Дневник юного покорителя Эвереста. После восхожден

           После восхождения
       Я не представлял себе что там будет настоящее столпотворение. Каждый следующий лагерь, где мы останавливались на пути к вершине, был меньше предыдущего, и от этого казалось, что народу вокруг становится только больше.
       Самое главное — не стоит рисковать и сходить с тропы, особенно если идешь без страховки. Под ровной поверхностью снега могут находиться невидимые трещины. Знаменитый Бабу Чири Шерпа погиб во время одиннадцатого восхождения на Эверест, провалившись в трещину, когда отошел от тропы, чтобы сделать красивое фото.
          Собственно, день восхождения начался накануне вечером — в штурмовом лагере, в котором палатки стоят на маленьком пятачке. Часть палатки нависает над пропастью, а другая часть упирается в склон. Лежать можно только скрючившись. Условно отдохнули, заставили себя поесть, чтобы хватило сил на дальнейшее.
     Оделись мы во все самое теплое: шерстяное термобелье, флиска, тонкая пуховка, теплющий пуховый комбинезон. Взяли новые баллоны с кислородом.
         Из штурмового лагеря мы вышли в девять часов вечера. Первые три часа мы шли постоянно в гору, подсвечивая себе фонариками.
         Когда же до конечной цели оставалось меньше 500 метров, нам вместе с другими, как и всем пришлось стоять в очереди, медленно взбирающейся по узкой тропе туда, где когда-то находилась ступень Хиллари (крутой склон на вершине Эвереста, разрушенный в результате землетрясений).
        Я постоянно наступал отцу на ноги, а сзади напирали идущие следом. Остановиться передохнуть было невозможно. Поэтому мы смогли перевести дух, лишь когда пришла наша очередь взбираться на самую вершину. Я чувствовал страшную усталость, скорее всего от нахождения в очереди.
        Дыхание с каждым шагом становилось все тяжелее. Мой шерпа повысил подачу кислорода в моем баллоне до 2.5 литров в минуту. Вообще конечно шерпы делают неимоверную работу на Эвересте. Сначала они должны перетащить кучу альпбарахла на 8300 м, а в день восхождения тащиться в 5-й, 10-й или даже в 21-й раз на Вершину с 20-ю кг кислородного оборудования, из которых им самим нужно всего лишь пять.
          Через десять часов, утром 5 мая, мы с батей стояли на вершине Эвереста, размером со стол для пинг - понга, и еле стояли на ногах от усталости. А ведь нам предстояло еще вернуться обратно. И это было самое сложное.Последние сутки казались мне сплошной галлюцинацией. Человек в таких условиях утрачивает способность рационально мыслить. Но мне вдруг тогда вспомнились слова: «Если твоя цель — достигнуть вершины, ты погибнешь, потому, что вершина — это только половина пути».На вершине у нас лишь хватило сил сделать  селфи и молча полюбоваться видом.
        Я посмотрел вниз. За нами в очереди на подъем выстроилась целая процессия альпинистов. По северному склону, со стороны Китая, тоже напирал народ. Как разноцветные ­кегли, восходители были раскиданы по горе то там, то тут, и им не было видно конца.
         С кислородом у нас всё  было нормально. Здесь же, на вершине поставили новый баллон. Отец махнул мне рукой и мы пошли вниз.
Покрасоваться на «Крыше мира» дается всего двадцать минут: если не спуститься до темноты в лагерь, можно и вообще никогда не сделать этого.
           Надо было в течение того же дня спуститься до отметки в 6400 метров, чтобы выжить. Заключительный непрерывный бросок — подъем на вершину и спуск на 6400 — занял 25 часов. То есть в девять вечера мы начали заключительный этап восхождения, а в десять вечера следующего дня мы были уже в 3 лагере.
         Сейчас вот, когда все осталось позади, вспоминаются слова известного советского альпиниста Башкирова, сказавшему такую вещь: « На высоте 8 тысяч метров без кислорода человек себя чувствует и двигается приблизительно как смертельно больной, который лежал в кровати, встал и, шаркая тапочками, движется в сторону туалета». Я с ним абсолютно согласен.
       Спуск с балкона - бесконечные одна за другой верёвки вниз по крутому снежно-ледовому склону. Некоторые спускалось просто держась руками за верёвку. У меня от этого перекошенного состояния, от баллона в рюкзаке начала до сих пор побаливает спина, да и руки.
       Есть в альпинизме  такая поговорка: лучше десять раз спуститься, чем один раз не спуститься.
       На обратном пути, при ярком свете дня, лично я увидел все восемь тел, навсегда оставшихся на этой стороне горы, которые можно разглядеть, не сходя с тропы. Знаю, что двое из них — русские. Очень не хотелось составить им компанию, поэтому нужно было продолжать путь. Просто тупо идти...
         Анекдот:
Поднявшись на гору и отдышавшись, альпинист восторженно сказал своему коллеге:
- Взгляни, какая прекрасная долина внизу под нами, какой живописный пейзаж!
- Не понимаю, зачем мы тащились вверх, если внизу так красиво?

         Конец
      Десять дней у нас ушло на то, чтобы постепенно спуститься и отдохнуть в Катманду. Так как билеты в Москву были куплены на 20 мая, мы не торопились.
        Хочу закончить свой дневник пока лишь словами Владимира Высоцкого:
«Лучше гор могут быть... только горы, на которых еще не бывал! »