Кто следующий?

- Кого хоронят-то?

- Ш-ш-ш, - огрызнулись две женщины, неопределенного возраста, и прохожий пошёл дальше, забрав с собой шуршание уставших ботинок где-то в дальнем конце пустой аллеи.

Небольшая процессия обступила глядящую в хмурое небо яму.

Трое долговязых парней с нестриженными по последней моде чубами – похоже, студенты, посланные каким-нибудь «замшелым» профессором, ради зачёта «автоматом», - переминались с ноги на ногу, то и дело отправляя в телефонную бездну новые сообщения.

Тощий невысокий юноша шмыгал носом, снова и снова вытирая слёзы с припухших покрасневших век, то снимая, то надевая громоздкие очки с пузатыми линзами.

Седовласый старик в видавшем виды чёрном костюме-тройке поднял бледную руку:

- Как же это? Как это могло случится с Ним?! Я знал Его лучше многих… Вы помните? Раньше ни один писатель, ни один журналист без Него ни строчки… Дикторы на телевидении, на радио, редакторы газет, журналов, корректоры книг… Да что там, ни один из тех, кто считал себя настоящим интеллигентом, не мог обойтись без Него, должен был считаться с Ним, проявить уважение! Каждый школьник был обязан знать Его! А как смотрели на тех, кто позволял себе быть пренебрежительным, помните?.. Он был действительно Великим!.. Что же произошло? Как же так случилось, что Он внезапно стал не нужен, не важен?.. Он!!!.. Я помню, как спокойно, размеренно, как легко Он приводил в восхитительный порядок любой бесформенно-хаотичный поток мыслей… Он был словно «Правила дорожного движения» - такое очевидное условие благополучного исхода любого нынешнего путешествия… И где все эти люди сейчас? Как они могут позволить себе жить, отринув Его, отвернувшись?!.. Как они могут уважать себя после этого?..

Юноша всхлипнул: - Я никогда Его не забуду! – высморкался и протёр грязным платком запотевшие очки.

- Как знать… - вздохнул старик и прикрыл глаза. – Прощай, старый Друг… Похоже скоро не останется никого, кто… - он умолк, схватившись дрожащей рукой за сердце, понемногу восстанавливая дыхание.

- Прощения, уважаемые… - двое куривших за деревьями землекопов в перепачканных мокро-серой глиной комбинезонах, привычно орудуя верёвками, опустили тяжёлый груз в яму и взялись за лопаты.

Люди начали расходиться. И лишь старик, оставшийся в одиночестве над свежей могилой, всё шептал и шептал какие-то слова, вглядываясь невидящим взором в пустоту за деревьями, и плакал…

Сквозь багряно-золотое кружево клёнов робко закапал мелкий дождик, расплавляя свежие чернила букв неброской временной таблички, затерянной среди старых позабытых надгробий с полустёртыми надписями: «Совесть», «Честь», «Человечность», таблички, с возможно памятной ещё кому-то надписью: «Русский Язык».