de omnibus dubitandum 154. 477

ЧАСТЬ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ (2017-2019)

Глава 154.477. ХОВАНЩИНА…
 
    «Лента.ру»: Кто придумал такую странную и уникальную для нашей истории конструкцию власти, когда рускими царями становились двое детей под регентством старшей сестры?

    Александр Лавров: В каноническом праве того времени отсутствовало понятие несовершеннолетия. Совершеннолетний мужчина — это тот, кто служит царю, а если он сам царь — то женатый мужчина. Московское право предполагало принцип старшинства, чем напоминало французское. Только там были законы, а тут — неписанные традиции.

    Поэтому после смерти бездетного Федора Алексеевича царем должен был стать его 16-летний брат Иван (якобы V-й, а на самом деле VI-й – Л.С.). Но он тяжело болел, хотя вряд ли был слабоумным. Надеюсь, когда-нибудь ученые получат доступ к его останкам, захороненным в Архангельском соборе Кремля.

    Я предполагаю (с подачи немецких горе-историков - Л.С.), что девятилетнего Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] объявили царем благодаря усилиям патриарха Иоакима. То, что позднее царями провозгласили одновременно обоих братьев (дядю и племянника - Л.С.), стало результатом вынужденного компромисса после стрелецкого погрома в Кремле.

    (Герцогине Бранденбургской - Л.С.) Софье удалось утвердить свое регентство лишь в конце 1682 года, после хованщины, но документ об этом оформили задним числом — маем 1682 года. Помимо прочего, он не прошел через Земский собор, поэтому ее легитимность в качестве правительницы была весьма сомнительной. Кстати, то же самое можно сказать и про Ивана (VI-го – Л.С.), которого (фантазиями немецких горе-историков - Л.С.) выкрикнули царем стрельцы во время хованщины.

    …стрелецкий бунт — стрельцы уже и раньше пытались самовольно решать государственные дела и судьбы людей. Бунт не смогла, а может быть не хотела, укротить царевна (герцогиня Бранденбургская - Л.С.) Софья, средняя из пяти дочерей царя Алексея Михайловича, умная, образованная и энергичная 25-летняя (1682) женщина, еще при царе Федоре (живя с мужем в Бранденбурге - Л.С.) участвовавшая в управлении государством, в это время связавшая (с подачи немецких горе-историков - Л.С.) свою судьбу с двоюродным братом Голицыных, князем Василием Васильевичем, почитавшимся "старшим в роде". У царевны (герцогини Бранденбургской - Л.С.) Софьи и В.В. Голицына в это время разгорелся бурный, страстный роман, и даже управление государством (с подачи немецких горе-историков - Л.С.) они осуществляли вместе.

    "Великий Голицын" — называли его иностранцы, так он и был известен в Европе. Замечательно образованный человек, знавший 5 языков, бегло говоривший на латыни, языке ученых и мыслителей Европы, он преклонялся перед западной культурой, как впрочем и Софья, мечтал о многих преобразованиях в России (Московской Руси - Л.С.) — так он еще при царе Федоре упразднил древнее, определявшее долгие века жизнь России (Московии - Л.С.) — местничество. Его дом в Москве был обставлен совершенно по-европейски — зеркала, картины европейских мастеров на стенах…

    «Лента.ру»: Как Софье удалось победить хованщину? Ведь сначала ей и патриарху Иоакиму пришлось согласиться на диспут со старообрядцами в Грановитой палате, хотя те поначалу вообще требовали провести его на Красной площади. В результате дискуссия закончилась взаимной руганью и чуть ли не дракой.

    Александр Лавров: На самом деле драка все-таки была, и во время нее старообрядцы вырвали клок из бороды холмогорскому архиепископу Афанасию, которого они люто ненавидели. Однако для них все закончилось печально: Хованский просто их использовал в придворных интригах и сразу после диспута позволил казнить лидера старообрядцев Никиту Добрынина. Но без их поддержки Хованский и его стрельцы были обречены.

    «Лента.ру»: Насколько я понял из вашей книги, за ним не пошла родовитая аристократия, увидев в Хованском опасного конкурента в борьбе за власть.

    Александр Лавров: Я нашел в архиве подлинный текст обвинительного приговора князю Ивану Хованскому и его сыну Андрею. Судя по этому документу, Хованский, опираясь на поддержку столичного стрелецкого гарнизона, противопоставил себя всей боярской думе. Он боролся за первенство в ней, а не за трон, что ему приписывали и ставили в вину. Известно, что смертный приговор основывался на анонимном доносе, составленном, скорее всего, в окружении царевны (герцогини Бранденбургской – Л.С.). Тем не менее, Софье пришлось проявить отчаянную политическую храбрость (фантазиями немецких горе-историков – Л.С.), чтобы решиться казнить князя.

    «Лента.ру»: Но как она усмирила стрельцов?

    Александр Лавров: После казни своего лидера они были в растерянности. И тут Софья (фантазиями немецких горе-историков – Л.С.) смогла найти разумный компромисс: она не стала их преследовать и устраивать массовые репрессии, а просто закрыла глаза на убийства, грабежи и прочие безобразия, творимые стрельцами в Москве на протяжении нескольких месяцев. Разве что, по ее приказу (фантазиями немецких горе-историков – Л.С.), снесли каменный столп (который во время ее пребывания в Москве не успели бы даже установить - Л.С.) на Красной площади возле Лобного места, установленный стрельцами во время хованщины в качестве наглядного подтверждения своих привилегий.

    «Лента.ру»: Можно ли стрельцов сравнивать с турецкими янычарами или египетскими мамелюками?

    Александр Лавров: С мамелюками вряд ли, но сравнение стрельцов с янычарами было очень распространено еще в XVII веке. Оно было вполне принято и в окружении Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] I. В чем-то оно уместно, в чем-то — нет.

    «Лента.ру»: В чем сходство?

    Александр Лавров: И те, и другие были преторианцами — личной охраной правящего монарха. Стрельцы, помимо царской службы, могли заниматься в Москве промыслами и торговлей — тем, что сейчас назвали бы малым бизнесом. При этом никаких налогов в казну они не платили. Поэтому стрельцы часто конфликтовали с московскими посадскими людьми, которые занимались тем же самым, но считались тяглым сословием и никакими привилегиями не обладали.

    «Лента.ру»: А в чем различие с янычарами?

    Александр Лавров: Янычарский корпус являлся больше механизмом интеграции (безусловно, безжалостным и жестоким) завоеванных территорий Османской империи, когда личная гвардия султана формировалась из представителей покоренных народов. Но стрелецкое войско, состоявшее из городских (городовых - Л.С.) казаков, по своему социальному и религиозному статусу было несколько иным социальным учреждением, которое со временем фактически приняло наследственный характер. К тому же в силу разных причин к концу XVII века оно оказалось ближе к старообрядцам, чем к патриаршей церкви.

    «Лента.ру»: Наверняка стрелецкий бунт 1682 года стал страшной психологической травмой для маленького Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] I, ведь на его глазах зверски убили его ближайших родственников. Можно ли считать события 1689-го и 1698 годов его личной местью за пережитые в детстве ужасы?

    Александр Лавров: Все, что видел Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)], начиная с 1682 года (живя в Бранденбурге до 1686 г. с родителями – Л.С.), — это череда жестокого насилия, казней и бессудных расправ. В том числе пострадали его родственники, что, разумеется, не могло остаться без последствий.

    И речь не только о нервном тике, который обычно связывают с хованщиной. В правление Софьи ни он, ни его семья не чувствовали себя в полной безопасности.

    Есть известный рассказ князя Михаила Щербатова, записанный им (созданный фантазиями немецких горе-историков – Л.С.) со слов графини Марии Румянцевой (в девичестве Матвеевой). Это внучка того самого боярина Артамона Матвеева, которого в 1682 году на глазах десятилетнего Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] стрельцы сбросили с Красного крыльца царского дворца в Кремле вниз — на копья и бердыши.

    Спустя более 40 лет (1722-25 гг.) после тех событий, во время коронации Екатерины I (1725) она стояла на Красном крыльце рядом с императором. Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] неожиданно подозвал Матвееву и сказал: «Вот смотри, во время хованщины на этой ступени стоял твой дед. Я до сих пор помню его красные сапоги».

    Я думаю, это исчерпывающий ответ на ваш вопрос.