Ох, уж эта Лидка!

      Лидка, размалёванная всевозможной косметикой дама, давно уже немолодая. А ходит, будто пава какая, будто красавица юная. А ведь ей уже ого-го! На пятнадцать, а то и больше, лет старше Людмилы. И надо же, подцепила себе молодого,  кавалера! Вот и хвастается, как её ухажёр в любви объясняется:" Ох, и люблю же я тебя, потаскушку!" Нашла чем хвалиться! Или же приятное значение первой половины фразы затмевает значение второй?! Хотя, судя по этой женщине, потаскухой-то она никогда и не была.

      Как-то Людмила, возвращаясь домой, услышала в своём подъезде, на верхней лестничной площадке, приглушённые Лидкины плач и стоны. Стоны несчастного, жестоко страдающего, морально убитого человека. Кроме причитаний, слышался и другой женский голос, утешающий её. Поддатую Лидию аж лихорадило от горя. Но она, гордячка, никому, кроме приятельницы-соседки, не желала говорить о нём.

      Чуть позже Людмила, конечно же, обо всём узнала. А дело было вот в чём. Лида "со своим" приятельствовали с семейной парой, живущей над их квартирой. Прекрасной половиной в этой паре была женщина, намного моложе Лидии. Но эти две пары объединял один общий интерес: и те, и другие любили по праздникам "хорошо посидеть". И не только по праздникам, как оказалось. По пьяни гражданского муженька Лиды потянуло на разнообразие, на молодое, близко не комиссарское, тело!
И когда супруг той ненадолго уехал в командировку, "гурман" и направил туда свои стопы. Лидка каким-то образом догадалась о предательстве дружка и, пока тот находился "в гостях" у соломенной вдовы, убитая горем, сидела на ступеньках лестничной площадки перед дверью квартиры своей коварной соперницы.

      Чисто по-бабьи Люсе было жаль Лидию, но из деликатности делала вид, что ни о чём не знает. Как уж потом  разбирались между собой эти две парочки, осталось неизвестным. Только всё было тихо, никакого шума. Правда, Люся слышала от кого-то, что Лидуся хорошо оттаскала свою молодую соперницу за волосы. Лидия и сама не скрывала этого. Но как уж там было на самом деле, неизвестно. Наверняка, и самой  "на орехи" досталось.

      Людмиле, мягко говоря, не нравилось, что соседи пьющие. Но что она могла сделать? Да и Лидуся-бабуся, получая большую пенсию вдовы военного офицера, держала себя  вполне независимо. Несмотря на то, что  связалась  под старость лет с альфонсом, хоть и любимым ею, порода всё-таки брала своё. Привычки обеспеченной, приличной жизни сохранились в этой не по возрасту размалёванной, но всё ещё статной женщине. А дружок всё тянул её в омут. Он нигде не работал, перебиваясь случайными заработками. Хотя, правда, и время-то было такое безработное, перестроечное. Лидка начала упрекать своего сожителя за то, что он превратился в нахлебника. А тот, злобно огрызаясь, как бы в своё оправдание, говорил:" Да ты одним местом пенсию себе заработала!" Лидка, никогда не лазающая в карман за словцом, парировала:" Да! А ты вот теперь попробуй!"

       Вместе со своим дружком Лидия опускалась всё ниже и ниже! К тому же, чувствуя себя ущербной из-за возраста, начала его ревновать, как говорится, чуть ли не к каждому столбу. Даже к Люсе. И как ей такое в голову-то могло прийти? Видно, из-за всё учащающихся оргий полковничиха совсем потеряла жизненный ориентир и разуверилась во всех женщинах мира. Всё чаще, дыша перегаром, она неприязненно поглядывала на Милу. Тем временем пьянки-гулянки в Лидкиной квартире  становились всё чаще. Правда, для посторонних глаз это было достаточно незаметно. Видно, ещё сказывались прежние воспитание и культура деградирующей от пьянки бабы. В  квартиру стали приходить незнакомые друзья-забулдыги непросыхающей парочки. Что там говорить! Таскали домой кого ни попадя. Лишь бы пузырь был! Замечая новшества, Люся думала:" До добра это не доведёт! Дотаскаются!" И дотаскались.

       Как-то среди ночи Мила проснулась: кто-то дзинькал в дверной звонок. Спросонья, недоумевая, кого бы это притащило в столь неурочный час, открыла дверь. А там Лидка, на коленях! В гололёд она, сломав ногу, ходила последнее время на костылях. А тут без них на коленках да на пятой точке пожаловала. Но как только Люся открыла дверь, Лидка прямо-таки ужом скользнула в чужую квартиру. Едва дверь за ней захлопнулась, облегчённо вздохнув, сказала:" Слава Богу! Спаслась! Спасибо тебе!" Спросонья, ничего не понимающая Людмила зачем-то пошла на кухню, осмысливая странное поведение и слова соседки. последние её слова сильно насторожили. И вдруг ей стало понятно, ясно, что происходило сейчас, в эту минуту, в Лидкиной квартире.

       Ведь на днях, совершенно случайно узнала, что Лидка и её сожитель продали квартиру, куда-то собираясь переезжать. А деньги-то на руках были. Вот и решили их обчистить  бандиты,  новые друзья-собутыльники. Нешуточные страсти, видно, там кипели. Скорее всего, их били и пытали, чтобы хозяева отдали им деньги, вернее, сказали бы, где их прячут. А Лидке каким-то чудом удалось улизнуть. "Спаслась она! - с негодованием думала женщина. - Теперь вот эти разбойники сюда будут ломиться! Что делать?" - лихорадочно соображала она. Зайдя в комнату, увидела отрубившуюся, спящую мертвецким сном  Лидку, развалившуюся на Люсиной постели. Постелив той на полу и невежливо, еле растолкав незваную гостью, отправила на приготовленное место "дохрапывать". Но как только голова самой хозяйки коснулась подушки, раздался звонок в дверь.

- Кто там? - пытаясь скрыть волнение и тревогу, спросила Люда.
- Это я, Наташа, дочь вашей соседки Лидии. Откройте!
Что тут было делать? Надо открывать! Но как только она открыла дверь, из прихожей в образовавшуюся щель тут же пулей выскочила на лестничную площадку немецкая овчарка Лэдис. Может, почувствовала что-то недоброе от этих людей. Вслед за ней вышла и Людмила. На площадке увидела нетрезвую Наташку и какого-то мужика, который тут же начал отмахиваться руками от собаки. Зачем он это делал, было непонятно, так как собака только обнюхивала его, не проявляя никакой агрессии.
- Мать у Вас? - спросила Наталья.
- Нет! А что, потерялась? - изобразив удивление, спросила Люда.
- Да вот, ушла куда-то!
- Куда это так поздно?
- Не знаем, вот ищем.
Сделав недовольную мину пустяками потревоженного среди ночи человека, "артистка"
 завела в квартиру овчарку и закрыла на ключ дверной замок. Чтобы придать ещё большей убедительности своим словам, громко, но как бы про себя, проворчала:" Вот напьются, потом сами не знают, чего ищут! Ходят тут!" Всё это, видимо, действительно прозвучало довольно убедительно, потому что за всю оставшуюся ночь их с Лидкой никто больше не побеспокоил.

       Утром, когда Люда проснулась, Лидии уже не было. Ушла. Больше Люся её никогда не видела. Деньги за проданную квартиру, видно, были при ней. Поэтому так усердно искали её бандиты. Чуть позже Люся узнала, что они всю ночь пытались вынести другую дверь, дверь квартиры Лидкиной подруги и соседки. Да, к счастью, не по зубам оказалась им та добротная, крепкая, обитая дерматином дверь. 
После  бандитских пыток Лидкин сожитель вскоре умер. Хоронила его старушка-мать. А Лидки и след простыл!