Журналист Феликс Бабочкин, уволившись из Новостей, устраивается на работу в загадочную контору...
Ему не понравился этот дом. Снаружи серый, невзрачный, внутри пахнущий пылью, с пустыми, скрипучими коридорами, такими же пустыми, заваленные всяким хламом комнатами. Странные сотрудники, как тени или призраки, вот они есть, и вот их уже нет. Даром что дом с видом на Кремль, кажется, протяни руку и дотянешься до ближайшей башни. И начальники тоже странные, если не сказать больше. Ходят втроем, Главный постоянно в длинном кофейном плаще, хотя жара на улице июльская. Его зовут Федор Михайлович Достоинский. Феликс сразу окрестил для себя начальника, разумеется, Достоевским. Остальные двое даже не представились и их никто не представил. Они следовали за Главным неотступно, как хвосты.
Бабочкину рекомендовал эту контору его университетский друг Дима Фурцев, после того как Феликс добровольно ушел из Новостей федерального телеканала, где проработал почти 20 лет. Он отвечал за военную тему и как-то уехал с десантниками на Алтай. В это время случилась трагедия с «Курском». Тогда не было мобильных телефонов, а с военными он оказался в дикой глуши и узнал о том, что произошло с подлодкой только на второй день. Пока выбрался из глухомани, пока долетел до Москвы…Словом, на место трагедии поехали все федеральные телеканалы, кроме того, где работал он и где отвечал, как уже сказано, за «войну». Начальница, а тогда руководила Новостями тоже его сокурсница, ничего «злого» ему не сказала, так как она сама в момент трагедии отдыхала на тропических островах. Феликс сам положил заявление об увольнении, все же прокол был на его совести, и она его подписала. Тогда фамилия Бабочкина, как журналиста федерального телеканала, была известна на всю страну и все были удивлены его поступком: никто и никогда не уходил добровольно из Новостей. Он был первым «космонавтом».
Так и сидел дома, тупо глядя в потолок, попивая водку, пока ему не позвонил друг Дима. Он не стал ни о чем расспрашивать, сказал лишь, что есть одна контора в центре, где платят очень хорошие деньги. Чем она занимается, он толком не знает. Но люди, которые ему её рекомендовали, сказали, что это какая-то закрытая организация, но делать там особо ничего, вроде бы, не надо. Дима сказал, что сам туда собирался, но подвернулась непыльная работенка в спортивном отделе одной газеты, а он очень любит спорт. Феликс, разумеется, спросил: это что «контора»? имя ввиду ФСБ, на что Фурцев лишь заржал и спросил: а тебе ни всё ли равно? А потом твердо добавил: нет, но странности вроде хватает.
Организация с мрачной, как на могильной плите, вывеской сбоку здания «Техническое бюро 2.0», действительно оказалась странной. Каких контор Феликс за свою профессиональную деятельность только не видел, но такую встречать не приходилось. Федор Михайлович в длинном, застегнутом на все пуговицы плаще даже не стал расспрашивать ни о чем Феликса, указал на место в комнате, заваленной пустыми коробками, возле ноутбука, за которым сидел волосатый парень - единственный, кого, кроме начальников увидел Бабочкин в первый день. Главный щелкнул пальцами, и парень растворился, словно нежить перед распятием. Начальник сказал, что это теперь рабочее место Феликса, хотя здесь ему часто находиться не придется. Пусть пока осваивается, а задание получит позже. Какое задание, на предмет чего? И уходя Достоевский сказал, что аванс на счет Бабочкина уже переведен. Тут же блямкнул телефон. Феликс его открыл и обомлел: он очень хорошо зарабатывал на Новостях, но эта сумма была равна трем его месячным жалованьям. Бабочкин похолодел. Что же он должен будет делать за такие деньги, если это только аванс?
Прошло три дня. Ни начальников, ни теней сотрудников в коридоре. В его комнату никто не заходил и Феликс все это время гонял чертей на ноутбуке. Позвонил Фурцев, спросил как дела. Феликс ответил, что ничего не понимает - денег дали, много, но ничего от него пока не требуют и сами начальники словно испарились. Похоже, он один в конторе. Дима как-то странно заржал, попросил держать его в курсе событий и отключился.
Только на пятый день появился Федор Михайлович, полистал свой айфон, сказал:
-Ну, так. Пора. Поедите, Феликс Николаевич, под Волоколамск, на фирму «Радуга». Предложите директору 100 миллионов. Если согласится, звоните, туда отправятся юристы.
Ничего не понимая, Бабочкин спросил:
-А если откажется?
-Вы должны его убедить продать нам «Радугу». 100 миллионов, не больше. Вы журналист и всю жизнь кому-то выкручивали руки, так что вам не привыкать.
Наконец до Бабочкина стало доходить: это техническое бюро не более чем рейдерская контора. Его мысли прочитал Федор Михайлович:
-Мы не захватчики. Законов не нарушаем. Предлагаем по-хорошему продать нам убыточное предприятие. Добровольно. Подчеркиваю, добровольно. Никакого насилия, только убеждение.
Феликс не мог не задать вопрос:
-Зачем же вам убыточное предприятие?
-Мы делаем из убыточного, прибыльное предприятие.
На это Феликс не нашелся что сказать. Да и что тут скажешь? Хотя по виду ни Достоевский, ни его соратники на альтруистов были совсем не похожи. Главный более ничего объяснять не стал, нажал кнопку на телефоне:
-Третий аппарат к подъезду. Кто там сегодня? Владислав? Хорошо, как раз для новичка.
Про Владислава все же сказал:
-Он ваш слуга и помощник во всем. Вы делаете только свое дело, он расчищает вам поляну, защищает, обеспечивает быт.
Феликс хотел спросить «какую поляну», но не стал и так в горле появился комок: кажется, вляпался по полной программе.
-В машине наша конторская форма, переоденетесь, - сказал Федор Михайлович и вышел из комнаты, поднимая полами плаща пыль.
Феликс сидел и думал: может, смыться пока не поздно? Но деньги, большие деньги, которые уже на его счету. Вернет. Кому, куда? Может, и не так страшно как показалось. Сказал ведь Достоевский, что никаких захватов, только убеждение. Он действительно всю жизнь тем и занимался, что убеждал людей, сделать или сказать то да это. Иначе никогда толкового интервью не получится. И хорошо получалось. Так что, почему бы не рискнуть. Попытка не пытка, была, не была. Не пытка…ну дай бог.
Решительно поднявшись, Бабочкин спустился на первый этаж. Снова удивился, что никакой охраны или службы безопасности, какие теперь в каждой конторе, здесь не было. Заходи кому ни лень.
Вышел на улицу и обомлел: возле входа стоял сверкающий, шикарный Майбах. Авто было похоже на кита с приоткрытой пастью. Шофер в красно-желтой ливрее, трехцветном аксельбанте, перекинутом с правого плеча на левое, фуражке с золотым околышем, эмблемой на ней в виде перекрещенных топора и сабли, сразу выскочил из машины. Подобострастно, с поклоном распахнул заднюю дверцу. На широком воротнике ливреи Феликс прочел имя: «Владислав». Сел. Тут же в салоне зажегся мягкий, не раздражающий свет, заиграла еле слышно классическая музыка, кажется «Метель» Свиридова. В просторном салоне, отгороженным от водителя матовым стеклом, на вешалке висел черный костюм. На другой вешалке - белоснежная рубашка с закругленным воротничком и черной бабочкой в мелкую серебряную крапинку.
-Феликс Николаевич, разрешите начать движение, - осведомился Владислав по-военному.
-Да, да, конечно.
Вокруг было полно кнопок, нажал первую попавшуюся. Спереди отъехала панель, открылся мини-бар с виски, ромом, водкой, колой, двумя лимонами, шоколадкой, блюдечком с маленьким хромированным ножом. В баре было даже ведерко со льдом. Свиридов сменился на Чайковского.
Майбах бесшумно проехал по дворам, выехал на Лубянку.
-Нам долго ехать? - спросил Феликс ради того, чтобы что-то спросить. Но шофер даже бровью не повел и ничего не ответил.
Где-то на 50 километре от Москвы остановились.
-Не угодно ли Феликсу Николаевичу переодеться? – спросил Владислав.
-Угодно, - хмуро ответил Бабочкин.
И фрак, а это был шикарный фрак, и рубашка оказались ему впору. В одном из ящичков оказались лакированные туфли известной, крутой фирмы. Даже носки определенного цвета были к ним подобраны. Может, и белье от Версаче тут припасли?
Переодевшись и оглядев себя в зеркало, чему был очень удивлен и если честно, обрадован, никогда так шикарно не одевался, Бабочкин спросил: сразу ли они едут на «Радугу».
-Феликсу Николаевичу нужно сначала отдохнуть, подстричься, сделать маникюр, - ответил Владислав.
Маникюр? Да, неожиданно, подумал Феликс, то ли еще будет.
Через некоторое время остановились перед шикарной усадьбой, находящейся недалеко от трассы, но в приятном березово-сосновом лесу. Номер для Феликса уже был заказан, у него даже не потребовали паспорта. Владислав сам наполнил ванну, добавил в нее хвойных ароматизаторов, которые достал из кармана, проверил температуру воды, пригласил Бабочкина. И всё молча. Правда, перед уходом сказал, что парикмахер и маникюрша будут через час, обед через два часа. Встреча с директором «Радуги» назначена на 16 часов.
-Подождите! – крикнул вслед помощнику Бабочкин. - А чем вообще занимается эта «Радуга»?
Однако вопрос остался без ответа.
Долго в ванне лежать не стал, обмотался бархатным белым халатом, вышел на балкон. Перед ним простирались шикарные пейзажи: лес, поля, за ними искрящееся на солнце озерцо - хорошо!
Парикмахер и маникюрша пришли вместе. Его стригли, надраивали ему ногти, в том числе на ногах почти час. К ужасу Феликса ногти покрыли бесцветным лаком, а волосы набриолинили и тоже набрызгали лаком так, что они казались пластмассовыми.
Обед для него приготовили царский: на столе и ушица из семги, и картошечка с осетриной по кремлевски, балык сырокопченый, всевозможные салатики, виски Бурбон, коньяк французский Мартель, икра красная и черная. Этот обед тянул явно на несколько десятков тысяч. Но аппетита не было. Предстоял разговор с директором «Радуги», а Феликс не представлял себе, как будет уговаривать его продать конторе предприятие за 100 миллионов. И тут мысленно ударил себя по лбу: 100 миллионов чего, рублей или «зелени»? Но звонить и спрашивать у Достоевского он не стал, уж это-то Владислав наверняка подскажет.
В половине четвертого шофер распахнул перед Феликсом дверцу Майбаха. А через 20 минут уже остановились у крыльца «Радуги». Народ, проходивший мимо, застывал и открывал рты, видя, как лакей в ливрее, подобострастно распахивает дверь шикарного авто, из которого неспешно,(Феликс заставил себя войти в роль, журналисты ведь те же актеры) вальяжно выползает человек во фраке, в сверкающих на солнце лакированных туфлях.
Лакей подал «господину» руку, проводил до крыльца, с поклоном открыл перед ним фабричную дверь. Феликс не видел, что на втором этаже, к стеклу с ужасом прилип директор фабрики господин Беспалов Никита Борисович. Он так плотно прислонился к стеклу, что его нос напоминал поросячий пятачок.
Глава 2
Феликс протянул руку и директор принял ее как гоголевский Акакий Акакиевич - за два пальчика. На его лице с толстыми, словно у карася губами, расплылась подобострастная улыбка. От нее Бабочкину стало не по себе.
-Ну, как дела? - развязно спросил Феликс, видя явный испуг Беспалова. Его имя, отчество и фамилию он прочитал на двери при входе в кабинет.
Директор лишь противно хихикнул в ответ, указал на широкое кресло, в которое Бабочкин тут же уселся. Закурил сигариллу с золотистым ободком.
-Наша фирма предлагает вам 100 миллионов, - продолжил Бабочкин. - Вы согласны?
-Как можно отказаться. – Директор налил себе в стакан Нарзана, залпом выпил. По его лбу побежала струйка пота.
-А что с производительностью на вашем предприятии? - спросил Феликс, внутреннее поморщившись оттого, что Беспалов не предложил ему Нарзана.
-Производительностью? - искренне удивился Никита Борисович.- Ну.…Как и прежде – три консервационные капсулы.
Феликс заморгал: что это еще за капсулы и почему их всего три? Но виду не подал:
-Они по-прежнему в строю?
-Да, в строю, но есть один нюанс.
-Какой еще нюанс?
-Пойдемте, я покажу.
Шли по длинному коридору с двумя постами охраны из трех секьюрити, пока не уперлись в широкую дверь с несколькими сенсорными замками. Директор к одному приложил карточку, к другому большой палец. Дверь, мигнув зелеными и красными огоньками, отъехала в сторону. Впереди была еще одна такая же дверь, но к ней не пошли, свернули за угол, оказались в комнате, наполненной белым паром или дымом. Это оказалась стерильная раздевалка. Вежливый распорядитель преклонного возраста по фамилии Рубчик выдал прозрачные полипропиленовые комбинезоны, маски, бахилы. Владиславу пришлось с трудом надевать защитный костюм на свой клоунский наряд, фуражку, конечно, пришлось оставить.
Наконец, вошли во вторую дверь и оказались в объемном, с высокими потолками зале, разбитом на три ячейки. В нем было холодно, по каменному полу стелился сизый туман.
-В первом отсеке бывший депутат Госдумы Павел Николаевич Грузный, - сказал Беспалов. - Его ввели в анабиоз через двое суток после остановки сердца, так что шансы когда-нибудь его воскресить минимальны, ДНК уже поплыли. Семья платит хорошие деньги, а нам всё равно. Мы честно поддерживаем нужную температуру объекта с помощью жидкого азота и аргона. Во второй криокамере бывший телеведущий Купец Леонид Абрамович.
-Так это у вас криофирма?! - Феликс был искренне удивлен. Уж никак он не предполагал, что конторе Достоевского понадобится подобная организация. Хотя, простые смертные не замораживают себя, только богатые, причем ни они, ни их родственники, как сказал Беспалов, не жалеют средств.
Феликс читал, что крионика или криоконсервация довольно популярна среди миллионеров в мире. И это вовсе не лженаука. Недавно нашим ученым удалось «пробудить» и оживить какого-то червя, который находился в криптобиозе целых 46 тысяч лет. Значит, у живых существ есть механизм защиты от разрушения клеток во время заморозки и сохранения их при размораживании. Ткань, выходит, в анабиозе сохраняется почти вечно. Почему бы эту методику не перенести на людей и не попробовать размораживать, скажем, обезьян, уже сейчас. Об этом он сказал директору. Тот самодовольно улыбнулся:
-Именно над этим мы и работаем. Работали. Теперь крионикой будет руководить ваше Техническое бюро. Правда, есть нюанс, - повторил Беспалов.
Он приоткрыл полупрозрачную шторку третьего отсека. Внутри находилась капсула, похожая на медицинскую барокамеру, к которой подходили многочисленные трубки и провода. Капсула была пуста.
-Здесь находился вор в законе по кличке Дунай. Фамилия его – Дунайский, имя Афанас Богданович. Красивую фамилию сам себе присвоил, воры любят звучные псевдонимы, а по паспорту Муциль, молдаванин.
-И где же он?
Директор пожал плечами:
-Пропал сегодня ночью.
-Как это пропал? Он что, сам разморозился, встал и ушел?
-Нет, конечно.
Как ни странно связь в криобункере была. Набрал Достоевского, на этот раз Главный ответил сразу. Феликс сказал ему, что директор согласен на 100 миллионов, но есть нюанс (он повторил выражение Беспалова), из одной криокамеры исчез находившийся в анабиозе вор в законе по кличке Дунай.
-Как пропал? – удивился Федор Михайлович.
-Директор не знает.
-Оставайтесь там пока не выясните, - сказал Главный и отключился.
Ничего себе, «пока не выясните».
Через некоторое время в кабинете директора были собраны все сотрудники, дежурившие ночью на криоферме, в том числе охранники и распорядитель стерильной раздевалки. Всего 10 человек. Но никто из них не видел, чтобы Дунай каким-то образом выходил из криокамеры.
-Это просто невозможно, - говорила полная медсестра, следившая за подачей в криокамеру пациентов смеси азота и аргона. Её коллега сидела, опустив глаза, с налитым от напряжения румянцем на лице. - Капсулу невозможно открыть изнутри, а когда она открывается извне, раздаются характерные звуки сигнализации. Да и не мог Дунайский пройти незамеченным по коридору.
«Не мог», - хором подтвердили охранники.
Феликс поправил бабочку на воротничке, который с непривычки натер ему шею.
-Так не бывает, господа, - сказал он. – Кусок льда вообще не мог уйти на своих двоих, его явно похитили. Значит, кто-то из вас причастен к его похищению. Повторяю, похищению. С каждым буду беседовать отдельно. Владислав, обеспечьте, пожалуйста, доставку сотрудников «Радуги» ко мне на виллу. Там удобнее разговаривать. Да, и директора не забудьте. Вам, господин Беспалов, личное приглашение.
-Не забуду, Феликс Николаевич, - пообещал помощник.
-Конечно, не мог Дунай сам уйти, он бессердечный,- сказала полная медсестра, представившаяся Лидой.
-Какой?
-У него ведь сердца нет. Его пулей в клочья разнесло. Такого и привезли.
Вторая медсестра долго мялась, потом сказала:
-А я однажды видела, как он мне подмигнул. У меня от страха даже молоко пропало.
-Не ври Танька, - перебила её Лида. - Молоко у тебя пропало, потому что ты дура.
-Не ссорьтесь девушки. – Феликс пригладил свои пластмассовые волосы, поправил бабочку. - Значит, подмигнул, замечательно. - Да, Никита Борисович, а где ваши инженеры, врачи, профессора, наконец? Не медсестры же поддерживают в рабочем состоянии криоферму.
-Инженеры располагаются в другом отсеке, мы их вызываем по мере необходимости, - ответил Беспалов. - Вчера они, кстати, отпросились по семейным делам.
-Все?
-Их двое, Дужкин и Стёжкин. Одному нужно было тёщу встречать в Домодедово, у другого жена заболела, возможно, Ковидом. У нас здесь прекрасная лаборатория, где трудятся наши врачи и ученые. Они и составляют научную основу «Радуги».
-А почему, собственно, «Радуга»? - Феликса с первых минут на криоферме мучил этот вопрос.
-При Союзе здесь была швейная фабрика «Радуга». Она развалилась, на её базе создали хладокомбинат для хранения импортного мяса, название сохранилось. Потом вот создали криоферму. Название опять же менять не стали.
-Вы, я так понимаю, были директором и швейной фабрики, и хладокомбината.
-У меня был друг и компаньон Виталик Миронос, но он умер.
-Что же вы его не заморозили?
На это директор ничего не ответил.
Глава 3
Прошли в соседнее помещение, которое оказалась широкой, светлой лабораторией, уставленной колбами, пробирками с булькающей в них жидкостью, мониторами. Директор представил начальника лаборатории кандидата медико-биологических наук, доцента МГУ господина Кранкеля Яна Карловича. Тот вежливо слегка поклонился, горячо пожал руку Феликсу. Сказал, что за криокапсулами ведется круглосуточное видеонаблюдение. Как теперь выяснилось, с часу ночи до двух видеозапись по каким-то причинам не велась. Охранники в один голос так же сказали, что в это время произошел скачок напряжения. Такое иногда случается, и они не придали этому значения. Потом камеры и мониторы наблюдения пришли в обычный рабочий режим. Медсестрам же разрешается ночью находиться в их комнатушке, отдыхать, и они, разумеется, тоже не заметили броска по питанию.
-Получается, Дуная похитили как раз в это время, - сказал Феликс.
-Получается, - подтвердил Кранкель.
-Кому же это могло понадобиться и главное зачем?
Начальник лаборатории пожал плечами:
-Кто их, блатных, знает. Может даже после смерти кто-то решил Муцилю отомстить. Это настоящая фамилия Дуная. Муциль Афанас Богданович, Дунайский его псевдоним.
-Мне уже директор доложил. Фото его прижизненное есть?
-И не только прижизненное.
Кранкель открыл телефон, продемонстрировал несколько фото. Одно явно переснятое с паспорта вора в законе, другие, вероятно, предоставлены его сожительницей.
-Жен у воров в законе быть не может, - пояснил начлаб.
С экрана на Бабочкина смотрел вполне благообразный человек: правильные черты спортивного лица, заостренный нос, «кирпичный» подбородок, говорившие о волевом, жестком характере. На «живом» фото, снятом где-то на море, на фоне загара, словно синими звездами горели умные, слегка ироничные глаза. Следующее фото было парным: Дунай с красивой, стройной блондинкой лет 30-ти. Снизу подпись: «Мы с Алиной на Крите в логове Минотавра».
-Сколько ему было?
-55 лет.
Бабочкин из любопытства взглянул в окуляр включенного электронного микроскопа, но кроме изъеденных, словно червями дорожек в песке, ничего не разобрал.
-Это хромосомы мышей под большим увеличением, - пояснил с улыбкой доцент. - Изучаем их «реле смерти». Если интересно, потом расскажу.
Оторвавшись от микроскопа, Бабочкин пристально взглянул на директора, спросил:
-Почему до сих пор полицию не вызвали, господин Беспалов?
Никита Борисович несколько помедлил, потом ответил:
-Вас ждали.
На это Феликс лишь ухмыльнулся.
-Владислав, доставьте, пожалуйста, и господина Кранкеля на мою виллу. Да, и тех двух инженеров, что внезапно отпросились по семейным обстоятельствам, тоже.
-Слушаюсь, Феликс Николаевич.
Через два часа гостей разместили по комнатам виллы, а еще через час в ресторане был организован шикарный ужин, который потряс сотрудников «Радуги» - таких деликатесов они не видели никогда: полностью запеченные поросята, осетра горячего копчения и даже гуси в перьях. Не говоря уж об изысканных спиртных напитках: французском коньяке Наполеон, шампанском Вдова Клико, итальянским ликерах. Конечно, всех этих изысков в провинции не было, Владиславу пришлось срочно выписывать их из элитного ресторана Москвы. Дневной же обед Феликса был организован из тех продуктов и напитков, что помощник привез с собой.
Владислав не нашел инженеров Дужкина и Стёжкина, отпросившихся по семейным делам. Они жили в одном доме, более того, в одном подъезде. Их родственники сказали, что они срочно куда-то уехали и еще не возвращались.
Теперь Владислав прислуживал лично Феликсу, остальным - два официанта в черных рубашках, серо-полосатых фартуках с логотипом ресторана «Снежный человек». Помощник, наконец, снял свою дурацкую, по мнению Бабочкина, ливрею, так же оделся во фрак. Директор «Радуги» кушал быстро, жадно, словно за ним гнались собаки, пил одну за другой рюмки Бурбона. Охранники так же торопливо нагружались спиртным. От них не отставали медсестры, которые после второй рюмки коньяка начали руками рвать поросят. Не пил только начальник лаборатории Кранкель.
-Это хорошо, что ваша щедрая фирма покупает нашу «Радугу». - Медсестра Лида обвела стол рукой. - Наш директор Беспалов редкий жмот. Премии никогда не дождешься.
-Точно, жмот, - подтвердила Таня. - На день рождения даже цветочка не подарил, только обмусолил всю своими жирными губами.
Они говорили так, будто директора не было рядом. Загудели в адрес Беспалова и прилично накачавшиеся охранники.
-Это Борисыч вора в законе спер, - сказал один из них по имени Данила. – Хочет с братками поторговаться. Они ему жало- то отпилят.
-Я всегда считал директора подозрительным, - сказал другой охранник. - Он украл Дуная, не иначе.
Никита Борисович, казалось, не замечал, что про него говорят подчиненные, он продолжал с аппетитом кушать и Феликс удивлялся, как в него столько влезает. Проглотив весомый кусок копченой осетрины, директор вдруг схватил обглоданную куриную ножку, запустил в медсестер:
-На панель у меня пойдете! А вас, вертухаи, снова по зонам рассажу! Твари неблагодарные.
-Руки коротки, - ухмыльнулась Лида. - Нас другая фирма покупает. Её представитель очень даже симпатичный.
Толстушка подмигнула Феликсу, отчего у него застрял кусок в горле: он не любил полных женщин, они его пугали и раздражали. Вероятно потому, что он не испытывал к ним сексуального влечения, а без этого любая дама, даже симпатичная, лишь раздражитель.
-А я не продам «Радугу»! - Беспалов вскочил, грохнул недопитую рюмку об пол. - Не продам, поняли. - Он показал фигу сначала Феликсу, потом Владиславу.
Бабочкин кивнул помощнику, тот понял его без слов. Сгреб Никиту Борисовича в охапку, потащил к выходу. Директор не переставая, кричал: «Не продам!»
Бабочкин думал, что за сытным ужином с хорошим спиртным языки у сотрудников «Радуги» развяжутся, как это бывает на дружеских посиделках журналистов, но получилось иначе.
Уложив директора спать, Владислав вызвал такси девицам. Охранники и распорядитель сказали, что доберутся сами.
В результате Феликс оказался в своем номере виллы, а больше в ней постояльцев и не было, один на один с начальником лаборатории господином Кранкелем.
-Для чего ваша организация хочет купить «Радугу»? - спросил Ян Карлович.
- Я человек в Техническом бюро новый, - ответил Феликс. - Думаю, чтобы расширить криогенный бизнес. Миллиардеров теперь у нас полно и все они смертны, причем часто внезапно. Но сделка не может состояться, пока не выяснится, куда делся этот Муциль. А вы не знаете, за что и как его убили?
Начальник лаборатории пожал плечами:
-Понятия не имею. Его привезли какие-то бритоголовые граждане, потом явилась его сожительница Алина, жёны ворам в законе не полагаются, и тут же на счет нашей фирмы, насколько знаю, были переведены большие деньги, в евро. Мы первым делом привели тело в порядок…
-Сердца действительно у него не было?
-Грудная клетка Муциля была разворочена крупным калибром, а вместо сердца - ошметки от желудочков, извините. Мы, как положено, взяли у него кровь, сделали срезы тканей из разных частей тела, мозга.
-Вы проводили трепанацию?
-Нет. По древнеегипетскому методу, сделали вентрикулярную пункцию головного мозга через нос. Все это хранится в отдельной криокамере. Кстати, мы сейчас разрабатываем уникальную методику. Вы что-нибудь слышали о синтетической биологии?
-Ну…
Кранкель рассказал, что российским и американским ученым удалось замедлить старение клетки дрожжей с помощью некого генетического осциллятора, сконструировать искусственные цепи регуляции генов, отвечающих за возраст ДНК, РНК, хромосом, митохондрий. Это можно перенести на человека.
-Понятно?
-Не очень, - признался Феликс.
-Хм. Дело в том, что человеческие гены ничем не отличаются от генов дрожжей или, скажем, червей. Разве что набором «букв» и «слов» ДНК, кодирующих ту или иную функцию, ну и количеством хромосом. И главное - у всех есть «реле смерти». По истечении определенного времени оно срабатывает и организм умирает. Так вот, в наших генах записано практически все: болезни, мысли, переживания, поступки, события, связанные с нами. Информация хранится как на жестком диске компьютера. Генетический осциллятор позволяет не только подправлять гены старания, отключать «реле смерти», но и дает возможность открывать полное досье, так сказать, на человека: что он делал, где был в течение последнего месяца.
-Почему же только месяца? - не без ехидства спросил Феликс.
Бабочкин долгое время занимался на Новостях научной тематикой, но об этом генетическом методе слышал впервые. Нет, он, конечно, знал, что ученые всего мира проводят эксперименты по продлению жизни человека. Но пока все на уровне теорий и гипотез. Кранкель же говорит, как о каком-то свершившимся факте.
-К чему вы это мне рассказали? - Бабочкин наполнил две рюмки коньяком и начальник лаборатории на этот раз не отказался.
-Извините, понесло меня. Не с кем поговорить. С зарубежными европейскими и американскими коллегами связь, по известным причинам прервалась. Ну, а что касается этого Дуная…Вам бы неплохо поговорить со следователем Волоколамского ОВД капитаном Репниным, он вел дело об убийстве вора в законе Муциля, несколько раз приезжал сюда. Всё чего-то вынюхивал, да так, похоже, ничего не вынюхал. Полицию вызывать все равно придется, так что вероятнее всего он сюда снова приедет.
-Хорошая мысль, Ян Карлович, благодарю. Но ждать когда директор проспится и вызовет полицию, у меня нет времени. Конец рабочего дня, может, капитан еще на месте.
Феликс поднялся, собираясь сказать Владиславу, что они сейчас едут в Волоколамск, но помощник его остановил:
-Не беспокойтесь, Феликс Николаевич, отдыхайте, я все устрою.
Владислав пригласил Кранкеля идти с ним, сказал, что довезет его до дома. Тот расплылся в благодарной улыбке, пожал руку Феликсу. Рукопожатие было снова очень крепким, оно не понравилось Бабочкину. По опыту он знал, что так руки жмут неуверенные в себе люди, желающие продемонстрировать свое превосходство. Возможно, начальник лаборатории что-то скрывает. Почему он сам-то не вызвал полицию, ведь не последний же человек на «Радуге»? Наговорил про генетический осциллятор.…К чему?
Словно услышав его мысли, Ян Карлович на выходе из номера сказал:
-К разговору о генетическом эксперименте мы еще вернемся.
-Вернемся, вернемся, - пробормотал Феликс и растянулся на широкой кровати, застеленной цветастым китайским покрывалом.
Глава 4
Полиция нагрянула целой бригадой оперов, экспертов, криминалистов. Возглавлял ее, как и ожидалось, капитан Репнин Игорь Владимирович. Предоставив коллегам возможность поработать: снять отпечатки пальцев, потожировые следы на капсуле и других предметах, следы на полу, в коридоре, Репнин уединился с Феликсом в его номере. Этому способствовал Владислав, переведя на номер телефона капитана энную сумму.
Следователь рассказал, что вор в законе Муциль, окрестивший себя Дунаем, по национальности молдаванин, но родом из Владивостока. Туда переехали его родители из Кишинева. Там он занимался крабово-икорным криминальным бизнесом. Что-то не поделил с конкурентами, начались бандитские разборки. На одной из стрелок он лично застрелил двух недругов. Его задержали, но доказать факт убийства не смогли, обвинение держалось на показаниях бандита из конкурирующей группировки, которого признали невменяемым. Но у Муциля и без этого было немало грехов, поэтому свою десятку от правосудия он получил. Когда вышел, это уже была другая страна, Союз развалился. Место под солнцем в икорном бизнесе было занято. И он подался в центр. Но и в Москве в 90-е уже хозяйничали свои криминальные царьки, пришлось осесть в ближнем Подмосковье, Волоколамске, куда он подтянул своих прошлых соратников. Они стали крышевать игорный бизнес, сами открывали игровые павильоны и букмекерские конторы.
-Для Муциля это скорее было развлечение, чем бизнес. Владея на Дальнем Востоке икорным бизнесом, он наворовал миллионы, - продолжал Репнин. - Был замешан в нескольких «торговых делах»: создании подпольных швейных фабрик, незаконной отправке рыбных деликатесов в Японию и так далее. Перед тем как его арестовали, он успел припрятать рубли и валюту, предусмотрительно переведя их в золото и драгоценности. Не сделай он этого, «деревянные» сгорели бы во время Павловской денежной реформы. Так что, когда он вышел на свободу, в финансовом плане он не потерял ничего.
-Как и где его убили? - спросил Бабочкин.
-Классический вариант, - ответил Репнин. - При выходе из ресторана «Вещий Олег», это недалеко отсюда. Стреляли разрывной пулей из СВД. Стрелка и заказчика пока не нашли. Глухарь.
Плохо работаете, подумал Феликс, но вслух, конечно, ничего не сказал.
-Но хотя бы подозреваемые люди по делу о его убийстве есть?
-А это, уважаемый Феликс Николаевич, служебная информация, которую я не имею права разглашать. Даже неограниченные финансовые возможности вашей фирмы не помогут
Бабочкин взглянул на Владислава, попивающего коньяк. Сколько же он отвалил этому следователю, чтобы тот согласился с ним поговорить? Наверняка без мощного финансового вливания даже этого почти пустого разговора бы не состоялось.
Полиция, проведя все необходимые процедуры, допросив сотрудников, уехала, не сообщив, разумеется, никому, что удалось обнаружить или не обнаружить. Следователь Репнин больше не заходил в номер Феликса, а самому Бабочкину было запрещено находится на месте преступления во время следственных действий.
Когда Феликс уже собирался ложиться спать, думая, что предпринять на следующий день, в номер постучали.
Это был доцент Кранкель. Он извинился за поздний визит, сказал, что у него к Феликсу серьезный разговор.
Расположились на просторном балконе с бутылочкой французского коньяка. На фоне черного леса всходила большая апельсиновая Луна. Небо прочертил метеорит, затем еще один.
-Персеиды, - пояснил Кранкель. – Да. В прошлую нашу беседу я не всё вам открыл. Мы взяли у Муциля часть гиппокампа, срез мозжечка, отвечающих за память.
-Послушайте, уважаемый Ян Карлович…
-Прошу вас, Феликс Николаевич, выслушайте меня. Я не просто так рассказывал вам о том, что каждая «буква» ДНК помнит и знает о нас всё. Я преподаю в МГУ три раза в неделю, остальное время провожу здесь, платят хорошие деньги. Так вот, в МГУ создана уникальная лаборатория, где мы с коллегами и студентами сконструировали и уже отладили генетический осциллятор, о котором я вам говорил. Нет, в данном случае речь не о «реле смерти». Наш осциллятор позволяет вскрывать по трем или нескольким молекулам головного мозга человека, в частности гиппокампа, все, что он пережил за последние два дня.
-В прошлый раз вы говорили, кажется, о месяце.
-Это в идеале. Пока же расчеты указывают на два дня. Воспоминание достать из клетки, в общем-то, не сложно, главное прочитать информацию. Нейросеть, при всей её мощности пока буксует.
-И как же? Это действительно было бы уникальное открытие.
-Именно! Любое преступление можно раскрыть за считанные минуты. Провел ДНК преступника через осциллятор и дело в шляпе.
-Так как же прочитать информацию?
-Без человека пока не обойтись. Атомы памяти преступника, или кого еще, должны воздействовать на зоны памяти помощника, так его назовем. Они как бы на время заменят его собственные воспоминания. И тогда помощник переживет два последних дня за того, кого….ну вы понимаете.
-Извините, конечно, Ян Карлович, но это похоже на бред.
-Кардинальные открытия в науке всегда встречались в штыки. Над Николой Тесла тоже поначалу смеялись.…Послушайте, на днях мы так же создали небольшой квантовый компьютер, который прицельно отбирает клетки памяти «донора», а модульный осциллятор с помощью ударно-волнового воздействия, под контролем Нейросети, их внедряет акцептору.
-Предположим. И что дальше?
-Как что дальше?! Я предлагаю вам стать первым помощником, погрузившимся в память другого человека, в данном случае вора в законе Дуная. Вы заново переживете за него два последних дня, узнаете, кто и за что его убил, а, главное, кто похитил Муциля из криофермы. Ваше руководство будет от вас в восторге, наверняка повысит, прибавит жалования. Ну и слава не только на всю страну, но и на весь мир, как первого генного акцептора. Согласны?
-Да вы что, смеетесь? - Феликс большим глотком осушил рюмку с коньяком, достал сигариллу.
Прикурить ему дал Владислав, который произнес самую длинную тираду, которую от него слышал Бабочкин:
-Кранкель дело предлагает, Феликс Николаевич. Вы хороший журналист и насколько знаю, никогда не избегали риска. Что на войне, что в схватках с чиновниками. По-другому, если кончено Кранкель не врет, нам не раскрыть это дело. Федор Михайлович не успокоится, не узнав истину. Следователь Репнин жаден и бестолков, от директора Беспалова мы вообще ничего не добьемся.
Доцент сделал вид что возмутился:
-Извольте, дорогой Владислав, не оскорблять ученого и тем самым весь научный мир МГУ. Я не вру!
Возмутился Кранкель, но на самом деле был рад, что помощник представителя новой фирмы, собирающейся владеть криофермой «Радуга», его поддержал. После долгой паузы Бабочкин спросил:
-И что же я должен буду делать, чтобы проникнуть в память этого…Муциля?
-Ровным счетом ничего. Вас поместят в аппарат типа томографа, подключат датчики, приборы, волновые преобразователи, ну, в общем, все что следует.
-А какие шансы, что я после этого «путешествия» не потеряю свою помять или не стану идиотом?
-Никаких.
Кранкель заржал во все горло, из его глаз даже потекли слезы.
-Шучу, «путешествие» абсолютно безопасно. Повторяю, вы будете первым, как Юрий Гагарин или Нил Армстронг – мэморинафт. А, звучит?
-Я должен позвонить Главному, - сказал Феликс, доставая телефон.
Федор Михайлович ответил лишь через минуту.
-Я очень занят, - сказал он. - Говорите быстрее и по существу.
-Мне предлагают несколько необычный вариант выяснить, кто похитил Дуная, но я…
Начальник его прервал:
-Используйте любые варианты, но дело должно быть раскрыто. Без этого не возвращайтесь.
-Я, Федор Михайлович…
-В расходах себя не ограничивайте.
Как всегда Главный отключился, даже не попрощавшись. Блямкнул телефон. На счет Феликса снова упала немалая сумма. Достоевский деньги печатает что ли? Похоже, деваться некуда, будь что будет, придется отдаться в руки отечественной науки, - решил Бабочкин.
Глава 5
-Афонюшка, любимый, доброе утро. – Алина Васильевна Богуславская повернулась на правый бочок, поцеловала в щечку Дуная, лежавшего с открытыми глазами.
Он лежал неподвижно, глядя в потолок. Его мучили воспоминания раннего дальневосточного юношества, как он разгружал контейнеры с рыбой в порту, и ему отдавило ногу каким-то тяжелым тюком. С тех пор он слегка прихрамывает. Как ударил отца молотком, который часто спьяну бил беременную мать. Его брат или сестра так и не родились, у неё случился выкидыш. После того как он приложился к отцу столярным инструментом, тот драться перестал, но начал заикаться. Врачи сказали concussio, сотрясение мозга. Так папаша с сотрясением мозга через некоторое время и отправился в мир иной.
-Не называй меня Афонюшкой, - сказал Дунай, - сколько раз просил.
Алина надула пухлые губки:
-А как же мне тебя ласково называть? Дунюшкой тебе тоже не нравится, от «Котика» ты вообще бесишься. Мы поедем сегодня снова в лабиринт Минотавра? Мне так там понравилось, самолет в Москву ведь только завтра утром.
-У нас с тобой сегодня другие планы.
-Ну, пожалуйста…
Дунай состроил такую злую физиономию, что сожительница залезла под одеяло.
-Пора вставать. - Дунай окунулся в мягкие тапочки, потянулся.
-Рано еще, - сказала Алина из-под одеяла. - Только половина шестого.
Дунай прошел по широкому персидскому ковру в холле в ванную комнату, открыл шкафчик. Накануне он оставил там две спортивные сумки. В одной находились переведенные им из Москвы на Крит евро через «ручной» банк «Саморазвитие» и обналиченные в Ираклионе, в другой драгоценности. Их ему помог вывести из России один прикормленный братвой сотрудник МИДа. С Дунаем на остров отправился помощник по кличке Штирлиц, он был похож на актера Тихонова, только взгляд не такой умный, не говоря уж о манерах. Штирлиц с недавних пор состоял в «товариществе», как называл свою группировку Муциль, смотрящим за «казной», но под контролем Дуная, разумеется. Они должны были реализовать в Греции ценности и пополнить деньгами международный общаг: «подогреть» ими сидящих по греческим, итальянским, французским тюрьмам братков.
Но у Дуная были свои планы. Ему давно надоело играть в криминальные игры, под старость хотелось покоя где-нибудь на вилле в Новой Зеландии или Тасмании. В окружении красивой жены и детей. Да, вору в законе теперь хотелось запретного плода. Что он оставит после себя на Земле, переходящего «вымпела» вора в законе, за что в России сажают, кучу бабок? Закопает его братва, поставит на могиле огромный, дурацкий памятник как Карлу Марксу на Театральной площади, а через неделю забудет о нем.
И Дунай решился. Штирлиц жил в соседнем отеле. Когда тот пошел на пляж, подбросил ему в номер несколько пачек евро, пару горстей «брюликов» ну я как вишенка на тортике - пакетик с порошком героина. «Герыч» переправил в Грецию все тот же дипломат. Если к каннабису греческая фемида в последнее время стала более-менее терпима, то к тяжелым наркотикам ее отношение не изменилось. Словом, подбросил и позвонил в полицию. Штирлица взяли в ресторане, где он заглатывал свою любимую утку в брусничном соусе, запивая сладким черным вином. На импровизированной бандитской сходке под Ираклионом Дунай лишь развел руками: Штирлиц сам дурак, ходил по территории отеля и ездил на машине под дурью, вот и засветился. Теперь из-за него пропали общаковые деньги. Они все хранились у него. Братва пообещала разобраться и на том разошлись. Но Дунай не собирался оставлять после себя следов и «веревочек». Он знал, где живут в Греции остальные «товарищи» и с легкой душой сдал их полиции. Попросил какого-то мальчугана с улицы за 20 евро передать с ноутбука прибрежного кафе «Маджестик» в МВД Афин фамилии и адреса «русской мафии». Начались аресты, которые показывали по греческому ТВ.
Пора было уносить ноги в Новую Зеландию. Но с такими большими деньгами и драгоценностями это было сделать невозможно. Прикормленный дипломат находился в Москве, теперь он был нужен Дунаю как никогда. Ценности он решил пока спрятать в отдаленном районе Крита. Уже присмотрел местечко: ном Ласситион на востоке острова, на берегу двух морей - Критского и Ливийского. Во время Второй мировой войны немцы начали создавать на Крите укрепрайоны и понастроили на берегах бункеров-дотов. В одном из них, заваленном всяким хламом и куда не водят туристов (дот к тому же находится почти на отвесной скале), Дунай и решил спрятать свои сокровища. Через неделю снова прилетит на Крит, заберет. Только бы «прикормыш» из МИДа не подкачал.
Однако в шкафу сумок не было. По стеклу постучали, подумал, что Алина перешла по длинному балкону, соединяющему снаружи холл и ванную комнату. Обернулся. Но это была не сожительница. За стеклом стоял улыбающийся отвратительной улыбкой «бык» по кличке Самсон. Он перешел под крыло «товарищества» Дуная из другой банды, где, как говорили, Самсон занимался исключительно мокрыми делами. Однако группировка Муциля «мокроту» не признавала и Самсона держали в охране: отморозок всегда пригодится.
Самсон почесал нос пистолетом с глушителем, поманил другой рукой к себе. Выйдя на балкон, Дунай до отказа наполнил легкие запахом апельсиновых деревьев, растущих внизу и цветущей магнолии, ветви которой перевешивались через бордюр балкона. Неужели братки пронюхали, что это он сдал Штирлица, а потом и всю «русскую мафию»? Но как? В номер к Штирлицу пролез, тщательно убедившись, что вокруг нет видеокамер. А ту, что «простреливала» аллею, обошел через оливковый сад. Мальчик…они могли найти мальчика, отправлявшего сообщение в МВД Афин из прибрежного кафе.
И Муциль оказался прав.
-Нехорошо ты поступил, Дунай, - сказал Самсон, у ног которого стояли две сумки Муциля. - Очень нехорошо. Я ведь раньше айтишную фирму прикрывал. Ну, хлопчики там банки бомбили, счета толстосумов. Вот и попросил их по прежней памяти проверить, кто отправил инфу в греческое МВД.
-Можешь дальше не продолжать,- сказал Муциль.
-А-а, догадался. Так что без вариантов, Дунай. Тебе верили, а ты крысой оказался, хуже ментовской, из-за бабла братву сдал.
Самсон снял чешский CZ 75 с предохранителя.
-А где решение общего собрания? - спокойно спросил Муциль.- Я ведь в законе, а ты тля травяная, не тебе вершить суд над авторитетом.
- Был авторитет, да весь вышел. На консилиуме я отвечу, не переживай.
-Что ж, решил так решил. Последнее желание приговоренного закон.
-Закон уважаю.
-Хочу сожительнице своей Алине перед смертью букетик подарить, да вот хотя бы из этих магнолий.
-Всегда знал, что ты с прибабахом. Ну, давай, пусть понюхает аромат наполеоновского цветка, перед тем как я и её к архангелам отправлю. Говорят, Бонапарт очень уважал магнолию: нотки кедра, лимона, сандалового дерева.
-Много знать, Самсон, опасно для жизни.
-Я о своей жизни сам позабочусь, а твоей почти не осталось.
Дунай отломил несколько крупных веток, понюхал. Великолепно!
-Понюхай, Самсон, что за прелесть.
Тот хотел что-то ответить, но Муциль молниеносно, с разворота вонзил две ветки с неровными краями ему в правый глаз. У захрипевшего Самсона изо рта появилась кровавая пена, руки затряслись, словно его посадили на электрический стул.
Забрав у Самсона пистолет, он за ноги скинул его с балкона. Тело бандита упало к апельсиновым деревьям.
-Афонюшка, что там у тебя? - Алина постучала в дверь ванной комнаты. - Все в порядке?
Муциль осмотрел балкон: пятен крови не видно. Пистолет обернул полотенцем, вышел в холл, швырнул Алине пляжный сарафан, висевший на стуле:
-Одевайся, мы уезжаем.
-Прямо сейчас? Но мне нужно привести себя в порядок, помыться, сходить в туалет, наконец.
-Потом сходишь. Одевайся! – Дунай гаркнул так, что зазвенел графин на журнальном столике.
Сам он натянул джинсы, надел майку с изображением «красного зверя» Че Гевары, накинул тонкий льняной пиджак. В карманы положил два паспорта, свой и Алины, деньги. Из телефонов вынул сим-карты, спустил в унитаз.
-Что ты делаешь, Дунюшка? - На глазах сожительницы появились слезы, она надула губки.
Но он не дал ей времени заниматься любимым делом: кукситься, схватил за руку, выволок из бунгало. Арендованная машина стояла за углом дома. Заезжать на территорию отеля, даже на электромобилях постояльцам было запрещено. Но «для «уважаемого господина Дунайского» было сделано исключение, за деньги, разумеется.
Дунай усадил Алину на заднее сиденье, сумки положил в багажник, сказал ей, чтобы она сидела в машине тихо, как мышь, он скоро вернется. Сам же пошел обратно к бунгало, где под балконом валялся мертвый Самсон - его тело изредка сотрясали посмертные конвульсии. Схватил его за ноги, поволок к склону холма, на котором стояло бунгало. Холм заканчивался скалистым обрывом, с него и спихнул Самсона, предварительно вытащив из его глазницы ветки магнолии. И пожалел об этом: на него брызнула кровь, которая испачкала рукав пиджака. Снял, бросил вслед за Самсоном. Выругался, от того, что было жалко хорошей вещи, не заметив, что капли крови попали и на лицо.
Пока ехали на восток острова, думал: может и Алине свернуть ее пустую головешку, да сбросить в какое-нибудь дикое ущелье, коих на Крите полным полно. Свидетельница ни к чему. Но отбросил эту мысль: он любит эту взбалмошную, капризную, кокетливую бабу, кроме которой у него никого нет на всем белом свете. Да и чему она свидетельница, Алина же не видела момента убийства Самсона, а про деньги, донос в МВД она и сама знала. Алина, кстати, и посоветовала ему расправиться со Штирлицем.
Увидев на «Афонюшке» кровь, сожительница перепугалась до смерти, но ничего не сказала, забилась в угол, предчувствуя неладное. Муциль, видя её в зеркало заднего вида, ухмыльнулся:
-Не бойся, не трону, ты моя надежная помощница и…
-Кто?
-Любовь.
Алина выдохнула, этих слов она ждала от него давно, и только теперь свершилось. Она тоже любила этого пожилого по сравнению с ней бандита с аристократичными манерами, любила за то, что в нем нет – нет, да проскальзывал хулиганистый, веселый и наивный мальчуган. За то, что часто дарил ей цветы. Ей наплевать было на дорогие украшения, которыми он так же часто одаривал её, но цветы.…Для женщины нет более весомого знака внимания, чем цветы.
До нома Ласситион добрались за два с половиной часа. В одной из деревенек, возле церкви молча сидели, казалось, столетние местные жители. Здесь, под их равнодушными взглядами свернули на проселочную дорогу. Ехали по ней, пока было возможно. Потом, взяв сумки и приготовленную заранее лопату, пошли пешком. Зашли в немецкий дот, присмотренный Муцилем. Алина зажала нос: внутри пахло мочой и дохлыми мышами.
-Я не могу здесь находиться, Дунюшка, - сказала она плаксивым голосом.
Он на нее рыкнул и сожительница притихла. Делать яму в горе было непросто, но помогло то, что нацисты, когда строили бункер, для фундамента разбили камни в мелкий щебень. Яма получилась не очень глубокой, но достаточной, чтобы уместить в ней две неполные сумки. Муциль засыпал их камушками, придавил крупными камнями, сверху навалил мусора.
-Ну вот, жена, теперь только ты и я знаем, где находится клад графа Монтекристо, ха-ха.
-Жена?
-Конечно. Сегодня же исправим недочет.
Вернулись к машине. Жал на все педали, но арендованное авто больше положенных 50 км/час не выдавала, у нее стоял ограничитель, который невозможно было отключить.
-Мы в аэропорт? - спросила Алина.
-Узнаешь.
Вскоре, виляя по узким улицам Ираклиона, остановились у православного храма Святого Тита. Дунай подошел к первому встреченному им священнику, попросил немедленно обвенчать их с невестой. Тот начал отказываться, ссылаясь на скорую службу, но при виде трех тысяч евро не устоял, пригласил «молодых» в закуток. Дунай попросил, чтобы таинство венчания прошло без лишних проволочек. Колец для обручения у молодых нет, так что от батюшки требуется лишь благословение.
-А свидетели? – Священник был крайне удивлен такой поспешностью, но весомая сумма евро не каждый день падает с неба.
Муциль на пару минут вышел, а вернулся, ведя под руки двух стариков. Каждый из них получил по 50 евро и с удовольствием поддерживал на молодых венцы, положенные по обряду. Священные тексты батюшка прочел скороговоркой, потом соединил руки обвенчанной пары, благословил. Алина и Муциль поцеловались.
В ближайшем ювелирном магазине купили золотые кольца, под улыбки продавцов и овации покупателей, надели их друг другу, снова поцеловались.
-Ты остаешься в Греции. На пароме переправишься на остров Санторини, снимешь номер в гостинице, будешь ждать меня. Я в Москву всего на пару дней, только встречусь с одним человеком и обратно.
-Нет! – крикнула Алина.- Я тебя теперь никогда не брошу, куда ты, туда и я.
Муциль попытался её убедить остаться в Греции, чтобы «двоим лишний раз не светиться в Москве», но Алина была непреклонна. Он махнул рукой: жена ведь теперь, декабристка.
В аэропорту купили билет в бизнес-класс на ближайший рейс, который был назначен на 5 часов утра.
Глава 6
Алину оставил в гостинице на Тимирязевской улице, сам встретился с дипломатом Русланом Эльдаровичем Сирским недалеко от МИДа в одном из кафе на Арбате. Сказал, что деньги и ценности нужно переправить с Крита в Новую Зеландию или Тасманию. Там «камушков» на сотни миллионов евро, его процент будет ощутимым. Сотрудник министерства долго молчал, куря одну сигарету за другой, потом сказал:
-«Переправа» больше не работает, министр установил за дипломатическим почтовым корпусом строгий контроль. И вообще, всё это самодеятельность. Вам нужно открыть свою фирму, в уставе которой будут прописаны валютные операции, операции с драг металлами, бриллиантами, необработанными ценными камнями, Тогда не будет проблем. Европа и США для нас закрыты, но Азия и Латинская Америка, готовы, как говорится, на все услуги.
-Легко сказать открыть. У меня нет времени.
-Есть уже готовая фирма, нужно только ее перерегистрировать. Желательно не на ваше имя, а на имя вашего родственника, надежного друга, наконец. На это уйдет не больше суток.
-И как же называется фирма?
-Техническое бюро, - ответил Сирский.
Муциль ухмыльнулся:
-Оригинальное название. Серое, как моя жизнь. С таким названием наверняка полно контор.
-Это и хорошо, очень удобно затеряться среди серости. А чтобы перерегистрировали без промедления, пусть будет на современный лад, например…: Техническое бюро 2.0. В ее уставе уже прописано все: и операции с ценностями, и торгово-предпринимательская деятельность и покупка других, малоуспешных предприятий. Это и будет основной «крышей» Технического бюро. Она спасает отечественный бизнес в тяжелейшее для страны время.
-То есть, это будет контора-однодневка?
-Зачем? Вполне законная организация, с юридическим и фактическим адресом в центре Москвы. Еще и с видом на Кремль. Уже и люди есть.
-Какие люди?
-Хорошие. Должен же кто-то сидеть в Техническом бюро 2.0.
-Подождите, а деньги? Нужен ведь уставный капитал. И вообще…
-Разумеется. Финансовое обеспечение на ваших плечах. У вас ведь наверняка имеются некоторые средства заграницей.
-Ну.…После того, как российский бизнес в Европе прижали, часть капитала удалось перевести в Азию, но этого, вероятно, мало.
-А ваше «товарищество»?
-Я порвал с криминалом. Ну, вернее, с криминальным сообществом.
-Это же великолепно! - Сирский обрадовался, будто получил повышение по службе. Только легальный бизнес! Что же касается денег.…Не волнуйтесь, люди, которые станут вашими соратниками, тоже далеко не бедные.
-Зачем же тогда я им буду нужен?
- А затем, что…
Дипломат не договорил, зазвонил его айфон.
-Ах, это вы, Федор Михайлович, очень кстати. О ваших делах потом. Нужно срочно встретиться. Да, прямо сейчас и прихватите своих приятелей, ну тех, что неотступно следуют за вами. Хорошо, ждем.- И Дунаю:- Будут через полчаса.
Заказали еще кофе, а Руслан Эльдарович взял себе два песочных пирожных и эклер, он обожал сладкое.
Глава 7
«Соратники» появились ровно через полчаса. Дунай сразу узнал мужчину в кофейном плаще, застегнутом на все пуговицы: Федор Достоинский по кличке Стриженный, бывший вор в законе. Его в свое время раскороновали на воровской сходке в Магадане сразу за несколько грехов: баловался кокаином, имел сына, что скрыл от братвы, когда его короновали, ну и за пропавший общаг. «Кассу» для «подогрева» братвы отправили на шхуне из Владивостока в Советскую Гавань. Но «пароход» таинственным образом исчез по пути: вместе с командой из трех человек и, разумеется, крупной суммой в валюте и рублях. Доказать, что Стриженный приложил к этому руку не смогли, в милицию, конечно, не заявляли. Однако кто-то якобы видел похожую шхуну, причалившую под Дальнегорском и людей, разгружавших ее. Среди них, опять же «якобы» видели Федю Достоинского. Пропажа парохода стала лишь катализатором, но двух фактов отступничества хватило для «развенчания» Стриженного. На той сходке присутствовал и Муциль, тогда просто Афанас, и, как и все голосовал за раскоронование Достоинского. После этого Стриженный пропал, а через пару месяцев «за удачные дела», весомое пополнение общака и прочие заслуги, короновали Муциля. Тогда он и оформил новый паспорт на фамилию Дунайский и взял созвучную ей кличку Дунай.
Стриженный сел напротив молдаванина, казалось, ничуть не удивившись, увидев его. Он лишь махнул рукой и его помощники, сели за дальний столик открытого арбатского кафе, покосился на Сирского: мол, тебе особое указание требуется? Тот тут же ретировался на улицу, закурил в сторонке.
-Бывшие воры в законе должны поговорить наедине, - сказал Стриженный, поманив пальцем официанта. Заказал капучино.- Люблю напиток монашеского ордена капуцинов.
-С чего ты взял, что и я бывший? – спросил Муциль.
-Слухи по Земле упорные ползут, говорят, что ты всю греческую братву местным ментам заложил, Штирлица так и вовсе «белым» обмазал. Сам же решил на дальние берега смыться. Братве всё про тебя известно.
-Какой братве?
Достоинский рассмеялся:
-Думаешь в Греции больше никого из «деловых» не осталось, всех сдал? Кстати, а куда ты дел Самсона, что к тебе с «добрым словом» приходил?
- С «добрым словом» и ушел, не попрощавшись, - ответил Муциль, понимая, что все отрицать бессмысленно.
-Вернее, улетел. Его, говорят, больше никто не видел. Эх, ладно, все мы не без греха. Так вот, раз мы оба с тобой уже развенчаны, предлагаю перейти на нормальные имена и отчества, пора отвыкать от собачьих кличек. Согласен, Афанас Богданович?
-Согласен, Федор Михайлович.
-Замечательно, тогда перейдем к делу. Наша совместная контора будет заниматься…
-Мне уже Сирский рассказал, - прервал Муциль. - Повторяю вопрос, который я уже задавал ему: зачем я вам понадобился?
-Ну как зачем? Такой замечательный человек, мастер на все руки: и общаг взять, и с конкурентами тихо разобраться, и голову недругу, если надо свернуть.
-Перестань паясничать, Стриженный.- Не тебе про общаг напоминать.
-Афанас Богданович, мы же договорились, только по имени отчеству, уважительно на «вы». Я вас давно знаю как делового человека. Ну что, в самом деле, для вас за бизнес в Подмосковье: подпольные игровые салоны, брокерские конторы, несерьезно. Вместе мы создадим мощную коммерческую империю. Займем крионическую нишу. Люди мрут, как мухи, в том числе миллионеры и миллиардеры. В Америке фирма Alcor уже заморозила почти полторы тысячи тел. В Китае около ста и полсотни животных. А мы чем хуже? Те, крионические фирмы, что существуют у нас, так, мелочь. Мы же развернемся по полной программе. Но для этого нужна мощная научная и техническая базы. Ну и юридическая основа, разумеется. Без весомого капитала, а у вас, я знаю, на Крите припрятана, как у графа Монтекристо, целая Алмазная палата, не обойтись.
Муциль похолодел: откуда это может быть известно Стриженному? Ах, ну да, Русланчик ему доложил, а, может, и Алина.…Надо было все же ей головешку-то свернуть.
Достоинский попытался его успокоить:
-Не ломайте голову, Афанас Богданович, ваша жена Алина здесь ни при чём.
Надо же и про венчание знает, подумал Муциль. Крепкая нынче у Стриженного хватка. Что ж, одному и в самом деле трудно.
-Я согласен не сотрудничество, - сказал Дунай.
-Замечательно! У нас уже запущены несколько коммерческих программ: ну там электронные платы через Казахстан, Киргизию из Китая и Тайваня в Россию поставляем, любимую вами красную икру через Белоруссию в Черногорию отправляем. Но крионика…это моя мечта. Скажу больше, есть одна маленькая ферма уже действующая под Волоколамском, там заморожены бывший депутат и телеведущий. Еще одна камера ждет своего хозяина. Ха-ха. Хочу эту криоферму приобрести. Думаю 100 миллионов нынешнему хозяину будет достаточно. А не согласится…Впрочем, куда он денется. Сейчас там функционируют простые, кустарные криокапсулы, мы же закупим фирменные сосуды Дьюара, американское оборудование для перфузии - это замена крови пациента на криопротектор, незамерзающий состав, позволяющий сохранять клетки в первоначальном состоянии при заморозке трупа.
Муциль поморщился:
-Без подробностей, пожалуйста. Сказал же, я согласен.
Стриженный позвал дипломата, сообщил ему, что «высокие стороны» пришли к консенсусу, можно запускать процесс перерегистрации Технического бюро на несколько измененное название и с новым генеральным директором.
-Кто же будет Генеральным? - спросил Муциль.
-Как кто? - искренне удивился Федор Михайлович. – Я буду номинальным директором, Алина Васильевна, ваша супруга, фактическим.
-Алина?
-Ну да, вам же светиться лишний раз нельзя, вот она и будет. И вам спокойнее, что вас не обманут. Будете через неё руководить Техническим бюро 2.0. Кстати, Алина Васильевна теперь у себя дома? Нужна её подпись на документах обновленного Бюро.
Дунай почувствовал какой-то подвох, но не понимал в чем он. Нужно было срочно переправлять деньги с Крита в Азию, а сделать это без официальной конторы невозможно. Ладно, пусть директором будет Алина, она скоро вместе с ним уедет в австралийскую Тасманию, ищи их там свищи среди эвкалиптовых лесов.
-Нет, не дома, я поселил ее в гостинице на Тимирязевской, - ответил после паузы Муциль.
Глава 8
Он не знал, что двое соратников Стриженного, сидящих в отдалении, через микрофон и наушники по телефонам слышали весь разговор их шефа с молдаванином. Не заметил, как им кивнул Достоинский, и они сразу вышли из кафе. Не знал Муциль и того, что соратники быстро вычислили гостиницу, где остановилась Алина, как усадили ее в машину и отвезли в загородный заброшенный завод. Как там привязали ее к железной трубе и били до тех пор, пока она не сказала, где на Крите спрятаны сокровища. Сказала, да назвала не место в немецком доте, а расщелину в скале недалеко от лабиринта Минотавра.
Соратники, имена которых для Алины так и остались неизвестны, набрали, как она поняла, шефа, доложили ему, что «девка призналась, где зарыто бабло, брюлики, рыжье». Позже она рассказала Дунаю, что в этот момент она вспоминала их разговор в самолете. Он признался ей, как расправился с Самсоном. Она отреагировала спокойно, спросила: «А ты и меня хотел убить?» «Посещала такая мысль, - честно ответил Муциль, - но быстро пропала, ты же теперь моя жена». «Жена, - повторила Алина. - А как же твоя Волоколамская братва, что скажет «на жену» Мишка Ланцет - твой дружбан, Коля Сиплый, Валя Мурза, да и все остальные?» «Мне теперь без разницы, главное, ты со мной, пару деньков в столице нашей Родины и в Австралию».
«Так что с дамочкой делать? – интересовался у шефа один из бандитов - парень грузный, с бабьим, капризным лицом. Его подельник был высок и худ, как зубочистка, постоянно грыз арахис. - Понятно, шеф, не подведем».
В этом «понятно, шеф», для Алины не было ничего оптимистичного, недаром ведь завезли черте куда. Здесь даже крысы будут искать тело три года. Ну, уж нет, даром я, что ли теперь жена Дуная? - подумала Алина, о чем опять же рассказала Дунаю потом.
-Подождите! - крикнула она.- Без подробного плана вы все равно не найдете место схрона. От Кносского дворца нужно идти на запад в сторону автомобильной стоянки. Перед ней стоит ангар. Я могу нарисовать детальную схему.
Бандиты переглянулись.
-Чего ты гонишь, фуфыра, - сощурился толстяк. - Хочешь минуты свои продлить, так все одно перед смертью не надышишься. Замри, зажмурься и жди, когда за тобой прилетят ангелы, ха-ха. А скорее всего черти.
Он достал пистолет с глушителем, но сразу убрал его обратно в карман пиджака.
-Придется ствол выбрасывать, а то некрасиво. С тебя и трубы хватит.
Схватил обломок ржавой железки, но его остановил тощий.
-Успеется. Пусть нарисует, меньше шариться у Минотавра будем, там ведь кругом камеры и местные легавые с автоматами. Бывал я в Кноссе.
Худой отвязал Алину, достал мобильник-лопату, открыл в поисковике карту Крита с Кносским дворцом.
-Про стоянку правду сказала и ангар вроде на месте. Ну, давай показывай точку на карте.
-Дай ручку, обозначу все по метрам.
Протянув ей Стилус, тощий ухмыльнулся:
-И зачем ты, Алинушка, с Муцилем связалась? Молодая, красивая, жить бы тебе и радоваться. Эх, сама себе судьбу выбрала.
-Зачем связалась? Многому меня научил. Хотя бы тому, как за пару секунд изничтожить дебилов. В данном случае, вас.
От отчаяния и страха ее движения были точны и быстры. Уверенности телу и движениям придавало еще и то, что в свое время она занималась спортивной гимнастикой, в том числе на бревне. Не раз падала, но никогда не получала сильных травм. То есть умела концентрироваться, когда надо.
Стилус вошел в глаз худого «дебила» по самый задний зажим. Он даже не закричал, на его лице появилось лишь недоумение, после чего он начал заваливаться назад и рухнул с четырехметровой высоты в кучу железа, битых бутылей из-под технического масла, прочего хлама.
Толстяк среагировал быстро, выхватил пистолет, нажал на спусковой крючок. Но бывшая гимнастка исполнила на узкой площадке такие головокружительные упражнения, что не проделывала и на соревнованиях. Пули рикошетили о металлические конструкции, не причиняя ей вреда. Два кульбита назад, потом три вперед и мощным ударом ногами в грудь, она скинула толстяка к его еще дергающемуся приятелю. Упал он так удачно от резкого удара, что пистолет с глушителем остался на площадке.
Алина взяла ПМ, спустилась по лестнице вниз. Толстый шевелил губами, моргал глазами на выкате, которые со лба заливались кровью. Он шевелил пальцами рук, не в силах их поднять, вероятно, сломал позвоночник.
Поднеся глушитель к его носу, спросила:
-Что удумал твой шеф против Дуная? Коль он узнал, где спрятаны ценности, в живых его не оставит. Давай, поворочай немного языком, если жить хочешь, свинорыл.
Тот долго не мог ничего выговорить, наконец, произнес:
- Веселый гном.
-Что еще за гном?
-Кабак. Вечером. Заказан. Муциль…
- И?
Толстяк стал бормотать что-то невнятное.
-Ладно, и на том спасибо. Пока, мальчик, передавай привет своим соратникам, кои у чертей на сковородках жарятся.
Алина поочередно всадила оставшиеся в магазине две пули в голову одному и другому.
-Ну, вот так, ребята, - сказала она, вытирая носовым платком свои отпечатки на пистолете и бросая его к трупам бандитов. - Мы строго соблюдаем семейные традиции в методах освобождения планеты от уродов.
Телефон Алины бандиты выбросили по дороге на завод, предварительно вынув из него сим-карту. Они ее сожгли под идиотский хохот зажигалкой. Взяв сотовый худого бандита, который не повредился -на нем так и висела карта критского Кноссоса - отправила СМС мужу. «В кабаке засада. Будь осторожен. Со мной все в порядке. Скоро буду». Потом набрала по памяти номер Мишки Ланцета. Сказала, что в Стриженный готовит Дунаю «баню», нужно помочь. Пусть Ланцет собирает всю братву и едет в кабак «Веселый гном». Она не знает, когда в ресторане состоится «встреча на высшем уровне», но чем раньше они там окажутся, тем лучше.
-Не заваливайтесь сразу всей кодлой в «Гном», ждите рядом в машинах. И пусть кто-нибудь за мной заедет.
Алине не завязывали глаза, когда везли на завод, она описала, как до неё добраться.
Ланцет дышал в трубку, будто у него была астма, потом сказал:
-Нехорошие слухи ходят о Дунае, но пока нет решения сходки, он остается академиком, значит, нашим другом. А друзей в беде мы не бросаем, Дунай один из нас. Будем, не переживай.
Алина сняла туфли со сломанными каблуками, засунула их в карманы платья; так босая и пошла к дороге по железному хламу не ощущая боли.
Все это, как уже говорилась, она рассказала Дунаю, когда они встретились. Стриженный назначил ужина в «Гноме» на 17.00. Было три часа пополудни, когда Муциль обнял избитую и помятую Алину. Он сжал кулаки: это даром Федьке не пройдет.
-Не торопись, Дунюшка, все сделаем как на концерте, - ответила она по-блатному.
Он не обиделся на «Дунюшку», а когда узнал, как жена разделалась с дружками Федора, лишь покачал головой: не ожидал, моя школа. Недаром говорят, что муж и жена…
Позвонил Ланцет, сказал, что братва у кабака, ждет указаний. Он звонил на номер, который сохранился у него после звонка Алины. Трубку у нее взял Муциль.
-Спасибо, Миша, что не бросил в тяжелую минуту. Слухи о том, что я…
-Позже разберемся, Дунай. Твоя …жена, - он сделал акцент на слове «жена», - оказалась фортовой и крепкой штучкой, двух быков Стриженного, как фраеров уговорила. Я парней послал туда, где она их, по ее словам, замочила. Точно, свежие жмурики с дырами в качанах. Снимаю перед ней шляпу. Так что предпринимаем?
-Федька назначил мне аудиенцию в «Веселом гноме» на 5 часов.
-Может, как в 90-е? Как беспредельщики Стриженного появятся, сразу их вместе с ним и покосим словно ботву.
-Нет. Я всё же хочу знать, что он мне приготовил: пирог с малиной или с куриным пометом.
-С цианидом он тебе закуску приготовил, - ухмыльнулся в трубку Ланцет. – Ладно, тебе решать.
Вскоре встретились на Яузе, Муциль и Алина сели в Тойоту Ланцета. К заднему стеклу машины была прилеплена наклейка в виде красного креста. Давным-давно Михаил работал медбратом, за что и получил прозвище «Ланцет». Он до сих пор с теплотой вспоминал те бедные, но веселые, как он говорил, времена, а потому медицинский крест лепил на все машины, какие у него были: крест, по его мнению, приносил удачу, оберегал его.
Без пятнадцати пять к кабаку, находящемуся в неприметном месте между двух больших фабрик на берегу Яузы, подъехали три шикарных Майбаха. Из одного тут же выскочил лакей в сине-желтой форме, в аксельбантах, распахнул дверь первого авто. Из него вышел Федор Михайлович в своем неизменном кофейном плаще. Из других: семеро рослых парней в черных фраках с бабочками в мелкую крапинку, в сверкающих туфлях. Под их фраками четко определялись рукояти стволов. Явно «бойцы». Трое встали у дверей ресторана, остальные прошли внутрь за Достоинским. Лакей, облокотившись о крышу Майбаха, закурил сигару.
И Дунай, и Алина, и все Волоколамские братки от удивления пораскрывали рты. Такого «парада» бойцов во фраках, да еще с лакеем, они не видели. Без двух минут пять из машины за углом вышел Муциль, неспешно направился к ресторану.
«Бойцы» на входе почтительно расступились перед ним. Лакей слегка поклонился.
Глава 9
-Мне очень нравится это тихое уютное местечко, - говорил Федор Михайлович, потягивая 30-летней виски Ballantine’s, закусывая камчатским крабом прямо из банки и соленым арахисом. – Здесь раньше находился дворец царя Алексея Михайловича. Чуть поодаль, в Оленьей роще молодой Петр построил потешный городок Прешбург. Там теперь какая-то фабрика, но я её выкуплю…мы выкупим и воссоздадим...
Муциль прервал исторический экскурс Стриженного:
-Ты зачем Алину похитил и пытал, Федька? - Он сжал в руке фужер с вином так, что стекло затрещало.
-Ручку порежете, Афанас Богданович, - спокойно ответил Стриженный. – Эти двое олухов Бобер и Заноза, которых ты видел со мной на Арбате, получили команду лишь вежливо осведомиться у вашей супруги, где на Крите спрятаны деньги. Так, на всякий случай. Мало ли вы, Афанас Богданович, забудете. Но они, оказывается, проявили ненужную инициативу.
-Не юли, Федька, Алина слышала, какую команду ты отдавал своим костоломам по телефону, динамик громкий: выбить из нее координаты критского схрона, во что бы то ни стало.
Стриженный оставил, наконец, банку с крабами, приложил руки к груди:
-Клянусь, я тут ни при чём. Это звонил им кто-то другой. Я давно подозревал, что Бобер и Заноза работают еще и на другого хозяина. А, может, только на себя. И вот всё выяснилось. Возможно, хотели выведать про тайник и по-тихому свалить на Крит. Ну, чтобы им все досталось. Дураки. Я с ними разберусь.
В зал, где кроме них никого не было, вошла Алина Богуславская. В приглушенном свете ее лицо выглядело, как сплошной синяк.
-Поздно разбираться, - сходу бросила она. Взяла чистый фужер, наполнила виски, выпила.
Федор Михайлович, по его гримасе, был в шоке: во-первых, он не ожидал, что Алина останется жива, после того, как Заноза ему позвонил и сказал, что она во всем призналась. Во-вторых, непонятно как её пропустили в кабак «бойцы» у входа, не позвонив ему. Алина прояснила последний вопрос: выложила на стол гранату Ф-1, которую, по ее словам, позаимствовала у Мишки Ланцета, приказав ему без команды «не дергаться», оставаться в машине за углом.
-Поздно разбираться, - повторила Алина. – Их с дырками во лбах теперь черви и крысы кушают.
Недоуменно заморгав, Стриженный, вероятно, машинально взял банку крабов, засунул в рот крупный кусок, поперхнулся. Дунай постучал ему по спине.
Откашлявшись, Достоинский его поблагодарил, сказал с натянутой улыбкой:
-Я всегда знал, что Алина Васильевна необыкновенная женщина. Как вам повезло, Афанас Богданович. Я бы и сам…
-Что ты сам? – Богуславская, взяв гранату за кольцо, поводила её по столу, убрала в карман.
-Нет, ничего, я так.…Хочу еще раз повторить: к похищению вас, Алина Васильевна, а тем более пыткам, я не имею никакого отношения. Сейчас вы убедитесь в моих добрых намерениях.
Он махнул рукой и «бойцы» впустили в зал остроносого, с желтым табачным лицом и портфелем в руках, невысокого человека. Муцилю он напомнил его учителя химии, который постоянно курил, даже во время уроков, запершись в соседней с классом лаборатории. В ней, говорят, и умер, отравившись то ли табаком, то ли химикатами: в посуде, где растворял в кислоте металлы и прочую гадость во время опытов, варил колбасу.
-Нотариус Сергей Сергеевич Пржевальский, - представил человека Стриженный. - Утверждает, что потомок того самого путешественника Николая Михайловича Пржевальского. Врет, наверное. Ха-ха.
Смущаясь и краснея, нотариус расстегнул портфель, выложил на стол бумаги в розовых файлах.
-Документы на перерегистрированную компанию «Техническое бюро 2.0», - пояснил он. – Устав, протокол общего собрания…ну и так далее. Нужна ваша подпись, уважаемая Алина Васильевна, в качестве генерального директора Бюро.
Сергей Сергеевич открыл страницу на документах, где требовалась подпись. Но она внимательно прочла все бумаги, потом протянула их Муцилю. Тот особо вникать в них не стал.
-А вы, Федор Михайлович, значит, из Главного становитесь исполняющим директором фирмы. Понижение не смущает? - спросила Богуславская.
Стриженный пожал плечами, улыбнулся:
-Уступить место такой обаятельной и решительной женщине как вы, Алина Васильевна, не грех. Теперь вы видите, что я вас не обманывал?
-А это не липа? – в свою очередь спросил Муциль.
-Право, я не настолько глуп, Афанас Богданович, чтобы заниматься таким дешевым обманом. Подлинность документов легко проверить, позвонив в регистрационную палату или в налоговую инспекцию.
Он протянул свой мобильный с номерами телефонов.
-Не нужно, - ответил Муциль. - Впервые тебе поверю, Федька, хотя уверен, что пожалею об этом. Хорошо, Алина - руководитель, а я кто?
-Вам, Афанас Богданович, сейчас светиться никоим образом нигде нельзя. Вас наверняка Интерпол уже разыскивает. Не такие уж они лохи, греки, наверняка Самсона нашли и установили, кто его на тот свет отправил. Вам и в Грецию возвращаться нельзя. Ну, ничего, сделаем вам паспорт на другое имя. Пока же Алина Васильевна со всеми делами, не без моей помощи, справится. Вы ведь ей доверяете?
-Доверяю. Тебе нет.
-Ну и замечательно.
Стриженный щелкнул пальцами. «Бойцы» тут же увели нотариуса, который не мог отвезти взгляда от шикарного стола с яствами, которых ему не удалось попробовать. Официанты принесли французское шампанское «Dom Perignon White Gold Jeroboam» по 40 тысяч евро за бутылку.
-На берегу Яузы по такому случаю нас ждет грандиозный фейерверк, - сказал торжественно Федор Михайлович, поднимая бокал с шампанским. - Прошу, господа компаньоны. Как я рад, что все так славно и мирно закончилось.
Как только вышли из ресторана с бокалами шампанского, на набережной начало бабахать. Над Яузой взмыли десятки ракет, рассыпающихся в воздухе фонтанами разноцветных брызг.
Одна из ракет, вероятно случайно, изменив траекторию, пошла горизонтально, попала в край крыши «Веселого гнома». Взорвалась как осколочная граната.
Муциль, схватив Алину, вместе с ней упал на землю, Стриженный стал тушить загоревшийся на нем от упавших искр плащ. Нотариус, не успевший уехать на своем стареньком Нисане, сел у забора соседней фабрики, прикрыл голову портфелем. «Бойцы» выхватили оружие, не зная, что предпринять.
Дунай видел, как из-за угла выскочил Коля Сиплый с дробовиком наперевес, с криком «Началось!». За ним тоже что-то крича, бежал Ланцет, но без оружия. Люди Стриженного, увидев вооруженного, орущего человека, первыми открыли огонь.
-Стойте! – Муциль поднял руку, как Ленин на броневике. - Это недоразумение!
Но Сиплый уже успел выстрелить. Разрывная пуля «на медведя» попала не в «бойца» рядом с Дунаем, а в него самого. Свет в его глазах погас, мир исчез в черной пустоте.
Сюжет 3. Глава 10
«Что? Что случилось?» Сознание вернулось, но уже в Феликса Бабочкина. Он понял, что снова журналист, сотрудник «Технического бюро 2.0», а не бывший вор в законе молдаванин Муциль Афанас Богданович. Вот как, оказывается, его убили. Но что же было дальше? Вероятно, этого уже узнать невозможно. «Возможно, - раздалось в голове или рядом. - Частично. Нейросеть под моим контролем воспроизведет последующие события, как логическое продолжение всего произошедшего. Спите, еще не время просыпаться».
В расплывающейся картинке мира вырисовывался какой-то китаец на высоком стуле и, глядя на Феликса, хитро улыбался. Бред. Свет снова померк.
********************
Алина бросилась к Дунаю, попыталась его поднять, понимая, что это бессмысленно, так как в груди её мужа зияла огромная дыра. Припала к его лицу, зарыдала. Она не видела, как люди Стриженного изрешетили Колю Сиплого, а затем расстреляли и остальных волоколамских братков, пытавшихся уехать на Мерседесе, но не подумали, что быстро сдать назад из-за крутого поворота не получится, равно как и развернуться на небольшом пятачке у ресторана. Богуславская оторвалась от забрызганного кровью лица Дуная, зло взглянула на Федора Михайловича, стоявшего рядом.
-Я не хотел, - сказал он.
-Это ты, ты! – Алина, сжав кулаки, набросилась на него. - Сначала хотел убить меня, теперь убил Дунюшку.
-Успокойся, ты же видела, кто стрелял. Не мы. Криком ничего не исправишь. И похоронить Дуная по-человечески нельзя, у ментов возникнет много вопросов.… Зарыть тайно, как собаку тоже не выход.
-Что? Что такое говоришь? - Немного успокоившись, спросила Алина. - Ты о чем?
-Единственный выход - криоферма под Волоколамском. Там замораживают в азоте миллионеров с целью их воскрешения, когда наука сможет это сделать.
Богуславская окончательно пришла в себя:
-Но замораживают еще живых людей, а не жмуриков.
-Сразу видно образованного человека. До чего когда-нибудь дойдет наука неизвестно. Еще 120 лет назад человек впервые поднялся в небо на фанерном самолете, а теперь космический аппарат вышел за пределы Солнечной системы. Главное, сохранить ДНК, а Муциль еще свеженький.
-Фу! Как вы так можете?.. Богуславская снова перешла на «вы».
-Другого варианта я не вижу, Алина Васильевна. Сохраним Муциля в криокамере хотя бы на время, а там видно будет.
На фабрику с «доисторической» табличкой «Радуга», приехали уже ночью. Директор Беспалов отдыхал дома, но на месте оказались начальник лаборатории Ян Карлович Кранкель, два инженера: Дужкин и Стежкин, санитарки. Охрана криофермы, увидев вооруженных компактными раскладными автоматами людей, лишних вопросов задавать не рискнула. Распорядитель Рубчик услужливо сообщил «уважаемым гостям» домашний адрес директора и через полчаса он уже был доставлен на фабрику. Узнав Федора Михайловича, расплылся в масляной улыбке, стал зачем-то рассказывать об уникальности криофермы, которую тот собирается у него выкупить.
-Поэтому продешевить я…
-Коммерческую сторону вопроса покупки мы обсудим потом. К вам с нашими предложениями приедет мой специальный представитель. А пока.…Займитесь этим пациентом. – Стриженный указал на темный мешок, в который был упакован Муциль.
-Конечно, уважаемый Федор Михайлович. Одна криокапсула сейчас свободна, но…Пациент, я так понимаю, мертв и я не гарантирую…
-Нам не требуются гарантии. А если вы об оплате, то она последует немедленно.
Директор назвал приличную, по мнению Алины, сумму.
-Хорошо, вы получите деньги. У Бюро достаточно средств. Кстати, познакомьтесь: Алина Васильевна Богуславская, новый Генеральный директор нашей организации.
- Очень приятно. - Беспалов наклонился, продемонстрировав плешь на затылке, чтобы поцеловать ручку даме, но она не дала. Спросила с прищуром Достоинского:
-Откуда такие средства, Федор Михайлович, Дальневосточный общаг?
Он не ответил, будто и не слышал вопроса.
Никита Борисович дал отмашку и работа закипела. Появились пять санитаров в синих комбинезонах, которые под руководством инженеров отнесли Муциля в соседний блок. Санитарки начали настраивать какие-то приборы, включать тумблеры.
-Тело обмоют, продезинфицируют, возьмут образцы тканей, ДНК и прочее, - объяснил начальник лаборатории Кранкель, глядя на Алину. – Образцы заморозят отдельно, будут хранить в специальном криобанке. Они ведь тоже могут послужить для клонировании, а лучше сказать, «воскрешения» человека. Вы наверняка об этом что-то слышали.
-Слышала, - подтвердила Богуславская. – Я закончила филфак в Питере. Потом занялась спортивной гимнастикой, так и шла по этой дорожке, пока позволял возраст.
-О, вы прекрасно выглядите! Да.…И все же я кое-что вам напомню. Может, это будет интересно и вашим друзьям. - Ученый взглянул на Федора Михайловича в обгоревшем плаще. - Так вот, клонирование человека запрещено практически во всем мире. По разным причинам: религиозным, морально-нравственным и так далее. Китай закрытая страна и по некоторым источникам там давно проводятся опыты по «воссозданию» человека, из эмбриональных или стволовых клеток. Они только называются «эмбриональными», хотя присутствуют в разных органах и частях тела человека. Из них и «вырастают» сердце, печень, головной мозг. Но не только китайцы преуспели в этом деле. Насколько мне известно, от коллег, клонированием людей занимается австралийский университет в Тасмании.
По словам Кранкеля университет имеет множество, так называемых, Песчаниковых филиалов. Один из них расположен на юге острова, почти в недоступной местности, у города Катамаран. Там и проводятся, как утверждают специалисты, успешные опыты по воспроизводству людей.
-Спросите - почему «песчаниковые»? Потому что дома в научных городках построены из песчаника. Ха-ха. – Ян Карлович рассмеялся сиплым смехом, словно у него был бронхит.
-Смешно. Только не пойму для чего этот научный экскурс? - спросила Алина.
Богуславская, что крайне удивило Достоинского, не стала прощаться напоследок с Муцилем, как обычно это делают жены, провожая в последний путь близкого человека.
Кранкель пожал плечами:
-Говорю же, ради интереса. Но не совсем. Я уверен, что рано или поздно клонированием или «воскрешением» людей займутся все государства. Развитие цивилизации не остановить. Пока мы не готовы к этому. Тормозят условности. Но как только интеллектуальную нишу на Земле займут андроиды - искусственные люди, все преграды будут сломлены. Впереди окажутся те страны, которые начали развивать это направление науки сегодня.
-А для чего искусственному интеллекту нужны будут люди, тем более их воспроизводство? - спросила Алина.
-Резонный вопрос, госпожа Богуславская. У вас пытливый ум филолога. Думаю, для того чтобы люди выполняли физическую работу, ИИ станет ведь виобром.
-Кем?
-Виртуальным образом.
-Как боты в компьютерной игре?
-Если упрощенно, да. ИИ превратится во всеобъемлющий, вселенский разум, который сегодня мы называем Богом. Человек - часть Вселенной, его разум тоже. Он нужен Пространству, чтобы мы наблюдали за ним, а если понадобится, воздействовали на него, лечили, если хотите. Развитие возможно только вперед. Будет развиваться биологический или искусственный разум - не имеет значения. Так же не имеет значения, станет ли этот разум отдельным «богом» или частью общей вселенской Сети. Главное, что это неизбежно. Только дикари могут полагать, что земная жизнь - случайный продукт космоса. Ничего случайного во Вселенной нет, всё закономерно. В бесконечности не может быть исключений. Человечество ждут невероятные горизонты. И ваш муж, проснувшись, скажем, через несколько тысячелетий, сможет всё увидеть своими глазами. Но повторяю, как клон, полностью сохранивший идентичность «оригинала», возможно уже на днях появится в тасманской лаборатории. Если уже не появился.
Монолог доцента внимательно слушал Федор Михайлович.
-Тасмания, говорите, Катамаран? Смешное название. Любопытно. Очень любопытно. Так какие клетки нужны для воскрешения?
- Я не знаю методику австралийцев, но уверен, что эмбриональные клетки из разных органов пациента.
-Понятно, - сказал задумчиво Стриженный.
-Понятно, - повторила Алина Васильевна Богуславская.
Глава 11
Мрак и тишину нарушили приглушенные голоса: «Может, отключить его от аппарата искусственного дыхания? Кажется, все равно не жилец. Да, наука еще слаба». «Не торопитесь, Никита Борисовичи, процесс реабилитации может длиться долго, а прошло всего полторы недели. Бесценный опыт, первый человек в сознании другого человека, причем умершего, первый мэморинафт». «Бросьте вы, «мэморинафт». Вот очухается ваш путешественник и расскажет следователям, кто помогал Богуславской и Достоинскому тело Муциля воровать. Забрали бы тихо, мирно, Алина Васильевна ведь жена Дуная, имеет полное право прекратить криопроцесс. Нет, надо было целый спектакль разыгрывать с похищением». «Следователь Репнин тоже причастен, не станет раздувать дела. И деньги хорошие платят». «Это, конечно, тем более, что Достоинский - Алина так, марионетка в его руках - больше не собирается выкупать у меня «Радугу», передумал. А следователь Репнин, гад, много взял и китаец ваш - пиранья ненасытная». «Не мелочитесь, Никита Борисович, зато всё получилось без проблем». « А журналюгу лучше бы отключить от аппарата. От писателей одни неприятности».
Феликс Бабочкин открыл глаза. Директор Беспалов и доцент Кранкель остолбенели.
-Слышь ты, бурдюк с навозной жижей, чудила с Нижнего Тагила, ты кого хотел аппарата искусственного дыхания лишить?
Вырвав из ноздрей трубки, иглу из вены правой руки, через которую подавался физраствор, Бабочкин резко поднялся, ухватил испуганного директора за горло.
-Задушу, падла!
К Феликсу бросился Кранкель, пытаясь расслабить мертвую хватку на шее директора. Но не удавалось. Хватка была мертвой. Никита Борисович уже начал хрипеть и синеть, когда Бабочкин его отпустил. Сильно заболела голова, мир поплыл. Он сел на постель, обхватил голову руками:
-Не пойму что со мной. Извините.
Беспалов опустился на стул, расслабляя галстук на рыхлой, красной шее. Перевел дыхание.
-Что это с ним?
-Еще не вышел из образа вора в законе Муциля. Побочные эффекты.
-Так он, пожалуй, кого-нибудь зарежет. Надо бы его привязать.
-Где я? - спросил Феликс, в голове которого была какая-то смесь из обрывков мыслей, звуков, видений.
-В спецбоксе клиники университета.
-Давно я тут?
-Полторы недели, Феликс Николаевич.
-Я знаю, кто и как убил Муциля. И где сокровища.
-Сокровища…Замечательно. Ну, а…каким образом из криофирмы пропал Дунай, тоже знаете? – спросил Кранкель, наполняя шприц прозрачной жидкостью. – Сейчас станет легче.
Сделал укол в руку. Бабочкин не сопротивлялся.
Голова Феликса встала на место, он теперь мыслил ясно и четко: сейчас нельзя раскрывать карты, так можно и из клиники не выйти: еще раз уколет Кранкель чем-нибудь и всё снова померкнет. Уже навсегда.
-Нет, после того как Муциля застрелили у ресторана «Веселый гном» его же братки, больше я ничего не видел и не знаю, - ответил Феликс.
-Замечательно. – Кранкель потер руки как муха на стекле. Директор облегченно вздохнул.
-Побочные явления, - проворчал он. - Вы же меня чуть не придушили.
-Еще раз извините, не вышел из образа. Даже моя лексика, кажется, была неприличной.
-Она была ужасной, отвратительной! – Беспалов состроил разгневанное лицо, отчего оно стало похоже на надутую медицинскую клизму.
В палату, уставленную многочисленными медицинскими и научными приборами, вошел Владислав. Он был не в дурацкой ливрее, а в обычном «гражданском» светло-бежевом костюме, белой с высоким воротником рубашке, летних «плетеных» ботинках. Увидев сидящего на кровати Феликса, искренне заулыбался.
-Боялся, что вы еще не пришли в себя. Федор Михайлович за вами послал. Сказал, если вы ещё ТАМ, чтобы я оставался рядом с вами в клинике, а когда очнетесь, сразу к нему. Едем?
-Пациент еще слаб, - попытался возразить Кранкель.
- Одеваться, Владислав! - приказал Феликс.
-Слушаюсь.
Тут же из большой спортивной сумки появилась свежая форма сотрудника «Технического бюро 2.0». Бабочкин оделся, оглядел себя в зеркало. На лице была неприличная полутора недельная небритость. Борода у него росла пегая, клоками, поэтому благородства его простому лицу она не прибавляла. Владислав позаботился и об этом: сам сбрил электробритвой Феликсу щетину за пять минут, предложил французский одеколон от «Фрагонар», именно такой, какой любил Бабочкин.
Все это время директор и доцент, застыв, наблюдали за процессом бритья. Наконец, оглядев себя в зеркало еще раз, оставшись довольным своей внешностью, Феликс сказал:
-Поедемте, Владислав, этих забираем с собой.
Беспалов с Кранкелем пытались было возражать, но помощник так зло на них посмотрел, якобы случайно продемонстрировал под пиджаком электрическую дубинку, что они безропотно пошли вперед.
В Майбахе Феликс открыл бар, прямо из горлышка ополовинил двухсотграммовую бутылочку французского коньяка. Это доставило ему удовольствие. Сам себе удивился: никогда не любил коньяк, предпочитал простую водку или красное крымское вино. Вероятно, побочные явления, еще не вышел полностью из образа Муциля, решил Бабочкин.
*****
- Генетический осциллятор замечательная вещь, - говорил Феликс, кивнув на мрачного, испуганного доцента Кранкеля. - Как говорится, рекомендую. И тогда вы, господа, наконец, узнаете, где Муциль на самом деле спрятал свое уворованное богатство.
Последние слова относились Федору Михайловичу Достоинскому и новоиспеченному Генеральному директору «Технического Бюро 2.0» госпоже Алине Васильевне Богуславской. Разговор проходил на нейтральной территории, в гостинице «Националь», в которой Феликс попросил Владислава снять номер. Специально. То есть, получается, он не послушался приказа начальник «прибыть немедленно, как очнется», а сам вызвал его к себе.
Помощник, как робот, строго выполнял все приказания Бабочкина. У него даже возникали сомнения, не андроид ли он. После «путешествия» в образ Муциля, уже ничему не приходилось удивляться. Но такие мысли были у Бабочкина до поездки из клиники. В машине Владислав сказал Бабочкину короткую, но емкую фразу: «Что бы ни происходило, я на вашей стороне, Феликс Николаевич». Опустив в салоне перегородку, чтобы их разговор не слышали сидевшие сзади Беспалов и Кранкель, он достал из бардачка «корочку», оказавшуюся пенсионным удостоверением ветерана Федеральной службы безопасности. Бабочкин впервые узнал фамилию и отчество помощника: «Васнецов Владислав Петрович».
-Как вы понимаете, Феликс Николаевич, бывших сотрудников спецслужб не бывает.
-Понимаю, - кивнул Бабочкин.
Удивился ли он такому открытию? И да, и нет. Конечно, несколько неожиданно, но объяснимо: бывшие фээсбэшники всегда желанные сотрудники для сомнительных и не очень контор. Сохранившиеся связи, умение владеть оружием, острое чутье, выверенность действий, наконец, и многое другое.
- Непосредственного отношения к Лубянке я сейчас не имею,- продолжал Васнецов, - но своих бывших коллег я держу в курсе того, что происходит в Техническом бюро.
-Они вас туда и определили?
-Да, пришлось постараться, чтобы войти в доверие к Достоинскому. Спросите, как удалось? По проверенной схеме: устроили ему аварию, а я оказался в нужном месте и в нужный час: вытащил Федора Михайловича из горящей машины. Он узнал, что я пенсионер ФСБ, воевал в Чечне, был в Косово и в знак благодарности пригласил к себе. Его чрезмерное тщеславие, самонадеянность изначально и привлекли внимание моих коллег. Какой, извините, дурак открывает офис у Кремля, ясно ведь что такие фирмы проверяют досконально. А когда выяснилось, что Достоинский бывший вор в законе, которого раскороновали из-за пропавшего, вернее, похищенного им общага дальневосточной братвы, стало понятно, что он клиент не только ментов, но спецслужб.
-Почему же спецслужб?
-Появились подозрения, что часть средств он переправляет нашим бывшим партнерам. Ну, вы понимаете на что. Правда, эти подозрения пока не подтвердились. Однако его темная деятельность не могла остаться без внимания Лубянки. А во-вторых, раз попался на крючок ФСБ, уже не соскочишь, вечный, так сказать, клиент. А тут еще Муциль нарисовался со своим схроном на Крите. Его Интерпол с фонарями ищет.
-Почему только теперь решили мне открыться?
-Присматривался к вам. Конечно, вся ваша биография, журналистская деятельность, в том числе, в качестве военного корреспондента, нам известна, но люди ведь со временем меняются.
-По сути, они не меняются никогда.
Владислав оторвался от дороги, взглянул на Феликса, как ему показалось, с уважением.
-А что, генетический осциллятор действительно фантастическая штука?
-В общем, да,- уклончиво ответил Бабочкин.
Он не собирался сразу раскрывать Васнецову карты: верить ли Владиславу, что он бывший, а получается, что еще и действующий сотрудник Лубянки?
Больше расспрашивать Феликса Владислав не стал. Они быстро почти без пробок доехали до центра Москвы, где в номере гостиницы «Националь» их уже ждали Достоинский и Богуславская.
-Так, где же Муциль спрятал богатство? - с иронией спросил Достоинский Феликса. - Узнали?
Он и Алина потягивали шампанское из высоких бокалов. Она была одета в роскошное, обтягивающее фигуру серебристое платье. В светлых волосах – витиеватая золотая брошь с васильковыми камнями. Словом, светская дама. В ее лице не было ни капли грусти по мужу, наоборот оно излучало свежесть и некоторую игривость. Присутствие Федора Михайловича ей явно нравилось.
-Надеюсь, совместная поездка на Крит доставила вам удовольствие, - съязвил Феликс, не ответив на вопрос.
-Огромнейшее удовольствие, - ответил Достоинский, слегка приобняв Алину.
-Хам, - бросила Феликсу Богуславская, надув губки.- Не твое дело.
-Только.…Откуда же вы узнали, что мы были в Греции? - спросил Достоинский. – А-а, понимаю, генетический осциллятор.
-Нет, Нейросеть нашептала.
-Ах, ну да, вы же теперь у нас виртуальное существо. И куда деваться от этого технического прогресса.
-Из вашего вопроса, Федор Михайлович, я понял, что вы так и не нашли сокровища. - Феликс закурил сигариллу, выпустил в лепной потолок несколько ровных, тугих колец.
Федор Михайлович собирался что-то ответить, но Алина взорвалась, словно водяная бомба, расплескав эмоции по всей округе:
-Как же, найдешь! Этот чертов молдаванин засунул в сумки всякий хлам, а я, дура, ему помогала их прятать в фашистском доте. Все руки сбила, маникюр содрала, пока яму копала.
-Печально, - посочувствовал Феликс.
-Ладно, не будем темнить. – Достоинский налил шампанское Феликсу и Кранкелю с Беспаловым. Но те отказались. Тихо, как мыши, они сидели на косоногих стульях, под репродукцией Рембрандта в дальнем углу просторного номера. – В доте действительно ценностей не оказалось. Муциль не доверял Алине.
-Теперь понятно почему. - Феликс не мог удержаться от очередной колкости, за что снова получил «хама».
Федор Михайлович продолжил:
-Когда Дунай перепрятал золото неизвестно, возможно задолго до отъезда в Москву, а Алине лишь разыграл спектакль. Кстати, а вы теперь не знаете, куда он дел ценности?
Наконец прорезался Кранкель. Сначала заерзал на стуле, потом выдал:
-Феликс Николаевич не мог узнать этого, он пребывал в образе Муциля всего несколько последних его дней. Сами же сказали: перепрятал задолго до отъезда в Москву. Но он знает…
-Да, - перебил доцента Бабочкин. - Теперь я прекрасно знаю, что вы одна шайка-лейка и все вы как один, принимали участие в похищении Муциля из криофермы.
-Ну, зачем такие громкие слова, Феликс Николаевич, - поморщился Достоинский. - Просто забрали тело по желанию его бывшей супруги.
-Да! - подтвердила Алина. - По моему личному желанию.
-Зачем же было устраивать такой фарс?
-А чтобы не привлекать внимания общественности. Вдруг бы журналисты типа вас заинтересовались: зачем это и почему бывшая жена забрала замороженного супруга? Что-то не так на криоферме «Радуга»? А нам антиреклама не нужна.
-Да-а, - протянул Бабочкин.- Логика великих людей непостижима для простых смертных.
-Оставим философию.- Достоинский встал и…снял свой кофейный плащ. – Была и еще одна причина по тихому выкрасть Дуная.
Впервые Феликс увидел «шефа» без него. Федор Михайлович оказался в фирменном фраке Технического бюро.
-Алина Васильевна вспомнила, что видела у Муциля какую-то странную наколку под левой подмышкой из четырех цифр. Она не поняла что это. Но я сообразил сразу: это координаты реального схрона на Крите. Дунай так боялся их забыть, что сделал сам себе наколку. Это для нас…ну вы понимаете, не проблема.
-Странно, - усомнился Бабочкин. - Он что визуально не помнил, где зарыл клад?
-Наверняка помнил. Но, видимо, понимал, что сам вернуться в Грецию не сможет и эти координаты придется передать кому-то еще.
- И как, помогла вам наколка? - спросил Феликс.
Достоинский вынул из кармана телефон, открыл фото, на котором было запечатлено несколько цифр на белом как снег теле Муциля: две первые читались отчетливо, остальные были смазаны и прочтению не подлежали.
-Понятно? Так что вся надежда на вас, Феликс Николаевич. Вы наверняка знаете полный набор цифр.
-Знаю, разумеется.
-Ну, так мы ждем.
-А если я откажусь, убьете? Тогда никогда не узнаете место схрона.
-Плохо вы обо мне думаете, Феликс Николаевич. А ведь я вам новую жизнь устроил, открыл огромные перспективы. Но метод у меня есть уговорить вас.
-Не пугайте, Федор Михайлович. И вообще, чем тут цирк устраивать, отправьтесь сами или отправьте еще кого-нибудь в прошлый образ Муциля.
-Не ссорьтесь, господа. - Кранкель встал во весь свой немалый рост, почесал пятерней трехдневную щетину. - Отправка в образ Дуная больше невозможна. Образцы его мозга были использованы полностью, а тело, вывезенное из криофермы, потекло. Поэтому часть цифр и не читаема. Так что, оно уже не годится для использования.
-То есть, мы старались, тратили огромные деньги напрасно?! - воскликнула Алина. - Почему же сразу не сказали, Кранкель, что наша затея бесполезна?
-Я же не предполагал, что вы забудете цифры на теле мужа и понадобится еще один «полет». Думал, что замороженный супруг вам нужен, чтобы после моих рассказов о «воскрешении», переправить его в Австралию. Но это абсурд, сказки, скорее всего. Почему я молчал? Вы платили хорошие деньги, которые шли на науку, от государства-то мало чего дождешься.
-А что если отправить кого-нибудь в образ Алины Васильевны? - спросил Федор Михайлович. – Например, одну из медсестер. Она ее глазами заново прочтет координаты «цели».
-Аллё! - возмутилась Богуславская. - Тогда меня придется…умертвить. А я не согласна.
Достоинский ухмыльнулся:
-Чего не сделаешь ради благого дела.
-Ну-ну, Федька, осторожнее. – Она вынула из сумочки миниатюрный пистолет.
На это Стриженный лишь поморщился:
-Вы очень сексуально смотритесь с оружием, - сказал он.- Не иначе, Бобер с Занозой перед смертью испытали оргазм.
-Вот и ты сейчас…
-Не ссорьтесь, господа, - повторил Кранкель. - И в образ Алины Васильевны отправить больше никого невозможно.
«Почему?» - спросили все хором, кроме Феликса.
-Гуан Гуй сбежал.
-Кто?! - Достоинский приподнялся в кресле.- Ты чего тут нам втюхиваешь!
Достоинский перешел на жаргон, что покоробило Феликса - он привык, что Федор Михайлович всегда уравновешен и не демонстрирует замашек вора. Бабочкин несмотря ни на что, подсознательно не ассоциировал его с бандитом Стриженным.
После театральной паузы Ян Карлович ответил:
-Обрусевший китаец, экстрасенс. Мы познакомились с ним в Новосибирске. Я приезжал в Академгородок, а он проводил медиум - сеансы в городе. Один из них я посетил и был крайне удивлен тем, что он прямо на сцене, под влиянием гипноза, вводил одного зрителя, в образ другого. Причем, первый, под хохот публики, начинал рассказывать всю подноготную, причем нелицеприятную, другого. Сначала я подумал, что это инсценировка, а потом…
-Стоп! - прервал монолог доцента Федор Михайлович. – То есть, генетический осциллятор это…фуфло?
-Ну,…замялся Кранкель. - Аппарат создается, но пока еще не готов. Феликс Николаевич путешествовал в образ или в образе, как угодно, Муциля под мощным воздействием биологических полей Гуан Гуя, под управлением Нейросети. Вот такой симбиоз науки и еще непознанных возможностей биологического компьютера, то есть головного мозга. Для погружения в Муциля Нейросети нужны были образцы тканей его гиппокампа, гипоталамуса, центров памяти. Но как я говорил, они были полностью использованы, а сам Дунай протух.
-Фу! – Алина нажала на спусковой крючок. Из курка пистолета появилось синее пламя. Она прикурила от оригинальной зажигалки тонкую сигарету, не затянувшись, положила ее в пепельницу.
Федор Михайлович взял зажигалку, повертел в руках.
-Как настоящая. Но не сомневаюсь, Алина Васильевна, что если бы в ваших ручках оказался пистолетик реальный, вы не преминули бы им воспользоваться.
-Кажется, у вас была возможность в этом убедиться.
Тяжело вздохнув, Достоинский перевел взгляд на Феликса.
-В любом случае, вся надежда только на вас, господин Бабочкин. И надеюсь…
-Не нужно больше слов, Федор Михайлович. Я готов сообщить вам координаты, как вы выразились, цели.
-Замечательно!- воскликнул Достоинский. - Вы не пожалеете, Феликс Николаевич!
Вероятно, исполнительный директор «Технического бюро 2.0» думал, что журналист сообщит ему цифры «на ушко», но Бабочкин громогласно произнес:
-35.16/26.24, это координаты критской деревни Лагкада.
Глава 12
В Ираклион прилетели двумя рейсами. Первым: Достоинский с Алиной, они уже не скрывали своих «нежных» отношений, Феликс Бабочкин, Владислав Васнецов в качестве помощника и охранника. На другом самолете с разницей в несколько часов в Грецию отправились сотрудник МИДа Руслан Сирский, вроде как отпросившийся у начальства по семейным обстоятельствам, следователь Игорь Репнин и доцент Ян Кранкель.
Следователь напросился в компанию, узнав, что «народ едет за сокровищами». Как узнал? Ну, это не вопрос для опытного полицейского. Отказать ему Федор Михайлович не посмел, в конце концов, золота, по словам Алины и Феликса, в схроне должно быть немало, на всех хватит. Кранкель был нужен в качестве «прикрытия» - мол, ученые проводят исторические исследования древнего Крита, то, что он не историк, не важно. Равно как и то, что на «исследования» нет разрешения местных властей. Оштрафуют и ладно, кроме того, всегда можно сослаться на «волюнтаристский режим России», не дающий ученым развернуться. На это теперь западники клюнут не глядя. Впрочем, какие греки «западники», они давно утратили свою цивилизационную значимость. Сотрудник МИДа Сирский всю дорогу вздыхал, шептал себе под нос, что не имеет представления как сундук с золотом - бриллиантами вывести не то что в Австралию, а хотя бы в Индонезию. От этих тяжелых дум он так напился, что из самолета на Крите его выносили за руки за ноги.
В Ираклионе, встретившись в зале ожидания, «золотоискатели» арендовали машины, купили лопаты, лом, кирку и, не тратя даром времени, отправились на восток острова, в деревню Лагкада.
Она находилась в предгорье и была разбита на несколько частей. Еще до заката удалось снять половину дома у разговорчивого пожилого грека Агафона Спаноса. Он почти не закрывал рта, но о чем он тарахтел, никто не понимал. Сам Спанос другого языка не знал.
Чуть свет, прихватив инструменты, отправились на поиски. Но где искать схрон? Не в самой же деревне бывший вор в законе Муциль спрятал уворованный общаг. А если не в деревне, то где?
У колодца встретили двух молодых женщин. Они оказались приветливыми и понимали по-английски. Сказали, что туристам здесь особо делать нечего, никто не останавливается, разве что пейзажами полюбоваться да перекусить в местной харчевне. В ней готовят прекрасные, знаменитые на весь мир, критские свиные и бараньи ребрышки.
Трактирщик по имени Аристидис в ранний час был уже на ногах, мариновал свинину. Он «шпрехал» по-немецки и у него без труда выяснили, что в ближайших горах, вдоль дороги находятся несколько бывших гитлеровских дотов. Ими теперь мало кто интересуется. Правда пару недель назад приезжал один солидный господин, спрашивал про них. Трактирщик вызвался его проводить, но тот отказался, лишь узнал их точное местонахождение.
Алина с Феликсом подробно описали Муциля и трактирщик кивнул:
- Er, genau er (Он, точно он). Es war sehr ;berrascht, dass er zwei gro;e Taschen hatte.
-Его удивило, что у человека были две большие сумки, - перевел Бабочкин.
В университете он был отличником по немецкому языку, чего не скажешь об остальных предметах. Большую роль сыграло то, что Бабочкин окончил специальную школу с «преподаванием ряда предметов на немецком языке». В школе еле дотягивал до «тройки», а на журфаке «немка» носила его на руках.
Этого было достаточно, чтобы «туристы» чуть было не расцеловали Аристидиса. Феликса удивило, что трактирщик даже не поинтересовался, зачем иностранцам лопаты и лом. Он стал что-то смутно подозревать. Но это его не напугало. Все идет так, как должно идти. Пристально взглянул на Васнецова, но тот словно не заметил его вопросительного взгляда.
Доты оказались на склонах двух невысоких гор, недалеко от деревни. Бойницами они выходили на дорогу. Было понятно, для чего здесь гитлеровцы поставили огневые точки: контролировать главную восточную, а по сути, стратегическую трассу Крита, ведущую вдоль пролива Касос.
Дотов было два. Оба основательно забиты мусором и дроблеными камнями. Но в одном камни были покрыты крошкой и пылью: их явно недавно перекапывали.
Достоинский работал лопатой, словно экскаватор. Ему помогал Владислав. Вскоре под грудой камней показалась сумка, затем другая.
-Есть! - воскликнул Федор Михайлович.
Вытащив сумки, он собрался их немедленно расстегнуть, но тут, словно архангелы с неба, появились полицейские с надписью на синих комбинезонах « Police Interpol». За ними маячили любопытные лица Спаноса и Аристидиса.
Достоинский дернулся, но перед ним встал следователь Репнин.
-А вы решили, что я продажный мент, - сказал он.- С самого начала, как только стало известно и «похождениях» Муциля в Греции, мы начали работать с нашими зарубежными коллегами. Да, несмотря ни на что, сотрудничество в этой области продолжается. Ну, и разумеется, в тесной кооперации с Федеральной службой безопасности.
Репнин кивнул на Васнецова.
-Отдайте сумки, Федор Михайлович, - сказал «пенсионер» ФСБ.
Достоинский тяжело вздохнул:
- И ты, Слава.…Ну, никому в этом мире верить нельзя.- Феликс Николаевич, вы тоже чекист?
Бабочкин ничего не ответил. Он хоть и предчувствовал что-то «не то», но, как и остальные был поражен внезапному появлению сотрудников Интерпола.
Те уже «паковали» в наручники сотрудника МИДа Сирского, который, казалось, до сих пор не протрезвел, доцента Кранкеля. Протянули наручники и Феликсу. Бабочкин подставил руки, но Алина закричала:
-Не имеете права! Я законная вдова господина Муциля! Все что в сумке по праву принадлежит мне! - И уже тихо, обреченно.- Дайте хоть взглянуть на сокровище.
Один из полицейских взял сумку, расстегнул на ней два ремня, открыл молнию.
Внутри находились…камни и какие-то железки. В другой сумке: старые, поношенные ботинки, пластиковые бутылки с водой, деревяшки.
Полицейский вывалил хлам на землю.
- And where is the currency and gold? - Он недоуменно взглянул сначала на Васнецова, потом на Репнина.
Достоинский подмигнул Алине:
-Забирай. Все что в сумке по праву принадлежит тебе. Ха-ха.
Федор Михайлович засмеялся так, что его дикий смех разнесся по всей округе и еще долго плутал где-то в ущельях острова Крит.
**************
В Москве Достоинского, Богуславскую и Сирского прямо в аэропорту задержали. Алину Васильевну отпустили почти сразу, так как она в качестве генерального директора «Технического бюро 2.0» не проработала и дня. Само Бюро, разумеется, закрыли за «деятельность, не соответствующую уставу фирмы». Феликс вновь остался без работы, но было о чем написать, поэтому он некоторое время не скучал.
А через несколько месяцев, в конце промозглой осени он получил на телефон сообщение: «Я в Тасмании. Нужна Ваша помощь. Вылетайте первым рейсом. Самолет оплачу. Алина Богуславская».
Техническое бюро 2. 0
© Copyright: Владимир Положенцев, 2023
Свидетельство о публикации №223072800458
Свидетельство о публикации №223072800458
Рецензии