Под размеренный шорох метлы. Записки дворника-2

               
                Самая главная ценность.
                Вы ни разу не задумывались о том, сколь ценна жизнь, и наша, и окружающих? Я не о том нытье, что вот мол, прожил и не заметил, как она пролетела, я о том, что зачастую   секунды отделяют  жизнь от смерти? Недавно почти у меня на глазах, т.е. за моей спиной, метрах в десяти, произошло ДТП. Я услышал визг тормозов и звук удара двух автомобилей. Обернувшись, я успел увидеть, как они отлетают друг от друга, и как женщина на пассажирском сидении одной из машин ударяется головой о приборную панель. И все. За секунду жизнь этих людей могла измениться кардинально, а у кого-то из них просто прекратиться. Слава Богу, все остались живы.
         Или вот еще: шел утром на работу мимо места, где люди всегда кормят голубей и прочую живность. А голуби, живущие вокруг на чердаках, почему-то здесь особенно доверчивы, и когда крошишь им хлеб или рассыпаешь зерно – они облепляют тебя всего, садятся и на голову, и на руки, и можно их даже погладить. И вижу лежащего на бетонке, по которой выезжают  со двора машины, мертвого голубя. Его какая-то из этих машин и сбила – есть здесь водители, которые выезжают отсюда не быстро и аккуратно, а есть  в этом дворе и «лихачи», которые «рвут с места», не глядя вокруг, и, да простят меня представители некоторых официальных структур, почему-то они все – выходцы из братских республик, сам видел неоднократно.    Маленький голубок, еще даже «голубиный ребенок», лежал, сбитый бампером машины, и эта машина еще и проехала по нему. А он, видимо, летел со своего чердака поклевать зернышек. Конечно же, птицы не люди, и жизнь их представляет небольшую ценность, а для кого-то они – вообще хуже мусора, и неряшливы, и болезни могут переносить, да и  какую такую ценность в жизни могут иметь городские голуби? Но прилипшие к бетонной плите окровавленные перья и размазанная по ней никчемная птичья жизнь, увиденные с утра, вряд ли смогут добавить кому-либо позитива.
          И, как это часто бывает у меня, размеренные взмахи метлы и шуршание ее об асфальт наводят меня неожиданно на другие мысли – об одном из  своих  давних знакомых, совершивших в свой «предпенсионный»  возраст неожиданный поступок. Он поехал добровольцем в зону СВО. Знакомы мы более двадцати лет, дачные наши участки находятся на соседних улицах, у него стабильная денежная работа, крепкая семья, дети и внуки. Служил срочную он в погранвойсках, парень не из хилых, крепкий и подтянутый в свои «пятьдесят с гаком», звание имеет сержант. Я не буду ни о патриотизме, ни о его ненависти к фашизму, ни об адреналине, ни о возможности поправить свои финансовые дела с риском для жизни. Я не спрашивал его, зачем ему ЭТО, я просто узнал об этом и это принял. Он поехал, а в пути их вагон разбомбили. И он, не доехав еще до места назначения, получил несколько осколков в свое еще крепкое тело, лишился первых фаланг на двух пальцах правой руки – как раз на тех пальцах, которые нажимают на спусковой крючок, и повреждение локтя. Вернувшись подлечившимся после госпиталя домой, он добился своего повторного зачисления в ряды добровольцев и опять уехал туда. На этот раз до места доехал нормально и теперь, наверное, у него уже есть и личный позы-вной. Такой вот у него характер, а я вдруг подумал : а насколько сильно он любит и ценит свою жизнь и как бережно относится к жизням других?  Ведь там, в окопах, ты начинаешь чувствовать  острее.  И вопрос, который ну так хочется задать мне, обывателю,  ему: » Саня, зачем тебе это все надо в таком возрасте?» - виснет в воздухе без ответа. Потому что люди, услышавшие его, могут либо начать говорить про патриотизм, про свою ненависть к фашизму, про долг, присягу, может быть, еще о чем-то привычном и вроде бы понятном, либо молча посмотреть на тебя и вздохнуть. Могут еще  далеко послать.                А стрелять он, кстати, умеет с обеих рук. Учили  в свое время пацанов в наших «учебках» очень даже неплохо.
        И с СВО у меня связано и горестное воспоминание. Провожал я туда по осени еще одного своего знакомого – подполковника в запасе. За плечами у него – жизнь по гарнизонам нашей великой и необъятной, Афганистан, Таджикистан, служба в военкомате, выход в запас и вхождение в гражданскую жизнь. Подъем утром не по команде дневального, а по будильнику, прием пищи – не по команде, а по распорядку работы, ну и т.д.  В зону СВО он ушел по мобилизации, как старший офицер. Прощаясь, он сказал мне, что взял с собой хороший шмат  сала, а когда съест его – вернется домой. Либо насовсем, либо пополнить запасы. Вскоре его не стало. Я был на его могилке. Когда находишься у них, смотришь на фото знакомых тебе людей, да и на незнакомых тоже, читаешь даты их жизней и то, что написано на траурных лентах погребальных венков – желание задавать глупые вопросы отпадает напрочь. И что- то дрожит у тебя внутри…
              Отношение к жизни и смерти у всех, естественно, разное. Во многих культурах мира второе состояние является переходом из первого. Кого-то этот переход страшит, и люди придумывают способы , чтобы оставаться как можно дольше в первом состоянии. Иных страшит так сильно, что они ищут эликсир бессмертия, придумали то ли науку, то ли движение  «Крионика», а некоторые верят в реинкарнацию и бессмертие.
   Я помню, как в детстве  меня поразил факт того, что я умру. Что меня не будет рядом с родителями, братьями, я куда-то исчезну. Я, такой маленький, не сделавший еще никому зла. Понятие времени в детском возрасте стерто, оно существует только «здесь» и «сейчас». Поэтому прожитые мной годы, сколько бы их не было, и  «завтра» значили тогда для меня одинаково.
                Я представил, что меня не стало. Увидел заплаканные лица наших дочерей – а вы ведь будете плакать,  мои любимые девочки,-  увидел, как они поддерживают мать – и словом, и заботой, и физически. Понял, как им не будет меня хватать. Моих не всегда уместных шуток. Моих иногда занудных сентенций. Моей безусловной любви. Мне не хочется вас огорчать, для меня ваши слезы – тяжелое испытание, но теперь, прожив большую часть своей жизни, я понимаю неизбежность этого. И еще: не смотря на все плохое, что окружает нас ежедневно, что отравляет нам жизнь, делая ее временами постылой, не смотря на то, что иногда (кто-то чаще, кто-то – реже), мы готовы назвать окружающих нас людей сволочами, скотами, гадами, подлецами и словами нецензурной лексики, и многие из вас знают, что такое бывает на самом деле – как же она прекрасна, эта жизнь, дарованная нам Создателем! И есть ли что-то еще прекраснее ее? И главное ведь не в том, какие из дорогих твоему сердцу моментов ты заберешь с собой, уходя, главное - что ты оставишь после себя. И для чего люди будут приходить на твою могилу: положить цветы и сказать несколько теплых слов или плюнуть на нее.

     …Когда-то, служа свою срочную, мне довелось участвовать в знаменитых учениях «Запад-81». Мы, разведчики, выявили и засекли нужные объекты «условного противника и успешно передали их координаты куда надо. Артподготовка из всех стоящих тогда на вооружении  средств шла пятьдесят минут. Боевыми снарядами и ракетами. И все через нашу голову. И лежали мы, чьи-то сыновья, братья, даже уже и мужья и отцы, племянники и женихи, мальчишки разных национальностей, русские, белорусы, украинцы, прибалты, грузины, армяне и азербайджанцы, и даже был среди нас цыган, и всем без исключения было СТРАШНО от этого моря огня, этой несущей смерть мощи, и, хотя это и было невозможно, но мысль о том, что по какой-то дикой случайности снаряд или ракета могут  упасть на нас и превратить в мелкие атомы наши молодые красивые тела приходила ко всем. Я потом об этом спрашивал у ребят. В тот момент всех нас посетила одинаковая мысль.
                Ну вот на сегодня уборка закончена. И я со своими мыслями о ценности жизни  ухожу отдыхать до завтра. Так я, по крайней мере, думаю и на это надеюсь. Всего вам доброго. Увидимся.Берегите себя и близких.
26.07.23. 01.25