Детский сад

Теперь немного расскажу о самом детском садике - он был от организации, в которой работал мой отец. Название было солидное "Военная академия им. М.И. Фрунзе». Мне бы гордиться, что меня поместили в такое замечательное место, но я, «гордячка», его ненавидела и каждый понедельник был для меня жестоким испытанием. Так как все мои мольбы и просьбы оставались без ответа я, обреченно, шла вслед за отцом в своеобразную «тюрьму» для малолетних, ни в чем не повинных, деток. Но я, как и все ребятишки, любила поиграть с ровесниками и, если честно, не всё уж там было плохо. Мы разучивали на музыкальных занятиях песни и танцы - и на торжественные праздники давали концерт для высокого начальства и для родителей. В актовом зале - мне он казался огромным, - на одной стене был размещён величественный портрет вождя - Сталина, во всю стену, от пола до потолка. Он наблюдал за нами - правильно ли мы поём и танцуем, мы очень старались понравиться! После окончания праздника нас сажали на стульчики - и фотографировали. У нас дома хранятся эти фотографии. И, вот, на одной фотографии я увидела себя - и ужаснулась: хорошенькая пухленькая девочка смотрит одним глазом на фотографа, а второй глаз, почему-то, упёрся в переносицу. Мне это совершенно не понравилось, я попросила маму её выбросить, но мама категорически отказалась. Но я, всё же, спустя некоторое время, выполнила задуманное: я эту фотографию порвала на мелкие кусочки - и отнесла на мусорку в соседний двор, чтобы никогда она не появлялась в нашем доме. Так я решила вопрос со зрением. Никто не может сказать, с чего вдруг оно у меня так резко испортилось, ведь еще в яслях я была с хорошими глазками. Старшая сестра Вера рассказывает, что я, маленькая, была в больнице - что-то было с лёгкими. И, якобы, уже я оттуда пришла с испорченным зрением. Что там со мною делали - одному Богу известно. Какие испытания выпали на маленькую девочку неизвестно, да и память моя не хочет это вспоминать. Мы с мамой ездили в глазную больницу, что расположена рядом с театром юного зрителя на Тверской - и всегда заходили в кондитерскую. Мне мама покупала булочку - птичку с глазками- изюминками. Я была счастлива! Занятия по корректировке зрения мне помогли - в школу я ходила без очков. По поводу моего зрения: меня почему-то не дразнили и даже мальчишки оказывали мне знаки внимания. Но, в то время, меня это не волновало. Этот мой физический недостаток никак не повлиял на формирование моего характера. Я была послушной, робкой девочкой, но это - издержки детсадовского воспитания. Зато я всегда стояла горой за справедливость, всегда была готова первой прийти на помощь. Уже во втором классе я помогала отстающей девочке заниматься - мы стали закадычными подругами. И в общественной работе никогда не отлынивала ни от каких поручений - была достаточно активной, сама не напрашивалась, но и никогда не отказывалась от заданий. Все ко мне относились доброжелательно - и я не помню, чтобы меня обижали. За исключением нянечек - я старалась не попадаться им на глаза. Детский сад мне запомнился еще и прогулками - мы гуляли в скверике неподалеку, за оградой была улица, по ней изредка проезжали красивые машины. А из репродуктора на столбе разливались чудесные песни. Запомнила сестер Рузанну и Карину Лисициан (даже их имена и фамилия мне казались сказочными), еще Владимир Нечаев. Интересно, если сейчас услышу их голоса - сразу детство вспоминается... А, ещё, мне запомнился дневной тихий час: мы спали на террасе с огромными окнами, дощатыми полами - там было холодно и нас запихивали в спальные мешки - они были кожаные и я представляла себя чукчей на севере. Но, всё же, с домашним времяпрепровождением оно не сравнится! У меня во дворе были подруги, да и вообще всегда было интересно - никто тобой не руководил, делай все, что захочешь! Я мечтала закончить этот детсад и пойти в школу - и, когда по возрасту я должна была записаться в первый класс, врач, выдававшая справку, сказала моей маме: «Посмотрите на девочку - она такая худенькая, маленькая, оставьте её еще на годик в садике, пусть окрепнет и подрастет».  Для меня это был страшный приговор! Несколько лет назад я ездила к сестре в Питер, у неё увидела свою детскую фотографию - и ужаснулась: таких детей я видела на снимках из Освенцима. Это был ребенок, истощенный до крайности: голова – живой череп, обтянутый кожей. Когда я стала такой, я не знаю, но помню, как мама со мной мучилась, чтобы накормить. Сейчас я думаю, что отвращение к еде мне привили няньки из детского сада. Я просто перестала есть – всё! Что мама только не придумывала, чтобы накормить меня. Я помню, мне давали пить перед едой ложку столетника с мёдом и орешками - такая гадость! Так вот, я худой была до 7 класса.