Ты сможешь. Глава 39

39 глава. Выборы Всевышнего

  Эта ночь выдалась самой тревожной за все время моего пребывания в доме Пеноры. Я не сомкнула глаз. Стоило мне закрыть веки, как меня начинали мучить кошмары, в которых Велс тонул в темноте, а я не могла до него дотянуться. Я вздрагивала, просыпалась в холодном поту и шептала отчаянные молитвы о муже. На столе стоял ночник в виде бабочки, отбрасывавший на стены причудливые тени; его рассеяный, теплый свет отвоевывал у тьмы небольшой уголок комнаты.

Именно в эту ночь, по всем канонам этого мира, Всевышний должен был сделать свой выбор. В главном храме Экноя, в алтаре, лежали посохи достойных менторосов. Я вспоминала строки из Ветхого Завета, проводя удивительную параллель: как с помощью посоха выбирали одного из начальников колен, и выбор пал на Аарона — его посох пророс и зацвел. «Значит, Всевышний действительно один для всех миров? Как бы мы Его ни называли, Господь — Ты един для всех», — пронеслось в голове.

Лежа в постели, я понимала, что все мои мысли — о муже. О том, что сегодня решится судьба этого мира, и в центре всех событий — мой Велс. Наша разлука стала для него тем самым горьким лекарством, что привело его в боевую готовность. Все предыдущие проблемы казались мелочью по сравнению с угрозой моей жизни, и это заставило его действовать быстро и безжалостно.
«Интересно, а он знал, что я не уйду?» — это вопрос как-то успокоил меня, и мысли потекли в ином направлении. «Он знал, что мы встретимся. Он все продумал: отвлек Тонга и обезопасил меня. Но как он мог предугадать мои действия? Зачем тогда было так напиваться? Что вообще творится у него в голове? Как бы я хотела, чтобы он ответил на все мои вопросы!»

Этот внутренний диалог принес странное умиротворение, и я уснула уже на рассвете. Проснулась от мучительной, давящей головной боли; в ушах стоял оглушительный шум, а перед глазами все плыло. Пенора стояла у кровати и тревожно охала.
— Ева, да ты заболела! Надо срочно вызывать врача!
— Нет, не надо, — прохрипела я слабым голосом. — Само пройдет... Это я вчера целый день на солнце пробыла, вот и перегрелась.
— Ева, если с тобой что-нибудь случится, мне Велс голову снимет! — она поправила одеяло и приложила прохладную ладонь к моему пылающему лбу. — Да у тебя температура, и немалая! А ты в положении, врач необходим!

Больше не слушая моих возражений, она развернулась и вышла. Вскоре вернулась с кружкой кисленького напитка, напоминавшего лимонад. Я выпила, но сил встать не было. Пролежав еще какое-то время в лихорадочном бреду, я почувствовала, как лоб покрылся испариной, а грудь и спина стали совершенно мокрыми. Пенора пришла переодеть меня, и я даже не удивилась, с какой материнской легкостью и аккуратностью она проделала все процедуры.
— Врач сказал: обильное питье и постельный режим. Через неделю будешь свежа, как огурчик.
Она уложила меня, заставив выпить еще стакан — на этот раз сладковатый, с приятным фруктовым букетом. Я сделала глоток и, вспомнив о главном, спросила:
— Кто... кто теперь наместник?

Пенора тяжело вздохнула, опустила глаза и произнесла тихо и безнадежно:
— Тонг.
— Что? Тонг?! Не может быть! Я не верю! Этого не может быть! — я резко подскочила в кровати и стала на ощупь искать платье.
— И куда это ты собралась?
— Я домой, к Велсу! Ему нужна помощь! — мой голос сорвался на хриплый, почти птичий писк.
— Ложись немедленно! Тебя в аэропорту моментально арестуют и казнят! Законы-то не отменили, а Тонга ты, если помнишь, чуть не прикончила!

Эти слова подействовали на меня как удар обухом. Я замерла и посмотрела на хозяйку дома. Она выглядела подавленной и растерянной; никто не ожидал такого исхода. «Боже мой, как же там мой муж? Что пошло не так? Как мы будем жить дальше?» Я обессиленно рухнула на подушки. Нужно было думать, а не метаться. В дверях появился Киам.
— Я пытался дозвониться до Велса, узнать из первых уст, но телефон молчал, как убитый. Потом позвонил Асуре... Она передала всем привет, но сказала, что сама не может дозвониться ни до братьев, ни до кого из их окружения.
— Мы не будем паниковать, — сказала Пенора, успокаивающе поглаживая мою горячую руку. — Он со всем разберется. Все будет хорошо, вот увидишь.

Из гостиной донесся испуганный крик Алики. Киам тут же вышел, а Пенора занялась моим переодеванием. Когда я снова оказалась в постели, я попросила подать мою сумочку. Подруга недоуменно выполнила просьбу. Я открыла ее и достала оттуда один из крупных, идеально ограненных камней, что дал мне Велс.
— Сможешь обменять это здесь на деньги? — спросила я, протягивая ей сверкающий кристалл.
— Что ты задумала? — ее голос прозвучал настороженно.
— Ничего преступного. Я просто хочу отблагодарить вас. Живу тут уже два месяца, а еще врач, лекарства... Все это требует расходов. У вас и своих забот хватает, — я настаивала, чувствуя, как горит лицо.
Пенора долго отнекивалась, но я твердо пообещала, что потом попрошу Велса и его отца помочь с лечением Митора. Да и понимая, что в этом мире у женщины не больше прав, чем у красивой вещицы, я позвала Киама. Он вошел, выслушал мои сбивчивые объяснения, и в итоге ему пришлось уступить и взять камень.

Весь день я пролежала в кровати. Потом приходил доктор, осмотрел меня молча, с каменным лицом, выписал рецепт и ушел, не сказав ни слова утешения. Киам отправился в аптеку, а помочь с покупкой лекарств вызвалась Рунита.

К вечеру меня начала бить такая сильная дрожь, что зубы выбивали дробную чечётку. Я то проваливалась в тяжелый, бредовый сон, то ненадолго приходила в себя. У кровати постоянно дежурила Пенора; я смутно видела Алику, которая осторожно гладила меня по волосам и шептала ободряющие слова.

Пенора переодевала меня, как маленькую, и настойчиво поила из кружки разными отварами. Вкусы я уже не различала, запахи исчезли. Казалось, жизнь медленно уходит из моего тела, и в редкие моменты ясности сознания я только и успевала подумать о муже, желая ему здоровья и сил добиться справедливости.

В одну из ночей, когда мне было особенно плохо, я бредила. На лбу лежала прохладная, мокрая ткань, горел ночник, а в руке я сжимала до боли маленький нательный крестик. Я пыталась молиться, и после нескольких горячих, отчаянных молитв показалось, будто на мой лоб легла чужая, большая и удивительно теплая рука. Низкий, спокойный голос произнес, что я поправлюсь, что болезнь больше от нервов, чем от вируса, что ребенку ничего не угрожает, и что он лично будет присутствовать на родах. Я так ясно все это слышала и впервые за долгое время почувствовала незнакомый, пряный аромат мужского одеколона — таким в этом доме никто не пользовался.

Потом я провалилась в сон — не в бред, а в глубокий, целительный сон, какого не было все то время, что я потеряла счет. Все страхи отступили, кошмары не приходили, и я, наконец, выспалась по-настоящему.
Немного полежав, чтобы убедиться в собственном выздоровлении, я смогла подняться. В доме стояла непривычная, звенящая тишина; даже крики гепардов не нарушали ее. Держась за стену, я вышла в гостиную. На столе лежала записка, кружка молока и стопка румяных, пахнущих маслом блинов ярко-желтого цвета.
Я села и прочитала записку: «Ева, мы уехали по делам, вернемся к вечеру. Раз ты дошла до стола — ты молодец! Теперь покушай. Твоя семья, Пенора и Киам».

Перебирая в памяти обрывки ночных видений, я подумала: «Все, что было — так похоже на сон, но ощущения были слишком реальными. Ладно, спрошу у Пеноры, она не соврет». В этот момент малыш сильно толкнул меня изнутри. Я, улыбнувшись, погладила живот и пообещала его накормить.

С аппетитом, которого давно не было, я принялась за завтрак. Потом расчесала волосы и заплела косу — давно я не делала такую простую и удобную прическу. Прибралась на столе и вышла на улицу, ожидая привычного тепла, но ошиблась. Зима добралась и сюда: снега не было, но стояла глубокая, сырая осень. Листва облетела, и сквозь голые, черные ветви открывался вид на заснеженные, острые как лезвия вершины гор.

Я чувствовала себя удивительно легко: ни температуры, ни головной боли. Вдохнула полной грудью, и в нос ударил знакомый запах сырости и дымка откуда-то издалека. Потом услышала, как соседка Пеноры громко ругает себя за забывчивость. Я улыбнулась, вздрогнула от прохлады и пошла в дом.

Не зная, чем заняться, я взяла с полки первую попавшуюся книгу. Она оказалась о воспитании детей — именно то, что сейчас нужно. Но не успела я погрузиться в чтение, как в гостиной пронзительно зазвонил телефон. Я подошла, уже было протянула руку, но вовремя посмотрела на дисплей. На нем горело имя: «Велс». Постояв несколько секунд в борьбе с диким желанием схватить трубку, я, с трудом пересилив себя, вернулась к книге.

Телефон звонил еще несколько раз, но я даже не вставала, боясь соблазна. По телевизору показывали все что угодно — сериалы, кулинарные шоу, — но только не новости о наместнике. «Что же там произошло? Почему полная тишина?» — вертелось в голове, пока я читала главу о том, что родители должны быть солидарны в воспитании.

Снова зазвонил телефон. Любопытство вновь заставило меня подойти. На этот раз дисплей показывал «Асура». Но я снова не стала брать трубку. «Пусть Пенора сама всем перезвонит, когда вернется», — решила я.
Уже собираясь позвонить сама, чтобы узнать, наконец, где все и что происходит, я услышала на пороге голоса. В дом вернулись Киам с семьей.

Алика, увидев меня на ногах, радостно завизжала и бросилась в объятия. Митор подошел и четко, хотя и тихо, произнес мое имя. Я была поражена.
— Митор, ты заговорил! Боже, сколько же дней я пролежала с этой напастью? — гладя мальчика по голове и прижимая к себе Алику, я обратилась к Пеноре, которая снимала пальто.
— Слава Всевышнему, всего две недели! Я так рада, что Рунита уговорила того врача с континента приехать к нам. Ева, он обещал никому не рассказывать, кого лечил.
— А как его зовут? Кого мне благодарить? Тот же врач, наверное, поможет и при родах? — я растерянно переводила взгляд с Пеноры на Киама.
— Рунита его знает, а мы и не спросили. Он оказался немолодым, но, видимо, мастером своего дела, раз ты так быстро на ноги встала после такого, — радостно сказала подруга. — Давайте скорее накрывать на стол!

Пришлось заняться приготовлением ужина. За едой Киам наконец рассказал новости. Оказалось, пока я болела, вскрылся жуткий скандал: посохи в храме были подменены! Было назначено расследование, которое после трехдневного отсутствия возглавил Велс. Где он был эти три дня, никто не знал, но уже в ближайшее время расследование должно завершиться, и его итоги объявят по телевизору. Я напомнила Пеноре о звонках.
— Они потом перезванивали Киаму, — пояснила она.
— И последний вопрос, пока я не пошла спать: куда это вы ездили? Вас целый день не было.
— Руниту положили в больницу перед родами, мы ездили навестить. У нее все хорошо, позвонит, как родит.

Я искренне порадовалась за подругу. И подумала, что и мне осталось ждать своего сына не так долго — чуть больше месяца. В этот момент телефон Пеноры снова зазвонил. Она взглянула на экран, и я увидела, как ее лицо стало серьезным. На дисплее горело имя: «Велс».

Продолжение следует......