Территория иллюзий

   Солнце рассыпалось на тысячи искорок и они, преломляясь в утренней росе, сияли радужными сполохами, заливая все вокруг чудесно-сказочным сиянием, которое, словно музыка, заполняло все пространство вокруг. Симфония июньского утра вбирала в себя пение птиц, влажную свежесть листвы, торопливый стук каблучков по тротуарной плитке спешащей на смену Светланиной соседки Танечки, звук двигателя автомобиля дяди Толи, что жил в доме за углом, стрекот газонокосилки в соседнем дворе, гул самолета в небе – частный сектор располагался в микрорайоне, прилегающем к авиабазе. Где-то требовательно-пронзительно мяукала кошка, дежурно-строго лаял пес, скрипела калитка, с громким металлическим скрежетом открывались ворота гаража. Над соседским палисадником взвилась маленькая радуга – это Марина Владимировна с утра включила на огороде поливочную систему. Слышно было, как на расположенном недалеко остановочном пункте «Локомотивное депо» остановился дизель и спустя несколько минут тронулся, предварительно просигналив. Это был настолько привычный звук, что на него здешние старожилы не обращали внимания. Обычное, ничем не примечательное утро провинциального города.   
    Проходя мимо теплицы, Светлана привычно повернула кран и подправила шланг, чтобы при поливе вода не стекала на дорожку. Умница-муж соорудил хитроумную систему, которая позволяла поливать растительность в теплице, практически не теряя даром ни капли воды. Убрала забытую у забора тяпку – по вечерней прохладе вчера прополола грядку с капустой да так и оставила, отвлекшись на телефонный звонок. Потрогала сушившееся с вечера на веревке полотенце – сырое, будет висеть до вечера, пока Светлана не вернется с работы.
   У террасы росла клубника. Вспомнив, что с вечера вроде заметила в сумерках красный бочок, наклонилась посмотреть. Отметила, что урожай клубники в этом году должен быть хорошим, пересаженные сортовые кустики укоренились и вот уже третий год радовали крупными сладкими ягодами. Первые три ягодки – некрупные, но крепкие и ровненькие – вымыла здесь же на улице под шлангом, отнесла на кухню и положила в блюдце, накрыла льняной салфеткой. На вопросительный взгляд мужа коротко сказала: “Это твоей маме, съест после завтрака”. И добавила: “Уже пойдет ягода, раз первые поспели”. Муж согласно кивнул, так и не проронив ни слова – молчун по жизни. В этом они были со Светланой схожи. Та тоже не любила пустословия, хотя, конечно же, в женском понимании нелюбовь к ненужным разговорам не была столь категоричной, кардинальной. Скорее, она была не “болтушкой-щебетушкой”, как называла ласково иногда свою соседку Танечку. 
    Свекровь они с мужем перевезли к себе полтора года назад, уж больно она просилась забрать ее. Муж Светланы Николай был у той единственным сыном и они, конечно, понимали, что рано или поздно день, когда придется забирать Анну Станиславовну к себе, настанет. И Светлана заранее готовила себя к тому, что ей придется корректно, но твердо отстаивать свои границы в их с мужем собственном доме. Но то, что это придется делать с большими “нервопотерями” (слово, придуманное дочерью Ириной), не ожидала, даже имея солидный стаж общения со свекровью – женаты с Николаем они были уже без малого тридцать лет. С первого же дня Анна Станиславовна попыталась поставить себя хозяйкой. Едва приехав, пока Светлана с мужем сервировали на кухне ужин, свекровь успела переставить в серванте все статуэтки и сувениры по-своему. Заметила Светлана это уже утром, когда проходила на летнюю веранду за сменным лотком для кота  (выход туда они оборудовали прямо из гостиной).  Досадливо вздохнула: “Ну неужели так сразу нужно начинать?!”. Свекровь еще не выходила из комнаты. Светлана быстренько переставила все в серванте на прежние места. Настроение снижалось с катастрофической скоростью и понимание, что вечером придется возвращаться к этой теме в разговоре со свекровью, радости не добавляло. Наоборот, была абсолютная уверенность, что к вечеру темы для неприятного разговора непременно добавятся. Мужу решила ничего пока не говорить, начинать новый этап жизни с жалоб не хотелось. Рассудила, что возникающие проблемы будет решать по мере их возникновения.
               
    Когда-то, двадцать лет назад, когда Светлана с мужем въехали в свой новый дом, а свекровь была еще достаточно крепкой  и легкой на подъем женщиной, та повадилась приезжать к ним очень часто, причем не считала нужным предупреждать о приезде. Могла остаться на несколько дней. Любимым занятием в те дни у свекрови было наводить свои порядки в… их с мужем спальне. Ежедневно, приходя с работы, Светлана заставала супружескую постель заправленной по-другому: не так лежали подушки, двухстороннее покрывало было застелено другой стороной. На вопросы Светланы, что она делала в их с мужем спальне, ничтоже сумняшеся женщина отвечала: “Ой, забыла назад все перестелить”. В ответе была плохо скрытая издевка, но по молодости Светлана не решалась осадить властную свекровь. Говорила мужу, но муж по обыкновению предпочитал отмалчиваться. Так продолжалось несколько лет.
    Расплата пришла неожиданно и, честно говоря, обрадовала Светлану несказанно. Она, конечно, понимала, что нехорошо злорадствовать в отношении пожилой родственницы, но уж больно надоели ей выходки свекрови-самодура. В тот выходной день они отправились с мужем в организованную на его работе турпоездку в столичный город. В программу выходного дня профсоюзные боги из Департамента, где работал Николай, включили посещение Национальной библиотеки, Ботанического сада и, самое главное, посещение аквапарка. Светлана с мужем обожали “Лебяжий”, но ездили туда не слишком часто. Двести километров в одну сторону – не самая близкая да и не самая дешевая дорога.
Уже собираясь в обратный путь и садясь в заказной туристический автобус, муж обеспокоенно сказал: “Звонила мама. Она через полчаса будет у нас”. В этот момент Светлана злорадно подумала о том, что буквально на днях им пришлось поменять на входной двери замок и у свекрови нет еще ключа. Тут же устыдилась своих мыслей. Но, если честно, не очень сильно. “Мы не сможем изменить ситуацию. Человек приехал без предупреждения. Если хочешь, я позвоню соседке, если она дома, пусть приютит до нашего приезда”. Муж согласно кивнул. Соседка на звонки не отвечала. “Значит, снова на рынок в Хмельницкий уехала”, – вздохнул муж. Их соседка Инна была родом из соседней страны, бывшей советской республики, вышла замуж и осела в родном городе Светланы. Муж той на работах долго не задерживался и заработок имел мизерный, поэтому, чтобы поднять двоих детей-погодков, Инне приходилось подторговывать, благо основная работа позволяла уезжать на несколько дней, оставляя детей на свекровь. Последняя, чувствуя вину за своего непутевого сына, относилась к невестке очень радушно и помогала  чем могла.
     В тот вечер свекрови пришлось ждать сына с невесткой во дворе их дома долго, благо летний вечер был теплым. В дороге коллектив затребовал остановку для отдыха, на выезде из города остановились у супермаркета и закупили провизии с лихвой, было весело и шумно.  Во двор своего дома Светлана с Николаем уж не зашли – забежали, запыхавшись, только около десяти часов вечера, уже смеркалось. Свекровь ожидаемо была зла и не собиралась скрывать своего недовольства. Оставив ее наедине с сыном, Светлана, наспех сполоснув руки, стала на кухне собирать ужин. Для таких внезапных гостей у нее всегда в морозилке лежал пакет домашних пельменей. Хотя раздражение, конечно же, Светлана испытывала. Не будь незваной гостьи, они с мужем просто попили бы чаю и легли бы спать, утомившись за день.
    Избежать сплошного “фи” от свекрови не удалось. Та, поговорив на повышенных тонах с сыном – Светлана слышала, как тот пытался объяснить матери, что виной всему ее внезапный приезд без предупреждения, да кто ж его слушал! – зашла с раздраженным видом на кухню. “Что это вы себе удумали, мать на улице, будто собака сидит. Может, еще и ночевать там оставите!?”. Светлана, уставшая за день, совершенно неожиданно для себя ответила коротко и решительно: “Еще раз приедете без предварительной договоренности, можем и оставить. Мы рады ГОСТЯМ, а хозяева у этого дома есть. Это мы с мужем. И у нас своя жизнь и свои планы. Будьте добры с нами считаться”. Анна Станиславовна на какое-то мгновение застыла, такого поворота она явно не ожидала. Понимание происходящего приходило не сразу, уж больно внезапной для нее стала резкая отповедь невестки. И откровенно выделенные интонацией слова “гостья” и “хозяева” больно резанули слух неприкрытым не намеком даже, а констатацией факта. Встретилась глазами с невесткой. Во взгляде Светланы, прямом и вызывающем, читалась неприкрытая решимость дать отпор зарвавшейся старшей родственнице. Муж стоял за спиной матери в растерянности. Побледневшая свекровь медленно повернулась к сыну, в глазах был немой вопрос. По взгляду Николая поняла, что поддержки у него не получит – еще бы, только что распекала взрослого мужчину как сопливого мальчишку.  Стушевалась. Хотя Светлане показалось, что пожилая женщина только притворилась смущенной, но решила дать ей шанс выйти из щекотливой ситуации с наименьшими “имидж-потерями”. “Мойте руки и за стол, уже все готово”. Ужин прошел без эксцессов, но ощущалась напряженность.
   Светлане очень хотелось попросить мужа не давать ключи свекрови, но не решилась – боялась обидеть мужа, а усугублять напряжение в семье не хотелось.
   Наутро Светлана, вздохнув, поставила бак с водой на плиту. Планы на воскресенье были совсем иными, но свекровь привезла с собой выращенные на даче помидоры. Неоднократные просьбы не привозить им свой урожай, а разбираться с ним самой, не привели к желаемому результату. Свекровь с непрошибаемой уверенностью в собственной правоте и с видом оскорбленной невинности выдвигала ряд возражений: ей одной это не надо, растит она все для них, детей. Резонные возражения “детей”, что у них при доме участок побольше, чем вся свекровина дача, и они прекрасно выращивают для себя овощи сами и в нужных для них количествах, успеха не имели.  “Ну конечно, а как же причитания перед соседями по даче, вот мол, все для сына да для невестки нерадивой?” – привычно подумала Светлана, но вслух ничего не сказала.
   На удивление свекровь к вечеру  засобиралась домой. Даже из вежливости Светлана не смогла заставить себя пригласить Анну Станиславовну погостить у них еще. Собрала сумку, место помидоров заняли две свежие куриные тушки – Светлана каждое лето покупала два десятка цыплят-бройлеров для выращивания на мясо. Часть раздавала своим родителям и свекрови, остальное лежало, аккуратно распакованное по пакетам, в морозилке, хватало на зиму. Ирина же, их с Николаем дочь, получала образование в другой стране и дома бывала очень редко, поэтому ей продуктовые посылки были за ненадобностью. Сверху легли два лотка со свежими куриными яйцами – для пяти несушек был отгорожен участок земли, на нем муж построил небольшой, но крепкий сарайчик.  Муж пошел провожать маму. Светлана осталась дома, протерла быстренько пол, за свекровью особо прибираться не нужно было – та была женщиной чистоплотной, этого не отнять. Все лежало аккуратно, вот только не на своих местах. Анна Станиславовна, по обыкновению, переставила все вещи, до которых дотянулись ее руки, по-своему. Быстро наведя порядок, Светлана подошла к  старому трельяжу в прихожей, привычно поправила прическу. Зачем-то открыла одну створку – ту, за которой на одной из полочек лежали ключи. И застыла, удивившись: две запасные связки ключей лежали нетронутые на своем месте! Значит, муж не предложил ключи от их дома матери, а та не спросила из-за вчерашнего неприятного разговора? В то, что они оба позабыли о такой важной вещи, не верилось совсем. Очень хотелось расспросить Николая о причине такого поступка, но привычная рассудительность и уважение к мужу удерживали. Внутренняя борьба любопытства и сдержанности закончилась в пользу второй. “Захочет, сам скажет”, – решила Светлана и переключилась на домашние хлопоты. Оставив дела на кухне, к приходу мужа налила в ванну воды, развела пену и нанесла на уголок махрового полотенца пару капелек масла лимона – так, как Николай любил. Она знала, что свекровь в отсутствие невестки выскажет сыну много неприятных вещей, ей хотелось успокоить мужа и привести его в состояние всегдашнего психологического равновесия.
   Николай вернулся, как и ожидалось, хмурый, сразу закрылся в ванной. Светлана прекрасно помнила из детства, как успокаивает и наводит на мысль о домашнем уюте запах домашней еды и выпечки, поэтому вернулась к разведенному на кухне тесту и стала жарить в кипящем масле домашние чебуреки, посыпая уже подрумянившиеся пузырчатые бока толикой сухой душицы, в современности получившей красивое заморское название орегано. Заварила свежий чай, добавив в крепкую заварку несколько листиков свежесорванной мяты. Сервировала стол, накрыла все льняным полотенцем. Вода уже в ванной не лилась, значит Николай вот-вот выйдет и они сядут за стол ужинать. Светлана достала графинчик с настойкой на ягодах лимонника, решив, что сегодня после сплошь стрессовых выходных рюмочка не помешает. Что-то не давало покоя Светлане, но она отогнала навязчивую мысль, списав неясное беспокойство на усталость.
               
    Муж, вопреки ожиданиям, вышел из ванны по-прежнему хмурый. Чувствовалось, что его что-то гложет. Ужинали молча. Светлана в душе проклинала свекровь, которая умудрялась каждый раз своим приездом внести-таки разлад в их семью.
Поев, муж взглянул на Светлану и хмуро сказал: “У мамы врачи обнаружили опухоль в легких, сейчас она  проходит детальное обследование”. Светлана замерла. Так вот в чем первопричина раздражительности и злости! Резко захлестнули сожаление и стыд за резкую отповедь пожилой женщине.
Немного успокоившись, спросила: “Тебе нужно ехать к ней, чтобы возить и сопровождать по врачам?”. Николай кивнул: “Завтра на работе поговорю, думаю недели хватит пока. Возьму за свой счет”. Светлана кивнула. Привычно стала прикидывать фронт домашних работ, который в ближайшее время ложился на ее плечи: так за выходные и не обкосили участок, не подравняли газон. Бройлеров нужно уже бить, среди них три петушка и они перерастают, мясо становится жестким. Помидоры, огурцы требуют ежедневного внимания: ничего не поделаешь, август – время урожая, а урожай нужно перерабатывать. В большом погребе, построенном под гаражом, уже рядами выстроились банки с закатками. На противоположном стеллаже поблескивали прозрачными бочками в ожидании своей очереди быть заполненными овощными и фруктовыми лакомствами пустые  разнокалиберные банки.
Пару лет назад Светлана, выросшая в частном доме и не представлявшая себе жизни в квартире, с удивлением наблюдала в магазине, как две молодые девушки, примерно такого возраста, как их дочь Ирина, покупали продукты. И уже в очереди в кассу одна из них увидела выставленные на полке маринованные огурчики. “О, как я хочу эти огурчики, о какие они классные, как же давно я их не пробовала!” – на эмоциональное восклицание юной девушки оглянусь все, кто в это время был в магазине в пределах слышимости и видимости. Вовсе не смутившись таким пристальным вниманием незнакомых людей девушка со счастливым выражением на лице держала в руках маленькую баночку зеленцов.  Машинально Светлана глянула на цену – и удивилась еще больше. То, что у нее всегда стояло рядами в погребе в явном избытке, стоило, оказывается, немалых денег! Рассказала дочери об увиденной сцене, но Ирина только пожала плечами: “Мама, ну кроме тебя, наверное, эти огурцы-помидоры и не закатывает никто!”.  “Наверное, потому и вкусно, что редко на стол попадает, деликатесом считается” – усмехнулась да и благополучно забыла об этом случае, укрепившись во мнении,  что свое домашнее все равно лучше во всех отношениях.
   Отвлекшись на воспоминание, забыла о предстоящих делах. Переключила мысли на то, что нужно собрать мужу в дорогу.
               
   Муж, уладив дела на работе, уехал к матери в среду. Областной город, где та жила и где Николай родился и вырос, находился в трехстах пятидесяти километрах от их городка. Когда-то Светлана удивилась, с какой легкостью ее тогда еще будущий муж не согласился даже, а фактически сам предложил перебраться после свадьбы в небольшой районный центр жены. Его родной приграничный город имел многовековую историю, был буквально напичкан учебными заведениями, предприятиями и учреждениями, в том числе и развлекательными, слыл одним их главных туристических центров в стране.  Да и работа у Николая была неплохая, перспективная. Родителей Светланы даже насторожил этот факт и они стали пристальней приглядываться к будущему зятю. И только поближе познакомившись со своими новыми родственниками Светлана поняла, почему ее Николай сбежал от навязчивой опеки женской половины своей семьи – матери и тогда еще живой и вполне здоровой бабушки по линии мамы. Женщины отказывались понимать, что их единственный ребенок вырос и ему нужна самостоятельность, всячески пытаясь убедить ставшего строптивым “мальчика”, что они лучше знают, что  и как ему нужно делать. Светлану удивляло одно: как ее Николай при таком раскладе не превратился в классического маменькиного сыночка, которого вполне устраивает гиперопека? Хотя, сама имевшая сильный характер, она бесконечно уважала своего мужа за удивительное сочетание силы воли и доброты. Она прекрасно помнила, что ощущение “своего человека” пришло практически сразу после их случайного знакомства. Высокий симпатичный парень с густой, наполовину седой шевелюрой в свои двадцать пять лет, удивительным образом ассоциировался с ее отцом, которого Светлана очень любила и с которым душевно всегда была гораздо ближе, чем с мамой. Не внешне, нет. Из внешней похожести, пожалуй, была только эта ранняя седина – сколько Светлана помнила папу, он был седой, даже когда она была совсем маленькой. Скорее это было ощущение надежности, которое Светлана почувствовала с первых же произнесенных Николаем слов. И сразу ушли на второй план все прежние ухажеры. Остался Николай и абсолютная уверенность в предопределенной свыше неизбежности их встречи и правильности сделанного выбора. 
   Николай вечером позвонил, коротко сказал, что доехал нормально, очень устал и отключился. Светлана расстроилась. Николай, каким бы немногословным ни был, обычно с удовольствием разговаривал вечерами с ней по телефону, будучи довольно часто в отъезде – его работа была связана с командировками. Следующие два дня он отзванивался, но лаконичность и тон разговора  мужа Светлану расстраивал все больше. Она объясняла это переживаниями Николая за мать, та уже восемь лет как была вдовой, свекор ушел очень быстро, буквально за четыре месяца от рака легких и они хорошо помнили то тяжелое для всей семьи время.
В субботу Светлана вышла сорвать на огороде свежей зелени, на плите доваривался борщ, близилось время обеда. Муж должен был вернуться через три дня. Вдруг радостно залаял Блэк. Светлана знала, что так он реагирует на два автомобиля – их собственный и старенький Фольксваген ее родителей. Причем чует он их издалека, когда еще не видно из-за поворота. По звуку определяет, что ли? Или по запаху? Автомобиль? Эта особенность собаки всегда удивляла всю их семью. Обрадовалась, что ее родители решили навестить, только странно, что не позвонили. Но из-за поворота показался бордовый Пежо – их семейная машина. Стараясь унять волнение, пошла открывать ворота.
               
   Николай не стал сразу загонять машину в гараж, оставил на подъездной мощеной дорожке, вышел из машины, размялся. Открыл багажник и стал доставать оттуда ведра с томатами и розовыми ранними яблоками, пакет с огурцами. Все это, кроме яблок, в изобилии росло у них в огороде и Светлана привычно взмолилась: “Нет, ну зачем все это!?”. Осеклась. Протянула недоуменно: “Так вы на даче ударно потрудились…”. Муж молча подхватил ведра, понес к дому. Светлана взяла пакет с огурцами, пошла следом.
   Пока муж с аппетитом ел борщ, следила за выражением его лица. Он был гораздо спокойнее, нежели накануне отъезда, просил то подать паштетную домашнюю намазку на хлеб, то порезать к борщу болгарский перец – непременно желтый, Светлана хорошо знала его предпочтения в еде.  На языке вертелась вереница вопросов, но когда-то сказанное папой: “Дай мужчине поесть, тогда проси что угодно” намертво въелось в сознание.
   Закончив обедать, муж сказал: “Не ездили мы к врачам, она сказала, что записана к врачу только через неделю”. Светлана кивнула, но в глазах ее читалось замешательство. Что-то не сходилось в этой истории, но что – она еще не могла сказать определенно. “Выходит, мы поторопились, бросив все и поехав к ней на помощь. Но ведь речь шла об опухоли в легких, а она обычно очень агрессивна…” – мысль-сомнение вертелась в голове, щекотала язык в безудержной жажде выплеснуться на волю и почти физически ощутимо ударяясь о стенки возведенной собственным сознанием клетки под названием “НЕЛЬЗЯ!”.
К вечеру Николай немного отошел, разговорился. Рассказал, что мать сразу по приезду заявила, что завтра они поедут на дачу, коль уж он в кои-то веки на машине домой приехал. Вопросы сына о врачах и обследовании игнорировала, о самочувствии только и сказала, что бывало и лучше. “Так вы все эти дни на даче были?” – удивлению Светланы не было предела. Оказалось, что все так и было.
               
    Прошло две недели. Свекровь, на удивление, не приезжала, да и звонила редко. Николай, как заметила Светлана, тоже не слишком охотно сам набирал номер матери. Светлана сама как-то позвонила, но свекровь говорила коротко и отрывисто, вопросы о самочувствии и обследовании проигнорировала, быстро завершила разговор. Теряясь в догадках и домыслах, Светлана предложила: “Давай возьмем на работе отгулы и поедем на пару дней к твоей маме вместе, посмотрим, что да как. Ведь нужно что-то делать, время идет”. Николай молча кивнул. Видно было, что и его сложившаяся ситуация неопределенности тяготит.
    Взяв два дня на работе, в воскресенье, немного управившись с домашними делами, поехали. Муж сказал, что предупредил свекровь о приезде. Свекровь была дома. Неопределенно хмыкнув в ответ на приветствие, удалилась на кухню. Даже стол для обеда она накрыла в своем особом стиле. Для сына на тарелке было нарезано вяленое мясо, лежала румяная котлета. Еще две ароматно дымились в блюдце рядом. С той стороны, где обычно сидела Светлана, стояла пустая тарелка и вилка на бумажном полотенце. Посередине стола красовалась миска с начиненными тушеной капустой блинами. Во главе кухонного стола любимая тарелка свекрови из китайского фарфора с голубыми незабудками. На ней уже лежал один начиненный блин. Светлана усмехнулась, к причудам свекрови она уже давно привыкла. Усмешка хозяйке квартиры не понравилась: “Нам с тобой мясо есть незачем, это мужчине нужно. А нам и капусты хватит”. Светлана молча наклонилась и достала из привезенной с собой сумки банку с домашней куриной тушенкой, привычно сняла с полки миску и щедро переложила в нее большую половину содержимого банки. Знала, куда едет. Муж хмыкнул, ему не в новость были подобные сцены. Первое время он пытался возмущаться и спорить, но быстро понял, что бесполезно. Да и Светлана дома просила его не вмешиваться, понимая, что старую женщину уже не исправишь и вопрос можно решить, не накаляя обстановку до ультиматума и скандала. Свекровь и здесь попыталась все повернуть по-своему: “Это на дачу с собой завтра возьмем”. “Нет, это мы сегодня здесь съедим, а на дачу что-нибудь купим”,  – спокойно парировала Светлана, принимаясь за обед.
               
      После обеда, прибрав со стола и вымыв посуду, Светлана присоединилась в гостиной к мужу и свекрови. Разговор там явно накалялся. Речь шла о том, чтобы поехать вместе к врачу и поговорить о том, что следует предпринять. “Мама, ну хоть покажи, какие лекарства ты пьешь. Ведь опухоль в легких очень быстро развивается, нужно оперативно реагировать, а не ждать неизвестно чего”, – горячился муж. Свекровь явно чувствовала себя не в своей тарелке, вяло отмахиваясь от предложений сына. Светлана пыталась понять, что в этой ситуации не так, уж больно легкомысленно для человека, узнавшего страшный диагноз, вела себя свекровь. От рака легких умер свекор, сгорел быстро – за четыре месяца, поэтому  все они помнили, какими болями это сопровождалось и как мучился не старый еще мужчина. Поэтому и беспокойство о состоянии свекрови было обоснованным. Внезапно даже для себя она сказала: “Анна Станиславовна, а давайте вы завтра с Колей на дачу поедете, а я к участковому терапевту схожу, поговорю с ним, посоветуюсь”. Свекровь будто ужалили. “Зачем? Ты кто такая? Да кто там с тобой говорить станет?”. “Ничего, если возникнут вопросы, я к главврачу зайду, объясню ситуацию. А если что – Марине позвоню, пусть она своего мужа подключит, ее Виталик в областной онкологии заведует отделением. Я уже разговаривала с Маринкой, ее муж обещал все разузнать. Если нужно – проконсультирует”.
Светлана в этот момент даже не смогла бы ответить на вопрос “Зачем ты это сказала”, спроси ее об этом кто-нибудь. Но что-то в поведении свекрови ее настораживало. Не так ведут себя люди, у которых предполагают наличие смертельной болезни, оставляющей на жизнь несколько месяцев. Какая дача? Это что, нервная реакция? Но не затянулась ли она? И да, последние ее фразы были совершенной неправдой. Во-первых, никому Светлана не звонила. Во-вторых, пару лет назад она позвонила институтской подруге, у которой даже на свадьбе гуляла когда-то единственной с их курса, чтобы уточнить информацию об одной процедуре обследования в областной больнице, так та, даже не дав Светлане договорить, заявила: “Виталик никого не принимает по знакомству. Все вопросы через регистратуру”. Светлану тогда покоробил такой ответ подруги, она и не собиралась идти на прием. Отношения с бывшей однокурсницей теперь поддерживались в соцсетях на уровне “Привет. Поздравляю с праздником”.
Реакция свекрови даже не удивила Светлану. Вполне ожидаемо та начала на повышенных тонах высказывать Светлане недовольство тем, что та лезет не в свое дело. Буквально верещала, что невестка зарвалась и никого не уважает. Эмоции явно захлестнули пожилую женщину и, вовсе утратив, видимо, контроль за тем, что говорит, та произнесла фразу, которую Светлана пропустить мимо ушей не могла: “Ты за своими родителями смотри!”. Побелев о гнева, Светлана собрала всю свою волю в кулак и отчетливо произнесла:"Ничего плохого ни я, ни мои родители никогда о вас не говорили и не говорят.  Не смейте трепать имена моих родителей!". Поняв, что отмолчаться не удастся, Николай все же вмешался в разговор: “Хватит! Перестаньте обе!”.
    Светлана встала, взяла сумку, проверила телефон, сказала, обращаясь к Николаю: “Я прогуляюсь по городу, остыну”. “Подожди, я с тобой, мы же в торговый центр собирались. Мама, ты с нами?”. У Светланы все кипело внутри и, согласись свекровь ехать, она ни за что не села бы в машину сейчас. Но та выдавила из себя: “Нет уж”.
     Светлана ждала мужа во дворе многоэтажки. Тот не заставил себя долго ждать. Молча вышел, молча открыл машину, молча сел. “Может, не нужно сейчас по городу ехать?” – спросила Светлана, опасаясь, что эмоциональное состояние мужа может помешать воспринимать адекватно оживленное движение на дорогах областного центра. “Давай на стоянку отъедем, а там либо на троллейбусе, либо просто посидим или прогуляемся к реке. В торговый центр и потом заедем”. “Да нет, поехали, все нормально. Там быстрей отвлечемся”.
  В торговом центре они действительно сумели остудить накал эмоций, увлекшись шопингом. Мысль о том, что нужно возвращаться в квартиру, тяготила. Зашли в кафе, заказали кофе.
    Дома ужинали в молчании, лишь изредка перекидываясь ничего не значащимися фразами. А наутро…
     Наутро Николай решительно зашел на кухню, где Светлана со свекровью на крошечных пяти с половиной метров готовили завтрак, стараясь не столкнуться друг с другом локтями.  Тоном, не терпящим возражений, объявил: “Сначала заедем в поликлинику. С тобой, мама, или без тебя. Пока не поговорю с врачом, никаких других дел”. Светлана мысленно восхитилась: “Вот же молодец. Молчал-молчал, и вот результат”. Свекровь побледнела. Светлана, которая уже начала догадываться о настоящем положении дел, молча наливала тесто на сковородку, ловко подхватывала кухонной лопаткой блин, переворачивала и, спустя какое-то время, перекидывала в стопку уже готовых дымящихся на тарелке кругляшей. Понимала, что свою роль она уже сыграла, сейчас ей вмешиваться не стоит. Наконец Анна Станиславовна собралась с духом: “Сейчас мы поедем на дачу”. “Нет”, – ответ Николая был коротким и твердым. На женщину сейчас были направлены выжидающие взгляды сына и невестки. Та молча вышла, закрылась в ванной. Через минут пять Светлана постучалась в дверь и позвала свекровь завтракать. Нужно ли говорить, что завтрак проходил в напряженном молчании. Понимание незавершенности ситуации тяготило, в воздухе буквально звенело ожидание развязки: истерики, скандала или все-таки адекватного ответа. После завтрака свекровь снова закрылась в ванной. Николай и Светлана переоделись и ждали в гостиной. Наконец свекровь вышла, окинула их взглядом, сделала попытку переиначить ситуацию по-своему: “На дачу сейчас поедем, переоденусь только”. Светлана про себя восхитилась нежеланием свекрови сдаваться. Но Николай был неумолим: “Едем в поликлинику, я хочу поговорить с врачом”. И свекровь сникла. Зашла к себе в комнату, прикрыла дверь. Через несколько минут вышла в том же халате. “Не поедем к врачу. Нет никакой опухоли”. Зло свернула глазами на детей: “Да с вами не задержится и это, доведете мать!”. На последнюю фразу никто не обратил внимания.
  Светлана перевела беспокойный взгляд на мужа. Таким бледным она его видела лишь однажды, когда он указывал на дверь наглому соседу, который додумался в их отсутствие открыть летнюю кухню (как-то углядел, где ключ хранится!) и взял оттуда новую дрель. Поломал ее, так и принес вечером возвращать – убитую, вымазанную в побелку. Включил дурака: “Фиговую ты дрель купил, Колян, нажал – она и сломалась. Гы-гы. А ты небось думал, что украли ее. Нет, я честный человек!”. И ведь даже не выпивший был вроде.
    Не проронив ни слова, Николай прошел в свою комнату – бывшую детскую. Молча стал бросать вещи в сумку. Светлана все поняла. Мягко отстранила мужа: “Я все соберу. Иди в ванную, ты еще не брился”. Необходимо было хоть немного успокоить его, отправляться в дорогу в таком состоянии было опасно. У самой же Светланы права были просрочены, да и лет десять она уже за руль не садилась. Николай кивнул, молча вышел, прихватив бритвенные принадлежности.
Быстро рассортировав содержимое дорожной сумки – Николай сгоряча бросал туда все, что попадалось под руку – Светлана сложила привезенную одежду и покупки, затем разложила на тахте одежду мужа. Оделась сама. Пока Николай относил в машину вещи, постучалась в комнату свекрови. Та подняла покрасневшие глаза: “Анна Станиславовна, мы домой. До свидания”.
“До свидания”, – процедила та. Светлана в который раз подивилась упрямству женщины. Ведь как ни крути – не права, но ведь ни за что не признается!
               
    Свекровь приехала к ним только на ноябрьские выходные, спустя три с половиной месяца после того происшествия. Николай тоже не ездил все это время к матери, даже не хотел звонить. Звонила изредка Светлана, коротко справлялась о делах, передавала несуществующий привет от Николая и быстро сворачивала разговор. Она и пригласила свекровь.
   Анна Станиславовна вполне ожидаемо повела себя так, словно ничего и не произошло. Но с тех пор ездить к ним стала гораздо реже. И ключи от их дома Николай ей так и отдал. А она и не спрашивала.