Сити-менеджер. Глава III

        Ефимыч выехал на окраину. Заправка с качественным топливом. На остальных - бадяжный ширпотреб. Резкое торможение у колонки. Машина клюнула носом и встала, как вкопанная. Бывший мэр вылетел из авто, бросил заправщику: «Полный бак!» Перед дверьми притормозил, придал спине осанку, рукам размах. Вошел привычно, словно король в фамильный замок.

        - Марго, мне, как обычно. – Он на всякий случай изобразил улыбку власти в общении с народом перед выборами, иначе говоря, психиатра с пациентом. Мол, никуда не денешься, сделаешь, как велю, иначе шоковая терапия и сам виноват.

        Женщина лет сорока с крашеными волосами ответно улыбнулась. Интересная, как Нефедиха. Комплекция, фасон, но более игривая, острая, разбитная. Прозвище – королева Марго. Сначала звали по фильму «Королева бензоколонки». Потом показали французский сериал по Дюма-отцу, плюс настоящее имя - Маргарита. Переиначили на модерновый лад.

        - «Как обычно» не получится, Гриша. – Она дерзко взглянула. – Контракт расторгнут.
        - Вот ведь. И здесь обскакал. – Царенко сокрушенно вздохнул, почесал шею. - Едрит его налево.
        - Так что, заправлять?
        - Да ладно, не надо. Хватит еще.

        Он выругался на улице, но тихо, шепотом, почти про себя. Прыгнул в авто и снова резко рванул. Заправщик едва успел выдернуть шланг из бензобака.

        Ефимыч прикатил домой, сел на кухне за барную стойку. Ополовиненная бутылка прямо перед собой. Хозяин поглазел, повздыхал. Покряхтел, прочищая горло. Поднял грузное тело и дошкандыбал до кладовки. В ряд с водкой встали коньяк, виски, ликер. О дерево стойки громко стукнул стакан. Бывший градоначальник, будто ставил точку в решимости. Звучную, жирную. Приступил.

        Коньяк на завтрак, виски на обед, водка на ужин. Утро с разбитой головой, ритуал опохмелки и новая карусель напитков. Двухнедельный запой. Жена причитала, костерила, отговаривала. А он впервые решительно шел к цели. Раньше приходилось толкать. Это Валентина сделала карьеру мужу. И женила на себе, как перспективного. Присмотрела, будто пластилин, подходящий для лепки в умелых руках.

        Он пришел в областную администрацию после армии. Молодой, горячий, полный сил. Но глуповат, без образования. Пристроили по блату. Гриша быстро понял – от молодежи ничего не ждут, да он и не потянул бы. Сиди и перебирай бумаги, делай умное лицо, если получится. Не получается - просто сиди. Смотри прямо, без вызова, в окно не пялься. Перед начальством выказывай подобострастие, кивай, поддакивай. Сумеешь хорошо похвалить, считай, поднялся на ступеньку выше. Не знаешь как – придумай и потренируйся перед зеркалом. Сыграй естественность. Растения, депутаты и чиновники размножаются спорами. Поспорили, и родился новый комитет. Так растет армия бюрократии. Царенко нашел место в строю.

        Зоркая Валентина уже второй год работала бухгалтером в департаменте культуры. Присматривалась к коллегам, выбирала на светлое будущее, но пока ничего стоящего. Все либо бабники, либо прочно женаты. Пока разведешь, молодость уйдет. Бычка надо брать теленком. Кормить, воспитывать, пестовать. Найти подходящее стадо, сделать главным и единственным. Григорий более-менее подходил по совокупности параметров.

        Он тогда почти каждый вечер заливал за воротник в компании и в одного. Но на работу, как штык, с иголочки, наглаженный, без помятости лица. Юношеское здоровье позволяло. Он думал, берет замуж дочь губернатора, даже на свадьбе спросил: «А где сам?» Видимо, в пьяном угаре втемяшилось. Когда суженая познакомила с родителями, он многозначительно рассматривал будущую тещу. Мол, понятно, дочку нагуляла от губера, а муж-лопушок воспитывает как родную. Одна идея «фикс» сменялась другой. Осознание пришло лишь после медового месяца. С тех пор за баклажкой пива с дружками он грустно шутил: «Думал, женюсь на дочке губернатора. Когда протрезвел, - поздняк метаться».

        Валька принялась за муженька, как Пигмалион за Галатею. Приодела по моде, но без щегольства, как подобает чиновнику. На ночь засыпающему супругу читала «Гамлета», «Братьев Карамазовых», «Иллюзию» и другие «вещи», обязательные к прочтению. Сама понимала мало, но главное – упор на интеллект. Научила правильно себя вести, отработала каждый жест, взгляд, поворот шеи. Действовала мягко, ненавязчиво, как мудрая женщина. Со временем Ефимыч полностью доверился жене, исполнял любой совет, точно приказ верховного главнокомандующего.

        Она активно толкала супруга вверх по иерархической лестнице. Действовала и сама. Флиртом с нужными людьми. Если требовалось, - с продолжением. Но даже лежа под комиссионером из Москвы, она всегда причитала: «Только Гришеньке подмогните, а то засиделся на своей должности». И Гришеньке помогали. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Лишь на самом верху женские чары перестали магнитить: старики - импотенты, а те, кто еще мог, любили помоложе. Поэтому к мэрской должности Царенко двигался долго. Знал ли он о похождениях супруги? Догадывался. Но не любил, не ревновал, просто свыкся. Для цели все средства хороши.

        С ростом власти пришло желание править, аппетит во время еды, барские замашки. Управлять другими оказалось проще высушенного хрена. Достаточно лишь рявкнуть в нужный момент, отчитать, как недомерка, пригрозить увольнением. Перед начальством - сделать вид покорного щенка, овиноватиться лицом, вытянуться по струнке. Этими навыками Ефимыч овладел в совершенстве. А брать взятки и отдавать наверх легко, как креститься двумя перстами. Гриша боялся, потел и сопел только первые три раза. Потом пошло по накатанной.

        Даже в захудалом городишке можно жить царь царем. Отгрохать особняк в водоохранной зоне. Тянуть из бюджета, как из собственного кошелька, и обслуживаться за счет. Сначала это назначение Валентина рассматривала как трамплин к новым вершинам. Но потом, как и муженек, успокоилась. Отличная вотчина для кормления, на другие можно не зариться. Районный центр на отшибе, границе с другой областью, вдали от губернского ока. Тишина, покой, природа. Денег хватает на богатое житье, загранпоездки, шмотки из бутиков.

        - Всё! Не могу больше. – Бывший мэр оторвал голову от столешницы, проспав так ночь.
        - Вот и хорошо, вот и славно, Гришенька. – Валька нарезала огурец дольками.
        - В баню! – скомандовал себе Царенко и резко встал.

        В голову вступило. Он покачнулся, но устоял. Минутное помутнение и фокус сошелся.

        - Тебе кто-то звонил.
        - Кто?
        - Не знаю, номера какие-то московские.
        - Да опять эти, как их? Спамеры, что ли? Какую-то херь втюхивают. Едрит твою налево.

        Он пошел в чулан, включил сауну на прогрев. Слазил в подпол, достал банку соленых огурцов. Зря старался. На кухне стояла открытая, вчерась закусывал на ужин.

        Ефимыч захлебывался рассолом, жидкость текла по широкой грудине, даже трусы намокли. Жена, лежа на кухонной кушетке с глазами, прикрытыми огурцами, поворачивалась на звук. Но понимая природу события, возвращалась в исходное положение, как упражняющийся гимнаст. Муж осушил трехлитровую банку, рыгнул, фыркнул. Облачившись в халат, стыренный из турецкой гостиницы, с полотенцем через плечо и сланцах на босу ногу он умчался в сауну на дворе.

        Вернулся через полчаса, красный, как рак, халат нараспашку. Утирая потную шею полотенцем, задался вопросом:
        - А что, мать, не смотаться ли мне в город? Глянуть, как там развернулся наш чурбанчик? Едрит его налево.

        Валентина залила огуречный салат оливковым маслом.

        - Съездей, Гриш, заодно развеешься. Тебе опять москали названивали.
        - Да ну их!

        Сказано – сделано. Одевшись в мэрский пиджак, но отказавшись от галстука, бывший градоначальник покатил в центр.

        Весна шагала по планете и местной губернии. Потеплело окончательно. Из почек вылупились листы. Запахло свежестью. Город, словно вымели, так чисто не бывало с момента сдачи в эксплуатацию. На дороге обновили разметку. Впервые она стала ровная, нетронутая пьяной рукой. Омрачали пейзаж лишь ямы. Асфальт сходит вместе со снегом по всей России. Ничего, Гарик починит. Надо будет нагрянуть к негоднику, за последний подряд еще не откатил.

        Базарная площадь сквера густела народом. С появлением по соседству супермаркета, торговля шла гладко-размеренно, чинно, неспешно.

        Царенко хлопнул себя по лбу. Остановился рядом с мужиками, курящими у фонаря, крикнул в окно:
        - Мужики, а какой сегодня день недели?
        - Стало быть, воскресенье, Григорий Ефимыч, - ответствовал старик в шапке-ушанке, запоздавший со сменой зимней формы одежды.

        Проклиная себя про себя, услышав вслед от старичья: «Совсем допился бывший мэр», Царенко повел машину, будто коня трусцой. Выходной. Администрация закрыта. Можно нагрянуть к Ленке, расспросить, но неудобно. Пересуды и так не утихают, а тут новые поленья в костер сплетен, старухам только подкинь. Он проехал перекресток, оставив мэрию слева, остановился у тротуара.

        - И вы, Григорий Ефимыч, остерегаетесь? Вот и правильно. – В открытое окошко сунулся страшный лысый из магазина.
        - Чего мне остерегаться? – огрызнулся бывший мэр, коря себя за беспечность. Закрыл бы окна, остался бы в замкнутом мирке, без поползновений со стороны любимого на словах народа.
        - Как жешь? Вон сколько камер понаставили. Таперича, если ездить, как обычно, будут штрафы приходить.
        - Где камеры? – Царенко заозирался.
        - Да вон же. На каждом пешеходном переходе.

        Парнишка сделал рукой полукруг. Теперь и Ефимыч обратил внимание.

        - Вот, деревня! – Бывший градоначальник чуть не сплюнул. – Это ж просто фотоэлементы. В каждом большом городе стоят. Едрит твою налево.
        - То есть, это никакие не камеры? И можно гонять?
        - Я тебе погоняю.

        Но мужик уже подорвался.

        - Пойду мужикам расскажу, а то ползают, как черепахи, двадцать километров в час!

        Царенко повернулся вслед убегающему. Взгляд наткнулся на согбенную фигуру парня, бредущего с фирменным пакетом из супермаркета. Бывший мэр резко развернул машину и в три секунды настиг интересующий тип.

        - О, Андрюха! Садись, подвезу.
        - Спасибо, Григорий Ефимович, мне здесь недалеко.

        За время правления Царенко Грязнов всегда сидел в каморке, переоборудованной из кладовки в забытом мэром уголке мэрии. Сидел и, если жужжал, то не громче компьютера. Говорят, не раз попадался за игрой в «Тетрис» в рабочее время. В отсутствие полноценной загрузки – вещь вполне допустимая для нестрогой претенциозности. Держали, потому как положено по штатной единице. Новые веяния начальнической моды, инновации, информационные технологии. Спросят: где у вас инновации? И тут же предъявят Грязного с парком компьютеров из двух штук. Единственный отдел, как будто нуждающийся в ИТ-услугах – бухгалтерия. Диалог с всесильными заведователями финансов строился почти всегда по одному сценарию.

        - Что случилось? – грустно вопрошал сисадмин, проделавший длинный путь по коридорам.
        - Вот! Полюбуйся. Опять твой компьютер не включается, - на правах начальницы возмущалась Нефедова.

        Недолгое ковыряние в напольном ящике, гордо именуемым «системным блоком». Ловкие руки и, словно работа хилера, выуженная черная пластмасса.

        - Опять вы дискету забыли в дисководе, вот и не включается.
        - А я почем знаю? - Главбушка щелкнула беднягу по носу и встала руки в боки, грудь вперед. Решает: сжалиться над парнем, лишить девственности или пусть пока побегает телком.
        - Вот же написано. По-английски, - мягко оправдывается Андрей, указывая на экран.
        - Откуда я его знаю?! - Набросилась. Сисадмин смешался. Но сменила гнев на милость. - А ты я смотрю, бабой овладеть не смог, так овладел английским.
Дружный хохот бухгалтерш.
        - Чой-то не смог?
        - А то мы не знаем, что ты еще девственничек.

        Повторный приступ смеха. Для большего смущения - женский коллектив, довольно большой, все родственники и родственники родственников. Женщины всегда за солидарность, а мужчины за справедливость.

        Грязнову не везло с девчатами и знакомиться не умел. Хотелось поласковее подкатить, а получалось, точно объявляет выговор с занесением.

        Стоит девушка перед домофоном. Рыжие волосы, невысокая, джинсовая мини-юбочка - в общем, шоколадка в обертке. Стоит, нажимает клавиши и сбрасывает. Всем видом показывает, мол, она здесь живет, просто код забыла. Улыбается смущенно из-под челки. Грязный постоял, потоптался рядом. Хотел спросить мягко, а получился рев медведя-шатуна, выдернутого из спячки:
Вы на кнопки жмете, и что должно случиться?!

        Девичье личико перекосило, но Андрею и такое показалось очаровательным. Подскочил сосед армянин, одинокий мужик.

        - Э-э, братуха, зачем на красавица кричиш?

        Выхватил нужный ключ на густой связке, словно работал ключником в СИЗО. Приложил. Домофон пиликнул, дверь ослобонилась. Армянин приглашающе распахнул перед дамой, растянул улыбку, почти присел в реверансе.

        Откуда ни возьмись, нарисовался мужик с холщовыми сумками. Первым прошмыгнул в подъезд, кратко бросил «Свежая пресса», и пошли на пару с девчушкой раскладывать газеты по почтовым ящикам. Армянин с минуту наблюдал быстроту отточенных движений, даже кепку приподнял за козырек. Потом кинул Грязнову: «Вот так-то, брат», и побрел на свой этаж.

        - Садись, садись. Едрит твою налево, - настаивал Царенко, распахивая дверь. – Мне с тобой покалякать нужно.

        Тяжело вздохнув, Андрей аккуратно влез в салон. Застыл на краешке кожаного кресла, боясь испачкать присутствием. Жил с бабкой, еле передвигающей мослы, одежда стиралась раз в квартал.

        - Ты где живешь? – Как-то сразу к делу не приступалось. И откуда поселилась эта жеманность? От пошатнувшегося положения? Прям обязывало сначала о погоде. Тяжело общаться с человеком, в котором ранее не видел человека.
        - Да вот тут за поворотом, в частном секторе.
        - В частном секторе – это хорошо. Свой дом – всегда лучше, чем квартира, согласен?

        Грязнов пожал плечами. Бывший мэр рассмеялся. Сисадмин отзеркалил уголками губ. И хотя направление ясно, трогаться Ефимыч не спешил.

        - Постой-ка! Ты ж говорил, что всегда жил в многоквартирном доме. Едрит твою налево. – Царенко никогда не забывал и тени обиды.
        - Месяц назад переехал. К бабке. Доглядываю. А так у меня квартира в пятиэтажке. Матерная.
        - А-а... А родители где?
        - Отец ушел, когда я маленький был. А мать давно уехала с новым мужем.
        - А-а, ну да, ну да. – Ефимыч сделал знающее лицо. Он никогда не интересовался людьми, особенно стоящими ниже. Устав от придумывания околичностей, бывший мэр решился на почти прямой вопрос: - Ну как там новая метла метет?
        - Какая метла?
        - Ну, робот этот, чурбан железный. Едрит его налево.
        - Ничего, работает. Круглосуточно.
        - Круглосуточно? Ах, ну да, он же железный. И сейчас, что ли, пахает?
        - И сейчас.

        Царенко обернулся на мэрию.

        - А свет чо-то не горит. Хотя, да, еще ж светло.
        - А у него никогда свет не горит. Ему не надо.
        - А ну да, ну да.
        - Ну и как думаешь, чо-нибудь путное получится или дел наворотит?
        - Да вроде получается.
        - «Вроде»… - передразнил бывший мэр на манер дочки Нефедовой. Ефимыч неожиданно для себя протянул ладонь. - Ладно, давай! Мне еще надо по делам смотаться. Едрит твою налево.

        Андрей пожал и срочно покинул салон. Царенко достал влажные салфетки, долго вытирал правую руку, тщательно каждый пальчик. Он порылся в бардачках, глянул на заднем диване, поискал глазами. Жутко хотелось заглотить грамм сто, но с дур ума заначку водки оприходовал в запое, как будто дома не хватало.

        Джип медленно покатил к Чарке. С горки, где располагался центр, открывался выразительный вид. Поворот реки, кустарники вдоль, простор взору. Внедорожник причалил к особняку с красным забором. Ефимыч вывалился из машины, придал клешням всегдашний размах, потоптался у калитки. Толстый палец вдавил кнопку звонка. Через пару минут дверь отворилась. Высунулся молодой армянин.

        - Привет, Тигран! Отца покличь.
        - Здравствуйте, дядя Гриша, - ответствовал парень. - Не могу.
        - Почему?
        - Пьет, который день. Да вы заходите, сами увидите.

        Они прошли в дом. Просторный, двухэтажный. Материалы вровень с царенковскими. Старый армянин сидел в комнате на низкой лавке перед журнальным столиком. Натюрморт составляла початая бутылка коньяка, бокал, фрукты в вазочке.

        - А-а, Грига Ефимыч, заходи, да? - пьяно узнал хозяин дома, подвигаясь на лавке.

        Царенко присел рядом. Тигран кисло взглянул, скорбно вздохнул и затворил дверь с обратной стороны.

        Старший Вартанян выудил из шкафчика второй бокал, налил гостю. Чокнулись. Опорожнили залпом.

        - Слюшай, ну, какой нэгодяй, да? – Хозяин перешел от возлияния к изливанию. – Контракт порваль, трэбуэт устранит ямки за мой счет. По гарантии. Какой гарантия, да? Ми всю жизнь живеш за этих ямок. Каждий год ямки, новий заказ, ми латаем. Дэньги подэлили, да? Ти – мне, я – тэбя. А сейчас говорит: латай так. А где я дэнэг найду, да?

        Бывший градоначальник покряхтел, намекая на «между первой и второй». Гарик налил. На этот раз выпив, Вартанян отломил веточку винограда, виноградины активно полетели в рот. Царенко вгрызся в яблоко.

        - Надо что-то дэлаэтся, Грига Ефимыч, да?
        - Потерпи месяцок-другой, чурбана уберут, вернут меня. Все будет, как прежде.
        - Как мэсяц?! – Армянин взвился. – А на что я буду жит, да? Кормит дэтэй?
        - Пару месяцев не перебьешься?
        - Откуда?!

        Ефимыч тяжело вздохнул. Глупо затевать разговор за кэшбэк, когда уже дали понять - средств нет.

        - Ну, давай на посошок. - Бывший мэр сделал последнее предложение на сегодня.
        - А-а, палка в дорогу, да? Давай! – Гарик налил.

        Выпили, закусили. Царенко похлопал собутыльника по плечу, просил не провожать. Несмотря на отсутствие денег настроение повеселело: остограмился, другие тоже страдают, не он один.

        Бодро завелся мотор. Внедорожник покатил вразвалочку. Царенко думал, объезжает ямки, незалатанные главным по дорожным «тарелочкам». На самом деле алкоголь уже раскоординировал движения.

        Патруль ДПС. Взмах полосатой палочки как приказ остановиться.

        Продолжение - http://proza.ru/2023/07/28/1168