Семь Я, часть 4

Сёстры

Очерк о семье был бы неполным, если не написать несколько строк о сёстрах. Немного, и вот почему... О родителях, которых нет в живых, можно писать, не оглядываясь... Главное, чтобы повествование было не надуманным, искренним, зовом изнутри, таким, какое отвечает характерам тех, о ком пишу и времени в каком они жили. А о сёстрах?.. Одни живы, другие перешли за черту невозвратимую, отсюда и опасение, что скажу неправдивое слово, не присущее тому о ком пишу.

Я родился последним ребёнком в семье, а это значит - все были старше меня... Было построено у нас так, что при временном отсутствии родителей, без оговаривания старшие брали на себя заботу и внимание о младших. С уверенностью могу сказать, такое воспитание было правильным, с ранних лет прививалась ответственность за младшего по возрасту. Оно опиралось на опыт семейных отношений, какие складывались веками. Условия жизни, само выживание строило взаимоотношения между членами семьи не только строгими, но и доверительными, любящими друг друга. Во всяком случае, такое было в нашей семье. Нас любили, не говоря вслух, не крича везде, любили требовательно, не балуя и не выращивая из нас потребителей. Мы, в свою очередь, став взрослыми отвечали им взаимностью, отвечали заботою и безмерной уважительность к тем, кто дал нам жизнь. Мне мало пришлось ухаживать за родителями в престарелых их годах, но моим сёстрам – да. От меня им низкий поклон!.. Мама была ещё в силе, когда Отец стал лежачим. А когда сама утратила силу ухаживать за собой, то сёстры установили график дежурств, чтобы иметь догляд за Мамой. Внимательно, трепетно день за днём был построен уход за ней.

Всю жизнь они, мои старшие сёстры, часто заменяли родителей, постоянно помогали мне, не без того, чтобы пожурить, отчитать за нерадивость, но всегда заботливо, с отеческим участием. Я был для них свой, не просто брат родной, а свой... Нелегко это в слова одеть... По крови я им был братом родным, но по каким-то другим веским причинам, видимо привитым и самим укладом жизни семьи нашей и родителями в особенности, был членом уже их семей. Всегда чувствовал их заботу о себе на протяжении всей сознательной жизни. Когда я после длительной разлуки, преодолевал немалое расстояние, чтобы увидеть их, мы с улыбкой и внутренним трепетом вспоминали годы, убежавшие по времени, и на душе становилось хорошо, светло и покойно как-то. Меня не интересовали путешествия в дальние страны или на моря, хотя любил и люблю это, я в отпуск собирал вещи и стремился к родителям, к сёстрам и только к ним. Для меня главное, с ними побыть, поговорить, увидеть, почувствовать родное такое, которое не всегда обзовёшь словами. Вдохнуть саму атмосферу беспокойной, шумной, многочисленной семьи. Наверное, а может быть и наверняка, в этом заслуга наших родителей. Смогли они привить нам такие родственные связи, чувства, которые объяснить можно не только единокровностью, но и какой-то духовной стороной. Сёстра также в любой удобный момент, старались заглянуть в родительский дом, а в отпуск приезжали, чтобы оказать помощь на покосе, огородах или на строительстве дома, когда он строился. Как всегда после их отъезда дом оставался побеленным, светлым, словно посетила команда, специально нанятая для этого. Охала Мама: «Приехали в отпуск и чё удумали? не посидели, не отдохнули, всё в спешке... Глядь, уже и убыли...», — оглядит довольная вокруг, для виду сокрушённая, а сама поди подумает, — «Хороши девки мои!..» «Девки» - так звала она своих дочерей.

— Девки, пора за дело приниматься, работы непочатый край..., — и сейчас слышу голос и фразу. И в этом не было никакой обиды, а вот «мамкой» её мы не звали, как многие соседские дети своих матерей. Причины не знаю, просто не было заведено. Эти «девки», выходя на покос, не отставали от мужей своих, прокосы оставались широкими и чистыми. Пишу и слышу, как поют косы, как за день «отмахивали» такие площади, что можно было выставляться на соревнования... Если позволяла погода заканчивали покос на каком-нибудь участке в несколько дней. А ведь площади покосов были большими...

Разные внешне и характером мои сёстры, соединённые узами единых родителей, единой кровью... Почему разные?.. Я долго искал причину, задавался вопросом и таки нашёл!.. По-моему глубокому убеждению, в котором я не убеждаю других, говорю, но не навязываю... Уже говорил об этом. Причина, которая отрицается многими живущими на Земле. Хотя она давно объяснена, растолкована, но упорно не хочет признаваться человечеством. Большинство не чувствует поступь закона перевоплощения. Отдельные исторические личности ведомо или по отсутствию у них интуитивного чувствования, отрицают действие таких перерождений. А ведь в древнейшие времена знали об этом, об этом немало свидетельств... Почему!? У одних, наверное, есть у них свои меркантильные интересы, у других явное нежелание признавать очевидное, они привыкли отрицать, ссылаясь только на доказательства официальной науки, а третьи вообще не в состоянии додуматься до такого, живу себе, да и живу...

Младшая из сестёр - Валя, самая заботливая, самая беспокойная из нас, первой покинула этот мир. Оставила после себя ощущение пустоты, незаменимость, недосказанность, незаживающую рану. Это больней, чем Уход родителей. К уходу их ты внутренне готов, хотя и воспринимается трагедией. Ты словно становишься взрослей, был сыном, а потом сразу превращаешься только в отца своих детей. Сестра - это твоё поколение, твоё детство, твоё время пусть старше тебя, но ты шёл с ней вровень и считал, что над нами Папа и Мама, а она рядом...

Отец, как-то сказал мне:
— Уход брата Романа впервые заставил меня задуматься о смерти. Даже в самые тяжелейшие, полные лишений годы не поворачивались мои думы в этом направлении, и только смерть брата встряхнула, словно дала по голове, напомнила о скорой конечности этой жизни.

Меня не было рядом с ним, учился в институте, я не видел его переживаний, но по этим рассуждениям я понял, что Папа тяжело воспринял отсутствие в этом Мире брата. Со смертью сестры я почувствовал уровень его горя и правдивость сказанных им слов.

Трудно осознавать, что никогда более не станет она «надоедать» бесконечными вопросами, не случится разговор по «скайпу», где она выпытывала меня подробно обо всём, что в моей жизни происходит. У Вали всегда волосы были в завитушках по бокам, белокурые, мягкие... Сравнить сОлей. У Ольги всегда были прямые и жёсткие. Здесь, как в известной песне о матери двух сыновей. Один сын был «... рыжим, как из рыжиков рагу ..., а другой был чёрным, чёрным у неё ...».[1] Словно срисовали с нашей семьи. Поставь Ольгу в угол, будет стоять до последнего, если мы с Валей быстренько ориентировались и тут же «гнусавили»: «Мы больше так не будем!..», то Оля могла простоять ночь, не попросив прощения. Мама рассказывала, что однажды её наказали и она простояла в углу до того момента, что нужно было ложиться спать, а результата нет... Потушили свет, не просит прощения... Нюансов уже не помню, но вроде она уснула в углу, а Папа переложил её в постель.

За время написания очерка Ушла в Вечность ещё одна из моих сестёр – Оля... Оля, Валя...[2] Нет уже постоянных моих путников по детству тех, кого я донимал своими «доставалками», «почемучками», которые рядом сопровождали меня по всем дорогам детства. Дороги детства – понятие точное, нет здесь высокопарности и потом, как рассказать, донести до читателя значение времени, которое одновременно и простое, и огромное. Именно на них и складывалось то, что потом проявлялось в течение всей последующей жизни... Дороги детства!.. Наверное, современные молодые люди не войдут в такие представления, какие были у нас тех, кто пробежал по этим тропам почти босиком и без всяких электронных приборов. Кого захватывали разные игры, но не на экранах телевизоров, а на свежем воздухе, либо под палящими лучами солнца, либо при лютом кусающем морозе.

Весёлой, неунывающей, всегда с шуткой-прибауткой, с копной густых прямых волос, красивой, яркой... Такой была Оля!.. Бесстрашной девочкой, запросто седлающей коня и могущей ездить верхом, стреляющей из ружья. Такой я помню её с самых ранних своих годов. Оля была во многом душой семьи в те мои годы, когда я был подростком. Шутила, поддевала меня колкостями, необидными и одновременно с юмором. Меня она прозвала в шутку «кумом», почему? не знаю. Видимо что-то «кумовское» во мне ей навеяло. Частенько, в последующие годы, я напоминал ей об этом, называя кумой. Любил в детстве, когда качала меня на ногах, для этого сестра ложилась на спину и поднимала свои стопы вверх. Я ложился животом на эти стопы, руками держался за её руки, а в это время ногами качали вверх вниз, вверх вниз. Щекотно и смешно было, я хохотал...

Миля и Ирина, они были много старше меня и, естественно, их детство знакомо мне только по рассказам родителей.Когда я помню себя, они жили отдельно и если проступают в памяти моей немногочисленные моментики, их я упомянул в книге «Мозаика детства».

«Ирина – наш оплот и надёжность», — так за глаза называла вторую по старшинству сестру её старшая сестра Миля. В минуты тяжкие шла к ней за советом и помощью... Гроза местных мальчишек в школьные годы, не рискующих ей поперёк слово сказать, уже знали, что расплата впереди. Упрямая, во всех хороших смыслах, прямая в суждениях, порою резких, не любящая «бродить вокруг да около». Поступала так, как считала нужным, несмотря на советы родных. Что-то есть в этом очень правильное!.. Всегда можно было получить помощь и дельный совет, какая-то практичность всегда присутствовала в ней... А ещё самая быстрая во многих работах, сборе ягод грибов и того, что надо было делать в огородах. В студенческие годы я сразу заезжал к ней. Знал, что будет домашний уют и особая атмосфера, какая царила в её семье, лад, совет да уважение...

Старшая сестра - Миля... Для нас всегда была загадкой. В молодые годы много читающая, любознательная... Чтобы всё это развивалось и достигало своих результатов, важен рядом друг, не просто муж, отец её детей, а друг, понимающий, чувствующий, умеющий подсказать дельное... Поддерживающий в начинаниях, помогающий, подталкивающий по жизни и, возможно, ради «други своя» может быть на вторых ролях... Не оказалось такого рядом, значит, уйма сил уходила на ненужное, исправление чьих-то ошибок, борьбу за семью, а это всегда неблагодарное дело... Её религиозность, видимо генетически заложенная, доставшаяся от предков и Отца и Матери, были такие в нашем роду, изумляла меня и заставляла недоумевать её сестёр. Порою ум и анализ жизненных поворотов её, а может быть, поиски своего Пути к Богу заводили в тупики которые сама видела и чувствовала, мучительно искала выход из них, а выйдя, становилась на иные дороги. И здесь я не судья ей, помня слова Великого Учителя, что по какому бы пути человек не шёл к Богу, на любом из них Он его встретит. «Как человек предается Мне, так Я и вознаграждаю его. Каждый во всем следует Моим путем...»[3].

О семье я пишу медленно, очень медленно... Что влияет? Может ответственность другая в сравнении с художественной прозой, возможно, хочется писать простым языком и вместе с тем ярким, чтобы был не сухим и бледным, а отличался образностью и объёмом... Скорее всего! Трудная, но, как я уже говорил выше, выполнимая работа. Идут на память работы классиков, что создали шедевры автобиографических воспоминаний. Таких немного, на мой взгляд, Сергей Аксаков, Иван Шмелёв, Василий Никифоров-Волгин...[4] И хотя нет претензий стать на один уровень с ними, но хочется, очень хочется написать о родных живым словом. Как интересно! Живое слово о не живых... А как по-другому? если они заслуживают моё участие сказать слово о них... Они мои!.. Так жизнью повелось, так Богом судилось!..

Вроде всё как всегда, как устроено самой жизнью, идёт и идёт в своих берегах. Так всегда было и будет, но почему тогда, когда касаешься мыслью возле своих родных и близких людей, когда набегает память о них уже Ушедших, то где-то внутри сначала кольнёт болью, потом она начинает разливаться по тебе волной, селится в отдалённые уголки тебя. И нет сил успокоить её ни вескими философскими измышлениями, ни твёрдыми, точными знаниями, что так должно быть и лишнее себя в этом болью точить, но она есть и не проходит. Почему?!.. А потому, что мы ещё живые в этом мире, что мы не совершенные, не равнодушные, а такие себе чувствующие боль и разлуку, любящие тех, кто уже покинул этот мир...

* * *

«Память - это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом».[5]Часто задумываюсь над этими словами, как точно без лишнего сказал английский писатель, это большей частью и заставляет меня часто обращаться к тому времени, что прошло, а не которое бежит сейчас мимо нас. А ещё часто крутятся во мне слова, какие я прочитал и показалось мне, они вписываются в основание моей семьи: «Фрукты наливаются соком, когда корни крепки...»[6]

Будем надеяться, что выше написанные строки и являются этим возобновляющим резцом. А мы время от времени, пока живы, будем возобновлять строки в памяти нашей о самых дорогих для нас людях, что явились причиной и следствием нашего появления на свет этот. Вместе со своими радостями приходят и слова глубокой благодарности родителям! Они далеко далёко, но рядом и мы пытаемся рассказать о них, описать, для многих пусть мысленно...

А ещё в пояс низко-низко поклониться!
-------------------------------------

[1] Песня О. Фельцмана, на стихи Р. Рождественского «Баллада о красках»
[2] Их часто я упоминаю в книге «Мозаика детства»
[3] Бхагават-Гита, 4-11
[4] Конечно, сюда надо добавить Льва Толстого, В. Короленко, И.Бунина, А.Герцена
[5] Джон Локк (1632-1704) – английский философ, педагог
[6] Знаки Агни Йоги. 301