Разноцветная музыка

В маленьком городском парке забытые осенью карусели вспоминали свои летние приключения. До чего ж было потешно кружить неугомонную детвору, набирая скорость и обороты. Разгоняясь от старта на полную мощность - чувствовать усиливающуюся хватку детских ладоней. С каждым новым виражом увеличивать наклон, натягивая до упора железные цепи – и получать в ответ взрыв восторженного визга. А после совместного полета в запредельные выси, еще долго баюкать на руках не желающих уходить ребятишек.

Каждый раз качелям помогал старый простуженный Граммофон, напевая сиплым голосом незатейливые мотивы. Но частенько случалось так, что маэстро приходилось работать в одиночестве. Когда вдруг прилетала расстроенная туча, начинала ветрено вздыхать и мокро плакать – карусели, сочувствуя ей, останавливали свой бег до полного высыхания. Единственным детским утешением оставались непромокаемые звуки мелодии.

С приходом осени дожди случались все чаще, а детей на аттракционах становилось все меньше. Но трудолюбивый Граммофон категорически не хотел этого замечать. Хотя он знал, что непременно настанет день, когда все же придется попрощаться с музыкой до следующего лета.

- Кому же можно доверить мои любимые ноты? - задумался Граммофон. - Тогда бы я с легким сердцем оставил свой пост. Пора ведь уже и немного подлечиться – смазать трубу и почистить пластинки.

- Друзья, возьмите к себе этих музыкальных малышек, пусть посидят с вами на ветках до моего возвращения. – с надеждой обратился Граммофон к юрким воробьям, без остановки щебетавшим на дереве. Однако пернатые были настолько заняты своими перелетными делами, что не обратили на него внимания. Так и не дождавшись ответа, Граммофон протяжно вздохнул и повернул медную трубу в другую сторону.

- Послушайте, госпожа Скамейка, Вы не могли бы присмотреть за моими непоседами до лета? У Вас, вижу, крепкие дощечки, а ноты не займут много места – прогудел Граммофон в сторону крашеной деревянной скамейке. Но хозяюшка, похоже, уже давно мирно дремала, прислонившись к стволу плакучей ивы, и не слышала просьбы.

- Так и быть, помогу тебе – широко улыбнулась Радуга, выглядывая поверх облаков. Но нужно поторопиться – сегодня последняя моя прогулка в парке. Можешь мне доверить своих подопечных – я их размещу на дугах, как в нотной тетради, и каждой подарю по цветному наряду.

Граммофон был безмерно счастлив! Он тут же вытянул свою трубу к небу и выпустил на свободу все семь нот. Подружки наперегонки помчались за обновками, заняв отведенное каждой место на радуге.

Ноте «До» достались красные туфли - не желая их быстро износить, она не пошла дальше первой радужной полоски. Ноте «Ре» были подарены оранжевые чулки – чтобы ненароком не сделать на них затяжку, она также не стала забираться слишком высоко и осталась на второй полосе снизу. Нота «Ми», примерив желтую юбку, так захотела ею похвастаться, что решилась забраться немного выше, на третью полоску. Весьма обрадовалась зеленой блузе и Нота «Фа», примостившаяся ровно в середине Радуги, на четвертой полосе. Закутавшись в новую голубую накидку, на пятой полосе расположилась Нота «Соль». Шестую полосу облюбовала Нота «Ля» и оттуда показывала всем свои синие перчатки. А с самой верхней седьмой полосы уже весело размахивала фиолетовой шляпой Нота «Си».

- Что же получается… – подумал я, стоя под радугой, на которой, как на качели, красовались нарядные модницы. Значит, все предметы имеют не только цвет, но и свою мелодию. Вот интересно, как звучит, например, мой зонт? А осенняя аллея – о, это настоящий симфонический концерт.

- Да - согласился со мной довольный Граммофон. Я всегда говорил, что музыку можно не только слушать, но и рисовать. Теперь и ты об этом знаешь.