Украденный телефон

Из цикла подземные рассказы.

Маленькие рассказы, так или иначе связанные с метро.

Можно прочитать в течение поездки от одной станции метро до другой...

Украденный телефон.

- Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Полежаевская».

Я вскинулся. Книжка интересная – чуть не проехал свою станцию. Выскакивая из вагона, почувствовал что-то. Будто стал весить чуть меньше.

На быстроту реакции я не жалуюсь, хоть и еду усталый после работы: хлоп-хлоп по карманам – нет мобильника. Недолго думая, ныряю обратно в вагон. Обвожу взглядом толпу. Десятки людей - и все ко мне спиной. Пойди отыщи, кто украл. Я понял, что поиски заранее обречены на провал. И вдруг среди безучастных спин сверкнули чьи-то глаза. Беглый взгляд, но мне этого достаточно.

Я работаю локтями, слыша в свой адрес глухой ропот. По дороге пытаюсь представить, как всё произошло. Зачитался, отвлёкся, а телефон – вот он торчит из бокового кармана антенной наружу. Нужно только ловким движением зацепить его в момент выхода из вагона. А потом – двери закрываются, можно ехать прямо до Тушинской. Там совсем недалеко до радиорынка. Сбыл – и точка. Легко и без затей.

Но со мной всё не так. Я так просто не сдамся! Бог с ним, с аппаратом, но в записной книжке мобильника у меня все нужные номера телефонов. Можно сказать, вся жизнь!

Вот и он, обладатель беглого взгляда. Старательно смотрит в сторону. А, может, это и не он? Небольшого роста, лет двадцать, в недорогой тёмной куртке из материала типа болоньи. Вижу его профиль. Типичный выходец «оттуда»: смуглый, черноволосый, нос с горбинкой. За поручень держится обеими руками. Не для того ли, чтобы показать, что у него ничего нет? Руки маленькие, нетрудовые.

Я открываю рот и вдруг замираю. Какой ужас – не знаю, что сказать. Вот передо мной его стриженый затылок, небольшое круглое ухо, в нём растут чёрные волоски. Похоже, они стоят дыбом в ушной раковине. Мне бы заорать в это ухо, чтобы парень вздрогнул и сразу сдался, но я стою, как пень и молчу.

Наконец, я пригибаюсь и негромко говорю прямо в ухо:

- Молодой человек, кажется, у вас есть то, что принадлежит мне.

Более идиотской фразы придумать было нельзя!

Парень оборачивается. Чёрные глаза смотрят куда-то мне в грудь. Он чётко произносит с небольшим южным акцентом:

- Я ничего не брал. Я что – один в этом вагоне?

Мои подозрения усиливаются, голос крепчает:

- Знаете, что, дружище, давайте выйдем на следующей станции и проверим, нет ли у вас чего-нибудь чужого в карманах.

- Никуда я не пойду. Еду спокойно домой, а вы ко мне пристаёте.

Кое-кто из толпы слышит наш разговор. Зашевелились, отодвигаясь, но уши навострили – прислушиваются. Интересно ведь, что будет дальше.

Я молча делаю ещё шаг к парню. Наверное, в моём взгляде мелькнуло что-то нехорошее, да и мои девяносто пять килограммов и солидное преимущество в росте – неплохой аргумент.

Парень отцепился от поручня, зыркнул глазами по толпе и примирительно так говорит:

- Ладно, выйдем, только потом извиняться будете.

- Извинюсь, если виноват, - бормочу я, выходя из вагона на Полежаевской под ручку со своим новым знакомым.

Мы останавливаемся на платформе, словно два приятеля, которым есть о чём поговорить. Ряды колонн взирают на нас со своей мраморной высоты.

Рукав куртки парня кажется скользким, но мои пальцы держат цепко. Я сразу перехожу в наступление и, подражая стражам порядка, сурово интересуюсь:

- Ну, что, уважаемый, сразу пойдём в милицию?

Парень сразу съёживается, но не сдаётся:

- Я же говорю – ничего не брал. В милиции у меня ничего не найдут. Только заставят заплатить штраф – у меня регистрация кончилась. Я и так человек небогатый. Еду в общежитие. Целый день работал на стройке, и теперь придётся отдать все деньги. А вы мне потом возместите то, что с меня возьмут?

Я отпускаю рукав куртки и задумываюсь: «Может, он прав, зря я к нему пристал, и телефон уже с кем-то другим едет на тушинский радиорынок?»

Знакомый мой продолжает:

- Почему вы подошли именно ко мне? Только потому, что у меня чёрные волосы? Там был целый вагон пассажиров, а вы выбрали меня. Думаете, если я нерусский, то обязательно вор?

Парень заводился, голос его стал громче. Я даже отступил на шаг. Теперь уже я чувствовал себя виноватым – человек ехал по своим делам, его грубо выдернули из поезда, угрожают. Мне бы извиниться и уйти, но холод мраморной колонны, к которой я прижался спиной, немного отрезвил. Я мирно пробормотал:

- Дружище, давай не будем трогать национальный вопрос. А насчёт твоей работы: знаешь, очень трудно представить тебя за станком, а тем более таскающим кирпичи на стройке. Давай сделаем так. Ты мне абсолютно не нужен. И в милицию я тебя вести не хочу. Просто верни телефон, и разойдёмся по-хорошему.

Парень облизал губы, скользнул взглядом по моему лицу. В голосе - неподдельное возмущение:

- Говорю же, я ничего не брал! Я рабочий, зарабатываю деньги. Посылаю их домой – у меня три сестры, мама больная. Сестре операцию делать надо. Им кушать совсем нечего. И все почему-то обидеть нас хотят.

Я уже жалею, что вытащил несчастного парня из вагона. Мне становится стыдно за себя. Чувствую, щёки покрывает предательский румянец. Только мраморная колонна за спиной взирает на происходящее безучастно.

Я сдался и начал бубнить:

- Ладно, братишка…

Слово «извини» заглушил грохот подъезжающего состава.

Всё дальнейшее происходит молниеносно. Парень выхватывает из-под куртки какой-то предмет и суёт мне в руку. А дальше – за ним захлопываются двери отъезжающего от платформы поезда.

Шум стих, последний вагон скрылся в туннеле, а я, глупо улыбаясь, верчу в руках спасённый мобильник. Он ещё отдаёт чужим теплом. Старенький и громоздкий, но в его записной книжке - вся моя жизнь.

Я сажусь в сторону «Беговой». Поезд трогается, мимо проплывает ряд колонн. Лишь одна из них, с трещинкой в мраморной плите, слышала разговор двух совершенно разных людей.

Мы едем в противоположные стороны. Я, довольный, что всё окончилось благополучно, - домой. А тот парень? Кто знает, куда и зачем едет он?


Кузнецов Андрей.

6 мая 2006 года.