Хроники Крылатого Маркграфа. Свитчер. Часть 4
Вышел на улицу, кивнул сопровождающим (его троица уже находилась в Хорьхе, мотор которого работал на холостом ходу, дабы обогревать то, что у внедорожника называлось салоном), пересёк улицу, подошёл к таксофону, вошёл внутрь, закрыл за собой дверь, снял трубку, кинул монетку в щель, набрал номер, который ему сообщил Марек Гринберг.
Когда на другом конце провода ответили, он спокойно представился: «Говорит Поэт. У меня проблемы с хронометром…»
После некоторого молчания (видимо, ответивший передавал трубку Часовщику), в трубке раздался уже другой голос с явно военными нотками: «Вы где сейчас находитесь?»
«На Пётрковской» - ответил Колокольцев. «Примерно в километре к северу от Нового Рынка…»
Голос удовлетворённо вздохнул – и произнёс: «В трёх кварталах дальше к северу отсюда сразу за поворотом направо будет кафе У Янека…»
«Занятное совпадение» - подумал Колокольцев. Но, разумеется, промолчал.
Голос продолжал: «Я буду там через четверть часа. Бармен будет предупреждён… только лучше выбрать другой псевдоним…»
«Разумно» - подумал Колокольцев. А вслух произнёс: «Колеяж»
В переводе с польского это означало железнодорожник. Никакого сакрального смысла в этом псевдониме не было, хотя он и был созвучен настоящей фамилии Колокольцева. Он просто выбрал первое польское слово, которое пришло ему в голову.
«Добро» - вздохнул голос. И повесил трубку.
Колокольцев сделал то же самое, затем выбрался из будки таксофона, перешёл дорогу, подошёл к Хорьху, открыл дверь и проинформировал своих коллег… точнее, подельников: «Мы встречаемся в кафе У Янека через четверть часа…»
Обер-лейтенант Шульц кивнул: «Я знаю, где это. Кстати, очень хорошо кормят»
Колокольцев продолжил: «Кафе минутах в десяти ходьбы отсюда, так что я пешком. Сопровождать меня не нужно – от этого вреда будет больше, чем пользы… точнее, один сплошной вред…»
Шульц снова кивнул: «Кафе явно под наблюдением хорошо вооружённых боевиков Сопротивления... да и в самом заведении они есть, конечно…»
«… а дурить он не будет» - закончил за него Колокольцев. «Ибо слишком сильно зависит от наших общих знакомых…»
Начальник абвергруппы удивлённо посмотрел на него, н ничего не сказал.
Колокольцев вошёл в кафе и сразу обратился к бармену: «Я Колеяж»
Бармен кивнул – и указал на дальний столик слева у окна, за которым уже сидел седовласый мужчина лет пятидесяти или около того. Типичный полковник Войска Польского в отставке.
Поздоровавшись, Часовщик улыбнулся: «Я заказал нам настоящий польский обед: украинский борщ, русские пироги с капустой, карп по-еврейски, баварское пиво, французскую шарлотку и бразильский кофе…»
Колокольцев родился и вырос в Царстве Польском и потому прекрасно знал, что этот набор действительно является одним из самых распространённых вариантов традиционного польского обеда.
«Я знаю» - улыбнулся он. И добавил: «Я родился и вырос в Белостоке; моя мама такой обед часто готовила…»
«Теперь понятно, почему вы так хорошо говорите по-польски» - усмехнулся Часовщик. Колокольцев пожал плечами: «Немецкий, польский и русский – три моих родных языка…»
Смазливая светловолосая официантка, явно (и очень сильно) заинтересовавшаяся Колокольцевым, подала борщ с пирогами. В Польше было не принято обсуждать дела во время поглощения обеда (и ужина тоже), поэтому он вынужден был дождаться кофе. К которому был подан весьма недурственный (хотя и непонятного происхождения) коньяк.
Колокольцев хотел расплатиться, однако Часовщик покачал головой: «За мой счёт… точнее, за счёт Ваших друзей…»
Колокольцев благодарно кивнул, убрал купюру в бумажник, а бумажник в карман - произнёс только одно слово: «Хелмно».
Часовщик заметно помрачнел. Затем грустно вздохнул: «Я в курсе».
Система безопасности (в смысле охраны похоронной вальдкоманды) оставляла желать много лучшего. Колокольцев (понятное дело) пальцем о палец не ударил, чтобы её улучшить, поэтому попытки побега были обычным делом.
Как правило, беглецов ловили и после чудовищных (и совершенно бессмысленных) пыток публично вешали, но кому-то, видимо, удалось добраться до организации Часовщика. И рассказать о фабрике смерти номер один.
Хотя у полковника Сверчевского вполне могли быть и другие источники информации о происходившем в замке. Ибо, как и предсказывал Колокольцев, результат совершенно идиотских (и преступных) «акций по умиротворению» оказался прямо обратным желаемому.
Теперь на Сопротивление в Польше работал каждый второй… а кое-где вообще каждый первый. Поэтому у Часовщика глаза и уши были везде – в том числе, и в окрестностях замка Хелмно.
Что Колокольцева не удивило совершенно – он ещё в начале октября, после того, как программа строительства фабрик смерти на оккупированной территории Польши была окончательно утверждена, прямо и честно предупредил Гиммлера, что польскому подполью (и потому всем странам антигитлеровской коалиции) о существовании этих машин массового убийства станет известно ещё до того, как они заработают.
Предупредил, в первую очередь, для того, чтобы прикрыть собственную «пятую точку». Ибо к тому времени его стараниями и Черчилль, и Сталин, и де Голль, и Пий XII уже были осведомлены о выбранном методе окончательного решения еврейского вопроса.
Гиммлера ни то, ни другое предсказуемо не волновало – ему было вообще безразлично, узнают ли об этом за пределами Германии или нет. Ибо он прекрасно знал, что союзники только поддержат; население рейха сочтёт вражеской пропагандой; а население стран антигитлеровской коалиции каждый Божий день слышит и не такое. Причём обычно верит всему, что слышит…
Рейхсфюреру СС было необходимо, чтобы помалкивал Ватикан… впрочем, об этом Колокольцев позаботился уже на следующий день после начала Операции Барбаросса.
Часовщик мрачно вздохнул: «Я уже давно хочу взорвать эту кухню Дьявола к известной матери, но этот чёртов замок настоящая крепость. Тут авиаполк стратегических бомберов нужен… или дивизион тяжёлых гаубиц…»
Затем обречённо махнул рукой: «Ладно, не буду о грустном…»
Колокольцев кивнул – и продолжил: «Я могу каждый месяц отправлять на сторону один грузовик. Это от полусотни до семидесяти человек»
«Куда на сторону?» - заинтересованно осведомился Часовщик.
«В Палестину» - спокойно ответил Колокольцев.
Полковник удивлённо посмотрел на него. Он объяснил: «Канал работает. По нему уже прошли четыре с половиной тысячи человек…»
Часовщик аж присвистнул: «Ты что, волшебник?». И тут же поспешил извиниться. Колокольцев рассмеялся: «Меня можно на Ты. Одно дело делаем… кроме того, мы в одном звании…»
Сверчевский кивнул и предсказуемо осведомился: «Вермахт или СС?»
«Второе» - спокойно ответил Колокольцев. Часовщик вздохнул: «Я так и подумал. Армии такое не по плечу… ресурсы не те»
И ещё более предсказуемо спросил: «И как ты это всё собираешься провернуть?»
Колокольцев объяснил. Полковник подумал и кивнул: «Думаю, у нас получится – уверен даже. Люди у меня есть; место для временного размещения тоже»
«Как быстро ты сможешь всё подогнать?» - спросил Колокольцев. Часовщик задумался, затем честно признался: «С транспортом могут быть проблемы…»
Колокольцев покачал головой: «Не будет проблем. Транспорт я обеспечу…»
«У тебя есть такие возможности?» - удивился Часовщик. Колокольцев рассмеялся: «Я весь твой город могу под свой контроль поставить… вот только, к сожалению, кухню Дьявола остановить не могу…»
Сверчевский ещё немного подумал и уверенно заявил: «Тогда через двое суток… возможно чуть раньше. Запомни телефон…»
Он продиктовал телефон и продолжил: «Пусть твои люди позвонят послезавтра утром и спросят Войцеха – он будет моим уполномоченным. Он скажет, куда пригнать транспорт… ну, и вообще…»
«Я понял» - улыбнулся Колокольцев. А Часовщик не так уж и неожиданно спросил: «Ты немец, конечно?»
«Разумеется» - усмехнулся Колокольцев. И сразу задал уже совсем предсказуемый вопрос: «Ты хочешь знать, почему я спасаю евреев?»
Полковник кивнул. Колокольцев спокойно объяснил: «Я родился и вырос в Белостоке, который тогда был на четыре пятых еврейским городом. Мы с евреями жили душа в душу; мои друзья детства – сыновья раввина, который был моим учителем – я свободно владею ивритом и идиш…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Моя первая любовь и моя первая женщина – еврейка, которую я спас от чекистской пули…»
«Летом 1920-го?» - быстро спросил Часовщик. Колокольцев кивнул.
Сверчевский довольно вздохнул: «Значит, снова по одну сторону линии фронта…»
И тут же понимающе усмехнулся: «Я так понимаю, чекистам не поздоровилось…»
«Нашли вечный покой на дне белостокских болот» - рассмеялся Колокольцев.
Полковник одобрительно кивнул: «Туда им и дорога – христопродавцам…»
«А ты почему так энергично взялся за это дело?» - в свою очередь спросил Колокольцев. Ибо знал, что отношения между поляками и евреями в Польше были не очень… если не очень не…
Часовщик спокойно ответил: «Старшая дочь замужем за евреем. Отличный парень, кстати – в моём полку точно не затерялся бы…»
«Надеюсь, они в безопасности?» - обеспокоенно спросил Колокольцев.
Сверчевский кивнул: «Ушли в Румынию вместе с польским правительством и остатками Войска Польского. Сейчас они в Лондоне, работают на правительство Сикорского…»
«У тебя есть их координаты?» - осведомился Колокольцев.
«Есть, конечно» - удивлённо ответил Часовщик. «А что?»
Колокольцев спокойно ответил: «Теперь ты запомни телефон…»
Он продиктовал телефон в Лондоне. И добавил: «Если у них вдруг будут какие проблемы – какие угодно, пусть наберут. Спросят Абигайль и сошлются на Лоэнгрина. Она мне очень многим обязана, так что поможет… а возможности у неё не чета даже вашему Сикорскому…»
«Спасибо» - растерянно улыбнулся Сверчевский. И честно признался: «Вот уж не ожидал…»
Колокольцев пожал плечами: «Ты же сам сказал – мы с тобой сейчас снова по одну сторону линии фронта…»
Удовлетворённо вздохнул: «Спасибо за обед – давно так вкусно не кушал…»
«Всегда пожалуйста» - улыбнулся Часовщик.
Колокольцев поднялся из-за стола. Они пожали друг другу руки, тепло попрощались, после чего Колокольцев надел пальто и кепку и быстрым шагом покинул гостеприимное кафе.
Вернувшись к Хорьху, он уселся на заднее сиденье, рядом с Борисом (передние занимали Винтер и Шульц). И тут же осведомился у начальника абвергруппы:
«Какие у тебя отношения с начальником фельджандармерии округа?»
«Отличные» - улыбнулся обер-лейтенант. «Просто отличные».
И объяснил: «Он ближе к нам, чем к своему начальству, ибо из семьи потомственных прусских военных, поэтому всё это безумие ему не по душе совсем…»
Колокольцев удовлетворённо кивнул: «Очень хорошо. Скажи ему, что послезавтра утром тебе будут очень нужны автомобиль… любой, лишь бы крытый, даже убирающейся крышей… и внедорожник. Обязательно с номерными знаками фельджандармерии»
Шульц кивнул: «Есть такой. Mercedes-Benz 320WK должен завтра быть окончательно отремонтирован. Я попрошу ребят из армейского гаража его для меня попридержать… ну, а с Фогелем договорюсь… как-нибудь»
Колокольцев добыл из кармана и протянул обер-лейтенанту купюру в сотню рейхсмарок: «Купи ему что-нибудь что ему нравится… так будет легче договориться…»
Обер-лейтенант купюру взял. А Колокольцев добавил ещё пятьдесят марок: «Пусть ещё мотоцикл подгонит. Тоже с их номерными знаками и MG-34…»
Шеф абвергруппы кивнул: «Сделаем». Колокольцев выразительно посмотрел на Бориса. Тот усмехнулся: «Машину и мотоцикл мне. Я потом скажу куда….»
А Колокольцев задал следующий экзистенциальный вопрос: «Автобусами в городе кто заведует?»
Шульц пожал плечами: «Как и везде – начальник транспортного управления. Подчиняется обер-бургомистру…»
«Вернеру Вентцки?» - уточнил Колокольцев. Хотя, разумеется, прекрасно знал, что именно этот персонаж (что характерно, унтерштурмфюрер СС) с восьмого апреля прошлого года был обер-бургомистром (главой) Лодзи.
Шульц кивнул: «Да»
Колокольцев вздохнул: «Тогда поехали… хотя нет, подожди пока».
И тут же кивнул Борису: «Выйдем»
Они выбрались из Хорьха и отошли немного в сторону.
«Ценю твою иронию» - усмехнулся Борис. «Никогда не думал, что стану таким свитчером…»
Борис снимал чудовищный, запредельный стресс, как и многие люди экстремальных профессий – в БДСМ. Несколько модифицировав навыки, полученные в Спецкурсе 7 учебки Иностранного отдела ОГПУ (что сделало оные безопасными для физического и психического здоровья объекта), он стал одним из самых уважаемых (и самым таинственным) из верхних БДСМ-сообщества в Дублине, Берлине, Париже, Лондоне и Риме.
Хотя обычно доминаторы по жизни для снятия стресса «уходят вниз», становясь сабмиссивами/нижними в С/М и Д/С отношениях, Борис «снимал подобное подобным». Иными словами, оставаясь «сверху» и на отдыхе.
Его безгранично уважали и потому, что он мог превратить в законченную мазохистку или сабу (по сути, покорную рабыню) абсолютно любую женщину (Борис был строго гетеросексуален – гомосеку запросто мог и в морду дать просто за неправильную сексуальную ориентацию). Причём хорошо так дать – от души.
И потому, что он умел (спасибо инструкторам Спецкурса 7) довести нижнюю до предела физических возможностей… и возможностей человеческой психики. А именно этого и желает каждая мазохистка и каждая саба.
«Считай, что это твоя епитимья» - усмехнулся Колокольцев. «Очень скоро ты спасёшь больше, чем отправил в мир иной…». И лукаво осведомился: «Сколько ходок тебе потребуется, если по семьдесят в каждой?»
«Без комментариев» - бесстрастно ответил киллер.
Колокольцев достал из внутреннего кармана пальто и протянул Борису толстый конверт: «Это задаток».
Забрав конверт, тот убрал его во внутренний карман шинели гауптштурмфюрера и вздохнул: «А я-то надеялся, что премию мне Гейдрих выпишет. Было бы что потом внукам рассказать – как начальник Главного управления имперской безопасности Третьего рейха выписал премию ликвидатору НКВД за спасение семидесяти евреев из газвагена лагеря смерти…»
«Не вопрос» - улыбнулся Колокольцев. «После того, как ты официально зачислен в состав отдела IV-H, я просто включу тебя в список подлежащих премированию после… да какой угодно операции. Хоть отдела, хоть моей зондеркоманды…»
Затем рассмеялся: «Но Химик платит лучше. Намного лучше…»
«Это я уже понял» - усмехнулся Борис. А Колокольцев вздохнул: «Теперь о следующих шагах. До послезавтрашнего утра свободен… правда, не уверен, что в этом городе ты найдёшь нормальный донжон…»
«Нормальный донжон есть в любом приличном городе» - спокойно ответил киллер. «Нужно просто знать, где искать и у кого спрашивать… главное, чтобы было чем платить за информацию»
Колокольцев рассмеялся: «С этим у тебя полный порядок… спасибо Химику»
«Ты с него берёшь задаток?» - улыбнулся Борис. Колокольцев покачал головой:
«У меня кредитная линия в банке Валленбергов под поручительство Химика. Я беру транш, трачу деньги, выставляю счёт Химику – он гасит кредит…»
«Не без прибыли для себя и рейхсфюрера?» - усмехнулся ликвидатор.
«Для тебя новость, что СС делает деньги на торговле евреями?» - удивился Колокольцев. Борис покачал головой: «Да нет, конечно. Я никогда не сомневался в том, что Гиммлер законченный прагматик… и циник»
Колокольцев пожал плечами: «Это Гейдрих за идею работает… в смысле евреев уничтожает. А Гиммлеру всё это навязали сверху… в некотором смысле…»
«… и он старается выжать из этого безумия максимум профита для себя и СС?» - улыбнулся Борис. Колокольцев покачал головой: «Не для себя – рейхсфюрер предпочитает спартанский лайфстайл. Для СС… хотя больше для Германии…»
«Нефть-в-обмен-на-евреев?» - усмехнулся ликвидатор. Колокольцев кивнул: «И нефть тоже. Но далеко не только нефть…»
Продиктовал номер и продолжил: «Послезавтра утром позавтракаешь и позвонишь Войцеху. Если у него всё нормально, спросишь, куда доставить транспорт и где будет рандеву. Перезвонишь Шульцу, скажешь, куда отправить автобусы и всё остальное. Встретишься…»
Борис кивнул: «Дальше я понял». И тут же спросил: «А автобусы ты где возьмёшь? У обер-бургомистра?»
«Конечно» - усмехнулся Колокольцев. «Он же лейтенант СС, так что для него мандат Гиммлера – закон…»
Кивнул ликвидатору, затем поднялся в свой… по сути, гостиничный номер, переоделся в форму СС – и вернулся в Хорьх, на заднее сиденье. Удовлетворённо вздохнул: «Теперь можно и в ратушу… то есть, в мэрию… в офис обер-бургомистра, в общем…»
Карл Винтер терпеть не мог официальные визиты, однако Колокольцев всё равно взял его с собой – для солидности. Убедившись, что обер-бургомистр у себя – это подтвердил охранник на входе в здание и уточнив местонахождение кабинета оккупационного мэра Лодзи, Колокольцев в сопровождении Шульца и Винтера поднялся на третий этаж, прошёл по коридору, прошёл через приёмную, лишь кивнув несколько обалдевшему от такой делегации секретарю, без стука распахнул начальственную дверь (ясно показав, кто здесь хозяин) и вошёл внутрь – в сопровождении офицеров вермахта и СС.
Вернеру Вентцки автоматически поднялся из-за начальственного стола, ибо очень уж впечатляющим оказалось внезапное появление полковника СС, усыпанного орденами, как рождественская ёлка игрушками. Да ещё и в сопровождении двух офицеров вермахта и СС, тоже, мягко говоря, наградами не обделённых…
Обер-бургомистр подобострастно вскинул вверх правую руку: «Хайль Гитлер!»
Офицеры СС отсалютовали мэру аналогичным образом, после чего Колокольцев добыл из внутреннего кармана мандат Гиммлера и протянул Вентцки. Затем добавил: «Вы лейтенант СС, так что этот приказ обязателен и для вас…»
Умело раздавая звания СС – не обязательно высокие – партийным и государственным чиновникам, Гиммлер уже практически подмял под себя и партийный, и государственный аппарат как в рейхе, так и на оккупированных территориях. В РСХА уже практически открыто принимали ставки на то, как скоро СС (сиречь Генрих Гиммлер) возьмёт в свои руки всю полноту гражданской власти и там, и там… а потом доберётся и до военных.
Обер-бургомистр вернул мандат Колокольцеву и ещё более подобострастно кивнул: «Да, конечно. Я сделаю всё, что в моих силах…»
Колокольцев спокойно приказал: «Послезавтра утром Вам позвонит обер-лейтенант Шульц и скажет, куда доставить два автобуса… кстати, какой они у Вас марки-модели?»
«Mercedes-Benz О 3750» - удивлённо ответил Вентцки. «Максимальной вместимости – сорок три места…»
Колокольцев довольно кивнул: «Отлично. Зарезервируйте два таких автобуса на утро послезавтра. И сообщите обер-лейтенанту Шульцу, куда их потом вернуть…»
И отметил про себя… наверное, не столь уж и неожиданное совпадение. Ибо именно такой марки и модели автобус – после вмешательства Колокольцева весной 1940 года – вывез в благословенную и безопасную Швейцарию тридцать шесть спасённых им от принудительной эвтаназии психически больных… хотя, на самом деле, просто других…
Тридцать седьмой (строго говоря, первой из спасённых), стала Хельга Лауэри – великий, гениальный художник, композитор и поэтесса…
«Будет сделано» - уже совсем подобострастно ответил обер-бургомистр. Ибо примерно догадывался, что с ним будет если не будет…
«Вот и отлично» - улыбнулся Колокольцев. И – после обязательного Хайль Гитлер! – повернулся и покинул кабинет Вернера Вентцки.
Когда они вышли на улицу, лейтенант Винтер осведомился: «Куда теперь?»
«В гетто» - спокойно-уверенно ответил Колокольцев. И усмехнулся: «Надо же и на рейхсфюрера поработать… в кой-то веки…»
Карл Винтер знал своего начальника уже более полугода и поэтому прекрасно понимал, что на рейхсфюрера они будут работать в последнюю очередь… если вообще будут. Но, разумеется, промолчал.
Вся полнота власти в гетто принадлежала – несмотря на все старания Гиммлера – не СС, а гражданской администрации, формально подчинённой обер-бургомистру. Именно поэтому Вернер Вентцки был ровно таким же преступником, как и глава немецкой администрации гетто Ханс Бибов.
Последний ни разу не подчинялся Колокольцеву – ибо не был офицером СС – однако был лично знаком с шефом РСХА Рейнгардом Гейдрихом (собственно, именно по протекции последнего он и получил место в Лодзинском гетто).
Поэтому Бибов таки вынужден был подчиняться Колокольцеву – ибо (по просьбе последнего) Гейдрих позвонил «директору гетто» и весьма доходчиво объяснил ему, что с ним будет, если он позволит себе не выполнить просьбу личного помощника рейхсфюрера СС по особым поручениям…
С точки зрения Колокольцева, герр Бибов был редкостной сволочью даже по меркам рейхсминистерства восточных территорий – сиречь оккупационных гражданских администраций (а это был тот ещё серпентарий).
Настолько редкостной, что он даже всерьёз подумывал о том, чтобы заказать его Борису. Его останавливало только то, что (как обычно бывает) покойную сволочь неизбежно заменит ещё худшая сволочь – именно поэтому он считал деятельность партизан и подпольщиков по ликвидации оккупационных чиновников редкостным идиотизмом.
Хотя поначалу вроде бы ничего не предвещало… впрочем, война и почти абсолютная власть над беззащитными делает с людьми ещё и не такое. В смысле превращения в нелюдь.
Ханс Бибов родился в Бремене 18 декабря 1902 года, в семье директора страховой компании Юлиуса Бибова. Закончив среднюю школу, Бибов-младший предсказуемо поступил на работу в отцовскую фирму (Колокольцев от этого категорически отказался, несмотря на все уговоры Колокольцева-старшего).
Когда в 1923 году в Германии грянула гиперинфляция, страховая компания Бибова предсказуемо накрылась известным предметом. Ханс – у которого с чутьём всегда было всё в порядке – перешёл в фирму, которая занималась торговлей зерном (ибо вот это нужно всегда – в любых финансовых условиях).
Поэтому совершенно неудивительно, что он очень быстро сколотил неплохой капиталец, который позволил ему, когда финансовая ситуация в стране радикально улучшилась (спасибо Ялмару Шахту сотоварищи) открыть уже свою собственную фирму.
Фирма Ханса Бибова торговала кофе, который оказался неожиданно популярной в (на короткое время) экономически возрождённой Германии. Ханс казался чрезвычайно талантливым предпринимателем – настолько талантливым, что его фирма не только благополучно пережила Великую Депрессию, но и продолжала развиваться.
К началу Второй Великой войны, фирма Ханса Бибова имела годовой оборот в один миллион рейхсмарок и 250 сотрудников. Политикой предприниматель особо не интересовался, однако в октябре 1937 года всё же подал заявление о приеме в НСДАП.
Однако партийным боссам Бремена он сначала чем-то не понравился (видимо был недостаточно национал- и уж, тем более, социалистом), поэтому в партию его приняли только в феврале 1939 года.
Когда в начале 1940 года он узнал о создании Лодзинского гетто, он сразу учуял запах денег. Больших денег. Очень больших денег. И пришёл к своему знакомому Гейдриху с совершенно инфернальной идеей.
Выжать из евреев гетто максимум прибыли, уморить голодом всех неспособных работать (окончательно решить их вопрос без всяких газовых камер), а потом ликвидировать вообще всех – когда они больше будут не нужны.
Гейдриху идея понравилась, он сделал нужные звонки – и Ханс Бибов стал фактическим генеральным директором Лодзинского гетто. Получив практически абсолютную власть над его обитателями.
Ему сильно повезло – если бы об этой гениальной идее своевременно узнал Колокольцев (после Голодомора крайне нервно относившийся к искусственному голоду даже на небольшой территории), вместо Лодзи Ханс Бибов познакомился бы с Борисом… с летальными для себя последствиями.
Хорьх остановился у ворот гетто. Колокольцев вздохнул: «Пока свободны. Через час… даже полтора жду вас здесь. А пока познакомьтесь с городом, пообедайте где-нибудь…»
«Уже» - усмехнулся Винтер. «Пока ты договаривался с твоим здешним партнёром, мы бутербродов перехватили. Спасибо коллеге из абвера – он шикарную бутербродную откопал. Причём в двух шагах от нашей… типа гостиницы»
Колокольцев кивнул и выбрался из Хорьха, который немедленно тронулся с места. Он подошёл к будке охранника и представился: «Роланд фон Таубе. Ханс Бибов ждёт меня…»
Охранник кивнул (тесное пространство будки ничего иного не позволяло, зато комфортно грело). Видимо, гендиректор гетто его предупредил о неизбежном визите высокого берлинского гостя.
Охранник куда-то позвонил, через несколько минут калитка распахнулась и из неё даже не вышла, а царственно выплыла удивительно красивая женщина лет тридцати или около того. Облачённая лишь в стандартный офисный костюм серого цвета, хотя на улице было… холодно весьма.
Женщина обворожительно улыбнулась и представилась: «Меня зовут Дагмара. Дагмара Лоренц. Я ассистентка Ханса Бибова. Он поручил мне Вас встретить… и быть Вашим гидом в городе, если Вы пожелаете…»
Колокольцев едва не расхохотался, ибо уже привык к тому, что все подряд официальные лица – и в рейхе, и на оккупированных территориях – первым делом пытались подкладывать ему в постель симпатичных (и весьма умелых) «ассистенток».
С переменным успехом (в смысле попадания в его постель) и уж совсем без оного – ибо Колокольцев их практически мгновенно перевербовывал (уж этому-то его научили в ОГПУ зер гут).
Колокольцев официально представился: «Роланд Риттер фон Таубе. Личный помощник рейхсфюрера СС по особым поручениям. Штандартенфюрер СС».
Дагмара ещё более обворожительно улыбнулась: «Прошу следовать за мной»
Кабинет Ханса Бибова оказался предсказуемо небольшим и спартанским. Колокольцев поблагодарил Дагмару; она спокойно ответила: «Я в соседнем кабинете… если что».
Гейдрих явно предупредил гендиректора гетто об отношении Колокольцева к национал-социалистическому приветствию… собственно, он и сам относился к оному аналогично).
Ибо Ханс Бибов и не подумал вскидывать вверх правую руку (хотя оба были членами партии). Просто поздоровался и протянул руку Колокольцеву: «Добро пожаловать в Лодзинское гетто, господин полковник…»
С началом войны офицеры СС предпочитали, чтобы к ним обращались по их армейским, а не эсэсовским званиям.
Колокольцев руку Бибова пожал. Ибо ему приходилось пожимать руку и гораздо большей сволочи. Например, Паулю Блобелю. Или Отто Рашу. Или Герберту Ланге, с которым ему предстояло снова встретиться уже на следующий день.
«Чем могу быть полезен?» - осведомился гендиректор гетто. И тут же предложил: «Кофе, сладкое, коньяк, сигары… может быть, обед?»
Колокольцев покачал головой: «Спасибо. Я буквально только что из-за очень обильного стола, а на задании алкоголь не употребляю. И не курю вообще…»
Опустился в предложенное хозяином кабинета предсказуемо удобное кресло… и тут же поймал себя на том, что ему просто нестерпимо хочется трахнуть Дагмару. Прямо здесь… в смысле, в её кабинете – и сейчас. Трахнуть так, как он… да кого он только не трахал в «комнате отдыха» расстрельного подвала здания штаб-квартиры Эйнзацгруппы С. Во время аферы тысячелетия…
«Это всегда успеется» - подумал он. А вслух произнёс… точнее, объявил:
«Я выполняю особо важное и особо секретное задание рейхсфюрера СС. Мне потребуются некоторые из ваших евреев. Насовсем»
Бибов кивнул. Колокольцев продолжил: «Всего не более… или чуть более двадцати человек. Капля в море…»
Гендиректор гетто снова кивнул. Колокольцев продолжал: «По документам оформите их как первые… объекты, направленные в Хелмно на спецобработку. Которая начинается… пятнадцатого, кажется?»
С 15 января на фабрике смерти в Хелмно должно было начаться массовое уничтожение узников Лодзинского гетто. «Очистка гетто», выражаясь языком убийц из СС.
«Шестнадцатого, скорее всего» - поправил его Бибов. «К пятнадцатому, думаю, не успеем…»
Колокольцев кивнул – и продолжил: «Семьям скажете… да что хотите»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Сейчас вызовите ко мне Хаима Румковского…»
Хаим Румковский был главой юденрата Лодзинского гетто – исполнительного органа немецкой администрации гетто. Все решения, принятые Бибовым и сотрудниками его администрации, претворялись в жизнь Румковским, членами юденрата и другими сотрудниками «еврейской администрации».
Затем добавил: «У меня с ним будут… некоторые дела, скажем так. В которые никто не должен лезть. Это первое. Второе – до полной ликвидации гетто он неприкасаем…»
Бибов кивнул: «Я понял». Снял телефонную трубку, набрал номер. Подождал немного и сказал всего несколько слов: «Хаим, зайди ко мне»
Немецкая администрация и юденрат находились буквально в двух шагах друг от друга, поэтому глава юденрата материализовался в кабинете гендиректора гетто в считанные минуты. Которых Колокольцеву вполне хватило, чтобы предупредить Ханса Бибова:
«Всё гораздо серьёзнее, чем Вы думаете. Поэтому, если у Хаима будут неприятности… что бы он ни делал – или если вы помешаете моим с ним делам…»
Он сделал многозначительную паузу, затем металлически голосом объявил: «… то Вы просто умрёте. От несчастного случая. Который расследовать никто не будет…»
Видно было, что Бибов испугался – причём испугался серьёзно. Колокольцев продолжил: «Так что самое лучшее, что Вы можете сделать – это вообще не лезть в дела Хаима. Вам и так есть чем заняться - отправлять евреев тысячами в газвагены – это не корова чихнула…»
Бибов усмехнулся: «Это точно».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Свидетельство о публикации №223072901447