Мистическая Девочка Часть I Битва Змей

Ведьмы присели у потрескивающего костра, скинув мокрые плащи.
Полёт выдался тяжёлый.

Уставшие мётлы заботливо пригрели у дуба. Совы и помощники рассыпались, кто куда: на ветки, под корни, восседали на лопухах.

Сучья полыхали, ветер жаровни обдувал поляну.

Сосредоточившись, Старшая принялась расшнуровывать доспехи.

Продолжая вслух её внутренний диалог, та, что помоложе, с ресницами и глазами цвета полуденной травы (хотя внешность Ведьмы- обычно легко выбираемый маскарадный костюм), ответила:

- соглашусь, с каждым разом всё труднее и круче. Ты поняла, в какой из миров мы провалились на этот раз? Носимся по кругу… хаос Путей. Удалось Дневник Сестры в болоте отболтать?

Старшая вытащила из-под полы набухший комок. За этим сокровищем они охотились чуть меньше года и должны сейчас, в теории, ликовать от счастья.

Счастье буксовало, ковыряя траву носком сапога.

Год назад Средняя из них бесследно испарилась, прислав короткое сообщение «места и причины в Дневнике». Дневник искали. Ни запах, ни детективы, ни заклинания призыва ни к чему не привели. По следам исчезнувшей отправились воинством, поскольку в триаде Норн Средняя- связь с Настоящим, и Будущее с Прошлым без него теряют истину.
 Итог годичных изысканий- спутанная россыпь полуистлевших листов. Многие края надорваны. Некоторые- обожжены. Часть страниц пострадала от подтёков, вместо букв пляшет хоровод рисованных облаков, правда некоторые куски не пронумерованного текста сохранились, но что получится понять?
Ведьмы пригорюнились. Добыча, очевидно мала и, вполне вероятно, не оправдает затрат и усилий. Сколько победили они Ветров, сколько жаб перецеловали, сколько уговорили дорог, чтобы собрать вместе потрёпанные обрывки. Без раздобытых листов ключ к розыску вовсе отсутствовал.

 Породистые метровые носы Ведьм уткнулись в заметки.

-Манифест Летающей Свободы, - разобрала на форзаце Голубоглазая, - приступим?

 Старшая медленно кивнула, сладко протягивая суставы до хруста. Доспехи в полёте стягивают кости, кровь стынет, замедляя ход.

Средняя писала резко, сухо, обрывисто, будто конспектировала служебный доклад или стенографировала протокол суда.
Норов у всех троих сестёр был однозначно категоричный, но Среднюю отличала грубая вспыльчивость и яростная не терпимость.

«Сколько себя помню, мы с Характером никогда не вмещались в Тело, - писала Она.
 
Характер давил, Тело трещало.

Характер ломал. Тело цементировалось.

Характер настаивал. Тело объявило автономию и пошло своим путём.

Началось в утробе.

Узнав о появлении, мать привычно задумала убить.
Тело слышало её ненависть, кричало и сжимаясь от ужаса, но соглашалось служить Смерти.

Характер ответил «Ща». Поставил столб на границе мертвых/живых, призвал Хранителей, отрезал права матери от дитя и родился с прибавкой в килограмм, в выбранную дату, через месяц после назначенного докторами срока. Извёл мать и персонал роддома уникальностью, выбрал по звёздам место, дождался всеобщего опьянения и прыгнул в мир в рубашке, без посторонней помощи, в радостно обнявший Его Космос. Мать рубашку уничтожила.
 
Тело вздохнуло:

- эх

Характер ответил:

-припомню

 Мальчик или девочка, толком не смогли разобрать.

До года мать не любя затискивала.

Характер отодвигался, стараясь нарастить броню.
Тело немело.
Хранители не отступались.
Они же нарекли младенца именем и вложили в пелёнки Пророчество, женско-богатырское.

«Будет много тех, кому понадобится твоя Сила. Не страшись их. Дави. Будут разрушать Тело, но укрепят Дух. Дух станет фактом СамоРождения ядра Души, глубокой Истины. Так ты познаешь себя.
Дух Тело вывезет, Сила нарастёт, за ней откроется Дар. Дар исцелит многих, не только твоё.

Но дальше придется выбирать, жить или исчезнуть.

Сила ядра Души всегда одновалентна. Комбинировать означает терять. Не комбинировать- теряться.

Коли не свершиться Чудо, погибнут и Дар, и Тело, и Характер, вдали, во сне, без мук и сожалений.
Коли свершится Чудо- никто не знает, к чему приведёт, поскольку данной Судьбой гармония с миром мало предусмотрена и последствия её крайне невероятны.

Когда вдруг произойдет, Сила перестанет существовать, Дар умолкнет, Тело воспалиться.

и произойдёт битва Равных...»

На том Хранители умолкли. Годы творили оборот событий.

Мать писала сказку про «Машу и Мишу», отец осуществлялся в параллельной действительности, Тело тянуло в смерть.

Характер сказал «ща» и сконцентрировал Душу в себе. Тело превратилось в лучезарную синь. Его выносили на сцену в песне про убитых детей Бухенвальда. Мало весило, худо, обездвиженно, изможденно, могло долго не дышать. Идеальный труп.

Мать жгла ненавистью: «как породила, так и убью»- мстила за предательство.  Калечила Тело и руки кислотой, покрывала шрамами. Медики лечили химические ожоги до костей, удивлялись выдержке ребёнка, без слёз, без звуков, лишь глаза расширялись.
Характер шептал: «убью».

Родная, когда уходила, Душа устремлялась следом, сигая с пятого этажа. Жизнь продвигалась пунктиром: с её появлением запускалась -без нее исчезала. Тело прилеплялось к окну, замирая, вымаливая: «пожалуйста, живи долго, будь много-много, не покидай меня, ещё пять лет, потом десять, потом я вырасту, потом вот столько, и ещё». Пальчики заворачивались в кулачки, измеряя «ещё», годы годами, слёзы за занавеской, тихо, в те же кулачки, в квартире грохот и ор.

Характер врастал гранитом.

Мачеха топила ненавистью. Окунала в вёдра с грязной водой. Бомбила проклятиями. Мать соглашалась. На её согласиях юг проложил черту. Проклятия перекрыли дыхание. Врачи боролись. Жар не спадал. Отец утешал мачеху, отдав меня в район. Ночами по палате цокали гиганты-ежи, фырчали мокрыми носами под стрёкот цикад; писклявые котята царапали крашенные полы. Чужая мама, ухаживающая за сыном, корила: «фельдшер, куда вы ей горчичники? Горит итак».
 
Отец решил, что мачеху пора спасать, бессчетно страдает у моря. Достал мне билет, занёс в купе, положил на полку, кивнул соседям «посмотрите пару суток, на конечной станции её заберут» и растворился в семейном счастье. В следующий раз мы встретились спустя много вех.
 
На конечной забрали, поместили в бокс. Вскоре вместо Тела- собственная тень. Лёд железной каталки, стеклянные стены, круглосуточное наблюдение, кнопка помощи под рукой, вспышки рентгеновских лучей. Мне восемь. Тело слилось со смертью, не хотело врачам помогать, Душа наблюдала с высока, отстранилась.
Мир мертвых укрепил границу, отказался к себе пропускать, рано.
Характер сатанел, накручивая коридоры кругами.

Синяки от вводимых антибиотиков разливались от ягодиц до лопаток, по всей спине, врачи отказывались дальше лечить.
Пенициллин бездействовал, не совпадал с отмирающими лёгкими в причинно-следственных связях.
Через месяц завернули в кулёк, выставили за ворота, с диагнозом, привезенным от цикад и ежей, «темнота».

В деревне открыли рецепт народной мудрости. Мёд с травами каждые 4 часа. Сутками. Банками. Всё липкое.
Дальше - пятно. Память отказывается рисовать выздоровление, на годы белый лист.

Мать истерила, бросалась ногами в паралич. Выйдешь в коридор- на полу обездвиженная.

Отец обслуживал порчи.

Родная вышивала розы на фланелевых рубашках, вязала куклам комплекты и приторачивала к пижамам кармашки под сахарок, чтобы слаще спалось. Мёд добавляла в торты, избегая вкусовой тошноты и эмоциональной аллергии, пекла «лекарство» сутками, покрывая густым слоем орехов, заглушая мёд.
Чистила ненависть. Пищей. Руками. Землёй.
Пропускала Любовь через них.

На ночь обязательно сказки, обнявшись, так, чтобы руку могла держать. Нескончаемо новые «Три поросенка», завораживающая дурында «Красная шапка», позже- клееный, переклеенный «Изумрудный город». В кровати с домоткаными подзорами. В ноги -кирпичи с печки «пятки, как у лЯгушки, положи на тепло».
Жизнь продолжалось в режиме «приехала- уехала, вкл.-выкл. детства», по особым случаям.
Обычная: уютная, безопасная, с вниманием, напитыванием, с выстиранными вещами и ужином в тишине. Без криков, ругани, насильников, убийц, надрывов и пропастей…»

- ничего себе Летающий Манифест, - Молодая подняла голову, взглянув в глаза Сестре, -не хочу прошлое знать. Где тут полёт, где свобода? Раны и кошмар.

-как ты думаешь рождаются твои ресницы цвета полуденной травы? Читай, не отвлекайся. Нужно выцепить ключ, где искать. Куда Сестра исчезла вшифрованно на гримуарных страницах.

Старшая, конечно, знала из какого сора порой растёт голубоглазое будущее.

- да тут страниц осталось всего две. Трудно размытые записи, чётко не разобрать. Обрывки смыслов.

« …Тело блокировало любые импульсы.
Характер твердил «припомню».

Врачи восхищались:

-какой у вас низкий болевой порог.

-что вы, доктор, у меня вообще нет порогов. У меня чувствительности в Теле вообще нет. Я таскаю его во все тяжкие. Сигналы промежуточных стадий не поступают в мозг. Если нервная система перестает выдерживать болевой шок, теряю сознание, но случается такое редко. Вам не повезло. Удар спиной об дерево на скоростном спуске – приятное исключение. Как видите: испарина, обморок, сама с переломами дошла. Еще в месячные спазмы кровь не пропускают, тоже обмороки случаются. А так…железный конь.

-зря вы так. Вся жизнь впереди, сами себя калечите.

-не я первая начала, - но вслух, конечно, доброму деду хирургу дикость мысли не сказала.
Посмотрим, кто первый помрёт: тело или характер».

-больше записей нет, - прошептала Голубоглазая, - ты поняла что-нибудь? Повторить не получится. Страницы исчезли, растворяясь в руках, через миг после прикосновений.

- всё правильно, ведьмин гримуар, ясно как день, - подытожила Старшая, - уничтожается Защитами от посторонних. Вероятно, Сестра оговорила одно разрешённое прочтение, подразумевая нас. Поэтому всех страниц не доискались. Другие, не даваясь к прочтению, сгорали в любопытных руках.

 -на задней обложке, кажется, есть отдельная запись, по-моему новее остальных, судя по чёткости написания:

«…НИКОГДА! Н И К О Г Д А больше ни одно Воплощенное не станет мне диктовать, что правильно- что нет;
что мне носить, куда двигаться, как жить;
чего я хочу, заслуживаю, могу;
что есть, с кем спать, какие видеть сны, разговаривать, куда бродить.
Кому и что должна… не должна никому ничего!

Ни отчетов, ни верности, ни ласк. Ни времени, ни усилий!

Только себе и своим Желаниям!

Только в данную секунду, в данный момент!

«Хочу»- Закон моей Божественной Ра!

Потому что никого, кроме себя, после ухода Родной,
рядом с собой, за себя, обо мне, не помню, не знаю, не верю!

Разрушать больше не позволю никому и не дам!

Моя любовь к тебе даже для меня не имеет волнения.

Люблю- и есть.
Хорошо внутри, тепло, но 
Отношениям не бывать!

-не отпущу, как сказал- будет!

-не удержишь!

-посмотрим!

-ещё как! Решать буду Я!

Дверь хлопнула с оглушительным криком.
Две Змеи, окаймляющие Вселенную, черная и белая, схлестнулись в смертельной схватке.
Полыхнул Большой Взрыв…»