ещё раз подчеркивает спокойствие, подкреплённое видимым равнодушием. Наконец кивок и короткое «да». Двадцать секунд на обустройство, тридцать на прощание с мужчиной, принесшим поклажу. Мой взгляд направлен на глаза, наполненные такой неподдельно красивой печалью. Блондинка. Неприметная, с длинными волосами и симпатичным личиком. В темных джинсах. В серой кофточке. С аккуратным макияжем. С ухоженными ногтями. Мягкий, приятный тембр голоса отрывает от изучения внешнего вида соседки. Незамысловатые вопросы и такие же ответы. Частые заглядывания в телефон, набитый всевозможными приложениями соцсетей. Короткие паузы…. И…. Внезапно посетившее меня и уже давно забытое ощущение. Магнит.
   Первый раз это произошло ещё в довольно юные и, на тот момент, совершенно неосознанно воспринимающие окружающий мир года, когда ещё можно насладиться желто-красной осенью, вдыхать ароматы цветущего лета и радоваться первому хрустящему снегу. Случайная встреча и быстрое знакомство. Свидания и многочасовые разговоры по телефону. Незабываемые ощущения выскакивающего из груди сердца. И прогулки, и смех, и слезы единого организма, совместившего в себе два абсолютно непохожих друг на друга характера. И, конечно же, стакан водки, налитый мне приятелем, заставившим чуть ли не силой выпить его. Единственное лекарство от нервного срыва, вот-вот начинавшегося после тысячи раз услышанных безответно длинных гудков в телефоне. На тот момент казалось, что нет ничего на свете крепче и прочнее этой самой тяги, этого безудержного влечения. Прикрепленный намертво неизвестным мне чувством к другой душе, я всегда находился рядом, будучи не в состоянии хотя бы на секунду потерять ее из виду.
   Шрам, оставшийся после расставания, подтверждает это.
   Да. Несомненно. То самое. Не спутаешь. Магнит смотрит на меня, и я притягиваюсь. Наш диалог продолжается. Она не слишком любопытна, довольно сдержана в высказываниях и очень вежлива. Пять «спасибо», четыре «вы», одно « пожалуйста». Темп общения ровный и плавный.
   И тут я начинаю. Помимо слов, превращенных в звуки, появляется другая беседа. Спрашиваю, задаю вопросы, ничего не говоря. Отвечают ее сердце, глаза, выражение лица, внутреннее состояние…. Время летит незаметно.
   Около одиннадцати вечера чудо выпивает кофе со стакана, помещенного в знакомый всем подстаканник. Быстро съедает маленькую шоколадку и ложится спать. Через десять минут отключаюсь и я.
   Проводник небрежно трясет за плечо, потом что-то бурчит и сует обратно билет. Скоро станция и пора выходить. Ранний незапланированный подъём полностью лишает возможности соображать что-либо. Движения на автомате, сборы полусонных пассажиров, короткое «пока», означающее только одно - скорей бы домой и продолжить так некстати прерванное сладкое забвение.
   Образовавшийся внизу железной оградки ледовый нарост поддается плохо. Размеренные и точные удары ломом не способны уничтожить его за короткий промежуток времени, и потому после пяти-шести взмахов я делаю трехсекундную паузу, чтобы перевести дыхание. Затем принимаюсь снова. Детская фотография на гранитном памятнике приглашает в мою голову размышления. А что, если бы…. Если бы я взял номер телефона у случайной соседки по купе, если бы позвонил, если бы мы встретились…. Мысль, мучающая меня на протяжении всей жизни, не дающая покоя ни днем, ни ночью, заставляющая подолгу смотреть в потолок темной комнаты. Ведь тогда уж точно не произошло бы то событие, заставившее предаться холодному забвению живущее тело. Ведь тогда было бы все по-другому? И, возможно, ощущение простого человеческого счастья хотя бы изредка посещало два сердца, немыслящие жизни друг без друга….
   Так душа рвется на части.   
   Смачный плевок в грязную дождевую лужу прерывает всяческие движения мозговых клеток. И, поскольку на улице уже темно, неоновая вывеска «БАР» в пятистах метрах становится  очень  отчетливой. Да. Моя цель впереди. Там меня всегда ждут. Там я смогу найти то необходимое, что не пустит в мою жизнь случайных пассажирок и холодный, пронизывающий кладбищенский ветер. Не заставит меня страдать, умирать, разлагаться от ужасной тоски. Не разорвет на мелкие осколки мое сердце. Размеренным шагом я приближаюсь. Все способное уничтожить душу неописуемой жестокостью или нечеловеческой страстью останется за бортом этого несущегося на волнах забвения парусника. Скорее всего, уже глубокой ночью, будучи не в состоянии добраться домой самостоятельно, упаду в первое попавшееся такси. Как всегда, мало что буду помнить на утро. И болезнь, вызванная похмельем, еще раз подтвердит, что алкоголь – лучшее средство от душевных ран.