Пестрогрудка и дед Андрей

   Нестройные ряды молодых сосен постепенно уступили место более взрослым своим родственницам. Вот теперь начался лес. Солнце все реже пробивалось сквозь густые вершины деревьев, и даже редкое и неожиданное его появление воспринималось скорее как что-то необычное. В лесу прохладно и сыро. Еще десять минут назад ты был в лете, а тут словно наступила осень. Хотя трава под ногами яркая, темно-зеленого оттенка, но, пожалуй, это чуть ли не единственный признак лета.
   Нет, стоп. Что значит "единственный признак лета"!? Оглянись вокруг: вот цветут неприхотливые лесные цветы– вытянувшиеся в поисках солнечного света, там – перезревшая земляника так и манит своими яркими одеждами, а недалеко от сосны расположилась семья новеньких, ярких рыжиков. А птицы... Пока идешь, их вроде бы не слышно– звуки твоих шагов перекрывают звуки леса, но стоит остановиться, и сначала несмело, потом все сильней, громче начинают распеваться местные жители семейства пернатых.
   Вот громко застучал дятел, как строгий дирижер, требующий внимания. Разбуженная сова недовольно заухала в ответ. Днем ее очень редко можно услышать, но уж слишком громкой получилась дробь у дятла. Вот и недовольна любительница ночных прогулок вмешательством в свои сновидения. И тут выдала себя пестрогрудка. "Тзе-тзе-тзе",– начала она свою нехитрую песню. Все выше и громче поет она, ей начинают подпевать сородичи, и скоро это "тзе-тзе-тзе" перекрывает все звуки вокруг. Но... стоит только хрустнуть веточке , или шишка упадет с ближайшей сосны, и песня резко обрывается. Ну, очень не любят петь пестрогрудки для кого-то, стесняются что ли... Да и увидеть их редко кому удается– уж очень они скрытные.
    Помню, дед Андрей из деревеньки Засопка рассказывал, как однажды пошел в лес за грибами, долго бродил, хотелось  побольше собрать, да все отдельные грибочки попадались, а по одному грибочку собрать много не скоро получится. И вдруг видит: возле огромного куста багульника целая россыпь подберезовиков. Только нагнулся, чтобы собрать, как словно из-под руки вылетела невзрачная серая птичка чуть больше воробья. Но не воробей точно. Хвост длинный, клюв тоже длинный, острый. Перья серые, но словно выкрашены неумелым художником, пытающимся найти идеальный оттенок этого  цвета. Птица сидит, не улетает, словно ждет извинений от деда. Тот удивился, глянул на землю, а в зарослях багульника– гнездо, в нем четыре яйца. Понял дед Андрей, что вспугнул птицу. Боком-боком и отошел на приличное расстояние. А сам нет-нет да и посмотрит на пестрогрудку: вернулась она к гнезду или нет. Но птичка сидела на ветке. Дед пошел домой– какое теперь собирание, не до грибов.
   Но и дома места себе не находил: неужели из-за него не вылупятся теперь птенцы. Хоть беги опять в лес да проверяй. До вечера промучился он, а потом не выдержал, пошел к Альбине Игоревне, учительнице по биологии. Ходить вокруг да около не стал, рассказал как на духу о своих переживаниях. Учительница ни смеяться, ни ругаться не стала, усадила деда к столу, налила крепкого чая да утренних лепешек с вареньем на стол поставила, а сама к книжкам своим подошла. Долго в них что-то искала, дед Андрей уже и чай весь выпил. Наконец, учительница подошла к нему и объяснила, что пестрогрудка, сидя в гнезде подпускает близко к себе, надеясь, что опасность  пройдет мимо. Когда вспугнут ее, улетит недалеко, но обратно  в гнездо летит не сразу, но возвращается всегда. Всегда. Дед поверил учительнице, но вот за грибами ходить перестал, все ссылался на старость.


Рецензии