Марта 8

Если в жизни наступают тёмные времена, ищите свет. Не нашли - светите сами.
Лично в моей жизни такие "светлячки"  были и есть. Живут себе тихо-мирно, не мнят себя богом, радуются новому дню.  Улыбаются сердцем, целуют цветущую на окне азалию. Не просятся в судьи, не помнят зла, хранят мир со всеми.
Одну милую историю на эту тему  рассказала мне как-то Марта. В то время она на трёх работах пахала.
- У всех выходной, а у меня дежурство в стационаре. Иду на обход , а сама думаю: предложи мне кто-нибудь пару часов спокойного сна, полцарства отдам. Вроде бы весна на дворе, а в палатах серо и пасмурно, одни апельсины на тумбочках глаз радуют. В каждой унылость и  жалобы: всё плохо, всё болит, капельницы надоели, таблетки горькие, обед невкусный. Сплошное беспросветие. Никто доброе слово не скажет. Все думают, если ты врач, то тебя одни болезни интересуют. И все эти жалобы и проблемы ложатся на твои плечи тяжёлым грузом. К последней палате уже сама еле ноги переставляю. Креплюсь, беру себя в руки, делаю доброе лицо, открываю дверь. А там две старушки. 
- Здравствуйте, милый доктор! Как мы рады вас видеть! Какое счастье, что вы к нам зашли.
Обе почему-то в ярких беретиках.  Подвижные, улыбчивые, солнечные. Добрые, внимательные глаза за круглыми очками. И такие светлые лица, что не замечаешь, во что человек одет, - так они сияют.
 На тумбочках банки с мать-и-мачехой, в руках одно на двоих вязание: что-то пушистое, жёлтое, тёплое.
Прошу раздеться для осмотра, они беретики снимают, а волос нет. Оказалось, у обеих одно прошлое:  радикальное лечение рака, химиотерапия. В онкоцентре и познакомились. Их сблизило забвение детьми, рукоделие, умение радоваться тому, что живы, обострённое  восприятие любви и добра.
Сидят два таких облетевших одуванчика, потерявшие в борьбе за выживание часть   своих органов и функций, но сохранившие способность лечить улыбкой и словом, плетут одну на двоих пушистую шаль. Улыбаются, мурлыкают тебе приветливо в ответ на то, что придётся другие таблетки назначить и инъекций добавить:
- Так это же прекрасно, доктор, это же так хорошо! Чем больше назначений, тем больше шансов поправиться, разве нет?
И благодарность вселенская.  Бесконечная благодарность за внимание, за лечение, заботу.
Смотришь на их лица, слушаешь их голос и усталость проходит, и плечи расправляются. Слетает всё лишнее, становишься самим собой и можно всё начать сначала. И уже улыбаешься в ответ, и всё не так плохо, как казалось.  Тучи разбежались, солнце греет, снег тает, подснежники цветут.
Перелатанные хворями и хирургами  божьи создания такое тепло и свет излучали - подойди поближе, протяни руки и грейся. Но я не руки ходила греть к ним, - говорила Марта, - а душу. И всё удивлялась: ведь хрупкие, маленькие, на тонких ножках, а такие сильные. Два светлячка, два солнечных лучика. Живут сегодняшним днём, принимают всё как есть, наводят порядок вокруг себя, пыль вытирают, дружат с богом, на судьбу не жалуются. Не ищут место, где будет хорошо, умеют создать это "хорошо" в любом месте. Переживали, что не могут ничем угостить, обещали связать шарфик.
Марта пыталась скрасить их "просветлённый" больничный чай печеньем, ахнут, возьмут по штучке и всё, благодарствуем.
В день выписки еле уговорила старушек принять в дар пачку чая "со слоном" и кулёк подушечек.
Где-то через месяц, вернувшись с работы  домой, она достала из сумки белоснежный, пушистый шарф из дорогой шерсти. Обернула вокруг шеи, погладила: - Светлячки мои передали, не забыли.

Вот вспомнила про них и подумала: живы ли? Если нет, то сто процентов, сидят там,  наверху, у Божьего дома на лавочке, с такими же добрячками. Вяжут Ему варежки да носочки, ножками качают, чирикают о своём, о девичьем, светятся душевным светом. А мы всё думаем, что это звёзды...