Хроники Крылатого Маркграфа. Свитчер. Часть 3

У Колокольцева не было ни малейшего желания воспользоваться в Лодзе гостеприимством СС, да и местный абвер ему всё равно был нужен, поэтому он сразу позвонил своему другу (и подельнику по Операции Элизиум).

Без пяти минут генерал-майору вермахта, заместителю шефа абвера (и, по совместительству руководителю тёплой компании заговорщиков в вермахте) Хансу Паулю Остеру. И объяснил ситуацию.

Остер спокойно ответил: «Абвергруппа есть, конечно. Небольшая – сейчас все в основном на Восточном фронте, но есть – ибо уж очень значимый город. Командует ей обер-лейтенант Дитрих Шульц… он из наших»

«Реинкарнация гауптмана Шолля?» - усмехнулся Колокольцев.

Командир Абверкоманды 107, капитан вермахта Гюнтер Шолль сыграл не последнюю роль в афере тысячелетия – широко известной в очень узких кругах Операции Элизиум. Ему и его людям были обязаны жизнью несколько сот евреев.

«Именно так» - подтвердил Ханс Остер. «Я ему сейчас позвоню, он всё сделает как надо. И встретит, и примет сколько надо будет…»

Последнее означало, что Колокольцеву удастся спасти ещё несколько еврейских жизней – сверх запланированного. Точно так же ему удалось спасти более десяти евреев во время Операции Элизиум.

Капля в море, конечно – там погибли почти двенадцать тысяч, несмотря на все старания Зондеркоманды К, но каждая человеческая жизнь бесценна. Особенно женская, ибо именно из женского тела на свет Божий появляется новая жизнь…

«Спасибо» - вздохнул Колокольцев. И повесил трубку.

На этот раз он взял с собой не двух женщин (Ванду и Лидию) плюс своего зама по Зондеркоманде К Герхарда Штокингера, а ответственного исполнителя операции Элизиум II… и своего почти что личного водителя, лейтенанта СС Карла Винтера.

Который мало того, что водил любое авто как бог, так ещё и ориентировался в до того совершенно незнакомом месте… аналогично. Остер предложил ему штатного водителя абвергруппы, но Колокольцев был вынужден отказаться, ибо солдат (да хоть фельдфебель или даже унтер-офицер вермахта за рулём автомобиля СС выглядел бы слишком подозрительно).

Именно поэтому Колокольцев и позвонил начальнику СС и полиции Лодзя и потребовал пригнать на городской аэродром Хорьх 901 Тип 40 – восьмиместный армейский внедорожник с номерами СС (ему был нужен автомобиль максимальной вместимости).

Где местный СС-фюрер возьмёт это авто, Колокольцева не интересовало от слова совсем… впрочем, учитывая, что этот автомобиль был самым распространённым внедорожником в вермахте и ваффен-СС (после кюбельвагена, разумеется), проблем быть было не должно.

Полёт из Берлина в Лодзь (422 километра с крейсерской скоростью 260 километров в час плюс взлёт и посадка) занял почти что ровно два часа. За которые Колокольцев ещё раз прокрутил в голове всё, что он на данный момент знал об этом городе… и о печально знаменитом Лодзинском гетто. Вопреки распространённому заблуждению, не только еврейскому.

Колокольцев родился и вырос в Польше (точнее, в Царстве Польском Российской империи), но до сегодняшнего дня в Лодзи ещё ни разу не был. Хотя и знал, что город был и старинным, и более, чем заслуженным.

Второй по численности в Речи Посполитой (после Варшавы, разумеется), Лодзь – ныне Лицманштадт - был основан ещё в XIII веке, однако права города получил лишь два века спустя – по указу польского короля Владислава Ягелло от 29 июля 1423 года.

По решению Венского конгресса, в 1815 году Лодзь (до того входивший в состав Великого Герцогства Варшавского – протектората наполеоновской Франции) был аннексирован Российской империей – вместе со всем герцогством – и включен в состав в некотором роде автономного Царства Польского.

Ещё в начале XIX века город стал промышленным центром - 20 сентября 1820 года указом великого князя Константина Павловича, наместника Царства Польского, Лодзь был объявлен фабричным городом; в 1821 году был основан суконный посад Нове-Място, продолжением которого в 1824 году явился ткацкий посад Лодка (в переводе с польского Лодзь означает лодка или ладья).

История современной Лодзи началась в 1820-е годы, когда большие территории в городе были выделены под строительство фабрик, и в город начался огромный приток иммигрантов со всей Европы. В 1825 году открылась первая прядильная фабрика, а в 1839 — первая фабрика, использующая паровую машину.

К этому времени бОльшую часть населения Лодзи составляли немцы. Позже национальный состав изменился, и в Лодзи во второй половине XIX века проживали три группы населения — немцы, поляки и евреи. Все они внесли существенный вклад в благосостояние города.

Лодзь быстро стала одним из крупнейших центров текстильной промышленности в Европе. В 1850 году Российская империя упразднила таможенные барьеры между Россией и Царством Польским, что открыло для произведённых в городе тканей восточные рынки. В 1805 году население Лодзи было менее 800 человек, к 1905 году оно выросло до 350 тысяч.

24 декабря 1898 года в час пополудни в городе был пущен первый в Царстве Польском электрический трамвай. 20 августа 1903 года было создано Польское Театральное Общество - первая в Польше организация, занимающаяся театрально-просветительской деятельностью (первый профессиональный театр открылся ещё за десятилетие до того).

17 мая 1905 года была открыта первая в Польше детская больница имени Анны Марии - в память о скончавшейся внучке крупнейшего лодзинского фабриканта Карла Шейблера. В 1908 году на аллее Костюшко был открыт крупнейший в Польше банк.

11 апреля 1940 года город был переименован в Лицманштадт - в честь Карла Лицмана, генерала пехоты кайзеровской армии (и члена НСДАП с 1929 года, от которой он был избран в рейхстаг и стал его старейшим депутатом), захватившего Лодзь в конце 1914 года.

Эту честь генерал (скончавшийся за три года до того) более чем заслужил. Ибо в конце июля 1916 года, когда 4-я австро-венгерская армия потерпела сокрушительное поражение, его корпус спас австро-венгерскую армию от полного уничтожения и сорвал наступление 8-й русской армии генерала Каледина.

Лицманштадт был аннексирован в состав Германии и в 1941 году стал центром одноимённого административного округа рейхсгау Вартеланд (образованного в 1939 году на аннексированной в рейх территории западной Польши). Разумеется, предприятия города были переориентированы на выпуск продукции для вермахта и вообще для Германии.

Как и в Варшаве, в Лодзи евреи составляли почти треть населения – из 672 тысяч более 230 тысяч были еврейской национальности. Поэтому неудивительно, что в 1887 году именно в этом городе была открыта самая большая, красивая и роскошная синагога на территории Царства Польского. Как неудивительно и то, что в 1940 году она была безжалостно сожжена оккупантами.

Совершенно неудивительно и то, что уже 8 февраля 1940 года в городе было создано гетто. Преимущественно еврейское (кто бы сомневался), однако в нём было и некоторое количество цыган (к которым оккупанты относились немногим лучше, чем к евреям), коммунистов (странно, что их не расстреляли и даже не отправили в Аушвиц), политических и национальных активистов (аналогично), а также криминальных элементов (которые почему-то не доехали до Аушвица).

Гетто задумывалось как временное место концентрации нежелательных элементов (типа транзитного лагеря, только в городе), но предсказуемо превратилось в значительный промышленный центр, который работал на нужды вермахта и Германии в целом. Как, собственно, и весь город.

Жители гетто были физически полностью изолированы от населения города. Плотность населения была очень высокой, более 40 тысяч человек на квадратный километр (200 тысяч человек вынуждены были ютиться на площади в пять квадратных километров), в среднем шесть человек на небольшую комнату.

Осенью 1941 года в гетто были депортированы евреи из Германии, Австрии, Чехии и Люксембурга (около 20 тысяч человек), а также около пять тысяч цыган из австрийского Бургенланда.

Почти сразу после создания гетто у жителей были конфискованы наличные деньги, часть которых принудительно обменяли на суррогатную валюту — марку Лодзинского гетто, которая обращалась только внутри гетто.

Одним из первых решений оккупантов стала так называемую «скупка» еврейской собственности по смехотворной цене, которая принесла германской казне доход в размере более 18 миллионов рейхсмарок, и фактически представляла собой экспроприацию. Ещё миллион в месяц приносил принудительный (рабский) труд узников гетто.

В любом гетто (лодзинское не было исключением) существовала двухуровневая система управления. Все решения принимала немецкая гражданская администрация (к немалой досаде Гиммлера, который уже давно стремился поставить все гетто под контроль СС), а выполняла их уже еврейская администрация – так называемый юденрат. 

Юденрат отвечал пере оккупантами за реализацию приказов немецкой гражданской администрации. Обеспечение хозяйственной жизни и порядка, пресечение контрабанды, обеспечение продовольствием, назначение и распределение рабочих на принудительные работы, сбор денежных средств и контрибуций, отбор кандидатов для работы в трудовых лагерях и так далее.

Юденрат контролировал и другие административные структуры внутри гетто (там, где они были) — еврейскую полицию, пожарную часть, здравоохранение, социальные службы, статистический учёт, работу образовательных структур и синагог… и тому подобное.

Лодзинский юденрат учредил выдачу питания по карточкам и домовые кухни. Отдельные кухни были созданы также для интеллигентов, ортодоксов, различными еврейскими партиями и организациями, этническим цыганским общинам.

Питание в гетто строго нормировалось нацистами, на человека полагалось не более 1400 килокалорий в день. В результате в гетто свирепствовал голод, который убивал не хуже (при этом намного мучительнее), чем выхлопные газы грузовиков-душегубок.

При этом белки животного происхождения (кроме 0,25 литра молока в день для маленьких детей), свежие овощи, фрукты и зелень вообще не полагались. Фактическое потребление продуктов в гетто было ниже планового из-за плохого снабжения в военное время.

Юденрату, несмотря на препятствия, обильно создаваемые немецкой администрацией, удалось создать на удивление эффективную систему здравоохранения, в составе которой были больницы, поликлиники, станции скорой помощи, аптеки, организованная помощь женщинам, детям, туберкулёзным и диабетическим больным.

Юденрат также помогал отправлять людей на принудительные работы и одновременно организовывал создание производственных мастерских в самом гетто. В последнем был достигнут значительный успех – работало уже три четверти населения гетто (и женщины, и старики, и дети), а это означало пайки… и жизнь. Правда, в реальности лишь продление жизни… но об этом ни члены юденрата, ни другие узники гетто старались не думать.

Удалось создать и весьма неплохую систему образования. работали школы. Были созданы даже колледж и техникум, действовали курсы переквалификации, организованы курсы математики и идиша. Велось и неофициальное (сиречь нелегальное) обучение детей.

Таким образом, в гетто воссоздавались структуры по образцу существовавших в довоенное время в еврейском обществе, а если их раньше не существовало… то их создавали.

Культурная жизнь в гетто постепенно сосредоточилась почти полностью вокруг юденрата (хотя была и неофициальная – нелегальная - культурная деятельность). В гетто была развита система оказания социальной помощи, которую осуществляли юденрат, профсоюзы и даже нелегальные политические партии, а получали нищие, старики, дети... в общем, все нуждающиеся.

Оккупанты (предсказуемо) не только уничтожили синагоги, но и запрещали молиться, справлять субботу и отмечать религиозные праздники – поэтому вся еврейская религиозная жизнь была нелегальной.

Ровно через два часа Тайфун Колокольцева – на этот раз с опознавательными знаками люфтваффе – благополучно приземлился на военном (других в городе уже не было) аэродроме Лодзя.

Колокольцев выбрался из кабины пилота и с удовлетворением отметил, что местный СС- и полицайфюрер его приказ выполнил. Видимо, в окопы на Восточном фронте ему не хотелось от слова совсем.

Рядом с на удивление новеньким Хорьхом не так уж чтобы и неожиданно стоял гауптштурмфюрер СС. Видимо, заместитель начальника СС и полиции города.

По-военному отдал честь – Колокольцев предупредил полицайфюрера, что предпочитает военное приветствие – и представился: «Бруно Мюллер, заместитель фюрера СС и полиции округа Лицманштадт».

Протянул Колокольцеву ключи от машины и прокомментировал: «Номера машины в белом листе всех патрулей – в округе вас никто не будет нигде останавливать…»

Колокольцев кивнул, ибо это его устраивало чуть более, чем полностью.

«… а вся полиция и СС округа в полном Вашем распоряжении – согласно приказу рейхсфюрера…»

«Спасибо» - улыбнулся Колокольцев. «Передайте штурмбанфюреру Хуберу мою искреннюю благодарность»

Штурмбанфюрер СС Эрнст Хубер был фюрером СС и полиции округа.

Гауптштурмфюрер козырнул, развернулся и быстрым шагом направился к ожидавшему его Опель-Кадету. Дождавшись, когда Опель покинет пределы аэродрома, Колокольцев подошёл к обер-лейтенанту вермахта, опиравшемуся на капот спортивного седана Адлер 2,5 (по мнению Колокольцева, самого некрасивого автомобиля в Германии).

Обер-лейтенант поднялся, щёлкнул каблуками и представился:

«Обер-лейтенант Шульц. Я и мои люди в полном Вашем распоряжении. Друг Ханса Остера – наш друг…»

Достал из кармана три связки ключей и протянул Колокольцеву: «Мы сняли целый небольшой дом под наши нужды. В последнее время нас сильно потрепали – многих отправили на Восточный фронт… и в Югославию – там партизаны совсем обнаглели…»

Колокольцев кивнул: «Я в курсе». Обер-лейтенант продолжил: «… так что у каждого из вас отдельная квартира. На одном этаже – это очень удобно…»

Колокольцев благодарно улыбнулся: «Спасибо». Глубоко вздохнул – и объявил: «Сейчас на квартиру, мне надо переодеться – затем у меня встреча, а потом нужно будет показать город моему водителю… и окрестности тоже»

Шульц кивнул: «Не вопрос. Покажу, конечно…»

Они закинули дорожные чемоданы в объёмистый багажник Хорьха, после чего лейтенант Винтер сел за руль, обер-лейтенант вермахта устроился на переднем пассажирском сидении, чтобы показывать дорогу, а Колокольцев с Борисом разместились на заднем сидении.

Создание совершенно секретного отдела IV-H позволило Колокольцеву, наконец, полностью легализовать Бориса, ибо в отделе кто только не работал (даже евреи и еврейки), а начальник кадрового управления РСХА бригадефюрер СС Бруно Штрекенбах, выполняя приказ Гиммлера, оформлял все необходимые документы на любые имена, вообще не задавая вопросов. Более того, ставил на довольствие в организацию… кого скажет Колокольцев.

В результате Борис Владиславович Новицкий волшебным (или не очень) образом превратился в СС-гауптштурмфюрера Виктора Краузе (Колокольцев решил не наглеть и ограничился капитанским званием для своего человека).

Со вкусом у обер-лейтенанта Шульца было всё в порядке (с деньгами, видимо, тоже – спасибо полковнику Остеру), поэтому «дом абвера» был то ли снят, то ли реквизирован (что менее вероятно) на центральной улице города – Пётрковской.

Колокольцеву досталась на удивление просторная двухкомнатная квартира на втором этаже двухэтажного особняка, из которой он немедленно позвонил в Варшаву своему в некотором роде приятелю, заместителю начальника гестапо (строго говоря, полиции безопасности и СД) СС-штурмбанфюреру Хорсту Энке.

Позвонил потому, что ни Марек, ни Янек не имели ни малейшего представления о настоящем имени (не говоря уже о личности) таинственного Часовщика. В их бизнесе это было нормально и приемлемо, а вот для Колокольцева неприемлемо совершенно, ибо идти в полную темноту было слишком рискованно.

Энке фактически был скорее СД, чем гестапо, ибо обладал поистине энциклопедическими знаниями о польском Сопротивлении – как городском, так и сельском. Вне зависимости от того, где это Сопротивление действовало – на территории генерал-губернаторства или на аннексированных территориях.

Обменявшись тёплыми приветствиями – они практически подружились, когда осенью 1940 года накрыли и ликвидировали целую сеть католических священников-педофилов по всей Польше – они сразу перешли к делу… точнее, к делу перешёл Колокольцев:

«Ты что-нибудь знаешь о Часовщике из Лодзя?»

«Ещё бы» - усмехнулся Энке. «Это самая большая головная боль всех наших полицейских структур в Вартегау – и не только…»

И объяснил: «Его настоящее имя Тадеуш Сверчевский. Пятьдесят пять лет, полковник Войска Польского в отставке; в прошлом теневой мэр Лодзи; успешный предприниматель; знает всё и всех; по сути, руководит Сопротивлением во всём округе… да – и тебе это понравится – он командовал полком во время Варшавской битвы 1920 года…»

Это сражение стало решающим во всей советско-польской войне 1919-20 годов – настолько решающим, что получила почти что официальное название Чудо на Висле. Результатом битвы стал грандиознейший разгром Красной Армии, который спас и Польшу, и Германию, и вообще всю Европу от оккупации большевиками, а европейскую цивилизацию – от уничтожения оными.

Колокольцева это действительно порадовало. Даже очень порадовало, ибо это означало, что один раз они уже были по одну сторону баррикад. После этого организовать второй раз будет гораздо проще.

«Как у него с ресурсами?» - осведомился Колокольцев. «В смысле, с человеческими?»

Энке усмехнулся: «При необходимости сможет мобилизовать небольшую армию». И тут же спросил: «Хочешь его использовать в каких-то своих играх?»

Вопреки распространённому заблуждению, у оккупационных властей и польского Сопротивления были довольно сложные отношения. Да, они были непримиримыми врагами и по большей части увлечённо кошмарили – и даже убивали - друг друга… но периодически оказывались вовлечёнными в довольно странные игры, где были скорее партнёрами, чем противниками.

«Без комментариев» - бесстрастно ответил Колокольцев. Поблагодарил приятеля и повесил трубку.

Полученная информация его полностью устраивала. Теперь можно было звонить Часовщику.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ