Инстинкт Убийцы 3. Глава 4. 16

16
Как ни странно, единственным, кто почувствовал присутствие чужака, был совсем не Роман, а обычный повар. Возможно, дело было в том, что это мимо него прошла смерть, погладив его своими ледяными пальцами, в то время как Роман был далеко от места событий, и мысли его были заняты предстоящей охотой. В тот самый миг, когда Фатима нажала на ручку двери, ведущей в спальню Ады Терер, Роман пребывал в приятном сне, уверенный в собственном могуществе и контроле. А вот двумя этажами ниже молодой повар вдруг резко вынырнул из сна, как будто какой-то толчок выбросил его из сновидения, навеянного просмотренным сериалом.
Игорь распахнул глаза, непонятный страх сжимал горло грубой хваткой, знакомая тревожность билась где-то в груди, как птица, пойманная в силки, и чем сильнее билась эта птица – его душа – тем сильнее и неприятнее становилось щекочущее чувство, как будто ее невидимые перышки щекотали его изнутри. Такие же ощущения он испытывал каждый раз, когда хлопала входная дверь его дома, возвещая о приходе отца, когда половицы в коридоре вдруг начинали скрипеть, а он только зашел в ванную или туалет, когда вдруг разливал чай, спеша уйти до прихода родителя… Это состояние так долго было постоянным фоном его жизни, что он хорошо успел усвоить – оно никогда не врет, это сигнал опасности.
Нет, это старые травмы, повторял про себя Игорь свою мантру, это просто слишком долгий стресс. В сети он прочитал статью одного известного психолога о посттравматическом стрессовом расстройстве, в ней говорилось о том, что дети, подвергавшиеся физическому и/или психологическому насилию – систематическим унижениям, лишению любви и уверенности в будущем, вынужденные жить в постоянном страхе и напряжении, постоянной борьбе за внимание и материальные вещи, дети, часто отвергаемые родителями, шантажируемые, поставленные в условия бесправия, неуважения – получают психологические травмы такой же тяжести, как солдаты, прошедшие войну. Это сравнение показалось ему как нельзя более уместным – именно так он себя и чувствовал: маленький человечек, вынужденный выживать под постоянной угрозой.
Он тоже не мог расслабиться ни на секунду, потому что зло вокруг него не прекращалось ни на секунду, если отец не орал на него, не ломился в ванную и ничего не требовал, он унижал его мать, демонстративно заставлял ее подчиняться, упиваясь своей властью и безнаказанностью, или лупил собаку, показывая, кто в доме хозяин. Жизнь Игоря была горьким коктейлем из жестокости, несправедливости и бессилия. Он просто старался выжить на территории врага, иногда мечтая о смерти, иногда – о жизни. И сейчас его инстинкты, обостренные с самого рождения, снова уловили угрозу.
Или ему так казалось. Из той же статья он узнал, что эти кошмары преследуют людей до конца жизни, всплывая вдруг из темных глубин подсознания и взрываясь, как забытые мины прошедшей войны. Триггеры – вот как называли событие, или слово, или звук, или ситуацию – всё то, что провоцировало старую боль, возвращало в те кошмарные времена. Он и сам не раз ловил себя на том, что может жить совершенно спокойно, но вдруг один взгляд даже незнакомого человека, напоминающий взгляд отца, или сцена из фильма, где унижали женщин и детей – всё, Игорь тут же чувствовал себя снова там, снова маленьким и беззащитным. Гнев, обида, боль и желание отомстить, дать сдачи, отравляющая смесь чувств выплескивалась наружу из старой раны, как скопившийся гной.
И всю эту модную ерунду о прощении, о свободе, которую оно, якобы, несет – эту чушь он уже проходил и убедился, что некоторые вещи прощать нельзя, да и не получится. А притворство принесет лишь новые страдания и внутренние конфликты и без того истерзанной душе. «Простить, особенно, когда обидчик тебя об этом не просит, – это была фраза одной девушки на форуме, вот уж что действительно помогало, в отличие от дешевых философий и глупых методик, – значит, обесценить то, что с тобой произошло, - писала она, - это значит, пойти к тирану и сказать: «Ничего страшного или плохого ты не сделал, мои страдания не имеют значения, всё хорошо, делай так дальше».
И таких разочарованных в книга-пустышках и гуру-неудачниках становилось всё больше к радости Игоря. Просто весь этот бред хорошо продавался, страдающие люди искали обезболивающее и охотно покупали пустышки, обещающие избавление от старой боли. Но карточные домики не выдерживают даже легкого сквозняка, лекарство не помогало, люди разочаровывались, а неумолимый интернет, хранилище самой разной информации, подкидывал пищу для размышлений: автор книги «Как Завести Друзей» Дейл Карнеги умер в полном одиночестве… где были все его друзья? Бенджамин Спок, написавший книги о воспитании детей, в старости остро нуждался в деньгах на лечение, его жена вынуждена была обращаться к друзьям и общественности, потому что его собственные 2 сына наотрез отказались давать деньги, заявив, что в доме престарелых о нем итак позаботится государство… Автор книги о семейной гармонии «Как сохранить брак» Дерек Медина застрелил жену и выложил в сеть фото своей последней – и уж точно самой искренней – работы… Писательница из Южной Кореи Чхве Юн Хи, создавшая такую-же книгу-пустышку «Как быть счастливым», повесилась после долгой депрессии, вызванной болезнью легких и сердца … Как разумно писали пользователи: «Вот и всё, что вам надо знать о различных «тренерах-гуру» и их «пути в лучшую жизнь».
Но выход был, об этом он узнал из собственного опыта, а потом подкрепил знания, общаясь с таким же искалеченными душами, выход, до того простой, что из него вряд ли получилась бы книга, которую можно продать. Выбирается только тот, кто твердо решил выбраться, вот и весь секрет. Только вот путь к счастью у каждого свой, как отпечатки пальцев, так что давать всем одинаковые – и зачастую вообще пустые, но красиво звучащие – советы по крайней мере наивно.
Единственное, что сам Игорь мог бы сказать таким же, как он: то, что сейчас происходит, это не вся твоя жизнь, она может быть другой, главное - вычеркни тирана из жизни всеми доступными способами. Это как вытащить гвоздь из ноги – если позволить ему остаться там и калечить, начнется гангрена, дальше – смерть. А если вытащить его, со временем рана затянется, это не значит, что больно больше не будет, будет, если случайно наступишь на камешек или кочку, но это будет уже не та боль, с ней можно будет жить, потому что через несколько минут или дней, но она утихнет.
И сейчас, проснувшись в темноте со знакомым чувством тревоги и страха, Игорь понял, что, вероятно, опять «наступил на камешек», такое случалось не только в реальной жизни, иногда прошлое атаковало во сне, это были кошмары, в которых он снова был маленьким, мать срывала на нем зло, отец старательно уничтожал его психику. А бывало так, что страх появлялся без видимой причины, Игорь понимал, что что-то его спровоцировало, но очевидных причин не видел, точнее, не видело его сознание.
Живя в родительском доме, он почти никогда не спал крепким, глубоким сном, ночные часы он проводил в напряженном ожидании, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу, а когда усталость брала свое, он просто вырубался и всегда жестоко расплачивался – из сна его вышвыривала ругань отца, плачь матери или вовсе затрещина.
- Дрыхнешь, гаденыш?! – орал отец, срывая с него одеяло, - никчемный, ленивый выродок! Весь день бы только ни хрена не делать! Сутками только жрешь и валяешься, как свинья уже разжирел…
Такая жизнь вынудила организм никогда не отключаться, даже засыпая, Игорь продолжал краешком сознания слушать и анализировать, чтобы хоть как-то минимизировать стресс. Здесь, на острове, он впервые начал высыпаться, отдыхать, впервые ощутил, что значит настоящий сон… но в том кошмаре он прожил 21 год, а здесь – всего 3. Возможно, его подсознание так и не научилось полностью отключать повышенную чувствительность, просто на острове не было раздражителей, не было причин будить его среди ночи. А теперь причина появилась.
Но он об этом не знал, лежа в темноте, он прислушивался к знакомой тишине огромного дома, такой спокойной, такой исцеляющей, но тревога не уходила. Может, это сериал, задался вопросом Игорь, не надо смотреть такую жуть перед сном, все эти отрубленные головы, вспоротые животы…
Страх никуда не делся, и через 5 минут самоувещеваний повар вдруг почувствовал какую-то силу, какую-то реальную угрозу, ему почему-то казалось, что в темноте он не один. Он понимал, что страх этот совершенно иррациональный, но это понимал разум, а сердце трепыхалось в груди, как охваченная паникой птичка. Он и сам не знал, чего именно боится, для того, чтобы бояться призраков, он был уже слишком большим, да и откуда им взяться, остров-то искусственный, раньше тут было просто море. Бояться людей было еще абсурднее, кроме Ады и армии ее охранников – которых он знал в лицо и с большинством нормально общался – здесь никого не было. Просто не могло быть.
И всё же он чувствовал, возможно, чувство это было ложным, как сны не являются реальностью, хотя иногда так похоже, чувствовал, что есть угроза. Сидя в кровати, он покосился на занавески, колышущиеся от легкого ветерка. Страх усилился.  Надо закрыть окно, подумал он, холодея при мысли, что ему придется подходить к источнику страха в темноте, надо во всех отношениях – там, разумеется, нет никого (не Дракула же, в конце концов, прилетел на остров Ады), просто не положено его открывать…
Но в темноте разум готов верить, страх открывает двери, запертые днем для всего нелогичного и иррационального, чуть дыша от ужаса, Игорь приблизился к окну, ожидая, что оттуда покажется бледное лицо или когтистая лапа, свет он намеренно не включал – темнота оставляла шанс и самому остаться незамеченным. А кроме того, он понимал глубоко внутри объятого страхом сознания, что не выдержит того, что можно увидеть при свете.
Ватными от хлынувшего в кровь адреналина руками он кое-как закрыл окно, для этого пришлось сдвинуть занавески, за окном в едва достающем свете фонаря перед входом в подвал охраны поблескивала плитка. Никого, конечно же, никого. Однако он намеренно не позволял себе смотреть в густую черноту веток, страх никуда не исчез, инстинкты кричали об опасности, и сопротивление разума с каждой секундой слабело. Щелчок запертого окна немного успокоил, теперь это страшное нечто не проникнет извне. Игорь рискнул зажечь свет и, чувствуя себя полным идиотом, наклонился и заглянул под кровать. Ничего, даже ни единой соринки.
- Идиот, - с улыбкой прошептал Игорь, кровь прилила к лицу, обдавая жаром.
Ну естественно, а кого он там ожидал увидеть? Леприкона? Чудовище с горящими глазами? Ему ведь уже давно не 6 лет. Однако тревога не желала уходить, лицо горело, в груди продолжала биться испуганная птичка. Надо умыться, решил Игорь, холодная водичка сейчас самое то. Он зашел в ванную, даже не отдавая себе отчет в том, что испуганно косится на занавеску для душа. Яркий свет уничтожил все тени – Игорь был здесь один… или когтистая черная рука со скрюченными пальцами уже тянется из-под ванны…
- Хватит! – сказал он вслух, как ему показалось, требовательно и уверенно, но на самом деле это был скорее плаксивый тон испуганного ребенка.
Игорь подошел к раковине, в зеркало на него смотрели два огромных от страха глаза. У страха глаза велики, подумал он, заставил себя улыбнуться и включил холодную воду. Наверное, она зашипит от прикосновения с кожей, подумал он и снова улыбнулся, на этот раз более натурально. Шипения он не услышал, но так неописуемо приятно было погружать горящее лицо в ледяную воду. Через несколько секунд ему уже стало значительно лучше. Держа руки под струей, он выпрямился и посмотрел на себя в зеркало, незнакомец с выпученными глазами исчез.
- Сон, - с улыбкой сказал он парню в зеркале. – Просто дурацкий сон…
И тут свет вдруг погас, а в темноте под потолком послышалось странное шипение.