Аз воздам!

1.

В дорогу нас с Рябовым позвало происшествие экстраординарное. В губернском театре города NN творились вещи, синхронные глюкам вдохновенного творца шлягера 19-го века, «Преступления и наказания». Тамошняя арена культуры, кстати, носила имя сего духовидца, Федора Достоевского.

Каковы же чудовищные детали?

А они таковы… Гуртово гибли молоденькие и, надо отметить, весьма славные артистки, недавние выпускницы московских училищ имени Щепкина и Щукина. Причем гибли публично. Прямиком на сцене! На дубовых, намоленных искусством, не побоюсь этого слова, подмостках.

Вот несколько типовых случаев. Бегло, пунктиром. Без предисловий. Итак… То бронзовый канделябр барышне свалится на златокудрую голову. То длинноногая Психея опрометчиво свалится в медвежью пасть оркестровой ямы, прямиком виском о ребро басового барабана. Заслуженной артистке РФ Натали Пчёлкиной, например, подали гадючий яд вперемешку с шампанским «Мадам Клико» в пьесе «Три Д’Артаньяна». Публика, конечно, была в диком восторге. Еще бы! Г-жа Пчелкина так конвульсивно, на редкость искусно умирала, под гром народных оваций.

— Это какой-то ужас! — воскликнул я, рассказчик и по совместительству акушер второго разряда, Пётр Кусков.

— Биполярное расстройство на марше… — сурово нахмурился сыщик. — Так, милый мой, все красивые девки погибнут. Кто будет рожать? Как акушер ответьте мне. А вдруг, не дай бог, война с любимым соседом. Где брать новобранцев? Ась?

Я лишь всплеснул руками.

…И вот мы в дивном городе на Волхове. Веет месяц май-озорник. Буйная весна вокруг, истово горланят соловьи, деревья в сочной листве. Зеленый гул повсюду, каждая мошка ликует изо всех своих микроскопических сил.

Приближаемся рысью к выбранной по геолокации точке.

Блин, что такое?

Штукатурка фасада помпезного здания траурно заплесневела, а кое-где даже и обвалилась. На крыше храма искусств растут какие-то низкорослые деревья. Дубы? Осины? Вязы? А, может, кусты лечебного можжевельника? Или крапива?

В ботанике я, увы, не силен. Как, впрочем, и в других науках.

Десятиметровая растяжка на входе, а на ней кроваво красным по черному фону: «Премьера спектакля по Льву Толстому “Аз воздам!”».

Мороз пробежал по нашим с Рябовым спинам.

Повернуть назад?

Ну, нет!

Назвался груздем, полезай в кузов.

Сжав челюсти и пудовые кулаки, отважно заходим.



2.

Знакомимся с главрежем сего бандитского синдиката, с Федором Олеговичем Барсуковым.

Молодчику лет под пятьдесят. Моложавый, крепкий, хотя и чуть в седину. На нем американский джинсовый костюм и дырявые китайские кеды.

Представились. Пожимаем сухую руку. Естественно вопрошаем о смертоносном крещендо.

— Сам в непонятке… — хлопает золотистыми ресницами г-н Барсуков. — К чему этот локальный Армагеддон? Чушь какая-то. Гибнут одни бабы. Причем молодые, в самом соку.

— Только чушь? — иронично поджал я губы.

Федор Олегович подмигнул:

— Это, скорее всего, орудует какой-то махровый маньяк. Типа, Чикатило. Лютый женоненавистник. Лично я таких людей не встречал. Хотя иногда с ними и сталкивался. На театральных, конечно, подмостках.

— Уж не вы ли тот самый маньяк? — шепотом пробасил Рябов.

— Мне-то зачем? Помилуйте! Отправлять природную красоту на тот свет? Она же, эта красота, торжество самой жизни. Квинтэссенция, не побоюсь этого слова, божьего духа.

— Спрошу по иному… — сыщик подался вперед. — Были ли у вас сексуальные контакты с покойницами?

— С покойницами? То есть, жмуриками? Вы мне некрофилию не шейте! — мускулисто вскочил Барсуков.

Я, акушер Кусков, зло улыбнулся:

— Мы вас насквозь видим. Как под рентгеном. Сядьте.

Главреж мелово побледнел и все-таки сел:

— Ладно, не буду скрывать. С Натали Пчелкиной у меня был оральный контакт, типа легкого, точнее, летучего минета.

— Это которая была отравлена гадючьим ядом? — уточнил сыскарь.

— Вот! Но ведь дружеский минет и сексом-то не считается? Так?

— Гм… У кого не считается? — усмехнулся Рябов. — И вот еще что, хочу уточнить, кто кому делал минет? Смотрите в глаза!

— Что за намеки? Я главреж областного театра, а не хухры-мухры. Не подзаборная шваль какая-нибудь. Делать кому-то минет?! Смешно-с!

— Допустим! — со щелканьем позвонков распрямил я упругую спину.



3.

Несолоно хлебавши, мы отправились к губеру. Он же, понятно, и лидер местной «Единой России», прославленной как партия жуликов и воров.

Знакомьтесь, господа, Ерофей Соломонович Никиткинд.

Здоровым таким оказался мужчиной. Медведеподобный. Изрядно, что греха таить, мордастый. И со сплошь золотыми зубами. На левой кисти вытатуирован морской якорь, обвитый цепью. Видимо, этот губер служил во флоте бравым матросом. Или еще кем-нибудь. Боцманом, например. Но не юнгой.

— Какие гости и без охраны! — молодо клацнул золотом зубов Ерофей Соломонович. — Легендарный сыщик и его ординарец? Угадал? Так?

— Давайте, батенька, сразу перейдем к делу, — Рябов с виртуозным изяществом закурил «Кэмел». — Время, если американцы не врут, деньги.

— Весь к вашим услугам… — глава местно вертикали достал из внутреннего кармана серебряную фляжку с каким-то напитком, крепко хлебнул. Дохнуло элитным коньяком.

— Кто убивает невинных девиц?! — взвизгнул я.

— Ну не я же! — утробно покатился Никиткинд. — Я ведь обожаю театр. В минуты досуга лаю собакой за кулисами нашего очага культуры. Иногда и вою юным шакалом.

— Зачем лаете и воете? — будто легавая на охоте напрягся Рябов.

— По просьбе нашего главрежа, Федора Олеговича Барсукова. В нужных местах нудных чеховских пьес. Мне даже выписывают гонорар, небольшую, так сказать, мзду. Хотя я и дьявольски богат. И все же… приятно. На карманные расходы хотя бы. На леденцы «Петушок» хотя бы, и т.д. и т.п.

— И у вас, конечно, — Рябов пустил к лепному потолку белоснежный круг дыма, — нет мотива, отправлять дев в мир иной?

— Как сказать… Шум о смертоубийстве привлек в нашу область миллиардные инвестиции. Доллары, евро, иены. Какие-то, блин, юани и тугрики.

— Так вот и мотив! — весело потер я ладони. — Вы лично наняли киллера, дабы подправить местный инвестиционный климат.

— Бред! — скривился Соломоныч. — Я человек сугубо православный. Пацифист, так сказать, с младых ногтей. Молюсь днем и ночью. Квартира у меня вся в древних иконах.



4.

На этих словах в кабинет вошла обалденная баба. Точнее, деловая леди. Бизнесвумен. Ноги от ушей. Рыжая грива волос. Походка балетной богини. Прима! Бьюти…

Губер порозовел:

— Знакомьтесь, товарищи! Мой коуч-гуру, то есть тренер-наставник, Алёна Калинка-Малинка. Специалист по тонким мотивационным молитвам.

— По научным молитвам, — с эротичным посылом облизнулась Лена. — Время для нее, кстати, пришло. Ерофей Соломонович, к чему эти досужие гости?

— Они сыскари! — зевнул Никиткинд. — Разнюхивают о нашем театре. Подозревают даже меня. Смешно!

— Вот оно что? — оживилась гуру. — У меня по этому поводу есть что сказать. Но сначала давайте приступим к молитве.

— Не утрачу ли я способность логически мыслить после глубокого транса? — оробел губер.

— Мышление только усилится, — поправила свои упруго торчащие, какие-то весенние, груди Калинка-Малинка. — Я подберу соответствующую аффирмационную молитву.

Глянула на нас голубицей:

— Вы тоже, товарищи, поудобней устраивайтесь в своих кожаных креслах. И повторяйте за мной.

Мы с Рябовым обескуражено переглянулись.

— Бог любит меня, — волшебным голоском произнесла она. — Он дает всё исключительно мне. Благодарю тебя!

— Аминь! — ни с того ни с сего выкрикнул губер, он уже был во сне, себя контролировал лишь отчасти.

Мы с Рябовым пока стойко держались. Хотя мой царь и кумир уже стал слегонца похрапывать. Я сладостно прошептал:

— Благодарю тебя!

И провалился в путаные, сладостные и пугающие лабиринты сна.



5.

После духоподъемной молитвы Алёна Калинка-Малинка поджала губы:

— Господа сыщики! Вернемся к нашим баранам. Лично у меня большое подозрение, что барышень убивает режиссер Барсуков.

— Какие ваши доказательства? — иезуитски подмигнул Рябов.

— И доказательств не нужно. Он же импотент! Жупел! Пустышка…

— Откуда вы знаете? — ахнул я.

— Я как-то от областной администрации навестила его театр. Время было летнее, жаркое. Юбка у меня, конечно, по самое не могу. Лифчик я из принципа не ношу. Я с главрежем по женской привычке отчаянно флиртовала. А у него, судари мои, не встал.

— Кто не встал? — мрачно уронил губер.

— Член его не встал. Пенис, если выражаться языком медиков. Фаллос. Хотя я была так аппетитна. Сама бы съела себя. Ням-ням.

— Аргумент принят… — по-лисьи оскалился сыщик.

— Дорогие мои! Хорошие! — белугой взвыл губернатор. — Ни хрена не понимаю. Что происходит?

И тут в кабинет вальяжно вошла сладкая парочка. Гога и Магога. Чук и Гек. Тимур и его команда.

Но это все фантазия и полет шмеля. Имена оказались другими.

К тому же, вошедшие отрекомендовались.

Толстяк оказался торговцем подшипниками для тяжелой бронетехники, гражданином США, Робертом Гричмаром.

Худым был вице-губернатор Александр Слизняков, носящий (как потом выяснилось) меткую кличку Слизень или Слизняк.

По слухам опять же, именно это Слизняк или Слизень всем заправлял в области, пользуясь мягкотелостью и некоторой завороженностью от научных молитв местного губернатора, фамилия коего вам, надеюсь, известна.

— Какие гости и без охраны! — привычно взвыл, окончательно очнувшийся после молитв, Никиткинд.



6.

Мы с Рябовым взорами так и впились в пришельцев. Как ни крути, живой поворот сюжета. И тут нет досужих деталей. Каждое лыко в строку.

Так вот…

Пиндос Роберт Гричмар, повторюсь, жирен и угрюм, ядовит и потлив. Клетчатым платком то и дело вытирал свой сократовский лоб.

Александр Слизняков, по кличке Слизняк, худ, горбонос, гнут в плечах, черные оливки его глаз бесовски сверкали.

— У меня две новости, хорошая и плохая, — мерзостным голоском продребезжал Слизень.

— Ах, как некстати! — Калинка-Малинка заправила за ушко золотистый локон. — Мы только что молились по системе Джозефа Мэрфи. У нас кристально чистые души и наполненное высокой энергией тело.

— Что там, ребятки, у вас? — лязгнул не без агрессии зубами губер.

— Начну с дурного, — сощурился Слизень. — Народная артистка Любовь Хрипкова выбросилась с готического шпиля областного театра.

— Мотив? — обалдел я.

— Она была стара. 88 лет. Может быть, ей просто надоело жить.

— Какая же хорошая новость? — Рябов скрестил на груди дюжие руки.

Роберт Гричмар щелкнул жирными пальцами:

— Я выделяю на вашу спецоперацию миллиардный транш. Через Гондурас, понятно, и Парагвай. Шарикоподшипниками для танков и тяжелых бронемашин теперь вы будете обеспечены до второго пришествия.

— Какая прелесть! — вскричал губер. — Президенту РФ это ужасно понравится. Возможно, он наградит меня звездой Героя.

— А как я мечтаю о золотой звезде РФ, — осклабился Гричмар. — Так ведь не дадут. Я же заклятый пиндос. Заокеанский отброс. Хотя и полезный.



7.

Ставку губернатора мы покидали в великом смущении.

— Петечка, — вопросил меня сыщик, — вы что-нибудь сечете?

— Ничего… — по-бабьи всплеснул я руками.

— Погодите, друзья мои! Стоп! — услышали мы эротичный крик сзади.

Оглядываемся.

За нами на высоких каблуках бежала г-жа Алёна Калинка-Малинка.

Милые мои читатели, как же она хороша!

В приталенной бумазейной юбке. С высокой зазывной грудью. А ножки, ножки?! Но молчу, молчу…

Я почувствовал дикое возбуждение. У меня давно не было женщин. Тем более, такой соблазнительной и продвинутой в научных молитвах самого Джозефа Мэрфи.

А тут, судите сами, май-шаловник. Молодая тёлка. Мини, опять же, юбка. В штанах своих я ощутил явственное шевеленье.

Рябов скосился на мой вспученный пах, пах могучего производителя и полового гиганта, дьявольски усмехнулся:

— Петро, это так некстати!

— А что я могу поделать? Рефлекс собачки академика Павлова.

— Коллеги, буквально на пару слов, — сказочной козой подбежала Алёнка.

— Наши уши на гвозде внимания, — великосветски шаркнул я ногой.

Калинка-Малинка не без изумления таращилась на мою вулканически трещащую ширинку.

— Именно этот человек называет меня своим напарником, — смутился почему-то Рябов.

— Это ничего. Сочувствую и понимаю. Я же женщина, самка. Сейчас же весна. У всех течка. Сядем на эту скамеечку под цветущей липой. Я вам все расскажу.

Сели. Сглотнули слюну. Замерли в информационно предвкушении.

— Когда Роберт Гричмар появился у нас, — начала свою исповедь горячего сердца Алёнка, — губер попросил меня войти с ним в сексуальный контакт.

— С какого бодуна? — заиграл я желваками. — Что за причуда?



8.

— Зачем? Разузнать как там чего… С добрыми намерениями прибыл к нам этот варяг или со злыми.

Рябов подрагивающими руками закурил «Кэмел»:

— У вас, значит, кроме чтения научных молитв и такое хобби? Вы — приманка, сладкая ловушка?

— Это не хобби, а высокая миссия. Я вроде агента 007. Только в приталенной юбке.

— Зачем вы нам это рассказываете? — кровь откатила от паха и прилила мне в голову, в висках отчетливо запульсировало.

— Да ведь у меня с этим Робертом ничего не вышло. Он даже и не пытался. Признался, что лет уж двадцать как завзятый импотент.

— Что в сухом остатке? — сыщик не без щегольства сплюнул.

Алёнка вздохнула:

— Дабы хоть как-то замять конфликт интересов, Роберт поделился со мной сокровенным. Оказывается, он обожает наблюдать за гибелью молодых девиц в кино. Его тогда просто трясет от оргазма. А вот в реальной жизни не очень. То есть, совсем ничего.

Рябов густопсово закашлялся дымом:

— Так он — маньяк-визионер?

— Точно! Неужели он за солидную мзду уговорил нашего губера изничтожать вагинально изощренных девиц?

— Так уж и изощренных? — иронично щелкнул я языком.

— Может, и девственных, — продолжила свои размышления г-жа Калинка-Малинка. — Это, акушер, по вашей части. Уговорить нашего Ерофея Никиткинда у него бы не получилось. Тот трусоват и отчаянно глуп. Скорее всего, в дело вступил наш серый кардинал, Александр Слизняков, не зря же он носит прозрачную кличку — Слизень.

— Экая отпетая гнида! — великий сыщик катапультировал окурок в ближайшую урну, выполненную местными умельцами в виде разъятой вагины африканской львицы.



9.

И тут подоспела премьера спектакля «Аз воздам!».

— Это по Льву Толстому? — уточнил я Рябова.

— Именно! Чует мое сердце, Петя, очередное душегубство произойдет именно на этой громовой премьере.

Крадучись идем в областной театр. Вооружены почти до зубов. Рябов взял свой лазерный «Шмайссер», я же пороховой кольт.

И вот мы внутри обители Мельпомены. Блещут, так сказать, ложи. Шумит раёк. Сам губернатор стыдливо прячет жирное тело за витой колонной. С ним горделиво восседают потенциальный заказчик убийство америкос Роберт Гричмар и серый кардинал Слизняк.

Мы с Рябовым сели на самом отдаленном балконе, наставив на разношерстную публику полевые цейсовские бинокли.

Визгливо настраивались скрипки и валторны. Погребально ухнул басовый барабан, совсем недавно угробивший минетчицу Наталью Пчелкину. В толпе зрителей пискливо тявкнула элитная болонка Жу-жу.

— Петро, вы ничего не замечаете? — саднящее толкнул меня локтем Рябов.

— Ах, вашу за ногу! Больно же!

— Да разуйте вы глазоньки… Повсюду висят георгиевские ленточки, метко прозванные колорадами.

— Что здесь необычного? У нас весь государственный социум слегка крейзанутый. Крыша в пути. Мозги набекрень.

— Однако контекст! Пьеса босоного Льва. Кстати, это переложение «Анны Карениной» на язык драмы местного беллетриста Матвея Букашкина.

— Ну, вот же! Там Каренин уезжает на войну, отсюда и колорадские ленточки. Только знака «Z» не хватает.



10.

Пьеса поразила нас с Рябовым в самое сердце. И не только потому, что все роли в ней исполняли полногрудые, преисполненные живородных сил, девы. Особенно был характерен старик Каренин в исполнении восемнадцатилетней писюшки. Да и Вронский с трудом проглядывал через образ крутобедрой нимфетки. Поразила сама идея, ментальность, духовный позыв. Куда и зачем? За феминизм? За женскую оптику? Или все-таки против оптики оной?

— Ни хрена я не просекаю в оптике искусства… — гнусаво пробормотал я.

— А то! — Рябов нежно погладил под мышкой рубчатую рукоятку лазерного «Шмайссера».

Сидим под напряжением. Как провода под током. Сейчас что-то будет. И не ошиблись.

Когда Вронский стоял под окнами Анны Карениной, объясняясь в любви, чугунный балкон рухнул ему прямо на голову.

Понятно, Вронский в лепешку.

— Браво! — вскочил Роберт Гричмар, истово захлопал в огромные ладони. — Бис!

— Вот, гад, и прокололся! — зло прошептал Рябов.

— Пальнуть в негодяя? — вопросил я.

— Если замочим мудачка, как мы разузнаем все детали?

И тут в зале внезапно погас свет. Раздались женские визги и обморочные стоны.

С авансцены же матеро прохрипел бас главрежа, Федора Барсукова:

— Господа, спектакль, увы, закончен. Финита ля комедия. Спасибо!

Мы с сыщиком Рябовым включили на китайских мобилах фонарики и кинулись к элитарной ложе Роберта Гричмара.



11.

Однако когда мы с яркими фонариками фирмы «Желтолицый Си» вбежали в губернаторскую ложу, там было уже все закончено.

На полу с грязными и вонючими кляпами во ртах и серебряными наручниками на запястьях лежали Роберт Гричмар и сам губер, Ерофей Никиткинд.

— Попались голубчики! — произнес кто-то.

В театре дали аварийный свет, фонарики на мобилах стали излишни.

И что мы видим? Точнее, кого?

Над поверженными врагами в позе безусловного триумфатора стоит Слизень. Серый кардинал губернии и полновластный вице-губернатор.

— Да, что же здесь, черт подери, происходит? — затравленно прохрипел я, акушер второго разряда Петр Кусков.

— Поймал двух гадов, — прокомментировал Слизень.

— На каком основании? — сверкнул глазами сыщик.

— Позвольте отрекомендоваться. Генерал-майор ФСБ Моника Иванова. Да-да, вы не ослышались. Лет двадцать назад я поменял свой пол. И стал Александром Слизняковым. Метко прозванным в народе Слизнем.

— Сама Моника Иванова?! Давно мы ловим шакала! — гордо вошла в ложу Алёна Калинка-Малинка. — Долго же этот волчара рядился в овечью шкуру.

Слизень направил на Алену пистолет ТТ, но тот почти неуловимым движением был выбит ногой сыщика Рябова.

— М-м-м… — утробно мычали губер и Гричмар.

— С вами, господа, мы разберемся в другом месте, — Алёна Калинка-Малинка сковала наручниками Слизня-Монику. — Позвольте представиться и мне, генерал-лейтенант ГРУ, Анастасия Вихрь.



12.

Потом мы с Настёной сидели в ближайшем кафе «Русская сказка». Она нам всё рассказала. Причем в деталях, стэп бай стэп, то есть, шаг за шагом.

Научные молитвы Джозефа Мэрфи были только прикрытием.

— Вообще-то это была многоходовочка, — алые губы генерал-лейтенанта победоносно улыбнулись, она перебросила ножку на ножку под мини-юбкой.

Я чуть не упал в обморок от сексуального возбуждения.

Настя инстинктивно свела колени и на меня покосилась:

— Акушер Кусков, видимо, у вас давно не было женщин?

Я виновато понурился:

— Ваш героико-эротический образ запал мне в самое сердце.

— Будьте осторожней. У меня муж и трое детей. Муж, кстати, управляет ядерными боеголовками нашей могучей родины.

— Тогда нет вопросов, — пошел я на попятную.

— Трое детей? — изумился Рябов. — А вы так молодо выглядите.

— Это все молитвы Джозефа Мэрфи. Как не крути, помогают. Так вот, друзья мои, какие у меня детали…

Роберт Гричмар действительно по контрабандным каналам, через Иран и Турцию, помогал РФ в ее спецоперации. Комиссионные за это получал нешуточные. И тут Роберт припомнил свою сокровенную страсть, любоваться на умирающих тинок, т.е. тинейджеров, вчерашних школьниц. Спелся с серым кардиналом губернии Слизняком. И закипело черное дело, точнее, сатанинская месса.

Но у Моники-Слизняка почему-то поехала крыша. Может быть, взыграла православная совесть. И он сковал наручниками серого кардинала Слизняка, заодно и губера.

Вот тут-то Алёнка Калинка-Малинка, она же Настена Вихрь, и вступила в дело.

Дело в шляпе!

Всем сестрам по серьгам.

Конфликт исперчен.

Пора было и нам в Москву.

На железнодорожный вокзал Анастасия подбросила нас на служебном небесно-голубом «Бентли».

Она нас на прощание даже поцеловала. Меня зачем-то потрепала по напружиненным ягодицам.

Ах, время, время… Все это унеслось вдаль. Будто корова слизнула.

Вот какая история приключилась на берегу Волхова, рядом с былинным озером Ильмень. Ее не под силу переложить на язык берез и осин даже местному драматургу Матвею Букашкину. Хотя этот, ловчила может переложить всё что угодно. Хоть уголовный кодекс РФ.

Областной же театр им. Ф.М. Достоевского продолжает работать. Его обтянули строительной сеткой цвета хаки, затеяли мега-ремонт. Смерти молоденьких девиц решительно пресеклись. Главный режиссер Федор Барсуков получил почетное звание народного артиста РФ. Спектакль «Аз воздам!» ставит рекорды по финансовым сборам.

               
                *** "Хроника гениального сыщика", 2023