Биологическая мать

   В сентябре 1980 года, после Олимпиады в Москве, Мирра отметила своё двадцатидевятилетие, а через 10 дней после этой даты стала мамой. У них с законным супругом Львом, который был на 11 лет старше, и у него это был не первый и даже не второй брак, родилась девочка, точная копия своего отца.
Когда Лев, сорокалетний, видавший виды мужчина, в третий раз стал отцом,  когда привёз жену с новорожденной из роддома, когда развернули детское ватное одеяльце в кружевном пододеяльнике с кружевным  уголком, первые слова его были: "Лёвкина морда"... А чуть позже:  "Всё, Мирка, моё, только одно место твоё'!
   Лев радовался. Первая его дочь, которой было уже 15 лет, была им прижита вне брака с женщиной лёгкого поведения, которая письменно отказалась от ребёнка в больнице. Девочка выросла в Доме малютки и  на момент рождения  у Льва ещё одной дочери воспитывалась в Детском доме, где- то в солнечном Самарканде, где всегда жили евреи. Мирра и Лев были оба чистокровными евреями. Лев всегда женился только на еврейках. В совершенстве знал идиш и был обрезан, как предусматривает еврейская традиция. Свободно говорил он и по- русски и по- узбекски, так как родился и вырос в Узбекистане. Они познакомились с Миррой в 1978, когда та приезжала в гости в Ташкент к своей тётке по отцу в гости. Сама, родившаяся в Ташкенте, Мирра давно жила в России. Ее отец был военным и в звании подполковника медицинской службы ушёл в запас в 1963. Тогда он окончательно перевез семью на Украину, на Донбасс.
Из Ташкента выехали, когда Мирре было 4 года, а младшему брату- 2. Жили в Оренбуржской, Пензенской областях.
После окончания средней школы Мирра поехала учиться дальше в Сибирь, в Иркутский медицинский, поступила в 1969 на сан- гиг факультет, который окончила в 1975. Распределили в Ульяновскую область, Барышский р- н, врачом- эпидемиологом санэпидстанции.
   Личная жизнь у Мирры долго не складывалась. Из- за неразделёной любви в институте она так и не вышла замуж в студенческие годы, когда её однокашницы на старших курсах отхватывали себе перспективных женихов. Закончила учёбу уже в 24. Найти еврея, как настаивали ее родители, в российской глубинке было не реально. Да и не лежала душа ни к кому, так как горечь от того первого и неповторимого растоптанного чувства не давала никого полюбить. Лев оказался двоюродным братом жены дяди, который жил в Ташкенте, как и его сестра. На квартире дяди и познакомились. Лев начал красиво ухаживать. Солгал, что у него только один брак в прошлом и один сын, на которого он платит алименты 25%. Он утаил и первый свой бездетный брак, продлившийся всего полгода, и связь с женщиной- нееврейкой, которая от него  родила и бросила малютку на государство. Паспорта свои он "терял", платил штрафы и тем самым ликвидировал штампы о браках.
 Лев предложил Мирре брак. Всё случилось молниеносно, тк в свои 27 Мирра уже хотела родить, а без мужа было стыдно. Очень быстро расписались в Ташкенте. Ждать месяц не пришлось, т.к жених хорошо "подмазал" заведующей одним районным ЗАГСом. Устроили свадьбу дома у тёти, пригласив всех Ташкентских и Самаркандских родственников. Возник вопрос жилья и тут- то Лев понял, что снять квартиру в Ташкенте ему не по карману. А Мирре надо было выходить на работу, отпуск её заканчивался. И так пришлось писать заявление на продление отпуска в связи со вступлением в брак.
   Поняв, что жить молодым негде, Лев, не пожелавший покидать столицу Узбекистана, как всегда начал изворачиваться. Пригласил молодую жену в ресторан на вокзале, откуда через пару часов должен был отправиться её поезд "Ташкент- Москва", идущий через Барыш. И сказал, изобразив каменное лицо: "Мирра, я знаю, как ты хочешь ребенка. Но ребёнка между нами быть не может. Я обследовался. У меня некроспермия. От меня невозможно забеременеть".
   - Это ложь!- почти крикнула Мирра.- Где справка с результатом анализа спермы?
   - Я её потерял, - растерянно пробормотал Лев упавшим голосом и не глядя Мирре в глаза.
   - А если ребёнок всё- таки родится? Мы- законные муж и жена и этот брак был твоей инициативой, - отчитывала нерадивого супруга молодая женщина, - Ты ведь обещал приехать ко мне в Барыш, как только отработаешь положенные две недели в своём таксопарке!
   - Если ребёнок родится, я буду точно знать, что он не от меня... Тебе нужен бесплодный муж?
   - Нужен!- не сдавалась Мирра.- Законный брак- это не игрушки.
   Всем на работу Мирра сообщила, что вышла замуж и тут такой облом...
   Лев не приезжал три месяца, не писал, не звонил, как будто в воду канул. Мирре пришлось связаться с родственниками, которые разыскали "партизана" и Мирра получила телеграмму: "Встречай. Прости. Люблю." И номер поезда, вагон, дата и время прибытия.
   Пришла уже суровая русская зима с её морозами и снегопадами. А он приехал из Средней Азии в легкой курточке и фуражке с маленьким чемоданчиком в руках. В туфлях.
   Пришлось на второй же день купить ему пальто, теплые ботинки, шапку, перчатки и всё за Миррин счет. Денег - то муж не привез. Несколко смен носков и нижнего белья. Его единственный синий костюм, пиджак и брюки, был на нём.
   - Ну и холодина,- сморщился Лев, сойдя с поезда.
   В январе 1980 Мирра забеременела, 6 октября родила в ягодичном предлежании. Девочка была в синей асфиксии и не кричала. Ночью после перевода в послеродовую палату  Мирре приснилось, что девочка умерла. Она через 4 часа после родов, когда ещё надо лежать, соскочила с постели в одноэтажном маленьком родильном отделении, и почти бегом - в палату новорожденных. Дежурная акушерка всплеснула руками
    - Куда, Мирра Михайловна?- Кровотечения захотели? Сейчас же в кровать!
   - Жива? Дочь жива?
   Клеенчатая розовая бирка была привязана к запястью её левой руки: "Пастарнак М М. Девочка, 3 кг 50 грм."
   - Жива, жива! И раскричалась в детской палате!
   - Не успокоюсь, пока не увижу!
   - Ну только в порядке исключения, как врачу санэпидстанции, - умилосердилась акушерка. Дала Мирре белый халат, косынку, медицинскую маску...
Леночка, дочка, спокойно спала в своей кроватке, ровно дыша, запеленатая в розовую казённую пелёнку...
   Кормить принесли только на третий день. Молока до этого не было. Кормили чужим сцеженным.
   - Копия Лёва, - говорили все сотрудники, кто ни видел ребёнка.
   ДНК- экспертизы в начале 80 х не было и в помине, тем более в рай центре. Она оказалась совершенно излишней...
   Жили в двухкомнатной квартире, которую Мирра получила на семью после рождения дочери.  До этого ютились в семейном общежитии без газа и с надворным таулетом.
В квартире часто то не было газа, то воды. Муж - на работе. Никого родных в городе. Вызвалась помогать соседка, которая жила этажом выше, деревенская замужняя женщина с наколками на руках, 1938 гр. У неё было два сына. И муж сидел в тюрьме за хулиганство, и вот- вот должен был выйти на свободу.
   Мирра никогда бы не поверила, что ее Лев может позариться на такую женщину, если бы не пришла с работы в неурочный час, и не застукала парочку в  их брачной со Львом постели. Ему было 40, любовнице- 42. Работала по сменам закройщицей на швейной фабрике. Никто до Льва на худющую, ничем не выделявшуюся бабу внимания из сильного пола не обращал. Лев лгал и изменял Мирре и раньше, но  не с женщиной из одного подъезда. Мирра прощала ради семьи, дочери, тк каждый раз муж валялся в ногах с клятвой, что этого больше не повторится. На этот раз она сама подала на развод и алименты. Ребенку было 1 год и 4 месяца. Пришлось оформить в ясли, где девочка стала без конца болеть. Нанимала Мирра за 70 советских рублей няню на целый день. Это была минимальная зарплата в то время. Потом родители Мирры велели везти ребенка на Украину. Бывший "свалил" из Барыша, бросив свою любовницу, которую её благоверный, придя из зоны, избил так, что она была неделю на больничном. Она его опять упекла за решетку по факту избиения. А Мирра заболела тяжелейшим неврозом. После отправки дочери главврач послал её на специализацию в Баку, в Институт усовершенствования врачей, где она в разгаре лета пробыла полтора месяца. По приезду- расстройство пищеварения, рвоты, отвращение к пище, мысли о раке желудка. Из райбольницы направили в Гастроэнтерологию областной больницы в Ульяновск. Насмотрелась на умирающих. Пропал сон. Перед обследованием фиброгастроскопом желудка, которое показало обострение хронического гастрита, не спала несколько ночей, готовясь к самому страшному приговору. Когда лечащий врач пригласила в кабинет для мирной беседы, выдала впервые в жизни приступ панической атаки с сильнейшим сердцебиением в течение минут 10- 15.
В холодном поту Мирра шептала: " Я умираю". ЭКГ показало, что тахикардия функциональная, сердце здорово. Но теперь пульс в покое стал 120 уд. в мин, при приступах - до 200 -220 ударов. Похудела за месяц на 10 кг. Положили в психушку. Мирре еще не исполнилось 32 х лет...
   Стояла осень, октябрь. Деревья были одеты в жёлтые и кроваво- багряные одежды с сероватым оттенком. Плакали горькими слезами обложные дожди. Мирра не верила врачам, не верила в выздоровление, сильно ослабела. Вызвали отца из Украины. Мирра не работала полгода: 4 месяца- больничный  и два- отпуск за два года. Отец увез больную дочь на Донбасс, где ее ждала маленькая, кудрявая, большеглазая доченька. Только что могла дать ребёнку такая мать? Она сама вернулась на работу спустя шесть месяцев, но еле выдержала три. Опять началась бессонница, тревога, снова - снотворные, чувство огня в груди. Без сильных транквилизаторов уже не получалось. Врачебный диплом лёг на полку  шкафа уже навсегда.
   Прошли годы.  Дочь вырастили родители Мирры.  Юная девушка уехала в Израиль с подачи дедушки в 1997, по программе Наале. Мирре переквалифицировали диагноз на Эндогенное заболевание, дали нерабочую группу инвалидности. Через 18 лет болезни больная получила группу бессрочно. Ей было уже 50 лет.
Дочь приезжала пару раз до замужества и всегда уезжала со скандалом.
   - Разве ты мать? Ты - биологическая мать. Ты меня бросила! При живых родителях росла сиротой...
   Мирра хотела уйти из этого мира, подлого и жестокого, в котором ей не было места, сделать то же, что сделал ее родной брат, перерезав вены на шее и его не спасли, но она не могла...
То ли трусость, то ли боялась греха перед Богом... Она порой завидовала мертвым, которые уже отдыхали в сырой земле, каялась в том, что занимала чужое место в институте. Ведь кто- то мог выучиться и проработать 35- 40 лет в органах госсаннадзора. А она всего- то 9 лет проработала в общей сложности.
Ей нечем было оправдываться перед дочерью, которая выросла без неё, вечно скитавшейся по больницам и выписывавшейся
"овощем".
   Биологическая мать... Это было правдой, жуткой правдой, хотя Мирра не пила, не курила, не гуляла. Всю жизнь - без мужика, ни одного аборта. От кого их было делать?   А жизнь- то и пролетела безутешной птицей с ранеными крыльями, которые никто не помазал елеем, не перевязал...