Навылет

– Это сон, вы спите.

Мягкий, но настойчивый призыв раздался уже, наверное, в пятый раз. Но только сейчас это подействовало.

Женя тряхнул головой. Что-то невнятное, кривое и желеобразное, что было его естественным сном, рассыпалось, и осколки – мутные мазки – стали складываться по-новому, образуя четкую реальность.

Не реальность – ее виртуальное подобие.
– Я понял, – сказал Женя, подавая оператору сигнал, что осознался.

Да, это определенно была его комната. И при беглом взгляде становилось понятно, что сеанс стоит своих денег.

Женя сглотнул, часто поморгал.

Где-то он слышал, что люди рождаются с дырой внутри и с течением жизни эту дыру заполняют. Там, где была пустота, появляется семья, работа, увлечения, достижения. Женя думал иначе. Он думал, что человек не рождается с дырой, а жизнь в нем ее пробивает. Одну, две… Умер кот – дыра. Предал друг – дыра, поменьше, но все же. Закончил школу, прошло время – и тут дыра. Умер дедушка – дыра. И каждый раз навылет, потому что вернуться уже нельзя – отчасти ничего не кончается, кончается все полностью. Навылет – и рушит каркас твоего мира, а с этим и лишает равновесия. И вот таким и учишься быть - находишь противовесы или живешь скособоченным.

Каждый имеет право погрустить.

Наверное, многие готовы заплатить большие деньги, чтобы договориться со своей совестью – сказать то, что не удалось, извиниться, перед кем не успел, или извинить. Но есть и те, кто просто хотят пережить какое-то яркое и важное воспоминание, повидаться с ушедшими. Он больше относился ко вторым. Все, чего Женя хотел – по прошествии года почтить память.

Да, это определенно была его комната. Та же, что сейчас, но как в детстве – до ремонта.

Он шумно вздохнул – тоска потянулась откуда-то изнутри, по горлу, выше – по затылку, обхватила, вцепилась, сжала ему губы.

Здесь все было пропитано навсегда исчезнувшим временем, исчезнувшей жизнью.

Шершавые бежевые, что ли, обои, с нарисованными на них от потолка до пола стеблями с какими-то непонятными цветами. На стенах плакаты с героями боевиков из его детства, с ними по соседству несколько популярных музыкальных групп. Скрипучая кровать, старше Жени как минимум втрое. В углу невысокий шкаф из темного лакированного дерева, где в отделении справа на полочках хранились его носки, футболки, трусы, полотенца, а в отделении слева висели брюки, рубашки, куртки. В другом углу большой письменный стол, на котором валялись какие-то бумаги и тетради, стояла лампа с зеленым плафоном и рядом с ней компьютер: пластиковый корпус имел отчего-то, возможно, от времени, желтый оттенок, толстенный лучевой монитор светил в лицо будто фонарь, шарик в мышке громыхал, клавиши в клавиатуре качались. Женя не представлял, где дедушка его раздобыл – в то время компьютер в доме был редкостью.

Но все это – фон – было не столь важно.

За дверью раздались слегка шаркающие тапками шаги.

Оператор центра виртуальной реальности на основе сна на первой встрече, когда Женя еще приценивался, заверял, что с помощью их технологий можно восстановить воспоминания из самого далекого детства. Женя даже в какой-то момент засомневался – он мог побывать в том прошлом, где были живы его родители, которых он сам почти не помнил. Но в том-то и дело, что родителей он почти не помнил, а дедушка его воспитал, провел с ним все детство, всю юность и вывел во взрослую жизнь тем, кто он есть.

Может быть, он еще накопит денег в будущем.

Шаги приближались, Женя глянул в окно за спиной. Светлое утро.

Он откинул покрывало, отвернул одеяло. Посмотрел на себя – оказалось, что стоит уже в один трусах – и залез в кровать, стараясь не сильно скрипеть пружинами. Повернулся к стене, как всегда спал, и укрылся, стал ждать.

Шаги остановились перед дверью, затихли, пока та открывалась, потом стали совсем рядом и прекратились, кровать, продавливаясь, снова тихонько и кратко проскрипела.

Грубые от многолетнего физического труда пальцы коснулись его затылка.

Женя зажмурился.

Конечно, он хотел увидеть дедушку, он хотел поговорить с ним. Хотел рассказать ему, как дела.

Так все и будет. Он повернется, увидит круглые очки, аккуратно подстриженную белоснежную бороду, немного примятые от шапки или кепки седые волосы, домашнюю клетчатую рубашку.

Но он еще немного полежит, пусть навсегда исчезнувшее утро побудет подольше.