Неумение замолчать мадам Городецкой

А ведь это и впрямь можно считать одним из самых серьезных пороков, когда человек не может заткнуться никак. Вот и у меня тоже. С этим делом одна из самых серьезных проблем из всех прочих. Вроде здесь уже столько напихано разного. Так и помолчи хоть несколько месяцев. Летом все одно больше надо гулять тем, кто еще может, а открывать интернет для повышения своего образования. Но если у меня внезапно что-то вспомнилось, а я не запишу это сразу. То я потом и забуду навек, и вовсе не вспомню совсем никогда. А спать при этом стану хуже вдвойне. Кто мне  тогда ответит за это? Вот и приходится теперь, напрягая все члены свои, срочно записывать то, что внезапно мне вспомнилось.

Это в целом только продолжение и окончание истории про летнюю внезапную поездку в Германию с оркестром, которым руководил Алмейда, а потом внезапно он перешел ненадолго в руки дирижера Понькина, который счел себя обязанным выплачивать все долги этого оркестра по его редким гастролям. Тогда-то мне и довелось еще раз внезапно увидеть Германию летом.  Это там и происходило, где  я настолько потеряла всякий стыд. что только в антракте опомнилась, что на сцене восседаю в темных очках, хоть и задранных кверху на волосы. И в этом виде  несу немцам Бетховена. Хоть и тут снова вру. Бетховен там звучал на закуску. Во втором отделении. Чтоб все бюргеры шли пиво хлебать в хорошем настроении, не жалея ни капли, что они в национальных нарядах на своих велосипедах съехали с гор слушать эти концерты, где по условиям надо было непременно в первом отделении ударить их по мозгам современными немецкими симфониями, и только уже во втором дать  вздохнуть горный воздух с симфонией Бетховена.

Так после всех переживаний. Оркестру тоже успели по губам немножко помазать. И в программу поездки включили один концерт на озере в Австрии. Возможно, что озеро там называлось Алтзее. Но это я утверждать не возьмусь. Фактом остается то, что всех поселили в гостинице, где места внезапно тоже хватило на всех, а  не только самым из всех избранных избранным. Моя личная печаль вот во что обернулась. Нас-то и тут поселили втроем. Вместе с гобоистом В.Зисманом, который тогда еще и книг никаких не писал. Но втроем. Дома я и так почти не была никогда с мужем вдвоем. То дети скакали по нам. То мы все пережидали, когда, наконец, мама из кухни пройдет на покой. И когда она проходила в итоге. Крепко спала уже я и сама.

Поэтому, как когда-то на турбазе в Алуксне шли в ход все детские страшилки.  Так продолжалось и здесь. Хоть в программе концерта не было ни одной современной симфонии немецких композиторов, а только Бетховен с Чайковским, детских страшилок нам не удалось избежать. Зато поутру мы сходили на озеро. И ноги в нем помочили чуть-чуть.