Хроники Крылатого Маркграфа. Профессионалы. Часть1

15 апреля 1942 года

Город Желтогорск, оккупированная территория России

Михаил Евдокимович Колокольцев (он же уже штандартенфюрер СС Роланд Риттер фон Таубе) наслаждался по-майски тёплым – хотя была ещё всего лишь середина апреля – ласковым солнышком.

Имея на это полное право – его Зондеркоманда К только что успешно выполнила очередное задание рейхсфюрера СС… точнее, очередное задание, одобренное лично Генрихом Гиммлером.

Ибо задание – как и другие (в основном) в последнее время нарисовалось почти что само – точнее, пришло через специально созданный канал Аусланд-СД (внешней разведки СС и НСДАП).

После того, как Зондеркоманда К закрыла десять ворот в Ад из ожидаемых двенадцати, к которым присовокупились отстрел целой компании Големов в округ пражской Старой-Новой синагоги, ликвидация «приюта Потрошителей» в Париже (прямым попаданием экспериментальной управляемой бомбы Fritz X) и предотвращение чудовищного теракта в Соборе Парижской Богоматери было принято решение перейти к превентивным мерам.

Иными словами, ликвидировать угрозы на максимально ранних стадиях. Очевидно, что сначала эти угрозы нужно было обнаружить – поэтому по всем абверкомандам и абвергруппам, отделениям полиции безопасности и СД (того же гестапо, только на оккупированных территориях)… и даже католическим приходам были разосланы циркуляры, согласно которым требовалось немедленно сообщать о местах и событиях, отвечавших определённым параметрам.

Информация стекалась к сотруднику (точнее, сотруднице) отдела IV-H Главного управления имперской безопасности (РСХА), который – точнее, которая – этим занималась Амелия Рихтер, которую Колокольцев бесцеремонно отобрал у Института изучения оккультных наук Анненербе её анализировала и (если считала нужным) пересылала начальнику этого отдела Роланду фон Таубе (или его заму Герхарду Штокингеру). Для принятия соответствующих мер.

Вот уже почти полгода отдел IV-H (которого официально не существовало) и Зондеркоманда К (аналогично) охотились за двумя оставшимися Воротами в Ад… но пока безуспешно.

Пока что им попадалась хоть и вполне себе инфернальная (и потому подлежавшая уничтожению), но всё же мелочь. Как, например, сейчас, когда в окрестностях города Желтогорска обнаружилась подпольная секта дьяволопоклонников – точнее, типа молохан, которые решили поиграть то ли в карфагенскую религию, то ли в замок Синей Бороды.

Причём поиграть по-взрослому – они успели принести в жертву аж пять маленьких детей (от двух до пяти лет), пока бдительный священник (что интересно, православный) не настучал в местную полицию, те в Зипо… ну а полиция безопасности и СД уже проинформировала отдел IV-H.

Пришлось срочно вылететь на место (на двух Тётушках Ю) и немедленно прекратить это безобразие… Карфаген-стайл. После Операции Элизиум Колокольцев очень нервно реагировал на убийство маленьких детей (не говоря уже о жертвоприношении оных демонической гадости), поэтому для ликвидации дьяволопоклонников был выбран «метод Сципиона Африканского».

Всю эту инфернальную братию загнали в их капище на болоте и предали очистительному огню (огнемёты с удовольствием предоставила местная жандармерия, которая таким образом решила вопрос с партизанскими укреплениями). Разумеется, живьём – тратить пули на эту нечисть было западло.

Ликвидировать инфернальную нечисть – это вам не партизан по лесам гонять, тут совсем другие энергетические затраты. Поэтому личным приказом рейхсфюрера, которому Зондеркоманда К подчинялась напрямую, всему личному составу зондеркоманды полагались три дня отпуска плюс сколько надо для возвращения в Берлин.

«Сколько надо» в условиях войны понятие растяжимое весьма, чем Колокольцев пользовался совершенно беззастенчиво. Однако крайне прагматично и рационально, давая и себе, и своим подчинённым ровно столько отдыха, сколько им было необходимо.

И там, где это было необходимо – вопреки мнению его знакомого (они познакомились на Ванзейской конференции) Рудольфа Ланге – начальника полиции безопасности и СД оккупированной Латвии, в Берлине не всегда и не во всём было лучше, чем на оккупированных территориях.

Сегодня он решил, что им будет неплохо провести день отдыха в самом Желтогорске – довольно приличного размера (до войны в нём проживало за сотню тысяч жителей) городе в южной России.

Имя своё город получил по названию горы в его окрестностях, которая в результате безудержной индустриализации превратилась в нечто малопонятное (гора была из жёлтого песчаника, который активно используется в строительстве и промышленности).

Первым делом Колокольцев посетил военного коменданта города, ибо временным размещением воинских частей вермахта и ваффен-СС (формально зондеркоманда Колокольцева относилась к последним) занимался именно его квартирмейстер (по слухам, эта публика была существенно побогаче интендантов).

Однако на этот раз квартирмейстеру не повезло: мандат, подписанный лично Вильгельмом Кейтелем – начальником Верховного командования вермахта – позволял Колокольцеву выкинуть кого угодно откуда угодно (хоть самого коменданта) и разместить там своих людей.

К счастью, никого выкидывать не пришлось – неожиданно свободным (явно с прицелом на состоятельных потенциальных гостей) оказался целый корпус в бывшем пионерлагере, который Зондеркоманда К с удовольствием и заняла.

Интенданты тоже были вынуждены напрячься – ибо Колокольцев предъявил им уже мандат рейхсфюрера и очень популярно объяснил, что с ними будет, если у его людей будут претензии к еде, напиткам или ещё чему-либо.

Покончив с этими необходимым хлопотами, Колокольцев подумал и всё-таки решил нанести «визит вежливости» в городское отделение ГФП – тайной полевой полиции вермахта.

Ибо ГФП – просто в силу служебных обязанностей – было дело до всего на вверенной им территории и потому они крайне нервно реагировали, если коллеги, выполнявшие задание в их зоне ответственности, не ставили их в известность. Пусть даже это задание было хоть трижды совершенно секретным.

Система управления оккупированными территориями была организована, мягко говоря, далеко не лучшим образом (пресловутый Орднунг внезапно куда-то делся – видимо, не выдержал «культурного шока»).

Ибо на этих территориях увлечённо конфликтовали и конкурировали – зачастую с катастрофическими последствиями – аж целых пять властей… ну, или ветвей власти (это уж кому как больше нравится).

Вермахт – ибо по-прежнему шла война – представленный военными комендатурами и (теоретически) имевший верховную власть; гражданская оккупационная администрация (её возглавлял комиссар, подчинявшийся рейхсминистерству восточных территорий); СС и полиция (её возглавлял местный лидер СС и полиции); партийные структуры (их возглавлял гауляйтер); и, наконец, местная администрация, которую возглавлял либо бургомистр (в городе), либо староста (в деревне).

Результатом этой гениальной организации (надо отметить, вполне в духе Адольфа Гитлера) стал настолько неописуемый бардак, что разобраться в нём без принятия внутрь существенного количества крепкого алкоголя было совершенно невозможно.

С реализацией полицейских функций (как будто вышеописанного бардака было мало) дело обстояло ещё хуже. Настолько хуже, что даже алкоголь вряд ли помог бы. Для начала, оккупационные власти сохранили местную полицию порядка (патрульно-постовую милицию НКВД), уголовный розыск и полицию безопасности (структуры ГУГБ НКВД). Только переименовали их, зачастую не поменяв даже персонал, который (по большей части) охотно перешёл на службу новой власти.

К этому добавив просто феерический коктейль из полицейских батальонов вермахта (выполнявших роль полиции общественного порядка); фельджандармерии (военная полиция плюс борьба с партизанами); полиции безопасности и СД (аналога гестапо на оккупированных территориях), абвера (военная контрразведка)… и ГФП.

Тайной полевой полиции, которую (не без оснований) прозвали «гестапо вермахта», а также «полевое гестапо» или «фельдгестапо». Создание ГФП (она была создана ещё 21 июля 1939 года, почти за полтора месяца до начала Второй Великой войны), было весьма разумным шагом, ибо (теоретически) она должна была поставить под свой контроль (подмять под себя) всю вышеперечисленную разношёрстную братию и, тем самым, ликвидировать (или хотя бы обуздать) жесточайший полицейский бардак.

Ибо ГФП получила все необходимые полномочия – в её обязанности входили контрразведка (большой привет абверу и полиции безопасности); мероприятия по охране штабов и личная охрана старшего и высшего командного состава.

Функции военной цензуры - наблюдение за военной корреспонденцией; контроль за почтовыми, телеграфными и телефонными отправлениями гражданского населения, охрана почтовых сообщений.

Функции военно-политической полиции - розыск и пленение военнослужащих противника, оставшихся на захваченных территориях; проведение следствия и дознания по политическим делам, надзор за подозрительными лицами в вермахте и из числа гражданского населения в зоне боевых действий.

В частности, ГФП занималась розыском коммунистов и комсомольцев, при активном участии и помощи советских коллаборационистов, пошедших на службу к оккупантам... точнее, при активном участии местной политической полиции (которую часто – и неверно – называли гестапо).

Для успешной реализации этих функций сотрудники ГФП получили право свободного прохода через блокпосты и свободного входа в расположение любых частей, штабов и учреждений вермахта. Все сотрудники ГФП имели права и полномочия сотрудников полиции безопасности и СД (большой привет соответствующей организации), и им был присвоен статус военных должностных лиц на время войны.

Руководящие должности в ГФП занимали, как правило (хотя бывали и исключения), сотрудники СД и гестапо – вовсе не обязательно члены СС и даже НСДАП – а вот рядовой, а также младший и средний командный состав рекрутировали из уголовной полиции.

В результате в ГФП в основном служили крепкие и опытные сыскари… только вот решительно не подготовленные к борьбе с очень специфическим (и практически незнакомым) противником. К тому же мало кто из ГФП говорил по-русски… так что эффективность этой структуры была… разная.

Бессменным руководителем ГФП был оберфюрер СС и полковник полиции Вильгельм Крихбаум (более известный как «Вилли К.»). ГФП считалось настолько важной структурой, что он по совместительству был (тоже бессменным) первым заместителем шефа гестапо Генриха Мюллера.

Несмотря на то, что ГФП командовал офицер гестапо, до начала 1942 года ГФП подчинялась (что было вполне разумно) полевым и местным военным комендатурам.

Однако в конце 1941 года Гиммлер решил отобрать у конкурентов такой важный и влиятельный инструмент, шепнул на ушко фюреру (к тому времени донельзя обозлённому на военных за провал блицкрига)… и в результате с января 1942 года ГФП уже официально была подчинена IV управлению РСХА (гестапо).

На территории рейха Колокольцев обычно сам садился за руль автомобиля, но на оккупированных территориях придерживался разумных правил безопасности. Ездил в закрытом автомобиле, дабы не стать лёгкой мишенью для партизанского снайпера (или подпольщика) и всегда садился на переднее сиденье автомобиля (сегодня это был трофейный ГАЗ-М1).

Вооружившись советским пистолет-пулемётом ППШ-41 с дисковым магазином на 71 патрон (собственно, именно поэтому он и выбрал трофейное оружие, ибо 32 патронов в магазине МР-40 могло и не хватить).

Обычно он брал с собой ещё двух бойцов зондеркоманды – мастеров скоростной стрельбы Эрвина и Генриха – но, поскольку, по данным абвера и СД, Желтогорск был тихой заводью (местное подполье практически никак себя не проявляло), то он решил не напрягать подчинённых и дать им как следует отдохнуть.

Ибо счёл, что ему вполне хватит водителя – унтерштурмфюрера (лейтенанта) СС Карла Винтера, который до войны был профессиональным автогонщиком и демонстрировал такие чудеса за рулём (причём любого авто), что мог вытащить себя и пассажиров из-под любого обстрела. В целости и сохранности.

Местное отделение ГФП располагалось в симпатичном двухэтажном особняке песочного цвета (кто бы сомневался) постройки начала века. Особняк явно изначально принадлежал какому-то купцу или фабриканту (Желтогорск был основан ещё в начале предыдущего века), у которого его отобрало какое-то партийное или советское учреждение (возможно, даже НКВД), после поспешного бегства которого ещё осенью прошлого года его бесцеремонно заняло ГФП. В некотором роде преемник.

Лейтенант Винтер официальные визиты не любил и старался всемерно избегать, поэтому Колокольцев его отпустил – благо кафе-ресторан для офицеров вермахта и ваффен-СС находилось почти что прямо напротив особняка ГФП.

А сам решительно распахнул дверь и – без всякого Хайль Гитлер!, ибо ГФП была структурой вермахта, а не СС – осведомился у вытянувшегося в струнку фельдполицайассистента (у ГФП была своя система званий), где он может найти начальника отделения.

Фельдфебель ГФП сообщил, что искомый кабинет находится на втором этаже, прямо по коридору, третья дверь налево. Колокольцев кивнул, поднялся на второй этаж, нашёл кабинет (до войны явно принадлежавший начальнику учреждения) распахнул дверь, кивнул адъютанту (не дав фельдполицайсекретарю и рта раскрыть) без стука – дабы знали, кто здесь хозяин - распахнул дверь… и несколько удивился.

Ибо за начальственным столом сидел не кто иной как Макс Эберле – теперь уже фельдполицайкомиссар (гауптман) ГФП Макс Эберле. Хорошо – даже очень хорошо – знакомый Колокольцеву по Белоруссии, где Эберле (тогда ещё только фельдполицайинспектора – обер-лейтенанта) прикрепили к Зондеркоманде К.

С которой он принял участие (хотя и сильно на периферии) в закрытии четырёх Ворот в Ад. Разумеется, не имея ни малейшего представления о том, что же, собственно, происходило.

Фельдполицайкомиссар неторопливо поднялся – ибо знал, как Колокольцев относится к официозу – вышел из-за стола и протянул ладонь соратнику: «Рад, очень рад тебя видеть. Добро пожаловать в наши края…»

Колокольцев пожал протянутую ему руку. Рукопожатие капитана ГФП было по-прежнему железным – в юности и ранней молодости он активно занимался тяжёлой атлетикой, да и потом использовал каждый удобный случай, чтобы сохранить форму.

Эберле неожиданно крикнул: «Август!»

Дверь распахнулась и на пороге появился лейтенант ГФП. Шеф отдела ГФП скомандовал: «Быстро сообрази нам что-нибудь вкусненькое и…»

«Ты по-прежнему не употребляешь?» - осведомился он. Колокольцев кивнул: «На задании нет… да и вообще практически нет»

Макс Эберле вздохнул: «Тогда и я не буду». И тут же спросил: «Квас устроит?»

Колокольцев кивнул: «Вполне». И усмехнулся: «Я вижу, ты тут совсем обрусел…»

Капитан ГФП пожал плечами и рассмеялся по-русски (он был из остзейских немцев, поэтому языком владел свободно): «С кем поведёшься…»

Август всё понял и исчез, не забыв закрыть за собой дверь.

Они опустились в неожиданно удобные кресла, после чего Эберле задал ожидаемый вопрос: «Какими судьбами в нашей тихой обители?»

Колокольцев пожал плечами: «Примерно теми же, что и тогда в Белоруссии. Больше ничего сказать не могу»

Фельдполицайкомиссар понимающе кивнул, затем неожиданно – и очень радостно – констатировал: «Значит, мои молитвы были услышаны…»

«О Боже, только не это…» - с тоской подумал Колокольцев. Ибо сразу понял, что он услышит дальше. И не ошибся.

Ибо Эберле с хорошо заметным облегчением объяснил: «Ты, наверняка навёл справки о нашем городишке по каналам абвера и СД…»

«Навёл, конечно» - рассмеялся Колокольцев. «Ты же меня знаешь…»

Капитан ГФП кивнул – и продолжил: «… поэтому знаешь, что у нас здесь вообще-то тихо. Да, есть малопонятное местное подполье, но я сразу, когда меня сюда перевели в начале года, дал местным понять, что лучше жить… ну, если не дружно, то, по крайней мере тихо…»

Колокольцев кивнул. Ибо знал, что Эберле, будучи до войны начальником отдела по борьбе с угонами автомобилей в Падерборне, предпочитал превентивные меры полицейским расследованиям и преследованиям. А потенциальных угонщиков (и их клиентов) не запихивать в ближайший концлагерь, хотя и имел на это право, а убеждать вести себя тихо. По большей части, успешно убеждал.

Эберле продолжал: «Месяца три у нас была тишина и благодать – на зависть соседнему Лисянску, где подпольщики отвязались совершенно… да и партизаны в окрестных лесах и болотах скучать не давали. Пришлось принять меры – фельджандармы с партизанами покончили, подпольщиков мои коллеги угомонили… но, видимо, кто-то к нам перебрался…»

«Сильно шумят?» - осведомился Колокольцев. Капитан ГФП пожал плечами:
«Пока не особо – листовки, грабежи мелкие… оружие и патроны трофейные со склада стащили…»

Чутьё подсказывало Колокольцеву, что не без ведома завскладом.

Эберле продолжал: «… бутылку с зажигательной смесью в комендатуру бросили… к счастью, быстро потушили… рация вот работает – хотя я ума не приложу, чего такого ценного они тут нашли, чтобы в их Центр передавать…»

«Понятно» - усмехнулся Колокольцев. «Пока что симуляция бурной деятельности…»

Обычное занятие подавляющего большинства подпольщиков. Отчёты в Центр на загляденье, а вреда супостату ровно ноль. И риски невелики… правда, это на кого нарвёшься. Захочет выслужиться местный начальник полиции или ГФП – небо с овчинку покажется. Так обработают, что признаешься в убийстве Авраама Линкольна и Гарфильда с МакКинли, а о виселице мечтать будешь.

«… но ты опасаешься, что они пустят оружие в ход и тогда тебе придётся выполнять приказ о заложниках…»

16 сентября 1941 года начальник Верховного командования вермахта генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель подписал дьявольский – и совершенно идиотский - приказ о репрессиях на оккупированных территориях СССР.

Согласно этому приказу, за убийство одного немецкого солдата должны быть расстреляны от пятидесяти до ста коммунистов, под которыми обычно понимались в лучшем случае (для местного населения) евреи; в худшем – вообще кто попадётся под руку.

Приказ был идиотским потому, что давал ровно обратный результат – озлобленное местное население совершенно слетало с катушек («гори всё огнём») и толпами валило в партизаны и подпольщики. С соответствующими последствиями для оккупантов.

«Именно так» - подтвердил Эберле. А Колокольцев задал совершенно естественный вопрос: «Ну, а я-то чем тебе могу помочь?»

Прекрасно зная, каким будет ответ. И не ошибся.

Ибо капитан ГФП осторожно произнёс: «Вчера утром мы взяли связную местного подполья, по агентурным данным она прошла подготовку в НКВД. Взяли с поличным – у неё в сумочке наган заряженный обнаружился…»

Колокольцев изумлённо покачал головой: «Что-то совсем у НКВД с инструкторами плохо стало. Не объяснили дурёхе, что оружие с собой ни в коем случае таскать нельзя. Заметут – и сразу здравствуй камера пыток, а потом и виселица на площади. Ибо тут уже не обаяешь – и не отбрешешься…»

И, не дав Максу отреагировать, с усмешкой осведомился: «Она вообще вменяема? Больше суток прошло, а за это время можно кого угодно в сгусток боли превратить – или в растение, если со всей дури…»

«Вменяема» - уверенно кивнул Эберле. «Её почти не трогали даже…»

«Почти?» - усмехнулся Колокольцев.

Фельдполицайкомиссар виновато развёл руками: «Извини, не уследил. Местные энтузиасты её пару раз головой в ведро с водой окунуть успели. К счастью, мои ребята вовремя подоспели - а то ведь так и утопить могли…»

«Местные кадры, я так понимаю?» - не столько спросил, сколько констатировал Колокольцев. Эберле кивнул.

Колокольцев покачал головой и саркастически осведомился: «И где ты откопал этих гениев допроса?»

Капитан ГФП грустно вздохнул: «По наследству достались… от предшественника»

«И ты хочешь, чтобы я после этих нежностей её разговорил?» - усмехнулся Колокольцев. Фельдполицайкомиссар кивнул.

Колокольцев наигранно-удивлённо спросил: «С чего ты решил, что у меня получится – особенно после такого косяка твоих… Эйнштейнов от допроса?»

Эберле пожал плечами: «Ванда… и не только Ванда уверенно заявляла, что ты можешь с кем угодно договориться… о чём угодно»

Колокольцев сразу понял, что ему не отвертеться, ибо ему это не позволит не столько его кодекс чести (этот очень даже позволит), сколько его синдром Лоэнгрина.

Ибо если он откажется, с ней местные костоломы сотворят такое, что не снилось и Джеку-Потрошителю даже в самых страшных кошмарах. Причём сотворят от банальной некомпетентности – без какого-либо садизма. А он себе этого не простит. Поэтому…

«Ладно» - вздохнул он. «Уговорю я эту твою…»

«Светлану» - ответил капитан ГФП. «Её зовут Светлана Васильевна Астахова. Двадцать шесть лет; преподаёт физику и математику в средней школе; по агентурным данным, свободно владеет немецким…»

«Очень интересно» - усмехнулся Колокольцев. «Понятно, почему её НКВД в разведшколу рекрутировало…»

И жёстко поставил условия: «Во-первых, будешь делать, что я скажу…»

Фельдполицайкомиссар пожал плечами: «Я и так это обязан делать. У тебя мандат от Гиммлера, а ГФП подчиняется гестапо – и потому рейхсфюреру…»

Колокольцев кивнул – и продолжил: «Во-вторых, отдашь мне Августа»

Эберле кивнул: «Не вопрос… кстати, вот и он…»

Вкуснятинами оказались салат из квашеной капусты, солёные огурцы с помидорами, бутерброды с ветчиной, вяленой говядиной, бужениной, сыром и солёной рыбой и огромный кувшин кваса.

«Спасибо, Август» - довольным голосом произнёс капитан ГФП. И тут же добавил: «До особого распоряжение поступаешь в полное распоряжение штандартенфюрера. Теперь он здесь главный… пока мы с этим чёртовым подпольем не разберёмся…»

Лейтенант ГФП вытянулся в струнку: «Слушаюсь, господин комиссар. Ест поступить в распоряжение господина полковника!»

Колокольцев закатил глаза к потолку, затем спокойно обратился к Августу:

«Во-первых, спасибо за еду. Пахнет очень вкусно, не сомневаюсь, что и вкус соответствующий…»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Во-вторых, прекратите этот официоз - от него только голова болит. Мы здесь все боевые товарищи, у нас общее дело – так что давайте без церемоний…»

Фельдполицайсекретарь изумлённо уставился на него. Колокольцев невозмутимо продолжал: «Мои приказы выполнять быстро, чётко, эффективно и без всего этого словесного антуража. Кивка головой мне вполне достаточно… а обращаться ко мне просто на Вы – без всяких там господин полковник и всё такое…»

Август облегчённо кивнул: «Хорошо». Видимо, ему тоже все эти формальности были не близки.

«Тогда слушай мой первый приказ» - улыбнулся Колокольцев. «Этих двоих… гениев сыска арестовать, влепить по двадцать шомполов по голой заднице – чтобы впредь неповадно было – и выгнать в шею из полиции. Сделать немедленно – об исполнении тут же доложить…»

«С удовольствием» - неожиданно улыбнулся Август. И объяснил: «До войны я работал в отделе квартирных краж Крипо во Франкфурте. У нас таких напыщенных идиотов и близко бы к полиции не подпустили – не то что к допросам…»

И тут же автоматически осведомился: «Разрешите выполнять?»

«Не торопись» - несколько охладил его пыл Колокольцев. «Найди кого-нибудь и отправь в бывший пионерлагерь… знаешь, где это?»

Август кивнул: «Знаю, конечно. Он здесь один – не ошибёшься»

«… в третьем корпусе – его сейчас наша зондеркоманда занимает – найдёшь Лидию Крамер. Скажешь ей, пусть возьмёт все свои инструменты и доставишь сюда. Выделишь ей кабинет на этом же этаже, накормишь… и вообще будешь делать, что скажет… потом вернёшься сюда…»

Август вздохнул: «Понял Вас»

Колокольцев улыбнулся: «Теперь можешь выполнять…»

Лейтенант ГФП исчез за дверью. Колокольцев вздохнул: «Сейчас поедим – и я займу твой кабинет до окончания работы с этой… Астаховой»

«Я понял» - улыбнулся Эберле. И неожиданно добавил: «Спасибо тебе. Я и сам думал их примерно наказать… но, наверное, я слишком мягкий…»

«Это не всегда плохо» - спокойно ответил Колокольцев. И приступил к еде.

Когда они закончили (еда была действительно отменной), Колокольцев распорядился: «Теперь давай сюда эту… недоучку. И сумку её – только без нагана, конечно. И скажи своему человеку, чтобы браслеты у неё за спиной застегнул – а то мало ли что сдуру выкинет…»

«Я могу узнать, кто такая Лидия Крамер?» - осторожно спросил капитан ГФП.

Колокольцев вздохнул: «Мой запасной вариант». И добавил: «Очень надеюсь, что к нему не придётся прибегать. Лидия выглядит миниатюрно и совершенно безвредно, но на самом деле на порядок пострашнее Ванды будет…»

Светлану привели к нему в кабинет через четверть часа. К тому времени ему уже принесли её сумку и затребованные им мыло и чистое полотенце. Август, понятное дело, сам в пионерлагерь не поехал – послал гонца. Что Колокольцева полностью устраивало.

Светлана Васильевна Астахова оказалась типичной казачкой. Высокая, статная, идеально сложенная, очень красивая, русоволосая (тёмно-русая), голубоглазая, с яркими чертами овального лица, она была одета в несколько не по сезону кремовое платье без рукавов с рассыпанными по нему крупными розами, и туфли на низком каблуке.

«Браслеты сними» - приказал Колокольцев фельдполицайассистенту. Тот повиновался. Девушка (Светлана выглядела моложе своего хронологического возраста) сразу начала растирать явно слишком сильно затянутые наручниками запястья.

«Здравствуйте, Светлана Васильевна» - максимально доброжелательным тоном произнёс Колокольцев. И махнул рукой в сторону кресла, которое только что занимал сам: «Присаживайтесь, пожалуйста».

Она никак на это не отреагировала. Просто приняла его приглашение и по-женски удобно устроилась в кресле. Было совершенно очевидно, что она пока не решила, какую из трёх стратегий выбрать: то ли глухо молчать, то ли конфликтовать, то ли попытаться флиртом выбраться из совершенно безнадёжной ситуации…

Колокольцев видел, что он ей нравился, поэтому практически не сомневался, что в конечном итоге она выберет именно третий – самый лучший для них обоих – вариант. И потому старался максимально ей в этом помочь.

И тут он ощутимо напрягся – ибо увидел на её левом виске синяк. Небольшой – но синяк. Причём явно свежий – такой она могла получить только после задержания.

«Это ещё что такое?» - искренне-обеспокоенно осведомился он. «Ну-ка поверни голову направо, я посмотрю…»

Как ни странно, она выполнила его приказ. Видимо, эта история с ведром задела в ней что-то очень личное, не имевшее никакого отношения ни к её подпольной работе, ни к ГФП, ни вообще к оккупантам.

Это действительно был синяк. Небольшой – но таки синяк. Поэтому он ещё более озабоченно осведомился: «Тебя били?»

Она покачала головой: «Нет, не били… к счастью. О край ведра ударилась, когда меня головой в воду окунали…»

Он глубоко вздохнул – и совершенно официальным тоном произнёс: «От имени ГФП – тайной полевой полиции вермахта, СС и Главного управления имперской безопасности приношу Вам глубокие извинения за поведение этих недочеловеков. Так обращаться с женщиной нельзя – будь Вы хоть трижды связной подполья…»

Она изумлённо уставилась на него. Он официально-вдохновенно продолжал:

«Я только что отдал приказ, согласно которому твои обидчики получат по двадцать шомполов по голым задницам и будут с позором изгнаны из полиции… думаю, что и в городе они не задержатся…»

Светлана Астахова радостно улыбнулась и аж в ладоши захлопала: «Так им и надо, подонкам… особенно Гришке. Всю меня облапал, пока окунал – да и окунал только потому, что простить мне не мог, что я его отшила…»

Колокольцев нисколько не удивился. Ибо предполагал нечто подобное. Она неожиданно тихо произнесла: «Спасибо, господин полковник. Мы, конечно, с Вами враги и всё такое, но для меня действительно было очень важно, чтобы этих сволочей примерно наказали…»

Она запнулась. Он улыбнулся: «Пусть даже немецко-фашистские оккупанты?»

Она глубоко вздохнула – и кивнула. А Колокольцев покачал головой: «Ты мне не враг, Светлана. Я не воюю с женщинами…»

Она изумлённо уставилась на него. Он невозмутимо продолжил: «Да, и можно просто Роланд и на Ты. Я не люблю все эти церемонии…»

Глубоко вздохнул, оглядел её с головы до ног и констатировал: «Помяли тебя основательно. Ладно, сейчас мы это исправим…»

Махнул рукой в сторону комнаты отдыха при начальственном кабинете: «Иди умойся. Потом буду твою красоту восстанавливать…»

Она ещё более удивлённо посмотрела на него, но покорно поднялась из кресла и отправилась в комнату отдыха. Ибо, как всякая казачка, была исключительно чистоплотна, поэтому пребывание в камере совсем без удобств (а это явно было именно так) на неё подействовало очень тяжело.

В комнате отдыха он протянул ей мыло в упаковке: «Это Калодерма – очень хороший продукт. Моя жена таким пользуется – ей очень нравится…»

«Спасибо» - улыбнулась Светлана. И очень тщательно вымыла руки до плеч, лицо, шею и даже подмышки, нисколько не стесняясь.

Он вздохнул: «Я понимаю, что тебе очень хочется вымыться полностью, но пока это невозможно. Я не могу оставить тебя одну, а ты вряд ли согласишься принимать душ или ванную в моём присутствии…»

Она неожиданно обворожительно улыбнулась: «Я подумаю»

Колокольцев с удовлетворением отметил, что она явно выбрала третий вариант – причём за считанные минуты с начала общения. Что его несказанно обрадовало, ибо ему решительно не хотелось отдавать её Лидии.

Он снова махнул рукой – только теперь уже в сторону кресла в кабинете: «Прошу»

Она уже совершенно спокойно – и очень комфортно – устроилась в кресле. Он протянул ей её сумочку: «Достань оттуда расчёску – и передай мне…»

Она удивлённо посмотрела на него. Он объяснил: «У меня нет привычки лазить по дамским сумочкам…». И с усмешкой добавил: «Твоего нагана там уже нет – мне только не хватало, чтобы ты тут мне устроила Мамаево побоище…»

«Я поняла» - улыбнулась она. Достала из сумочки внушительного размера дамскую расчёску и протянула ему.

Он взял инструмент, встал за спиной девушки и стал медленно, нежно и осторожно расчёсывать её волосы – благо очень даже было что расчёсывать. Она закрыла глаза и с наслаждением глубоко вздохнула. Затем неожиданно спросила – совершенно расслабленным и очень довольным голосом:

«Жену ты тоже так расчёсываешь?»

Он покачал головой: «У неё короткая стрижка. Она детектив Крипо – там это принято…»

«Чтобы злодей не мог за волосы ухватить?» - улыбнулась она. Он удивлённо кивнул: «Да. А ты откуда знаешь?»

Она вздохнула: «У меня старший брат до войны в угрозыске работал. У них там была женщина-детектив…»

Дверь неожиданно открылась и в проём проникла любопытная лисячья мордочка Лидии Крамер. Она закатила глаза к потолку – дескать, ну ты и кобель – и уже хотела было закрыть дверь, но он её остановил. Подошёл к ней, и объяснил, что ему было нужно. Она кивнула, нежно чмокнула его в щёку и побежала выполнять его просьбу.

«Твоя любовница?» - усмехнулась Светлана.

«Ты что, ясновидящая?» - удивился он. Она пожала плечами: «С мужчиной ты бы так не шептался. Да нормально всё – у нас в РККА походно-полевая жена абсолютно нормальное дело. Все жёны знают – и никто не верещит. Все понимают, как хреново на фронте – и почему без ППЖ не обойтись…»

Он её диатрибу проигнорировал. Полюбовался результатами своего труда, вернул ей расческу и приказал: «Теперь достань помаду и тушь для ресниц. Буду тебе сногсшибательно красивое личико рисовать…»

«Ты и это умеешь?» - удивилась она. Он кивнул: «Моя любовница – гримёр на киностудии UFA…»

Она кивнула: «Я слышала. Это вроде крупнейшая киностудия Германии, так?»

«Именно так» - подтвердил он. И продолжил: «Она почему-то решила, что у меня талант гримёра… вот и научила кое-чему…»

И приступил к рисованию. Причём настолько увлёкся, что не заметил, как в кабинет совершенно бесшумно даже не прошла, а прокралась Лидия. И сразу с восхищением заявила, причём на родном русском: «Ничего себе как у тебя шикарно получается… Я тоже так хочу…»

Он изумлённо уставился на неё. Она рассмеялась: «Твоя новая пассия немецким владеет как мы с тобой… так что неважно, на каком мне говорить…»

«Макс настучал?» - усмехнулся он. «Уже успела обаять?»

Она довольно кивнула «А то! Не одному тебе тут флиртовать…»

И протянула ему флакон и тюбик: «Вот то, что ты просил…». И тут же предсказуемо попросила: «Я могу посмотреть… точнее, досмотреть? Я и не предполагала, что у тебя такие таланты…»

«Ты не против?» - спросил он Светлану. Она пожала плечами: «Не против»

Он вздохнул, указал Лидии на соседнее кресло, которое она немедленно заняла – и продолжил работу. Закончив с лицом, взял у Лидии тюбик, открыл, выдавил на руку Светланы немного содержимого. Она открыла глаза и с удивлением уставилась на белый крем на своей руке.

Лидия объяснила: «Это крем Nivea – специально для женской кожи. Очень быстро восстановит, а то я уже наслышана, как с тобой тут обходились…»

Удивительно, но Лидия совершенно не ревновала, хотя обычно была ревнивой просто до невозможности. «Закрой глаза» - неожиданно произнесла она, обращаясь к Светлане. И объяснила: «Сейчас тебе будет просто сказочно хорошо – у него волшебные руки…»

Подпольщица подчинилась. А Колокольцев стал нежно, ласково, заботливо и любяще втирать крем в кожу Светланы. Она глубоко вздохнула – и совершенно расслабилась, наслаждаясь его лаской.

Лидия совершенно неожиданно поднялась из кресла, встала за спиной подпольщицы, и стала осторожно и нежно массировать голову Светланы. Колокольцев изумлённо уставился на неё.

Она пожала плечами: «Не знаю почему, но она мне очень нравится. Я очень надеюсь, что ты с ней договоришься...»

Глубоко вздохнула и добавила: «Я, конечно, свою работу сделаю как надо, если до этого дойдёт, но мне совершенно не хочется применять к ней мои навыки и инструменты…»

Подпольщица, конечно, всё поняла, но промолчала. Просто продолжила наслаждаться ласками уже двоих. Закончив с правой рукой девушки, он приступил к левой (Лидия продолжала ласково, но энергично массировать голову Светланы).

Когда он закончил с левой рукой, Лидия неожиданно предложила: «Давай я сделаю ей ногти. Я понимаю, что ты умеешь, но у меня всё-таки опыта несопоставимо больше…»

Он пожал плечами: «Как скажешь, дорогая…»

Лидия с гордостью продемонстрировала подпольщице пузырёк с жидкостью алого цвета: «Прямо из Парижа – это он мне привёз. Приобрёл после того, как спас жизнь примерно десяти тысячам человек…»

Светлана изумлённо уставилась на неё. Лидия спокойно объяснила: «В конце прошлого года тот, кто только что нарисовал тебе личико – очень красиво нарисовал, надо отметить – предотвратил теракт в Соборе Парижской Богоматери. И, таким образом, спас более десяти тысяч человек…»

Глубоко вздохнула – и наставительно заявила: «Он вообще любит спасать людей, особенно женщин – хобби у него такое… да и работа иногда тоже. И тебя спасёт, что бы ты ни наворотила. Если, конечно, ты дурью маяться не будешь…»

И приступила к маникюру. Закончив, полюбовалась результатами своей работы, затем махнула рукой в сторону комнаты отдыха: «Пойдём, полюбуешься своим новым личиком… и не только…»

Светлане её новое обличье понравилось. Очень понравилось. А Лидия деловито осведомилась: «Ты из этого города?»

Та кивнула: «Да, всё время прожила здесь, кроме тех лет, что училась в Ленинградском педагогическом… но и тогда лето здесь проводила, и вообще каникулы…»

«Кстати, почему физика и математика?» - заинтересованно осведомился Колокольцев. «И откуда такое знание немецкого?»

Светлана спокойно объяснила: «Отец инженер-строитель. Учился в Германии, потом стажировался – и до революции, и после. Привил мне любовь к точным наукам… ну, и к немецкому тоже. А ты откуда так говоришь по-русски… как на родном?» - спросила она.

«Он и есть для него родной» - рассмеялась Лидия. И объяснила: «Он хоть и Роланд Риттер фон Таубе, но родился и вырос в Российской империи. В Белостоке, если быть более точным…»

«Мы почти коллеги» - улыбнулся Колокольцев. «Я закончил исторический факультет МГУ – мой диплом тоже даёт право преподавать в школе…»

«Риттер» - задумчиво произнесла Светлана. «Рыцарь… очень подходящее имя…»

Колокольцев покачал головой: «Строго говоря, это не имя. Это дворянский титул, аналогичный французскому титулу шевалье»

«Ты дворянин?» - удивилась Светлана. «А что, непохоже?» - улыбнулся он.

«Да нет, очень даже похоже» - улыбнулась девушка. И неожиданно добавила: «Двое нас – я тоже из дворян, хотя при Советской власти мы это по понятным причинам скрывали…»

И объяснила: «Астаховы — дворянский род. Наш родоначальник - донской войсковой старшина Ефим Леонтьевич Астахов, который в октябре 1792 года был пожалован в дворянское достоинство…»

И вопросительно посмотрела на Лидию. Та пожала плечами и официально представилась:

«Лидия Антоновна Крамер. Родилась и выросла в Марксштадте – в Республике Немцев Поволжья. В тридцать четвёртом наша семья эмигрировала в Германию. Закончила Мюнхенский университет, по образованию биолог… ну, и в анатомии кое-что понимаю… и в медицине…»

«Лидия – наш ведущий специалист по допросам с применением техсредств» - пояснил Колокольцев. «Работает с гестапо, Крипо, ГФП… но в основном служит в моей зондеркоманде…»

«Я поняла» - усмехнулась Светлана. «… насчёт техсредств»

И спросила Лидию: «А почему ты спросила про моё место жительства?»

СС-Хельферин спокойно объяснила: «Тебя надо вымыть как следует – и переодеть… благо с горячей водой здесь всё нормально, я узнавала…»

Светлана грустно вздохнула: «Это точно. Надо. Очень надо».

Лидия продолжала: «Я сначала хотела снять с тебя мерки, чтобы одежду и бельё тебе купить, но потом подумала, что у такой ухоженной девушки – это видно, несмотря на сутки в тюряге – обязательно должен быть свой магазин и своя продавщица… ибо в этой стране всем стоящим из-под прилавка торговали…»

Светлана кивнула: «Есть такие. Продавщицу зовут Лена, магазин Подружка, адрес…». Она назвала адрес и пояснила – «Это в двух кварталах отсюда»

Лидия усмехнулась: «Найду как-нибудь». И обратилась к Колокольцеву:
«Деньги давай. Это у тебя карман бездонный, а мне на мою смешную зарплату
криминальинспектора не развернуться…»

Девушка изумлённо посмотрела на неё… потом на него. Лидия рассмеялась:
«Твой рыцарь мультимиллионер в рейхсмарках… и в другой валюте тоже. У него крупная торговая фирма в Берлине – он тебе даже дом может купить… если будешь хорошо себя вести…»

Колокольцев покорно достал из кармана купюру в сотню рейхсмарок и протянул Лидии: «Этого хватит?»

Та пожала плечами: «В Киеве за глаза хватило бы – а здесь… посмотрим»

Повернулась и направилась к двери. Неожиданно остановилась, обернулась и с чувством полного превосходства заявила:

«Моя родословная покруче вашей будет – мой предок по отцовской линии… боковой предок, моя родословная идёт от его родного брата Карла – не кто иной как знаменитый инквизитор Генрих Крамер…»

«Соавтор бессмертного труда Молот Ведьм» - пояснил Колокольцев. И рассмеялся: «А я-то думал, откуда у тебя такой талант по части техсредств для допроса…»

Лидия улыбнулась, повернулась и победным шагом направилась к двери.

Колокольцев задумчиво вздохнул. Светлана обеспокоенно спросила: «Ты что-то вспомнил? Что-то неприятное?»

Он покачал головой: «Скорее загадочное… точнее, странные совпадения в моей родословной – и моей жизни…»

«Очень интересно» - в высшей степени заинтересованно улыбнулась Светлана.
«А можно поподробнее?»

Колокольцев вздохнул: «Можно, конечно».

И продолжил: «Согласно семейной легенде, родоначальником нашего рода был Иоганн фон Таубе, немецкий рыцарь, который служил императору Священной Римской Империи Рудольфу II. У него был именной меч – тогда это было модно. Меч назывался Sonnenstrahl – солнечный луч, потому что он был настолько тяжёлым и острым, что разрезал противника как нож масло…»

И затем неожиданно для неё спросил: «Ты знаешь легенду о Големе?»

Она пожала плечами: «Я читала одноимённый роман Густава Майринка, когда изучала немецкий, но там нет этой легенды – точнее, она упоминается лишь мельком, да и сам Голем лишь мимолётное действующее лицо…»

Колокольцев вздохнул: «Существует много разных вариантов этой легенды. Наиболее распространённым – в некотором роде каноническим – является следующий…»

Сделал небольшую паузу -  и продолжил:

«Во время правления императора Рудольфа II пражские евреи подвергались гонениям — их обвиняли в похищениях и убийствах христианских младенцев с целью использования их крови в иудаистских ритуалах…»

«Это называется кровавый навет?» - не столько спросила, сколько констатировала Светлана. «Нам в школе на уроках истории рассказывали…»

Колокольцев кивнул: «Да, именно так это и называется. Чушь полная, конечно, ибо еврейские законы запрещают принимать внутрь даже кровь животных, а человеческие жертвоприношения запрещены ещё со времён патриарха Авраама, но в то время верили и в ещё более редкостный бред…»

Глубоко вздохнул – и продолжил: «Чтобы защитить еврейский народ от гонений, великий раввин, мыслитель, учёный, мистик и маг Йехуда Лёв бен Бецалель, создал из глины, добытой на берегу реки Влтавы истукана — Голема…»

Светлана кивнула: «Да, именно это вариант я и читала». Он продолжал:

«Но что-то пошло не так и Голем начал убивать вообще всех подряд, а не только тех, кто преследовал евреев. Немцев, чехов, евреев, мужчин, женщин, даже детей – всех без разбора. Всех, кто под руку попадался…»

«То есть, полностью вышел из-под контроля» - констатировала Светлана.

Колокольцев кивнул и продолжил: «… поэтому рабби бен Бецалель был вынужден убить своё творение – стёр со лба чудища первую букву слова эмет (истина), давшего Голему жизнь. Получилось слово мет (смерть)…»

Она кивнула: «Логично». И тут же спросила: «Но это не единственная версия легенды о Големе?»

Он покачал головой: «В моей семье придерживались другой версии. Согласно нашей семейной легенде – что занятно, этой версии придерживался и мой учитель, раввин Шломо бен-Барух…»

«Твоим учителем был раввин?» - удивилась Светлана.

Колокольцев кивнул: «И раввин тоже. И мусульманин – уйгур Алекс, который блестяще разбирался в восточной религии и философии… буддизм, даосизм, конфуцианство… и католические монахини в школе святой Бригиты, и советские и российские преподаватели в МГУ…»

Светлана рассмеялась: «Теперь я понимаю, почему ты совсем другой. Почему ты не такой, как они. У тебя настолько широчайший кругозор, что тебя просто невозможно засунуть в прокрустово ложе фашистской идеологии…»

«Национал-социалистической» - поправил он её. «Национал-социализм и фашизм – принципиально разные идеологии»

«Почему разные?» - удивилась она. Он объяснил: «Фашизм – общность по принципу гражданства, как в древнем Риме, который стал прообразом нынешнего режима в Италии и других фашистских режимов. Национал-социализм – нацизм это ругательное название, которое употребляют враги Германии – это общность по принципу крови. Которая и определяет гражданство…»

Светлана кивнула: «Я поняла». Колокольцев продолжил: «Согласно нашей семейной легенде, Голем был создан не бен Бецалелем – в высшей степени порядочным и светлым человеком… кстати, он был близким другом Рудольфа II»

Сделал многозначительную паузу и продолжил: «… а злобными, инфернальными еврейскими магами… по сути, дьяволопоклонниками. Которые создали Голема специально для того, чтобы он убивал всех подряд…»

Она задумалась. Затем решительно заявила: «Эта версия мне кажется гораздо больше похожей на правду…»

Он кивнул и продолжил: «Никто не мог справиться с Големом… по понятным причинам и тогда делегация граждан Праги – в ней были и чехи, и немцы, и евреи – пришла к императору, слёзно моля о защите. Император обратился к бен Бецалелю, тот сказал, что ему это не под силу и порекомендовал обратиться к католическому святому – такие тогда ещё встречались…»

Перевёл дух – и продолжил: «Император нашёл такого святого, тот сказал, что Голема может победить только рыцарь со светлой душой, у которого есть солнечный меч. Но этот меч нужно будет принести ему, чтобы он его освятил – святой был настоятелем небольшой церкви в окрестностях Праги, которая тогда была столицей империи…»

«И император нашёл твоего предка?» - не столько спросила, сколько констатировала Светлана.

Он кивнул: «Нашёл – причём быстро нашёл, ибо названия рыцарских мечей были хорошо известны, даже было что-то в виде реестра в библиотеке императора. Рыцарь, конечно, немедленно согласился, священник освятил меч, благословил рыцаря, тот нашёл Голема, благо тот не особо скрывался – он обитал в знаменитой Старой-Новой синагоге в Праге…»

«И зарубил его своим солнечным мечом?» - улыбнулась Светлана.

Колокольцев покачал головой: «Разрубил. Одним ударом сверху донизу – от плеч до копчика. Голем рассыпался в прах и превратился в кучу глины…»

«А что случилось со злобными магами?» - заинтересованно осведомилась Светлана. Он покачал головой: «Точно не известно. По одной версии, их переловили и сожгли живьём…»

«Так им и надо» - неожиданно жёстко произнесла Светлана. Похоже, убеждённая сторонница уличной справедливости.

«… по другой, им всё же удалось ускользнуть…»

«Надеюсь, что не удалось» - вздохнула Светлана. И неожиданно задумчиво протянула: «А у тебя и Лидии очень похожие родословные…»

Перехватила его удивлённый взгляд и объяснила: «Если считать, что многие ведьмы, на которых охотились Генрих Крамер сотоварищи, действительно служили врагу рода человеческого, то получается, что и твой, и её предок боролись с инфернальным злом…»

Неожиданно запнулась – и внимательно посмотрела на него. Затем спросила:

«У тебя ведь тоже есть меч, не так ли?»

«С чего ты решила?» - с наигранным удивлением спросил он. Она пожала плечами: «Брат рассказывал, что меч есть у каждого старшего офицера СС»

«А он откуда знает?» - удивился он. На этот раз совершенно искренне. Она объяснила: «Весной 1939 года его призвали в армию. Повесили на петлицы лейтенантские кубики – и отправили в армейскую разведку. Он свободно владеет немецким, как и я, так что специализируется по Германии…»

«Понятно» - улыбнулся он. И осведомился, чтобы сменить тему: «Ты и награды рейха знаешь?»

Она кивнула – и перечислила: «У тебя Железный крест второго и первого классов; Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами; Немецкий крест с мечами в золоте и серебре; Испанский крест в серебре и золоте… остальные не знаю…»

И осторожно спросила: «Я могу узнать, за что?»

Он пожал плечами: «Рыцарский крест и дубовые листья за воздушные победы. Остальные за спецоперации – это всё, что я могу тебе сказать…»

«За воздушные победы??» - изумилась она. «Разве ты не полковник СС?»

«И СС тоже» - улыбнулся он. И объяснил: «Мой в некотором роде малый шеф, начальник Главного управления имперской безопасности Рейнгард Гейдрих, с одной стороны, обергруппенфюрер СС и генерал полиции, а с другой – майор люфтваффе. Мы с ним вместе, в одной паре воевали сначала в Норвегии, потом во Франции…»

«На истребителях?» - по-прежнему изумлённо спросила она. Он кивнул:

«Но сто девятых – на Эмилях, если быть более точным. Bf.109E7…»

«И сколько ты насбивал?» - изумлённо-восхищённо спросила она.

«Сорок пять в Норвегии и Франции; двадцать два на Восточном фронте» - спокойно ответил он. «Всего шестьдесят семь. Из них восемь истребителей Як-1 в одном бою – собственно, за это я и получил дубовые листья…»

«Ты пошёл один на восемь Яков???» - ахнула она. «Да» - спокойно ответил он.

«И не испугался?». Он пожал плечами: «Нет». И добавил: «Не мог я испугаться – ведомого из боя надо было вывести…»

«Гейдриха?». Он кивнул: «Да»

Она изумлённо спросила: «И как это у тебя получилось? Ты один, их восемь…»

Он снова пожал плечами: «Понятия не имею, как. Я просто знал в каждый момент времени, что делать… они, видимо, нет…»

Она восхищённо покачала головой – и снова осведомилась: «Так как насчёт меча?». Он вздохнул: «Есть у меня меч СС, есть. Подарок Гиммлера, сделан по спецзаказу, его зовут Дюрандаль…»

«Почему Дюрандаль?» - удивилась она. Он объяснил: «Дюрандаль – это меч моего тёзки, героя Песни о Роланде…»

«И ты им тоже зарубил… в смысле, разрубил Голема?» - лукаво улыбнулась она.
И тут же поняла… точнее, почувствовала, что ляпнула что-то не то совсем…

Ибо он глубоко вздохнул – и металлическим голосом ответил: «Света, ты, надеюсь, уже поняла, что ты мне дорога и что для меня очень важно, чтобы у тебя всё было хорошо, и чтобы ничего не было плохо…»

Она вздохнула: «Поняла, конечно – только не поняла, почему…»

Он улыбнулся: «Я не отдам тебя ни Смерти, ни тем, кто хочет причинить тебе боль, благо у меня для этого есть всё необходимое…». И неожиданно даже для себя добавил: «В психологии это называется синдром Лоэнгрина…»

«Синдром Лоэнгрина?» - удивилась она. Он объяснил: «Лоэнгрин - герой средневековой немецкой легенды. Согласно этой легенде, он — рыцарь Святой Чаши Грааля, посланный в лодке, которую тянут лебеди, чтобы спасти от смерти деву, которая не должна задавать ему лишних вопросов…»

«Ибо ответами на эти вопросы можно отравиться…» - задумчиво протянула она. «Да так, что потерять рассудок...».

Он кивнул. «Хорошо» - вздохнула она. «Я не буду расспрашивать тебя о твоём мече, Големе и вообще о твоих заданиях…»

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ