Почти гражданский документ

      
        0.
        Не скрою, сомнительная работа, так как не имею в этом направлении должных сведений (как и опыта), к которым и не стремлюсь из-за отсутствия искреннего интереса, но имея жалкий интерес выражать то, что вижу и даже слышу, всё же за неё берусь. В военном деле (или как это правильно назвать, не шарю, уж простите) я полный ноль, а всё, что знаю – почерпано еще из детства – с экрана телевизора и транслируемых по нему черно-белых отечественных фильмов о войне. Ну и отрывков из более современных сериалов на данную тематику, фанатом которых, положа руку на сердце, скажу, что не являюсь. И можно было бы в столь развитое время с доступными ресурсами поднять свой скудный уровень знаний, да беда всей моей сознательной жизни – лень. Как по мне, главное донести идею, а детали, они важны, да, не спорю, но их здесь можно опустить. Бессовестно многое опускаю, как и чрезмерно притягиваю за уши. Так ведь удобнее. Мне.
        Следует заранее предупредить, данная работа периодически изменяющаяся, да редактируемая, а еще – бессмысленная. Так что, чур, камнями в спину не бросаться, больно. И еще раз: помним, что это – совершеннейшая выдумка на грани фантазии. Забегая вперед, скажу, история больше о странной дружбе двух закадычных и не менее странных подруг, военного здесь будет крайне мало.

           1.
           Этим утром в коридорах и комнатах общежития царили гомон, гул и суета. Отслужив своё, девушки с неизмеримой радостью паковали свои вещи и приводили себя в порядок перед предстоящим и долгожданным отъездом домой, после которого их ждала новая служба уже по контракту. Звонкие голоса, счастливый смех и дружные поздравления друг друга с долгожданным окончанием службы проникали, будто сквозь все стены.
И это так раздражало.
Раздался робкий стук в одну из створок двери её комнаты. И это тоже раздражало, ведь она отлично знала, что за этим последует. Поэтому, срочно проверив свой внешний, военно-безукоризненный, вид в зеркале, пришлось нехотя шагнуть к нарушителю покоя.
- Капитан, вас майор Терентьев вызывал, - услышала она, как только вышла в коридор и воззрилась на лейтенанта, в руках которой уже была тяжелая спортивная сумка, а за плечом висел туго набитый вещмешок. Эта бойкая и юная китайская девушка даже сейчас старалась говорить по-русски, тренируя себя и используя свои познания в любой удобной момент (а именно с капитаном), и пыталась держаться. Она улыбалась, пусть глаза её и были грустными и влажными, что говорило о великом нежелании покидать эту часть, капитана и всё, к чему уже привязалась.
- А, да? – искренне улыбнулась ей капитан, также очень страдая от принятого руководством решения раньше срока перебросить обученных ею девушек в другую военную часть и вознаградить за тяжелый труд новобранцами. Она хорошо знала, что майор её ждет, уже докладывали ей об этом, но она намеренно тянула время, злоба на него клокотала в ней, нужно было выждать и дать себе успокоиться, да и подчиненные, которые с полными слез глазами ходили за ней, подлавливали, намереваясь попрощаться, постоянно останавливали её и мешали.
«Ненавидели меня весь срок обучения, но к моменту расставания осмыслили, что я чего-то стою? Трогательно ли это? Надо будет спросить у Чан…», - подумала она и очень мягко ответила, пренебрегая всеми формами по уставу, считая, что может себе сегодня это позволить:
- Я уже иду к нему, Яньлинь. Спасибо, что напомнила.
- Капита-а-ан, - не совладала с собой молодой лейтенант и всё же пустила слезу, не представляя, как она будет без такого требовательного, но справедливого наставника в другом и неизвестном ей месте.
- Отставить! – угрожающе повысила голос капитан, продолжая нежно улыбаться растрогавшейся молодой вояке, которая в те первые дни своего обучения только и делала, что портачила и портачила, неустанно пререкаясь и ругаясь со старшими по званию. – Ты можешь отбиться от своей группы, лейтенант. Поспеши занять место в автобусе. И не посрами меня на новом месте.
- Есть! – отдавая идеально честь, девушка подумала, что это последнее, что она может красиво сделать для капитана. На память.
- Вольно! – смела улыбку с лица капитан и кивнула напоследок.
Девушка развернулась, всхлипнула, утерла рукой нос и нехотя зашагала к тем, кто ждал её за поворотом длинного коридора их общежития. То были подруги, которые не разделяли её проявления чувств безмерного уважения и благодарности к капитану. Не всем этот человек пришелся по душе, большинство практиковало скрытое проявление неприязни, непочтительности и ненависти.
В соседнем корпусе, а он находился первым в этой линии четырехэтажных построек, возведенных наискосок относительно друг друга, расположилось некое подобие штаба, в котором в отдельных кабинетах засиживались люди с высокими званиями, военные учителя и прочий сверхважный и нужный люд, необходимый для нормального функционирования военной части. Там-то капитана и ждали.
Третий корпус был местом уже подготовленным для заселения новобранцев – парней, о чем еще мало кто знал, как и об иных странных обстоятельствах. О втором корпусе можно сказать то же самое.
Капитан как раз вышла из подъезда женского общежития, обгоняя и почти убегая от тех, кто вновь хотел вцепиться в неё для излияния душещипательных признаний, с которыми они изрядно опоздали, и к которым она, откровенно говоря, была равнодушна. И равнодушна была не только из-за сложного и вредного характера, но и оттого, что помнила все трудности, которые ранее испытала из-за этих, теперь запоздало оценивших и полюбивших её, подчиненных. Не мстительная была особа, не злопамятная, просто не могла забыть об этом, пусть и никогда не относилась ни к кому плохо из-за своих напоминаний. Видела человека – и мигом вспоминала всё добро и зло, что с него осыпалось, как и от неё выплескивалось в виде ответных мер.
Оказавшись на свежем воздухе, она неосознанно повернулась на огромную площадку части, на которой пережидали военные автобусы и суетились девушки в форме, загружая свои пожитки в багажные отсеки, дружно визжа и громко о чем-то переговариваясь. Сощурила глаза, всмотрелась, после чего резко остановилась и присмотрелась еще тщательнее.
- Это еще что такое? – спросила она себе под нос, непроизвольно щурясь от солнца и поднося ко лбу ладонь, чтобы создать спасительную тень для зорких глаз. Забыла свою фуражку на подоконнике, когда торопливо выходила из комнаты к зовущей её Яньлинь.
На площадке с другой стороны от группы отъезжающих были припаркованы зеленые военные грузовики, из которых неконтролируемо и стихийно выпрыгивали бойкие парни в военной форме и подбегали к тем, кто с обратной стороны весело и с задорными выкриками скидывал сумки и мешки. Глаза капитана пробежали немного в сторону и впились в несколько автобусов, из которых очень аккуратно и неторопливо, почти грациозно (рисовались перед парнями, что были в нескольких метрах от них) выходили девушки, но тоже облаченные в военную форму.
- Как это понимать? – капитан отвернулась и ускорила шаг, спеша к майору.
Обогнула второе общежитие и вошла в первый подъезд, поднялась на второй этаж, наблюдая незнакомых ей взрослых людей в форме, они бродили у кабинета полковника. Выяснять, кто они такие, она не стремилась. Её взволновало то, что творилось на площади их военной части: еще не успели покинуть часть ею обученные девушки, как завезли новеньких, причем не только девушек!
Лишь один раз громко стукнув в дверь кулаком, она вторглась в кабинет, заставая хозяина кабинета висящим на телефоне, сидя за массивным столом, и яростно кому-то что-то кричащим в трубку так, что стекла в деревянных, густо намазанных белой краской в сорок слоев, рамах дребезжали. Хорошо, что окна были предусмотрительно закрыты.
- Капитан Самойлова по вашему приказу прибыла! – безукоризненна была во всех своих движениях она, не позволяя пробиваться на лицо всем её негативным чувствам, что вскипали в ней мгновенно при виде этого человека. Сказала это сразу же после того, как крупная мясистая рука опустила трубку стационарного телефона на рычаг.
Мужчина, сидевший в своем кресле, пожевал губами, в раздумьях оглядывая посетителя, и недовольно выплюнул:
- Я вызывал тебя час назад! Где тебя черти носили?!
- Возникли некоторые проблемы, товарищ майор.
- Меня не волнует, что у тебя возникло! Изволь появляться своевременно!!
«Да не пошел бы ты …», - мгновенно ответила про себя она, благоразумно удержав грязные слова в себе. В последнее время ей с большим трудом это давалось. Особенно при контакте с ним. Культура и воспитание в ней автоматически сворачивались в рулон и укатывались в закат, выпуская на арену жаргон опасного и неисправимого уголовника, и всё же капитан неизменно умудрялась загонять своего внутреннего зека в клеть и накрывать его темным покрывалом, чтобы усмирить и не слышать его. Как и сейчас.
- Впредь этого не повторится, товарищ майор. – «Сколько бы ты меня не звал, вовремя я к тебе не приду, удавись в своем кресле, кусок дерьма!», – подумала капитан, с невозмутимым лицом и видом глядя в глаза этого мужчины.
- Докладывай!
- Комнаты женского общежития освобождены. Отправка идет успешно, никаких эксцессов.
- Что же за проблемы тогда у тебя возникли, если всё идет успешно?! – снова перешел на нервный крик майор, медленно поднимаясь с кресла, для чего оперся руками в стол, этим помогая себе. Поднимал тяжелую заднюю часть, застрявшую в удобном кресле как в тисках, упираясь ладонями будто бы домкратом. Здорово придумал, не правда ли? Только тут не домкрат, а подъемный кран нужен. Или эвакуатор.
- Те, что только что прибыли! – без страха бросила ему капитан, не сводя своих стеклянных глаз. При виде него, взор её всегда стекленел. – Речь ранее шла о перебрасываемой к нам роте набранных из военных академий девушек. Так почему я ничего не знаю о целой роте парней?! – она не была уверена в том, что прибыла рота, но количество пассажирских автобусов наталкивало на эту мысль. Уж если собрать воедино всех прибывших и тех, кого обещали вскоре отправить в нагрузку – батальон наберется! Где их размещать, если казармы до сих пор не готовы, а комнаты в общежитиях не рассчитаны на такое количество людей?
- Ты забыла, где находишься?!
Вопрос относился к непозволительному обращению и повышенному язвительному тону капитана. Отвечать что-либо и извиняться Самойлова не стала, промолчала, выжидательно глядя мужчине в глаза. Вот и пошли в ход привычные упреки от майора, которыми он любил её периодически забрасывать:
- Твоя семья потеряла положение. Отец – больше никто, и прикрывать тебя больше некому!
- Меня никто и никогда не прикрывал, и мне не нужна чья-то спина. В отличие от некоторых.
- Поэтому ты подозрительно рано дослужилась до капитана?! – с обидной усмешкой пропустил ответный укор в свою сторону майор – (ладно уж, будем знакомы) Терентьев Гаврила Маратович, которого они с Чан между собой обзывали исключительно «Гавматом». Вроде бы уже взрослые воспитанные и дисциплинированные девушки и вот-вот женщины (а для молодежи, норовящей подчеркнуть свою молодость на их фоне – тётки, хотя ни разу не тётки, и еще даже дадут фору любому!), а забавы такие наивные!
Гаврила Маратович, к слову, всё стремился к высшим званиям (плох ли тот солдат, что ни о чем не мечтает?), да застрял в этом китайском полувоенном городке. «На отшибе глубинки!», как он всегда с горечью говорил, выпивая в гордом одиночестве, в новой части, наспех сколоченной для реализации боевой программы, по которой и был отправлен с несколькими русскими добровольцами на чужбину. И в отличие от него, Самойлова была истинным добровольцем (что с остальными её коллегами – мне неизвестно), она подумывала таким сложным способом улучшить свои достижения в изучении китайского языка. Для чего? Сама не знала. Думала ли этим занять небольшой промежуток неизмеримо скучной жизни? Может быть и так. Но иных причин у этого равнодушного по жизни человека не было.
Зато у майора были и причины, и стремления, и цели. Да не свезло. Место полковника в части было отдано китайскому представителю военных сил, широко известному в своей стране и прошедшему долгое обучение и подготовку (на родине Самойловой), недурно говорившему по-русски, не лучше старшего лейтенанта Ли Чаньчунь, конечно, но и она проходила подготовку там же. Злоба и неоправданные надежды не давали майору Терентьеву покоя, хотелось выместить агрессию и желчь на ком-то и всё же выпорхнуть, взлететь и приземлиться на высший пьедестал, за счет какого-нибудь нерадивого и недостойного подчиненного. Под горячую руку по умолчанию попадала капитан Самойлова, чьих заслуг он не признавал и считал, что всё ей в жизни выбил отец – бывший генерал, недавно пойманный, якобы на взяточничестве (тут постарался такой же ушлый и целеустремленный майор, как Гаврила Маратович). Оттого и стремился ей на это постоянно указывать.
Всё это прекрасно понимала Самойлова, но не могла она в немом молчании сносить несправедливые обвинения, попытки уличить в том, к чему не была причастна, придирки, укоры и прочие пакости от этого подлого человека. Открыто вступать в конфликт с майором тоже не могла – устав обязывал подчиняться бесприкословно. Вот и приходилось давить себя всё чаще и чаще, пусть временами накрывали с головой бунтовские порывы и позывы хорошенько надавать по его широкой морде ногами в кирзовых сапогах (и можно обеими одновременно!). Как и сейчас, даже стопы её лихорадочно зачесались, а внутренний зек стянул покрывало и почти вскочил с нар.
- Вы вызвали меня для того, чтобы поговорить о том, как я дошла до звания капитана? – как можно спокойнее спросила мужчину Самойлова, обращая к нему свое непроницаемое лицо.
- Нет, капитан. О предстоящей работе.
Капитан молчаливо продолжала смотреть на него. Говорить с майором всегда было мучительно противно, потому старалась быть терпеливым слушателем изо всех внутренних сил.
- Вы уже подготовили два года назад ребят, похвалы за которых мы получаем и по сей день в ваш адрес, к тому же приобрели отличных вояк, устроившихся в нашей части, что служат верой и правдой. Выпустили сегодня почти батальон девушек, которых с нетерпением ждут по месту требования…
Майор замолчал, ожидая от капитана вопроса, если не вслух, то глазами. Увы, Самойлова была глуха к его едким и фальшивым похвалам, как и к интриге, которую и так разгадала. С несменяемым и холодным безразличием на лице она настойчиво молчала. Мужчина решил продолжить, полагая, что она поражена его хвалебными речами:
- С этого дня вам предстоит подготовить и обучить объединенные силы новобранцев, которыми являются как девушки, так и молодые парни. На всё отведено малое время – но вы справитесь, не первый год в части этим занимаетесь. – Майор Терентьев, заложив руки назад, начал прохаживаться взад-вперед перед ней. – Систематически будут наведываться китайские военачальники с избранными для ведения совместных маневров солдатами из тех или иных гарнизонов.
- Для чего всё это? – не вытерпела и перебила капитан, желая знать саму суть.
- Для того чтобы на завершающих совместных (ну, с большим натягом, допустим, что возможно что-то подобное) учениях  – а это силы нашей матушки-России, не сесть в лужу.
- Нет, вы не поняли. Для чего мешать в одну кучу то, что допускается делать разве что в военное время? Вы же сами знаете, что соседство мужского и женского пола еще и столь молодого требует непрерывного надзора.
- Ты же здесь как-то тут сосуществуешь, и ничего с тобой не случилось, - ехидно посмеялся майор, окинув презрительным взглядом.
«Ясно, ты не желаешь понять то, что очевидно. Невдомек, что нам нагрузка и дополнительные дежурства? Постоял бы раз ночь на посту, скотина!», - Самойлова не стала углубляться в объяснения тому, кому это было не нужно. Снова предпочла промолчать.
- И еще, - майор остановился прямо перед ней. – Касательно тех, кто будет нас навещать, капитан. Вы же понимаете, что мне нужно будет детально знать обо всем, что с ними связано. Постольку поскольку контакт будет осуществляться через вас (тут он снова возненавидел её за отличные способности и владение китайским языком, зачастую она выступала переводчиком для обеих сторон), то спрашиваться больше не у кого.
- Мои отчеты вызывают у вас сомнения? Зачем требовать то, что вы и так получаете? – не сразу уловила суть Самойлова, так как была поглощена негативными чувствами к нему, точнее, их постоянным сдерживанием. Тяжело усмирить буйную натуру.
- Не притворяйся, что не поняла меня, - снова сменил тон майор, злобно прищуриваясь, он сверлил её своими маленькими глубоко посаженными глазами.
- В доносчиках у вас отбоя нет, я и не буду в их числе.
- Это не добровольный выбор, это мой приказ, капитан.
- Отказываюсь исполнять…
Самойлова едва успела договорить, как получила кулаком в лицо, мужчина обрушил его прямо в область верхней губы и носа. Пошатнулась, откидываясь в бок и едва удерживаясь на своих ногах. Она почувствовала, как под губой потекла струйка крови, и стремительно выпрямилась, сделала шаг вперед, не зная, что конкретно намеревается сделать, разъяренно глядя на мужчину, который в этом момент замахивался второй раз.
Она это видела и могла уклониться, но не стала. И этот удар пришелся в ту же область, только чуточку пониже и сильнее первого – нижняя губа треснула, защипало в углу рта, что уже ощутимо наполнялся кровью. Склонившись и выдыхая от переполнявшей ярости, капитан запоздало поняла, что изо рта вот-вот вытечет её же кровь. Самойлова заторможено подставила левую руку, сложив её в горсть, куда потекла темная жидкость вперемешку со слюной. Увидев её в руке, она быстро прикрыла рот и поджала губы. Вновь гордо выпрямилась, с совершенным равнодушием глядя в рожу обидчика.
Майор самодовольно улыбался, истинно наслаждаясь её видом.
- Настоятельно советую подумать о своем поведении, капитан, - сказал он и надменно прибавил. – В числе поступивших солдат есть неприкосновенные люди: внук директора автомобильной компании – Сун Вейюан и дочь генерала Хао. Помни об этом.
В ответ только молчание, слушать которое майор был не намерен:
- Свободна!
Было еще много нерешенных и спорных вопросов по поводу прибывших в часть людей. Но Самойлова опустила на это железный крест и, широко шагая и держа перед собой окровавленную руку (которую на первых парах хотела вытереть об мундир майора), ногой толкнув дверь, вывалилась из кабинета в коридор. Сделав шаг за порог, закрыла дверь и застопорилась, невидящими глазами впиваясь в деревянные бруски под полку, которые в охапке нёс какой-то неизвестный ей юнец в форме, он как раз приближался к ней.
Она не видела ни лица этого парня (что вовсе не юнец даже!), ни того, кто беспечно о чем-то рассказывая, плелся рядом с ним, как и не слышала ничего, что творилось вокруг – гомон и суматоха подле кабинетов: сновали туда-сюда люди в форме, что-то друг другу докладывая. Только брусок был перед её глазами, продолговатый, тяжелый, годный для подпорок или реек, если его аккуратно распилить на части по всей длине. Самойлова видела, как её руки хватают этот брусок, ноги несут её в кабинет, прямо к майору, стоящему к ней спиной, на голову которого она неистово обрушивает всю свою мощь, придав ускорения деревянному оружию. Видела, как завизжав от боли, мужчина упал на пол и стал истошно кричать и звать на помощь. Видела, как беспощадно опускается на его голову окровавленный брусок снова и снова…
Снова и снова…
Снова и снова…
- Простите, вы в порядке?
Самойлова даже не вздрогнула, лишь с небольшим удивлением посмотрела на высокого парня в форме, который, немного склонив голову, беспокойно заглядывал ей в лицо. Глаза его были уставлены на её рот, с которого с недоумением перебегали на перепачканную кровью левую ладонь, всё еще согнутую в горсть и застывшую в нескольких сантиметрах от подбородка. Рядом с ним стоял парень пониже, сжимая в руках те самые бруски, и с тем же недоумением рассматривал её.
- Что? – потерянно пробормотала она, сознавая, что жестокая расправа над Гавматом – лишь плод её разыгравшегося бешеного воображения, чудом не претворившийся в жизнь. Что-то помешало ей вооружиться бруском и навсегда избавить этот мир от ползучего гада в погонах. Любопытно, что?
- С вами все хорошо? – парень перевел глаза с неё на табличку с инициалами двери, из которой она так неожиданно выскочила, привлекая его внимание в этом коридоре и отвлекая от ведения рассказа.
- А?! – Самойлова постепенно приходила в себя, уже радуясь тому, что не совершила тяжкого преступления, и, заставляя себя принять реальность, в которой дотошный незнакомец что-то у неё выспрашивал, возможно, что-то важное. Поняв, что именно, она быстро шагнула в сторону, бросив ему. – Да.
После чего торопливо скользнула еще раз по двери майора взглядом и, подумав: «Погоди, мразь, я тебя еще натяну на флагшток!», - быстро пошла по коридору.
- Подождите! – не отставал от неё незнакомец.
Самойлова повернулась к нему, снова думая, что он ищет кого-то или нужный кабинет, отчего нуждается в её подсказке. Но нет, подбежав к ней, парень протягивал свой серый носовой платок. Не мятый, не грязный. Почти новый.
- У вас кровь, - глаза его попеременно смотрели то на рот, то на руку, которую она продолжала держать перед собой, будто готовясь сплевывать кровь изо рта прямо в неё.
Чистые пальцы капитана дрогнули, рука потянулась за платком неосознанно, всё еще пребывая в шоке от своего видения, но она вмиг отошла от наваждения и одернула правую руку, резко развернулась и пошла прочь, уверенно направляясь в сторону мужского туалета. На этом этаже другой уборной не было предусмотрено. Женский был на первом и четвертом этажах, и те не пользовались спросом – основной контингент вояк в этом здании – мужчины.
Поражено глядя ей вслед, недавно прибывший в часть лейтенант Чжао Сяомин не сразу расслышал своего сержанта:
- Лейтенант, вы забыли, за кем нас отправили? – парень устало подтянул к подмышке выскальзывающие бруски, намекая, что они тяжелые и ему надоело их держать.
- Она идет в туалет? – брови лейтенанта подскочили вверх, он не слышал его.
- Да пусть идет, нам-то что!
- Но он мужской!
- Сяомин, нам надо выполнить свои дела, а не вправлять мозги всяким теткам…
- Вейюан, подожди меня здесь! – лейтенант, увидев, что девушка, яростно толкнув дверь ногой, заходит в чужой туалет как к себе домой, побежал за ней, убеждаясь в том, что с ней на все сто процентов не всё в порядке и ей нужна помощь. Вдруг ей там совсем плохо станет? А если сознание потеряет?!
«У неё шла кровь с носа и рта», - обегая препятствия в виде людей в форме в коридоре, парень мчался к туалету, отчаянно думая. – «Так, надо вспомнить, при каких обстоятельствах идет носом кровь и что это сулит. Сердечный приступ? Повышенное давление?..».
Он вломился в туалет и увидел как девушка с невысоко подвязанным коротким хвостом идеально зализанных волос, склонившись над раковиной, не спеша отплевывается, тщательно смывая с руки кровь. Увлеченная своим занятием, она и головы в его сторону не повернула, будто и не слышала того, что кто-то вошел, а он ведь даже стукнулся затылком, когда подпер собой оглушительно хлопнувшую дверь, чтобы больше никого не впустить, пока она приводит себя в порядок. Парень искренне переживал за её репутацию. Слухами и насмешками за нечто подобное многих ребят до истерик доводили, он знавал пару таких случаев. Слышал когда-то от старших и отслуживших ребят со двора.
Самойлова покончив с руками, соединила их под мощной струей воды, собирая в них нужно количество и, хорошенько растирая, ополоснула лицо, прочистила рот, набирая в него воды и долго его полоща, по-мужски грубо и некрасиво отхаркиваясь и сплевывая розоватую жидкость. Завершив весь процесс, она медленно протерла лицо руками, смахивая остатки воды. Распрямилась над раковиной, посмотрела на себя в зеркало и слышно сказала:
- Чего замер? – глаза её теперь через зеркало искоса смотрели на приставучего парня, который расставив руки, прилип к двери. Оказывается, она очень даже его заметила и даже в курсе, что он наблюдает. – Кабинки свободны.
- Я не за этим.
- Курить?
- Не курю, - быстро выпалил он, зная, что это иногда наказуемо. Если навешены знаки запрета.
Самойлова безразлично пожала плечом и, закрыв, наконец, воду, повернулась и шагнула к двери, собираясь уходить, раз у этого человека не получается вершить какие-то свои тайные дела в её присутствии.
- С вами точно всё хорошо?
- Если отойдешь от двери и позволишь выйти, то будет просто чудесно.
- А, простите! – лейтенант Чжао быстро сдвинулся в сторону, открывая ей дверь. Ему пришла в голову разумная мысль, для решения поставленной задачи, с которой не мог справиться. Отчего он и пошел за ней. – Простите, вы не могли бы мне помочь?
- Что такое? – Самойлова уже думала, что от этого человека никак не избавиться. Но услышав привычный вопрос в этом месте, обрадовалась тому, что оказав ему помощь, раз и навсегда отделается от него и пойдет уже по своим бесконечным неотложным делам. – Кого-то ищешь?
- Да! – выходя вслед за ней, обрадовался парень и тут же нахмурился, вспоминая фамилию, которую ему назвали. – Капитана Са… Капитана Са-моу-вой…
- Самойлову? – не вынесла привычных языковых мучений человека, что сталкивался в этой стране при произнесении её имени и фамилии (про отчество и вспоминать боялась!), и потому поспешила их скорее прекратить.
- Да!! – троекратно был рад и этой помощи лейтенант, на чьи погоны и смотрела теперь стоящая перед ним девушка.
- Это я.
- Что?! – оторопел парень, не веря, глаза его округлились, рот приоткрылся. Он с минуту не моргал, переваривая то, что услышал. А потом собрался, приставил ладонь к виску, отдавая честь, косясь на её погоны (она сегодня была в простой военной форме и для непосвященных выглядела издали таким же новобранцем), которые только теперь и заметил:
- Капитан! – сложную для себя фамилию он так и не запомнил и опустил, боясь снова ошибиться, но готовясь изложить всё, как того требуют нормы.
- Вольно, - прервала его Самойлова, она в глубине души мечтала о том, чтобы эти правила кто-нибудь и когда-нибудь упростил. – Говори коротко, но ясно. Зачем искал?
Лейтенант покосился на сержанта, нетерпеливо махавшего рукой в коридоре, и головой подозвал его к себе. Не особо радуясь тому, сержант со своей ношей бегом кинулся к ним.
- Мне сказали, что нужно обратиться к вам, капитан, - торопливо начал лейтенант, наблюдая за сержантом, тот несся к ним с брусками. – По поводу расселения. Солдаты уже построены на площади и ждут…
Он прервался, так как, добежав, сержант Сун Вейюан, толкнул его плечом и недовольно спросил:
- Что ты к ней прицепился, нам капитана надо найти…
Расширив глаза, лейтенант Чжао выразительно показал ими на девушку, стоящую перед ним. Сержант, всё еще не понимая его знаков, придирчиво оглядел незнакомку, начав с лица и уронив свой взор на той плечи…
- Это капитан, - примерно в этот же миг предупредительно прошептал ему лейтенант Чжао, и руки сержанта распрямились, одна метнулась к виску, вторая по шву, бруски посыпались на пол к ногам Самойловой, лишь чудом не задев её ног.
«…...!! (предположим, что здесь что-то несильно оскорбительное, что-то вроде «дурёхокоса»)», - зло подумала она и безразлично бросила:
- Вольно! – после чего обошла их, сказав. – Оба за мной! – «Откуда в числе прибывших носители званий?! Ах, да, их же перебросили к нам, прервав где-то службу. Что там Гавмат про них говорил…», - раздумывала про себя она, вороша спутанную информацию и разрозненные мысли.
Парни, быстро подобрав с пола деревяшки, засеменили за ней, чувствуя себя крайне неловко за свой конфуз. Они не ожидали, что капитаном, за которым их послали, окажется женщина, а если лучше приглядеться, то девушка.
«И почему всё на меня всегда валится? И где носит Чан?!», - капитан Самойлова, повернув голову к окну, увидела бесконечно длинный строй парней и девушек, напротив которых стояла старший лейтенант Ли. – «А, вот где! Уж не она ли за мной посылала?».
- Лейтенант!
- Да, капитан? – отозвался парень, болтаясь позади неё.
- Сколько человек, включая вас двоих, выгрузилось?
- Сто пятьдесят шесть. Девушки не с нами, их численность мне неизвестна. Но их в разы меньше…
«Сто пятьдесят шесть?! И это только парни! Как их размещать?! Придется обменять общежития и парней заселить в женские комнаты, а девушек – в мужские. Так как, у девушек койки для четверых, у парней – на двоих. Легче усмирить четверку визжащих истеричек, чем аналогичную коллекцию парней. Пусть уже лучше будут по двое, чем…», - размышляя, капитан вспоминала, что комнат в женском общежитии оттого и больше, что были рассчитаны на двух жильцов (потолок – трех, и то в чрезвычайном положении).
Апартаменты (громко сказано!) капитана Самойловой находились на втором этаже женского общежития в самой дальней комнате. И это её устраивало. Продолжая напряженно думать над деталями размещения солдат, Самойлова быстро преодолела ступени и выскочила из подъезда, не оборачиваясь, быстро зашагала к площади, на которой в томительном ожидании стояли длинным рядом парни и девушки в форме.
- Встать в строй! – едва повернув голову, приказала она двум солдатам позади себя, и они, побросав бруски, кинулись выполнять.
К капитану тут же подскочила старший лейтенант Ли Чаньчунь, она по всем канонам отчиталась о проделанной работе, пусть и ничего не проделывала, а всего лишь проконтролировала, чтобы прибывшие солдаты никуда не разошлись и не разбежались.
- Вольно! – четко во всеуслышание отдала команду ей капитан и перешла на шепот. – Почему ты тут одна, где остальные лейтенанты?! – глаза её с облегчением глядели на малочисленный строй девушек, которых она быстро пересчитывала и сбилась на предпоследней – сорок четвертой, но напомнила счет и, прибавив оставшуюся, вывела сумму – сорок пять.
«Сорок пять их и плюс сто пятьдесят шесть других, итого двести один человек!», - капитан, перебирая в уме свой состав подчиненных, прикидывала, что делать дальше.
- Их собрал у себя полковник. Разбор полетов.
- Надо же, меня загадками в тупик ставят, а своих – на воздушный огонек зовет.
Ли Чаньчунь прищурилась, усмехаясь:
- Я же не упорхнула на свет, чего кипятишься? Опять не сошлась во мнениях с Гавматом? Это ли повод подозревать моих соратников?
- И где твои соратники?! Почему за них отдуваешься ты и зовешь на помощь меня? – всё тем же ровным шепотом и без тени эмоций отвечала капитан Самойлова улыбающейся китаянке с коротко стрижеными волосами и фуражкой, надвинутой так сильно, что не было видно глаз. Для этого надо было порядочно так нагнуться и заглянуть под козырек. Чаньчунь всегда так прятала лицо перед новым составом, влекло её поиграть в таинства с новичками пару дней. Хорошо, что Самойлова была немного ниже неё и особо в присядках не нуждалась.
- Остынь, а то подеремся прямо перед новобранцами, капитан.
- С меня на сегодня драк достаточно.
- Не поняла, - Чаньчунь приподняла голову, чтобы своими глазами посмотреть в лицо капитана, не снимая фуражки, которая и ей самой не меньше других мешала.
- Будем ждать остальных, - проигнорировала её непонимание капитан, оборачиваясь на подъезд. – Распределю обязанности по справедливости.
- Об обмене жилищ ты уже подумала? – спросила Чаньчунь, мельком пробегаясь по солдатам взглядом и возвращая его на Самойлову. Она могла с ювелирной точностью предугадать мысли капитана. – Нам придется выселиться из нашего гнездышка, да?
- Не ту дыру гнездом ты называешь, не ту.
- Значит, не будем кочевать с женской половиной? – обрадовалась Чаньчунь только тому, что не придется таскать вещи на другое место, ленивая была натура. Очень. Не переносила всё, что включало в себя хоть какие-то физические нагрузки. И как она только в части выживала? Загадка.
- Эта женская половина считает женщинами нас, а не себя, - усмехнулась капитан и уловила движение в строю. – Слушай, среди них уже я увидела лейтенанта и сержанта, это что, не объяснишь мне, Чан?
- Не уверена, но, кажется, они какое-то время проходили службу в предыдущей воинской части. Откуда их и решили подкинуть нам. Оно и к лучшему, может легче будет в обучении.
Самойлова промолчала, ничего не ответила, сама о том же подумывала. Старший лейтенант Ли склонила голову и тише прежнего спросила:
 - Рэй, а что с лицом?
- Не сейчас, - она повернулась на звуки голосов – из подъезда выходили, шумно что-то обсуждая те самые «соратники» Чаньчунь. Это были исключительно граждане этой страны, которые имели то же звание и положение, что и Чан, и находились в прямом подчинении Риты Самойловой, помогая ей в её нелегкой работе. Из исконно-русских граждан в этой военной части людей насчитывалось не больше десяти человек, и двое из них – капитан Самойлова и майор Гаврила Маратович.
Увидев капитана, лейтенанты (на самом деле, у китайцев сложная для моего понимания иерархия, поэтому бессовестно буду нарекать всех их старшими лейтенантами) торопливо подошли, выстроились перед ней, готовые внемлить приказам.
- Вольно, - «…братцы!», - оставила про себя она, проходя мимо них и усиленно раздумывая над примерным планом действий. Расстояние между ними и новым поступлением солдат примерно было в тридцать шагов.
- Это еще кто такая? – в несколько голосов пошел ропот в солдатском ряду слева от лейтенанта Чжао Сяомина.
- Я думал, кроме лейтенанта Ли Чаньчунь здесь женщин больше нет…
- Старшего лейтенанта Ли Чаньчунь, дурак! – поправил кто-то с усмешкой.
- Глядите, там среди других тоже еще женщины есть…
- Нами что, командовать будут эти тёти? – искренне возмутился Вейюан.
- Тёти?! В армии?! – подхватил, насмешливо передразнивая, сосед слева.
- Тише, ребята, нас могут услышать, - повысил голос лейтенант Сяомин.
Капитан Самойлова тем временем негромко заговорила, отдавая инструкции, которых сама еще не получила:
- Перед нами стоит нелегкая, но уже знакомая задача, - сдержанно затянула после дежурных военных фраз Рита Самойлова, останавливаясь посреди ряда подчиненных. – Первое – проконтролировать заселение, ознакомить с правилами, и познакомить с вами.
- Капитан, разрешите обратиться, - выступил вперед один из старших лейтенантов, которого звали Чэн Сяоянь. То был очень серьезный, ответственный и исполнительный парень. Внушал только доверие. Самойлова даже подумывала, если вознамерится уйти, то обязательно попробует помочь в присвоении высокого звания этому парню и даже в продвижении на собственное место.
- Разрешаю.
- Как вы будете их распределять?
- Не поняла вопроса, - уточнила Самойлова, задумчиво припоминая, что слова «размещать» и «распределять» он не перепутал, как мог китаец ошибиться в своей же речи? Отсюда вытекает, что под его «распределять» кроется нечто иное, и это явно не сочетается с размещением, о котором напряженно мыслила она.
- Полковник Ванг Вейдун распорядился, чтобы прибывших солдат (тут он взглядом дал понять, что и парней и девушек) распределили равномерно, а не расселили по половому признаку в разные корпуса.
- Вот как? – капитан чуть было не растерялась от такого неожиданного поворота событий. – Почему же мне никто об этом не сообщил?
- Вы были у майора, и полковник не стал вас отвлекать, считая, что он просветит вас.
«Спасибо. Просветил. Неделю буду озарять синяками», - подумала Самойлова и решила не кипятить недовольство в себе, а на месте придумывать, как из этого теперь выпутываться.
- В таком случае, предлагаю заселять поэтажно, - сказала сдержанно она, остаток предложения прокричала в себя. – «А нести ночные дежурства по коридорам, охраняя одних пылких романтиков от других, будете сами!». – Один этаж девушкам, другой парням, и так чередовать все четыре этажа двух корпусов. Возможно, девушкам хватит и одного корпуса, потому второй целиком отдадим парням, численность обязывает. Но если есть иные разумные предложения и не только от полковника, то можете сообщить сейчас, а не делать мне сюрпризы.
          «В виде подобной лопаты дерьма!», - это, разумеется, снова про себя.
Чаньчунь чертыхнувшись, промолчала. Этим она пыталась сказать капитану, что не стоит так открыто намекать на несуществующий заговор. Просто всё так совпало, что к полковнику вызвали всех кроме неё, что поставили в известность всех, кроме неё. Никто же не виноват, что она была занята с майором.
«Совпадение. Только совпадение! Не напрягайся ты так!», - хотелось выкрикнуть ей капитану.
Самойлова не обратила на знаки Чаньчунь внимания. Она выжидала, думая, что еще кто-нибудь выйдет вперед и выдвинет сверхразумные предложения по разделению солдат. Но все молчали.
- По завершении распределения тщательно обойдите комнаты и проведите досмотр личных вещей, чтобы никаких запрещенных предметов! Контролируйте каждый шаг, не позволяйте сбиваться в шумные группы и отвлекаться от заселения. И несколько раз повторите правила. По возможности посодействуйте в этом процессе до наступления ночи. Следующий день, так как и у нас по графику положен увольнительным, отведем и для них. Старший лейтенант Чэн Сяоянь!
- Да, капитан! – снова вышел тот вперед.
- Изучите количество прибывших групп и займитесь распределением, предпочтительно: девушки – четверо в одну комнату, парни – по двое. При необходимости допускается перетащить кровати из комнат и расселить парней по трое. Разбейте солдат на группы и для упрощения поделите обязанности между собой.
- Есть! – выкрикнул тот и снова забился в ровный ряд коллег.
- Старший лейтенант Ли Чаньчунь!
- Да, капитан! – вышла из строя Чан с наисерьезнейшим лицом, от которого под козырьком были видны кусочек носа, рот и подбородок.
- Будете знакомить новичков со своим составом. И в дальнейшем с инструкторами. Ознакомление с частью и сопровождение на ужин в столовую также возлагаю на вас. Как и распределение обязанностей по кухне, уборки территории и прочих полезных общественных работ.
- И когда приступать?
- Когда я закончу с первичным представлением правил, - сказала грозно капитан Самойлова, подумала про себя. – «Которые они через минуту забудут», - и развернулась к построенному ряду томящихся солдат, что беззаботно во весь рот зевали, мечтая о комнатах и кроватях после длительного переезда.
Она твердо шагая, направилась к строю новобранцев.
- Равняйсь! Смирно! – на китайском языке, это звучало иначе, но не менее грозно из её уст. И это порядком удивило солдат, ведь перед ними стоял явно чужак, не похожий на них и жителей их страны. –  Я – капитан Самойлова, должна предупредить вас о строгих мерах наказания, следующих за нарушения установленных и строго соблюдаемых правил.
Ленивые повороты голов и откровенно скучающие лица с пустыми сонными глазами говорили о том, что её мало кто сейчас должным образом слушал, и оттого распинаться перед ними хотелось всё меньше. Она решила не рвать попусту свои связки, понизив голос, спокойнее продолжила:
- В части помимо общих правил существует комендантский час: даже в увольнительную вы не имеете права покидать часть позже шести вечера или же возвращаться также позже шести вечера. Днем – никаких претензий. Обычный распорядок дня: подъем в шесть, завтрак в шесть тридцать. Построение в семь. Обед в двенадцать, ужин в шесть. О прочих временных ограничениях вас проинструктируют старшие по званию.
Как только она это сказала, то повернулась к Чаньчунь, та быстро подошла, козырнула и начала громко называть и представлять тех, от кого были зависимы прибывшие новички – старших лейтенантов, старших сержантов и прочих, которые выходили вперед, услышав свое имя. Капитан же незаметно исчезла, оставляя подчиненных делить на группы солдат и поочередно уводить в корпуса общежитий вместе с их багажом.
Самойлову вскоре вынужден был искать один новичок – лейтенант Чжао Сяомин, у которого возникли некоторые личные вопросы, но почему-то он её нигде не мог найти. А ведь он так торопился закончить с расселением, что оказался первым из всего числа новобранцев. Выловив и узнав по низко надвинутой фуражке старшего лейтенанта Ли Чаньчунь, он обратился за помощью к ней.
- Я могу предположить, что она сейчас у майора или полковника и поэтому её нигде поблизости не видно, - сказала Ли Чаньчунь, усиленно гадая, для чего этому парню понадобилась Рита Самойлова. – Может, я могу чем-то помочь?
- Эм, - парень растерялся от её вопроса и, потупив взгляд, отпрянул. Не мог он сказать, что ищет капитана лишь для того, чтобы спросить, как она себя чувствует и всё ли с ней в порядке. Как о подобном говорить? Вдруг, капитан тщательно скрывает случившееся с ней в корпусе от своих подчиненных? Не потому ли она исчезла?
«Какой скромник!», - приподняв голову, Ли Чаньчунь смотрела на лейтенанта, неверно истолковав его поведение. – «Он так ото всех вояк женского пола шарахаться собирается?! Бедняга».
- Если я капитана встречу, передам, что ты искал её, - сказала она в утешение и, не особо стараясь запомнить своих слов и его, кивнула ему и пошла разыскивать Риту Самойлову. Ей самой она позарез нужна была, дабы предупредить, что надумала улизнуть из части этой ночью.

        2.
        После этой встречи лейтенант Чжао Сяомин больше не видел ни капитана, ни старшего лейтенанта Ли. Искал глазами постоянно обеих: то одну девушку, то другую, вгрызаясь глазами в каждого, кто был в похожей форме, долго издали присматриваясь и определяя, что не они перед ним. Сновали, не зная передышки другие старшие лейтенанты, сержанты, помогая всячески (и словом и делом) новобранцам, но только не они.
         Перед отбоем, когда уже завершился и досмотр личных вещей, лейтенант Чжао решил выйти на пару минут, прогуляться у общежития перед сном. Он как раз бродил от одного его торца до другого, когда увидел приближающиеся две явно женские фигуры: одна высокая в сильно надвинутой фуражке, вторая – пониже, без головного убора, но с таким знакомым хвостом, который был виден из-за её сильно повернутой головы к собеседнице. Обе неторопливо шли под желтым светом фонарей и шепотом говорили. Вернее, говорила высокая девушка, то кивая головой, то яростно жестикулируя и посмеиваясь, цепляясь руками в то в плечо, то в рукав собеседницы, которая, уронив взор в пол, коротко и редко отвечала.
           Лейтенант Чжао узнал их. Это были те, кого он столько искал, и они шли к нему навстречу, не замечая его. Он приостановился, дожидаясь, когда они поравняются с ним.
- Ну, Рэй, ну позволь мне сегодня уйти.
- Я же четко сказала: увольнительная – завтра, Чан.
- Сказала и сказала! Твое слово закон что ли?! Никто ничего не узнает, и даже не догадается!
- Ага, конечно.
- Да чего ты боишься!? Я всегда появляюсь вовремя, еще ни разу тебя не подставила.
- Появляешься вовремя, нарушая правила?
- Рэй, тебе сложно уступить?! Как ты можешь заставлять меня столько разговаривать?!
- Так не разговаривай.
- Рэй!! – обиженно воскликнула Чаньчунь.
- Тебе уступи, тому уступи, этой уступи, той уступи и этому услужи, а этому услужливо доложи, а потом всех по доброте скрытной, но душевной, на волю дикой птицей полетать отпусти. А дежурить за вас я буду?! Мне, прикажешь, за тебя этих коней на скаку и горящих баб древним уставом тормозить?
- Лопатой. Совковой, капитан.
- Получишь по лбу гранатой. Учебной, Чан.
- Рэй, - жалобно тянула Чаньчунь, только сейчас замечая длинную тень, которую отбрасывал лейтенант, ожидавший их.
Заметила чужую тень у ног и Рита Самойлова. Подняла голову и посмотрела, строго надвинув брови.
- Капитан! – парень поднес ладонь к виску, желая обратиться.
- Вольно, - Самойлова высвободила свою руку, немного отодвигаясь от приставучей подруги Чаньчунь, желавшей смотаться в город вопреки всем требованиям и запретам. Капитан предполагала, что он мог услышать их, и даже была в том уверена. И оттого быстро обратилась к нему. – Какие-то вопросы, новобранец?
- Всё, я пошла, - расплылась в улыбке Чаньчунь и воспользовалась этим зыбким шансом. Убежала во всю прыть, зная, что капитан её отпустила, пусть словесного одобрения от неё так и не последовало.
Проводив её глазами в темноту, капитан снова посмотрела на парня перед собой:
- Ну? – нахмуренные брови, суровый взгляд и это лицо с резко очерченными скулами и впалыми щеками под светом фонаря придавали ей еще большей жестокости, приписываемой ей на слух.
- Я…
- Капитан! – перебивая его, вынырнули из подъезда и бросились к ней два старших лейтенанта – невысокие парень и девушка – Су Хэпин и Чжэн Юймин.
- Что такое? – не стала Самойлова, как и они, реагировать по форме.
- У нас не хватает людей для ночного дежурства, нигде не можем найти Ли Чаньчунь, на звонки не отвечает.
- Её смена на мне, я отпустила старшего лейтенанта Ли, - капитан бегло скользнула глазами по молодому лейтенанту, которого подозревала в подслушивании. А он, услышавший достаточно, скромно отвел глаза и немного сделал шаг назад, собираясь будто бы идти по своим делам. – По корпусам нехватка?
- По периметру, капитан, - спешил доложить Су Хэпин. – Уже прошла смена постовых и…
- И к кому мне пойти? – перебила Самойлова, желая быстрее с этим разобраться и сменить, да отпустить на отдых постового, задержавшегося по вине Чаньчунь.
«Зараза! Вот знала, что ей светит дежурство и смылась!», - рассерженно думала про себя она, понимая, что её опять использовала её же подруга.
- Сержант Сюнь Чжимин на тринадцатом посту.
- Свяжитесь, сообщите, что я буду у него через десять минут, - сказала Самойлова, кивнула им, отпуская, и быстро зашагала к подъезду, намереваясь переодеться и заступить на дежурство. Про молодого лейтенанта она не забыла, просто предпочла как можно скорее приступить выполнению обязанностей, не затрачивая лишнего времени на разговоры с тем, кто с первого раза не смог четко сформулировать свои вопросы. А коли так, то вопросы не столь существенны и не стоят её внимания.
Зато парень решил, что о нем именно забыли. Он пошел уныло следом, не потому что хотел всё же настойчиво достичь цели, ему было идти туда же – на второй этаж общежития к себе в комнату. Его сильно удивило то, что идущая впереди девушка вошла на его этаж, он же знал, что девушки на первом и третьем этажах, так что она делает тут?! Догадывался, что она в числе слабого пола держит квадратные метры в этом корпусе, но ведь этаж не тот!!
А она, кивнув дежурному, что бороздил скрипучие просторы коридора, всё шла вперед – в самый конец, к последней комнате, в которую твердо и уверенно вошла.
«Что за человек? Не останавливают ни мужские туалеты, ни мужские комнаты?», - застыв у порога, лейтенант посмотрел на приближающегося дежурного, строго глядевшего на нарушителя отбоя.
- Я извиняюсь, - рискнул заговорить с ним Сяомин. – А почему эта (тут он долго колебался и всё-таки сказал, притворяясь, что не узнал капитана) женщина вошла в ту комнату?
- Это комната капитана, - сухо отозвался парень и злым взглядом погнал в комнату.
Позже, переодеваясь и готовясь лечь, Чжао Сяомин услышал, как проскрипели половицы под тяжелой обувью, то шла Самойлова нести не свое дежурство.
«Надо же, идет прикрывать того, кого должна наказывать! Добрая душа…», - усмехнулся он, опуская голову на подушку и обегая глазами комнату. Посмотрел на соседа, которым оказался разговорчивый сержант Сун Вейюан, внук известного на всю страну человека, который все уши прожужжал во время расселения о крутых и дорогих машинах, выпускаемых их заводом. Страстно говорил обо всём, что с ними было связано.
«Здорово это, наверно…», - подумал Сяомин, закрывая глаза.
Проверив еще раз кобуру на поясе, капитан Самойлова села в подогнанный грузовик в кабину шофера и захлопнула дверь. Тринадцатый пост находился на стыке лесного массива, учебного военного полигона и задней части зоны спортивной площадки, чуть дальше летних душевых кабин. Пост этот был самой дальней и холодной (особенно по ночам) железной вышкой, пусть и полностью закрытый от ветров окнами, железными ставнями и стенами и даже имел в наличии запасные обогреватели и безопасную электрическую печь, но всё еще оставался самым холодным местом во всей части. Даже летом.
Не потому ли Чан предпочла бежать от дежурства и из части раньше наступления её увольнительного дня? Именно!
Самойлова вышла из машины, оправила мундир, пожалев, что не осталась в своей обычной удобной военной форме и не прихватила с собой тулупа, вытянув руки, схватилась за тонкие железные перила, быстро-быстро преодолевая ступени и взбираясь на вышку. Ворвалась внутрь этой избушки с порывом холодного ветра и была встречена в безукоризненной стойке сержантом Сюнь Чжимином.
- Периметр чист, капитан! – докладывал он после всех официальных представлений и росписей в журнале.
- Вольно, - Самойлова осмотрелась внутри, проверяя, всё то, что должна была принять под свою ответственность на время дежурства и так же идеально сдать следующей «сове». Ничего подозрительного не обнаружив, сказала, проходя к единственному высокому стулу у стола со стационарным телефоном, который был придвинут ближе к окну. – Можешь идти.
Сержант Сюнь Чжимин направился было к узкому овальному проему двери, но остановился, снял с себя свой тулуп, который больше был нужен для мягкого прислонения к стене (или падения на пол, не имя сил сопротивляться сну), и протянул ей:
- Капитан, ночами очень ветрено, возьмите.
Самойлова со всей строгостью недовольно посмотрела на него, но отказываться не стала, приняла тулуп и набросила на плечи, провожая взглядом солдата, который поспешил спуститься и спрятаться от ветра в кабине ожидавшей грузовой машины, сев в которую мигом уснул.
О том, чтобы спать на посту, и речи быть не могло, такого она не могла себе позволить, как бы сладко её не клонило в сон после долгого и утомительного дня. Мысли роились в голове, когда она прикладывала к глазам бинокль, через него вглядываясь во все стороны по очереди и убеждаясь, что всё в порядке. Она не стала посылать сюда кого-то из новобранцев, хотя могла воспользоваться этим, а еще тем, что новичок непременно бы уснул на стуле, зарывшись в тулуп (не исключено и честное бдение). Вызвалась капитан сама намеренно, не позволяя кому-то другому из числа дежурных идти сюда, предоставляя ей теплые коридоры общежитий на ночной дозор.
Причины у Риты были две. Одна из них – неустрашимая подруга – Ли Чаньчунь, которую можно увидеть, пересекающую брешь в изгороди у спортивной площадки, через которую она регулярно покидала часть и возвращалась под утро. Чаньчунь знала, когда именно это лучше делать – когда на тринадцатом посту стоит кто-то свой. Или тот, с кем можно договориться. Вторая причина – Самойловой не хотелось бороздить коридоры, имея дело со смелыми девушками или бравыми парнями, стремящимися привлечь внимание и завоевать частичку сердца коридорными подвигами и вылазками. Не в первый же день. Вот и пришло мгновенно на ум, что этой жертвой и себя от нежеланного занятия избавит, и подругу прикроет, что будет возвращаться в часть.
«Если, конечно, имея в запасе увольнительную, вернется!», - запоздало просекла весь план хитрой подруги Самойлова. – «Решила продлить свой дневной отпуск, Чан?! Ты у меня месяц будешь куковать на этом посту!», - мстительно подумала она, поворачиваясь в другую сторону и щуря глаза в оптику своего прибора.
Да, Чаньчунь так и не вернулась, с головой окунулась в свои приключения.
Под утро, к девяти часам капитана сменили. Передав тулуп как по наследству и, предупредив, что его нужно вернуть хозяину, Рита Самойлова уточнила данные хозяина заступившему постовому и спустилась к грузовику, чувствуя, как ломит кости, колет в глазах и болит голова, но сон ей не светил сегодня. Ведь многие её подчиненные устремятся в город, пользуясь жалким отпуском, и их обязанности падут на её голову. И плечи.
К счастью, подчиненные оказались куда благоразумнее и ответственнее Ли Чаньчунь, они при утренней встрече в столовой изъявили желание остаться и помочь с контролем нового состава солдат, за что Самойлова безмерно им была благодарна и даже пообещала, что день их не пропадет, она выбьет разрешение добавить его к их следующим отпускным дням. Те также безмерно за это ей были признательны.
Позавтракав, капитан торопливо вышла, зная, что скоро придут и заполонят столовую шумные новички, которым сегодня тоже было разрешено отлучиться в город по возможности, но только после доклада об этом соответствующим лицам: старшим лейтенантам части, чем и занялось большинство солдат. Самойлова же старалась не вмешиваться с замечаниями, одиноко бродила, подобно засланцу в стане врага, зорко наблюдая за теми или иными развязными группами парней и болтливых девушек, стремившихся сблизиться и побеседовать, заводя новые знакомства.
«Началось!», - подав глазами знак подчиненным, чтобы следили за поведением молодежи, она зашагала в сторону казарм, чтобы посмотреть, что можно с ними сделать и как «распределить» в них по окончании ремонтных работ всех этих солдат. Планировала по пути побеседовать с инструкторами по стрельбе, если те не отлучились в город. Дел у неё сегодня, в общем, полон рот и невпроворот.
Пытливый лейтенант Чжао Сяомин, оказавшись в столовой, опять искал глазами грозного капитана и старшего лейтенанта Ли Чаньчунь и опять не находил их. Не то чтобы, они были нужны ему и у него к ним были срочные вопросы, просто он находил странным, что есть все старшие, кроме этих двух.
«Одна всё еще в бегах, а другая умерла на посту?!», - подумал с усмешкой он, слушая, как парни рядом с ним обсуждают свой поход в город и обмениваются между собой тайными словечками, намекая на закупку непростых сигарет, алкоголя и прочих запрещенных предметов, которые нужно было как-то пронести через контрольный пункт.
- Говорят, есть брешь в изгороди недалеко от спортивной площадки, - начал тихо нашептывать заговорщикам сержант Сун Вейюан.
- Всё-то ты знаешь! – усмехнулся лейтенант Чжао Сяомин, следя глазами за старшими, те бродили меж столов, контролируя дисциплину.
- Я тоже слышал, - зашептал плотный жилистый парень справа от него. Это рядовой Шань Цзинсун.
- Можно вечером подбросить туда, а ночью забрать…
- А о постовых вы не подумали?
- Можно договориться, - шипел еще один на трусливого, но разумного, соседа.
- Пьяными вернуться нам не позволят, но напиться где-нибудь за корпусом – милое дело! – энергично подначивал сослуживцев Сун Вейюан.
- Вот увидишь, даже старшие лейтенанты присоединятся, ведь сегодня выходной! – положил кто-то уверено руку на плечо лейтенанту, увидев, что он не разделяет их энтузиазма и недоволен этой затеей.
- Этим и задобрим! – довольно промурлыкал еще кто-то.
Чжао Сяомин всё еще не одобрял эту идею, но подкупали задор и страсть, с которыми парни подошли к продуманной операции, разрабатываемой тихим шепотом за завтраком. Потому он не выразил ни положительного, ни отрицательного мнения, продолжая неохотно жевать хлеб и блуждать глазами по столовой, слушая раззадорившихся подчиненных.
И действительно. Через старших (а Сун Вейюан, как прирожденный бизнесмен,  умел сговариваться, елейно вливая в уши комплименты и обещания) нашли подход к постовому, с которым как-то связались и просили закрыть глаза на их подозрительное дневное и ночное движение у изгороди. Выждав наступления сумерек, и состыковавшись с теми старшими лейтенантами, с чьего разрешения организовалось сие запретное дело, компания ушлых солдат на цыпочках пробралась за корпус и к собственной радости обнаружила здесь вполне себе расчищенную полянку и большой деревянный стол с длинными самодельными лавками. Их и протирать не пришлось – похоже, такие посиделки – не редкость.
Веселье было в разгаре, пустые бутылки уже стояли под столом, сигареты почти все были распробованы, а расходиться никто не собирался. Лейтенант Сяомин думал, что не будет много пить, но что-то как-то не смог себя проконтролировать в резвой компании парней, за которыми едва поспевал опрокидывать разовые пластиковые стаканы.
Завязались в перерыве разговоры, что снова перетекли в обсуждение старших по званию, а именно – личной жизни капитана из чужой страны. Всем было любопытно знать, какая она, с кем путается и что собой представляет, да только её подчиненные, наболтавшись и напившись уже двух слов связать не могли, они, уронив головы на стол, мечтательно глазели вдаль в сгущающиеся сумерки и мало что говорили.
Обсуждение перетекло в иное русло. Заскучав и захмелев, Чжао Сяомин ощутил невыносимую тоску и желание лечь наземь и уснуть. Он совершенно случайно посмотрел туда, куда смотрел сосед по лавке – старший лейтенант Су Хэпин (якобы тот еще был охотник выпить за чужой счет), чьи глаза вдруг широко и испуганно  открылись и замерли.
- Черт, капитан идет! – прошипел раньше него Сяомин своим ребятам и вскочил, порываясь встать и убежать, да ноги не слушались и голову от резких движений закружило.
- Да ладно тебе, - поддержал с другой стороны не менее пьяный Сун Вейюан и усадил на место. Сержант укоризненно приговаривал. – Чего ты нас палишь?! Сиди смирно, она мимо пройдет, какое её дело, что мы тут за столом делаем?!
- Вдруг мы в увольнительную подруг своих дружно вспоминаем и слезы друг другу вытираем?!
- Вот именно! Это же наш выходной! – смелее отозвались с другой стороны стола.
- Может мы тут, как примерные, её устав зубрим, - выпалил еще кто-то и зашелся хохотом.
Лейтенант Чжао Сяомин, уселся вновь, но оторвать глаз от приближающейся фигуры не мог.
Капитан Самойлова удрученная возвращалась после затянувшегося осмотра казарм, обхода территории и долгой беседы с инструкторами по рукопашному бою и стрельбе, которых ей удалось застать на местах только к вечеру, и от которых она узнала, что для такого количества солдат придется составлять график обучения, предварительно разделив их на две большие группы.
Да, это была военная часть, но она была относительно новая и функционировала не так давно, многие запланированные проекты и постройки в ней были не достроены и заморожены, ведь не было уверенности, что она просуществует на плаву, да еще и сможет выпустить дисциплинированных вояк. Если бы не усилия трудолюбивой и деспотичной Самойловой, всё давно пошло бы крахом.
И сейчас, волоча уставшие и не видевшие отдыха и сна ноги, она шла и думала о том, что крах всё же мерцает впереди. К слову, как обладатель необыкновенно чуткого слуха, она еще за версту уловила разнузданные голоса, отважные выкрики в тыловой части общежития. Глазами мигом отыскала издали шумную группу парней, что сидя за одним столом, за которым обычно они с Чаньчунь частенько по вечерам ужинали, определенно выпивали.
Распитие алкогольных напитков, как и их принесение на территорию части было запрещено. Ноги капитана ускорились. Сама она, пристально вглядываясь, уже распознала двоих подчиненных, что периодически (на то были причины!) попадались на этих нарушениях. Однако, срываться в своем изможденном состоянии в диком крике на провинившихся старших лейтенантов, еще и перед новобранцами она не имела желания, как и спускать этого с рук. Ни тем, ни другим.
Поэтому сначала, она сделала вид, что ничего не замечает и идет мимо них, позволяя нарушителям думать, что пронесло. Но потом, резко сменив траекторию, она подошла быстрым шагом к столу:
- По какому поводу пьянка? – прогремел её голос подобно раскату грома.
Услышав и узнав по голосу, мигом протрезвели подчиненные, вскочили и вышли из-за стола заплетающимися ногами к ней.
- Капитан… - залепетал один из них.
- Это не то, что вы подумали, - дрожащим голосом мямлил второй.
- Завтра же оба с объяснительными к полковнику! – процедила капитан, гневно провожая глазами, убегающих новобранцев, те воспользовались её разбирательствами с подчиненными (должна была их слать к себе и майору, но и на это тоже у неё были причины).
Новички в отчаянии повскакивали с мест и на пьяные головы побежали врассыпную так, что было страшно за них – вдруг упадут и разобьют эти головы?! Как только последний солдат скрылся за торцом общежития, Самойлова вернула внимание к подчиненным, они теперь выглядели абсолютно трезвыми. Да они и не пили вовсе, а весь этот спектакль с подкупом и разрешением пронести спиртное и вместе его испить – был типичным трюком развести и одурачить тех, кто считает себя на голову выше и умнее капитана Самойловой.
- Узнали, кто именно зачинщик подобных посиделок?
- Да, капитан. Парнишка, Сун Вейюан, всё время твердил о своей богатой и авторитетной семье, кичился положением и сулил золотые горы, всё хвастаясь тем, что ему всегда и всё сходит с рук.
- Запомните и остальных, следите, чтобы всякий раз, подброшенное ими к изгороди пойло и иные запрещенные товары, пропадали в неизвестном направлении.
- Да, капитан! – хором отозвались оба, и Самойлова ближе подошла к столу, рассматривая весь ассортимент выпитого, и того, что не успели выкурить и влить в себя дерзкие новички – а не успели порядочно. Запасы были внушительны. – Можете идти.
Разумеется, никаких объяснительных им писать не нужно было. Всё лишь на словах, для натуральности заезженного спектакля.
- Алкоголиков мне тут не хватало! – по их уходу она взяла одну бутылку и равнодушно бросила на асфальт, чтобы не досталось это никому. Дорвались бы до этого запаса загребущие руки Чаньчунь – споила бы весь первый корпус.
Тара разбилась, проливая содержимое к её ногам, Самойлова взялась за следующую бутылку, и повторила манипуляции. И так, пока стол не опустел. Под взоры буйной ненависти, наблюдавших за ней со слезами на глазах из окон, парней, что высунулись на звуки звонкого биения, она продолжала беспощадно уничтожать спиртное. В числе наблюдающих зевак были и те, кто знали о попойке, но не рискнули в том участвовать, чуя подвох.
Пачки сигарет она собрала в охапку и пошла с ними в сторону уличного туалета (деревенского типа), где и собиралась всё нещадно утопить.
«Пусть видят, куда ушли их деньги!», - победно думала она, бросая всё в дыру деревянного пола.
Те из солдат, разбежавшиеся со страху, побаиваясь, что она пошлет за ними, рассредоточились в сгущающихся сумерках по кустам территории, намереваясь выждать, когда капитан уйдет восвояси, и только затем рассчитывали возвращаться в общежитие.
Самойлова уже и не думала о них, только о кровати, в которую она хотела упасть и хорошенько поспать, к черту даже ужин, пусть желудок отчаянно его и требует! Спать, спать, спать! Безумно хотелось спать, глаза закрывались на ходу, а тело покачивалось, грозя без её разрешения завалиться на стену и по ней сползти на пол, где можно вволю предаться заветному сну. Как в тумане мелькнула мысль о том, что Чаньчунь так и не вернулась, да только переживать еще и об этой экстремальной даме не хотелось, несмотря на то, что Чан умела притягивать разного рода неприятности к себе, и они к ней липли с поражающей скоростью.
«Вроде бы только что спокойно сидела с ней рядом, читала отчеты и пила сок, как вдруг на миг отвернулась глянуть на часы, а у Чан уже серьезные проблемы, чуть ли не уголовщина», - она улыбнулась. – «Хорошо, что этой ночью мы не вместе. Еще одно ранение скрывать я вряд ли смогу!», - Самойлова, не заботясь о том, что кто-то может видеть, поднесла руку к плечу и осторожно потерла его.
Она не знала, что одна пара нетрезвых глаз жадно следила за ней. Это был лейтенант Сяомин. Он возвращался окольными путями (для начала обежал корпус общежития, взобрался по пожарной лестнице на крышу, оттуда нашел выход через чердак на четвертый этаж, а затем уже благополучно спустился с лестницы на свой), но увидев в коридоре капитана, замер у своей комнаты, провожая её взглядом.
Самойлова не помнила, из каких запасов нашла в себе терпение переодеться, аккуратно сложить вещи на стул и неторопливо влезть под одеяло в постель. Душем пренебрегла, спать хотелось сильнее, боялась, что это перебьет её сон. Время было не позднее, дежурные еще не заступили на свои посты, но уже вот-вот собирались.
«Обойдутся и без моих наставительных слов, они их наизусть знают, не маленькие дети уже…», - подумала о них она, закрывая глаза и погружаясь в сон.
Да, старшие лейтенанты и сержанты, не сильно виня капитана в халатном равнодушии (знали, что её ночь, явно бессонная, прошла на посту) рассредоточили посты и без её участия. Те, кому достались коридоры общежитий, неторопливо и внимательно вслушиваясь, вошли в подъезды.
Осмотревшись по сторонам, мягко ступая, Чжао Сяомин пошел вперед.
За несколько секунд до объявления отбоя, умудрились влететь по комнатам и выпивалы, прятавшиеся в кустах, они радовались тому, что больше их никто не уличил в наказуемом деле и считали, что всё обошлось, пускай и в ущерб старшим по званию. Сами виноваты, что на это подписались!
Корпуса погрузились в темноту, это была вторая ночь прибывших в часть новобранцев, которых ответственно сторожили дежурные во избежание предрекаемых капитаном любовных, почти рыцарских похождений. Всё было на удивление спокойно и тихо.
            Но не у всех.

           3.
           Под утро, почувствовав, что кто-то подпирает её спину, Самойлова подумала, что среди ночи вернулась соседка по комнате и по старой вредной привычке влезла к ней, чтобы согреться. У неё и спросила, не хотела открывать глаз:
- Чан, который час?
Чан не отвечала, только и слышалось громкое сопение и мерное дыхание крепко спящего человека.
- Тц, опять пропила всю ночь? – шепотом бурча, Рита Самойлова немного вылезла из-под одеяла и, щурясь от солнечных лучей, потянулась к будильнику на подоконнике. Её кровать была плотно задвинута к стене и занимала половину нижней части стены под окном, и будильник, стоявший там, был лучше виден Чаньчунь со своей кровати, расположенной у противоположной стены.
Но Чаньчунь пробралась в её кровать, и, желая наглую гуляку разбудить, капитан и обратилась с этим вопросом к ней, а не получив ответа, стала узнавать сама.
Было всего-то четыре часа утра!
- И почему я устаю больше всех, а просыпаюсь даже раньше крыс? – Самойлова сокрушенно, помотала головой и поднесла руки к глазам, откинула назад растрепавшиеся лохматые волосы, да вдруг застыла. Взор капитана был устремлен на огромные стопы подруги. Продрав хорошенько свои глаза, она крепко зажмурилась и снова посмотрела, даже подползла и приблизилась, изумленно разглядывая и громче спрашивая. – Чан, ты когда успела такие ласты отрастить? И почему на них носки мужские…
            Голос сорвался, а глаза, удивленно округлившись, медленно проскользнули от больших стоп к коленям, от колен к поясу, от пояса к мощному торсу в наполовину расстегнутой куртке с погонами лейтенанта, что беззаботно задрав голову и приоткрыв рот, спал глубоким сном.
- …ть… – сорвалось злобно с губ (мы же помним, что её внутренний зек никогда не дремлет?), затем последовало негромко, растянуто и обреченно. – Твою ж ма-а-ать! – а глаза капитана тут же в панике метнулись оглядывать себя. Не раздета – как положено в хлопковой нательной футболке.
            Рукой откидывать с себя полностью одеяло, разглядывая и остальную часть тела, не стала. Всё в порядке: в ночных мягких подштанниках, которые она хорошо на себе чувствовала – кожей.
- Так. По ощущениям тоже ничего подозрительного, - вырвалась из недолгих раздумий она, не припоминая за собой ничего предосудительного, снова посмотрела на часы и вернула взгляд на умиротворенное лицо скромняги лейтенанта, неизвестно каким образом, оказавшегося в её кровати.
Запоздало и мельком припоминая нетрезвую посиделку, наклонилась, принюхалась к нему осторожно, улавливая ароматы спиртного, сделала выводы и пробормотала:
- Ты спьяну решился на подвиги, да прилег ко мне и мгновенно уснул? Идиот! Ну, я тебе сейчас устрою жизнь-малину!! – Самойлова быстро подползла к краю кровати, взобралась на подоконник, проползла по нему немного и спрыгнула на пол. Ринулась к стулу с одеждой. Наспех оделась, планируя жестко покарать нарушителя правил, да вдруг чуткие уши уловили, как кто-то в коридоре по скрипучим половицам тихонько подбирается к двери.
«А вот и забулдыга Чан! Вернулась, блудного ты сына дочь!», - она проворно заправила рубашку, затянула ремень брюк, влезла в ботинки и влетела в стену, прячась за бесшумно открывающейся створкой двери.
- Рэй? – неуловимым шепотом звала привычным для себя именем Чаньчунь военную подругу, проверяя, спит ли та. Крадучись проскальзывая в комнату и озираясь на свою пустую заправленную кровать, она на цыпочках дошла до середины их военного общего и до скрежета в зубах скромного жилища. Повернула голову и посмотрела на кровать соседки, думая, что как же хорошо, что она крепко так дрыхнет, а не созерцает, хмуро надвинув брови, это позднее возвращение. Но тут лицо ночной гулены вытянулось в полном недоумении. В комнате давно уже было достаточно светло (солнце буквально заглядывало в окно), чтобы она могла разглядеть чужую мощную тушу в форме, развалившуюся на спальном месте подруги.
- Смирно! – басом, но тоже шепотком накинулась со спины приказом Рита, и Чаньчунь стремительно развернулась и распрямилась по струнке, сдвинув ноги в нужном положении – пятки вместе, носки врозь и припечатав руки по швам. Извинительно улыбнулась, стараясь не дышать перегаром в сторону старшего по званию.
- Ты почему не спишь? – не двигаясь, виновато и при этом укоризненно, но в то же время заботливо спросила Чан, думая, что гнев капитана обойдет её стороной. Ведь они, всё-таки, подруги. Ну и еще нет свидетелей нарушения, а тот, что есть – спит и едва ли не храпит в три октавы. Вот Чаньчунь и решилась идти ва-банк следующим острым обвинительным вопросом. – И почему в твоей кровати этот мужик?!
Они обе обменялись недоуменными взглядами и зачем-то одновременно посмотрели на этого самого «мужика».
- А я почем знаю?! – зло и запоздало отвечала Рита. – Проснулась, думая скинуть тебя на пол. Да не ты, оказалось, под боком преешь. Где ты была?!
- Слушай, а это не тот скромняга лейтенант, который вечно путается под ногами? – пробовала увести разговор в другое русло и как можно дальше от своей провинившейся персоны Чаньчунь, приглядываясь к постороннему человеку и полностью разворачиваясь от капитана к нему.
- Отвечай на мой вопрос! – Самойлова сузила глаза в щелочки, прямо говоря ими, что заставит писать рапорт и прилюдно разберет эту промашку на плацу, не смотря на то, что она её давняя подруга.
- Да я всего-то раз покинула часть! – жалобно полилась ложь старшего лейтенанта Ли. – У меня же увольнительные дни, имею право!
- Имеешь, полное. Но ты обязана соблюдать комендантский час. Его никто не отменял.
- Ладно тебе, никто не узнал! И никто ничего не заметил.
- Я заметила. Как и то, что ты прилично надралась.
- Не больше этого болвана, что собственную комнату и этаж перепутал, - Чаньчунь, яростно и тихо защищаясь, оторвала взгляд от нарушителя и с очаровательной улыбкой уставилась в лицо старшего по званию, расслабившись и без прозвучавшей команды: «Вольно!». Подругу свою она знала как все свои десять пальцев и даже еще плюс пять с правой ноги, потому шутить на тему неудачного нетрезвого ночного знакомства и бурной ночи – было неактуально, Рэй не поддержит и не поучаствует в таких глупостях. А без неё измываться над ней же – скука смертная. Поэтому Чан еще раз внимательно пробежалась глазами по вторгнувшемуся в их комнату парню, припоминая, что он, вообще-то, с их этажа, и тем же шепотом спросила. – Как будешь его наказывать?! Выставишь всем на обозрение злостного негодяя, или же отчитаешь тут же?
- Уж не ты ли его спаивала? – уколола гневно капитан.
- Приму твои необоснованные подозрения, - безобидно ухмыльнулась вмиг та и добавила. – Будь уверена, что если бы он пил со мной, то пришел бы вовсе не сюда. Никуда не пришел бы. Дня два. Еще искать пришлось бы. Тебе…
Представляя это, Рита задумчиво посмотрела на свои пыльные ботинки, а когда подняла глаза, то Чаньчунь увидела в её глазах буйную пляску злых огоньков.
- Это то, о чем я думаю? – Чан исказила свою очаровательную улыбку, превращая красивое китайское личико в физиономию центрального китайского злодея. – Проучим так, что месяц головы от стыда поднять не сможет?!
- Только по-быстрому, - капитан глянула на часы. – У нас на это минут тридцать.
- Да мы и пяти минут не затратим! – раскусив и прочитав все мысли капитана, посмеивалась Чаньчунь, реактивно разуваясь, раздеваясь и намеренно разбрасывая одежду по полу и прямо перед кроватью капитана. Сама она, оказавшись в исподнем, в сомнении обернулась на Риту, задавая глазами немой вопрос. Звучал этот вопрос примерно так: «Всё снимать?!».
- Не слишком жестоко будет? – отвечала вопросом на вопрос ей та.
- Не думаю, - оскалилась Чан и, сбросив последние тряпки с себя, полезла под одеяло в кровать подруги.
И пока она располагалась, создавая нужную сцену, Самойлова прошла к шкафу, взяла свою фуражку с полки и подошла к зеркалу. Увидела растрепанную длинную тонкую косу, которую в спешке забыла, как обычно, спрятать под нательную рубашку. Тщательно запрятала её, оставляя на виду только короткий хвост у затылка. Поправив и зачесав все волосы, как требовалось, она подошла к своей кровати, продолжая держать фуражку в руке.
Остановилась в шаге, проверила, застегнута ли верхняя пуговица на её вороте, за которую она так беспощадно из года в год наказывает новобранцев. Встала в положенную стойку и посмотрела на подругу, что коварно улыбнувшись в последний раз, спрятала свою голову на груди, ничего не подозревающего, лейтенанта и накрыла её одеялом, хорошенько пряча, при этом бессовестно высунув обнаженные ноги, которые также закинула на скромнейшего молодого человека.
- Кхм-кхм! – громко и натянуто-вежливо прокашляла Рита, словно пыталась прочистить горло, а не уверенно обнаружить свое присутствие и разбудить заблудившуюся паршивую овечку в военной форме.
Лейтенант лениво жмурил закрытые веки. Он повернул голову в другую сторону и, глубоко выдохнув, продолжил спать.
- Вот наглец! – сквозь зубы процедила Самойлова, готовясь орать отборным матом по-китайски на всю комнату и даже этаж, если не корпус. Да подруга обскакала: приглушенно похихикав под одеялом, Чаньчунь принялась скрести пальцами спящего парня, надавливая и тыкая ими через его одежду.
Замотав головой, молодой человек попробовал, не размыкая век, потянуться, для чего дернул руками и понял, что на нем лежит что-то тяжелое и мешает как следует подвигаться. Разлепив веки от сладкого хмельного сна, он посмотрел перед собой. Над ним возвышалась фигура грозного капитана Самойловой, что, не моргая и без тени эмоций, заложив руки за спину, холодно смотрела сверху вниз на него. Смотрела чего-то ожидая. И ожидание её было бесспорно требующее безотлагательных объяснений и решительных действий.
Парень приподнял изрядно гудящую от выпитого спиртного голову, пощурился и, пребывая в недоумении, оглядел себя. Было невдомек, с чего бы в такую рань этой русской злобной мегере находиться в его комнате и отчего ему так тяжело пошевельнуться на собственной кровати?
Первое, что он увидел своими глазами – это то, что он спал в форме, и не только в форме, так еще и не снимая куртки и брюк, хорошо хоть без ботинок! Второе – чье-то тело, несомненно, женское и однозначно нагое и прикрытое лишь тонким одеялом. И третье, что он обозрел при дерганном и резком повороте головы – чужой шкаф и совершенно иную обстановку, на фоне которой всё отчетливее и грознее прорисовывалась Рита Самойлова в безукоризненной капитанской форме.
Лейтенант, как ужаленный, подскочил на месте. Ухахатываясь, но силой сдерживаясь про себя, соскользнула с него в этот миг Чаньчунь, позволяя ему подняться, но продолжая прятать свое лицо под одеялом, распутно оголяя всё то, что еще не успела оголить. А подскочивший и раскрасневшийся от смущения молодой вояка, испуганно озираясь на разбросанные предметы одежды, стихийно влезал в свои ботинки, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, тайком и стыдливо косясь в процессе на соблазнительное девичье тело на кровати. Закончив со шнуровкой, он поторопился оправить одежду, застегнуть всё, что было расстегнуто и немедленно отдать честь капитану, после чего вымученно выдавить из себя:
- Это не то, что вы подумали …
- Да почему все, кроме меня, знают, о чем я думаю? Уже и неудобно как-то, - позволила себе улыбнуться Самойлова. Как не улыбнуться-то, когда бесстыжая подруга Чан под одеялом просто задыхалась от рвущегося на волю смеха, да и она сама разрывалась от хохота при взгляде на этот растерянный и смущенный вид здорового бойца. Хорошо хоть помимо их троих вокруг никого не было и она могла себе позволить смягчиться.
- Я всё объясню, капитан…
- Ну, попробуй, - снова, но с трудом, ваяла из себя генерала непреклонность Рита, заглядывая в честные-честные глаза лейтенанта, которого сама же бессовестно подставляла с подачи шустрой и легкой на подъем (особенно, если подъем на злые шутки и подтрунивания над салагами) подруги.
- Я… - он запнулся, припоминая истинные причины, оттого шокировано оглядываясь на чужую кровать с девушкой, понимал, что не может этого сказать.
- Пил, - не спрашивала, а, напоминая, заканчивала за него Рита, ведь молчание его затянулось, подкрепленное низко опущенной в полном осознании вины головой. Она громко и недовольно выдохнула и на полшага приблизилась к нему. – Лейтенант, в том нет ничего зазорного. Я, хоть и последняя тварь, но всё понимаю, нежданная увольнительная, веселая дружная компания – достойные причины отметить крепкую горячую и, несомненно, мужскую дружбу и налакаться вусмерть. Не виню, не осуждаю, пусть и всё это в части категорически запрещено…
Парень без робости поднял взгляд, но не голову, заглядывая в суровое лицо капитана, а она продолжала говорить с ним вполне взвешенно и спокойно, никаких оскорблений, грубостей:
- Но зачем ты пришел сюда, еще и не один?
- Эм…понимаете ли…
- Ну? – Рита скользнула глазами по Чаньчунь, что на мгновение приподняла одеяло и продемонстрировала лицо, красное от потуг сдерживаемого смеха. Капитан понимала, подруга скоро взорвется, оглушая хохотом весь этаж, а возможно, и общежитие.
- Я, кажется, перепутал, - вспомнив всё, решил соврать парень, который никак не мог взять в толк, кто там под одеялом, и почему эта девушка оказалась с ним в одной кровати капитана. Он же помнил, что ложился именно к капитану, а не к кому-то еще. Подвох был ощутим каждой клеточкой его тела.
И его прозрение не ускользнуло от глаз Риты, которой отчаянно подавала рукой знаки Чаньчунь, говоря, что на пределе и нет мочи больше подавлять себя.
- Пройдемте со мной, - строго сказала Самойлова и надвинула по примеру Чан – по самые глаза фуражку.
Лейтенант послушно пошел за ней, не додумавшись обернуться. А ведь мог увидеть, вынырнувшую из-под одеяла девушку, то есть, старшего лейтенанта Ли Чаньчунь, двумя руками зажимавшую себе рот, провожая смеющимися глазами подругу и провинившегося бойца.
Широко шагая по коридору, Рита быстро шла, сама не зная куда. Знала, что нужно его подальше от комнаты увести, чтобы до него не донесся звонкий специфический смех старшего лейтенанта Ли, но куда? И что она собиралась ему говорить? Зачем ему что-то говорить? Не проще ли на утреннем построении наказать на глазах у целой  роты новобранцев?!
Подобно хлопку раздался первый акт затяжного смеха Чан, она будто курлыкала, повышая и понижая поочередно нотки своего звонкого и заразительного смеха.
«Черт!», - Самойлова резко остановилась, развернулась на каблуках, представая лицом перед лейтенантом, едва успевшим затормозить и чуть не врезавшимся в неё, он шел следом быстро и никак не хотел отставать, уже подумывая честно ей во всем сознаться. Смело сказать всю правду: что намеренно пришел в её комнату, а там, пусть сама решает, как с этим быть и какой исход его ждет.
Это её неожиданное торможение и разворот отвлекли его от совестных рассуждений, но секундой раньше мысли парня были прерваны этим странным звуком, прекрасно слышимым им. То был смех, раздававшийся из одной из комнат за его спиной. Он как раз и собирался повернуть голову, чтобы посмотреть и на слух, и по дальности определить, откуда именно он разносится. В этот почти кульминационный момент к нему и развернулась капитан, так же отчаянно стараясь отвлечь его от выяснения и разгадывания данной звуковой загадки, что хорошо читалось на лице парня.
- Лейтенант! – громко сказала Рита, стараясь заглушить пение хохота Чан, на которое в нескольких комнатах недовольно начали покрикивать те, кто еще не знал нарушительницу тишины.
- Да, капитан, - снова вытянулся провинившийся парень, во взгляде которого она не раз уже при столкновении читала откровенное неповиновение и возмущение тому, что какая-то баба находится по положению выше него, еще к тому же не гражданка его страны. Даже если это было не так, Рите всегда и в каждом это виделось. Исключение составляла Ли Чаньчунь.
- Полагаю, инцидент исчерпан. И в ваших же интересах держать язык за зубами.
- Мне не нужно поблажек, капитан. Я виноват. Примените необходимые меры.
- Впечатляет преданность и способность признавать ошибки. Не прельщает выносить в свет детали вашего проступка, так как он касается лично меня. Но впредь, будьте внимательнее. И, если не умеете пить, лучше не пейте. А если и будете пить, то – воду, - сказала Рита, отвела глаза ему за спину, где выглянув из комнаты, ладошкой подзывала возвращаться улыбчивая Чаньчунь, закончившая свой концерт смеха.
Лейтенант с высоты своего роста глядел в её глаза, хорошо по ним определяя, что она смотрит на определенного человека позади него, но не стал оборачиваться, потому что она очень быстро вернула взор на него и, бросив:
- Вольно! – зашагала обратно.
Выждав пару секунд, он всё же обернулся, провожая глазами капитана, пока она не скрылась в своей комнате. Было жутко стыдно за всё это. Как теперь при ней себя вести?! Конфуз! Позор! Стыд, да и только!! Но все его внутренние переживания отходили на второй план из-за уверенного ощущения того, что что-то не так и его надули. Не может быть, чтобы столь известный беспощадный и неумолимо суровый капитан обошелся без незамедлительного применения высших мер наказания за столь безрассудное поведение и нарушение установленных правил! А еще ему не давал покоя вопрос, кто была эта девушка в кровати, и почему она осталась в этой кровати и никуда не вышла? Ведь если бы она вышла – он непременно услышал бы – половицы коридора выдали бы с головой, они даже сейчас под ними скрипели, хотя он не двигался. И еще: почему гнев капитана обошел эту нарушительницу?
Он, кусая губы, стоял в шаге от своей комнаты, осознавая, что его развели, но, не имея тому доказательств, чувствовал себя полным идиотом. Ноги в свою комнату не шли, они порывались пойти за капитаном и всё выяснить.

           4.
           - Как прошла операция, мисс капитан? – встречала Риту улыбкой Ли Чаньчунь, из всей одежды она за всё это время натянула только подштанники и неторопливо расчесывала, зачесывая назад, свои густые короткие волосы, стоя у зеркала возле двери в ванную.
- Полный провал. Не могла потерпеть еще немного?
- Терпеть, пока ты его на край света уведешь, Рэй?! Меня и на площадке было бы слышно, и на полигоне.
- Давай живее одевайся! – швырнула в неё свежую рубашку из шкафа Рита. – Ты вообще, как сегодня будешь?
- Не поняла?
- Ты же не спала, Чан.
- Это я здесь не спала, - загадочно растянула губы та. – Где надо, я выспалась.
- Тогда марш в ванную, потом расскажешь.
- Да есть еще время, Рэй, - Чаньчунь недовольно отложила на подоконник расческу и расстелила рубашку на подоконнике. Замерла, услышав одновременно с подругой скрип в коридоре, на который они обе, широко открыв глаза, повернулись к дверям, догадываясь, кто бы это мог быть. Это же очевидно!
Самойлова было ринулась к дверям, чтобы плотнее закрыть их и придавить собой, не впуская, да было поздно: слегка стукнув костяшками в дверь, в комнату ворвался обдуренный ими лейтенант. Он, вежливо извиняясь, выпалил:
- Простите, капитан, - глаза его тут же устремились к её соседке, которая не столько из-за стеснения своей наготы, сколько просто виновато прячась и этим выдавая себя, задвинулась за спину Самойловой, за которой её всё равно было видно.
Обаятельная китаянка всё шире улыбалась, ничуть не стыдясь того, что её раскусили, к тому же так легко и быстро.
- Я так и знал! – вырвалось у него. Это означало только одно, что его подозрения были верны: его надули!
- Что ты себе позволяешь? – лицо капитана презрительно скривилось. Она уже пожалела о том, что дала ему поблажку и оставила без выговора.
- Вы выставили меня дураком! – выпалил лейтенант, злобно впиваясь глазами в Чаньчунь и совершенно не глядя на Самойлову. Он будто был готов перепрыгнуть, оттолкнуть капитана и схватить старшего лейтенанта Ли,  чтобы заставить (но сначала одеть!) её во всем сознаться перед капитаном.
- Ну, это ты сам! – вышла из-за спины, сияя улыбкой Чаньчунь, и парень тут же смущенно отвел глаза в пол и даже отшатнулся, сделал шаг назад. – Приперся среди ночи, влез в чужую постель, еще и в постель своего же командира…
- Старший лейтенант Ли! – строго назвала её как положено Самойлова, хотя Чан никогда не возражала против не полагающегося и больше походившего на прозвище, выдуманного русской подругой, обращения.
- Да, капитан! – Чан смиренно повернулась к Рите, вытягиваясь перед ней, будто в стену спиной приросла.
- Иди в ванную, оденься, - проскрипела сердито Самойлова, и та, покривив губами, подняла с пола свою помятую хлопковую футболку и поторопилась исполнять.
- Есть, капитан! – козырнула Рите она и упорхнула, исчезая из поля зрения смущенного лейтенанта.
- Зачем вы меня разыграли? – с уходом красавицы парень осмелел, с гордой обидой во взгляде он прожигал им сверху вниз капитана. И капитану это жутко не нравилось.
- А зачем ты сунулся в мою комнату? – голос был ровен, несмотря на всю её раздраженность. Она как можно скорее хотела забыть об этом происшествии, а он всё напоминал и напоминал, не мог что ли уйти и больше не показываться на глаза? Ладно, если б она была виновата, так виновник он – чего же всё никак не угомонится, не уйдет и не спрячет голову в песок, как страус!
- Я же говорил, что перепутал…- начал было опять врать и осекся, вспомнив, что хотел признаться ей во всем.
- Перепутал? – нотки холодного презрения явственнее ощущались в голосе капитана. – Ты?! Перепутал?! Ты что, маленький мальчик и первый день здесь? Что, в дымном плену и алкогольной завесе не вспомнил, что в шаге от лестничного пролета первая комната – твоя?!
Лейтенант Чжао Сяомин, открыв было рот, тут же сомкнул губы, понимая, что оказывается, капитан и без его признаний прекрасно знала, что он врет. Но всё же закрыла глаза на это и разрешила ему разойтись без наказаний и шумихи вокруг этого постыдного инцидента (за который ему определенно прохода не дадут до окончания службы своими насмешками товарищи, наградив соответствующим прозвищем, если узнают).
- Что молчишь?! Ты же пришел говорить сюда, так говори!
- Я солгал, капитан.
- Я в курсе.
- Почему же позволили просто так уйти?
- Чтобы больше тебя не видеть. Мне яснее дать приказ, или ты уже всё понял?
Ничего не отвечая, парень пронзил её ненавидящим взглядом, и, забыв обо всех правилах, просто вылетел за дверь.
- Ну, допустим, было: «Вольно!», - разочарованно прошептала на выдохе капитан ему вслед и прикрыла глаза на пару секунд, стягивая с головы фуражку и отбрасывая её на кровать. – Какие все пылкие и ранимые! А по уставу исполнять кому, мне? Тоже мне, горячая кровь, не знающая, где своя, а где чужая койка…
Сразу же после ухода парня торопливо выскочила из ванной Чаньчунь и посмотрела на бормотавшую себе под нос Риту.
- Что такое, Рэй? – она ничуть на неё не обижалась и никогда этого не делала, и делать не помышляла, четко сознавала, что звание и нормы вынуждают подругу частенько поступать так, как она сама того не хочет.
- Я так от всего этого устала, Чан.
- Если это тебя взбодрит, то могу уступить тебе душ.
- Ты что, до сих пор его не приняла?! – возмутилась Рита и даже замахнулась, жаль в руке ничего не было, а бить руками подругу капитан не собиралась.
На этот её замах нагая девушка, визжа, отскочила к шкафу и засмеялась:
- Вот же, не устала!
- Устала так, что хочу уйти и больше к этому не возвращаться!
- Но до пенсионного возраста тебе еще далеко, - ухмылялась Чан, беспечно ковыряясь в своей полке и собирая банные принадлежности.
- Ну, спасибо, утешила!
- Можно только в бою умереть, или на учениях, - всё играла в загадки Чан, перекидывая полотенце на плечо. – Ну там, инфаркт, инсульт или еще чего неожиданного словить в переживаниях за судьбу защитников отечества.
- Хорошая мысль, я поразмыслю об этом на досуге.
- Это на плацу что ли?
- То есть, и ты считаешь, что я загоняю их забавы ради?
- Русские забавы не всем дано понять, - Чаньчунь, посмеиваясь, убежала в ванную и успела захлопнуть дверь прежде, чем в неё полетел ботинок капитана. Рита отринула лень и стянула ради такого дела его с себя. Дверь после броска снова открылась, и улыбающаяся девушка снова показалась. – Зачем ты так, а если бы попала?
- Не попала же, растеряла хватку, - капитан посмотрела разочарованно на ботинок и сказала. – Ты, кстати, прекращай в моем присутствии щеголять в чем мать родила. Постоянно из-за тебя в неловкие ситуации попадаю. Вон, теперь и этому повод для слушков подкинула: позабавит всю роту пикантными байками о моих предпочтениях и твоих габаритах.
- Не в его интересах, - усмехнулась Чан. – Да и не ты ли хотела, чтобы к тебе перестали лезть? Я этому сосунку напрочь желание отбила сюда соваться. Так, что ты мне еще за это спасибо говори – больше не потеснит потная мужская особь твою невинную тушку…
Сняв второй ботинок, Рита Самойлова угрожающе и высоко подняла его над головой, Чаньчунь ретировалась в свое банное убежище, и капитан отпустила его. Ботинок глухо ухнулся подошвой о пол, а она, обхватив и сжав голову руками, тяжело выдохнула, прошла и опустилась на кровать, не понимая, почему из года в год ей всё сложнее справляться с новобранцами. Не от того ли, что ей всё это осточертело? Только почему же так быстро?!
- Всё это от того, что они решили объединить в единое целое мужской и женский корпуса, - сказала, когда появилась на пороге ванной Чаньчунь, она быстро-быстро терла и сушила полотенцем свои волосы, торчавшие ежиком на макушке. Отросшие и влажные виски девушка придирчиво разглаживала рукой, подумывая снова их сбрить.
- И как тебе удается читать мои мысли?
- Что в этом сложного, капитан? Сама частенько думаю о том, что соединить мужчин и женщин, пусть и те и другие всего лишь обучаемые молодые вояки вне режима военного положения – несусветная глупость.
- Было бы здорово, если бы это говорила не та, что всю ночь пролазила на ночных рандеву в поисках подходящего принца.
- Хорош язвить, иди уже, мойся. Я обработаю твою рану.
- Славно, что ты о ней помнишь, Чан.
- Как не помнить, если ты из-за меня её получила.
- Кстати, сегодня твоя очередь гладить вещи. – Рита указала глазами на утюг и подоконник, а он выполнял у них роль гладильной доски за неимением оной, поднялась и зашагала в ванную. Они его сразу гладильной доской звали, и ни разу не обозвали подоконником.
- И это тоже помню, капитан. Я же почти начала, - и как только дверь за Ритой закрылась, с усмешкой прибавила. – Зато генеральная уборка на тебе, Рэй.
Мисс Ли удавалось более и менее четко произносить букву «р» только в этом слове «Рэй», пусть звучала она не так звонко, как ей было положено звучать. Проговорить правильно имя «Рита» у Чаньчунь никак не получалось – слышалась буковка «л», поэтому она предпочитала называть её «Рэй», а не «Лита», тем более что капитан тому совершенно не возражала, так почему бы и нет?
Ухмыляясь этому, она неторопливо прошлась утюгом по воротничкам и манжетам двух рубашек, прогладила переднюю застегиваемую часть, но пропустила спины и рукава, считая, что под куртками их всё равно не будет видно. Ленилась в любой удобный момент, особенно, если того не видела Рэй, а капитан вышла как раз к тому времени, когда Чан уже была в полной готовности и возилась с аптечкой, в которой со всей ответственностью ковырялась, перебирая необходимые ей элементы для перевязки.
- Бинта маловато, - сказала она, услышав, что Самойлова вышла из ванной и неспешно влезает в брюки.
- Хватит того, что есть, - был равнодушный ответ капитана.
- Тогда садись, - прозвучало, будто это приказ с указанием пальцем на кровать. Самойлова опустилась на свою лежанку и повернулась спиной к Чан, подставляя ей свое раненное плечо. – Немного пощиплет.
- Ты не устала мне это говорить? Ведь давно уже не щиплет.
- Мне безумно нравится эта фраза, - посмеялась Чаньчунь и пошла за ножницами, бинт оказался широковат.
- И не крепи насмерть, позавчера тоже едва сумела твои пластыри отодрать с плотью и частичками кожи.
- В таком случае, сходи-ка ты в мед-часть, пусть там твои капризы слушают.
- Если я туда пойду, на меня быстренько донесут, по горячему доносу вызовут, по вызову уткнут в срочную необходимость отчитаться, а это уже, как минимум, рапорт, а рапорт – это наше полное раскрытие, за которым последует трибунал или же снисходительное и скрытное отстранение.
- Трибунал? – Чан насмешливо тянула губы. – Не ты ли ныла тут о том, что пора на покой?
- Ну не таким же способом, подружка моя.
- Твое счастье, что уже заживает без осложнений. В противном случае не миновать нам позорного разноса, - Чаньчунь закрепила еще один конец и звонко шлепнула ладонью по здоровому плечу. – Зато здорово повеселились мы с тобой, будет, что в старости вспомнить! Давай, одевайся, на завтрак пора.
- Я не буду это с трепетом вспоминать, - Рита Самойлова с кислой миной встала и пошла за рубашкой, которая висела на дверце шкафа. Придирчиво всмотрелась.
- А я буду! – показала ей язык младшая по званию.
- Опять ты избирательно погладила…
- Никто же наших спин не видит, что ты дуешься! Шевелись, давай, нужно успеть раньше этих сосунков поесть в столовой.
- Всё ругаюсь и ругаюсь, забывая, что тебя сложно мотивировать. Я говорила тебе это, Чан?
- Да, капитан. В ответ я обычно повторяю, что меняя проще демотивировать.
Капитан Самойлова покачала недовольно головой, но, не имея сегодня сил и желания спорить и одновременно переделывать некачественную работу старшего лейтенанта Ли, впервые надела наполовину глаженую рубашку, заправила в брюки без складок, как положено, затянула ремень, облачилась в мундир, снова осмотрела в зеркале, безукоризненно собранные в ванной, волосы и потянулась за фуражкой.
- Ты синяки-то замажь, - протянула ей тюбик с тонирующим кремом Чаньчунь, но та категорично мотала головой. Тогда она выдавила на палец немного себе и сама растерла по лицу капитана крем, немного осветляя темные пятна на верхней и нижней губе. – Представляю, что этот лейтенант при виде них подумал.
- Не наплевать ли тебе на его думы?
- Наплевать, но не на тебя же, - Чан всё втирала крем, недовольно корчащемуся капитану. – Еще бы помадой трещины спрятать…
- Мне не нравится это, Чан.
- Настоящий из тебя капитан получился, осталось яйца отрастить! – Чаньчунь ехидно усмехнулась. – Я положу тебе в карман. Перепелиные.
- Пойдем, - пропустив насмешку, сказала Самойлова и первой вышла, успев посмотреть на часы – всего лишь половина шестого утра.
- Интересно, что у них сегодня будет, овсянка или перловка?
- Какая разница, и то жижа, и это жижа, - повела безразлично плечом капитан, чувствуя дискомфорт под рубашкой в зоне бинта. – Что-то щипать начало.
- Может, переборщила с антисептиком? – Чан остановилась, словно прямо здесь же хотела всё с капитана содрать и посмотреть, что там с раной творится.
- Ладно уж, потерплю, - махнула на это рукой Рита, и они продолжили путь, поворачивая из коридора к лестничному пролету
- Потерпишь? Что именно, Рэй?
- И то, и другое.
- Значит, не хотела на завтрак жижу? Надо было со мной той ночью в городок сорваться и отведать вкусностей, а не подвергаться ночным и несанкционированным вторжениям беспринципных молодых выскочек. Еще и поддатых.
- Чан, не напоминай, - попросила Рита, морщась и уныло добавляя. – Всё равно на утро подали бы липкую жижу.
- Выше нос, а то сама как эта жижа! – захохотала Чан. – Ты должна быть сегодня жестока как-никогда!! Пусть все узнают, что тебе кто-то по-крупному насолил, и они отдуваются за него. И, главное, чтобы он сам это быстрее всех понял и раскаялся в содеянном злодеянии.
- Еще меня за глаза к извергам в части причисляют. Тебя бедные новички на себе не испытали.
- О-о-о, я бы им показала, ну, эту, как её…скажи…
- Кузькину мать? – улыбнулась широко Рита, заглядывая ей в лицо.
- Да, да, точно! – просияла и звонко рассмеялась Чан, смех её эхом прошелся по всему общежитию, пробуждая тех, кто еще не проснулся.
В этот миг у поворота к пролету вздрогнул тот самый лейтенант, он выбежал из своей комнаты и притаился здесь, услышав их голоса. Ему показалось очень странным, что эти обе дамы так легко между собой общаются. Но больше всего его снова и снова поражала чистая китайская, пусть и с уловимым грубоватым произношением и едва заметным акцентом, речь этой русской девушки, что была довольно дружелюбна и мила с этой высокой, красивой и идеально сложенной китаянкой, так жестко подставившей его.
«Она, наверняка, может говорить с капитаном по-русски. Ну, или хотя бы отлично понимает…», - парень задумался об их возможной дружбе, про себя делая вывод, что не для всех капитан Самойлова нещадный изверг, как о том поведали перед отъездом некоторые девушки вновь прибывшим новичкам.
Его сейчас интересовала эта Чаньчунь, и то, что подставила она его, вероятно, по обоюдному сговору с капитаном. Это его не особо злило и не толкало мстить или углубляться в своих расследованиях, наоборот, успокаивало и усмиряло неловкие чувства стыда за необычное пробуждение на чужой территории еще в компании развязной и голой девушки перед самим капитаном.
«Главное, что они обе знают, что я не причем, и ничего непристойного не совершал!», - с чистой совестью лейтенант Чжао вернулся обратно в комнату и посмотрел на соседа по комнате, который дрых без задних ног после бурной пьянки. Лег на кровать и закинул руки под голову, размышляя над тем, почему же его понесло в комнату капитана.
Понесло, потому что он весь день не мог выбросить из головы того, что видел тем утром. Это постоянно было перед глазами. Даже сидя в шумной компании за распитием алкоголя, мысли его были заняты только этим, а перед глазами была не сломленная капитан Самойлова, что ни единым мускулом на лице не проявила эмоций. Никаких. Абсолютно.
«Хотя чувствовала! И боль, и оскорбление, и обиду – без этого никак!», - лейтенант перевернулся на живот, пытаясь уснуть еще на двадцать минут до подъема. – «Что же там, в кабинете с ней произошло, и почему она вышла оттуда такая?!».
Он закрыл глаза, вспоминая, что ведомый этими неспокойными мыслями в ночи нетрезвым прокрался к комнате капитана, думая лишь спросить, всё ли с ней хорошо и нормально ли она себя чувствует, а в итоге не стерпел, вошел и не смог больше выйти. Увидев, как та спит, свернувшись калачиком и прибившись к стене головой и коленками на самый край кровати, не устоял и шагнул вглубь комнаты.
«Наверное, она так плакала здесь, пока никто не видит», - наивно подумал тогда он, озираясь на пустующую вторую идеально заправленную кровать и полагая, что капитан ни с кем не делит комнату, обладая этими квадратными метрами единолично. Вполне логично, звание позволяло бы такого рода роскошь. Не знал Чжао Сяомин, что вернувшаяся в строй старший лейтенант Ли квартирует здесь же, но спьяну заплутала, сошла с пути и потонула в беседах с соратниками, коих встретила у подъезда (а должны были строго бдеть по коридорам!).
Пошатнувшись, он подобрался ближе. Не удержался, снял обувь у кровати и взобрался на её край, планируя лишь немного здесь так посидеть и посторожить сон у изголовья. Не уходить же сразу, раз уж пришел! Вот она, смелость, крепнущая под влиянием спиртовых напитков! Он, утопая в этой смелости, и не заметил, как уснул и сполз, в процессе удобнее располагаясь на чужой узкой лежанке. Подумав об этой страшной ошибке и о том, как он выглядел в глазах проснувшегося разъяренного капитана, он закрыл голову руками, стало снова стыдно за свое поведение. Уронил себя в глаз двух старших! Еще и женщин!
- Какой я дурак, - прошептал он.
- Да, дурак! – услышав, отозвался сонно сосед. – Мы тебя полночи искали, не выспались из-за тебя. Где ты шатался?
- Заснул под кустами, - соврал быстро лейтенант Чжао.
- Под какими?! Мы все переворошили!
- Это в городе, - ком необдуманной лжи разрастался.
- Но нам запрещено ночью выходить! – сонливость парня бесследно улетучилась. Это был сержант, Сун Вейюан – тот самый хвастун и неприкосновенный внук директора автомобильной компании. Он нетерпеливо вскочил с кровати. – Если узнают – нам всем не сдобровать! За тебя отдуваться будем все мы!
- Не будете, - с хитрой улыбкой встал и сел лейтенант, уверенный, что капитану Самойловой и в самом деле не выгодно очернять себя, разглашая его ночное приключение. А раз промолчит она, то и он может быть убежден в том, что его ложь про вылазку в город сработает. – Только ты – никому!
- Парням что скажешь? Что ночевал с капитаном? – сомнительно усмехаясь, неудачно подколол его сержант и ясно увидел, как тот вмиг побелел и изменился в лице. – Что? Так боишься оказаться с ней в одной постели?!
Лейтенант в сей миг подумал, что его раскусили или видели входящим в её комнату и оттого сначала испугался слов, но услышав остальной насмешливый укор, улыбнулся, полагая, что правда воспримется соседом лучше:
- Мне больше по нраву старший лейтенант Ли.
- Да кому ж она не по нраву? – насупился ревностно Сун Вейюан, проходя в ванную. – Вот все вы лейтенанты на лейтенантов смотрите, а как быть нам, простым рядовым, прапорщикам и сержантам?
- Сказал так, будто я уже на ней женился, - посмеялся беззлобно лейтенант Чжао.
- А что, ты не с ней в городе развлекался? – остановился сержант, удивленно глядя на собеседника.
- В смысле?
- Я видел, как она уходила.
- Не может быть, - пробормотал лейтенант, вспоминая тот вечер и помня, что кроме него и капитана никто не мог её увидеть. – Она бы не нарушила…
- И не я один. Да и вообще, я подслушал, как старшие ребята между собой говорили, что она частенько пренебрегает правилами, а эта капитанша её прикрывает.
«Вот, значит, как всё обстоит», - подумал лейтенант и сомнительно усмехнулся, зачем-то продолжая защищать Чаньчунь:
- Вряд ли эта стерва в мундире такое спустит ей с рук.
- Ты что, еще не слыхал, что об этих двух говорят?! – удивился еще больше сержант Сун Вейюан.
- Я как-то не прислушивался к сплетням, - признался скромно лейтенант, гадая, когда парни успевают нахвататься информации и от кого? И почему он в этом так сильно отстает?
- Поговаривают, что они обе неспроста одну комнату делят, - сержант скорчил мину и загадочно повел бровями. – Понимаешь о чем я?
- К чему ты клонишь?
- Какой ты всё-таки профан в сердечных делах! – сосед покачал разочарованно головой и направился в ванную. – Липнут друг к другу и спят вместе!
Дверь за ним закрылась. А лейтенант, пораженно вспоминая то, что увидел, когда ворвался повторно в комнату капитана, думал. – «Не может этого быть! Они совершенно не похожи на влюбленных. Особенно капитан…».
- Но мы ведь тоже спим в одной комнате! – посмеиваясь, крикнул он, защищая хотя бы честь старшего лейтенанта Ли Чаньчунь (а Самойлову – к черту!), в сторону ванной.
Дверь открылась, высунулся сержант Сун с мокрой головой:
- Чувак, я не сохну по тебе. И делить с тобой кровать не имею желания!
- Как ты разговариваешь со старшим по званию! – прогремел сквозь улыбку лейтенант.
- Простите, - Вейюан, скалясь, неохотно приложил ладонь к виску. – Почти две недели вместе и три дня здесь, но никак не привыкну, что вас, не сильно уважаемый сослуживец, надо слушаться.
Он снова плотно закрыл дверь и приступил к прерванным водным процедурам. А лейтенант Чжао, продолжая улыбаться, всё же всерьез задумался о словах соседа касательно двух девушек не последнего звания, поведение которых, в котором их уже обличила молодежь, является аморальным и жестко наказуемым.
«Если слухи не врут, конечно», - пробилась утешающая мысль.

          5.
          Хорошо, что капитан Самойлова не подозревала, чем заняты головы новобранцев. Так-то, она прекрасно знала, о чем эти ребята вечно думают, но не полагала, что они трясут за грудки её выдуманную личную жизнь, и это им намного интереснее всего прочего. Она сейчас как раз только закончила завтракать с Чаньчунь и стояла у последнего окна столовой. Собиралась понаблюдать за поведением новобранцев, чтобы выяснить, есть ли хоть какие-то изменения после первой встречи с ней. И будут ли те, кому уже дали звания, контролировать вверенный им в подчинение бездумный дикий и молодой неконтролируемый сброд.
           Самойлова шепнула Чан пару слов, и та пошла ко второму входу, откуда должна была проходить в столовую рота девчонок. Благо, хоть численность их была невелика, всего-то сорок пять человек.
Первыми и как положено – тихо и по порядку вошли девушки, ведомые назначенным старшим. Глаза Самойловой устремились к Чан, которая сама подошла к предводителю группы для получения отчета и ведения наблюдения. Она даже села за один стол с группой девушек и о чем-то завела с ними разговор. Чаньчунь умела находить общий язык и нравиться людям, особенно молодежи, которой и нужен был хороший пример для подражания, а также тот, до уровня которого им безумно хотелось бы стремиться, тот, на кого хотелось бы равняться.
Капитан отвела глаза, относительно удовлетворенная поведением девушек, и устремила их на свой вход, в который первым вошел тот самый лейтенант, испоганивший её, вроде бы безоблачное, утро. Он отошел к двери, контролируя ряд солдат, шагающих следом. Вразвалочку, переговариваясь, смеясь, повиснув друг на друге, толкаясь и пихаясь, входили молодые парни в форме. И чем дальше тянулась цепочка, тем отвратительнее себя вели новобранцы.
Глаза Риты впились в лейтенанта, что впрочем, ответственно и строго делал замечания солдатам, и его вроде бы слушались, но стоило ему отвернуться и занять внимание другими, как парни снова распускались. С появлением этой многочисленной группы в столовой стало шумно, на шум этот никак не реагировали девушки, соблюдая всё по уставу. А шум создавали парни, пытавшиеся обратить на себя их внимание, подзывая, посмеиваясь и что-то выкрикивая в ту сторону столовой, в которой заняла столы партия девушек.
Чаньчунь поднялась с места и развернулась к нарушителям дисциплины. Она знала, что сейчас капитан вмешиваться не станет, и весь контроль целиком ложится на её плечи.
«Рэй вволю отыграется на площадке, загрузив по полной программе парней, да так, чтоб до конца дня рта раскрыть сил не было», – подумала она и посмотрела на капитана. Самойлова оторвалась от подоконника, оправила мундир и гордо вышла, оставляя всё на Чан.
Уход капитана заметил и лейтенант Чжао Сяомин, он всё понял – им не сдобровать, и попробовал вправить мозги, указывая ребятам на спину самого страшного человека, покидающего столовую. Его словам значения не придали, не верилось, что от представителя женского пола можно ожидать твердости характера.
И напрасно.
Переодевшись (мундир Самойлова сменила в комнате на привычную и удобную ей форму с погонами, которыми никогда не гордилась, а была равнодушна, как и ко всему, что делала), Рита заскочила на несколько минут в кабинет. Вскоре после этого капитан появилась на плацу, сменяя и отпуская старшего лейтенанта Ли Чаньчунь к взводу девушек, они пока дружными стайками дожидались её на другом конце. Самойлова, несмотря на свой невысокий рост, выглядела устрашающе из-за своей осанки, позы и непревзойденного умения держать себя на голову выше тех, кто свысока смотрел на неё из-за своего роста. Но таких людей в построении было немного – от силы человек пять, и один из них лейтенант Чжао, он находился во главе длинного строя солдат.
Рита долго смотрела на солдат, стоя в десяти метрах от них с высоко поднятой головой и надвинутой на лоб зеленой кепкой, прекрасно слыша нетерпеливые перешептывания парней, на которых сквозь зубы постоянно шикал лейтенант Чжао. Капитан намеренно тянула время, выжидая и нагнетая это чувство неизвестности, но не для себя, а для этих недисциплинированных новобранцев, поведение которых и в подметки не годится болтливым, но исполнительным девушкам на другой стороне площади.
Время шло. Терпение в построении таяло на глазах.
- Да чего она там стоит-то…
- Смотрит еще так злобно…
- Придумывает, тварь, как сегодня нас истязать…
- С чего бы это?
- За то, что вы вчера попались!
- Да нет, не может быть, - шевеля лишь губами, неуверенно оборвал их лейтенант Чжао Сяомин, думая, что наказывать таким легким способом за пьянство – глупо. Живо вспоминались утренние слова Чаньчунь про наказание для одного, которому подвергнут всех.
- Не похоже, скорее помышляет о чем-то другом…
- О каком-нибудь полковнике вспоминает…
- Или мечтает о старшем лейтенанте Ли…
- А может, думает, какие мы все молодые, красивые, свежие…
- Да-да, стоим тут, привлекательные, и привлекаем…
- Ха-ха…
- Парни, прекращайте, - громче прошипел лейтенант Чжао, не поворачивая головы к болтунам слева от себя и не сводя глаз со злого капитана. – «А и правда, о чем она, интересно, сейчас думает?», - задался вопросом про себя и он.
«...чее солнце!! Даже из-под козырька глаза режет!», - беспокойно ёрзал на скрипучих нарах невидимый зек капитана (там «колючее солнце», а вы что подумали?). Самойлова глубоко выдохнула, пытаясь унять свое раздражение на эту жару и яркий солнечный свет, от которого без спасительного головного убора бесконечно ей прищуриваться. Она всё силилась собраться с нецензурными мыслями. – «С.. (собака?), голова уже вспотела!», - Рита неожиданно и резко развернулась вправо и пошла к концу строя, сильно удивив лейтенанта Чжао тем, что хочет начать осмотр с последних ребят. Она просто учуяла легкий, едва ощутимый, ветерок с этой стороны, вот и пошла необдуманно ему навстречу, желая хоть немножечко охладиться.
Поравнявшись с замыкающим строй солдатом, Самойлова очень красиво развернулась и не менее красиво зашагала к нему, вызывая зависть у лейтенанта Чжао, который никак не смог бы втолковать подчиненным, что нужно делать всё так, как делает она.
Остановившись в метре от последнего солдата, капитан приподняла за козырек свою мягкую военную зеленую кепку и посмотрела в лицо парню. Глаза её спустились на ворот, затем на пояс и обувь. Снова подняв взор на лицо испуганно парня, отвела его на соседа, оглядела и его. И так, стоя на месте, она осмотрела нескольких, кто попадал в поле зрения, а затем, снова развернувшись влево, прошагала мимо них и вдруг остановилась у седьмого по счету с конца. Слегка повернув к нему голову и устремив глаза в глаза, процедила:
- Выйти из строя!
Сама она отошла, освобождая для него место и продолжая медленно шагать, на ходу осматривая парней, изредка повторяя, задерживаясь у того или иного солдата:
 - Выйти из строя!
Стиснув зубы и ненавидя её, парни выходили, ожидая самых страшных наказаний. Они пока не понимали, за какие такие грехи она просеяла их из основной массы строя.
Таким образом, к тому моменту, когда она достигла лейтенанта Чжао (что всё это слышал и даже видел и про себя считал тех, в ком он ничего ошибочно не заметил), за военной дамой, приближавшейся к нему, уже выстроился ряд из семнадцати человек.
«Хорошо, хотя бы только семнадцать…», - обреченно успокаивал себя он, предполагая уже выговор, как вдруг прогремело:
- Выйти из строя!
Он вздрогнул и понял, что она стоит перед ним и обращается именно к нему, а не к кому-либо еще. Подумал, что это для объявления выговора за нерадивых подчиненных, но увидел, как она поднесла палец к пуговице у себя на вороте и глазами буквально спросила: «Где?!».
Лейтенант Чжао испуганно опустил голову, но ничего не увидев, машинально поднес руку и проверил – пуговица отсутствовала. Его бросило в жар. Как так?! Он же себя проверял перед выходом в столовую, всё было на месте!
«Наверное, когда усмирял тех двух драчунов в столовой, оторвалась…черт!», - он опустил голову и молчал, ведь и капитан вслух вопросов не задавала. Она лишь запустила правую руку в карман своих брюк и достала небольшую жестяную коробочку размером чуть больше спичечного коробка, в которой звенели пуговицы и иглы, это было понятно. Об этом аксессуаре капитана лейтенант уже пару раз слышал. Он думал, что она швырнет её ему в лицо или презрительно бросит к ногам, но нет.
Самойлова спокойно протянула ему коробочку и слышно сказала:
- Теперь понятно, почему у твоих ребят такой вид. Ты прекрасный пример для подражания, лейтенант.
Он взял коробку и посмотрел на солдат, стоявших вне строя, стараясь не поворачивать на него голов в своей паршивой стойке «смирно!».
«Значит у них что-то еще и с внешним видом», - подумал он и услышал:
- У двоих та же проблема. У троих солдат грязные ботинки, остальные примитивно пренебрегают тобой и твоими командами.
Лейтенант понял о ком конкретно речь, были у него ребятки, которые неохотно выстаивали в строю и расслаблялись, ни во что ни ставя предупреждения о наказаниях и суровом капитане. Он виновато опустил голову, не понимая, почему всё это звучит из её уст так спокойно, сдержанно и даже будто бы мягко.
«Обманчиво мягко. Сейчас она покажет нам, где там раки в России зимуют», - подумал лейтенант Чжао, чувствуя, как холодеют его ноги.
А капитан Самойлова опять немного приподняла за козырек кепку, неосознанно и быстро вытирая тыльной стороной руки, проступивший пот со лба, и спросила:
- Как вас зовут? – она вспомнила, что до сих пор не затребовала с него полный отчет о данных его роты, как и о нем самом. Не слишком ли сильно она устала от своей работы, что позволяет себе совершать такие непозволительные ошибки?! Если не можешь работать, как полагается, не пора ли уйти на покой? Или хотя бы сменить профессию и отдать эту должность ответственному человеку?
- Чжао Сяомин, - представился лейтенант, также сознавая свою промашку с упущенным рапортом. Но он же не виноват, что сразу по прибытии им дали свободу действий при расселении, а затем увольнительный день. – «Ну не буду же я в эти свободные минутки бегать за капитаном со своими отчетами, у меня дел по горло, да и она и без меня занята!». – Подумав об этом, ему снова припомнилось то, какой она выходила из кабинета майора и то, как она тогда сначала уверенно потянулась за его носовым платком, но вдруг не стала брать его. Всё остальное также вихрем закружилось в его голове.
- Лейтенант Чжао, представьте к вечеру детальный отчет о вверенном вам составе. А сейчас даю на всё десять минут, - она кивком указала на провинившихся солдат и добавила. – Нитка имеется у старшего лейтенанта Ли Чаньчунь. По истечении десяти минут успейте с этим покончить и построить солдат, и мы попробуем начать сначала.
Чжао Сяомин  ждал, что тех, кто не вызвал у неё вопросов она отпустит, но «Вольно!» из её уст не прозвучало. То есть из-за промаха восемнадцати (он сам восемнадцатый по счету) человек все остальные должные были продолжать стоять по стойке на солнцепеке и ждать, когда те справятся со своими проблемами и вернутся в строй.
«Наказания её так незаметно начались! А я уж было порадовался, что она добрый человек. Представляю, что нас ждет по возвращении в строй! Учтет и мой ночной проступок, и нетрезвые посиделки, и сегодняшние просчеты…», - ужасаясь, лейтенант побежал к старшему лейтенанту Ли за ниткой, она как раз осматривала строй девушек, так же, как и Самойлова, подбираясь с конца. Потому он и добежал до неё быстрее. Козырнул, как положено, сдерживая смущение перед той, которую уже видел без одежды, отмечая про себя, что в одежде она гораздо красивее. Доложил ситуацию и под её расплывающуюся широкую улыбку получил из кармана маленький моток зеленой нитки.
Снова обмен прикладыванием рук к виску и бег к своим ребятам. Он быстро раздал иглы тем, у кого выявил потерю пуговиц и распоротые швы, благо пуговиц на всех хватило. Вместе с ними шил и он свою, сбросив куртку и примерно отсчитывая время, затраченное на все действия. Косясь на капитана, что неподвижно стояла на своем месте, устремив взгляд в неизвестном ему направлении – а глаз её он не видел, только лицо направленное прямо на тех парней, что продолжали в эту жару стоять позади копошащихся солдат длинным ровным рядом.
Закончив с шитьем, он быстро застегнул куртку и принялся осматривать солдат, одни уже успели снова почистить обувь, пока он бегал за ниткой, затем приказал вернуться в строй и бегом обежал их, осматривая в контрольный раз. После чего подбежал к Самойловой докладывать:
- Товарищ капитан, - рука под верным углом у виска. – Задача выполнена!
Глаза капитана проскользнули по его вороту и упали к ботинкам.
- А нитку ты вернул? – уважительное обращение было задвинуто в сторону.
Вдохнув воздуха глубже в легкие, Сяомин сумел подавить свою ненависть к этой, действительно, твари. Он понял, что пока он будет нитку возвращать, время неумолимо пересечет отведенный срок – уже ведь был предел десяти минут! От наказания им никак не отвертеться, и будет оно обрушено этой ведьмой в двойном размере.
«Это же очевидно!», - он достал из кармана коробочку, в немом молчании протянул ей, негодуя за свою недогадливость и наивность. – «Она изначально всё так рассчитала, знала, что я забуду про нитку!». Но деваться некуда.
- Разрешите, - тут он оборвался, так как она сразу кивнула ему в сторону Чаньчунь, которая снова отдалялась в конец строя девушек. – «Уж не сговорились ли опять эти обе!?».
Он со всех ног помчался к старшему лейтенанту Ли, всё еще надеясь успеть за эти считанные секунды успеть и избежать зверств капитана. Когда Сяомин подбежал к ней опять и готовился по уставу отчитаться, то был перебит:
- Ты не управился в выделенное время, - Рита Самойлова была безжалостна, глядя с холодным равнодушием на циферблат простых командирских часов на левом запястье, она продолжала. – Возвращайся в строй, лейтенант, начинаем.
- Есть! – лейтенант Чжао убежал к своим ребятам, они, обливаясь потом, стояли (как и она!) под солнцем, и занял свое место.
Капитан снова обошла строй, не проронила ни слова, не сделала замечаний, не вывела приказом из строя парней, как того боялся Сяомин. Она остановилась напротив него, громко заговорила, чеканя каждое слово:
- Непростительное поведение. Что это?! Строй, или толпа оборванцев?! – тут она вспомнила про не глаженую спину своей рубашки, и стало как-то не по себе, но на её металлический и гневный голос это никак не повлияло. – Вы сюда для чего пришли?! Спать, есть, срать и чесать языками?! Безвольные тупые мешки с костями! Не в состоянии проверить свою одежду, но готовы перелезть все заборы, горы и овраги на своем пути ради минутных развлечений?! Что ж, развлечемся…
Она внезапно прервалась и намеренно повернула голову туда, куда уводила Чан девушек для спортивной зарядки. Рита знала, все проследят глазами за ней и увидят, что девушки уже уходят разминаться и заниматься, освобождая всю огромную площадь военной части для парней. Следил глазами за капитаном и лейтенант, но девушки его не интересовали, он гадал, какое число кругов сейчас назовет она ему для продолжительного надрывного бега.
- Сто кругов! И не выбиваться из строя! – сурово скомандовала она, отходя еще немного назад, но продолжая буравить глазами лейтенанта.
- Есть, сто кругов! – подхватил Чжао Сяомин, развернулся и побежал, возглавляя процессию и задавая темп парням. – «Потом еще нас, выжатых, погонит на брусья, я уверен!», - думал обреченно он. Рад был уже одному тому, что им это было не в новинку. Пройдено, бывали, не раз уж этим биты. Так что, ни черта не удивили, мисс капитан.
Примерно на пятьдесят седьмой круг к неумолимой Рите, что в неизменной позе и неподвижно застыв с заложенными назад руками, контролировала взглядом роту, подошла Ли Чаньчунь. Встала рядом, для виду отдав честь (не будь свидетелей, того и не сделала бы) и, не поворачивая головы, сказала:
- Ну как у тебя обстоят дела?
- А ты не слышала мой неистовый ор? – тоже не двигаясь, и не поворачиваясь к ней, сквозь зубы отвечала негромко Рита, видя, как рота приближается, совершая очередной круг.
- Слышала. Надо было матом, - усмехнулась Чаньчунь, следя глазами за подбегающей цепочкой вырвавшуюся вперед группу солдат, впереди которой бежал лейтенант Чжао Сяомин. – Продуктивнее.
- Успеется.
- Завтра будешь крыть им?
- Надеюсь, обойдется и без моего грязного красноречия. Если головы на плечах имеют, то усвоят первый урок нервными клетками, - капитан, поджав нижнюю губу, выдохнула воздуха себе в ворот, пытаясь остудиться.
- Ты чего вздыхаешь, уже устала? День даже не в разгаре.
- Отдохнуть хочу.
- Отчего?
- От себя, - Рита, не моргая, беспристрастно смотрела на пробегающих мимо солдат. – И от этой невыносимой жары.
Чан лишь негромко и красиво посмеялась на это и продолжила стоять рядом, изучая бегущих перед глазами новобранцев.
- Отдохнуть она хочет! – услышал лейтенант Сяомин позади себя недовольное и злое восклицание Сун Вейюана. – Стерва…
- Тварь, от чего она там устала! – поддержал еще один.
- Что б её удар хватил! – подбрасывал третий.
Лейтенант Чжао Сяомин не стал их затыкать, лишь бы только бежали, не сбавляя темпа и не выбиваясь, иначе могли получить дополнительные пятьдесят кругов. Тем более парни лучше него знали, где можно позволять себя подобные высказывания – заходя на поворот по периметру площадки, здесь их уже злому капитану не услышать. Вот и не сдерживался никто, вслух кляня всем, на чем свет стоит и слабо держится, эту короткую чужеземную тварь в военной форме.
- Места ей на кухне мало было что ли!? – не унимался Вейюан.
- Если вернешь её за плиту, то тут смотреть будет не на кого, - усмехнулся лейтенант Чжао, намекая на роту девушек, которых тоже здесь не оказалось бы, если бы не это объединенное сотрудничество стран и нововведения, вытекающие из этого сотрудничества.
- Вот всегда в жизни так!
- Как? – лейтенант хотел бы остановиться и нормально поговорить, да нельзя.
- Несправедливо…
А старшие вояки продолжали стоять и наблюдать за бегом измученной роты.
- Скорее бы уже это лето закончилось, - капитан повела шеей, чувствуя, как по затылку медленно стекает вниз капля пота.
- Оно же только началось, - посмеялась Чан, поворачивая голову и наблюдая, как вписывается в очередной поворот масса парней в одинаковой форме.
- Слушай, а я не слишком жестока сегодня с ними?
- Как по мне, ты сегодня их пожалела, Рэй. Стареешь что ли?
- Вот завершат забег, и они твои. Истязай, сколько влезет.
- Э, нет! Ты не можешь сбежать так быстро. Заверши пытки. Пусть осознают, что лучше соблюдать дисциплину, чем отхватывать у тебя за каждую, вроде бы невинную, провинность. Иначе подумают, что тебя можно легко сломить неповиновением.
- Да кого ты учишь.
- Вот именно! – улыбнулась и замолчала Чаньчунь, солдаты снова пробегали мимо, прожигая злыми взглядами, подобными остриям дротиков, капитана. – Ты только посмотри, как они тебя уже ненавидят! – не шевеля губами, добавила восхищенно она.
- Моего уровня никому не достичь, - Рита нахмурилась, напоминая себе, какой это по счету круг. – Что там с женской половиной?
- Идеально!
- Мне бы детально?
- Из них уже состоялись одни сплошные готовые бойцы: крушат камни и гнут брусья, да и умом удачно вышли. Но сегодня тебе стоило пройтись и устроить разнос и им. А то ведь, мне по нраву, когда на меня смотрят вдохновлено и с открытыми ртами ловят каждое мое слово. Потому не стала ломать их восторженного отношения ко мне.
- Сломаю я, но о себе. Завтра. – Рита слабо и неуловимо улыбнулась. – Что у них с поведением?
- Дисциплина на высоте, но частенько заглядываются с наивно-романтичным видом в сторону парней. Некоторые.
- Ну, вот кто это придумал, а?! – не выдержала и с возмущением развернулась к Чаньчунь Рита, подразумевая свое недовольство объединением тех, кого лучше не объединять в обучении.
- Не я! – рассмеялась громко Чан, и все солдаты в процессе изнурительного бега, с которым через силу справлялись, устремили взоры на этих двух оживившихся церберов.
Лейтенант Чжао Сяомин тоже смотрел на двух старших по званию, что очень громко что-то между собой выясняли и даже вдруг вцепились друг в друга, а потом капитан, внезапно схватив за грудки старшего лейтенанта, бросила через себя прямо на асфальт. Раздался громкий смех Чаньчунь, которой быстро подала руку капитан, силой и мощным рывком поднимая её с земли на ноги. Ошеломленные этим новобранцы как раз добегали до них, пуча глаза на капитана, а она очень громко угрожала весело смеющемуся старшему лейтенанту Ли, тряся перед носом пальцем:
- Еще раз так сделаешь, головой брошу, больше не встанешь!
Косясь на ни них, рота активнее заработала ногами, уводимая на следующий круг лейтенантом Чжао.
- Как думаешь, они купились на этот избитый трюк? – спросила, откровенно скучая, Рита, когда неплотная и протяженная цепочка выдохшихся солдат ушла за поворот.
- Конечно! Каждый год прокатывает, - Чан отряхнулась и посмотрела на спортивную зону части. – Всё, девчата закончили, уходят на занятия, можно вести ребят.
- Подожди, еще несколько кругов.
- Сколько?
- Десять осталось, - Рита посмотрела на часы, чувствуя, как сильно прилипла к спине мокрая рубашка и неприятно трет кожу на плече под взмокшим бинтом.
- Ладно, что нам пару литров пота спустить.
- Какая ты добрая, сержант Золушка.
- Сама ты Золушка, я – сержант Макмиллан, - надула губки Чан.
- Разговорчики в строю.
- Виноват, товарищ генерал, - ухмылялась Чаньчунь. – Эх, Рэй-Рэй, когда же ты станешь генералом? Вот уж я-то тогда заживу…
- Мечтай-мечтай, мой китайский друг, - кривила губами капитан, категорически не желая себе этого звания и всего того, что за этим следовало.
           Остаток наказания солдат они созерцали в унылом молчании. По завершении забега, запыхавшийся, мокрый и красный Сяомин, подошел доложить о выполнении приказа. Его подчиненные, глубоко и часто дышащие, были безукоризненно выстроены в ряд позади него и не смели ссутулиться, не желая больше наворачивать круги под солнцем. Капитан Самойлова удовлетворенно кивнула ему и указала глазами на спортивную зону, не давая и слабой надежды на отдых.
Он скомандовал ребятам следовать за ним.
- Хоть зарядку ты проведи, - протянула жалобно Рита, ощущая себя запеченной курицей, фаршированной углями и маринованной в собственном соку. Что и говорить о тех, кого она загнала до двадцать седьмого пота?!
- Хорошо, только не смей никуда пропадать. Решат, что ты наигралась, дала слабину. Стой и испепеляй взглядом всех, кто не так вздохнул. А дополнительные физические нагрузки я им подам, так и быть.
Самойлова косо поглядела на неё и зашагала с ней в ногу вслед за новобранцами (эм, как и говорилось, там не все такие уж и новобранцы, имелись выпускники военных школ и те, что где-то пару недель проходили службу).

           6.
           К тому времени, как лейтенант Чжао Сяомин построил роту напротив участков с препятствиями и спортивными снарядами, подошли к ним и Чан с Рэй. Самойлова предпочла остаться под жалкой и прозрачной тенью худой и тщедушной вишни, растущей в ряду высоких колючих кустов шиповника, которыми по краю периметра была усажена эта зона части.
Солдатам великодушно разрешили скинуть куртки и остаться в майках и футболках. После чего старший лейтенант Ли приказала рассчитаться на первый-второй, третий-четверый и велела выйти группам на определенное количество шагов вперед и назад, образуя четыре ряда солдат, хорошо просматриваемых и не таких густых. Наблюдавшая за этим капитан, недовольно качала головой, возмущала до глубины натренированной души несобранность этих парней, которые, выходя из общего строя, вяло и без энтузиазма тянули ноги, считая, что Чаньчунь закроет на это глаза, раз никому не сделала замечания и сразу приступила к упражнениям. Она не закрывала глаза, она оставляла роль злобного и требовательного командира Рите, а сама выступала нейтральной стороной. Но и это до поры до времени.
Из всех солдат ответственно подошел к физической подготовке только лейтенант Чжао Сяомин, он, не отрываясь от Чаньчунь, выполнял точно каждое показанное движение.
Покончив с разминкой, Чаньчунь приказала сделать сорок отжиманий, и пока парни, чуть ли не плача и заливая слезами и потом всё вокруг себя, выполняли, ходила меж рядов, по пальцам перечисляя себе тех, кто жал от пола как полагается. Она, подняв голову, посмотрела на Риту, та продолжала недовольно качать головой, понимая, плачевность выносливости этих ребят. Чаньчунь сжалилась и дала две минуты на передышку, после чего погнала первый ряд на брусья, остальным дав команду «вольно!», при этом, не разрешая расходиться и соблазняться посиделками на скамейках у кустов, возле которых стояла и контролировала всё капитан Самойлова.
- Да что за каторга! – взвыл тихо-тихо Сун Вейюан.
- Я хочу домой, - заныл слабый и худой парнишка, которому с трудом дался бег, а отжимания и вовсе были на грани безумия – на последнем он чуть не грохнулся лицом в асфальт. Он был прапорщиком. Имя ему Хан Сяолун, он делил комнату с рядовым Шанем (и с ним вскоре познакомимся, если еще не знакомы).
- Не так я себе армию представлял.
- Ты хотел нежный уход и заботу? – усмехнулся кто-то, смахивая обильный пот со лба и шеи.
- Они что, из нас русскую рать готовят?
- Осталось только маршировать под её гимн и приседать через шаг…
- Она явно наказывает нас за что-то…
- Ты опять про вчерашнюю посиделку?!
- Так она же своих лейтенантов наказала, мы-то причем?!
- Провинились считанные люди, а страдаем все! – обиженно настаивал на своих выводах один из болтливых парней.
И от этого неловко чувствовал себя Чжао Сяомин, он знал о причинах больше, чем его солдаты.
- И чего этот монстр пялится на нас? – Сун Вейюан следил за той, что зорко присматривала за ними.
- Выдумывает новые наказания, зуб даю!
- Еще сто кругов за плохую подготовку?! – истерично, но по возможности тихо, взвизгнул опять кто-то.
- Это невыносимо! Так будет каждый день?! – едва ли не прокричал рядовой Шань Цзинсун.
- Держитесь, парни, - утешал лейтенант Чжао Сяомин, довольный одним лишь тем, что ему посчастливилось оказаться в числе запасных и отдыхающих.
- Чаньчунь идет! – сообщил кто-то глазастый, видя, как старший лейтенант Ли разрешает присесть полукругом возле брусьев тем, кто уже свое оттянул, и направляется к ним.
- А-а-а я этого не вынесу…- слезно заныл солдат в дальнем ряду.
Ропот горячей, но уставшей молодежи мгновенно стих, воцарилась тишина. Старший лейтенант Ли приблизилась и командой забрала с собой еще один ряд. Через двадцать минут еще один, и еще. Когда подтягивались парни из последней группы, лейтенант Чжао Сяомин заметил, что Чаньчунь не смотрит на них, глаза её были прикованы к капитану, к которой подошла девушка в форме и что-то долго говорила, явно отчитываясь и прося какого-то совета. Самойлова коротко что-то сказала ей и отпустила, затем жестом подозвала к себе Чаньчунь.
- Вольно! – бросила парням старший лейтенант Ли и зашагала к капитану.
Рота Сяомина (все сто пятьдесят шесть человек и среди них он сам в первую очередь!) вздохнула с облегчением, надеясь, что они задержатся подольше или еще лучше – уйдут насовсем куда-нибудь.
- А Чаньчунь красивая, - затянул, тяжело дыша, Сун Вейюан, он последним был на брусьях и как раз только опустился к шепчущимся товарищам, рассевшимся на пыльном и протоптанной глинистой земле.
- Да тут любой стул красивым покажется, отслужи год!
- Какой год?! Я тут считанные дни, а уже нахожу эту русскую гарпию привлекательной! – с ужасом сознавался прапорщик Хан Сяолун, тот самый, что едва не грохнулся лицом в асфальт после сорокового жима лежа.
Лейтенант Чжао Сяомин вздрогнул и отчего-то уставился на этого парня. Отчего – сам не мог понять. Но слова прапорщика будто бы царапнули тайную и тонкую струну его души, и звон это долго стоял у него в ушах.
- Но Чаньчунь действительно красивая! – в голос признавались еще несколько парней, жадно провожая ту глазами.
- И не такая тварь, как эта капитанша!
- Любопытно мне одно, ребятки, - с прищуром и видом знающего все тайны планеты человека, заговорил Вейюан, протягивая руки и опуская их на плечи соседей, стягивая их к себе. – Она и с Чаньчунь так жестока, как с нами?
- Ты это о чем? – скинул его руку прапорщик.
Лейтенант Чжао Сяомин удержал улыбку, уже зная, какую пластинку заведет Сун Вейюан.
- Поговаривают, друзья мои, что они вдвоем счастливы и без нас.
- Чего-чего?! – снова хор непонимания.
- Завязывай, сержант, - ухмыляясь, Сяомин намекал, чтобы парень прекращал и не распускал непроверенные сплетни.
- Да я слышал разок, как их ночные похождения обсуждали старший лейтенант Су Хэпин и старший сержант Сюнь Чжимин.
- Ночные похождения? – оживился прапорщик Хан, думая, что есть вариант в увольнительную на ночь покинуть это место.
- Вейюан! – лейтенант Чжао громко и настоятельно просил заткнуться, и не распространять глупые слухи, углубляясь в выдуманные подробности.
- Они обе частенько сбегают отсюда, а нас жестко карают за малейшее вечернее опоздание!
- Да врешь!
- Да чтоб мне пусто было!
- Не слушай его, врёт он всё, - уличил кто-то уверено во лжи сержанта.
- Не вру!
- Ну-ка иди сюда, лжец! – прапорщик Хан схватил его за шею, планируя надавать тумаков за то, что распаляет и издевается, прознав о его желании сбежать и провести веселую ночку в городе.
- Прекращайте, ваши красавицы сюда смотрят! – сквозь смех сказал Сяомин, и парни мгновенно присмирели.
А тем временем завязался разговор у старших вояк под жиденькой тенью, похожей на ажурное плетение зонта, молодой вишни.
- Что, Рэй?
- Доложили, что в классах мест не хватает.
- Но девчонок немного, как это не хватает?
- Им всем с лихвой хватило, Чан, я о том, что для ведения заветных совместных занятий мне придется сажать парней на колени девушкам. Или наоборот.
- Уж они-то будут безумно за это рады и безмерно благодарны тебе. Начнут на руках носить и без грозных приказов вокруг тебя сотку через каждый час бегать! – непринужденно посмеялась Ли Чаньчунь, поворачиваясь и косясь на парней, которые затеяли ленивую драку, но заметив, что она смотрит, мгновенно расселись по местам.
- Как поступить? – Рита пропустила мимо ушей её насмешку. – В наказание водить оболтусов расчищать брошенные корпуса у казарм, сколачивать парты и стулья, чтобы к концу года хотя бы раз сесть за учебу?
- Люблю тебя за твое непревзойденное умение незаметно высмеять свою же идею, – сказала очень серьезно Чан и задумчиво закусила губу. – Просто доложи об этом майору, пусть сам как-то изворачивается.
- Он извернется и прикажет мне расчищать брошенные корпуса у казарм, сколачивать парты и стулья, чтобы к концу года хотя бы раз сесть за учебу.
- Я говорила, что люблю тебя? – тянула в улыбке губы Чан.
- Да, говорила, - невозмутимо продолжала Рита. – Только это проблемы не решит. Нужно срочно что-то делать. Девушки уже с головой погрузились в азы военного дела, а эти за турник схватиться толком не могут, тряпки!
- По очереди обучать. Как тебе такая мысль, капитан?
- Типа сегодня с обеда – девушки, завтра с обеда – эти бесполезные оглобли?
- Ты же не сексист, прекращай.
- Хорошо, а если так: для половины девушек и половины, допустим, невинных мальчиков – занятия, после которых гоним их плотной толпой на физическую подготовку и полевые учения и загоняем с обеда вторую половину и тех и других, что уже свое отбегали, отпрыгали, отползали и поупражнялись на земле в пыли? И при этом их неустанно контролировать? Одних ты за ручку до туалета водишь, других – я? А как же рукопашный бой? Стрельба и военная тактика? А дополнительное образование? А курсы кройки и шитья?
- У нас последнее не предусмотрено, - почти хохотала Чан.
- Ты хоть что-то полезное скажешь или нет? – насупилась Рита.
- Тебе с этим лучше к полковнику. Или нашему майору, пусть он думает, Рэй.
- Я же не хочу к нему идти, - скисла Самойлова, опустив голову, сняла кепку и потерла рукавом мокрый лоб.
- Надо, Федя, надо, - ухмылялась, выдавливая из себя эту фразу Чан и собираясь убежать назад к солдатам. – И вообще-то, не твоя голова должна об этом болеть. Твое дело доложить, да получить подробные инструкции к дальнейшему действию.
- О чем ты говоришь, они до сих пор не проинформировали меня о том, что с этим новым составом молодняка делать!
- Но он же вызывал тебя, Рэй…
- Вызывал. Да не для этого.
- А для чего? – Чаньчунь взволновано повернулась к ней, забывая о том, что её ждут солдаты, но вспоминая об отложенной и волнующей теме синяков на лице. Она отлично знала, что Риту Самойлову почему-то не жалуют верха, но ничего не могут сделать с тем, что она лучше всех справляется с новобранцами и в нереально короткие сроки преображает их и превращает в армию, на зависть сплоченную. – Опять что-то на тебя нарыл?
Рита покачала головой, от Чан она никогда ничего не скрывала, лишь откладывала на время, ведь кроме мисс Ли у неё больше никого здесь не было. Вздохнув, капитан сказала:
- Приказал доносить. Деятельнее.
- Ты, разумеется, командировала по известному адресу? – Чан, мстительно сузив глаза, повернула голову на парней, что активно перешептывались. Логично же, что отказ стал причиной рукоприкладства от руководства в лице Тереньтева.
- И схлопотала по челюсти. Чуть зуб не выбил, до сих пор шатается…
Руки Чаньчунь сжались в кулаки, теперь точно зная, откуда синяки у подруги.
- К чему Гавмату твои доносы? И без тебя он их с лихвой получит.
- В том-то и дело, что не нужно. Знал заведомо, что откажусь…
- Просто нужен был факт неповиновения?
- Именно.
- Вот же мразь!
- Некстати, успел предупредить меня, что у нас тут две важные шишки в пополненном составе, и мы должны быть с ними предельно мягче и как-никогда бережны. Про учтивы промолчу.
- Как будто не знает, что мы ни так, ни эдак не умеем! – зло усмехалась Чаньчунь, пока капитан согласно кивала. – Я заметила среди девчат одну, надеюсь, ты над ней поработаешь.
- Вечно я в роли плохого полицейского.
- Ты сама эту роль выбрала, Рэй. – сказала Чан и спросила. – А среди парней кто? Не узнавала?
- Так сразу на глаз не определила. Помню имя, вот получу отчет от лейтенанта Чжао, сверюсь и шепну тебе на ушко. Затравим неприкосновенных выскочек вместе. – Самойлова снова вытерла пот со лба и надвинула кепку. – Как закончишь с ними, веди в душевые кабинки, дворовые. Не тащи их в корпуса потными и грязными.
- Ты что, сбрасываешь всё самое интересное на меня?!
- Не вижу ничего красивого в том, чтобы зреть то, как они моются, - фыркнула Рита под ехидные ужимки Чан.
- Напрасно ты так, - старший лейтенант лукаво улыбалась. – Там есть, на что посмотреть.
- Вот и смотри, а потом собери и дружным строем пригони на обед в столовую, только после того, как сменят одежду. Проконтролируешь это и потом вернешь на площадь, распределишь кухонные обязанности. Выдели группу и для уборки территории, остальных гони в учебную часть, нужно подготовить кабинеты. Мы освободили вчера два с инструкторами от лишнего хлама, пусть парни вычистят.
- Всё сделаем, но, после сытного обеда. Я ведь без обеда не работаю.
- Ага, а после обеда – сплю, да? – угрюмо кольнула её Рита.
- Да, если бы не ты. Сама-то чем займешься?
- Мне, всё-таки, придется пойти к вышестоящим неприятным широким лицам за получением инструкций. Спрошусь, как быть с совместным обучением, строем, и полевыми учениями огромной массы парней и небольшой кучи девушек. Да и как, вообще с ними быть?! Что мне из них, двуполую зебру трое через одну на поле боя выстраивать?!
- Кстати, доложи там, что большинство девчат на отлично прошли курсы в военной академии.
- С чего такие выводы и кто тебе сказал, Чан? – сомнительно кривила ртом капитан, напоминая себе еще раз поскорее сесть за изучение личных дел прибывших солдат.
- По некоторым это явно заметно. От зубов понятия отскакивают, да и я недавно тебе о том сообщала, просмотри ты уже документацию.
- Ладно, беги, расшевели эти унылые мешки. Мне идти надо.
- Они еще неплохо держатся, зря ты так. Способные образцы среди ребят имеются! – покривила губами, в точности копируя аналогичное выражение капитана, Чаньчунь. – А если ты чем-то так сильно недовольна, так вперед, покажи им мастер-класс. Пусть берут пример, капитан.
- Мне ли блистать под солнцем и перед ними своей вялой бицухой?
- Да. Не тебе. Но соглашусь, было бы лучше, если бы вверили одним корпус девушек, а другим – корпус парней. А не заставили бы нас разрываться и придумывать выход из сложившейся ситуации.
- Скорее всего, здесь какая-то ошибка. Полагаю, они должны были перевести к ним нас, а не перебросить к нам их.
- Расскажешь потом, что решат, - сказала Чаньчунь, отдаляясь от неё и на ходу бросая. – Только прямо сейчас не исчезай. Постой тут еще немного, попугай своим мрачным присутствием.
Самойлова не стала отвечать, только шею размяла и продолжила стоять под жалкой тенью, мечтая о холодном душе и твердой, как камень, лежанке в комнате. Глазами она лениво следила за тем, как Чаньчунь погнала солдат на длинную дистанцию с препятствиями и спортивными снарядами, похлопывая и грозно прикрикивая на них, чтобы они ускорялись и не сбавляли темпа.
           Долго мучить старший лейтенант Ли их не стала, велела завершить и построиться лицом к открытым душевым кабинкам, у которых отсутствовали двери и даже примитивный навес. Поливной шланг со страшной самодельной алюминиевой лейкой крепился к задней стенке кабинки, лишь ненамного поднимаясь от этой стенки над головой – струя била беспощадно не в голову, а в затылок или лицо, это смотря, какого ты роста и как встать. Вставать предпочитали лицом под напор, отсутствие двери и наличие старшего мучителя позади к тому вынуждало.
Все с ропотом оглядывались на этот ужас, надеясь, что старший лейтенант Ли смилостивится и всё же отпустит их мыться в комнатах, а не загонит в эти убожества и жалкие подобия душевых кабин в количестве пятидесяти штук – это же еще в очереди стой, да на зад голого соседа гляди! Но, увы, ожидания не оправдались, Чаньчунь погнала их именно туда, в самый конец спортивной площадки, лишая последних надежд на комфорт и конфиденциальность.
Как только их подогнали к неизбежному мытью, лейтенант Чжао Сяомин улучил момент и обернулся назад, подозревая, что это всё по приказу зверского русского капитана. Он сильно удивился, увидев, что та больше не прохлаждается под вишней, созерцая их страдания, а неторопливо уходит в сторону первого корпуса, совершенно не интересуясь тем, чем занимается и что с ними творит Чаньчунь.
«Да они обе одинаковые твари!», - удостоверился парень, услышав приказ лезть «в душ», который таковым и назвать нельзя! На всё это безобразие еще и время ограниченное отпускала, гадина! – «Грех было жаловаться на предыдущее место. Тут нам покажут, что такое настоящая служба…», - подумал он, обреченно скидывая одежду и цепляя её на огромный ржавый гвоздь, вколоченный в край левой жестяной стенки.
- Мы, что, и зимой так будем? – услышал он шокированный лепет Вейюана, входящего в свою кабинку и не нашелся, что ему ответить.
- А ей обязательно так пристально нас обсматривать? – жалобно послышалось от его соседа, который мялся с раздеванием. Он постоянно оборачивался на прохаживающегося взад-вперед старшего лейтенанта Ли.
- И ладно, если бы мужиком была… - долетели чьи-то слова до лейтенанта, он поспешил начать и быстрее завершить сей неприятный процесс.
- По-моему, так даже лучше, - усмехался кто-то другой.
Когда вторая и третья группа закончили с мытьем и облачились в пыльные одежды, Чаньчунь велела строиться:
- Пятнадцать минут отвожу на то, чтобы добежали в комнаты, сменили одежду и на прочие личные нужды. С каждым днем это время будет укорачиваться. Опоздавших солдат лишу положенного обеда.
- Это как? – вырвалось у голодного Вейюана, и все разом сжались, ожидая, что за это им на плечи повесят еще сто кругов изнурительного бега.
Но Чаньчунь холодно улыбнулась и ответила:
- Не пущу в столовую и буду палками гнать по коридорам. Есть вопросы?
- Никак нет! – пели хором парни, предвкушая отдых и еду.
- Выполнять! – скомандовала девушка, и строй рванул к корпусу.
«Черт, надо было чтобы маршировали до подъезда, ну да ладно. На сегодня и этого хватит. Пусть Рэй придирчиво гнобит, мне еще их трудиться надо заставить».
И пока старший лейтенант Ли Чаньчунь исполняла всё то, что от неё потребовала капитан, Рита Самойлова, нагло минуя майора (тем самым совершая рискованный прыжок выше головы и над субординацией), устремилась к полковнику, чтобы обсудить с ним задуманное и получить дополнительные советы к разработанному ею плану.
Полковник Ванг Вейдун был не один, в его кабинете находился и Гаврила Маратович, и это сначала сильно расстроило Риту, но потом она вовремя смекнула, что Гавмат не сможет обвинить в нарушении чертовой субординации. Она быстро и четко изложила всё, что хотела и получила одобрение полковника, который знал о натянутых отношениях этих двух русских коллег и не понимал, как они могут не ладить друг с другом, находясь в чужой стране и являясь носителями одного языка, культуры, общности?! Полковник Ванг Вейдун всегда поражался тому, что Самойлову так уважают (пусть и не все) обученные и устроенные с её подачи в часть граждане его страны, а её же земляки – буквально ненавидят и этого ни от кого не скрывают. Он подозревал, что дело в зависти и других негативных чувствах, не дававших им смириться с её значимостью, но принять такого не мог. И сейчас хвалить капитана перед майором он предусмотрительно не стал, лишь кивнул, соглашаясь со всем, что она предлагала, давая свое на то великодушное разрешение.
А Самойловой больше ничего и не нужно.
- Разрешите идти? – красиво встала в позу из расслабленного положения она, все линии рук, ладони, ног были идеально прямыми. По ним можно без линейки чертить. Хоть лекало из неё делай, хоть транспортир.
- Разрешаю, - полковник отпустил, провожая глазами и замечая, как надулся и посерел в её присутствии Гаврила Маратович, не проронивший ни слова.
           Выйдя в коридор, Самойлова глубоко выдохнула, взгляд её непроизвольно упал во двор через окно, где с метлами и совками гонялись друг за другом те, что должны были подметать и зачищать от мусора и травы асфальт, бордюры и дорожки. Подошла ближе, высматривая Ли Чаньчунь, подруга находилась на другом конце площади, где раздавала ведра, тряпки, щетки, веники, снабжая хозяйственным инвентарем девушек-солдат, которых отправляла чистить кабинеты.
- Вот засранцы! – вернув глаза на развлекавшихся солдат за спиной Чан, капитан сорвалась и стремительно зашагала по коридору, буквально сбежала с лестниц, перепрыгивая по две ступени, и кубарем вылетела из подъезда, ускоряясь и переходя на бег.
К этому времени парни с метлами, всё еще не замечая русский ураган, так как были к ней спиной, продолжали замахиваться друг на друга, играя в виртуозных фехтовальщиков с метлами вместо острых рапир и шпаг. Первым на неё обратил внимание лейтенант Чжао Сяомин. Лейтенант тоже был в группе уборщиков, но беспечно погрузился в разговоры с двумя рядовыми, делая ставки и наблюдая за сержантом Сун Вейюаном – фехтовальщиком под номером один, и хилым прапорщиком Хан Сяолуном – рыцарем под номером два, который отстаивал честь капитана, а сержант – старшего лейтенанта Чаньчунь.
Сяомин чисто случайно повернул голову назад и увидел, как несется на них и неизбежно приближается капитан Самойлова, которая буквально с разбегу ударом ноги отправила на землю прапорщика, после чего выдрала из рук сержанта метлу и засадила ею по лицу Вейюана, опрокидывая и его к прапорщику. Она отбросила свой инструмент на землю и гневно оглядела солдат, додумавшихся с большим опозданием выстроиться перед ней, побросав хозяйственный инвентарь в стороны. Поваленные наземь солдаты тоже порывались встать и вклиниться в строй, но капитан опять по очереди пнула обоих, скомандовав:
- Лежать! – после чего, узнав в строю их старшего товарища гневно и во всё горло крикнула. – Лейтенант! Выйти из строя!
Сжимаясь изнутри от того ужаса, который теперь его ждет, Чжао Сяомин сделал шаг вперед.
- Какое задание вы получили от старшего лейтенанта Ли!?
- Убрать территорию, капитан! – четко отвечал парень, косясь на Чаньчунь, она торопливо шагала к ним, вверив группу девчат коллегам. Их уже уводили в сторону учебной части.
- Так почему же вместо уборки вы нашли себе занятие поважнее?! Вы лейтенант или кто!? Почему не исполняете приказы?! Для чего вам дано звание, если вы не в состоянии выполнять прямые обязанности?!
Лейтенант Чжао понимал, вопросы задаются не для получения ответов, вот и молчал, виновато пряча глаза от неё (уже в который раз!). И всё из-за его доброты к парням, которых он жалел и с которыми он не мог быть слишком строг. Он не был слабохарактерным или мямлей, просто старался не ставить себя выше других, но его звание обязывало. Это Чжао Сяомин понимал, но внутренние протесты в нем пока еще были сильнее соблюдения устава.
В этот момент к Рите приблизилась Чан, в немом молчании козырнула и встала рядом, испепеляя взглядом тех солдат, что всё еще валялись у ног, боясь без разрешения подняться. С её приходом Самойлова опустила глаза на прапорщика и сержанта:
- Встать!
Парни торопливо вытянулись перед ней.
- Назвались!
- Сержант Сун Вейюан! – звучало гордо и с вызовом и без капли раскаяния.
- Прапорщик Хан Сяолун, - произнесено было с чувством полностью осознанной вины.
- Оба месяц на уборке территории, туалетов, коридоров и поливе кустов! – обращаясь к Чаньчунь, но глядя лишь на парней, процедила Самойлова.
- Есть! – обреченно выдавил из себя прапорщик, опережая Чан.
- Я не буду мыть туалеты! – воскликнул с отвращением Вейюан.
И солдаты, стоявшие за ним, отнюдь не восхитились этим. Все они знали, что бывает за неповиновение – либо перекинут обязанности на них, либо сурово покарают его самого.
- Да что ты говоришь?! – едко, но с совершенно равнодушным лицом отвечала капитан Самойлова, жестом руки останавливая подругу, порывавшуюся к непокорному солдату, дабы надавать словесных тумаков. Озарив милой улыбкой, она подошла ближе к парню. – Ты сейчас же приступишь к этому занятию.
Как только она это сказала, откуда-то, как по заказу, подбежали старшие лейтенанты в количестве пяти человек еще и с сержантами, к которым присоединилась Чаньчунь, и они все увели под руки брыкающегося парня. Прапорщик Сяолун без лишнего сопротивления, понурив голову, покорно шел за ними. Не успели они скрыться с глаз, как капитан снова заговорила:
- Лейтенант Чжао, вам дали два часа на уборку, но теперь вы будете ею заниматься до наступления ужина, и больше не будете предоставлены самим себе, раз вы не можете справиться со своими подчиненными. – Рита строго осмотрела всех и каждого и проревела, будто зверь. – Взяли в руки метла!
Парни смиренно нагнулись за тем, что отбросили и выпрямились.
- За мной!
Самойлова отвела их с более и менее чистой площади, которую им изначально доверила Чаньчунь, и привела в тыловую зону корпусов, как раз туда, где прошлым вечером разбила все бутылки. Должен был это кто-то убрать, вот и нашла она себе на радость целую бригаду для уборки. Указала парням, откуда начинать. А где заканчивать – неизвестно, знали только, что до ужина будут горбатиться и корячиться. Они ненавидели её, скрежетали зубами, но орудовали метлами, совками и лопатами, выметая и собирая мусор в мешки, очищая совками разбитый местами асфальт от сорной травы и битых бутылок, мысленно проклиная её на три поколения вперед.
Увидев тот самый стол и битое стекло под ним, Чжао Сяомин опять подумал, что наказание не только за оттягивание уборки, но и за принесение и употребление спиртного, в котором она их уличила.
Но нет, Самойлова не имела таких целей. Только давала им понять, что данные им задания лучше выполнять в срок и как положено, чтобы потом не отгребать у неё на орехи и с лихвой. Сама она не села ни на минуту, кружила то там, то тут, проверяя качество уборки и, если что-то не нравилось, подзывая и приказывая вычистить заново. К ужину тыловую зону было просто не узнать! Они сами поразились тому, что здесь может быть так приятно и красиво. И пока солдаты сваливали мешки к дороге, восхищаясь проделанной работой, к ним незаметно подошла Самойлова, она, сверившись с часами, решила их отпустить:
- Даю десять минут до ужина. Время выделяю для приведения себя в порядок. В столовую не опаздывать, соблюдать дисциплину. Лейтенант Чжао!
- Да, капитан! – он давно выдохся, но нашел в себе силы играть в неутомимого бодрого молодца.
- Разрешаю вашей группе после ужина посидеть здесь, но с соблюдением правил. – Самойлова глазами показала на стол и длинные лавки, которые теперь смотрелись куда лучше и буквально манили, зазывали в тень к себе. – И не забудьте про отчет, лейтенант.
- Есть!
- Вольно! – больше не желая с ними оставаться, она пошла в круговую, избавляя себя от прогулки в их компании, которая дружно зашагала в корпус.
- До конца дней своих буду помнить её и…
- И? – устало задался вопросом Чжао Сяомин, поворачивая голову к шагавшему рядом и прервавшемуся солдату.
- И ненавидеть, ненавидеть, ненавидеть! – парень начал растирать руки и плечи, зудевшие и нывшие от перенапряжения.
- Ты ли один! – сознался рядовой с другого края.
- Какая исключительная тварь, а! – вздыхал еще один, не находя сил на грязные определения. – Такой больше нигде не сыщешь!
- Да и искать не надо! Вторую такую мы не вынесем…
- Интересно, что там с Вейюаном и Сяолуном? – задался вопросом тот, что за минуту до появления капитана, бегал по площади с метлой наперевес за Сяомином.
- А ведь это мы могли попасться, - угадал его тайные мысли лейтенант Чжао, сочувствуя парням, попавшим под горячую руку. Не повезло, просто не повезло.
            Можно с этим согласиться. Частично.
            Рита Самойлова, между тем, пропустив ужин, засела в своем кабинете на первом этаже корпуса руководящих лиц части. Кабинет как назло находился прямо под кабинетом Гаврилы Маратовича, оттого ей так не хотелось в него приходить, но от бумажной работы не спрятаться, не скрыться, будь ты хоть трижды героем страны. Капитану предстояло детально разобрать отчет от лейтенанта взвода девушек, полученный утром вместе с личными делами на каждую из них. Узнать, кто и чему обучался, разобраться, из каких соображений были даны звания и уже от этого отплясывать при определении тех, кем она лично будет заниматься, подготавливая небольшую объединенную группу парней и девушек для взаимодействия с аналогичной группой из её страны в совместных показательных маневрах.
Подозревала, что ей прикажут даже лично обучать их русскому, чего она меньше всего хотела – то был сложный процесс и в такие короткие сроки разве что двенадцать нужных фраз можно заставить выучить. Всё же Самойлова надеялась, что языковые нагрузки ей на плечи не повесят, но без этого никак.
«Не вечно же я должна быть переводчиком, потребуются люди среди новобранцев, способные понимать хотя бы эти несчастные двенадцать фраз и давать на них соответствующие ответы. Затем и реагировать…», - Рита пододвинула к себе со стола ящик с личными делами девушек и парней, вспоминая, что отчета от лейтенанта Чжао она еще не получила.
Придвинула небрежно ногой стул, присела. Достала из ящика очки и водрузила на нос. Видела она неплохо, но при долгом и напряженном чтении взор её размывался, потому она заранее вооружилась линзами в оправе, чтобы не мучить свои глазки. Начать решила с изучения личных дел девичьего состава. Когда она дочитывала сорок пятое личное дело, в дверь поскреблась и тут же ворвалась старший лейтенант Ли Чаньчунь:
- Подлужка дней моих суловых, - сильно смягчая своим акцентом, протяжно произнесла по-русски она, проходя ближе и проводя за собой человека.
- Старушка дряхлая моя, - по-китайски отвечала ей Рита, не глядя на неё и сосредоточенно перелистывая последнюю страницу.
- Я тут тебе привела…
Рита быстро стянула с лица очки и молниеносно спрятала их, наугад швырнув в коробку с документами. Ей не нравилось, что посторонние видят её в очках, только Чаньчунь знала, что капитан пользуется ими (носила только в кабинете). Тут имеет место быть некий комплекс взрослости – не хотелось признавать, что не юна, не свежа, не здорова и очки уже нужны. Хотя вовсе она не старая, пусть таковой себя и ощущала от накопившейся с годами усталости.
- Капитан! – приложил руку к виску лейтенант Чжао Сяомин, ведомый Чан.
- Вольно, - не встала со стула Рита, обегая его глазами под посмеивание старшего лейтенанта Ли и вылавливая в его второй руке несколько крупно и размашисто исписанных листов. – Отчет?
- Да, капитан, - лейтенант протянул их ей и продолжил стоять в кабинете, с любопытством рассматривая в нем всё и капитана Риту Самойлову.
- Можешь идти, - сказала вместо неё ему Чаньчунь с милой улыбкой, капитан была занята – вонзила глаза в бумажки, исписанные большущим корявым почерком с сильным наклоном вправо.
- Есть! – лейтенант Чжао вышел, удивляясь тому, что наедине капитан буквально игнорирует все нормы, зато прилюдно злостно тиранит за неверно поднятую в марше ногу.
«Странная она какая-то. То деспотичный командор, то кремень, равнодушный к боли и происходящему вокруг…», - пожав себе плечами, парень поспешил на задний двор общежития, к столу и лавкам, на которых прохлаждались этим вечером после ужина его приближенные с разрешения капитана.
- Что там такое? – с его уходом Чаньчунь плотно закрыла дверь и подошла к столу, вынула из коробки очки и подала ей. – Можешь надеть, не изводись в прищурах, командир.
- Очень интересно, - Рита задумчиво отделила первый лист и отложила его в сторону. – Среди всех парней этот лейтенант самый старший и имеет уже оконченное неплохое техническое образование, пусть и не в престижном вузе твоей страны, но уже что-то. Как так? Все остальные – восемнадцатилетние, редко встречаются те, кому двадцать-двадцать два. А ему вот-вот двадцать пятый пойдет…
- Вероятно, по семейным обстоятельствам его забрали позднее других. Вот и успел отучиться. Бывали в жизни прецеденты, Рэй.
- Ну, тут есть еще неплохие данные и о других довольно умных парнях.
- Чего ты вдруг за ум их взялась?
- Предполагаю, что мне нужно будет отобрать парней способных к языкам.
- К русскому мало кто будет способен, - обнажила зубы в злой улыбке Чан. – Я тебе это точно говорю.
- Так и я не собираюсь их до уровня виртуозного писательства натаскивать.
- А, всего лишь дежурные уставные фразы в бою?
- Именно.
- Не считаешь, что этого для учений недостаточно?
- В таком случае, обяжу тебя с ними заниматься, обучай частушкам и нецензурной брани, - Рита, разговаривая с ней, продолжала внимательно и неторопливо изучать отчет лейтенанта.
- Может сразу нецензурным частушкам, Рэй?
- Вообще-то, я серьезно.
- Легче будет девушек тому выучить, они куда усидчивее и целеустремленнее. И рыдать будут скромненько: прячась от нас по углам и незаметно вытирая слезы в кружевные платочки.
- Еще бы подобрать их верно, - Рита закончила с отчетом от Чжао Сяомина и принялась за личные дела парней, отметив про себя тех, кем уже заинтересовалась в отчете, чтобы начать сразу с них.
- Давай, помогу, - Чаньчунь вынула несколько папок и для себя и влезла на второй стол. – О, гляди-ка, тут у одного водительские права аж на грузовые машины имеются!
- Нам как раз нужны будут такие экземпляры, просмотри и выпиши мне их имена, - Рита протянула блокнот и ручку, соображая, что это будет очень кстати.
Так, они вдвоем, перебрасываясь комментариями, прокорпели над бумагами до одиннадцати, после чего наведались в столовую для запоздавшего и холодного ужина и только потом ушли в комнату спать. Перед сном успели дополнительно обсудить тех, кого примерно приметили в водители (устно и заранее распределив по имеющимся в части образцам военной техники), переводчиков и еще многих других.
Утром они собрались раньше коллег и поспешили в столовую на завтрак, после которого вновь заняли противоположные точки у двух входов в столовую и начали привычное наблюдение. И особых изменений в дисциплине Рита не заметила: девушки всё также были хороши в поведении, а парни – нет.
«Какая досада…», - Самойлова покинула столовую и неторопливо пошла к площади, где и собиралась ждать построения. К ней вскоре присоединилась Чаньчунь, она тайком шепнула:
- Парнями займусь я, ты сегодня девушек проконтролируй. Мне они что-то не понравились.
- А что не так?
- Увидишь сама. – Чаньчунь загадочно помолчала, поглядела немного на неё и добавила не громче прежнего. – Ты чего такая мутная? Опять Гавмат на хвост сел?
- Обыкновенная, - отрезала Рита. – С чего это ты взяла?
- Да я же тебя насквозь вижу!
- Ты видишь меня насквозь?! – усмехнулась Рита. – Что там у меня с легкими? Одышка третий день как мучит. Уж не начало ли трагичного конца с неизлечимым туберкулезом и амурным треугольником?
- Не передергивай, - Ли Чаньчунь озиралась по сторонам, опять переходя на шепот. – Точно не Гавмат?
- Точно, - успокоила Самойлова, повернув голову, она следила за тем, как выходят из дверей девушки и ответственно бегут строиться, и за тем, как разнуздано это делают парни. Возмущению тому не было предела.
«Неужели обязательно нужно ощутить на себе всю силу кнута?! Почему никто не хочет вкусить армейских пряников?», - подумала она, выжидая еще немного времени, когда закончат построение парни, чтобы подойти к завершившим сей процесс, девушкам, которые выстраивались сразу возле последнего в ряду парня, буквально в метре.
- Всё. Я пошла, - бросив еле слышно старшему лейтенанту Ли, капитан шагнула вперед и к сильному удивлению парней резко повернула вниз, чтобы заняться смотром девушек.
«Понятно!», - пронеслось в голове, когда она достигла середины строя и  осознала, что имела в виду Чан, вскользь говоря о своем недовольстве женским составом. Сама Чаньчунь не спешила приступать к подобным хождениям. Она хотела посмотреть, что сделает командир, а для этого нужно было стоять на своем месте и внимательно наблюдать.
«Пусть ребята постоят немного, не помешает. Потренируем, допустим, выдержку…», - думала мисс Ли, взгляд же её был прикован к подруге, которая достигнув конца строя, круто повернулась и зашагала к его середине.
Капитан остановилась. Развернулась и оказалась лицом к лицу с теми, что преступали запреты. И ярче всех это делала та, на кого были устремлены глаза капитана.
- Ты сознательно нарушаешь установленные правила. – Рита начала спокойно, умеренно и культурно, почти как строгий учитель младших классов. Она, заложив руки за спину, укоризненно смотрела на уши девушки.
- Есть что-то криминальное в том, что я ношу серьги? – дерзко и насмешливо отозвалась нарушительница, не считая нужным следовать всему, что от них требуется. Оттого она и была вызывающе накрашена, как и её подружки, стоявшие по правому и левому боку от неё.
- Не думаю, что тебе неизвестно о запрете на ношение украшений, таких как: кольца, браслеты, серьги, цепочки, булавки и прочий мусор, который только помешает тебе же.
- Но ведь я и у вас в ушах вижу прокол, и не один, а целых семь, и это только в одном ухе, капитан! – шире и отважнее улыбалась девушка, нахальный голосок её всё звонче раздавался в этой утренней тиши и доносился до всех.
«Ага! Вот и дочь генерала Хао! Собственной персоной. Тут и на ошибку рассчитывать не придется, точно, она…», - подумала Рита Самойлова, цедя с большим терпением:
- Какая внимательная девочка. А серьги хоть в одной дыре ты видишь?!
- Нет, капитан! Но вы наверняка их носите. И косметикой однозначно пользуетесь, пусть нам и не разрешаете. И от вас не пахнет потом, значит, используете парфюмерию и другие косметические средства для этих целей! – всё громче и тверже тараторила девушка, наслаждаясь тем, что сажает эту надменную русскую бестию на место, еще так бесстрашно, красиво и играючи. Думала даже самовольно выйти вперед и победно обсмотреть строй позади себя, мол, глядите, как я её!
«Не то что, вы, трусихи!!», - истинно восхищалась собой она и только хотела повернуть голову влево, чтобы посмотреть на подругу, как вдруг цепкие, будто железные, пальцы капитана вцепились в отвороты военной куртки и потянули на себя, вытягивая её из общего строя, словно пушинку, и подтягивая к себе. Едва девушка опомнилась, как оказалась нос к носу с той, с кем и шутить было нельзя.
Забыла про строй парней Чаньчунь и сорвалась в быстром шаге к подруге, опасаясь последствий этой стычки. Её провожали, синхронно повернув головы и даже наклонившись вперед для лучшего обзора, ребята все до одного. Они с раскрытыми ртами высматривали всё происходящее перед строем девушек. И, увы, отвагой этой девушки они не восхищались.
- Тебе нужен запах пота? – беззлобно и предельно спокойно прошипела капитан в лицо бунтарке, при этом очень красиво улыбаясь.
- Эм…нет… - поздновато поняла, что сглупила девушка.
- Благодаря тебе, героиня, он сегодня с головой накроет вас. Всех до единой! – капитан Самойлова отпустила её, оттолкнула к ряду подруг и скомандовала. – Встать в строй! Назвалась!
- Рядовой Хао Мэйли…
«Так и знала, его дочь!», - подумала капитан и, повернув голову к самой первой девушке в строю, проревела:
- Лейтенант Гу Айминь! – Рита уже целенаправленно шагала к ней, строго осматривая каждую девушку в ряду.
- Да, капитан…
- Почему, несмотря на все предупреждения, у тебя половина взвода накрашена?
Девушка опустила голову, признавая за собой вину и этим говоря, что все её замечания о запретах на украшения и косметику были проигнорированы. Это всё хорошо понимала Рита, не первый год с таким глупым упорством сталкивалась и прекрасно знала, как отбить это стремление быть привлекательной и красивой, когда нужны иные стремления.
- Из рук вон плохо исполняете свои обязанности, лейтенант Гу! – сказала строго капитан и замолчала, снова оглядывая девушек. – Старший лейтенант Ли!
- Капитан! – подскочила к ней Чаньчунь, готовясь повинно выслушивать укоры и наставления.
- Досмотр личных вещей оставляет желать лучшего, - разгневанно цедила Рита, укоризненно глядя в упор. – Позовите старшего лейтенанта Чжэн!
Это означало, что капитан вместе с названной девушкой порядочно загонит на спортивной площадке девчат и доступно объяснит на этом примере, что косметика и украшения – действительно лишний атрибут не только в бою, но и на тренировках. Странно, что этого им еще не объяснили в предыдущих местах. А если объяснили, то почему на это наплевано?!
- Есть! – отчеканила Чаньчунь и побежала к корпусам за Чжэн Юймин.
Рита проводила её взглядом, а затем развернулась и прорычала грозно и свирепо, опять обращаясь к девушкам:
- Хао Мэйли, сегодня вместе с тобой я прогоняю до обморочного состояния всех, и даже тех, кто ни в чем не провинился! Равняйсь! Смирно! Налево! – Самойлова покосилась на подбегающую в удобной военной форме девушку – Чжэн Юймин, которой кивнула, разрешая забрать их на спортивные снаряды и давая знак добавить к ним бег с препятствиями в полевых условиях.
Следом неспешно пошла и сама, удостоверившись, что к строю парней опять идет Ли Чаньчунь.
- Кажется, благодаря этой Мэйли мы избежали её пристального внимания, - сдерживая рвущуюся радость, пробормотал Сун Вейюан, следя глазами за уходящим капитаном.
- Напрасно ты так радуешься, - сказал прапорщик Хан Сяолун.
- Нас она через Чаньчунь замучит до полусмерти, - усмехнулся рядовой Шань Цзинсун и замолк, старший лейтенант Ли уже была совсем близко.

           7.
           Когда Чаньчунь увидела проходящего мимо старшего лейтенанта Су Хэпина, то тайным знаком попросила заменить её, доверяя временно возню с мужской половиной новобранцев ему. Сама же она побежала к Самойловой, капитан остановилась в стороне и наблюдала за тем, как Чжэн Юймин делит на группы состав девушек, чтобы распределить их между собой и Ритой Самойловой.
- Помыкать легче будет? – спросила, созерцая разделение девушек, Чан.
- Юймин всё еще думает, что я стремлюсь лично воспитывать боевой дух в тех, в ком он никогда не проснется. А я вовсе не стремлюсь, отлично зная, что им бы танцульки, встречи и свидания под полной луной. Чего ради они все в армию бегут, а?
- Не забывай, что тут не все добровольцы, Рэй. – Чаньчунь повернулась к ней и заглянула в лицо. – Сама-то помнишь, отчего на службу подалась?
- Мне были неинтересны танцульки, встречи и свидания под луной.
- А мне до сих пор это интересно, и всё же я – здесь, - Чаньчунь красиво развела руками и не менее красиво улыбнулась. Парадокс. Но из неё вопреки всему получился отличный боец. Она будто этим жестом говорила, что не так уж всё плачевно, и у этих романтичных мечтательных особ тоже есть скрытый потенциал. Нужно только покопаться глубже, найти и насильно вытянуть наружу.
- Что ж, - игнорируя эти намеки, вздохнула Рита, готовясь уходить. – Ты знаешь, что с ними делать.
- Знать-то знаю, но сделай ты. – Чаньчунь, спеша сюда, не думала брать на себя роль надзирателя, ей она не принадлежала. Самойлова возмущенно округлила глаза, не понравилось, что старший лейтенант Ли отказывается заменить её. Зачем же тогда пришла?! Мисс Ли улыбнулась. – Соответствуй дурной славе, Рэй.
- Не «соответствуй дурной славе», Чан, а «держи планку».
- Кто ж эти ваши тонкости поймет, - отмахнулась подруга и повернулась, чтобы уйти. – С удовольствием понаблюдала бы за твоими зверствами, да там меня мои жертвы ждут.
- Хорошо сказано, - Рита Самойлова выдохнула воздуха и нехотя шагнула к девушкам, уже разделенным на две группы. – Жертвы…
И пока Чаньчунь медленно брела к своим «жертвам», ребята попробовали разговорить старшего лейтенанта Су Хэпина.
- Как вы произносите её фамилию? – первым докопался до него сержант Сун Вейюан, чрезмерно наморщившись и припоминая хотя бы первый слог.
- Да зови просто «капитан», - с усмешкой откликнулся кто-то из рядовых вместо Су Хэпина, а он ведь только-только хотел произнести по слогам эту сложную для них фамилию.
- Вообще-то, «товарищ капитан», - поправил, вмешиваясь, рядовой Шань.
- Да, да, кажется, у них там так обращаются, - призадумался прапорщик Хан.
- Какой еще товарищ?! У них давно в стране не товарищество, а совершенно другой устрой.
- Другой устрой? – переспросил лейтенант Чжао и вопросительно посмотрел на Су Хэпина, желая услышать подробнее от старшего по званию. Но тот помалкивал, гипнотически глядя на приближающуюся Ли Чаньчунь.
- Ну, или что у них там, - раздраженно отмахнулся от него вместо Су Хэпина сержант Сун Вейюан.
- Тсс, парни! – шикнул кто-то из середины, и строй мгновенно выправился перед старшим лейтенантом Ли.
Она шла медленно, обдумывая, чем занять их, если спортивная и полевая зоны будут заняты до обеда девушками, а Рита так просто их не отпустит! На ум ничего не приходило, кроме как устроить разминку на площади, а потом увести дружным строем на занятия. Два дополнительных к свободным кабинетам уже есть, и как раз нет девушек.
«Вчера занимались девчата, сегодня наверстаем с парнями, а потом придумаем, как их вместе утрамбовать», - да, ничего лучше она не придумала. Тому и решила следовать.
А Рита Самойлова в это время беспощадно (как только две группы закончили спортивные упражнения и были воссоединены) погнала на сорок кругов взвод девушек. На тридцать девятом круге, скинув  себя куртку, она присоединилась, возглавила бегущих девушек и увела за собой в сторону поля. Туда, где нужно было взбираться на страшные деревянные навесные мосты и ползать по песку под колючей проволокой. Где следовало молчком перелезать всевозможные препятствия, прыгать в ямы, хвататься за канаты и забираться по ним на очередной крутой подъем, откуда предстояло еще спуститься, не переломав шею и кости и не скатившись в вырытые и залитые водой рвы.
Первый круг этих ужасных испытаний Самойлова представила лично, на умеренной скорости ведя их за собой и показывая, как именно верно это всё проделать. А дальше она уже лишь ходила рядом, контролируя и грозно прикрикивая на тех, кто делал всё из рук вон плохо и постоянно отставал, выбиваясь из строя. Передышки она им не давала. Помогала ей в надзоре Юймин, что на себе всё это когда-то испытала и сейчас считала, что капитан во всем и полностью права. При этом она вспоминала, как сама её за все эти учения и мучения когда-то люто ненавидела.
«Ненавидят теперь нас», - подумала Чжэн Юймин с улыбкой и побежала к остановившейся девушке, которая наглым образом присела на деревянную перекладину и беспомощно смотрела на подруг, продолжавших этот бег.
«Опять дочь генерала Хао?!», - девушку было плохо видно, расстояние велико, но Самойлова предположила верно и тоже направилась к нарушительнице, подозревая, что ей стало плохо и нужна помощь.
- Что такое? – Рита, приблизившись, посмотрела на девушку. Да, рядовой Хао Мэйли, она теперь отчаянно терла глаза и вспотевшее лицо руками, стараясь очистить его от мешающей и расползшейся от пота и жары косметики. Одно ухо её кровоточило, серьга была потеряна непонятно где, вероятно, зацепившись о ткань формы, травмировав мочку, канула в неизвестность.
Неподалеку застопорились еще несколько девушек, также растирая накрашенные лица руками и по-тихому вереща.
- Урок усвоен? – спросила у Мэйли вместо капитана старший лейтенант Чжэн Юймин.
- Могли бы предупредить, - зло огрызалась девушка, продолжая тереть глаза и терпеть боль. – Что мне это так сильно помешает!
- На то и запреты, чтобы сами догадались, что неспроста, - отвечала Юймин, видя, что капитан говорить не собирается, лишь прожигает злым взглядом.
- У них та же проблема? – спросила Самойлова у Юймин, кивая на группу девушек в сторонке.
- Тоже потек макияж, - отвечала та.
Капитан кивнула, мол, гони их дальше и пошла мимо них к тем, кто отчаянно держался и старался выполнять всё, что от них требовалось. Самойлова отметила про себя многих из девушек, которые стойко преодолевали препятствия, несмотря на усталость. Одной из них была лейтенант Гу Айминь, она всё еще возглавляла группу девушек и продолжала их вести за собой по кругу.
Рита сжалилась лишь к половине двенадцатого, разрешая девушкам опуститься на землю и передохнуть перед построением. Гнать в те же уличные душевые кабины она их не стала. Дала разрешение Юймин отпустить в комнаты, чтобы они могли, как следует, помыться и переодеться. Позволяла приготовиться для прихода в чистом и опрятном виде на обед в столовую. Все обязанности по контролю взвода девушек на этот день она возложила на Юймин, которой предстояло занять их учебой после обеда. Им обеим уже доложили, что Чаньчунь повела на занятия парней, потому они и решили, что девушкам тоже не помешает продолжить подтягивать военные знания во второй половине дня.
Оставив их, капитан поспешила состыковаться со старшим лейтенантом Ли Чаньчунь, чтобы дать распоряжения насчет казарм, которые следовало изнутри подкрасить, зачистить, как и прибрать всё снаружи: расчистить прилегающие зоны от строительного и бытового мусора. Это всё не за один день, конечно, но работа уже для ребят имелась.
«Физический труд всегда хорош, особенно тем, кого нужно занять чем-то, дабы не дать думать о девушках, которые заманчиво ходят совсем рядом…», - думала про себя Самойлова, излагая весь план действий старшему лейтенанту Ли. И Чаньчунь была с ней полностью согласна.
- Только будь строже, - предупредила Рита. – Увижу еще раз, что они устраивают бои с метлами в двадцати метрах от тебя, накажу вместе с тобой.
- Полагаю, им одного раза от тебя хватило. Пример чистильщиков туалетов для них свеж, и будет свеж еще месяц. Так что, не переживай, мне это не грозит. Работать будут как миленькие!
- На сегодня можно начать с тыльной зоны, не загружай, но пусть делают качественно. За месяц успеем всё убрать?
- Разумеется, капитан! – сияла Ли Чаньчунь, наблюдая, как возвращаются из столовой солдаты, ведомые старшим лейтенантом Су Хэпином.
- Ну, я ушла, - развернулась и поспешила удалиться Самойлова, под радостные взгляды солдат. У неё намечалась уйма бумажной работы в кабинете, потому она и предпочла вверить их Чаньчунь и Хэпину, а не заниматься ими лично.
Не сделай она это, все сто пятьдесят человек рыдали бы к ужину, не чувствуя рук и ног. Достаточно, что этим слезным делом уже занялись девушки, выходя из столовой и боясь опять столкнуться с ней. Они еще не знали, что капитан великодушно обрекла их на умственный труд и без своего вечного присутствия.
Освободилась Рита к вечеру, опять пропустив ужин. Надеялась, что Чан чего-нибудь припасла ей из столовой и пронесла в комнату, обычно подруга совершала для неё подобный милосердный жест от чистого сердца и с товарищеской любовью. Поэтому капитан, закрыв кабинет, торопливо перебежала длинный коридор и вырвалась из подъезда во двор. Вдохнула свежего вечернего воздуха и, наслаждаясь тишиной, зашагала к соседнему корпусу. Поднялась на свой этаж, не видя, как в коридоре первого её с нетерпением высматривают две пары девичьих глаз, и прошагала мимо комнат, из которых раздавались громкие голоса ребят, обсуждающих разного рода глупости.
Достигнув своих дверей, ввалилась в комнату и заныла, как ребенок:
- Я хочу есть!
Чаньчунь в этот момент только-только стягивала с себя грязную форму, похоже, старший лейтенант Ли наравне со всеми работала у казарм.
- Смогла умыкнуть только фрукты, - сказала она, собирая грязную одежду с пола в охапку и унося их в ванную на стирку.
Самойлова метнулась к подоконнику, на котором лежал один апельсин, два банана и три яблока.
- Мне хватит! – довольно протянула она, жадно вгрызаясь в яблоко.
- Слышала, ты сегодня лично пробежала все препятствия, - Чаньчунь возилась с машинкой, выбирая режимы. Она резко выглянула из ванной. – Есть, что стирать?
- Сейчас сниму, - Самойлова вспомнила, как ползала на брюхе под колючей проволокой, и вскочила, сбросила с себя куртку. Глазу открылась перепачканная пылью военная футболка.
- Ну, давай и куртку, всё равно она об это всё обтерлась. Заодно посижу на машинке, передохну в ожидании стирки, дам ножкам отдохнуть.
- Ты лучше разомни их…
- Зачем, Рэй?! И так весь день пробегала, как конь!
- Что? Ржала и цокала?! – нашлись силы на усмешку Риты.
- Нет, семенила по скверу грациозно, – не включая стиральный агрегат, Чаньчунь направилась из ванной к шкафу в комнате, видимо, что-то еще забыла.
- По скверу? Это ты так закоулок с чахлой зеленью, кривыми кустами и лысыми деревьями за первым корпусом мечтательно кличешь?
- Угу, - Чаньчунь яростно копошилась в шкафу, создавая еще больший хаос в своей полке. – Где же, где же…надо же надеть…
- Седло? – подсказывала, ухахатываясь Рита, пока в лицо ей не полетели мятые подштанники.
 Капитан уже сняла всё и подбросила к порогу ванной, туда же подкинула брошенные подштанники соседки, быстро переоделась в запасную форму и только потянулась ко второму яблоку, как в дверь постучались. Рита посмотрела на Чаньчунь, что как всегда была почти в неглиже: в одних трусах и майке на босу грудь, сильно протертой майке (марля и та плотнее будет). Вздохнув, пошла к двери сама, а так хотелось послать подругу за себя.
- Что? – выглянула она, не пересекая порога ногами, и увидела перед собой двух девушек с картонной коробкой, в которой покоились различные тубы и бутыли косметических средств и поблескивала на свету мелкая бижутерия.
Девушки пробрались на запрещенный этаж после долгих уговоров дежурной этого этажа – Чжэн Юймин, что сопроводив их до комнаты, стояла в сторонке, с улыбкой контролируя каждое их действие. Рита посмотрела на содержимое коробки, на Юймин и снова на девочек, примерно уже понимая, но всё же строго спросила:
- Что происходит? Почему не на своем этаже?
- Капитан, - заговорила одна из них, это была лейтенант Гу Айминь. – Мы собрали всю косметику и украшения у девушек. Вот…
- И?
- И хотим лично при вас от неё избавиться, - заговорила и еще одна рослая и выносливая сержант – Мао Фансин.
Самойлова устало вздохнула и, снова оглядев их, позвала через плечо:
- Чан! Займись этим! – и хотела уйти, предоставляя старшему лейтенанту Ли лично разбираться с девушками, но та мгновенно нарисовалась в неподобающем виде (так и не одевшись!).
Она слышала разговор в комнате и знала, что это девушки, потому и позволила себе этот ленивый выход:
- Что у вас тут?
Гу Айминь и Мао Фансин, чуть не выронили из рук коробки. Вылупив глаза, обе поочередно смотрели то на идеально одетую в форму – Самойлову, то на почти голую, Ли Чаньчунь.
- Пошла и быстро оделась! – процедила сквозь зубы ей в ухо Рита и мило улыбнулась девушкам. – Сейчас старший лейтенант Ли вас догонит, вы пока спускайтесь. Юймин, проводи их.
- Есть, капитан! – отозвалась девушка и кивнула двум девицам с коробкой следовать за ней.
А Рита ворвалась в комнату и налетела на одевающуюся подругу:
- Какой пример ты подаешь, Чан?!
- Заразительный! – хохотала она. – Больше не сунутся со своими глупостями...
- А если они начнут бродить по этажам, в чем мать родила, ты представляешь, что твориться будет!?
- Что-то отдельно напоминающее любовь!? – невинно хлопая глазами, спросила Чаньчунь и ловко увернулась от замахнувшейся подруги. – Да ладно тебе, Рэй, никто из них и не посмеет даже выйти из комнаты без футболки. Девушки у нас в Китае, что надо – скромные!
- Так почему же ты бесстыдна изо дня в день?!
- Мне можно, - оскалилась Чаньчунь, резво влезая в брюки и набрасывая на плечи куртку, она уже выходила за дверь. – И так одни сплошные запреты. Уже который год!
Рита услышала, с каким недовольством она затопала по коридору, спеша нагнать девушек.
- Что ж, зато этот урок они отлично усвоили, - пробормотала себе под нос капитан и переключила внимание на фрукты.

          8.
          Предположим, что приблизительно в таком формате (а я доподлинно не знаю, в таком ли, в другом ли) прошли четыре недели, на протяжении которых два провинившихся парня, помимо общих физических нагрузок, занятий, практики в стрельбе и оттачивании навыков ближнего боя вынуждены были чистить туалеты и коридоры. А еще поливать растительность и убирать территорию части. Угу, те самые – Сун Вейюан и Хан Сяолун. В целом, дисциплина всех остальных новобранцев больше не вызывала у капитана Самойловой презренного взгляда: маршировали и выполняли все поставленные задачи солдаты в срок и как того она от них требовала. Всё еще далеки от зримого ею идеала, конечно, но уже в разы лучше того, что было.
К спортивным упражнениям солдаты тоже относились ответственно, никто не отлынивал и теперь каждый стремился показать себя с лучшей стороны, демонстрируя силу и выносливость. Тоже можно сказать и о женской половине, пусть нагрузки и не были равны, но всё же нареканий капитан Самойлова к ним не имела. Как и хвалить не спешила, Рита редко это делала, а если и делала, то так, что бы было не понятно – поругала она или же незаметно оценила индивидуальные способности и успехи.
Стрельба тех и других всё еще оставляла желать лучшего, но исходя из того, что капитан обрушивает на них всё и сразу, в стремлении в сжатые сроки состряпать из них умелых и бесстрашных бойцов, спешащих отважно реагировать на поле боя, то и ею можно было довольствоваться. А в дальнейшем капитан всё же планировала налечь на улучшение её качества. Куда лучше обстояло дело с навыками рукопашного боя, что у парней, что у девушек. Они уже вставали в пары под бдительным контролем инструкторов и лично Самойловой, и даже несколько раз в парах были вроде бы неравные по силе: девушка и парень. Капитан по мере усложнения планировала ставить небольшими группами, пусть это и не было предусмотрено.
На занятиях Самойлова тоже частенько присутствовала и была, в общем-то, удовлетворена ими. Пожалуй, это давалось солдатам лучшего всех остальных намеченных ею для достижения целей. Усложнялись и полевые учения, пусть и не так стихийно, как всё перечисленное. Благодаря её злостной натуре, составленному ею плотному графику и постоянным награждением суровыми наказаниями из-за малейшей провинности (отчего вызывать гнева капитана на себя больше никто не хотел), за которые наказывался не один человек, а все солдаты сразу, Рита сумела далеко продвинуться в формировании объединенной и исполнительной многочисленной группы бойцов. Рота неистово и неустанно ненавидела её – о чем Самойлова прекрасно знала и была тому рада. Ведь всеобщая всепоглощающая ненависть и парней, и девушек к ней – залог сплоченности этого военного коллектива.
«Пусть сплачиваются против меня, считая главным врагом!», - вот её основной, ни разу не озвученный, и довольно необычный девиз.
Да. Ёе они люто ненавидели. Все. Зато испытывали противоположные чувства к старшему лейтенанту Ли Чаньчунь и другим её китайским соратникам, которые на фоне беспощадного капитана были просто зайчиками и душками и необъяснимо притягивали к себе, тогда как Самойлова только и делала, что отталкивала.
Примерно с такими ощущениями и пережили напряженные дни новобранцы, которые быстро перестали быть новобранцами. И вот наступил первый день нового месяца, освобождавший сержанта Сун Вейюана и прапорщика Хан Сяолуна от дополнительных неприятных обязанностей, чему они были бесконечно рады и больше не рисковали забавляться во время выполнения основных заданий, данных старшими по званию. И в отличие от прапорщика Хана, гонора в сержанте Суне от наказания не убавилось, отнюдь, он подумывал хоть разок отыграться на той, на кого другим и посмотреть было страшно.
Правда, сержант Сун Вейюан еще не придумал, как это сделать. Всё потому что мысли об этом перебивало желание отдохнуть от всего в ночных гуляниях по городу, ведь приближался увольнительный день. Заветный день отдыха, отпуск, в который запрещалось покидать часть позже шести, как и возвращаться в неё за пределами установленного времени. Но какой толк в дневном брожении по городу, когда все нужные горячим парням увеселительные заведения открывали свои двери к ночи?!
А ему, и не только ему, хотелось именно этого! Соответственно, разговоры по мере приближения долгожданного выходного дня велись в комнатах только об одном. И особенно жарко шло обсуждение в маленькой компании, в которую входили лейтенант Чжао Сяомин, сержант Сун Вейюан, прапорщик Хан Сяолун и еще один смелый парень, пусть и рядовой – Шань Цзинсун, который, напомню, был соседом по комнате прапорщика.
Конечно, душа компании и добрая жилетка – лейтенант Чжао Сяомин хотел бы утащить всех своих солдат в эту веселую и опасную затею (которой поджег и распалил их неугомонный Вейюан), да не мог подвергать их опасности. Действуя столь сумасбродно, подставлял под свою ответственность ребят, обрекая их на тяжелые последствия, которые принесет им в случае раскрытия и обрушатся в лице капитана Самойловой всеми известными и неизвестными наказаниями. Он и этой четверкой опасался куда-либо в запретное время высовываться, и даже один ни в жизнь не посмел бы, если бы не соблазнительные четыре пропуска в известный ночной клуб, которые достал сержант Сун Вейюан через друга детства, что проживал (на время учебы) на удачу в этом же городе.
Почему сам друг был не в армии – ответ прост: негоден. Кажется, по зрению.
Вернемся к заговорщикам: эта тайная компания с неделю собиралась в любой удобный момент, будь то завтрак обед и ужин, как и прочие занятия по зачистке территории, и обсуждала детали своего авантюрного мероприятия. Главным козырем было то, что Вейюан смог каким-то образом пронюхать, что в увольнительную намеревается сделать ночью ноги из части старший лейтенант Ли Чаньчунь, чем он и предлагал воспользоваться. Ведь не мудрено, что её уход прикрывают постовые с подачи капитана, а раз так, то этим воспользуются и они, ускользнув вслед за ней.
Провальная задумка! Безрассудно! Опрометчиво! И лейтенант Чжао Сяомин отлично это понимал. Но так хотелось повеселиться в городе, и пусть за это хоть на голове в туалете два дня стоять заставят! Все четверо были решительно готовы, уже видя себя отплясывающими под заводные биты на танцплощадке клуба в паре, если не с красивыми, то привлекательными девчонками.
Вот она, наивная молодость! Вот они стремления бушующих гормонов.
           Теми же стремлениями грезила старший лейтенант Ли, что заведомо начала подготавливаться к этому скрупулезному вытачиванию камня, то есть, обрабатывать старшего по званию – капитана Самойлову, которую намеревалась снова утащить с собой, ибо рана у неё уже зажила, оставив неглубокий след в виде кривого резанного шрама на плече. Капитан как назло была непреклонна в упорном отказе. А дни всё таяли, приближая отпускной день. Ли Чаньчунь становилась всё настойчивей, чаще приставая с безвыходными попытками уломать капитана, которые предпринимала каждую ночь. Как сейчас, например:
- Лежишь, Рэй? – зашла ну уж совсем издалека Ли Чаньчунь.
- Лежу, Чан.
- Спать лежишь? – усмешка. – То есть, готовишься?
- Спать лежу, Чан, - хмыкнула капитан.
- А я поговорить хотела, - вздох поистине обреченной печали. – Всё о том же, всё о клубе…
- Ты же знаешь, я стараюсь избегать таких мест, - вяло отмахнулась и в этот раз от её предложения Самойлова, отворачиваясь от настырной подруги к стене и подгибая ноги в коленях.
- Но ты всегда меня в них сопровождаешь! – оскалилась Чан, впиваясь глазами в спину. – Ты не можешь позволить мне пойти одной и нарваться на приключения. Сделаем это вместе!
- А может, сделаешь это с кем-то другим? – не воодушевилась капитан, отнюдь, будто шрам на плече тоскливо заныл от слов подруги, что самой хотелось выть. Протяжно зевнув, она прибавила. – Прихвати в компанию соратников. Я уже распорядилась, чтобы направили на тринадцатый пост сержанта Сюнь Чжимина, под его надзором можете хоть всем составом, романтично держась за ручки, бежать в закат.
- Тем более! Он точно глаз на изгородь не наведет! Так благоговеет пред тобой, что не желает видеть и знать, что я бессовестно пользуюсь твоей спиной.
- Какая ты коварная, Чан.
- Мы должны пойти вместе! Мне комфортно только с тобой, Рэй. А парни пусть лучше солдат тут в узде держат, с чего бы мне их с собой таскать?!
- А меня таскать, значит, нужно?!
- Необходимо!
- Даже если я дико того не хочу? – повернулась и посмотрела на Чаньчунь Самойлова.
Чаньчунь вылезла из кровати, пробежала ломаным зигзагом, как таракан, мизерное расстояние пола от своего лежбища, и плюхнулась к капитану, накрываясь её же одеялом, что нахально перетянула на себя:
- Ну как ты можешь такое пропустить, Рэй?! Это же самый известный клуб нашего захолустья, в который, между прочим, приезжают мировые звезды, что, кстати, являются твоими земляками!
- Ты плохо знаешь мою страну. В ней земли столько, что не каждый её житель мне – земляк, - усмехнулась Рита, равнодушно переворачиваясь на спину и вытягивая ноги.
- Да они уже по всей Европе прогремели, и вот, добрались до нас! Нельзя такое упускать, капитан! – не слышала её Чаньчунь, следуя лишь своим целям.
- Говорила же, что я не страдала и не страдаю по танцулькам.
- Тебя никто не заставляет дрыгаться в такт со мной. Просто посидишь в клубе у бара, подождешь, пока я выложу энергию и душу, а потом мы с тобой в довершение ночной программы преспокойненько прошвырнемся по городу, поболтаем, расслабимся. Покажу тебе его злачные места и темные подворотни…
- А сама их когда успела изучить?
- В прошлый раз. Попался один интересный тип…
- Что ж ты с ним не сходишь? – повернулась теперь на правый бок, на котором очень долго не могла спать из-за раны, Самойлова и заглянула в лицо хитроумной подруги. – Может, лучше друг друга узнали бы вы…
- Ты шутишь?! То было развлечение на час! – фыркнула Чаньчунь и заканючила. – Ну, Рэй, ну, соглашайся. Без тебя это будет не так красочно!
- Фальшивые подкаты, дорогуша.
- Так, ты пойдешь со мной или нет?!
- Куда я денусь?! Ты всё равно меня на плече с собой унесешь, даже против моей непоколебимой стальной воли.
- Я в тебе не сомневалась! – расплылась в удовлетворенной и широкой улыбке Чан. – Осталось дожить до завтра и перетерпеть долгий день!
 С этими словами она удобнее расположилась в кровати, натягивая до подбородка чужое одеяло, но капитан пинками выгнала её из своей постели и укуталась с головой им сама. Чаньчунь не обиделась, лишь в предвкушении потерла руки, спрятала невидимые крылышки и тем же тараканьим бегом вернулась в свою кровать.
- Кстати, - глухо отозвалась из-под одеяла вдруг Самойлова. – Зачем мне уходить в ночи? Могу официально выйти днем и перекантоваться у твоей подруги.
- У неё и переоденься, только рюкзак с вещами возьми с собой, я туда свои тряпки военные брошу. Не хочу в парадном по изгороди уродоваться. Мне ведь тут весь день куковать в форме, контролировать всех.
- И что, мне с рюкзаком и тараниться в твой клуб?
- Сбросим его по пути, там есть одно местечко.
- Хорошо, - вздохнула Самойлова. – Только чтобы никаких болтунов в компанию.
- И за что только ты их так ненавидишь? Лучше уж общительный спутник, чем аура мрачного и неловкого молчания.
- Да просто был у меня один настырный кавалер, весь такой шутник и хохотушка, смерть его заткнуть не в силах: рот завяжешь, уши запоют.
- Это не тот, который в студенчестве увивался за тобой? – приободрилась Чаньчунь и навострила ушки.
- Ага, - подтвердила лениво капитан. – Тем и запомнился: увивался и всё старался заболтать всем, что знал и не знал. Делал всё для моего расположения, особенно болтал! И вот представь, однажды он с чувством и печальной мордашкой рассказывает мне для моего впечатления, в принципе, заезженную до дыр, историю про одну очень-очень бедную девушку. Бедную и осиротелую настолько, что она вынуждена была жить с одной единственной дальней и старой бабкой, чьи вещи и натягивала, доставая из древнего комода, которые сама бабуля в молодости за кем-то донашивала и бережно хранила. А в комоде том с давних времен лежали круглые зеленые таблетки нафталина, оберегающие их скудные тряпичные закрома от наглой и ненасытной моли…
- Рэй, давай короче, я же засну сейчас.
- Хорошо, ближе к концу, - уступила капитан. – Так вот, Чан, рассказывает он мне всё это во всех трагичных красках и доходит до того момента, как эта бедная во всех смыслах девушка встречает и влюбляется в парня, и они оба, вроде бы почти счастливы и безумно влюблены, и дело движется к счастливому концу. Это вселяет в меня надежду, что у этой бедняги будет всё хорошо…
- Но?
- Но тут мой ухажер-рассказчик говорит, что одним погожим днем этот парень сказал этой девушке, что от неё невыносимо пахнет нафталином, а она из-за этого пошла домой и в тот же день повесилась. Рассказав об этом, он начинает буйно и безудержно хохотать мне в лицо, при этом вглядываясь и ожидая от меня ответного и дружного смеха.
Чаньчунь, скрывая улыбку, смотрела на капитана и молчала.
- Мне, разумеется, не до смеха. Его я люто ненавижу за эту реакцию на концовку, ведь у меня самой внутри всё тянет и щиплет от боли и жалости к этой несчастной девушке, неизвестно подлинно, выдуманной или всё же взятой из настоящей жизни. Мне больно за неё, за её такую жизнь, я ощущаю всё это на себе, чувствую её страдания. А этот мерзкий тип всё стоит передо мной, он хохочет и хохочет, удивляясь, отчего не реагирую так же и я?!
- Знаешь, Рэй, мне понятна твоя реакция, ты у нас временами такая впечатлительная, хоть вешайся…ой. Ну, то есть, с тобой всё ясно. Но и с ним тоже, он ведь типичную байку тебе травил, а ты не так восприняла. Точнее, не так, как ему бы хотелось.
- Это уже неважно, Чан.
- Значит, развернулась и ушла, поставив на нем крест, капитан?
- И не простой, а железобетонный! Мне же с тех пор и снится эта жутко бедная девушка в старых и немодных вещах, которая с петлей на шее и слезами на глазах в последний раз смотрит на себя в зеркало…
- Прекращай, Рэй, чувствую теперь себя паршиво.
- Ненавижу с тех пор подобных болтунов и пустословов! Лучше мрачное и неловкое молчание, поверь.
- Ты просто слишком впечатлительная и рассудительная, Рэй. Умные люди много думают, заморачиваются и нагнетают даже то, чего и в помине нет. Это очень вредно, капитан.
- Нет, Чан. Не умная я, а просто параноик, - подытожила Самойлова и недовольно прибавила. – Спи, давай. И мне не мешай.
Она опять отвернулась к стене и больше в разговоре не участвовала. Умолкла и мисс Ли – удовлетворенная тем, что добилась своей цели, она очень быстро уснула, забыла даже про все свои нетерпеливые ожидания завтрашнего дня и похода в клуб.
С тем же нетерпением, что и старший лейтенант Ли, ждали наступления следующего вечера и четверо парней, с каждым отмеренным часом всё сильнее распаляясь в тихих перешептываниях и обсуждениях запланированной опаснейшей вылазки. Сомнения уже были отброшены – вооружились храбростью и поговоркой: кто не рискует – то не пьет. И не важно, что именно не пьет. Будь то солярка или желеобразный кисель из столовой. Шампанское на ум не приходило, ибо не вдохновляло.

            9.
            И вот, в назначенное время в комнату к Сяомину и Вейюану вбежал взбудораженный рядовой Шань Цзинсун:
- Я видел! Видел, как старший лейтенант Ли Чаньчунь вышла из комнаты и, озираясь, пошла из общежития через площадку к спортивной зоне!
- Ты что, проследил за ней до самой изгороди?! – воскликнул сержант, усмехаясь, хотя и сам был как на иголках, едва ли ногти на руках все не перегрыз в волнении и уже косился на ноги. Хорошо, что на свои, а не на соседа.
- Совсем чуть-чуть, - признался тот. – Как она лезет в брешь, не увидел, я поспешил к вам.
- Что ж, вперед! – скомандовал браво лейтенант Чжао, и они, прихватив в коридоре заплутавшего прапорщика Хана, устремились рисковать, чтобы вусласть напиться и не только.
Ли Чаньчунь, между прочим, была права: постовой с вечера отчаянно избегал глядеть в эту сторону со своей высотки под номером тринадцать, и только поэтому парни прошли благополучно, ни перед кем не засветившись. Вроде бы удача на их стороне, а фортуна благосклонна этой ночью. Но….
Посмотрим, так ли это на самом деле чуточку позже. Сейчас любопытнее узнать, что там с некоммуникабельным и грозным капитаном.
           В шумном клубе Рита Самойлова долго стояла столбом в толпе у танцевальной стойки, на которую взобралась (да она с порога полетела к ней!), и буквально выпихнула оттуда конкурентку Ли Чаньчунь, после чего незамедлительно принялась заводить толпу внизу своими дерзкими танцами. Умела она это делать, попадала и в такт, и в музыку и движения её были полны красоты и изящества, а внешний вид буквально завораживал – где только она столь откровенный и в то же время вполне закрытый наряд откопала?!
«У подруги, хозяйки модного бутика женской одежды», - уныло напомнила себе Рита, оглядывая и себя, облаченную в одолженную одежду от модной подруги лейтенанта Ли. Сама эта главная модница и хозяйка бутика зажигала на соседней возвышенности – также заразительно (да только с Чан ей не сравниться!) отплясывая под едкие, но заводные ритмы. Прерывая английские припевы выкриками по-русски, орали свои слова в микрофон «мировые звезды», которых Самойлова не удостоила ни разу взглядом. Она, устав стоять, с запрокинутой головой поочередно созерцая неутомимую то Чан, то её лучшую подружку, отвернулась от них и направилась, протискиваясь сквозь плотную массу безустанно движущихся тел, к барной стойке. Зона у бара ей показалась куда свободней этого места. Можно будет продохнуть, наверное.
Рита не была из заядлых выпивал и даже в мечтах не видела коллекцию дорогих спиртных напитков у себя в золоченом баре на втором этаже воображаемого особняка, но и ярой трезвенницей не являлась. Бурная молодость ей не чужда. Однако в последнее время (а вернее уже несколько лет) предпочитала не пить – считала, что положение обязывало, и не только это. Но сейчас она заказала бокал алкогольного коктейля, полагая, что просто так здесь сидеть ей не позволят. Да и как не заказать, когда стоит смазливый бармен прямо напротив неё со щенячьими глазками, упрашивая выбрать самый дорогой напиток!?
И она его выбрала.
Красиво взболтав и поиграв серебристым контейнером, который напоминал Самойловой обычный походный солдатский термос, парень в креативной жилетке играючи наполнил бокал, спрыснул чем-то, навесил тоненькую дольку лимона, подбросил два кубика льда и воткнул зонтик с соломинкой, после чего мастерски протолкнул по стойке свой шедевр, которым так гордился, к Рите.
«Ну и зачем этот хлам?!», - ткнув пальцем в зонтик и придвинув бокал к себе, она через зеркальные стенки дизайнерских прозрачных полок (они находились за спиной умелого бармена) следила за подругой, отжигающей на всю катушку. Чаньчунь же тем и наслаждалась, ненамеренно устроив соревнование танцев со своей стильной подружкой.
Рита удрученно отвела взгляд от них и снова посмотрела на себя в зеркальном отражении. Глухая черная, обтягивающая стан, кофта, которая чуть ниже талии и по бедрам расходилась равномерными складками, будто превращаясь в короткое школьное платьице. Огромный разноцветный кулон, навешанный на массивной золотистой цепочке законодательницей моды и сильно завитые и взбитые ею же волосы на всю длину, даже на ту, что вечно капитаном пряталась под рубашкой. Собственная голова из-за столь пышной прически капитану казалась страшным подобием лешего, а ярко накрашенное лицо будто бы нестерпимо зудело, требуя воды и горячих полотенец.
«Со спины я точно леший! И даже может, сразу кикимора….», - глаза её упали на бедра, обтянутые в голубые плотные джинсы, которые так давили, что хотелось их снять и поджечь прямо на барной стойке, а пепел сдуть на бармена, чтобы ему было, чем заняться, а не смотреть во все глаза на неё в ожидании нового заказа. – «Лучше бы я в форме пришла…».
             Подумав о том и подтолкнув двумя пальцами бокал на тонкой ножке в другую руку, она посмотрела на часы, которые по солдатской привычке нацепила поверх черного рукава стильной чужой кофточки.
«Почти час прошел. Ей еще не надоело?!», - Самойлова обернулась на Чаньчунь, у которой эта мысль и мелькать не думала. Рита вздохнула, обсмотрела бокал и подперла рукой голову, запуская пальцы глубоко в пушистую прическу. Упираясь локтем в стойку бара и буквально роняя волнистые волосы на неё же, она откровенно скучала. Что всем своим видом выдавала. Басы и дополнительные звуковые эффекты вызывали тошноту и ощущение сдавленности в легких будто бы от постоянной нехватки воздуха.
- Здорово здесь! – послышался знакомый и громкий голос, перекрикивающий музыку. Кто-то подсел совсем рядом и не один: компания была шумная, все как один заказали ликер и пустились в бесстыдные обсуждения тех, кого в танцевальной толпе подцепили.
Самойлова, едва приподняв голову, устремила взор через зеркала на подсевших парней и чуть не рухнула на пол с табурета. Округлившиеся глаза её тут же испуганно метнулись на подругу, не знающую усталости в своих бесконечных танцах.
«Видели ли они её?!», - билась в панике одна единственная мысль, перекрывающая и музыку, и оглушительные басы…
Пожалуй, теперь-то мы и вспомним о четверке беглецов. Когда бежавшие из части парни достигли нужного им заведения и со счастливейшими улыбками на лицах прошли по пропускам в клуб, то были сражены наповал тем количеством девушек (парни тоже были, но какой солдат заметит парня, когда глаза ищут прицельно женскую особь?), что уже тряслись в едином ритме с музыкой. А какое удовольствие было протискиваться среди них, продвигаясь ближе к сцене, и видеть приглашенных звезд, вещавших на непонятном им языке, но делавших это так зажигательно, что ни один из них (и даже скромный лейтенант!), не устоял, и парни с головой пустились в дерганый пляс.
Увлеклись настолько, что не видели ничего вокруг себя, ну, кроме тех девушек, которые соблазнительно терлись поблизости. Трем из них даже удалось завести знакомства с временными избранницами, только лишь лейтенант Чжао не стремился узнать случайную пару в танце поближе. Испытывая сильную жажду, он всё косился на бар, у которого так одиноко сидела одна-единственная девушка с копной длинных кофейных волос, будто прося нарушить её одиночество, да только парни всё никак не сдавались с плясками. А отделяться от них Сяомин не хотел, вдруг без его разрешения исчезнут, увлекаемые накалом страстей, а потом ищи их, свищи и переживай, куда они делись и как без них возвращаться в часть.
На его счастье вскоре и его товарищам захотелось немного охладиться и передохнуть, потому они вместе с лейтенантом неторопливо поплыли меж дрыгающихся тел к барной стойке. Первым был Сяомин, он стремился прорваться раньше них и занять место рядом с этой загадочной незнакомкой, игнорирующей музыку, от которой даже он не устоял, ведь раньше сторонился подобных заведений. Лейтенант заинтересовался ею всерьез. Ему повезло, парни не сразу заметили одиночку, а когда заметили – было уже поздно – он сидел на соседнем с ней табурете, всё заглядываясь на неё и не понимая, чего она такая унылая, почему не пьет свой коктейль и никуда не смотрит?
«Зачем пришла, если нет к тому интереса?!», - озадаченно думал Сяомин, поздновато догадываясь, что можно следить за ней через зеркала шкафчиков бара, что и не преминул употребить. – «И чего голова так низко опущена? Напилась вдрызг и спит что ли?».
- Здорово здесь! – заорал, оглушенный музыкой, Хан Сяолун, полагая, что друзья его могут не услышать. Сержант Сун Вейюан сидел сразу после лейтенанта Чжао, за ним были прапорщик Хан и рядовой Шань, который подтянул с собой к бару и девушку, которой и был всецело занят – друзья уже отошли на задний план.
- Ликера всем за мой счет! – прогорланил гордо богач Вейюан бармену, пальцем указывая на парней и добавляя в этот список подругу рядового и заодно незнакомку с другого конца, ошибочно приняв её за новоиспеченную пассию лейтенанта Чжао Сяомина. – Как вам мой выбор, парни?!
- Просто отлично! – снова криком подхватил прапорщик Сяолун, только теперь заметив через зеркала на возвышенных площадках двух заводных девушек позади себя. Он обернулся, восклицание в нем не удержалось. – Вот это красотки! Ах, как танцуют! Ух, я бы…
Глаза загадочной одиночки с другого края барной стойки снова впились через зеркало в подругу, умоляя ту заканчивать и сходить вниз, как вдруг она почувствовала легкий толчок в плечо от чужого мужского плеча, за которым последовало едва ли не в самое ухо:
- Ты одна здесь?
Она неопределенно и быстро кивнула, резко и слегка поворачивая голову вбок, подальше от нарисовавшегося приставалы, так, чтобы он даже в зеркало не смог увидеть её лица. Лейтенант Сяомин, правда, не уловил этого затравленного кивка, в тот жалкий миг он смотрел на бармена, профессионально разливавшего им по низким граненым бокалам ликер. Одним легким движением парень в жилетке растолкал эти бокалы по рукам. Тот, что скользил в сторону Риты Самойловой, в истерике цеплявшейся глазами через зеркала в старшего лейтенанта Ли, подхватил лейтенант Чжао и галантно пододвинул к ней сам, при этом пододвигаясь еще ближе:
- А я тебя сразу заметил…
 «Ты что, б***, меня клеишь?!», - чуть не зашлась в разъяренном вопле капитан, опуская ниже голову и планомерно разворачиваясь влево, чтобы незамедлительно соскользнуть с табурета и сломя голову бежать от изрядно раздутой самоуверенности обнаглевшего срочника.
Видя, что незнакомка не отвечает и не собирается отвечать, а наоборот, кажется, готовится сбежать, Чжао Сяомин пошел на отчаянный шаг – пригубив ликера для уверенности, положил ладонь на её руку, думая крепко поймать и не отпускать. Но рука девушки мгновенно была вырвана и опущена вниз.
«Скромная!», - подумал с удовлетворением лейтенант, забывая, что скромных такие места не красят, как вдруг всё внутри у него застыло. На долю секунды ему показалось, что глаза точно выхватили на запястье одергиваемой руки знакомый циферблат командирских часов, тех самых, которые носит один самый страшный человек их части, ибо таких часов в их стране не выпускают, а если бы и выпускали, то они не пользовались бы и даже жалким спросом. В этом он был уверен.
И абсолютно не был уверен в том, что тихим и дрожащим шепотом услышал в своей голове:
«Капитан?!».
А чарующая незнакомка уже сползла со стула и поспешила прорваться сквозь толпу, оставляя от себя лишь приятный запах холодного парфюма (опять старания модной и лучшей подружки старшего лейтенанта Ли). Только пышные волнистые темные волосы и виднелись несколько секунд, пока она не растворилась в густой движущейся пестрой массе, освещаемой разноцветными неоновыми лучами.
Пораженный своей страшной догадкой, Чжао Сяомин несколько секунд отупело смотрел на опустевший табурет, а потом еще несколько на то, как незнакомка исчезает, тая в толпе и у него на глазах. В это и верилось, и не верилось. Не верилось, что эта девушка могла быть капитаном и находиться в этом месте вопреки всем правилам. И верилось, что он признал эти её часы.
«Часы, которые я узнал бы из тысячи подобных!», - сколько раз он их на ней видел, когда не укладывался в выделенное время! Сколько раз она на них смотрела при нем, приподняв манжету! Сколько раз у него вызывали вопросы эти странные красные буквы на циферблате часов, не похожие на китайские…
- Парни, я сейчас, - соскочил с табурета и он, твердо настроенный на то, чтобы выяснить, прав он или нет в своих домыслах. Ведь если прав – то им не поздоровится. А если нет – то можно со спокойной душой и совестью и дальше утопать в запретных развлечениях.

          10.
           Чжао Сяомин быстро-быстро продвигался в том же направлении, запомнив, что незнакомка взяла курс на два танцевальных возвышения, на которые теперь и смотрел, как на спасительные маяки. И чем больше смотрел, тем больше ему казалось, что он видит на одном из них старшего лейтенанта Ли. Сначала до боли знакомой показалась эта её прическа с выбритыми висками и высоко уложенным хохолком, от которого сейчас была отделена легкая прямая челка, взмывающая вверх от каждого её плавного, но быстрого движения. Потом в процессе приближения ему стали лучше видны черты её лица, что убеждало в верности и этих догадок.
Чаньчунь в этот момент как раз, опустив голову и продолжая активно двигаться, на кого-то смотрела. И смотрела вниз, на девушку, подававшую знаки у шеи ладонью, мол, завязывай, а физиономией дополнительно и выразительно показывающей, что у них большие неприятности.
«Какие еще неприятности?!», - не сдавалась с танцами неутомимая Чаньчунь, вспоминая, как смешно смотрелось со стороны приставание незнакомца за баром к её нелюдимой подруге, ведь эта картина отлично была видна ей со своего места: скучающая Рита и те, кто подвалили к ней, и даже то, как один отважился на ухаживания. Но стоило ей опять отвлечься в танце, как Рита уже оказалась перед ней, яростно жестикулируя, пуча глаза и нервными киваниями указывая куда-то назад через плечо.
Чан снова посмотрела на стойку бара. Трое парней.
«Куда делся четвертый?!», - разочарованно вздохнув, Ли Чаньчунь замедлилась и прекратила свои извивания. Она нехотя завязала с танцем и сошла по миниатюрным ступеням вниз, на общую танцевальную площадку, допуская мысль, что подруга её встревожена обыкновенным пьяным и приставучим кавалером. – «Чего ей-то беспокоиться?».
- Валим!!
- Да что такое!? – удивлялась Чан напору и взвинченности подруги.
- Не здесь! – схватив за руку, Самойлова рванула наперерез и, не обращая внимания на возмущенные восклицания тех, кого она в спешке грубо и без положенных извинений толкала, прорываясь, рванула к выходным дверям.
Лейтенант Чжао отчетливо видел, как Чаньчунь, насмотревшись на кого-то, торопливо сошла вниз, откуда её буквально потащили к выходу. Её макушка с высоко уложенной прической выше всех виднелась в этом густом человеческом лесу. Да, она сама по себе была достаточно высокая девушка, так еще и каблуки добавляли сантиметров к росту, как и умопомрачительная укладка, на славу зафиксированная, будто не лаком, а раствором цемента.
Ли Чаньчунь только и успела на ходу помахать рукой своей моднице-подруге, которая беззаботно блеснув улыбкой, продолжила свое ночное веселье. Она не имела никакого отношения к части, потому могла себе позволить веселиться от заката до рассвета три дня и три ночи кряду.
Сяомин, поглядев на неё и осознав, что с ней точно не знаком, тоже рванул, но в обратную сторону.
- Пацаны, нам кранты! – (а есть ли в китайском аналог этой фразы?) прибился он снова к своим товарищам, схватил свой бокал и одним махом отправил в рот его содержимое. Искривился, выдохнул и выложил как на духу. – Нужно срочно возвращаться в часть!!
- Ты в своем уме? – Вейюан обежал глазами клуб, говоря этим, что здесь они останутся, пока есть хоть одна танцующая девушка.
- Веселье в самом разгаре, начальник! – улыбался Хан Сяолун, кивая на шепчущихся соседей – рядового Шаня и заарканенную им симпатичную девушку. Да ему же они все завидовали и втайне лелеяли надежду и самим удачно склеить пару к утру.
- Пора тушить! – Сяомин отодвинул пустой бокал. – Мы попались!
- Ты о чем? – перебил Вейюан, не понимая, к чему тот клонит.
- Только что здесь были капитан и Чаньчунь!
- Рехнулся?! Ты сколько выпил?! – сказал с насмешкой Сяолун, посмотрел в его серьезное озабоченное лицо и замер, припоминая, что, вообще-то, это первый бокал, который осушил лейтенант, и что он где-то до сих пор бродил. Трезвый.
- Красотка Чаньчунь еще бы засветилась здесь, но точно не этот неотесанный гранитный камень! – Вейюан хотел было заказать еще горячительных напитков, но в него вцепился прозревший прапорщик Хан Сяолун, он и развернул его обратно к Сяомину.
Заглядывая ему в лицо, лейтенант прокричал:
- Они обе были здесь, и капитан узнала нас! Если не хочешь огрести по самые уши, нужно вернуться в часть раньше них!
Быстрее, чем гордый и самоуверенный сержант Сун в слова лейтенанта поверил прапорщик Хан, он спешил поддержать командира:
- Или же нужно поймать их с поличным! Чтобы неповадно было наш проступок в свет выносить! Так сказать, обоюдное соглашение на неразглашение. Ну, или компромисс виноватых сторон.
- Точно! – понравились его слова Вейюану, но сам сержант не собирался покидать клуб. Он снова потянулся за стаканом, чтобы объявить тост, повторив это звучное выражение, и неторопливо допить напиток.
- К черту вас! Я за ними! – сорвался Чжао Сяомин и побежал опять сквозь неустанно танцующих людей к выходу, надеясь нагнать беглянок, которые сами находились в невыгодном положении, оттого и пустились в стихийное бегство.
«Хоть удостоверюсь, что мне не показалось!», - лейтенант подгонял себя изо всех сил, боясь упустить их. Хлестал себя невидимыми поводьями, словно скаковую лошадь. Не жалел ног, словно их у него шесть, а не две, и на всех по две подковы.
С ним увязался прапорщик, который верил ему. Нехотя последовал за ними и Вейюан, насильно забирая рядового Шань Цзинсуна, чье романтическое продолжение ночи было обречено на провал. И опять во всем вина капитана, будь она неладна!
Так вот они все и оказались на улице, на ночном свежем и отрезвляющем воздухе, где лейтенанту Чжао казалось, что он чувствует знакомый аромат, тот самый, который источала эта, завораживающая своим видом, одинокая и грустная незнакомка. Если капитан обладала непревзойденно острым слухом, то он – нюхом, не менее острым, которому доверял и который его никогда не подводил. Втягивая носом воздух (по силе запаха определяя нужную сторону), в глубине души он наделся, что той незнакомкой окажется не капитан, и это не потому, что ему не хотелось сносить изощренные наказания, которые она ему теперь организует на месяц, а может и на три, вперед. Это потому, что он не мог принять того, что ему могла понравиться эта стерва, которую он толком не увидел, но всё же был привлечен этим скучающим и натурально-жалким одиноким образом всеми брошенного и везде лишнего человека.
«Пусть будет кто угодно, да хотя бы переодетый извращенец, но только бы не капитан!», - всецело полагаясь на свой нюх, Сяомин побежал, ничего не объясняя парням, в сторону от клуба. Подвыпившие парни с большим отставанием со всех ног спешили за ним, возмущенно упрашивая сбавить темп.
Буквально в нескольких кварталах от них застопорились другие нарушители из военной части – это остановилась перевести дух капитан. Когда они вырвались в относительную тишину ночных улиц из клуба, Рита облегченно выдохнула – наконец-то перестал биться этот противный остервенелый стук в грудной клетке и горле от чрезмерно повышенных басов танцевальной музыки. Сейчас, оказавшись вдали от клуба, она жадно втягивала носом воздух и смотрела на Ли Чаньчунь.
- Ну? Что такое?! – была крайне недовольна и разочарованна подруга. Сплошная досада.
- Там, у бара те, кто должен был ночевать в общежитии!
- Ты шутишь, Рэй? Мне никто из ребят не говорил, про свои намерения сегодня же проскочить в город…
- Ты не поняла, это не твои соратники, это были лейтенант, тот автомобильный выскочка и прилипала прапорщик с единственно метким рядовым Шанем.
- О, ты запомнила нашего будущего снайпера? Постой, - остановила себя и ехидную улыбку Чаньчунь, подходя ближе и заглядывая Рите в лицо. – Ты в этом уверена?!
- Б.., кому как не мне знать тех, кого я постоянно наказываю?! («Б..»=«Балда», не?)
- Но как?! – Чаньчунь усмехалась, поражаясь отваге парней, рискнувших на такое дерзкое мероприятие всего лишь после месяца службы. Обычно смельчаки на подобный риск шли к концу обучения, намереваясь этим отметить продолжительные лишения и мучения. – Неужели воспользовались нашим отсутствием и пробрались через изгородь?!
- Ты у всех на слуху, думаешь, эти ушлые сопляки не знают о твоих похождениях?! Ничего не стоит выведать, кем, чем и как ты пользуешься! – раздосадовано ответила  Самойлова, повернулась и быстро зашагала прочь. – Ясно как день, тут дело в постовом, вот они и просекли для себя наилучшую возможность.
- И что теперь делать? – не унывала Чан, её это всё подзадорило, но боясь навлечь гнев капитана, она старалась не выдавать себя, строя из себя серьезную озадаченность. Она быстро перебирала ногами за капитаном, орудуя острыми шпильками своих босоножек как столовыми вилками, безжалостно вонзала их в асфальт, будто в бифштекс.
- Быстрее хватай рюкзак, и бежим в часть. Нужно успеть туда раньше них и предстать при полном параде.
- Будто мы и не развлекались ночью в клубе?
- Развлекалась ты, а я страдала! – поправила зло капитан.
- Ну не ругайся, Рэй. Следую принципу: пока живые, надо жить.
- Пока на суше надо плыть, - невпопад огрызнулась, высмеивая, Самойлова. – Почему жить тебя тянет именно в клубы?! Ай, к черту, не отвечай, тащи уже наше барахло! Где ты его спрятала?!
- Вон, у следующего дома за мусорными контейнерами, - сказала Чаньчунь. – Эй, мы представать в абсолютной боевой готовности с автоматами в руках прямо у изгороди будем?!
- Не важно, где!
- Важно, что будем и накажем по полной программе… - посмеялась тихо старший лейтенант Ли и оборвалась.
Оборвалась, так как столкнулась с Самойловой, та внезапно тормознула на месте, глядя вперед и понимая, что сегодня им вовремя вернуться в часть ну просто не суждено.
- А вот и неприятности, - вырвалось обреченно у Чаньчунь, она тоже смотрела на группу людей, цепочкой преградившей им дорогу. Люди эти были им знакомы, уже сталкивались и даже получили от них разок увечья (точнее, получила – Самойлова, рана в плече, навсегда одарившая её некрасивым шрамом, – награда от них).
Это была небольшая преступная шайка, на которую однажды (сравнительно недавно) по чистой случайности нарвались эти две военные девушки и помешали им с их криминальным делом: запугиванием бизнесмена, который воспользовавшись неразберихой, сумел скрыться и больше не появлялся в городе. Рита и Чан тогда оказались в том месте, правда, нечаянно (свернули не на ту улочку), и не намеренно они вмешались в темные дела преступников, но кого это волнует, когда в душе мужчин клокочет месть?! Они и сами тоже живыми не выпутались бы, если б не табельное оружие Самойловой, которое имело вес против, вооруженных только битами, устрашающих мужчин. Тогда её стрельба спасла им жизнь. Конечно, смертельных ран никто не получил, только Рита, ножевое от одного смельчака, которому она потом мстительно, избирательно и с отборными матерными словами в спину, прострелила голень. С тех пор их обеих эта банда ответственно выискивала по городу, пытаясь поймать и воздать по заслугам самыми зверскими способами.
Сейчас же спасительное табельное оружие капитана покоилось на дне рюкзака вместе с её и Чан формой, а рюкзак был опрометчиво и рискованно запрятан между стеной и мусорными баками, которые находились за спинами недоброжелателей, чьи преступные физиономии исказили улыбки предвкушения горячего (с пылу с жару) возмездия.
- Я беру их на себя, - неуловимым шепотом заговорила Рита, не теряясь и прерывая зловещее молчание.
- А я, типа, бросив тебя, должна трусливо бежать по городу, вопя во всё горло и взывая о помощи!?
- Хотя бы до ближайшего участка полиции. Ты тут своя, а я – чужак, ко мне мало кто прислушается.
- Я не могу так бездумно жертвовать тобой, Рэй. – Ли Чаньчунь наотрез отказалась от этой затеи, выходя из-за её спины и занимая место рядом, как и полагается смелому боевому товарищу, способному биться до последней капли крови и обломка зуба в пустой челюсти.
- Тогда готовься, - капитан была спокойна и уверена, пусть внутренне хотелось  плакать и лить слезы в три ручья от своего двойного невезения. – Этой ночью мы с тобой глубоко встряли: по самое горло. Нам однозначно наваляют, Чан. Живыми отсюда вряд ли выберемся.
- Уготован кровавый замес, - Чаньчунь сглотнула, обозревая в ночи в этом переулке дюжину мужчин с примитивными битами наперевес, они неумолимо приближались к ним. Она подумала, что можно было бы пробиться к мусорным контейнерам каким-нибудь чудесным образом и достать заветный пистолет Риты, но…
Прерывая сей напряженный момент, раздались беззаботно громкие голоса, и тут все участники этой сцены (без исключения!) повернули головы на источники звука. Из соседнего двора спешила и запыхалась в беге четверка парней, которые, завидев капитана и старшего лейтенанта в весьма раскованном и соблазнительном облике, замерли в нескольких шагах от них, без конца глазея на сногсшибательных дам и по очереди закрывая друг другу рты.
Чаньчунь, округлив глаза и стараясь сдержать волну смеха, которую вызвала у неё эта спешащая нетрезвая четверка (а ведь ей плохо верилось, что их солдаты действительно были в том клубе, и не были выдумкой уставшей от громкой музыки и множества людей подруги-капитана), повернулась и посмотрела на Самойлову.
- Да что же за невезуха такая, а!? – перешла на русский Рита, раздосадовано поднимая обе ладони к своему лицу, прикрывая ими его от них и одновременно приседая на корточки, как типичный гопник, которого можно встретить на улицах любого города. Бедная. Час от часу не легче!
- Аха-ха-ха!! – от этого озадаченного и одновременно обреченного скисания подруги раскатисто расхохоталась Чаньчунь, ничуть не смущаясь того, что её видят в неподобающем виде те, от которых они хотели сбежать и встретить с грозными лицами «при полном параде». Также, она раньше Риты сообразила, что возможно, подмога в лице этих нарушителей им будет нелишней. И даже очень кстати.
- Капитан… - это полностью удостоверился в своих опасениях потрясенный ими же лейтенант Чжао и почувствовал себя отвратительно, даже горечь во рту просочилась, а язык и нёбо – онемели. Но при этом, он раньше других заметил, что обстановка вокруг отнюдь не мирная, и мужчины напротив знакомых им двух девушек явно не на групповое свидание пришли с битами и различной арматурой.
Он быстро подбежал и встал перед капитаном, за ним просекли всю ситуацию и подвыпившие товарищи, которым сейчас море по колено – они тоже, со всей переоцененной мужественностью выпятив грудь, выстроились перед беззащитными девушками.
- Вы что делаете? – с презрением прозвучал вопрос капитана, она, оторвав руки от лица, снизу вверх и с неизменным презрением воззрилась на лейтенанта. Для неё такое заступничество было оскорбительным и крайне унизительным. Словно в свежую навозную кучу лицом вниз бросили и ногой в нечищеном сапоге еще сверху придавили.
- Вы, конечно, напрасно нас гоняли туалеты драять, - опережая лейтенанта, заявил прапорщик Хан Сяолун, который теперь и вовсе не мог отвести глаз с той, что ему нравилась. – Но мы обиды не держим, готовы помочь…
- Что!? – вскипел сержант Сун Вейюан, стоявший рядом с красоткой Чаньчунь. – Обиды не держим!? Да я вас насквозь ненавижу!! – смело бросил он в лицо Самойловой, пока она продолжала смотреть на лейтенанта. Когда еще он смог бы высказаться, как не сейчас?! В трезвом виде на откровения не вдохновился бы, однозначно. Только в спину и на безопасном расстоянии.
- Да я только об этом и мечтаю, - снова выпрямилась во весь рост Самойлова, аккуратно вылезая из неудобных туфель и замечая, как перешептывающиеся неприятели теснее сомкнули ряд и приблизились на несколько шагов. – Чан!
- Слушаю, - подруга уже знала, что у Риты созрел план.
- Постарайся пробиться к контейнерам, а мы отвлечем, - очень тихо и не размыкая губ, сказала капитан и громче подстегнула парней, чтобы иметь на руках хоть какой-то козырь, хотя всё равно считала: эти почитатели хмельных и ночных развлечений не принесут ей и малой толики пользы. – Покажите мне, чему вы научились!
Сказала и бесстрашно рванула прямо в гущу мужчин, что тоже понеслись ей навстречу со своим оружием. Данной хитростью она стягивала всех к себе, открывая узкий проход у стены к мусорным бакам для Чаньчунь, которая стремглав кинулась туда.
Риту опередил, спасая от неминуемого столкновения и ударов битами, лейтенант, что раньше неё вонзился в мужчин, а затем и её по инерции (а остановиться, увидев это, она сразу не смогла) прибило ему в спину. Она быстро скооперировалась, отскочила, подлым ударом между ног вывела одного неприятеля из строя и накинулась на второго, успела получить удар по ребрам, от которого, захрипев, сползла на асфальт. Лежа на нем, краем глаза увидела подругу, достигшую благополучно зону мусорных баков и уже копошащуюся в рюкзаке, как и тех, кто бежал с арматурой к ней. На защиту Чаньчунь отважно бежали рядовой Шань и сержант Сун, а что было дальше Рита не смогла увидеть, её снова кто-то ударил по спине, против воли она зажмурилась от боли.
Недолго корчась от болезненного удара, капитан вскочила, увернулась от двух мужчин и с разбегу ногой воткнулась в устрашающего верзилу, который замахивался на лейтенанта Чжао, намереваясь проткнуть того заточенным концом арматуры, как минимум, насквозь и им же пригвоздить к стене дома. Чжао Сяомин, успевая не слишком громко стонать от боли полученных ударов, умудрялся заворожено следить глазами за капитаном: Риту не останавливали надвигающиеся на неё мужчины, она уже знала, что вот-вот огневой поддержкой разрешит всю заварушку её подруга. И действительно, избирательно выцеливая конечности, но так, что бы точно обездвижить, старший лейтенант Ли несколько раз выстрелила. Это не сложно же, тем более что её отчаянно обороняли собой два нетрезвых солдата.
Услышав выстрелы, босс всей этой шайки что-то коротко скомандовал, и те, кто был в состоянии идти своими ногами – кинулись наутек. А кто не мог – пополз. Правда, отступая, один успел задеть ножом Самойлову, разрезав одним размашистым ударом предплечье от плеча до локтя, пусть и не глубок был этот порез, но смотрелось очень внушительно, а как стремительно полилась кровь, пропитывая вспоротый рукав и пачкая волосы…
- Добивай козлов! – по-русски (специально, чтобы парни не поняли), мстительно и свирепо, этим заглушая собственные вопли трудно выносимой боли, выкрикнула Рита, и Чаньчунь ответственно пустила несколько пуль вслед, опрокидывая еще двух мужчин на асфальт. Рука капитана осторожно прижимала ладонью кровоточащий порез, а лицо совершенно ничего не выражало. Она поворачивала руку и так и сяк, чтобы кровь не стекала на асфальт, а по ткани кофты расходилась и впитывалась.
- Капитан?! – подскочил к ней изрядно побитый лейтенант, испуганно тараща глаза на её рану и напряженно соображая, что теперь делать. Опять вспомнился тот день, коридор и капитан, отказавшаяся от носового платка. Носовой платок! Сяомин достал его из кармана, быстро расправил, собираясь лично перевязать.
 - Дай сюда! – резко отобрала у него платок Рита, дополнительная тряпка была как нельзя кстати. Отодвинулась от настойчивого добровольного санитара и глазами подозвала подругу. – Собери с парнями гильзы! – приказала она через плечо лейтенанту и пошла навстречу Чаньчунь, протягивая той платок.
«Я бы тоже смог перевязать!», - без обиды подумал Сяомин, разъясняя парням, что им нужно срочно найти и собрать.
- Сделано семь выстрелов, - сказала им, подсказывая, Чан. Сама она была поглощена оказанием первой помощи капитану. В ход пошли и носовой платок, и её футболка из рюкзака.
- Как думаешь? В полицию обратятся?
- Если за тобой не прислали из органов в прошлый раз, значит, пули им извлекали не медики государственных учреждений и уголовное дело не заводилось. Также будет и сейчас. Не переживай, Рэй.
- Рано или поздно это всплывет. И меня приставят к стенке, - Самойлова взяла левой рукой свое оружие, вытащив из плотно зажатой подмышки подруги, и попыталась заткнуть себе за пояс.
- Не приставят. А если и приставят, ты – оборонялась!
- Ага, оборонялась, когда должна была находиться в части? Дырявая отмазка.
- Ничего не будет, - увереннее успокоила Ли Чаньчунь и обернулась к подоспевшим солдатам.
- Вот, - Вейюан и Сяолун протянули горсти с найденными гильзами.
- С вами позже поговорим, - насупилась на них Чан, принимая вещественные доказательства и пряча их в кармашек рюкзака, висевшего у неё за плечом. С перевязкой она закончила, Рита уже хмуро и задумчиво осматривала парней, чьи лица не сильно пострадали.
Только у лейтенанта была ссадина на скуле, бровь разбита, а еще сильно поцарапана переносица.
- И как ты завтра это объяснишь, лейтенант? – указывая глазами на поврежденное лицо, уставилась в него злобно капитан.
- А как вы объясните это?! – вылез вперед, защищая своего друга, сержант Сун Вейюан, тыкая пальцем в потемневший и взмокший от крови платок Сяомина. Чжао Сяомин тоже мог бы ответить, не так дерзко и горячо, но мог бы. Увы, заносчивый и нетрезвый сержант оказался шустрее. Такие парни, по обыкновению, одними из первых гибнут на линии фронта, даже не являясь истинными патриотами и смельчаками.
- Похоже, мы в одной лодке, - сказал, скромно улыбаясь, Сяомин, не намекая на то, что им есть чем угрожать и заставлять молчать и, вообще, слушаться себя. Он своим выражением подразумевал, что они одинаково пострадали, и неважно как об этом отчитываться – он что-нибудь да придумает.
К сожалению, его слова истолковали превратно.
- И лодка эта сейчас сильно качается, - забил гвоздь в неверное истолкование слов лейтенанта прапорщик Хан Сяолун.
- Я скажу, что упал лицом вниз с брусьев, когда пытался ночью позаниматься в одиночку, - поспешил сказать лейтенант, давая ответ на самый первый вопрос и тем самым стараясь увести разговор от острой темы шантажа, о котором с коварством подумывали его парни.
Выдохнув, капитан поджала губы и больше не сказала им ни слова, как-никак ребята всё же спасли от страшной участи. Слов благодарности от неё тоже не было слышно – они же, всё-таки, нарушили правила части, покинув в неположенное время! А сама-то, сама! Ну, и Чан еще в придачу.
Покачав себе же укоризненно головой, она подобрала туфли, но надевать их не стала, так и пошла по городу босая, хмурая и раненная, оставляя плестись за ней четверых солдат, которые, храбрясь, обсуждали и делились тем, как они смело дрались. С ними шла и Чаньчунь, но тоже помалкивала, сверля глазами спину подруги, которая снова пострадала из-за неё. Хотелось с ней поговорить, но Чан знала, в присутствии лишних ушей, Рита и рта не раскроет.
            Поэтому молчаливо и виновато брела позади.

            11.
            Достигнув нужного перекрестка, капитан поймала машину, в которую они сели с подругой и укатили, оставляя без объяснений и приказов солдат.
- Это типа, делайте что хотите?! – изумленно провожал глазами такси прапорщик Хан.
- Понятно же, что они нам за спасение разрешили продолжить веселье, - видел свои плюсы Вейюан и хотел только одного – вернуться в клуб. – Мы заслужили, парни!
- По-моему это был немой приказ следовать за ними, - задумчиво пробормотал рядовой Шань Цзинсун. – Как бы то ни было, сюда скоро нагрянет полиция, и нам лучше оказаться в части, а не на улицах этого города, жителями которого мы не являемся.
- Верная мысль, - соглашался с ним лейтенант, думая о том же и о последствиях, которые их ждут, если они попадутся в этом месте стражам порядка. Плюс еще те последствия, которые теперь ждут в части. И те, которые ожидают лично от капитана Самойловой. Сяомину слабо верилось в то, что она так легко их простит, даже имея на чаше весов их смелое, почти геройское заступничество и собственную непозволительную оплошность.
Поэтому следующее такси с шашечками он пропускать не стал. Прибыли к изгороди они на полчаса позже старших. С нервным трепетом ожидали, что будет устроена засада, но нет. Никто их не караулил, никто не собирался ловить с поличным, а главного русского цербера нигде не было видно.
- Зализывает рану, тварь! – радостно цедил сержант Сун, и почему-то лейтенанту Чжао от этих слов захотелось хорошенько ему врезать сапогом. Почему вдруг в нем вскипели эти странные чувства, Сяомин так и не понял, но и ругать товарища не стал, за этим последовали бы усмешки и обвинения в проявлении чувств к ненавистному капитану. Хватит и того, что от этого уже страдал прапорщик Хан, случайно озвучивший мысль о привлекательности основного монстра части.
«А ведь сегодня она была не просто привлекательна, а чарующе красива…», - от этого мысленного дополнения у Сяомина и вовсе шею дернуло и пронзило.
- Давайте быстрее! – подстегнул парней он, торопясь оказаться в общежитии, где мог бы увидеть её и спросить о состоянии, ведь она не меньше его по спине арматурой отхватила. – «Мне было жутко больно, аж искры из глаз летели, и до сих пор всё болит, а каково ей?!», - думал он, не замечая за собой того, что практически бежит, а не идет.
- Уже два часа ночи и скоро будет три, кто нас, по-твоему, пропустит без шума из коридора в комнату!? – несмотря на выпитое количество алкоголя, лучше всех соображал рядовой Шань Цзинсун, напоминая им о бдительных и не смыкающих глаз дежурных.
- Как же быть!? – захныкал сержант Сун Вейюан.
- Я отвлеку на себя, - чувствуя себя ответственным, остановился лейтенант Чжао и повернулся к ним, напряженно размышляя над тем, что ему следует для этого сделать.
- И как ты собираешься их отвлекать!? – раздался насмешливый голос за его спиной, и Сяомин увидел, как в ночи перекосило лица парней, обращенных на человека за его спиной.
Это была не Самойлова, а старший лейтенант Ли, уже облачившаяся в свою форму и хорошенько пригладившая взбитую прическу.
- Упростите лица, я не расстреливать вас пришла, - усмехнулась она. – «Но уж больно хочется и без суда и следствия».
- Так для чего же? – приободрился прапорщик Сяолун, но спрашивал он с опаской.
- Помогу пройти. Но это в первый и последний раз, - злобно обронила она и развернулась, зашагала прямо к общежитию, уводя их за собой.
- Старший лейтенант Ли, - подобрался к ней Сяомин, понимая, что лучшей возможности узнать ему не выпадет. – Что с капитаном?!
- В порядке. И будет, если удержишь язык за зубами, - сердито процедила она.
- Понял, не дурак, - лейтенант отпрянул, не стремясь с ней больше заговаривать.
Она провела их с собой на второй этаж общежития и подоспевшему дежурному с улыбкой бросила:
- Этих провинившихся я гоняла на снарядах, пока лицо один не разбил, - Чаньчунь беспечно обернулась, кивая на Сяомина, но при этом, не давая дежурному к ним приблизиться (он мог уловить запах алкоголя), потому и пошла к нему навстречу для ведения разговоров, успев быстро бросить парням через плечо. – Марш по комнатам!
А им лишь это и было нужно: они разделились и устремились в свои стороны, радуясь тому, что старший лейтенант Ли столь благородно их выручила. Знали бы еще, это по приказу капитана сделано. И знали бы, что дежурные не настолько глупы, чтобы поверить в выдумки старшего лейтенанта Ли, то было бы хорошо.
Впрочем, она вкратце и очень уныло поведала иной, якобы правдивый, вариант своему дежурному соратнику – про то, что встретила днем в городе парней и насильно утащила с собой в бар, в котором они неприлично долго засиделись. В это верилось больше. Все знали, Чаньчунь была не прочь пошуметь за чаркой пива с кем угодно. Сгодится и стар и млад, так сказать.
Так, а что же Самойлова?!
Рита и Чан, добравшись до изгороди части, натянули поверх одежды свою форму, раздеваться не было времени, да и руку капитана следовало скрыть под курткой, которая была лишь наброшена на плечи и плотно придерживаемая за края ворота целой рукой. Они проворно перебежали с рюкзаком огромную спортивную зону, затем внушительных размеров площадь, шифруясь в тени у кустов жасмина и шиповника, и устремились к своей комнате. К ним претензий дежурный не выражал, что скажешь нарушавшим старшим по званию, которые частенько и тебе давали против правил смыться?! Ничего. Покрыватель на покрываетеле, главное, чтобы руководство и новоиспеченные солдаты о том не пронюхали.
Оказавшись, наконец, в комнате, Самойлова начала стягивать форму, затем и одежду, позаимствованную у самой лучшей и самой модной подружки старшего лейтенанта Ли.
- У нас нет анальгетика? – Рита опустилась на кровать, позволяя Чаньчунь стянуть с себя липучие джинсы, они приросли к ногам так, словно были второй кожей. Сама она одной рукой пыталась отодрать прилипший к ране носовой платок и рваный рукав кофты. – А-а-а!
- Подожди, не тяни! – чуть не вздрогнула от сдавленного крика боли Чан. Она вскочила в поисках ножниц, для того, чтобы разрезать рукав и, вообще, всю кофту, которую безболезненно уже не снять. Лучше уж порезать и выбросить.
- Терпимо, но так больно, - тихо прошипела и сдавила челюсти до скрипа капитан, наблюдая за тем, как орудует ножницами подруга, радикальными методами освобождая от неудобной и окровавленной синтетики.
- Надо намочить платок, так легко не отдерем, - Чаньчунь усиленно соображала, что делать, если встанет необходимость накладывать швы. Обращаться в столь позднее время к медику части еще и с такими проблемами – навлечь на себя еще большие проблемы! Она очень надеялась, что всё само уже прилипло, и нужно будет только осторожно обработать и дать подсохнуть, делая ежедневные защитные перевязки.
Рита Самойлова встала и направилась в ванную, чтобы замочить присохшую ткань платка (там и поскулить вволю, подальше от глаз подруги). Увидев, что та идет за ней, сказала:
- Не нужно! Справлюсь, - после чего добавила. – Раздобудь бинт и что-нибудь от боли. И еще, посодействуй этим безмозглым щепкам. Иначе завтра их намылят круче меня.
- Ну и пусть! Заслужено! – отвечала гневно подруга, отлично понимая, что если дежурные поймают эту пьяную (и оттого разговорчивую) четверку, еще и с пострадавшим молодым лейтенантом, то одной Самойловой не обойдется, тут уже поучаствуют Гавмат и полковник. А Гавмат страсть как любил показать всего себя в таких ситуациях. Он всегда радовался тому, что попадаются на нарушениях китайские молодцы, за счет которых можно снова отчитать и облить грязью ту, что за них отвечает – Риту Самойлову. Потому полковник Ванг Вейдун считал необходимостью вмешиваться сразу и лично решать вопрос с нарушителями, чтобы кое-кому не перепало от щедрого Гаврилы Маратовича. Но в этот раз полковником им не прикрыться.
- Старший лейтенант Ли, это приказ, - сказала мягко Рита, зная, что Чаньчунь на самом деле не желает ничего плохого тем, благодаря кому они сумели выпутаться из сложной ситуации. Просто рисовалась злющим зверем, лишенным из-за этих солдат отменного развлечения: продолжительных танцев до упада и до самого утра. 
- Ладно. – Чан неохотно направилась к двери. – Скоро буду.
Когда мисс Ли сторожила нетрезвую четверку у корпусов, бинт, пузырек антисептика и анальгетики уже покоились в её карманах, пришлось потрудиться, чтобы проникнуть незамеченной через окно в медпункт и украсть необходимые элементы. Покоя в томительном ожидании не было ей, она всё порывалась скорее вернуться к подруге. Благо нарушители не заставили себя долго ждать.
Посодействовав парням, эта шустрая мисс затратила пару минут в беседе с дежурным, после чего со всех ног поломилась к капитану. Рита как раз уже сидела на кровати, носовой платок лейтенанта выстиранный висел наполовину на торце подоконника, а она, повернув голову и подставив правую сторону под свет настольной лампы, которую перетащила с подоконника на кровать, смотрела на страшную, вкривь резаную, рану от самого плеча до локтя. Кромки местами уже сошлись вместе, образуя толстую бордовую выпуклую борозду. Больше рана не кровоточила, но выглядело так, словно края эти проливали желтоватые слезы и готовы были вот-вот разойтись и залить всё вокруг кровью.
- Рэй, - опустилась на колени у кровати, ошалело заглядываясь на эту рану Чан. – Тут нужны швы…
- Подай бинт, - не слушала её Рита.
- Он снова прилипнет…
- Тогда обработай вокруг кромки, я так полежу, может лучше подсохнет.
- Давай сходим в медпункт, позовем хирурга…
- У меня на плече похуже было, не умерла, - капитан выхватила здоровой рукой пластину с таблетками, зажала между коленей и пальцами здоровой руки выковыряла одну, отправила в рот. – Дай воды.
Чаньчунь покорно поднесла алюминиевую кружку:
- Прости меня, Рэй.
- За что?
- За то, что ты снова влипла в мои приключения.
- Без них жизнь скучна, не ты ли говорила? – Рита протянула ей пустую кружку, подкинула на подоконник пластину анальгетиков и осторожно легла на левый бок, стараясь не тревожить правую руку, вытянутую на боку вдоль тела. Болевыми ощущениями по всему телу от ударов самодельных дубин пренебрегала, жгущая огнем рука заглушала всё на свете.
- Да, скучна, - соглашалась печально подруга, выключая настольную лампу и продолжая вертеть в руках кружку. – Но твоя от них лишь кровоточит.
- Будет нам уроком, Чан.
- Больше я в город ни ногой! Обещаю…
- Сама в это веришь? – усмехнулась сомнительно капитан.
- Нет, но…
- Но?
- Но тебя точно больше с собой не возьму.
- А что, если я скажу, что мне понравилось? – лукаво потянула губы Рита.
- Я полагаю, ты сейчас не о клубе?
- В клубе было отвратительно!
- А махаться с мужиками тебе само очарование, да? То, что доктор прописал?!
- Ну. Это было весело, - задумчиво припомнила некоторые моменты Рита.
- То есть, тебе понравилось получать железками по печени на пару с этим отважным лейтенантом?! – округлила глаза Чаньчунь, подталкивая дальше по подоконнику кружку и аккуратно укрывая одеялом до пояса своего капитана.
- Есть в этом что-то такое…
- Да, есть. Боль. И ничего больше, Рэй.
- Ладно, спи. Тебе не понять, - Рита закрыла глаза, прикидывая, то ничтожно малое время, отведенное им до подъема, учитывая то, что они встают на час раньше солдат, чуть не заплакала. Всего три часа в запасе на сон, и уже даже два.
- Я разбужу, - предупреждающе сказала Чаньчунь, посмотрев на часы, стрелки которых показывали три утра. Но будить, как обычно, в пять (это если капитан сама не проснется), она вовсе не собиралась, хотела дать время пострадавшей и уставшей подруге выспаться. – «Ничего, один день можно позавтракать и с солдатами. Не умрет моя сахарная капитанша!», - подумывала она, больше переживая за себя. Охота ей и самой выспаться несмотря ни на что. Даже на суровую подругу.
И она выспалась и проспала.
           Будила старшего лейтенанта Ли тычками пятки Рита, которая открыла глаза ровно шесть, по свету солнца, пробивавшегося в её мозг даже сквозь закрытые веки, этим и определяя, что давно пора вставать, как бы сильно спать ей не хотелось:
- Ты почему не разбудила! Я же не успею! – растолкав подругу, она тут же убежала в ванную, приводить себя в порядок.
- Успеешь! – сладко потянулась Чаньчунь, нехотя поднимаясь и усаживаясь на кровати, и тотчас вспоминая о том, что нужно будет что-то толковое сделать с этой серьезной раной подруги. – Рэй, только сильно не мочи руку! – крикнула встревожено она.
- Без тебя знаю! – глухо послышалось из-за двери.
Когда она вышла, Чан придирчиво осмотрела хорошо схватившиеся края раны на бордово-красном и опухшем предплечье, которую теперь для полного заживления нужно было меньше всего тревожить. Она обработала рану, несильно плотно обмотала бинтом и помогла подруге с одеванием рубашки и собиранием волос. Всё остальное Рита сделала сама, про себя радуясь, что в ночной стычке не отхватила по лицу и не повредила и вторую руку. Плохо только, что голова нестерпимо гудит, непонятно от чего: то ли вчерашний выпитый коктейль сказался, то ли простуду подхватила в ночи, то ли повреждение воспаляется, или в драке орган какой-нибудь задела…
После принятия еще одной таблетки обезболивающего, Рите уже казалось, что её знобит, что першит в горле, а временами даже жар поднимается, и голова надвое раскалывается. Спихнув опять всё на трудную ночь, сильный голод, еще и на ранение, она не стала придавать тому особого значения. Надеялась, что после завтрака пройдет сие недомогание. После еды должно полегчать (извечная отмазка тех, кто избегает контактов с врачами).
И пока она в размышлениях о том ждала, когда соберется Чаньчунь, время неумолимо приблизило момент прихода в столовую солдат.
- Черт! Нам там даже мест не достанется!
- Не паникуй, командир, - Чан оправила свою форму. – В столовой всегда найдутся свободные лавочки среди, избегающих задиристых сослуживцев, малообщительных, воспитанных, почти благородных и умных, иногда даже симпатичных, мальчиков.
- Которые всё равно меня ненавидят.
- Не ной, пошли! – Чаньчунь вышла первой, торопливо шагая впереди капитана Самойловой, которая с большим нежеланием шла в столовую, чувствуя себя не очень хорошо. Настроена мисс Ли была оптимистично. – Я тут подумала во сне, что если мы и выберемся с тобой в будущем из части, то только в какое-нибудь туристическое и исключительно культурное путешествие. Например, по столице твоей Родины.
- Сдалась она тебе? Мне вот, вообще, не интересно. – «Народу там слишком много. И шумно: сплошная суета…», - пошли в ход типичные мысли нелюдимого хмыря.
- Как?! Там же мавзолей!
- Кому он нужен был, Чан.
- Мне, Рэй. Всегда хотела посмотреть на вашего вождя!
- На раз зрелище, одним глазком и без хлеба. Бывала я, и только лишь метро меня там впечатлило – уходить не хотела, ух, вечность каталась бы!
- И на нем мечтаю покататься, Рэй, изъездить все станции!
- Свое чего не объездишь, скакун мой ретивый? До Пекина тебе ножкой подать, ручкой махнуть…
- Московское хвалят же, капитан, - укоризненно качнула головой подруге Ли Чаньчунь, не разделявшей её интересов, и замолкла: шумная столовая их прервала.
Старший лейтенант Ли быстро нашла для капризной подруги место за более и менее негусто обсиженным столом, насильно посадила, осветив лучезарной улыбкой вместо неё соседей по столу и бодренько пошла к кухне за двумя порциями завтрака. Рита лишь кивнула хмурым лицам и уставилась той вслед, кожей ощущая ту ауру, что воцарилась среди завтракающих соседей. Стараясь на них не смотреть и не смущать, она, опустив голову, зарекалась больше никогда в жизни не доверять функции личного будильника подруге. А потом, как-то мигом собралась, выправилась, уверенно напоминая себе, что она – капитан, а не провинившаяся служанка, и оглядела презрительно всех за столом, что зло на неё засматривались. Взгляды их тут же были попрятаны в тарелки.
«Так-то!», - подумала победно она и посмотрела на приближающуюся с двумя подносами и никогда не унывающую подружку. Чаньчунь присела рядом и подтолкнула ей поднос.
- Что это? – вдруг услышал хрипловатый голос капитана Самойловой Чжао Сяомин за своей спиной.
Он опять оказался рядом с ней, но уже не в кровати и не за стойкой бара, а за соседним столом в столовой. Лейтенант, не веря, что капитан соизволила слиться в столовой с солдатским составом, незаметно посмотрел назад, усиленно делая вид, что поворачивает голову к соседу сержанту. – «Похоже, та, кто завтракает раньше всех, сильно припозднилась с утренней трапезой. С чего бы? Уж не после вчерашнего ли!? Еще и старший лейтенант Ли опоздала с ней…».
- Это – сосиска в тесте, - слышал четко он звонкий и энергичный голос старшего лейтенанта  – Ли Чаньчунь.
- А без сосисок не было?
- Как может быть сосиска в тесте без сосиски, Рэй?! Тесто в тесте что ли?!
- Ну, кексики что ли взяла бы.
- Откуда тут кексики!? Не тупи, капитан, - будто кошка шипела на неё и смеялась Чаньчунь. – Еще и так громко. И без этого свидетелей наших ночных приключений достаточно.
- Да?! – недоуменно спросила, заметив, как подруга озирается на этих самых «свидетелей», капитан Самойлова и повернула голову. Встретилась взглядом с лейтенантом Сяомином, который смотрел на неё точно также. Только он поворачивал голову к левому плечу, а она к правому, но взгляды их состыковались идеально ровно, ведь сидели они немного смещено относительно друг друга.
- Доброе утро, капитан, - вырвалось несмело у лейтенанта Чжао, пойманного на подглядывании и подслушивании.
- Б*** - сорвалось с уст капитана от воспоминания того, что они натворили вместе с кучкой срочников в злачном районе города. А ведь ей это даже ночью не снилось, спасая от грядущей бессонницы!
- А что она сказала? – бесстрашно развернулся к Чаньчунь любознательный и неугомонный сержант Сун Вейюан, который, между прочим, тоже их подслушивал и был рад вмешаться и напомнить о том, что у него (и не одного!) имеется маленький, но очень страшный секрет, пригодный для шантажа и управления злобным капитаном. Теперь этого военного монстра можно легко оседлать или водить под уздцы хоть к речке, хоть к пруду!
- Это не носит определенного смысла, - развернулась к нему с невозмутимым видом и Ли Чаньчунь, совершено не удивляясь тому, что их подслушивают и это как раз те, кого бы они в своей жизни видеть не хотели никогда, или хотя бы месяц. – Но слово очень неприличное. Ёмкое. И подходящее под любую жизненную ситуацию, будь то удивление, радость, печаль и негодование. Или же упавшая кастрюля горячей и последней в доме лапши на босые ноги.
- И что конкретно сейчас оно выражало? – повернулся к ним сосед лейтенанта справа – прапорщик Хан Сяолун. Сдерживая улыбку и глядя на капитана, он ждал ответа.
- Некое разочарование, перемешанное с болезненными воспоминаниями прошлой ночи, - не затыкалась Чаньчунь, ничуть их не смущаясь и не собираясь смущаться от того, что они стали очевидцами того, чего не должны были. Донеси хоть кто-то из них на Чан и Риту – обеим не сдобровать и мест своих под собой не удержать.
Но девушек это мало волновало, выглядели они, по крайней мере, так.
Услышав про болезненность, лейтенант Чжао припомнил то ножевое ранение, которое получила капитан, и тут же с тревогой всем корпусом повернулся к ней и спросил:
- Капитан, как вы себя чувствуете? – глаза его на секунду задержались на правом предплечье девушки, рука эта покоилась на коленях, орудовала сейчас она неумело и коряво левой рукой.
Опустив ложку в тарелку, Самойлова тоже полностью развернулась к парню, а сидели они близко (расстояние между лавками было ничтожным, позволяло свободно пройти одному человеку, но когда лавки отодвигали от стола, чтобы удобнее на них сесть, то оно значительно сокращалось), и сказала:
- Закрой рот и ешь!
- Как грубо, - воспрял тут же Вейюан, готовясь мстительно напомнить про их общую тайну. – Вы забыли, что…
Самойлова вскочила, снова развернулась, но уже к нему:
- Сопляк, ты не на ту напал! – после чего ловко взобралась на лавку, а с неё (предварительно отодвинув свою тарелку каши на середину стола под недоуменные взгляды солдат, деливших с ней стол) перешагнула на стол, на котором, расправив плечи, громко заявила:
 - Уважаемые! Минуточку внимания! Ваш товарищ хочет что-то вам сказать, - после чего под изумленные взгляды всех собравшихся и шокированные взоры носителей общей тайны обеими руками указала в Вейюана, буквально приглашая, зазывая его к себе на стол.
Парень замялся, понимая, к чему она его принуждает. Прими он вызов – взберись с ней на стол и сделай то, что она его вынуждает сделать – то пострадает не только она, влетит по первое число и ему, и его товарищам, также нарушившим порядок и засветившимся в городе. И не просто засветившимся солдатам, а принявшим участие в потасовке с тяжелыми последствиями! Всё это быстрее него понял лейтенант Чжао Сяомин и буквально на месте зауважал капитана, которая не просто бросала вызов, уверенная в трусости парня, а готова была сама обо всем рассказать, лишь бы только не иметь у себя на хвосте столь подлых людей и никому и ничем не быть обязанной.
- Я предоставила тебе слово. Чего ты молчишь? – так же громко продолжала Самойлова, сверху вниз пронзая взглядом Сун Вейюана.
- Рэй, завязывай, - тихим шепотом просила её Чаньчунь, силясь достучаться до здравого смысла, который затмили гнев и нежелание пресмыкаться перед тем, кто вообразил себя умелым шантажистом. Она поднялась с лавки и, руками схватив за пояс Риты, попробовала стащить ту со стола. Ведь на них уже косились все коллеги и персонал столовой, а что говорить о парнях и девушках, всё это время жестко ограничиваемых в поведении дисциплиной этим же капитаном, что стояла в обуви на столе тех, кто рядом завтракал.
- Может мне сказать? – хищно улыбнулась капитан Самойлова, всё еще сверля злыми глазами сержанта и не замечая глаз лейтенанта Чжао, восхищенно блуждавших по ней. Он еще не успел отойти от эйфории, в которой пребывал после увиденной картины в прошлую лунную ночь (капитан, сражавшаяся бесстрашно с городскими воротилами (это он так думал) – для него это было чем-то из ряда фантастики, так как слабый пол – это всё же слабый пол, как бы его не военизировали). А теперь она еще собиралась обо всем этом рассказать при всем честном народе! Поправочка: честном и военном народе.
- Нет! – собрался сержант Сун Вейюан, понимая, что вызов брошен и надо как-то на него ответить, дабы не ударить в грязь лицом перед сослуживцами и не только. Но говорить всей правды он не мог, потому всё это время отчаянно размышлял над ответом. И когда созрел до необычной идеи, то смело влез на лавку (на стол не рискнул, боясь отхватить люлей от капитана, что могла влететь в него со стола, двумя ногами целясь в голову) и выкрикнул на всю столовую:
- Я люблю капитана!! – за него уже с ужасом вцепились Сяомин и Сяолун, думая, что он пошел на поводу Самойловой и готов разом всё выложить, и этим всех их погубить. Вот они в отчаянии надеялись его стащить и заткнуть, но он оказался быстрее.
Услышав его заявление, парни задрали головы и обескуражено посмотрели на него, сознавая, что друг нашел способ выкрутиться из своего положения. Поняв это, тут же захохотал прапорщик Хан, а лейтенант Чжао, ощутив странное и необъяснимое чувство в грудной клетке, нервно обернулся и уставился на капитана Самойлову, чье лицо даже удивления не выказало, только сплошное разочарование. Она будто знала, что если шантажист и решится что-то сказать, то какую-нибудь аналогичную глупость.
Смеялась, глядя на подругу, и Чаньчунь, что опустила руки и спросила:
- Ну что?! Б***…?!
- ***… - на разочарованном выдохе подтвердила капитан и спустилась со стола обратно на лавку. – Трус ты, сержант.
- Всё дело в чувствах! – продолжал эмоционально и громогласно играть в Ромео Сун Вейюан, с досадой понимая, что его так быстро раскусила капитан.
Но Самойлова не обращала внимания, она снова пододвинула к себе тарелку с остывшей овсяной кашей и принялась за неё. Из-за её стола уже многие выходили, закончив с завтраком по-быстрому, солдаты хотели успеть сделать какие-то свои дела до построения и потому, не придав значения выходке капитана и совершенно не понимая сержанта и его чувств (ибо, как можно что-то положительное испытывать  страшно злобной гиене!), покидали столовую. За исключением тех, кто еще не закончил с завтраком.
Среди них Чаньчунь и капитан, за чей опустевший стол дерзнул сесть и занять свободное место справа от неё сержант Сун Вейюан, прощупав почву и уже зная, что с ним теперь будут не так строги. Хотелось позлить и поиграть с огнем огнедышащего дракона еще немного, оперируя тем, что знает, и в чем был наивно уверен:
- Капитан, у вас есть девушка? – намекал он на то, что в курсе и её предпочтений, о которых неустанно жужжат по углам их части.
- Конечно. И не одна, а две, - уныло соскребала левой рукой с тарелки овсяную жижу Самойлова, отправляя её в рот и зная наперед все эти глупые затасканные вопросы, тех, кто наивно полагал, что сблизился с ней и старался показать это всем остальным.
- Врете вы всё! Это же видно! – рисовался еще большим всезнайкой Вейюан.
- Мой милый мальчик, - повернулась к нему всем корпусом Самойлова, и у лейтенанта Чжао Сяомина, что ловил каждое её слово и тоже безумно хотел сесть за их стол, даже мурашки забегали, а спина похолодела. – Ты соскучился по ежедневному мытью туалетов?!
- Я тебе это обеспечу, - улыбнулась наглому парню, выглядывая из-за её спины, старший лейтенант Ли, и парни за соседним столом манерно захихикали.
- Но я же еще ни в чем не провинился! – взвизгнул, ужасаясь, сержант.
- И это тоже обеспечу, - сильнее оскалилась Чаньчунь, и парни зашлись хохотом.
- А ну заткнулись! – обернулась к ним Самойлова и снова оказалась лицом к лицу с развернувшимся лейтенантом Чжао, который унял смех, но продолжал улыбаться, истинно радуясь фиаско сержанта.
- ***…?! – по памяти и с улыбкой повторил нехорошее слово прапорщик Хан Сяолун с той же вопросительной интонацией, которую слышал от Чаньчунь.
- Не, парень, тут не к месту, - озаряла его красивой улыбочкой Чаньчунь, по достоинству оценивая шутку парня. – Лучше: «Вашу мать!».
- Вашу мать, - на слух и с широчайшей улыбкой тут же воспроизвел её слова рядовой Шань Цзинсун, и Чан вдруг начала подумывать, что неплохо было бы включить этих двоих в группу изучения русского языка.
Капитан Самойлова уже безостановочно проклинала и себя, и тот день, когда согласилась совершить очередную вылазку в город с Чан. Будто мало было ей травмирующих приземлений на вилы и грабли в прошлый раз! И ведь вечно вот так: Чан развлеклась себе на славу, цела и невредима, а она и пострадала, и репутацию подпортила. И, мало того, вынуждена теперь усмешки этих молокососов сносить!
«Еще и Чан им подыгрывает!», - Рита встала, собрала в поднос посуду и, одной левой прижимая его к себе, перелезла лавку. Пошагала сдавать к кухне.
Её обогнал Сяомин:
- Позвольте, капитан, - лейтенант выхватил у неё поднос и сам побежал относить его, свою посуду доверив прапорщику.
Оценивать и благодарить за заботу капитан не стала – этим он только выставил её жалкой и немощной в собственных глазах:
«Придурок, я не убогая, чтобы у меня забирать посуду и помогать!», - она торопливо пошла прочь из столовой, предстояло сегодня лично заняться их тренировкой.
Когда она выходила к площадке её нагнала Чаньчунь:
- Признай, что тоже заметила в рядовом и прапорщике будущих переводчиков.
- Может быть, но я уже приметила на эту роль трех-четырех девушек.
- Парни тоже нужны будут. Эти двое прекрасно подходят.
- Попробую подумать над этим, - Рита задумчиво наблюдала за тем, как выходят из столовой девушки и идут строиться.
- Я могу провести…
- Не нужно, и так уже за калеку приняли, - перебила её сердито Самойлова и остановилась. – Я займу их до обеда, ты возьмись за девушек, на стрельбище всей гурьбой их всё равно не выстроишь. Друг перед другом красуются, патроны почем зря переводят. Лучше уж раздельно.
- А потом девчат на рукопашный бой, а их метить в цели?
- Да, и пусть тебе в том посодействуют твои соратники, раздели и распредели по группам. Но если в силах справиться одна и со всеми, то действуй и так.
- А что после обеда?
- Предоставь час свободного времени, потом снаряди и тех, и других походным инвентарем, оружием, и вперед по кругу в бега на выносливость через ближайшую зону лесного массива и курганы полигона.
- И тех и других? Всех вместе?
- Да. Можешь взять грузовик, соберешь в него отсеявшихся слабаков и слабачек. Загонять до сердечного приступа не нужно – кто сдался и признал слабину – будет работать по территории до и после ужина. Нормально?
- Отлично, Рэй! – Чаньчунь, нахмурившись, еще раз в уме прогоняла порядок выполнения поставленной задачи. – Сама-то куда подашься?
- Позже пройду и осмотрю казармы, пора бы уже определиться, когда их туда заселять. Надо бы поскорее, пусть узнают, что такое настоящая армия. Раздельные комнаты с душевыми отсеками – непростительные и незаслуженные привилегии для таких олухов и тюфяков. Ну и еще кое-что нужно документально оформить, просижу до вечера в кабинете перед компьютером. Если что, ты знаешь, где меня найти.
- Не чахни там только, - бросила ей Чан и направилась к построившимся девушкам. – И руку побереги, я навещу, если не выползешь сама.
Кивнув, капитан выждала, когда соберутся в схожем порядке и парни, и зашагала к ним, продумывая заготовленные физические упражнения. В голове быстрее прежнего мелькали мысли по наказанию тех, кто осмелился считать себя равными ей.

          12.
          Всё тело Риты ныло от боли и пылало жаром (температура ощутима взяла на пару градусов выше и оттого сильнее пульсировало в голове и в ране), но она терпела и ни единым движением того не показала. Важнее для капитана была её работа, которую предстояло провести с солдатами. Отдав привычные команды, этим проверяя качество исполнения тех или иных требований, Самойлова была вполне удовлетворена строем, потому решила приступить к задуманному:
- Равняйсь! Смирно! – прозвучали заключительные команды, а за ними последовало свирепо. – Лейтенант Чжао Сяомин, прапорщик Хан Сяолун, сержант Сун Вейюан и рядовой Шань Цзинсун, два шага вперед!
Четверка парней, с леденеющими в сапогах в эту невыносимую жару ногами, под недоуменные взоры сослуживцев синхронно покинули длинный и идеально ровный ряд. Разумеется, на ум им приходило только наказание за их ночные действия.
- Остальные на спортивную зону, бегом марш! Вас ждет старший лейтенант Су Хэпин.
- Есть! – хоровой отклик был безукоризнен. Ряд солдат, безупречно соблюдая расстояние, развернулся и засеменил к старшему лейтенанту Су для проведения ежедневного спортивного разогрева.
Выждав немного, капитан Самойлова, заложила одну руку за спину, вторую тревожить было пока очень больно (она безвольно висела с боку), подошла ближе:
- Ну, мальчики, вам хотелось неформального общения?
- Ну, прямо мечтали, - закатил с отвращением глаза Вейюан, опережая того, кто общения хотел – прапорщика Хан Сяолуна.
- Ты чего корчишься, кричал на всю столовую, что не равнодушен! – сдерживая улыбку, укоризненно толкнул в бок сержанта рядовой Шань Цзинсун.
- А, точно! – просиял Вейюан, надумав поразвлечься в разговорах, раз сама капитан к тому готова.
Лишь лейтенант Чжао Сяомин подсознательно ощущал, что не к добру всё это. Оттого и помалкивал, внимательно глядя на Риту Самойлову, которую бесконтрольно сопоставлял и не мог никак остановиться с той, кого видел в клубе, и вне его пределов. Образ отпечатался навечно – перед глазами, даже когда закрывал веки, словно на них она прорисована невиданным мастером.
- Капитан, а как ваша рука? – робко спросил Сяолун, но был перебит более громким сержантом:
- Капитан, капитан, - вещал с улыбкой храбро Вейюан. – А сколько вам лет!?
- Сорок девять, - спокойной ложью отвечала Самойлова, сильно удивляя, всю четверку тем, что может на них умиротворенно реагировать, а не вечно орать и матом и не матом.
- Но вы не выглядите! – вырвалось у Сяолуна, и Сяомин сильнее ощутил, что близится большая беда. Для них четверых.
- А это и не возраст, - отвечала всё также капитан.
- А что? – сощурился рядовой Цзинсун, впрочем, уже догадываясь.
- Количество кругов, которые вы сейчас пробежите.
- Так и знал, - вздохнул обреченно лейтенант Чжао Сяомин, лицо которого при дневном солнечном свете выглядело плачевно. Переносица с поперечной бордовой болячкой опухла, ссадина на скуле стала темнее, проявился синяк, да и бровь была припухшей с красной кровяной корочкой. Но он, несмотря на это, стойко выдерживал расспросы и товарищей и старших по званию, безукоризненно вливая им в уши твердую ложь про вечерние занятия на брусьях и неудачное падение. И сейчас стоял, терпеливо перенося нытье всего побитого тела, требовавшего лечь и полежать без движения, как минимум, четыре дня.
Самойлова посмотрела на него и сделала шаг ближе, оказалась лицом к лицу:
- А если знал, чего же не скомандовал, теряя свое и мое время?
- Сорок девять кругов! – прокричал он и повернулся, чтобы побежать.
- Вы жестоки, капитан, - бросил слезно прапорщик Хан, поворачиваясь вслед за командиром.
- Суровая жаба! – тихо шипел себе под нос Вейюан, радуясь, что та не назвала своим возрастом число сто сорок девять.
- Это мы еще легко отделались, - усмехался ему в спину рядовой. – Так что, жаба сегодня с нами очень даже мила.
Всё это хорошо слышала Рита Самойлова, и то вызвало снисходительную улыбочку. О себе речи она слыхала и позабористее. Для неё это всего лишь одуванчики от разъяренных «мальчиков», как любила называть их Чаньчунь.
- Смотри, смотри, - тыкал Вейюан в спину прапорщика Хан Сяолуна. – Только одну руку может за спину загнать.
- А ведь ей наверно больно, - вырвалось задумчиво у рядового Шань Цзинсуна, который не питал к ней ни ненависти, ни любви и не разделял злорадного довольства Вейюана. Про себя он находил её весьма справедливой. Требовательной. Сильной. Непоколебимой. Твердой, как скала. И умной. Такими и должны быть их начальники, иначе никто никого не будет слушаться. А еще он помнил ту скупую похвалу от неё на стрельбище, которую она так незаметно ему бросила, а не объявила при всех.
Услышав рядового, Сяомин повернул голову и посмотрел на ту руку капитана, что покоилась в опущенном и неподвижном положении. Они вчетвером бежали вместе, рядом, ведь она не объявила им о не нарушении строя, да и какой строй, когда их столь мизерное количество?!
- Больно? Ей – больно?! Так пусть и будет больно! Я рад, - усмехался сержант Сун, заходя на второй круг вместе с товарищами.
- Ты такой злой, - улыбнулся Шань Цзинсун и посмотрел на прапорщика Хан Сяолуна, которому не нравились эти высказывания, его от них коробило, но он предпочитал молчать, ведь и так на потеху выставили, как тайного воздыхателя капитана. – «Ну, подумаешь, нравится она ему. Зачем этого стесняться!?», - не понимал его рядовой, переводя взгляд на капитана, мимо которого они снова пробежали.
Капитан Самойлова с одной рукой за спиной медленно начала прохаживаться, находясь внутри описываемого ими круга. Обычно, контролируя исполнения подобных наказаний, она вместе с Чаньчунь занимали места за его пределами – почти на краю площади у подстриженных солдатами кустов. Сейчас же получалось, с сильной натяжкой, что парни бегали вокруг неё. Вращались аки планеты вокруг солнышка. Хмурого, злобного, вредного и небольшого солнышка. Еще и раненного.
- Чтоб она в следующий раз не руку, а ноги поранила! – с чувством клял сержант Сун Вейюан, заходя за товарищами на третий круг.
- В следующий раз?! – удивленно переспросил Чжао Сяомин, в надежде представляя, как снова встречает капитана в городе в женственном и таком притягательном образе. Отчего-то в нем всё затрепетало.
- Да какой следующий раз?! – восклицал, на бегу ужасаясь, Цзинсун. – Мне и этого до конца жизни хватило!
- И я бы не отказался от повторной встречи, - мечтательно тянул вслух Сяолун, грезя об этом.
- Я всё слышу, - Самойлова бросила им в спину. – Вам мало? Округлить до ста?!
- Нет!! – в голос жалобно закричали все, кроме лейтенанта. Сяомин её оглушительного рева не слышал, был погружен в свои мысли, потому и не вопил вместе с товарищами.
- Прекращайте ползать как слизни! Это что, бег!?
- Так покажите, как надо?! – злобно заорал ей в ответ Вейюан, поворачивая со всеми на очередной круг, и ускорился, обогнал всех, вышел вперед, вновь приближаясь к ней, дабы подстегнуть. Парни, видя это, тоже быстрее заработали ногами, чтобы не отстать от него. – Вы, между прочим, также должны подвергаться наказанию за нарушение…
- Точно, - улыбнулся Цзинсун, считая это не более чем шуткой. – Наш забег касается и вас, капитан!
Только он это сказал, как капитан Самойлова примкнула к ним и даже выбежала вперед. Еще бы! Со свежими силами, куда им после десятого круга с ней тягаться, но парни быстро подтянулись за ней, косясь на обе руки, которыми она уверенно помогала себе, держа их впереди, будто олимпийский бегун.
Удивленно повздыхав ей вслед, последним прибавил скорости сержант Сун Вейюан, а поравнявшись с ней, с улыбкой сказал:
- И что вы делаете, капитан?
- Задаю вам темп.
- А я думал, ударились в раскаяние.
- Сержант, будешь много разговаривать, обреку на постоянные признания в столовой на завтрак, обед и ужин.
- Вы так хотите, чтобы я раскололся и поведал всем страшную правду? – изумился Вейюан.
- Пострадаете в первую очередь вы, - сказал Цзинсун, с непониманием заглядывая ей в лицо.
- Может, я этого и хочу, - усмехнулась Самойлова и рванула вперед, сил в ней было куда больше. И пусть спина была сплошной болячкой, а рука болела и огнем горела, прожигая током от плеча до пальцев, от одного только соприкосновения с тканью рубашки, о которую чаще терлась в беге – она терпеливая. Не первый год проживает армейской жизнью. Что ей пару десятков кругов осилить?! Осилить и грохнуться потом тайком за каким-нибудь складом подальше от глаз, как старый дряхлый кот. Или молодой волк, но с четырьмя перебитыми лапами.
Солдаты переглянулись и устремились за ней, чтобы не ударить в грязь лицом и показать, что еще на что-то способны. Им приблизиться к себе капитан так и не дала, пробежала все круги на метр впереди них.
- Сорок девять! – объявил, добираясь до черты финиша и старта лейтенант.
- Теперь бегом марш к старшему лейтенанту Су Хэпину! – скомандовала Рита и снова побежала к названному коллеге, где планировала загнать до седьмого пота на дистанции с препятствиями эту неутомимую четверку.
Основной состав, совершая утреннюю зарядку, всё косился на плац и капитана, что вместе с четырьмя их сослуживцами наяривала штрафные круги. Было непонятно, за что наказаны товарищи, ведь парни ни о чем с ними не поделились, и ни о каких нарушениях солдаты не слышали. И было вдвойне неясно, отчего с ними участвовала в забеге Рита Самойлова. Подумывали, что это как-то связано с этим странным случаем за завтраком в столовой, но конкретнее никто и ничего не знал.
Когда парни присоединились к товарищам, капитан прошла к старшему лейтенанту Су и что-то ему негромко сказала. Тот кивнул, мельком обежал глазами недостающую в рядах четверку и скомандовал следовать всем за ним, так как зарядка была завершена, её избежали лейтенант Чжао Сяомин, прапорщик Хан Сяолун, сержант Сун Вейюан и рядовой Шань Цзинсун. Хотелось бы избежать и целого плана спортивных мероприятий от старшего лейтенанта Су Хэпина, но, увы, этому не суждено случиться.
Капитан Самойлова не покидала спортивной зоны, контролируя всё лично и чуть что – браня и сурово требуя повторить как надо. В эти минуты ненависть к ней кипела одновременно у всех солдат без исключения. Передышки практически не было. Только раз она скомандовала им сделать жалкий перерыв на пять минут, после которого снова погнала по кругу на снаряды спортивной зоны. И только за полчаса до положенного обеда скомандовала старшему лейтенанту Су Хэпину вести их в душевые дворовые кабины, которые невзлюбили солдаты все до одного, даже больше, чем капитана.
Сама она гордо развернулась на каблуках офицерской обуви и зашагала в сторону столовой. Но парни увидели, как её перехватили на площади старшие лейтенанты, девушки – Ли Чаньчунь и Чжэн Юймин, они втроем долго о чем-то оживленно переговаривались, после чего вместе направились в столовую.
- Видели, видели, как Ли Чаньчунь сюда смотрела?! – подал голос Вейюан, он в составе дружной четверки вежливо уступал кабины первым партиям сослуживцев.
Су Хэпин был не так строг, не сильно их контролировал, лишь разделил на группы, указав время, и бродил себе в сторонке, оглядывая территорию и не желая смотреть на не закрывающиеся душевые кабинки. Замечаний на разговоры от него не следовало, вот парни и позволяли себе негромко перебрасываться словами.
- И та, вторая тоже, - добавил Цзинсун, этот рядовой вместе с ними придирчиво засматривался на трех старших по званию.
- Только эта мегера нас недостойными внимания считает, - сказал и фыркнул Вейюан, все и без деталей знали, кого он имеет в виду.
- Тебе сейчас её внимание понадобилось? – с улыбкой спросил лейтенант Чжао Сяомин, и Сяолун громко рассмеялся:
- Теперь ты не вправе меня попрекать!
- Да дело не в этом! – отмахнулся от невысказанных подозрений ребят сержант Сун и продолжил. – Мне не дает это покоя. С ней что-то не так!
- Ты уже заявлял, что она состоит в отношениях со старшим лейтенантом Ли Чаньчунь. К чему пытаешь себя вопросами? – влез рядовой Шань Цзинсун и тут же задумчиво добавил. – Хотя, я вот слышал…
- Что ты слышал? – удивительно быстро среагировал лейтенант Чжао Сяомин, подумав, а не пошли ли слухи о его нетрезвом проникновении в капитанскую комнату и нахождении в ней до самого утра. Чего-чего, а этого ему еще не хватало!
- Что она замужем, - ровно и уверено ответил лейтенанту Цзинсун.
- Что?! – воскликнул расстроено прапорщик Хан Сяолун. – Замужем?!
- От кого ты это слышал?! – стал совсем серьезным Сяомин.
- Су Хэпин вскользь упоминал на стрельбище, когда я там…
- Да неправда это! – уверенно опровергал Вейюан.
- У тебя есть доказательства?! – улыбнулся во весь рот Цзинсун, не понимая, с чего тот так злится и горячится.
- Будут! Я лично выведаю у неё!
- Ты-то!? – засмеялся вместе со всеми Сяолун.
- Вот пойдем в столовую, и я спрошу у капитана!
- Да зачем тебе это!? – не понимал его Чжао Сяомин, думая про себя. – «Что, правда, влюбился? Но ведь не похоже…».
- Нужно узнать правду! – сказал твердо Вейюан и вошел в кабинку, пришел черед их группы принимать душ.
Увы, к тому времени, когда они, сменив форму, переступали порог столовой, из неё уже выходила капитан Самойлова в сопровождении двух старших лейтенантов, с которыми она стремительно зашагала в сторону казарм. Это были Чэн Сяоянь (в котором она вечно видела себе замену, вернее, видя его, мечтала, оставить свой пост на него и улетучиться во всех четырех направлениях от своих обязанностей) и Чжэн Юймин, которой чаще остальных вверяла девичий состав. Поэтому поймать её и завалить вопросами у Вейюана не вышло, но он не унывал: успеется! Впереди много завтраков, обедов и ужинов, и он, несомненно, добьется ответов на все свои вопросы.
И пока столовая гудела звуками биения алюминиевых ложек и палочек об аналогичные миски, Рита Самойлова с сомнением разглядывала тонкую перегородку, наспех установленную от пола до потолка и от одной несущей стены к другой в дальней части казармы. Этим хлипким наполовину гипсовым и деревянным сооружением планировалось отделить девушек от парней, ибо строить дополнительно еще и для девичьего взвода казармы никто из руководства не согласился. Согласие не было дано из тех соображений, что верха не имели уверенности в том, что в дальнейшем снова поступит смешанный набор новобранцев, и ни в чем другом также не было уверенности. Оттого и позволялось Самойловой руками, усилиями и трудом солдат приводить в порядок то, что уже у них имелось в наличии. Довольствуйся тем, что есть, да, капитан? А если нет, разделяй, властвуй и эксплуатируй бесплатную рабочую силу. Благо, имеется. Бери, не хочу.
Хотя перегородку эту она всё же доверила рукам своих подчиненных, мужской половине. Справились быстро и на славу, но выглядело очень слабенько. Пара коллег лично занималась штукатуркой стыков и неровностей. Рита подошла к ним:
- Надо же, какие таланты пропадают, - с улыбкой зашла с комплиментов она.
- Капитан, - измазанный подчиненный, пытаясь куда-нибудь отложить шпатель, спешил отдать честь.
- Вольно, - остановила его Рита, с удивлением задаваясь вопросом. – Ты, что же, штукатурить умеешь?
- Нет, капитан, но меня это не останавливает, - счастливо улыбался временный штукатур, это был близкий друг старшего лейтенанта Чэн Сяояня, они вместе делили кабинет в главном корпусе. – Вы не судите строго, это только первый слой, дальше будет ровнее, чем у полковника дома.
- О, а ты был у него дома? – всё улыбалась Рита.
- Нет, но будет лучше! – ответная уверенная улыбка.
Капитан на это кивнула и поторопилась отойти, чтобы не мешать ему в работе. Если бы умела, взялась бы и сама за шпатель, увы, нет. Сожалея о том, она прошла немного в угол, и уставилась зорко в перегородку, размышляя о ней.
- Выдержит ли она напора тех, кто шутки ради в сто пятьдесят шесть пар рук навалятся на неё? – пробормотала она по-русски в раздумьях. – «Разумеется, нет!».
- Простите, что? – подошел ближе Чэн Сяоянь.
Рита, вспомнив о присутствии старших лейтенантов, пришедших в казарму вместе с ней, посмотрела по очереди на обоих. Её могла понять только Ли Чаньчунь, и те немногие представители её страны, работавшие в этой военной части.
«В последнее время постоянно забываю об этом. Не пора ли на заслуженный покой, пока не докатилась до дисциплинарного взыскания за непростительные и позорные ошибки?!», - она усмехнулась себе под нос и сказала ожидавшему ответа парню:
- Я усомнилась в том, что перегородка выдержит напора парней.
- Не выдержит, капитан, однозначно, - улыбнулся широко Чэн Сяоянь.
- На этот случай опять выпадает неизбежная участь стоять дежурным, - добавила и Чжэн Юймин.
- Причем и с той, и с другой стороны, - подытожила Самойлова и прошла от одного конца перегородки к другому. – Что насчет уборных?!
- Уже готовы, капитан. Отдельно для парней, отдельно для девушек. И дверь со стороны девушек прорубили и установили, - ответила быстро Юймин.
- Хорошо. Осталось только уборку организовать, занести койки и можно заселять, - капитан, заложив под удивленные взгляды (им всё было невдомек, почему) только одну руку за спину, зашагала по огромному и пустому, но уже со свежевыкрашенными потолками, стенами и полами помещению казармы к двери.
За ней шагали, удовлетворенно осматриваясь, старшие лейтенанты. Когда они осмотрели всё до мелочей и вскоре вышли из помещения, то увидели приближающийся грузовик, в кузове которого покачивались, держась за бортики, девушки в количестве двадцати штук.
«Многовато отсеялось», - подумала тотчас капитан, сузив глаза и пересчитывая их. Почти половина девичьего взвода! – «Ну, оно и к лучшему. Уборка быстрее закончится», - и тут она увидела в кузове припарковавшегося грузовика четырех парней, тех самых, с которыми она пренебрегала строгими правилами части прошлой ночью. Еще и патроны нерационально израсходовала.
«Какого черта, Чан?!», - едва не закричала она, нисколько не веря, что эти парни могли отсеяться из основной массы по причине низкой выносливости. Это и наталкивало на мысль, что их старший лейтенант Ли отправила к ней либо намеренно, либо они опять в чем-то провинились. Напустив на себя предельного безразличия, Рита холодно наблюдала за тем, как выпрыгивает храбрая четверка из кузова, опускает задний бортик, чтобы легче было сойти и девушкам.
- Парни-то на что? – спросила тихо в ухо её старший лейтенант Чжэн Юймин.
- Найдем и им применение, - сказала ей невозмутимо капитан, предполагая, что впряжет их в перетаскивание коек.
- Наверняка опять напортачили, - угадал её мысли Чэн Сяоянь. – И почему постоянно они?!
- Есть люди, которые не способны анализировать свои ошибки и на них учиться, - ответила монотонно Самойлова и повернула голову к Юймин. – Займись девушками. Ведра, тряпки, метла и прочий нужный инвентарь на заднем дворе. Не спускай глаз. Понадобится мужская помощь – подкину одного из них. Может, даже трех.
И, завершив речь, Рита Самойлова кивнула на приближающихся парней.
- Есть! – Чжэн Юймин побежала к кучке девушек, они отряхивались, стоя у грузовика и ожидая тех, что с него еще не слезли.
- Старший лейтенант Чэн!
- Да, капитан! – развернулся к ней Сяоянь.
- У нас остались краски?!
- Как раз пару банок на покраску туалетов подготовили, да не успевали, решили не красить.
- Отлично, - сказала Рита и устремила взор на выстроившуюся перед ней четверку парней в солдатской форме во главе с ночевавшим разок с ней лейтенантом Чжао Сяомином.
- Капитан, рядовой Шань Цзинсун, сержант Сун Вейюан, прапорщик Хан Сяолун и лейтенант Чжао Сяомин по приказу старшего лейтенанта Ли прибыли! – отчеканил торопливо лейтенант Чжао.
- Вольно, - сказала Самойлова, пристально их разглядывая. – Какова причина приказа? Снова не справились с поставленной задачей?
- Мы не нарушали, капитан! – с улыбкой спешил снять все обвинения Цзинсун.
- Скорее, это нам поставили задачу помочь вам, - ехидно вставил Вейюан.
- Помочь, значит, - Рита опять посмотрела на старшего лейтенанта. Чэн Сяоянь сдерживал улыбку, представляя, что теперь ждет помимо затеянной покраски туалетов этих разговорчивых и не знающих меры в своих разговорах, парней.
- Капитан, что прикажете? – спросил он.
- Контролировать их, - ответила она и, уже обращаясь к солдатам, саркастично продолжила. – Вам не чужд уход за туалетами, родные мои. Мыть не будете, ликуйте. Сегодня я вверяю вам их покраску.
- Чего же нам-то всё?! – раньше всех заныл Вейюан.
- То есть, ты всё же напрашиваешься на каждодневное мытье уличных уборных?
- Покраска так покраска! – опережая его, хором заявили его товарищи, зная, что вместе с ним на это занятие обрекут и их.
- Есть еще возражения? – сузила глаза в щелочки Самойлова, косясь на сержанта.
- Никак нет, капитан! – пела воодушевленно четверка.
- За мной, - сказала Рита и вместе со старшим лейтенантом Чэн Сяоянем повела дармовых работников на задний двор.
Новехонькие и еще приятно пахнущие древесиной доски наспех сколоченных туалетов даже жалко было марать краской. Но иначе нельзя – дожди и непогоды мигом подпортят естественные и приятные цвета дерева, превратив в унылые серые коробки, лучше уж своевременно покрыть тремя слоями краски.
- Разделитесь надвое, как вам будет удобно, - сказала она, затем указала пальцем на прикрытые фанерой ящики, в которых были кисточки, тряпки и две банки краски – желтого и зеленого цвета. Обратила свой взор на Чэн Сяояня, адресуя слова ему. – Как закончат, позови.
- Есть, капитан!
Доверив четверку ему, Рита Самойлова пошла осматривать территорию казарм, выявляя то там, то тут факторы, лишающие её спокойствия: то травка у бордюра вновь проклюнулась, то листву откуда-то занесло, то песка на бетонных плитах многовато.
«Вроде бы недавно уборку проводили, откуда всё это?!», - капитан в уме прикидывала, что будет делать и чем занять до ужина четверых солдат. Работ по территории нашлась уйма, плюс к тому еще и койки должны были вот-вот подвезти.
В общем, у капитана на этих ребят ну очень большие планы.

           13.
           Парни эти и подозревать не смели, что их загодя приметили еще в грузчики и уборщики. Они недовольно сопроводили взглядом уходящую Самойлову, с которой надеялись побеседовать, тем самым скрасив и свое скучное занятие, и её строгий надзор, увы. Надзор капитан уступила Чэн Сяояню, которого так же, в процессе покраски четверо парней рискнули втянуть в свой разговор, что незаметно перетек в обсуждение личной жизни капитана.
И снова, увы. Несмотря на все старания хитрого Вейюана, шустрого Сяолуна и проницательного Цзинсуна, разговорить старшего лейтенанта им не удалось – он оказался умнее, раскусил их и умышленно сглаживал все неожиданно-острые повороты беседы, ведущей ко всему, что касалось личной жизни Риты Самойловой. При этом он был безукоризненно безразличен внешне, но внутренне насмехался над уловками парней, не понимая, чем может быть вызван их жгучий интерес к той, кто этого больше всего избегает. Старший лейтенант Чэн Сяоянь не раз уже слышал от коллег, что капитаном настырно интересуются некоторые парни. Причем, одни и те же, тогда как большая часть солдат стремится ухлестывать за его коллегами-девушками, или пытается сблизиться с кем-нибудь из девичьего взвода.
И сейчас, мастерски уворачиваясь от их вопросов и зорко следя за покраской, Чэн Сяоянь напряженно размышлял об одном:
«Что они задумали?!». – Хотя с виду не сказать, что эти четверо могли хоть что-то задумать относительно капитана Самойловой. Знаем-с, видали и плавали, если с головой до дна не ныряли. – «Она их с легкостью вокруг пальца обведет! Если захочет. Стоит ли мне поддаться и сказать им то, что они хотят услышать?», - Чэн Сяоянь обернулся, выискивая глазами капитана. Но её нигде не было видно.
Рита опять была в казармах. Наведалась лично поглядеть на то, как работают девушки и узнать у Чжэн Юймин, не нужно ли вдруг содействие парней.
«А то многовато будет на два туалета восемь рук», - думала она, уже жалея, что не загрузила отдельной работой каждого парня. К сожалению, девушки в помощи сильного пола не нуждались, справлялись лучше, хотя многие от присутствия мужской компании не отказались бы. Это было так очевидно, что у Риты без разрешения закатились и чуть не застряли в этом положении глаза, и она поспешила выйти туда, где можно этого не замечать. Вышла от них во двор и пошла в обратном направлении, возвращаясь к тем, кому доверила краски.
Они как раз заканчивали наносить второй, быстросохнущий в эту жару, слой и готовились передохнуть немного, чтобы дать и ему подсохнуть и приступить к заключительному третьему слою.
- А вот и капитан, - не удержался и промурлыкал внешне предельно серьезный Чэн Сяоянь, наблюдая, как четыре солдата мгновенно и одновременно оборачиваются на Самойлову. – «Они явно либо что-то знают, либо подозревают. Но что?!», - пытливо рассуждал он.
Парни похватали с травы свои куртки, которые сняли, чтобы не запачкать, и хотели было выстроиться перед ней, но она опередила:
- Вольно! – грозно прозвучала команда. – Как идет покраска? – для галочки спросила она, обращаясь к старшему лейтенанту.
- Как видите, успешно завершаем, капитан, - отвечал Чэн Сяоянь, с едва заметной улыбкой он косился на парней, чьи лица отнюдь не выражали страха или ненависти, как раньше, при виде Самойловой. – «Точно, что-то знают! Что же?!», - гадал он.
- Это хорошо. Ведь вас еще ждет активный труд по территории и выгрузка, а еще расстановка коек.
- Что?! – вырвалось у Цзинсуна, он рассчитывал на отдых и свободу, и что их отпустят сразу после туалетов.
- Но мы на это не подписывались, - робко и вместе с ним заговорил прапорщик Хан Сяолун.
- Нас послали помочь, а не впрягаться во все ваши уборочные работы! – пылал злостью Вейюан, не отставая от них.
Чэн Сяоянь снова подумал, что они так смелы, имея при себе нечто, что позволяет им быть таковыми с Самойловой. Прикрикивать на них он не стал, видел, как капитан с ехидной улыбкой готовится говорить, ничуть не оскорбляясь их поведением:
- Вот именно. Вас послали помочь, и вы будете помогать, пока я вас не отпущу. Неважно, как именно.
- Но… - Хан Сяолун оборвался, вовремя вспомнив, что лучше с ней не пререкаться. Себе дороже выйдет.
- Или вы думали, что, вызвавшись помочь, остаток дня развлечете себя в пустом трепе с красивыми девчонками?! Если так, снаряжу вас тряпками и ведрами, направитесь драять полы вместе с ними.
- Э, нет! – среагировал первым Вейюан, он-то хотел общества девчат, но никак не мыть полы перед ними и вместе с ними. Зато Цзинсун не отказался бы, пусть даже придется помахать шваброй и изрядно попотеть за этим делом.
- Вот и славно. Значит, я правильно вас поняла.
- Капитан, - обратился к ней молчавший доселе лейтенант Чжао Сяомин.
Рита Самойлова молчаливо, но со всем вниманием уставилась в его лицо, стараясь не замечать эти болячки на переносице и синяков, от которых живо вспоминались свои болевые ощущения, особенно те, которыми беспрерывно пульсировала и будоражила рука. Все остальные болевые зоны на её фоне просто меркли.
«Надо бы пойти глянуть, что там с моей раной», - мелькнула здравая мысль.
- Может, мы уже разделимся и приступим к работе? Два туалета на четверых – не целесообразно.
- Разумно мыслишь, - скрыла свое удивление от желания поработать от этого парня Рита и, дав знак Чэн Сяояню оставаться здесь, скомандовала. – Двое за мной!
Отвернулась и пошла, не глядя на то, кто именно увязался за ней, но в душе надеясь, что это будет не приставучий и болтливый сержант Сун Вейюан.
Первым шагнул за ней Чжао Сяомин, как тот предатель, который предложил поработать, хотя мог еще немного отдохнуть, якобы выжидая, когда подсохнет краска. И раз уж сам вызвался, то ему и идти (назвался груздем, полезай в кузов, да?). Сам он тоже не стал смотреть, кто последовал за ним, думал, никто не пойдет, потому что, опять-таки, кому охота еще больше впрягаться в физический труд, когда можно без особого напряжения орудовать кистью и филонить?!
Однако ж, вторым за ним метнулся Шань Цзинсун, этот рядовой всё еще надеялся на то, что их отведут мыть полы вместе с девушками, или хотя бы выносить и приносить грязную воду барышням в хаки. Вообще-то, хотел пойти Вейюан, не для того, чтобы работать, а для того, чтобы задать свои каверзные вопросы капитану. И даже пошел, третьим за ними, но его остановил старший лейтенант Чэн Сяоянь, который укоризненно бросил:
- Двое уже есть. Тебе светит покраска, сержант!
И он остался, глядя на того, кто истинно хотел пойти за капитаном, да не среагировал вовремя – прапорщика Хан Сяолуна, которому было неважно, какой сложности работу на него обрушит монстр из другой страны, только бы проболтаться рядом с ней и вдоволь насмотреться.
Так они и разделились. Рита привела парней к двум грузовикам, что лишь несколькими минутами раньше них подъехали с торцевой стороны здания, нагруженным железными койками. Сяомин и Цзинсун переглянулись с полнейшим обречением на лице и посмотрели на капитана, которая стояла рядом и задумчиво глядела на них, припоминая слова старшего лейтенанта Ли касательно прапорщика Сяолуна и рядового Цзинсуна, которые по мнению Чаньчунь подходили для обучения русскому языку.
  - Капитан, - задал вопрос первым, исходя из рангового положения, лейтенант Чжао Сяомин, да и кто, если не он, ведь Цзинсун вдруг насупился, дуясь на то, что общество девушек им всё-таки не светит. – Нам приступать к разгрузке?
- Чего ты сегодня рвешься в бой так, будто ничего не болит? – негромко сказала Самойлова, всё еще пребывая в раздумьях и продолжая обдумывать дельную идею Чаньчунь.
- У кого у кого, а у него точно всё болит! – выпалил рядовой Цзинсун, заглядывая в лицо лейтенанта.
- Будто у вас всё в порядке, - буркнул и тут же прикусил язык Сяомин, отводя глаза от мгновенно нахмурившегося капитана, она сегодня выглядела бледнее, чем обычно, а по глазам еще и видно: мучается жаром.
- У меня к вам предложение. – Рита пропустила замечание лейтенанта мимо ушей, несмотря на то, что нестерпимо хотелось ответить колкостью. – Принуждать никого не буду, всего лишь поставлю в известность и оставлю выбор за вами…
- Какое предложение? – оживился рядовой Шань Цзинсун и вплотную подошел к ней, с любопытством разглядывая и тоже отмечая про себя её нездоровый вид.
- Вообще-то, предполагалось, что это будешь ты, Цзинсун, и прапорщик Хан Сяолун, но, - Самойлова отвела взор от рядового и устремила его прямо в глаза лейтенанту. – Ты, как человек, возглавляющий в будущем всю обучаемую массу солдат, которую, возможно, объединим под твоим началом в одну роту, и которая будет принимать участие в маневрах, должен вызваться добровольно.
- О чем речь, капитан? – не понял ничего из сказанного Чжао Сяомин, хотелось краткой конкретики.
- Как вы смотрите на то, чтобы заняться освоением русского языка?
Задав свой вопрос, Рита Самойлова задумалась о том, насколько правильно она им сформулировала его, и поочередно посмотрела на парней, которые, разинув рты, уставились недоуменно друг в друга. Хотела понять всё по реакции и поняла.
«Ответ предельно ясен. Нет интереса ни у того, ни у другого. О желании и речи быть не может», - она выдохнула и подумала, что всё же спросит еще и у прапорщика Хан Сяолуна. Если и он откажет, ну и черт с ними, есть уже умненькие девушки, что, по словам Чан, неплохо справляются. – «По крайней мере, не рыдают и не корчат рожи, прося отстать от них…».
- Капитан, - прервал её мысли лейтенант Чжао Сяомин, он быстро взвесил в уме её предыдущие слова, ему было ну жуть как лестно их слышать. – Как вы и сказали, являясь будущим командиром своей роты, я просто не имею права отказываться.
- Звучит смело. Скрыл бы еще предельное нежелание, было бы идеально, - усмехнулась Рита.
- О, не думал, что заметите, - виновато, но, не отрицая, потер затылок Сяомин.
- А что насчет тебя? – спросила капитан у рядового.
- Ну, - замялся тот. – Я наслышан, что это довольно сложный для нас язык…
- С вами вместе будут сидеть на занятиях еще очень милые девушки, - бросила вот так вот сразу свой главный козырь Рита Самойлова, что поделать, знала она солдат как облупленных, знала, какой сыр нужен в языковой мышеловке.
- Я согласен! – немедленно дал ответ Цзинсун, и лейтенант Чжао Сяомин не сдержал смешка.
- Что ж. Сообщу о двух добровольцах старшему лейтенанту Ли Чаньчунь…
- А кто нас будет обучать? Вы, капитан?! – подумав о ней, как о школьном учителе, Сяомин вдруг широко заулыбался.
- Этим будет заниматься старший лейтенант Ли, не я, - точно не знала, но быстро ответила Рита и строго добавила, обрывая на корню весь разговор. – Приступайте к разгрузке.
Парни кивнули и развернулись к грузовикам. Хорошо, что помимо них выгружать койки взялись и водители, какая-никакая помощь. Еще и сержант с прапорщиком через минут двадцать подоспели, закончили с туалетами и сразу рванули к товарищам в сопровождении Чэн Сяояня.
Работа у них спорилась: разгрузка не заняла много времени. Выгрузив всё, парни передохнули немного, затем принялись заносить койки в казармы, уборка в которых была завершена – девушки все высыпали на улицу и расселись на траве, устало наблюдая за ходом работы других.
Присоединилась вскоре к ним Чаньчунь, вернее, к Рите, а она держалась особняком – стояла как засохший кактус в пустыне около грузовиков и пристально следила за всеми, кого ловили её глаза. С появлением возле неё Чан, смотреться она стала лучше, будто кактус полили и даже затопили все пески вокруг него живительной влагой. Они обе с серьезным видом что-то негромко обсуждали, становясь мрачнее и мрачнее и будто бы больше не интересуясь происходящим вокруг, а жарко споря между собой.
В это самое время Чжао Сяомин как раз взобрался на грузовик, его послал один из уставших водителей, поискать в нем ящик с инструментами (кое-где следовало подкрутить винты у крепления ножек коек). Оказавшись в кузове, он вдруг понял, что очень хорошо слышит разговор старших по званию. Парень был не из тех, кто практиковал совать уши и нос не в свои задушевные беседы, но то, о чем говорили две девушки, приковало его внимание, лишая движения.
- … … …! – тут уж он упустил немного и не знал, о чем была речь капитана. Самойлова же продолжала её почти неистово. – Ты сама знаешь, без человеческих потерь не обойтись, Чан: даже в банальных стычках в подворотне найдется тот, кто метит беспощадно в печень. Или глотку. Или в плечо, как вышло со мной оба раза. А представь столкновение крупномасштабное, массовое, да что представлять, история тебе и без воображения численность потерь в таких конфликтах укажет. Так что, нет, не могу с этим смириться. И более того, я против! Не была раньше, но теперь буду.
- Я, кажется, проморгала тот миг, в который ты неуловимо переквалифицировалась в зануду-пацифиста, - хохотнула Чаньчунь. – Рэй, когда это случилось? И почему именно с тобой, мой отважный и уже не беспощадный капитан?
- Не насмехайся, врежу с разворота.
- Бить меня, значит, твоё осмысленное человеколюбие тебе позволяет?
- Конечно, я же не убивать тебя надумала. – Самойлова тут снова прервалась, углядела в сторонке Су Хэпина, пробегающего со здоровенным ломом и в компании с несколькими солдатами куда-то от казарм по направлению к полигону мимо ангаров с боевой техникой (там находились склады для такого «тяжелого» инвентаря). – Куда это он с ломом упорхнул?
- Вроде ров на полигоне углубить планировал с утра. Слой щебенки надо было пробить, - прокомментировала негромко Чаньчунь, глядя, как Самойлова вдруг замахала рукой и закричала соратнику вслед:
- Ну как тебе мой лом, Хэпин?
- Накачал руки? – подбрасывала и  Чаньчунь с улыбкой.
- И не только руки! – послышалось от Хэпина сквозь смех сопровождающих солдат, с которыми он активнее заработал ногами.
- Вы с ним почти похожи, - попробовала вернуться к теме разговора Ли Чаньчунь. – Одинаково готовы пожертвовать всем ради поставленной задачи и цели.
- Ты решительно заблуждаешься на мой счет.
- Как раз таки, нет! Я права, Рэй! Такие как он и ты, что вечно недовольно хмурятся, бурчат и попрекают вышестоящих генеральских лиц, раздавая словесные оплеухи нижестоящим беднягам, в итоге и ведут в прорывную и заведомо смертельную атаку, таща за собой дрожащих юных парней и девчат, и становятся теми первыми, кто бежит на поле боя. Но бежит не сдаваться в плен или спасаться, отнюдь! Ведь ты та, кто бежит спасать! И, разумеется, ты гибнешь, спасая какого-то трусливого зеваку от шальной пули, отважно прикрывая своей широкой капитанской спиной, не забывая при этом бросить всё тот же хмурый и недовольный взгляд из-под пыльных бровей и разорванной в клочья фуражки, говорящий: «Вот, смотри, из-за тебя, сосунка безвольного, я умираю! Соберись и бей врага!».
- А у тебя есть менее красочный вариант, в котором я не так отчаянно жертвую дорогой мне жизнью ради обыкновенных трусов, Чан?
- Ну. Могу предположить, что ты, оперируя своими знаниями, в единой команде с такими же, как и ты, матерыми вояками, побеждаешь во всех этих затяжных хитросплетениях битвы, не потеряв ни одной юной жизни, не пролив ни капли молодой крови. Можно пота, и даже целое ведро, но только не крови. По крайней мере, не нашей, Рэй.
- Чан, ты, правда, думаешь, что в вооруженных конфликтах всё обстоит так? – тревожно переспрашивала капитан Самойлова в этот миг, а Чжао Сяомин всё теснее жался к щели и напрягал свой слух.
- Разве нет? Стратегия, тактика делают свое дело. Без этого никак, знаю, что звучит жестоко. Но только так можно выиграть время, верно?
- Иногда радует, что ни ты, ни я не поучаствовали в настоящих военных действиях, а иногда печалит, что мы немного далеки от понятия, что это на самом деле такое, но, Чан…. То, о чем ты говоришь – всего лишь человеческое, веками испытанное, коварство. Почему и для чего, по-твоему, нужны эти тактики? Есть ли у тебя ответ на этот вопрос? Почему, во всем мире даже самые неразвитые страны с почти отсутствующей армией озадачены только этим?
- Скажи ты уже прямо, что клонишь в три стороны! – воскликнула нетерпеливо и раздраженно старший лейтенант Ли Чаньчунь, и Чжао Сяомин поразился, что она, оказывается, может разговаривать с капитаном таким тоном.
- Ты же не хуже меня знаешь, что на передовых со всеми этими стратегиями реагируют наши подчиненные. Всегда и везде так было – испокон веков – отвлекающий маневр, в котором первыми встречаются аналогичные войска врага и оттягивают, как ты и сказала, столь важное мерило – время. Это всего лишь необходимые и ценные резервы, которые с воодушевляющими выкриками ведут за собой в бой такие бывалые и отважные смельчаки, как мы с тобой.
- То есть, тоже резервы? – прибавляя, хмурилась крайне недовольно Чаньчунь. Ей такие речи капитана категорически не нравились, за них хотелось в морду бить, да жалко. Ведь Рэй и так уже получила ночью. Считай, сполна. Уж не обида ли за то в капитане и говорит?
- Именно, и уже умелые. – Рита Самойлова, приподняв голову, словно прислушивалась к чему-то, и Сяомин, притаившийся, прильнув к бортику кузова, и глазевший через щель, затаил дыхание. – А такие удалые мужички, как мой Гавмат и твой Вейдун будут получать похвалы за успешно отбитые земли, на которых останемся лежать мы с тобой в современной военной форме, пошитой по новому образцу высококачественными нитками. И это меня не пугает – для меня это норма, я согласна отдать жизнь за свою страну, но не согласна с тем, что живым останется трус Гавмат...
Разгоряченная и спешащая со своим ответом мисс Ли практически не услышала последних слов капитана и упустила смысл речи, у неё же кипят бурные возражения, которые надо срочно высказать:
- Но сейчас же всё обстоит иначе, Лэй (ага-ага, в спешке даже букву не ту выговорила), не обязательны и почти не нужны эти средневековые стычки сухопутных войск, которые ты себе воображаешь! Штыковые баталии и дуэли лет двести никто не устраивает, ты чего! Прогресс не стоит на месте: пальнул себе из чудо-пушки, что бьет на расстоянии в сотни километров прямо в тыл противника, и сиди себе, пей чай с лимоном у пульта управления.
- Могу и на то возразить, подруга. В этом случае тоже без человеческих потерь, так страшащих меня, не обойдется. Да и ты не забывай, велика вероятность, что в ответ к тебе прилетит аналогичный высоко прогрессивный снаряд с множественными неуловимыми боеголовками, одна из которых упадет прямиком в твою чашку с чаем. Будет тебе взрывная начинка. Вместо лимона. Недолго. Сгоришь и разлетишься по воздуху со всеми, кто бегает вокруг этого чудесного управляемого оружия.
Чаньчунь зачем-то (может, этим хотела упрямо возразить, раз словами ей не удавалось) громко расхохоталась, не нарочно привлекая к себе внимание и ненадолго отвлекая от работы ребят. Успокоившись, она сказала:
- Я осознаю, что тебе хочется обойтись без потерь. Да и не тебе одной. Но так не бывает, Рэй. Это невозможно. Каждая из сторон конфликта что-то да потеряет: время, жизни, ресурсы, территорию, независимость. Так тоже было всегда.
- Чего же споришь, если понимаешь?
- Дело в том, что, да, умом я тебя понимаю. Но принять того я не могу. Как и соглашаться с тобой не стану, капитан.
- Что тогда прикажешь делать? – Рита спрашивала её, а сама думала. – «Кто не видел сам, тот ничего и не понял, а значит, не вправе судить, как и желать того понять. Лишь только радоваться, что он не знает, что это такое! Да и кто я-то такая, чтобы судить и так громко говорить?! Откуда мне-то это знать…».
- Наверное, оставаться при своем мнении, да?
- У меня не спрашивай, - ответила Самойлова и совершенно случайно посмотрела на щель в деревянном бортике грузовика, в которой узрела чьи-то глаза. Выпрямилась и скомандовала грозно. – Встать!
Чаньчунь вздрогнула, думая, что это касается её, но, осознав, что она и так стоит (куда уж больше-то?!), а еще увидев, как поднимается в кузове во весь рост молодой лейтенант Чжао, снова расхохоталась. А Рита, строго обсмотрев его, вполне спокойно спросила:
- И что ты там делаешь, лейтенант?
- Капитан, меня послали за инструментами, - держался молодцом Сяомин, показывая в руках ящичек, плотно утыканный всевозможными пассатижами, разводными и гаечными ключами, молотками и отвертками. Почти не растерялся парень.
- Звучит вполне правдоподобно, - улыбалась Чаньчунь, догадываясь, что этот лейтенант подслушивал. Она уже была в курсе, что он согласился быть в группе обучения иностранному языку, которая по умолчанию закреплялась за ней. Рита успела рассказать ей, собственно, с этого и завязался весь этот их странный диспут.
- Я, пожалуй, пойду, - пролепетал Сяомин и поторопился скрыться с глаз той, что нисколько ему не верила, но ничего не говорила. А ведь запросто могла разоблачить и прилюдно осмеять. Ей это как семечки лузгать!
Лейтенант понесся с ящиком к тому, кто уже заждался его. Раздумывая над тем, что он услышал, лейтенант Чжао понимал, что не согласен со всем тем, что говорила капитан. Ох, как непатриотично звучали её речи, вызывая в нем бурю негодования и возмущения! Но, всё же, он находил некоторые её слова уместными. Хотелось бы еще знать, за что конкретно изначально велся их спор, чтобы лучше понять точку зрения капитана, которому только в минус допускать подобные речи, находясь в военной части и являясь не последним работником этой части. И не связано ли это с несправедливым отношением майора к ней? По его мнению, оно явно несправедливо, раз тот позволяет себе рукоприкладство по отношению к женщине, пусть и капитану. Может, оттого она так презрительна и категорична к тем, кто выше неё?
Закончив закручивать ножки вместе с водителем, Сяомина охотно потянуло на свежий воздух, и он снова вышел на улицу, где увидел возле капитана и Чаньчунь старших лейтенантов Чэн Сяояня и Чжэн Юймин, а также сержанта Вейюана и рядового Цзинсуна.
«Что это они там делают?», - ревностно подумал он, удивляясь тому, почему никто из старших по званию его парней оттуда не гонит. Он и сам уверенно, но не так, чтобы очень, зашагал туда, жалея, что поздно их приметил. Достигнув цели, аккуратно вклинился между Цзинсуном и Вейюаном, будто вечность там стоял, и прислушался. Говорили Чаньчунь и Сяоянь, обсуждая между собой предстоящие, но пока далекие совместные учения. Капитан Самойлова, опустив взгляд к ногам, с безразличным видом помалкивала и изредка вставляла слово (видимо, уже наговорилась).
Странно, но молчал и внимательно слушал сержант Сун Вейюан, как и рядовой Шань Цзинсун, который будто глазами хватал каждое слетевшее с чужих уст слово.
- Ох, и нравятся мне эти хлебцы, - хвалила и распевала всем Чан данный продукт, о котором и зашла речь.
- Почему хлебцы, а не обычный хлеб? – как всегда, не разделяла её восторгов капитан. Похоже, ей лишь бы всё осудить. Не важно, что именно.
- Вам они не по нраву, капитан? – спросила Чжэн Юймин.
- Они же не вкусные.
- Вкусные, вкусные: медовые! – прибавлял прапорщик Хан.
- Не проще на хлеб мед намазать? – усмехался Чэн Сяоянь, посматривая на капитана и будто читая её мысли.
- Нет. Я ненавижу мед, - отвечала Чан.
- Где логика, Чан? Мед ненавидишь, а медовые хлеба – пожираешь.
- Рэй, у них только название такое, меда в них совсем нет.
- Только привкус? – уточнил для себя Чэн Сяоянь.
- Да-да, едва чувствуется вкус сладкий.
«Я думал, они тут что-то важное обсуждают…», - разочаровался лейтенант Чжао Сяомин, надеясь поучаствовать в пустом трепе с товарищами и капитаном. Оказалось обсуждение вели другие. Но вдруг этот скучный разговор старших перетек в иное русло, затронули тему их нелегкой службы и того, как Ли Чаньчунь в свое время проходила подготовку на чужбине в компании с капитаном Самойловой.
«Так они с тех времен знакомы?!», - подумал изумленно Сяомин и одновременно с товарищами уставился на капитана, а к Рите обратился с вопросом старший лейтенант Чэн Сяоянь:
- Капитан, а каков был рацион у вас?
- О, еда русских сильно отличается от нашей! – встряла раньше Риты Чаньчунь, силясь вспомнить и снова представить то, что им подавали в столовой в дни их юности, сложной молодости в кирзовых сапогах и шапках-ушанках в чужой для неё стране.
- И что же вы ели?! – воспрял, поймав шанс вволю наговориться, Вейюан. Он впился глазами в красавицу Чаньчунь, ожидая от неё ответа.
- И правда, что же мы ели? – задумчиво пробубнила она, потерла подбородок и толкнула плечом Риту Самойлову. – Капитан, что мы ели?
- Кашу хлебную ели.
- А это как? – влез Цзинсун, не понимая и даже не представляя такого. Он до этого подумывал уйти в сторонку, туда, где дружной стайкой сидели девчата, к которым неприметно (якобы полежать мирно на травке, но рядышком) прибился несколько минут назад, покинув их, прапорщик Сяолун. Но теперь, ему вдруг захотелось остаться.
- Хлебную кашу?! – тоже округлил глаза Вейюан.
- Действительно, что это такое? – пробормотал и Чэн Сяоянь.
- Это когда крошишь оставшийся сухой хлеб в жидкий бульон супа, но с постоянного недосыпа забываешься и перебарщиваешь. Через две минуты получаешь хлебную кашу, которая приятнее на вкус вашей овсяной жижи, - ответила, наконец, капитан Самойлова.
- Подумаешь! – обиделась в шутку Чаньчунь. – Мне ваша еда тоже не нравилась! Только борщ…
- А что такое «борщ»?! – с большим трудом, но почти созвучно оригиналу, произнес тут же Цзинсун, и Ли Чаньчунь повернула голову к Рите, мол, давай, объясняй юному поколению.
- Обычный суп. Только вместо вашей длинной лапши в ней плавают тонко нарезанные куски капусты, лука, моркови, картошки, свеклы, мяса и зелени, - без особого энтузиазма сказала капитан.
- Интересно было бы попробовать, - улыбнулся Чэн Сяоянь.
- Не, с первого раза ты это не употребишь, - смеялась Чаньчунь. – Это как приспосабливаться к действию алкоголя: сначала тебя от него уносит и только выворачивает, а потом ты и после пяти бутылок крепко на ногах держишься. Даже, капитан?!
Рита, сомнительно потянув губы, не ответила, а Чаньчунь продолжала:
- Я у них там одинаково и борщ пить училась и алкоголь. Мне это легко давалось, не так ли, капитан?
- Ага, конечно, - последовало непроизвольное закатывание капитанских глаз. – Ходила, по углам блевала, содержимым желудка стены красила.
Все до единого и разом зашлись смехом, стараясь не сильно так хохотать, дабы не обидеть старшего лейтенанта Ли, которая злостно смотрела на каждого дерзнувшего посмеяться над ней.
- А блевали от алкоголя…
Тут дерзкого сержанта Сун Вейюана перебил рядовой Шань Цзинсун, повторяя новое для себя слово:
- Или от борща?
Смеяться хотелось всем, но старались больше этим Чан не злить, она чуть было не накинулась на рядового, но вовремя совладала с собой и с фальшивой улыбкой ответила:
- От того и другого.
Рита, поджав губы, гневно посмотрела на подругу. Рите Самойловой нравился борщ. Она предпочитала всю русскую родную и родимую еду. И сейчас ей не нравилось, что кто-то (даже если это Чан!) принижает кухню, по которой она скучала, скучает и будет скучать, несмотря на то, что давно привыкла и смирилась с блюдами китайской кухни.
Отвечать, однако ж, она не собиралась.
- А правду говорят, что у вас там по улицам медведи ходят? – решил блеснуть знаниями и, разумеется, задеть и заставить ответить, сержант Сун Вейюан.
Сяомин и Цзинсун с недовольством повернули к нему головы. Это было не оригинально и даже глупо, не оценили парни тухлого финта товарища. Не понравилось это и старшим лейтенантам, но в отличие от Сяояня, Чаньчунь хотя бы снисходительно улыбалась, прожигая взглядом сержанта.
Зато Рита и бровью не повела, отвечая задире:
- Не только ходят, но и активно участвуют в общественной жизни, даже в армии на равных служат: лучше вас по целям бьют, маршируют и от пола раз сто жмут. А как по вечерам на баянах играют и водку пьют – и вовсе не подкопаешься!
- Я же всерьез спросил, - насупился Вейюан.
- Так и я так же серьезна.
Разрядить обстановку поспешил лейтенант Чжао Сяомин, толкая локтем сослуживца в бок и не давая ему озвучить следующий каверзный вопрос, он задал свой:
- Капитан, а в армии вам было так же тяжело, как и нам?
- Тебе тяжело?! – сощурилась злобно Рита на него, вспоминая свои суровые деньки и сравнивая, насколько она приблизилась к тем, кого она сама изо дня в день злостно и всеми фибрами своей молодой и горячей души ненавидела, вышагивая в марше на плацу в любую непогоду.
- Ну, явно нелегко, - рассмеялся, встревая, Цзинсун. – Дома под боком у мамы и папы куда легче.
- Здесь тебе за маму старший лейтенант Ли Чаньчунь, - улыбнулся Чэн Сяоянь.
- Ага, а капитан – за папу, да? – язвил обиженный Вейюан.
И Чаньчунь разразилась громким смехом, заглядывая в лицо нахмурившейся подруги. А Самойлова снова поджала губы и повернула голову к встрепенувшимся на смех старшего лейтенанта девушкам, отмечая про себя в который раз, что их отдых уж слишком затянулся. До неприличия долго.
- Говорят, вы… - хотел вернуть к теме о её службе в армии вместе с Чаньчунь рядовой Цзинсун.
- Нет, не говорят, - отрезала капитан и со строгостью обсмотрела всех трех парней. – Сейчас подвезут спальные принадлежности, готовьтесь выгружать и размещать по местам. Проконтролируйте, - сказала она, обращаясь уже к Чэн Сяояню, и пошла в сторону девушек, жестом подзывая за собой Чаньчунь.
- Что такое? – шепотом поинтересовалась подруга, нагоняя её.
- Признавайся, зачем ты прислала мне эту надоедливую четверку?
- Набрав выбившихся девчат, поинтересовалась, нет ли среди мужской половины тех, кто желает оказать помощь тебе. И, так как они храбро бросились на амбразуру первыми, послала трудиться не покладая рук. Это ли не возможность завалить работой тех, кто прошлой ночью злостно нарушал?
- Вот как? – покривила губами Рита Самойлова, провожая глазами прапорщика Хан Сяолуна, он пронесся мимо них к товарищам, которые криками зазывали и его работать на равных грузчиками.
- Думала, я намерено? – хмыкнула Чаньчунь. – Ты, кстати, чего это сегодня в забеге засветилась? Шушукаются о тебе и только, подозревая общий с ними секрет.
- Показала, как бегают в русской армии. Что по полевым нагрузкам? Я смотрю, женская часть предпочла особо не напрягаться, - Рита остановилась в нескольких метрах от девушек, которые уже недобро смотрели на неё, предвкушая порцию дополнительных тяжелых работ за проявленную слабость в учениях.
- Держались хорошо, но недолго, - ответила Чан. – Заметь, другая их половина всё еще бегает по препятствиям со снаряжением.
- На кого бросила?
- На Сюнь Чжимина. Он не хуже тебя прогонит по кочкам, - Ли Чаньчунь сделав небольшую паузу, понизила голос до шепота и прибавила. – Я тут слышала кое-что, тебе нужно знать, Рэй.
- Судя по вот этому твоему взгляду, могу смело предположить, что дело в притеснениях?
- До меня дошли слухи, они собираются за дворовыми туалетами после ужина, ближе к отбою.
- Чего ты от меня хочешь? Реши это сама.
- Я вступлю после тебя.
- Сценарий не меняется, да? – тяжело вздохнула и выдохнула Самойлова. – Идя у тебя на поводу, постоянно думаю, что они вполне могут начистить мне рыло всей дружной компанией задир. Еще и задираемый ими солдат смело пробьет ногой в печень из солидарности.
- Раз уж ни разу не начистили за все эти годы, - улыбнулась Чаньчунь. – Значит, хорошо играешь. А если и рискнет кто, мы вступимся.
- Кто мы-то?
- Я захвачу с собой Су Хэпина и Чэн Сяояня. Вместе и наставим на путь истинно-военный.
- Ты же знаешь, вдохновляющие речи мне не даются на этой земле.
- Они плохо давались тебе и на родине, - хмыкнула Чан. – Проблема вовсе не в местоположении, подруга, а в тебе. Ты больше провокатор, а не патриот. Но, опять-таки, подчеркну, что в тяжелые времена из тебя выйдет самый настоящий и преданный военному делу герой-смертник, о котором будут слагать стихи, песни и необычайные легенды. Может, даже пару памятников возведут.
«Как мне же хочется верить, что ты не ошибаешься!», - больше не возражала капитан ей, но мысленно не соглашалась.
- Хорошо, я попробую отбить у них желание собираться для сомнительных утех в сомнительном месте сомнительным составом, - устало сказала Рита Самойлова, не желая с ней спорить, и метнула взор на поднявшихся на ноги девушек. – Забери девчат отсюда и беги к Су Хэпину, хватит и этих болтунов.
- Прихвачу грузовики.
- Валяй, освобождай зону, её еще подметать твоим мушкетерам, - Рита покосилась на парней, которые громко хохоча и играючи, перебрасывали с кузова матрасы и подушки.
Ли Чаньчунь козырнула капитану и направилась к девушкам, приказывая им забираться обратно в кузов машин, чем обрадовала их – работать женской половине защитников отечества больше не хотелось, уж лучше побегать по полю. Капитан пристально проследила за тем, как отдаляются две машины, после чего прошла туда, где сидели девушки, и сама устало опустилась на примятую ими траву.
С завистью бросали на неё взгляды парни, продолжавшие перебрасывать по парам матрасы (один сбрасывал с кузова второму в паре, он подкидывал третьему, а тот – четвертому, что бежал в казармы и подкидывал на койки). Они старались скорее закончить, чтобы присоединиться к ней и опять пристать с вопросами. Теперь они капитана не боялись, и даже почти не ненавидели. Ну, кроме Вейюана – сержант готов был в любое время накинуться и задушить её, да опасался того, что она ему хребет раньше, чем он её шеи коснется, переломает. Причем одним легким и непринужденным движением ноги. В этом он не сомневался – капитан, бездумно кидавшаяся на врага прошлой ночью в переулке, вот что надолго засело и у него в голове и порядком устрашало.
Рита же размышляла над тем, что ей делать с теми, кто нашел себе забавы в виде унижений сослуживцев, если с одного раза они урока не усвоят.
«Обрубить на корню, понятно, да. Но как же мне это надоело!», - она, прикрыв зудящие и шипящие от жара глаза, вытянула ноги на траве (которые хотелось опустить в ледяную воду и остудить горящие подошвы). Вспоминала и о том, что надо бы еще занять до ужина работой этих четверых, чтоб неповадно было постоянно вызываться добровольцами и отлынивать от тренировок. Они как раз выбрасывали последнюю партию, плотно скатанных в рулон, матрасов.
Припоминая, куда занесли метла и лопаты, Рита, задумчиво уставилась в тех, кто без тени усталости бодро шагал к ней в сопровождении старшего лейтенанта Чэн Сяояня.
«Да что ж так быстро-то!», - Самойлова посмотрела на циферблат своих часов, доставшихся от дедушки, которые носила исключительно в память о нем, и поднялась на ноги с мягкой травы. Эту траву еще предстояло скосить. – «Кажется, я видела где-то косу и грабли».
- Капитан, - заговорил, как только приблизился, Чэн Сяоянь. – Всё выполнили!
- Пять минут передохнуть и за работу.
- Опять?! – воскликнул Вейюан.
- Следует скосить траву и убрать её, затем собрать и вынести к дороге вместе с прочим мусором. Старший лейтенант Чэн Сяоянь, покажите сержанту, прапорщику и рядовому, где находится нужный инвентарь.
- Есть, капитан! – отозвался тот и повернулся в сторону небольшой постройки, расположенной на одном уровне с новыми туалетами, но на приличном расстоянии. Вейюан, Сяолун и Цзинсун нехотя зашагали за ним, недоуменно оглядываясь на оставшегося лейтенанта (оторвалось четвертое звено от цепочки).
- А теперь обращусь к вам как простой человек, допустим, не капитан, а добрая соседка из дома напротив, - сказала Самойлова. Она подошла вплотную к лейтенанту Чжао и заговорила мягко, заглядывая тому в глаза. – Ты, являясь, так сказать, предводителем большой массы парней, должен как никто другой знать, что творится между ними. Знаешь ведь?
Чжао Сяомин, растерявшийся с первых же слов от этого её непривычного тона и манеры говорить, округлив глаза, непонимающе смотрел на неё:
- К чему вы клоните?
- То есть, не в курсе, что одни твои ребята притесняют других?
- Ничего подобного не слышал, - пролепетал Сяомин, усиленно вороша память на то, были ли такие разговоры среди его парней. Они, в основном, тонули в пересудах о капитане и других представительницах слабого пола, и ничего другого не улавливали, даже если это и было. – «Я не могу ходить за каждым и подсматривать им в мысли!».
- Покрываешь тех, кого должен сам порицать? – Рита Самойлова презрительно сощурилась, не веря ни единому слову.
- Правда, не понимаю, о чем вы, - лейтенант настроился выяснить это и уже хотел сказать ей об этом.
Но капитан, увидев, как к ним стремглав несутся парни с лопатами, граблями и косой, отошла на шаг назад и сказала:
- Ясно, - и за этим больше ничего не последовало. Самойлова быстро зашагала прочь, что-то жестом показав старшему лейтенанту Чэн Сяояню, который возился с замком двери склада и озирался на неё.
Сяомин четко ощутил недоверие капитана. Стало гадко на душе.
- Чего это она от тебя хотела? – шепотом и ревностно пристал к нему Сяолун.
- Ничего, - отвернулся лейтенант и взял косу у Цзинсуна.
- Как это ничего? – влез Вейюан. – Мы видели, она тебя чуть носом не проткнула! Опять наказание объявила?!
- Да за что?! – усмехнулся Цзинсун, намекая, что они сегодня не просто паиньки, а заслуженные работники страны, достойные высоких похвал за свои труды.
- Слушайте, - обратился к ним всё-таки, опечаленный подозрениями капитана, лейтенант Чжао. – Знаете что-нибудь о запугиваниях, драках и чем-то аналогичном среди сослуживцев?
Парни переглянулись между собой и, гримасничая, покачали головами. И Сяомин совсем сник, выходит, не он один настолько невнимательный. А это плохо, ведь они должны уметь прощупывать общие настроения своего военного коллектива, выявлять и знать подлецов в лицо.
- Вообще-то… - Цзинсун, теребя ухо, что-то припоминал.
- Что? – устремил на него глаза Сяомин.
- Я недавно слышал, что группа парней облюбовала одно местечко за дворовыми туалетами, ходят и просто курят вроде бы. Но это всё, что я знаю, сам ни разу не бывал, поэтому не могу сказать, что занимаются чем-то пагубным или запрещенным…
- Может не просто курят? – задумчиво спросил прапорщик Хан и посмотрел на Вейюана.
- Чего? – взбунтовался тот и напыжился. – Я никуда курить не хожу. Если нужно – пыхну сигареткой в комнате.
- Да, конечно! – сомнительно кривил губами Цзинсун.
- Как часто они там собираются? – не слушал этот ненужный трёп лейтенант, подозревая, что капитан подразумевала нечто в этом роде.
- Каждый день, - отвечал Цзинсун. – Примерное время нужно?
- А ты знаешь? – удивился Хан Сяолун.
- Определить легко, - говорил уверенно Цзинсун, косясь на приближающегося старшего лейтенанта. – Сами посудите, мы свободны после ужина, но сразу после него никто никуда не станет уходить. Темное время дня – благоприятствует темным делам, парни. Вероятнее всего, это промежуток времени до отбоя. Может, за час, может за два. Не больше.
- Тоже мне, стратег! – толкнул его Вейюан. – С такими расчетами можно в лужу сесть. Кстати, для чего расчеты? Хочешь подкараулить непослушных подчиненных, лейтенант?
- Хочу проверить, так ли это, - ответил ему быстро Чжао Сяомин и принялся орудовать лихо косой, ведь старший лейтенант Чэн почти поравнялся с ними. При этом он напряженно думал о капитане. – «Наверняка она это всё уже знает и намеревается поймать парней с поличным. А меня же она просто проверяла. Вот только интересно знать, к кому она меня причислила, к тем, кто действительно ничего не знает, или к тем, кто выгораживает? Скорее, второе…».
Они под надзором Чэн Сяояня проработали на территории еще два часа, вплоть до того, пока Самойлова не вернулась с очередного обхода нового жилища солдат и лично не отпустила их готовиться к ужину. Бежали они от неё вяло и устало – выбились совсем из сил, но были счастливы безмерно, что мучения их наконец-то закончились и можно, приняв душ, поесть и посидеть в столовой.
Только лейтенант Чжао Сяомин был хмур и невесел, удрученный своими тревожными мыслями.

          14.
          Рита, отправив с парнями и Чэн Сяояня, сама убрала инвентарь, долго возилась с испорченным замком, отчего застряла дольше, чем от себя ожидала и с большим опозданием пришла в комнату. Пока приводила себя в порядок и возилась с взопревшей раной, потеряла еще немного во времени и в итоге сильно припозднилась к ужину, снова получилось так, что она была вынуждена сидеть со всеми вместе. Хорошо хоть Чаньчунь по дороге повстречалась, которую она не отпустила (не дав той добраться в комнату и принять душ) и заставила пойти вместе с собой ужинать.
Ли Чаньчунь довольно скоро выхватила глазами не сильно засиженный стол у стены (хотя, ей, в принципе, было без разницы, где и с кем сидеть) проводила до лавки подругу и метнулась в очередь за едой. Самойлова, присев на лавку, ощутила, как сильно она сегодня устала, несмотря на то, что особых физических нагрузок её тело не получало. Но всё же.
«Видимо, проблема в том, что по мне хорошенько прошлись в той подворотне. Еще и рана всё зудит и зудит, словно вызывая себе на помощь головную боль...», - Рита, обежав глазами соседей по столу, с ужасом осознала, что оказалась в кругу тех, кого весь день прогоняла, как ездовых лошадей. Она беспомощно повернула голову, выхватывая глазами в толпе у окна раздачи хлеба Чаньчунь, ей и там все любезно уступали очередь и даже поддерживали её два подноса, пока она тянулась к ломтям хлеба.
- О! Капитан, - полный уверенности голос сержанта Сун Вейюана за весь день приелся и уже порядком Риту раздражал, меньше всего ей хотелось слышать именно его. – Вы сегодня снизошли до ужина с нами?
- Соскучилась по твоим признаниям, - звучал равнодушный ответ, от которого давили смешки товарищи сержанта, они с довольными ухмылками перебрасывались взглядами друг с другом.
- А можно, я тоже буду в чувствах признаваться? – с большой опаской, но явной надеждой спросил прапорщик Хан Сяолун, и лейтенант Чжао Сяомин вдруг густо покраснел. И за него, и за себя.
«Мало того, что ничего не знаю о тайных сборах, так еще эти своим недостойным поведением в краску вгоняют!», - думал он, очень переживая за то, что попал под подозрение капитана в укрывательстве подлых дел подчиненных.
- Попробуй, - была безразлична Самойлова. – Только прежде поведай всем и во всю глотку, с чего в тебе проснулась смелость.
Парни, догадавшись, что это намек на запретные ночные приключения и злостные нарушения, снова переглянулись и не стали рисковать собой так сильно.
- Но мне-то можно? – не сдавался сержант Сун.
- Может, ты меня еще на свидание пригласишь в один темный и грязный переулок? – опять намек на групповую потасовку вне военной части.
- Да зачем в переулок-то? – усмехнулся, подавая голос, рядовой Шань Цзинсун, который всё это время на пару с лейтенантом без остановки буравили глазами унылого командира.
- То есть, свидания возможны? – чуть не заорал от счастья прапорщик, вовремя опуская важное дополнение. Такое как: «С вами».
- А, так ты служить для этого пришел?
- Ну… - замялся Сяолун под ехидные смешки товарищей.
- Сходи, погуляй сегодня под луной с Шань Цзинсуном, или Сун Вейюаном. Луна этой ночью полная, разрешаю, - не глядя на соседей по столу, Рита Самойлова взором и сердцем скорее подгоняла подругу, застрявшую за разговором с несколькими девушками.
- Как же это вы, капитан, двух парней на свидание одних шлете? – с умеренным укором, но, не сдерживая улыбки, отозвался рядовой Цзинсун.
- Ну, возьмите лейтенанта, третьим будет.
- Но нам бы девушек, - вступился всё же со скромной улыбкой лейтенант Чжао, и все парни одновременно уставились на неё, надеясь, что она позволит им и это.
- Нельзя, - быстро и строго ответила ему Рита и одарила хмурым взором каждого, кто с надеждой смотрел на неё.
- А если с вами, капитан? – снова предпринял рискованную попытку прапорщик.
Рита Самойлова повернулась к нему и пристально взглянула в глаза. Промолчала и ничего не ответила, но было ясно, что Сяолуну снова грозит мытье туалетов, если он не заткнется. И не только ему. Затыкаться кое-кто и не чаял. Конечно же, это сержант Сун Вейюан:
- Капитан, капитан, а вы замужем?
- Разумеется. Двое детей от первого брака.
- Значит, разведены и... – «…свободны?», - хотел добавить к вопросу Вейюан.
- Трое от второго, один от третьего, - невозмутимо продолжала, будто не слыша его, Самойлова. Глаза её увлеченно обегали ряды ужинавших солдат (уставших от изнурительных полевых учений), у которых силы были только держать ложку, хлеб и жевать, не глядя по сторонам и размениваясь на разговоры. – «Так почему же эта кучка не устала и до сих пор способна лясы точить?! Что, устали меньше, чем товарищи?».
На её счастье пришла, наконец, Ли Чаньчунь с подносами, и беседа за столом ненадолго прервалась. Парни попытались молчать, пока ужинали старшие по званию, и сами тоже ответственнее подошли к вечерней трапезе. Но все видели, как капитан снова и неумело орудует левой рукой, по очереди хватая то ломтик хлеба, дабы откусить, то, отложив его, вновь сжимая в ладони ложку, и теперь уже даже Вейюану было немножечко жалко её.
- Ты уже сказала им? – шепотом вдруг обратилась Чаньчунь к Рите, бросая взгляд на прапорщика и рядового и этим прерывая молчание за их столом.
- Да. Шань Цзинсун и Чжао Сяомин не возражают.
- Не возражают насчет чего? – тут же влез Вейюан, сощурив глазки и с подозрением оглядывая своих сослуживцев. Он тщательно прислушивался и ловил каждое слово.
- Мы будем с несколькими девчонками обучаться русскому языку! – гордо заявил ему Шань Цзинсун, намереваясь утереть нос такой новостью, в которой ключевое значение несло словосочетание «с несколькими девчонками», и никак не «обучаться русскому языку». И тем боле не «мы».
- Что?! – в голос вскликнули прапорщик с сержантом. – А почему только они?!
Старший лейтенант Ли Чаньчунь зашлась хохотом на всю столовую, она не смогла сдержаться при виде двух безумно довольных и двух критично возмущенных мордашек солдат. Самойлова грозно посмотрела на неё, та прервалась и сказала:
- Таков выбор капитана, - старший лейтенант Ли обращалась к прапорщику, у которого в глазах чуть ли не слезы от обиды стояли. – Я предлагала тебя.
- Капитан, почему?! – воздел свои глазенки на неё Сяолун, задавая этот неполный вопрос.
- Вы еще подеритесь между собой, - негромко отозвалась она, не отрываясь от своего супа.
- А что, так можно повлиять решение? – воодушевился сержант Сун Вейюан.
- Нет, - отрезала Рита. И Чаньчунь добавила:
- Приказы не обсуждаются, смиритесь, ребята.
От этих слов у лейтенанта Чжао Сяомина словно отлегло на душе, он уж было подумал, что капитан разрешит выбить в бою возможность принять участие в изучении языка. Не очень хотелось драться с ребятами. Даже понарошку.
- Это несправедливо! – бросил зло сержант, когда Рита Самойлова подняла лицо от пустой тарелки.
- Несправедливо?! То есть, ты, сержант, заявляешь капитану, что обучение должен проходить сержант, а не лейтенант?
- Но почему тогда выбрали рядового, оставив прапорщика и сержанта за бугром?! – обиженно вопрошал Хан Сяолун, косясь на улыбающуюся мордашку Шань Цзинсуна.
- А это уже выбор старшего лейтенанта Ли. Все вопросы к ней, - умело перевела стрелки Рита Самойлова, встав из-за стола, она подхватила рукой поднос и пошла прочь. Избегала дальнейшего затяжного обидного трепа парней, да еще дело она задумала важное и хотела лично к его претворению в жизнь приступить.
«Надо только уточнить нюансы у Чан», - подумала она, выходя из столовой и бросая взгляд на неё, подруга всё еще сидела за столом и что-то разъясняла обиженным парням. – «А впрочем, я достаточно знаю. Первый раз что ли…».
Капитан Самойлова целенаправленно шла занять не столько удобную позицию, чтобы замереть надолго в засаде, сколько осмотреть названное вполне открытое место – тыл дворовых туалетов. Он хорошо просматривался днем и даже сейчас мысленно был у неё перед глазами, пока она проводила подробный анализ этого места у себя в голове. Скорее всего, эта зона в темное время дня становилась для некоторых из служащих оплотом для ведения скверных дел. Пользовались тем, что в ночи они будут не так приметны на фоне этой постройки, ведь здесь свет зажигался по мере надобности: приспичило в этот туалет – включил рубильник у первой двери и осветил все три внутренние кабинки и пространство под парящей на подпорках крыши. Ну и, собственно, сделал себя мишенью, ибо на свету, бьющем из всех подобных щелей, виден всем, кто несет на улице дежурство. Потому, себе дороже свет включать.
- Это значит, незачем мне тут кости свои мучить, приду ночью, - пробормотала Рита, как и Цзинсун, подумывая о том времени, которое оставалось до объявления отбоя. Она, прицениваясь и предполагая, с какой стороны ей лучше будет неожиданно выскочить, побрела в сторону корпуса, надумав заглянуть в кабинет и перебрать некоторые бумаги. В эту бумажную возню её затянуло надолго, и, если бы она не помнила о задуманном уроке, который необходимо преподать, то просидела бы за столом до глубокой ночи, а затем за ним же и уснула бы, уронив голову лбом на его твердую поверхность. Такие ночи в её жизни были не редкостью.
Размяв до щелчка и хруста шею, капитан посмотрела на свои часы, встала из-за стола и направилась к двери.
Приблизительно в эти же мгновения шептались, притаившись у торца столовой Чаньчунь, Су Хэпин и Чэн Сяоянь, высматривая в ночи капитана, которая всё не появлялась и грозила расстроить их планы. Наряду с ними, но уже в тени у корпуса общежития выжидал возвращения рядового лейтенант Чжао. Сяомин послал Шань Цзинсуна проверить гипотезу, выдвинутую им. Рядовой должен был якобы по нужде направиться к туалету и проверить, на самом ли деле, там собираются профессионалы запугивания и самоутверждения. Или же они просто мирно курят и перебрасываются мыслями о внешней политике правящей верхушки страны?
Подкравшись с одной стороны к темной постройке, парень одним глазком узрел силуэты нескольких солдат и тут же поломился назад к лейтенанту, докладывать, что подозрения их еще как обоснованны! Недолго думая, они оба решили вмешаться, чтобы решить это дело раз и навсегда и покончить с этим. И когда эти парни, смело шагая, направились к месту сбора и уже почти доходили к курившим сослуживцам и что-то наставительно и целой группой объяснявшим двум запугиваемым солдатам, рядовой Шань вдруг застопорился, коснулся плеча лейтенанта Чжао и прошептал:
- Капитан…
Лейтенант Чжао сначала не понял, к чему это он про неё вспомнил, а потом немного сместил свой взгляд в сторону и заметил одинокую фигуру устало шагавшей Риты Самойловой. Она шла по дорожке вроде бы от освещенного фонарям первого корпуса к общежитию и в то же время к туалету, было не очень понятно, куда именно несёт эту пошатывающуюся девушку с низко опущенной головой, якобы не смотревшей и точно не замечавшей группу в тени у постройки. Солдаты у туалета не видели её, потому что были уверенны в надежности своего укромного местечка и в том, что никто к ним сюда не нагрянет. Да и заняты они были, погрузились в волнующий кровь процесс, кто-то уже замахнулся на тех, кто не мог дать отпор и молчаливо получал и сносил, стиснув зубы от боли, удары. Нет у них времени смотреть по сторонам.
Сяомин уже знал, что неспроста появилась капитан, да он был убежден, что она сейчас что-то сделает и поэтому поспешил достигнуть солдат одновременно с ней. Побаивался того, что те воспользуются тем, что темно, она одна, а их куда больше и можно вволю размять кулаки и выместить всю злобу на ней, при этом не получить никакого наказания – ведь еще нужно будет доказать, что это были они. Лейтенант Чжао не мог знать, что её уже дожидались Чаньчунь, Чэн Сяоянь и Су Хэпин, которые сорвались со своей точки и поспешили к постройке с третьей стороны. Подмогу Риты Сяомину было не высмотреть со своей позиции.
Впрочем, заметил Самойлову один притесняемый солдат, который под натиском ударов, упал на колени и склонился к земле, прикрывая руками голову, чтобы защитить, но и он не стал заискивающе предупреждать развлекающихся парней, хотя одинаково ненавидел и их, и капитана.
А капитан неожиданно перешла на бег, в считанные секунды приблизилась к ним и с правой ноги влетела твердой подошвой ботинка в бок, замахнувшегося для очередного удара, высокого и плотного солдата, валя его этим неожиданным ударом наземь. Внезапно включился свет, это прибежал, опережая лейтенанта Чжао, рядовой Шань и потянул рубильник, надеясь таким способом заставить парней разбежаться и попрятать при этом свои лица. Но те и не думали прятаться и спасаться бегством, отнюдь, возмущенно и недоуменно воззрились на Самойлову, как с неба ястребом, упавшую на них.
Другой из притесняемых солдат, стоявший на своих двух, враждебно глядел на неё, понимая, что от этого на них с еще большим рвением начнут наседать сослуживцы и дышать в части им станет еще сложнее. Второй, поднял голову и посмотрел на неё, ничуть не испытывая благодарности и разделяя мнение первого. А тот, что упал от удара Риты, резко вскочил и хотел наброситься и отомстить за поруганную честь, да лейтенант Чжао преградой возник перед ним, собой заслоняя и не давая тому прорваться к капитану. Ему помогал и рядовой Шань, придерживая за руки парня на всякий случай и нашептывая что-то вразумительное.
Самойлова этого словно не видела, глаза её были уставлены на двух слабаков в центре полукруга.
- Если вы не можете постоять за себя, то, что вы будете делать, оказавшись, нос к носу с врагом? – яростно взревела на них она, ногой толкая сидевшего на коленях солдата и опрокидывая его на землю, после чего резко вырвала у близстоящего солдата сигарету изо рта и швырнула его соседу в лицо. С презрением обсмотрела за секунду их всех. – Вам доставляет удовольствие глумление над товарищами?! А если это буду делать я?!
Не успела она это сказать, как снова ногой засадила промеж ног тому, кто этого никак не ждал: все думали, что теперь капитан будет избивать солдат, проявивших слабость, всем в назидание, но нет, её гнев обрушился на того, кто опять оказался рядом. Парень сложился пополам, застонал, роняя сигарету, и несколько солдат, стоявших полукругом у дверей туалета, не сговариваясь, но обменявшись короткими взглядами и побросав сигареты, ринулись на неё. Ринулись и остановились, узнав за её спиной подоспевших старших лейтенантов. Ли Чаньчунь, Су Хэпин и Чэн Сяоянь со злобными лицами вышли вперед, загораживая собой капитана, в то время как она ожидала ответного мордобоя и не знала, как и что будет делать с одной рукой против этих резвых и сильных солдат. Да, эффект неожиданности хорошая вещь, да он позволил ей застигнуть врасплох и мутузить парочку ребят. Но вот следующие мгновения-то они созреют до мысли, что это реальная возможность показать ей, где у них в Китае раки зимуют (тут тебе и четыре здоровые руки не помогут, и даже ноги подведут!).
И то, что так вовремя перед ней появились старшие лейтенанты, её так обрадовало, что она забыла, что дальше делать. Разумеется, лицо Риты ничем страхи не выдало. Сплошная маска злобы и презрения, глаза её все бегали по солдатам, стараясь запомнить всех и каждого, особенно этих двух в центре неполного круга. Лейтенанта Чжао и рядового Шаня, признаться, она заметила сразу, хотя делала вид, что в пылу ярости, их не видит. Она им была немного благодарна, чего никогда не сказала бы вслух. Если бы не эти оба, её давно отправили бы в пыль на землю и дружно запинали бы в темноте сапогами так, что тройка старших лейтенантов не смогла бы опознать.
Углубляться в эти разборки она не считала нужным, как и обещала, свою работу выполнила, остальное грозилась еще днем урегулировать Чаньчунь с соратниками, поэтому капитан, скользнув напоследок глазами по Сяомину и Цзинсуну, развернулась и разгневанно зашагала к общежитию.
Шань Цзинсун видел этот её взгляд, они с Сяомином как раз отпустили разъяренного солдата и шептались о том, что будет с провинившимися парнями, и как им самим объяснить свое присутствие здесь. Рядовой даже хотел предложить незаметно смыться и пойти нагнать капитана, и почти озвучил это, собираясь ускользнуть с Сяомином, но к ним подошла Чаньчунь, для получения полного отчета о происходящих действиях и их нахождении в эпицентре этих действий.
Оба, как есть, рассказали правду: что капитан спросила у них днем об этом, а они, ничего не зная о подобных случаях, решились единолично проверить слухи и во всем разобраться. Застали сбор, отважились сами разогнать, но увидели капитана и не успели вмешаться раньше Самойловой. Выслушав их версию, Чаньчунь парней отпустила, подумывая сверить их доклад перед сном с отчетом подруги. Им она, в целом, верила и тоже мысленно была благодарна, что они оказались в том месте, в то время.
«Рэй, действительно могла тут отхватить, задержись мы еще на несколько секунд. Это слишком опрометчиво, больше не буду её к этому склонять», - она, закусив и яростно жуя губы, кивнула «соратникам», уводившим провинившихся солдат за собой, и поспешила к общежитию. – «И почему с каждым годом справляться с ними всё сложнее?!».
Размышляя над этим, старший лейтенант Ли побежала к подруге.
Рита Самойлова с долгой и мышиной возней смогла стянуть с себя обувь, одежду, осмотреть рану, которую, как ей казалось, она будто бы потянула и даже обо что-то задела, но с ней было всё в порядке – затянувшаяся и вспухшая корочка не повреждена. После этого она схватила форму в охапку, взяла чистое белье и полотенце, заперлась в ванной, загрузила форму в стиральную машину и полезла под душ, сильно сожалея, что пошла на поводу у Чан и ввязалась в это. Она по дороге к комнате осознавала, что лишь чудом не уронила себя в грязь. Если бы не Сяомин и Цзинсун, вряд ли бы она смогла парировать и уклониться со своей рукой от ударов того рослого рядового. Вот смеху-то было бы: пришла разбираться и стала потехой!
«Нет уж! Больше никаких разбирательств, пусть сами разрешают эти молодежные конфликты, хватит с меня!», - она осторожно просушила капли, попавшие в область раны, которую старалась не замочить в ходе общего мытья, из-за чего и стояла под душем боком. Пробурчала под нос за этим нехитрым делом:
- Мне ли здесь лезть на рожон? – и про себя добавила. – «Достаточно налазилась, пора бы и честь знать. Точнее, своё место…».
И в молчании застыла, зачем-то глядя на стиральную машинку, разогнавшуюся в своих оборотах и издающую звуки взлетающей ракеты.

          15.
          Когда она вышла в комнату, Ли Чаньчунь уже сидела на своей кровати, скрестив вытянутые ноги и заложив руки в карманы, она задумчиво глядела в пол и морщила лоб, над чем-то думая. С появлением Риты, несвойственно тихая китаянка подняла глаза и долго смотрела на неё.
- Что? – первой нарушила своим вопросом затянувшееся неловкое молчание Самойлова и развесила полотенце на приоткрытой дверце шкафа, нацепив его на самый угол.
- Было ошибкой втягивать тебя.
- Да, Чан. И мы постараемся впредь избегать таких ошибок. Гавмат ждёт от меня именно таких, - беззлобно сказав это, Рита Самойлова устало улыбнулась. Прошла и опустилась на кровать, принялась одной рукой отряхивать влажные волосы, практиковала именно такой метод сушки, без применения дополнительных средств. А их у них здесь и не было. Может потому старший лейтенант Ли и отдала предпочтение короткой стрижке?
- Верно, - соглашалась и с ней, и со мной Чаньчунь. – Как рука?
Она опасалась, что подруга в этой опасной вылазке могла не так дернуться и потревожить рану, а еще хотела скорее перевести разговор на нейтральную тему, чтобы потом снова подвести к нему и выяснить, правдивы ли слова лейтенанта Чжао и рядового Шаня.
- Также, - ответила сухо та и посмотрела на длинную и толстую, шириной с мизинец, бурую и вспухшую в нескольких сантиметрах вокруг, полосу на руке от плеча до локтя. – Я хотела бы завтра заняться своими прямыми обязанностями, просижу, возможно, весь день в кабинете. Подменишь меня?
- Только если ты это не в попытке от нас спрятаться, мой капитан.
- И не думала, с чего бы мне прятаться? – Самойлова уставилась на Чаньчунь, раздумывая, как раз об этом. Она по жизни редко переживала о том, кто и что о ней подумает и скажет, кто осудит, кто похвалит, и кто в душу плюнет, основательно размазав плевок ботинком. Её это никогда прежде не заботило. Но сейчас ей вдруг захотелось пару дней не появляться на глазах коллег и состава, пусть и знала, что с её работой это практически невозможно. – «Вот если бы на больничный или в отпуск сорваться, который мне пока не светит…», - пробежала трусливая мыслишка, и она сказала вслух. – Думаю, если получится, завтра выпросить день у руководства, как ты смотришь на это, Чан?
- Настолько плохо чувствуешь себя, что не в силах это скрывать? – Ли Чаньчунь посмотрела внимательнее на её предплечье, удерживаясь на месте, чтобы не подскочить и тщательнее рассмотреть, на её взгляд, явно воспалившуюся рану. Всё равно бы Рите это не понравилось.
- Температура временами подскакивает, а в такую жару мне тяжеловато её сносить, - призналась та, пряча глаза, будто бы осматривала этот кривой разрез на руке. Вроде бы правдивая причина.
- Значит, завтра полагаюсь только на себя? – Чаньчунь начала лениво стягивать с себя обувь и одежду. – Насчет лейтенанта и Цзинсуна, они тоже были…
- Можешь им верить, - прервала, зевая на последнем слове и откидываясь очень осторожно на подушку, Рита. – Эти оболтусы прибежали на несколько секунд позже меня. И, если бы не они, завтра абсолютно все гудели бы, обсуждая мой громкий провал и глубокие следы солдатских подошв на моей физиономии.
- Ты что же, в нас совсем не верила?
- Верила. Но сегодня вера вдруг как-то пошатнулась.
Ли Чаньчунь беззаботно рассмеялась, она направлялась в ванную:
- Напрасно ты так, у нас всё было под контролем. Всегда плюс-минус одна секунда допускается в резерв отпущенного времени.
- За секунду, знаешь, сколько раз по печени можно отхватить?! – улыбнулась Рита, примеряя на себя тот же беззаботный вид, что и подруга.
- Не отхватила же, - показала по привычке та язык и захлопнула дверь.
Самойлова думала возразить, чтобы ей не уступить и последнее слово оставить за собой, но что-то поленилась, накрылась одеялом и просто закрыла глаза, намереваясь скорее заснуть и дать уже телу и мозгу отдохнуть. Но даст ли сделать это ей Чан?
Нет, конечно! Материализовалась подруга на пороге ванной, бодрее, чем была:
- Что делаешь, Рэй?
- Лежу и сутулюсь.
- То есть, лежа осанку портишь?
- Лежа сутулюсь, да, - уныло повторила ей Рита из-под одеяла, которым она накрылась с головой после её первого вопроса.
- Как можно лежа сутулиться?!
- Легко.
- Какой-то новый и непостижимый уровень.
- Умеешь, как я? – выглянула из-под одеяла Самойлова.
- Нет, Рэй. Научи!
- За деньги.
- Сначала ярый пацифист, а потом скряга в тебе пробудился?
- Да, и они оба уговаривают меня уснуть, а тебя заткнуться.
- Ладно, спокойной ночи, - приняла её желание Чаньчунь и двинулась к своей койке.
Воцарилась тишина, благодаря которой уснула Самойлова Рита почти сразу. И как назло проснулась раньше обычного. Попробовала полежать с закрытыми глазами в надежде приманить сон.
Не приманила. Открыла глаза, поднялась, присела и первым долгом посмотрела на всё еще припухшее и ноющее предплечье, а уже потом на часы: пять утра. Снова взор на сильнее побуревшую корку и красноватые края кожи вокруг неё. Следов нагноения она не обнаружила и потому еще щедрее полила обеззараживающим средством, уверяя себя, что если б не оно, всё воспалилось бы и грозило бы гангреной. Аккуратно промокнув излишки жидкости, неплотно перемотала бинтом и направилась в ванную.
Не было и половины шестого утра, когда она уже готовая заправляла свою кровать. Закончив это, посмотрела на сопящую носом Чаньчунь, подумала:
«Сегодня я, пожалуй, уйду без тебя…», - и вышла на носочках из комнаты, возлагая большие надежды на то, что в столовой уже суетятся люди и для неё всё-таки что-нибудь да найдется в столь ранний час.
Печально, но она смогла урвать себе только пару ломтиков свежего хлеба, еда еще не была готова, нужно было немного подождать от пяти до десяти минут. Самойловой ждать не хотелось, достаточно было и этого. Завернув свое мучное добро в бумагу, она выскочила из столовой и направилась в кабинет, где её ждала работа, которую она заставила ждать себя – скудный завтрак был дороже. Наскоро умяв хлеб, она развернулась к стопкам папок и бумаг и включила компьютер. Выдвинула ящик стола, взяла из него очки и водрузила их на нос, мысленно составляя план всего того, что нужно было напечатать, проверить, оформить как положено и подготовить несколько приказов по части на подписание.
В это время Чаньчунь только поднялась на звуки вопящего будильника, нехотя приоткрыла один глаз, им узрев напротив себя пустую и идеально заправленную кровать, открыла второй и пробормотала:
- Могла бы и разбудить, - не сильно обижаясь на ответственного и чрезмерно исполнительного капитана, частенько практикующего подобные побеги (чтобы дать подруге выспаться), старший лейтенант Ли выбралась из постели и пошлепала в ванную.
В столовую она пришла вместе с солдатами (а ей от их присутствия, помнится, было ни прохладно, ни душно) и заняла свободный стол, думая о Рите и не сразу замечая всё тех же парней, занимавших места рядом с ней за одним столом. Отсутствие капитана мгновенно возбудило вопросы у Вейюана, который, как и Сяолун, не был посвящен лейтенантом Чжао в ночные авантюры рисковых ребят и капитана. Прошлой ночью Сяомин, собирался идти на разборки к туалету один, но по чистой случайности наткнулся на рядового Шаня и вдруг подумал, что хоть один человек, который будет на его стороне, ему не помешает. Да и Цзинсун был куда серьезнее двух других товарищей, пусть и мастак похохотать и потравить сплетни не хуже прапорщика и сержанта.
Они даже вдвоем, возвращаясь в общежитие, всерьез посовещались и пришли к единому мнению, что лучше тех и не посвящать в произошедшее у дворовых туалетов (а это проигрышный вариант для всех сторон), если только об этом не будет прилюдно объявлено старшими по званию. И Сяомин, и Цзинсун считали, что эти сплетни распространять им не нужно, оба надеялись, что и старшие оставят это в секрете, сделав выговор провинившейся группе солдат, которая также будет держать язык за зубами (им не выгодно рассказывать, как их унизила капитан, а они ничем не смогли ей ответить).
Поэтому и лейтенант, и рядовой с раннего утра нагло прислушивались ко всяким громким разговорам, вылавливая каждое слово и постоянно друг с другом облегченно переглядываясь, когда оказывалось, что речь солдат о сущих пустяках. Но когда они увидели в столовой одну Ли Чаньчунь без капитана, то своего волнения скрыть не смогли. Теперь Вейюан и Сяолун непременно начнут приставать с вопросами к ней, и выяснятся детали прошлой ночи: были пойманы с поличным солдаты, вступившие в схватку с капитаном, которому оказали содействие лейтенант и рядовой.
Оба, одинаково мысля, снова переглянулись и опустили взгляды в свои плошки, надеясь, что Ли Чаньчунь не будет разглашать их тайны, и парни не пристанут с осуждающими вопросами и обидами за то, что были оставлены в стороне от участия в этих разборках с капитаном. Капитан и её отсутствие, между прочим, волновало этих двух молчунов не меньше всего остального, и вопросы о ней у них самих готовы были сорваться с языка. Останавливал только этот хмурый и злобный вид старшего лейтенанта Ли. Впрочем, не всех.
- А где наш бравый капитан? – выразил недовольство в вопросе Вейюан так, словно был знаменитым генералом, а не простым сержантом. Ему всё не давало покоя то, что он не в составе солдат, изучающих иностранный язык, и с нетерпением ждал утра, чтобы возобновить приставания к капитану Самойловой по этому поводу.
- Заткнись и жуй! – Чаньчунь даже не взглянула на него, про себя прорабатывая инструкцию мероприятий, по которой она будет сегодня с составом работать. Примерно раскидала, кому будет поручать девушек, кому парней, и чем конкретно будет заниматься сама. Думала над тем, следовало ли ей лично заняться организацией заселения в казармы или оставить до лучших времен, предоставив эти дела капитану. Обычно, если Рита не предупреждала о своем отсутствии, её работу с составом брала на себя Чаньчунь и распределяла по своему хотению между соратниками, о чем обязательно докладывала капитану, находя время, чтобы заглянуть к ней в кабинет.
- Уж не заболела ли? – забеспокоился Сяолун, помня про её бледный и нездоровый вид прошлым днем.
Чаньчунь силой воли игнорировала, орудуя ложкой и активнее пережевывая еду, чтобы скорее закончить и уйти.
- Такие не болеют, - язвил прапорщику сержант Сун Вейюан.
- Прекращайте, - тихо предупредил Цзинсун, косясь на старшего лейтенанта Ли. Боялся, что сейчас она взорвется, опрокинет свой поднос на них и прокричит о наказании, которому подверглись виноватые солдаты, а потом как заявит, что их ждет тоже, если сейчас же не угомонятся.
Но она, перестала кушать, взяла поднос, просто встала и ушла. Забрав с собой нескольких соратников, она неторопливо вышла из столовой.
- Что-то она сегодня не в духе, - усмехнулся Вейюан.
- Это отразится на нас же, - выдохнул Чжао Сяомин. – Как же вы этого всё никак не поймете.
- Мы и так каждый день эти круги наматываем, провинились или нет, - сказал печально прапорщик Хан.
- Думаешь, необдуманными словами сделать их заслуженными? – всерьез спросил рядовой Шань и осуждающе посмотрел по очереди на сержанта и прапорщика.
- Заканчивайте уже, - сказал Сяомин, видя, как быстро столовая пустеет – почти все закончили с завтраком и спешили строиться.
Поторопились предстать перед Чаньчунь и они, про себя не переставая удивляться отсутствию, вроде бы вездесущего, капитана.
           Этим утром многие (а не только четверка парней) в строю были удивлены тем, что капитан и тенью не промелькнула перед ними. Удивлены, что она не присутствовала и не наблюдала за ними, и вообще, не появилась в первой половине дня и возложила все свои обязанности на Ли Чаньчунь и других старших лейтенантов, которые этим днем были почему-то как-никогда злы и суровы, и даже больше, чем капитан.
            Странным они находили и то, что капитан так и не показалась даже на обед в столовой – Чаньчунь была без неё и не стала занимать для себя стол или подсаживаться к четверым парням. Она прошла к старшим лейтенантам и разделила с ними компанию, оставляя бросать недоуменные взгляды себе в спину Сяомина, Цзинсуна, Сяолуна и Вейюана.
- Действительно, не в духе, - пробормотал прапорщик, отрывая от неё взгляд и утыкаясь им в свою суповую чашу.
- Держу пари, всё потому, что капитана нет, - скалился Сун Вейюан.
- Неужели слегла? – вырвалось у Сяолуна, он уже представлял воспалившуюся рану и все отсюда вытекающие последствия. Его беспокойство было перекрыто беспечным и громким смехом Чаньчунь, она в кругу коллег заметно просветлела и вновь стала собой, а не точной копией (не внешне, конечно) строгого капитана.
«Что же, всё-таки, с капитаном?», - морщил лоб Сяомин, лейтенант единственный из четверки не смотрел на Ли Чаньчунь и машинально орудовал палочками, подхватывая рис из чаши. Зато взор остальных был прикован к ней, ели они при этом буквально наощупь – ртами натыкаясь на ложки и палочки.
- Гляди-ка, - толкнул его локтем Цзинсун, и лейтенант Чжао, чуть не выронив палочки, непонимающе посмотрел на него, а потом проследил глазами. Рядовой указывал на Чаньчунь, она передавала небольшую тарелку с нарезанными фруктами со своего стола в руки одной девушки, то была Гу Айминь, лейтенант девичьего взвода.
- Уж не для капитана ли? – сержант Вейюан тоже тщательно следил с мстительным прищуром за всем происходящим, ничего не упуская из виду.
- Наверняка, - сказал Цзинсун.
- Точно, слегла! – прапорщик Сяолун уже представлял больничную палату и капитана, подготавливаемого людьми в белом к срочной ампутации загноившейся верхней конечности.
- Или отлынивает от прямых обязанностей. Еще и безнаказанно! – Сун Вейюан резко повернулся к лейтенанту Чжао, поймав неожиданную и логически верную мысль у себя в голове: их лейтенант разок уходил в корпус начальства с отчетом. – Не знаешь, в каком кабинете она сидит?
Сяомин выронил палочки, изумленно уставился соседу в лицо, поражаясь сообразительности и тому, что могло прийти в голову этого смышленого болтуна, и невозмутимо солгал:
- Нет. – «Скажу «да», и он выяснит всё и потащится туда, чтобы напортачить. Нет уж. Лучше ложь во спасение. Если не в её, то в наше: меньше кругов в наказание намотаем». – Рассуждая так про себя, и надеясь, чтобы смекалистому сержанту не пришла на ум идея проследить за Гу Айминь (а она только-только пересекла порог столовой), он продолжал отрицательно мотать головой. И намеренно, так же, как и лгал, делал вид, что еще не доел своего риса, тогда как почти все уже завершили обед и ждали только его, чтобы встать из-за стола.
Выдержав еще минуту, он опустил чашу на поднос и, уверенный, что Гу Айминь уже скрылась с глаз, взял его и пошел вместе с парнями сдавать посуду тем, кто был сегодня в наряде по столовой.

           16.
           После обеда их ждало уже более дружелюбное лицо старшего лейтенанта Ли и отнюдь не добрые боевые испытания, а для кого-то неспособного работы по периметру. Это длилось недолго, для неё – она раздала поручения, оставила всё на коллег, а сама куда-то испарилась. Хотя, многие верно подумывали, что она ушла искать общества капитана. И это было так.
            Ли Чаньчунь хотела застигнуть врасплох Риту в кабинете и удостовериться, что фрукты съедены, но её опередили – Самойлова, немного вялая и всё еще бледная, шла утомленная долгой и кропотливой работой за компьютером от первого корпуса и мимо общежития к площадке, возможно, тоже в поисках боевой подруги. Или же вакантной лавки, на которой они вдвоем частенько просиживали в свободные от работы минуты.
Как раз у лавки их пути и пересеклись, ничего не говоря, обе на неё присели.
- Неважно выглядишь, Рэй. День и даже три тебе не помешали бы, - сказала после минутного молчания и не беглого взгляда на Риту Чаньчунь.
Видно, что всерьез переживает за состояние её здоровья.
- Погоди, - прибавила Чан и так помалкивающей Самойловой и приложила руку к её лицу, прикрывая глаза капитана и лишь немного касаясь лба. – У тебя лоб такой огромный.
Сказала и рассмеялась. Ведь должна была про жар что-нибудь с тревогой заметить. Думала этим рассмешить и поднять дух, но Самойлова на это ничего не ответила, смахнула тыльной стороной ладони пот с шеи и затылка, температура была не такой высокой, как вчера, но жаркий воздух вокруг и палящее солнце усугубляли положение. Её рубашку можно было выжать и наполнить один стакан, не до краев, конечно, но сменная одежда в трех комплектах и пара полотенец ей сейчас не помешали бы.
Рита хотела переодеться, прежде чем сюда идти, и даже принять душ, но после утомительной половины дня и по выходе из подъезда её вдруг так потянуло на жалобы, что она стала вяло рыскать в поисках того, на кого могла обрушить все свои недовольства. Хорошо хоть недолго искать пришлось – Чан подвернулась (а это она умела – непревзойденный талант!) почти сразу.
- Ну, так, смогла выклянчить день? – Чаньчунь не сводила с неё пытливых глаз. – Дали день? Полдня? Или разрешили тебе…
Капитан её негромко перебила:
- Знаешь, что такое несправедливость?
Чуя печальное повествование, Чаньчунь с застывшим немым вопросом в глазах смотрела на Риту Самойлову, давая той время собраться с мыслями и выложить всё то, что её так удручало.
- Да, знаешь, - уныние в голосе хватало за сердце, Рита с болезненным видом морщилась и смотрела вдаль, туда, где сейчас тренировались и работали парни и девушки, которых им не было отсюда видно. – И я знаю. И всё же, каждый раз как в первый раз. Вроде и не ново, вполне привычно, а всё равно в душе щиплет, будто глаза от брызг лимона.
Ли Чаньчунь, храня молчание, сняла с себя фуражку, положила справа от себя и снова вцепилась глазами в капитана, что, накрывая собственным унынием, продолжала:
- Хочешь знать, к чему это я? – капитану на этот вопрос старший лейтенант Ли отвечала глазами, но та поняла по-своему. – Не хочешь?! Хм…
Последовала небольшая пауза под пронизывающим взглядом Чаньчунь.
- Но я ведь всё равно поведаю свою коротенькую историю об очередном несправедливом отношении и привычном разделении на угодных и вечно неугодных людей.
 На этом капитан, не в силах больше терпеть жар, расстегнула две верхние пуговицы рубашки. Казалось, её ворот, словно металлический ошейник, сужался с каждым сделанным ею вдохом. Пользуясь тем, что вокруг никого, расстегнула еще две. Так, будто бы полегчало, и она снова расстроено заговорила:
- Обидно. Так, чтобы очень. Хоть это и мелочь.
- В чем дело-то? – не выдержала нескончаемого нагнетания атмосферы Ли Чаньчунь.
- Помнишь, я недавно говорила, что узнала про то, что одной твоей соратнице было позволено пропасть на неделю? Так вот, всю ту неделю ей рисовали положенный рабочий день, заметь, полностью отработанный день. Отмечали её, словно она носилась по жаре наравне со мной. Неделю, мать, неделю! И я знаю, что это – за просто так.
- И? – вспоминая этот неприятный инцидент, за который было стыдно перед ней, Чаньчунь напряглась, но догадок у неё никаких. – «Умеет Рэй заинтриговать, подбираясь к сути из-за леса, из-за гор, пряча от меня топор».
- А я сегодня с оформленным по всем канонам заявлением на один жалкий и неоплачиваемый день пошла, чтобы завтра, здесь же, в части отлежаться. Так мне на дверь показали, упрекнув, что уже была увольнительная, что мне не подобает, что я не могу оставить состав и только на основании серьезной болезни – с соответствующей сопроводительной справкой из медпункта, дабы оформить этот день моего отсутствия уважительной причиной. Вот прям слово в слово, Чан.
Та хотела что-то сказать, но капитан еще не закончила свои излияния, Рита печально вздохнула:
- Честно говоря, это весьма ожидаемо, ибо меня всегда так выделяют своей якобы начальничьей честностью, однако ж, я-то знаю, кому, как, когда и что. Знаю даже больше, чем они о себе думают, строя из себя напыщенную, праведную правильность. Мне, как бы, не привыкать, но всё же обидно. Закрывая дверь и возвращаясь к себе в кабинет, подумала: «… жизнь!».
- «Да, да!» подумала жизнь, - усмехнулась Чаньчунь.
- С унылым интересом жду завтрашнего дня. Однозначно, жизнь удивит, если проснусь утром, а не околею до рассвета.
- К кому ходила-то? К Гавмату?
- Его не было, к счастью. К твоему Вейдуну.
- Вот козлы.
- Да не, просто начальство. Подкупное, как и всё на этом свете.
- Всё зависит от моральных ценностей, Рэй, - мягко возразила Чаньчунь. – Не у всех они такие, как у тебя. Не стоит ждать от них того же, на что способна только ты.
- Тут гораздо проще фразы нужны, Чан. – Самойлова вздохнула, делая необходимую паузу. – Деньги портят людей, это они доказали всем, кто тихо точил вилы для успокоения нервов.
- Намек на всё ту же таинственную историю с двумя тысячами, да?
Рита кивнула:
- Я никогда не говорила и не скажу, что я честная, но я стараюсь таковой хоть изредка быть. А вот их – не понимаю.
- Рэй, я тоже временами бываю рада, что не имею лишних денег. Но и их не осуждаю: сводить концы с концами тоже не очень приятно. Когда работаешь круглый год, и безвылазно прозябаешь в одной скудной дыре, волей-неволей хочется мечтать о поездках, гонорарах и умеренном благополучии, если не для себя, то для своих близких.
- На их амбиции мне плевать, тебя же могу понять, принять и простить. А еще сказать: «Так съезди куда хочешь!». Ну, или к семье, раз тоскуешь по периодическим вояжам. Ты вроде говорила, отсюда недалеко. На это тебе должно хватить с лихвой, - Рита Самойлова, завидев приближающуюся роту солдат к спортивной зоне, прервалась, начала торопливо застегивать пуговицы рубашки и приводить себя в порядок.
- Смеешься!? К семье?! Там такая же деревня, как у нас!
- Начни хоть с этого Чан. А там и…
- Завязывай, - шикнула на неё Чаньчунь, вставая и тоже разглядывая приближающийся строй в четыре колонны. – Где это жалкое поселение на отшибе страны и моя мечта – Калифорния?!
- Ты, конечно, раскатала губу, - посмеялась тихо Рита, принимая грозный вид и снова вытирая шею, взмокший лоб и виски. Поправила свою фуражку, взметнувшуюся вверх после неправильного прикосновения Чаньчунь, и серьезно прибавила. – Я к ним подходить не буду, в тени теку как воск свечи, там и вовсе в липучую жижицу превращусь. Сама разбирайся.
- Хорошо, делай вид, что меня контролируешь, - потянула губы Чаньчунь и её вдруг осенило. – Рэй, а ведь ты могла получить отгул, взяв эту чертову справку о нездоровом состоянии в санчасти! Сходила бы, еще не поздно.
- Ценю твой ум, резкий, как торпеда, но тут ты прилетела не в тот склад и даже не сдетонировала, как положено. А положено в море, - вздох, перезаполненный печалью. – Наличие температуры натолкнет на типичное обследование, что не выявит прочих сопутствующих признаков простудных и вирусных заболеваний, затем последует мой полный осмотр, и неудобные вопросы об обнаруженной ране. Что мне на них отвечать, Чан? Что я случайно упала на любезно подставленное лезвие давних, но очень агрессивных и криминальных китайских приятелей?
- Постоянно упускаю из виду эту важную деталь, капитан.
- Да, вот уж жаль, что наши героические приключения случились вне части.
- Иначе наградили бы за храбрость, - размечталась Ли Чаньчунь, она искоса следила за солдатами, уже строившимися за её спиной в двадцати метрах.
- Держи карман шире, - фыркнула Рита. – А знаешь, я, пожалуй, пойду приму душ и немного передохну, что-то мне совсем плохо, и от мысли, что нужно будет мне возиться с солдатами – туго в лёгких.
- Ты только надолго не бросай меня, Рэй.
- Подойду часа через два, если не помру в пути.
- Давай хоть ужин сегодняшний разделим. Я этого жду, так что повремени-ка ты со смертью.
Рита Самойлова смиренно кивнула на это, медленно развернулась и зашагала по направлению к общежитию, удивляя своим равнодушием и почти наплевательским отношением всех солдат, кто не знал в ней подобного – капитан была строже всех, всегда держала их в ежовых рукавицах и за малейшую провинность могла обрушиться похуже шквалистого ветра с градом. А тут вдруг вот так вот…даже не подошла…не посмотрела…и на секунду головы не повернула…вот тварь!
Чжао Сяомин терялся бы в догадках такого необычного поведения капитана, как и все, если бы не знал причин. У него у самого тело всё еще ныло после стычки с теми мужчинами в переулке, и будто бы вдвойне сильней – он едва выносил сегодняшние нагрузки, а она, наверняка, аналогичные боли испытывает, еще и тот страшный порез, и вчерашняя потасовка, возможно, потревожившая её повреждение…
Долго над этим думать ему не дали, старшему лейтенанту Ли вдруг захотелось поглядеть на то, как они маршируют единым целым – девушки и парни. И ей всё не нравилось, всё не устраивало, она делили их на группы, перестраивала в колонны, заставляла повторять и повторять, пока не сочла их движения более и менее удовлетворительными и не распустила на некоторое неопределенное время. То есть, давала передохнуть и заняться излюбленным делом – ничего не делать, кроме как трепать языками.
Как раз в эти же минуты возникла и капитан у лавки, в свежей форме, приняв жаропонижающее, которое смогла найти у Чжэн Юймин – эта девушка имела некий разговор к капитану и задание солдатам от вышестоящих лиц. Таблетка уже подействовала, выглядела капитан благодаря помощи Юймин немного лучше.
Старший лейтенант Ли Чаньчунь, завидев Риту, строевым шагом поспешила к ней, будто для отчета о проделанной работе, но положа руку на сердце – для ведения тех же сплетен, только уже людей с высоким званием о людях со званием повыше.
Этим и решили солдаты воспользоваться.
- Я тут недавно подслушал, - шепотком в ухо начал Сун Вейюан, обегая взглядом трех других сослуживцев. – Что прошлой ночью произошло что-то между капитаном и вон теми ребятами…
- Что?! – оживился, стараясь не выдать информированность, Шань Цзинсун. Притворялся, как мог. И чуть не вспотел от натуги. Почти испариной покрылся. Но никто не заметил – в эту жару все были мокрые, как после дождя.
Чжао Сяомин тоже рисовался наивным незнайкой, в молчании обращая взор на сержанта и прапорщика, которому тот намеренно громко шептал.
- В том-то и дело, что этого я не знаю! – раскис Вейюан, переводя глаза вдаль на Риту и Чаньчунь, они на лавке беседовали и ничего вокруг себя будто не видели. – Как ни извивался, не смог ничего выудить!
- А у кого выуживал? – с опаской спросил лейтенант, исподтишка скользя взглядом по тем солдатам, которых он застал с рядовым Шанем ночью у туалетов. Эта группа и сейчас предпочитала стоять обособленно, тем же составом, бросая гневные взоры на известно кого – всё та же зона лавки и человек с погонами капитана.
- Есть у нас тут знающие всё ребята, - усмехнулся прапорщик Сяолун. – Но и они заняли позицию «ничего не знаем». Видно, серьезное дело было, раз без участия капитана не обошлось.
- Нужно у неё спросить! – прозрел сержант Сун и повернулся в сторону Самойловой всем корпусом. – Как раз она на свет из своего тайного бункера вылезла, в котором после вчерашней ночи пряталась.
- А еще поднажать и заставить включить и нас к изучающим язык, - обиженно добавил прапорщик Хан Сяолун.
Сяомин и Цзинсун переглянулись, вздохнули и пошли за этими храбрецами. Останавливать их было бессмысленно: на пути к своим целям растопчут подобно стаду носорогов, несущемуся к водопою в сезон засухи.

           17.
           Марширующих к ним парней капитан и старший лейтенант Ли встречали, встав с лавки и сделав навстречу несколько шагов, они между собой негромко поспорили, что эта неуемная четверка идет либо просить взять сержанта и прапорщика к обучающимся (версия Чан), либо выспрашивать о ночном происшествии (версия Риты). Обе, в принципе, были правы, так что, проигравших в этом споре нет.
           Ничья, товарищи. Ну, нам это не важно.
           Приблизившись к военным дамам, парни красиво отдали честь, прося разрешения обратиться со своими вопросами. Разрешение было дано капитаном, Самойлова утвердительно им кивнула и с усилием состроила из своей безразличной физиономии готовность внемлить всем и каждому.
- Капитан, это правда, что вы… - начал храбро, но от её острого взгляда осекся и сник прапорщик Хан Сяолун.
Поддержку оказал вступивший с еще большей храбростью сержант Сун Вейюан:
- Капитан, ходят слухи, что вы, - тут он заговорчески понизил голос, воровато огляделся, - ночью напали на наших ребят…
- Сержант Сун! – пригрозила немедля заткнуться и взором, и голосом Чаньчунь, но Рита Самойлова, будто бы случайно задев её рукой, остановила и немного вышла вперед, примерно на полшага. Очутилась прямо перед носом сержанта.
- И где они ходят? – снисходительно спросила она.
- Слухи что ли? – задумчиво переспросил Хан Сяолун.
- Или те, кто их пускает? – просиял Вейюан от того, что рыбка в капитанских погонах попалась на его крючок.
- Тех, кто пускает, я знаю в лицо, как и знаю и то, для чего ты сюда пришел, пустослов.
- Хотели поиграть в еще один шантаж? – вставила вслед за капитаном Чаньчунь.
Парни растерялись, посмотрели друг на друга, придумывая, чем эта карта может быть бита. А капитан всё швыряла козырями со злой ухмылкой на устах:
- И каковы конечные цели сегодняшних угроз? Требования быть к вам добрее? Носить каждого на руках? Кланяться при встрече или первой отдавать честь? По ночам охранять сон, стоя у изголовья и непременно на коленях?!
- Капитан, - цивильно прервал молчавший лейтенант Чжао Сяомин, не давая открыть рот сержанту и прибавляя очень осторожно и серьезно. – Ребята просто хотели развеять грязные слухи и попросить вас внести их в список обучаемых иностранному языку.
- Не получится. Ни то, ни другое.
- Но почему? – готов был схватить Риту за ворот прапорщик Сяолун и разок, да встряхнуть. Если получится, конечно.
- Я не рассчитываю иметь целый класс бездарных учеников, озабоченных коллекционированием сплетен.
- Да нас всего-то двое! – давил в себе крик Вейюан, думая над тем, как лучше возразить о сборе сплетен.
- Нет.
- Капитан! – заскулил прапорщик Хан Сяолун, не зная, что еще можно сказать, чтобы её сломить.
Чаньчунь тихо посмеивалась, наслаждаясь терзаниями парней. Она притом видела, как небольшое скопление девушек справа от них бросает странные взгляды на Самойлову и парней и о чем-то перешептывается. Чаньчунь посмотрела на капитана:
«Видит ли она это?!», - улыбнулась. – «Конечно, видит, это же Рэй!».
К слову, эти девушки, сбившиеся в стайку поодаль, тоже были не последней важности: лейтенант, сержант, дочь генерала и рядовой, делающая успехи в изучении русского. А так же, как и Шань Цзинсун, признанная капитаном стрелок, что тоже была в ранге рядового. Все они чисто случайно сгруппировались, имея общую тему для обсуждения – проучить без лишнего шума двух зарвавшихся девчат. Но разговор их вдруг перетек  иное русло, и случилось это, когда они увидели, как четыре солдата окружают Самойлову.
- И чего они все к капитану липнут?! – Хао Мэйли была вне себя от кипевшей в ней злобы. Эта зазноба только и делала, что следила за парнями, совершенно не слушая плана лейтенанта Гу. – Она от них нос воротит, а они липнут и липнут!
- Все!? – переспрашивая, осклабилась и чуть не посмеялась Гу Айминь. – Вообще-то, её заметно недолюбливают. Все, от мала до велика.
- Это даже не замечать сложно, - ввернула Лай Минчжу, рядовой, также отмеченная и капитаном, и Ли Чаньчунь за способности и старательность. Миловидная девушка, как раз и выбранная числе первых изучать русский язык.
- Согласна, - задумчиво отозвалась за ней сержант Мао Фансин. – Её будто даже старшие лейтенанты не переваривают. Особенно свои, русскоговорящие, они как бы и не скрывают этого…
- Только вон та четверка всё вертится вокруг неё, - сказала Лай Минчжу.
- Может, они знают какие-то её секреты? – поморщила носик Фансин.
- Или она их? – озвучила мысль еще один рядовой, девушка – Бай Сюин, несильно стремившаяся себя показать бравым бойцом и спускавшая беспечно всё на тормозах, пусть в стрельбе она и преуспела, но остальные показатели были на низшем уровне. Что её саму ничуть не смущало. Натура безразличная, прямо как у капитана. Далеко пойдет, я думаю.
- Поговаривают, что она их выбрала для обучения русскому языку. – Гу Айминь перевела ястребиный взор с парней на капитана Самойлову.
- Но мы тоже выбраны, а возле неё, как мухи навозные не кружим! – усмехнулась Мао Фансин.
- Что?! Они будут учиться с вами?! – воскликнула громко Хао Мэйли и едва не забилась в истерике. – Мне срочно нужно попасть в вашу компанию!
- О? В тебе проснулась страсть к капитану и языку её страны? – улыбнулась ей Гу Айминь.
- Да к черту её! Я должна быть там же, где и эти четверо…
- Сдались они тебе! – фыркнула стрелок Бай Сюин, а Лай Минчжу закатила глаза. Они обе одинаково недолюбливали дочку генерала за её отвратительный характер и манеры, и не стремились это утаивать. Но и эта группа парней, подозрительно ступавшая везде одним составом и шушукавшаяся в любое время, обеих раздражала больше, чем выскочка Хао Мэйли.
- Они – нет, но среди них однозначно есть похититель её сердца, - лукаво улыбаясь, угадала Мао Фансин.
- Кто это? Богач – Сун Вейюан, или красавчик Шань Цзинсун? – ядовито кривила губами Лай Минчжу.
- Не твое дело! – огрызнулась Хао Мэйли и шагнула к лейтенанту Гу. – Лучше помоги мне попасть к вам, Айминь!
- А причем тут я?! – изумилась Гу Айминь, она тоже невзлюбила эту занозу, но вынуждена была вести себя лояльнее с ней. Если хочешь пробиться выше данного звания, лучше учитывать, положение тех, от которых многое может зависеть. Пресмыкаться перед генеральской дочкой, конечно, Айминь не станет, но лучше не наживать врага в её лице, не так ли?
- Тебе лучше с этим напрямую обратиться к капитану, - была серьезна Мао Фансин, она поспешила перевести ответственность с задумавшейся всерьез подруги на Риту Самойлову. – «Пусть капитан с ней разбирается», – думала про себя она. – «А она точно разберется!».
- Или к старшему лейтенанту Ли Чаньчунь, - добавила и загадочно потянула в ухмылке рот Бай Сюин. – Я слышала, именно она порекомендовала этих ребят.
- Капитан прислушивается к ней, и будто бы находится под её влиянием, - обронила Лай Минчжу, и Гу Айминь активно закивала в подтверждение, довольная тем, что выдумывать самой ответов не пришлось.
- Ну, это уже куда проще, - Хао Мэйли в раздумьях поджимала губы. – А, хотя, нет! Лучше сразу к этой капитанше обратиться. И я сделаю это прямо сейчас!
Сказав, дочь генерала Хао, самоуверенно зашагала к старшему лейтенанту Ли Чаньчунь, капитану Самойловой и четверке парней. Они наперебой что-то говорили старшим, тогда как те всё продолжали в унисон отрицательно мотать головами.
«Как же звучала её фамилия?!», - Хао Мэйли постоянно её слышала, но за всё это время ни разу не постаралась запомнить. Несколько раз про себя примерно повторила на слух и осталась при мнении, что всё равно произнесет не так, как нужно. Поэтому использовать она решила простейший трюк с не вовремя настигшим предательским кашлем – в момент произнесения сложной для неё фамилии.
- Капитан, кхм-кхм… кхе-кхе… разрешите обратиться!
Самойлова, переговариваясь с Ли Чаньчунь и парнями, всё это время бдительно следила за сборищем девушек напротив, оживленно что-то обсуждающим. И только когда одна из них (и как назло именно та, что была дочерью генерала!) оторвалась от всей кучки и ринулась храбро в их сторону, Рита перевела взор на Чаньчунь, вступившую в жаркий спор с сержантом. Капитан намеренно рисовала на лице глубокую заинтересованность их полемикой и даже якобы не сразу расслышала подошедшую девушку, на которую медленно и недоуменно повернула голову, запоздало кивнув в своем разрешении.
- Я хочу присоединиться к группе обучения русскому языку!
На заявление Хао Мэйли натурально так и всем лицом изумилась Чаньчунь, которая, позабыв обо всех аргументах, приготовленных ею для контрольного броска и завершения спора с упертым сержантом Сун Вейюаном, шагнула вперед и в опережение капитану заговорила:
- У нас не резиновый школьный кружок, места уже распределены и заняты!
Рита удивленно вскинула брови под внимательным взором, притихших и раскрывших рты, парней и посмотрела на подругу. Конечно, такой горделивой персоны, как генеральская дочурка, которая лезет в это не из-за патриотизма и искреннего интереса, а знамо, для чего (не будь в группе парней, сунула ли бы она в это свой носик?), им даром не надо. И, конечно, отпора от Чан Рита ожидала и считала лучшим, что вообще можно дать в ответ дочери генерала. Но делать это так резко и с очевидным пренебрежением на глазах у стольких свидетелей?!
«Совсем страх потеряла? Тут ты, Чан, даже меня переплюнула!», - подумала Самойлова, отринув щекотливые мыслишки о том, что и сама некогда являлась генеральской дочкой, и вступила в разговор, легонько тронув за плечо подругу, намекая той, что та перегнула палку:
- Рядовой Хао, для чего тебе это?
- Это очень сложно! – Чаньчунь, игнорируя знаки капитана, не оставляла попытки отговорить и избавиться от той, что и сама не будет учиться и другим этого не даст.
- А для чего им?! – девушка, не глядя, ткнула за спину в сторону Гу Айминь, Мао Фансин, Лай Минчжу и Бай Сюин. Эти девицы внимательно наблюдали и очень надеялись, что мисс Хао сразу откажут.
- Так, - сказала Самойлова, глазами показывая старшему лейтенанту Ли забрать парней и отойти немного дальше. – «Здесь нужно сдержанно дать ответ, а не импульсивно доказывать личную неприязнь, Чан!». Та, нехотя, но подчинилась, полагала, что капитан даст отпор с глазу на глаз. И как только они отошли, Рита обратилась к девушке. – А теперь говори, к чему этот цирк?
- Почему цирк, капитан?! Что зазорного в моем желании быть в числе выбранных вами?
- Лейтенант Гу Айминь, сержант Мао Фансин и рядовые Бай Сюин и Лай Минчжу включены мной исходя из всех их положительных качеств, хорошей физической подготовки и дисциплинированного поведения. Но даже при этом, им это предложено было на добровольной основе. Если бы девушки отказались, на том всё и закончилось бы. Настаивать никто не…
- Добровольно, говорите? Тогда почему вы об этом всему составу не объявили, а лишь избранным единицам дали свободу выбора? Почему не спросили у меня?!
- Давай начистоту. Я знаю, ты не стремишься изучать иностранный язык, у тебя другие цели. Так ведь?
- Неправда! Это вы просто не хотите меня брать и ищите отговорки! Не хотите включать именно меня, капитан!
- Верно. Именно тебя – не хочу.
- Это потому что я – дочь того, кто выше вас по званию?!
- Это потому что ты стремишься что-то доказать своим поведением всем, кроме тех, перед кем ты должна выкладываться изо всех сил и стараться демонстрировать силу и выдержку, терпение, выносливость и исполнительность, что в дальнейшем может благотворно сказаться на твоей службе и продвижении по карьерной лестнице. Ты только и делаешь, что тычешь всем своим отцом и своей неповторимостью и кичишься никуда не годным характером, думая, что это пресловутая отвага. Так зачем же мне такой человек в группе обучения?! Ты и сама ни чему не научишься, и другим только будешь делать, что мешать. Бунтарка девичьей роты, вот кем ты себя позиционируешь. А мне такие амазонки в будущем окружении не нужны.
- Вы!.. – перебила Хао Мэйли и сдержалась в ответных оскорблениях, готовых сорваться с языка, оттого и получилось лишь короткое восклицание, после которого она поджала губы, не давая словам вырваться. Ведь капитан, по сути, была права, и это её выбесило.
- Очевидно же, что твоя цель – это парень. И он, судя по всему, есть в этой четверке, которая сейчас стоит и скромно мнется у меня за спиной. – «Если учесть, что из четверых в группе обучения только двое, можно легко определить, за кем она увязалась….».
- Не обвиняйте меня в чем-то подобном! – напустила на себя яростного возмущения девушка.
- Сунула бы ты голову в этот омут и подошла бы ко мне с претензиями и требованиями, если бы я выбрала только двух девушек из вашего взвода, и никого больше?
- Я хочу изучать русский язык! – твердо отстаивала свою позицию Хао Мэйли, едва держа себя в руках. Изнутри разрывало от досады, что её так легко раскусили.
- Изучай, - сказала вдруг безразлично Рита (а Мэйли этого совершенно не ожидала, считая, что эта ведьма будет стоять на своем, и ей все-таки придется подключать отца).
- Что?! – округлила глаза та, решив, что ослышалась.
- Уже не рада?
- Вы, правда, принимаете меня?
- Приступишь завтра же с девушками. И только посмей меня потом искать, чтобы отказаться.
- Не дождетесь, капитан! – просияла и со всех ног кинулась назад Мэйли так, словно сбылась её единственная несбыточная мечта. Глядя на неё, верилось, что она хотела постигать азы чужого языка.
Верилось. Но только не Рите Самойловой. Она пристально смотрела девушке вслед, воссоединившейся с другими и, визжа от радости, ошарашившей тех согласием капитана. Все четыре девушки с изумленными мордашками обернулись на Риту и быстро отвернулись, не веря, что капитан уступила той, что с первого дня службы перечила и делала всё, чтобы стащить корону с капитана на себя. Корону, которую видела на Самойловой только Мэйли, для всех остальных в фуражке капитана не было ничего притягательного.
Обменявшись взглядами, девушки подавлено поздравили дочь генерала и торопливо покинули площадь, уводя с собой взбудораженную Хао Мэйли. Быстрее, чем они, к Рите шагала Ли Чаньчунь, а за ней, словно слепые котята: рядовой, сержант, прапорщик и лейтенант. Путаясь и спотыкаясь от спешки друг об друга, они всё еще надеялись сломить стальную и непоколебимую волю капитана и уговорить взять на обучение Сун Вейюана и Хан Сяолуна. И раз та приняла дочь генерала (а по удовлетворенным визжаниям девушки, доносившимся до них, было понятно, что капитан пошла на уступку), то повезет сегодня и им.
- Ты ей разрешила? – прибилась к ней русским шепотом жутко недовольная Чан. – Она же крутихвостка!
- Ты хотела сказать «вертихвостка»? – без улыбки поправила её капитан.
- Не важно, как я хотела сказать, важно, что ты и без моих слов это понимаешь и всё равно летишь в бездну из грабель и помойных ям!
- Иначе эта бунтарка мне жить не даст своими слезами. И отцом.
- Рэй, ты рехнулась? – Чан, косясь на приближающихся и ухмыляющихся в предвкушении согласия, парней тише добавила. – Тебе ли кого-то бояться и идти на поводу фальшивых слез?! Она же всё это затеяла из-за этих глупых, но красивых мальчиков!
- Да знаю я, - вздохнула капитан. – Глаз с неё не спускать.
- Ага, конечно! Взяла ты, а глаза ломать – мне?!
- И нас тоже возьмите! – тут как тут, ловя подходящий момент, сержант Сун Вейюан.
- От нас толку больше будет! – показушно дулся прапорщик Хан Сяолун.
- От вас его никогда не будет, - пробурчала на русском Рита и на понятном им языке прибавила. – Это решение я оставляю за старшим лейтенантом Ли. Уговаривайте её, распевая дифирамбы, ночи напролет.
Чан мстительно посмотрела на ту, что хотела сбежать, сбросив всё на неё.
- А знаете что, ребят, - та зло щурилась на Риту, за Чан всё говорило её лицо. И говорило оно, что она в ответ на опрометчивое соглашение капитана, даст аналогичное и настырным парням.
Для Самойловой это было вполне ожидаемо и максимально безразлично, ей-то что, она лично обучением заниматься больше не планирует – для всего теперь есть инструкторы и учителя, а еще – Чаньчунь. Так что, пусть.
«Раз уж дочь генерала и сын известного предпринимателя во втором поколении рьяно рвутся себя напрячь, то кто мы такие, чтобы не позволять себе вволю этим насладиться?», - подумала капитан и ехидно оскалилась. Подмигнула Чан, и та буквально прочла каждое слово по выражению лица подруги и тоже коварно заулыбалась.
- Ну-ка построились! – смела улыбку и скомандовала строго Ли Чаньчунь.
Мельком переглянувшись, солдаты перед ними торопливо стремились исполнять, не оставляя надежд на то, чего им хотелось сейчас услышать. Надежда крепла и превращалась в уверенность, а иначе для чего их перестроили в режим внимания? Разве не для объявления разрешения на прохождение обучения?!
- С завтрашнего дня сержант Сун Вейюан и прапорщик Хан Сяолун будут в вашей группе. – Чаньчунь повернула голову к лейтенанту и обратилась со всей серьезностью к нему. – Проследите, чтобы без опозданий.
- Есть! – отвечал лейтенант Чжао Сяомин, поражаясь тому, как легко (а они и не думали, что за день смогут уговорить этих двух коршунов в погонах) им всё удалось.
- А у нас привилегии какие-нибудь будут? – с наигранной скромностью улыбался Шань Цзинсун, буравя глазами капитана и намекая на тесное общение с теми, кто состоял в их группе. С девушками, разумеется, с кем же еще.
Чаньчунь чертыхнулась, а Рита Самойлова сделала шаг вперед:
- Рядовой, выйти из строя! Станцуй лунной походкой до тринадцатого поста!
- Есть, сэр! Слушаюсь, сэр! – не пугался и не унывал Цзинсун, так как он уже научился по взгляду капитана интуитивно определять, когда Самойлова в своей грозной и устрашающей манере шутит, а когда серьезнее некуда. И это умел пока только он один. И сходило с рук тоже пока только ему.
- Вообще-то, - улыбнулась рядовому широко Чаньчунь. – Если хотел удивить, то стоило сказать: «Товарищ капитан!».
- Простите, товарищ капитан! Исправлюсь, товарищ капитан! Дайте еще шанс, товарищ капитан! – заверещал тут же парень, даже не пытаясь прятать свою улыбку.
- Родина даст, - стрельнула злобно глазами из-под нахмуренных бровей, озвучивая клише, Рита Самойлова и прибавила. – А теперь шагом марш в столовую. Там продовольствие подвезли, будете разгружать. Чжэн Юймин вас встретит и покажет всё.
Парни сорвались с места и рванули исполнять, боясь своими возмущениями и возражениями спугнуть удачу. Ведь старшим только повод дай – вмиг передумают и пересмотрят только-только принятое решение, еще и суровым наказанием наградят. Потому они и побежали впрягаться разгрузочные работы, хотя мало тому были рады.

           18.
           Рита проследила за ними взглядом, а потом повернулась и размеренно зашагала всё к той же лавочке, находившейся на границе с площадью и спортивной зоной. Старший лейтенант Ли Чаньчунь не отставала:
- А мне уже нравится, что они сами себя впрягли в то, из чего будет уже сложно вылезти. Ты явно это предугадала, Рэй? Всегда поражалась твоей проницательности.
- Почему бы и не дать им проявить себя?
- Вдруг получится, да?
- Из них – навряд ли, – Рита Самойлова присела на лавку и вытянула ноги. Не сильно прижимая ладонь, осторожно потерла зачесавшуюся рану поверх рукава куртки, прислушиваясь к ответным ощущениям организма на это действие. – Ты же знаешь, эти парни туда рвались из-за возможности оказаться в куда более тесном обществе девушек, не подозревая, что их там и на семи пальцах не сосчитаешь.
- Теперь уже на пяти, - хмыкнула Чаньчунь. – Но они купились! И вот что мне не нравится, так эта Мэйли. Она же тоже в поисках амурных приключений с уже выбранной ею жертвой в это ввязалась. А еще, меня, кроме всего прочего, беспокоит кое-что другое, Рэй.
- Догадываюсь, но говори.
- Эта четверка неровно дышит к тебе.
- Кажется, они подозревают, что между нами ничего нет и не может быть, - вдумчиво отозвалась Рита Самойлова на слова старшего лейтенанта Ли.
- О? Теперь ты переживаешь за это?! – рассмеялась китаянка.
- Ты разве не это подразумевала?
- Это, - вздохнула и протяжно зевнула Чаньчунь, присаживаясь рядом и нарочно толкая подругу, словно места ей было мало и весила она под тонну. – Они не только подозревают, но и пытаются это доказать. Мне, правда, не совсем понятны их мотивы.
- Какая ты недалекая, Чан! Это же так просто.
- Вот не надо меня принижать! Я не недалекая, я – личность!
- Ага, а я – приличность, и что?
- Ха! Приличность матом не разговаривает, Рэй.
- Когда это я матом разговаривала?!
- Всегда!
- Клевета! Не было такого!
- Что вы, что вы! Я, вас, боцман, ни с кем и никогда не спутаю.
- Ну *#&*, от тебя не спрятаться, ни скрыться, ни тайком ругнуться.
- Вот же, вот же! – Чаньчунь толкнула её в здоровое плечо, Рите повезло, она сидела неповрежденной стороной к ней, иначе подруга по забывчивости уперлась бы прямо ей в рану. – Хоть запреты на тебя вешай, капитан.
- Мадам, запретите мне ругаться матом, и я пошлю вас.
- С твоими манерами только по подворотням ходить, Рэй. Систематически.
- А зачем систематически в подворотни ходить?
- Как зачем? Там приключения. Ждут. И я! – старший лейтенант Ли сказала это, снова ударила в плечо и звонко посмеялась.
- Чан, ты чего сегодня такая бодрая? Анальгетиков моих казенным вином запила что ли?
- Нет, холодный душ принять успела с утра, - Ли Чаньчунь немного отодвинулась, приняв намек на прекращение толкотни от Риты, и ей непривычным властным тоном сказала. – Ты от темы не уходи. Давай, обоснуй мне мотивы этих мушкетеров, узревших в тебе королеву Франции, с ног до головы увешанную бриллиантовыми подвесками.
- На самом деле, ты наивна и потому ошибаешься, раз думаешь, что они клеятся ко мне.
- Да, наивна. Но думать я так не перестану, Рэй.
- Им нужна не я, а ты, старший лейтенант Ли. Нужна Ли Чаньчунь – восхитительный китайский образец женской воинственности. Залихватская амазонка в форме отважных защитников страны.
- Им что, мало девушек? Вон сколько ходит в шаговой доступности. И лихая амазонка здесь больше Хао Мэйли, чем я.
- На фоне зрелой, состоявшейся, знающей, чего, когда и во сколько хочет, обворожительной и внешне безукоризненно-прекрасной командирши эти девушки для них меркнут и сливаются с газоном у казарм. То ли дело покрутиться, потереться незаметно, привлечь внимание, очаровать и даже понадеяться на взаимные чувства в ответ от главной чаровницы части – старшего лейтенанта Ли Чаньчунь!
- Почему же они тогда бегают за тобой и как птенчики желторотые верещат: «Капитан! Капитан!!»? – злорадствовала Чан.
- Да потому что там, где я – неразрывно и ты! И даже если я одна, то при их атаке на меня – мгновенно возникаешь ты, осаждаясь прямо из воздуха. Они эту фишку прокусили, вот и пользуются. Стратеги хреновы! Мыслят там, где не нужно.
«Всё это похоже на отговорки для утешения самой себя, Рэй. Парни же явно заинтересованы тобой, особенно этот лейтенант, он так странно на тебя смотрит. То ли сказать чего-то боится, то ли вечно под прессом внутренних вопросов кривится. Да и другие готовы, если позволишь, лезть за тобой и в огонь, и в воду, не пренебрегая медными трубами и канализационными стоками. Притягиваешь если не внешностью, то чем-то иным…», - Чаньчунь под напором мыслей придирчиво принялась разглядывать свою давнюю подругу.
Ну, да, Ли Чаньчунь знала, что в части по привлекательности беспрекословно подмяла под себя весь пьедестал. Знала, что многие солдаты и коллеги к ней неровно дышат, и даже сам полковник временами подозрительно любезен и настойчив со своими не менее подозрительными приглашениями на ужин и прогулки, от которых всё сложнее и сложнее отказываться, используя обман и якобы задания от Риты, сверхсрочные к исполнению. Несомненно, она признанная красавица части, но сама Чаньчунь находила красивой лишь капитана Самойлову, чья красота была немного иной. В форме Рита выглядела деспотично, грозно и непреклонно, но нисколько не отталкивающе, отнюдь, форма шла ей, но как обыкновенно-идеальному солдату, преданному воину, и никак иначе. Но в другой, повседневной одежде и накрашенной, как это практикуют девушки, – Самойлова выглядела намного лучше, увы, это случалось очень редко. Зато на Чан и форма, и любое другое шмотье смотрелось шикарно, да её хоть старым и даже рваным целлофановым мусорным пакетом обмотай – всё равно будет чарующе прекрасна!
Возможно, всё дело в предпочтениях: ведь в Китае, разумеется, мужской половине будет нравиться своя и родная взору китаянка, а не непривычный лик русской девушки. Аналогично и с Россией, в которой за Самойловой будет выстраиваться очередь ухажеров, будь она хоть в мундире, перепачканным кишками с кровью и пылью и посыпанным сверху порохом, который не всем дано понюхать. Рассудив всё это так про себя, Чаньчунь спросила:
- Значит, они оттого и пытаются опровергнуть все непроверенные слухи о нашей с тобой связи?! Хотят уверенных доказательств, что я не загипнотизирована тобой? Не дышу тобой, не горю тобой, не живу тобой? И свободна от тебя, как и от всяческих отношений с тобой же?
- Гляди-ка, ты, наконец, созрела до простых истин. А ты, оказывается, еще даешь фору, - сказала Рита Самойлова и призадумалась. – Или просто даешь. Кто тебя знает, чем ты там у меня за спиной промышляешь.
Громкий истеричный смех старшего лейтенанта Ли прокатился по всей площади. Смеялась она надрывно до тех пор, пока капитан своим укоряющим взглядом не остановила её.
- И фору даю, и просто так даю, - посмеиваясь, ответила Ли Чаньчунь.
- Никогда в тебе не сомневалась, Чан.
- Смотри, смотри! – она кивнула, быстро переключаясь и указывая на подъезд первого корпуса, из которого вышел знакомый им человек, не последнего звания, он также был представителем страны капитана. – Это же твой бывший коллега, что он здесь делает?
- Не переношу его. Ходит тут величаво, провозгласив себя монархом…
- А ты смириться не можешь? – перебила с улыбкой Чаньчунь. – Подумаешь, всего-то ничем не поскупился ради карьеры и достижения всех поставленных целей. Даже чувствами.
Капитан насупилась и промолчала, на мгновение сдвинула брови к переносице, неосознанно дернула плечом и вновь напустила на себя безразличия.
- Эх, молодость-молодость, да, Рэй?
- Ну, у вас, да. Будто был ураган чувств, замыкание, стихийное возгорание и пожар.
- А у тебя, что, нет?
- А у меня мокрыми пальцами пламя свечи пшик, и всё.
- Даже если так, капитан, хотя бы вспомнить есть что. Сейчас.
- Типа, бурная, вообще не бурная, юность? – покривила ехидно губами Рита.
- Юность тоже как, - задумчиво понизила голос Чаньчунь. – Это немного относительно.
- Уносительно, - тоже погрузилась не то в размышления, не то в воспоминания капитан. – И не положительно, а отрицательно.
- Только ты можешь во всем минус найти, Рэй.
- Я – это я. И я всегда я, как бы я была не я, и я была бы не я, хотя, очень даже я.
- А если покороче? Упрости, капитан, - улыбнулась Чаньчунь, наслаждаясь этой редкой возможностью сидеть и вести пустые разговоры с подругой. Без разницы, о чем, только бы не работать в эту жару с личным составом на полигоне.
- Если проще, то: всё у нас не по-человечески, Чан. Мы с тобой вертимся не там, где должны, подруга.
Чаньчунь молчаливо поглядывала на Риту Самойлову, зная, на что она намекает. Ожидала продолжения, кульминации, потому и помалкивала.
- Как и Юра.
- А что Юра, Рэй?
- Да, что-то вспомнилось, что у нас с ним могло бы быть будущее.
- «Если бы не…»? – спросила Чаньчунь, с большим любопытством заглядывая Рите в лицо.
- Ты что, не помнишь ту нашумевшую историю с вашими юанями?! – удивилась натурально Самойлова. – Сама мне о ней сегодня напоминала!
- Меня же тогда здесь не было – положенный отпуск догуливала, попутно решая все дела с затянувшимся переводом к тебе.
- Я тебе что же, не рассказывала, Чан?
- Вечно грозилась «потом» и забывала от вечной нехватки времени. Так что, давай сейчас, пока мы с тобой свободны и никого поблизости нет, - Чаньчунь с горящим взором озиралась по сторонам, высматривая чистоту горизонта по всему периметру. Глаза её поймали четыре фигуры, появившиеся из складских ворот столовой. Говорить о них капитану она не стала, та бы передумала с рассказом, а вновь его откладывать – значить позабыть в очередной раз. Вряд ли еще выдастся случай выудить это из Риты, надо пользоваться, пока тепленькое. Ведь в комнате они перебрасывались либо перед сном информацией по работе, либо поутру, но тоже по работе, если выдавалось свободное время – то, находились иные и более важные темы для разговоров. Поэтому старший лейтенант Чаньчунь и скрыла от подруги, что назойливая четверка солдат скоро опять к ним прилипнет как банный лист.
Поправочка: как четыре банных листа.
- И что, ты, якобы ни от кого не слышала? – сомнительно щурилась на неё Рита.
- Слышала урывками там тут, но всё было такое спутанное и неправдоподобное. Помнится, даже к «Куге» приставала, но ничего внятного от него не добилась.
- Чан, напомни-ка, за что мы с тобой Юру «Кугой» прозвали?
- Да к черту его, Рэй, давай к главному, - заторопила та, украдкой бросая взгляд, слегка повернутой назад головы, на шагавших к ним солдат, те от жары и натужной работы, сбросив куртки, перевесили их себе на плечи.
- Это случилось после первого года моего пребывания здесь. До капитана мне было как до звезды, - начала с чувством, толком, расстановкой свои мемуары-рассуждения вслух Рита Самойлова.
- О! Так это связано с твоим внезапным повышением, которое вывело из себя и заставило поседеть от злости добрую половину работников части?!
- Мягко сказано, вывело, - усмехнулась капитан.
- Меня ведь тоже это удивило. Как это, чтобы тебя, и вдруг подняли до таких высот!?
- Высот?! Всего лишь звание капитана, тут крупные птицы метят выше.
- Не будем о нем. Гавмат меня, так же, как и Куга, не интересует, - оборвала её брезгливо Чаньчунь. – Что-то там о метаморфозах бывшего старшего лейтенанта Самойловой?
- Ну, в общем, иду я себе одним не сильно прекрасным и солнечным днем после напряженного, предрассветного ползания на брюхе с отрядом новоиспеченных стрелков по коридору корпуса в грязной форме, напевая под нос беззаботно: «Ля-ля-ля, тру-ля-ля» и вспоминая, как всего неделю назад была лейтенантом, в шкуре которого проходила столько, что уже тошнило ежеминутно. Радуюсь себе полученному званию старшего лейтенанта, думая о тебе и о том, чтобы отметить это знатно и однозначно наперекор трезвому и здоровому образу жизни, уже даже подходящие заведения мысленно на сорок военных персон зарезервировала, но не тут-то было! Из одного кабинета выходит тот самый зачинщик прошлого бунта, прерывая все мои мечтания своим появлением…
- Бунта? – Чаньчунь немного пожевала губами и попробовала уточнить. – Это когда все собрались и…
- Да-да, - нетерпеливо оборвала её Рита, чтобы не сбиться и не потерять нить повествования. – «Здорова!», - говорю я ему, наивно думая, что на этом разговор окончен, и мы разойдемся как в море корабли. Но хрен, и не моржовый, а китовый! Ведь он кидается ко мне и, шагая в ногу со мной, лезет в лицо, как к себе домой, нашептывая по-змеиному: «Рита, почему ты не взяла бумаги?!».
Чаньчунь нахмурилась, силясь вспомнить те жалкие обрывки и сплетни, которые когда-то доходили до неё касательно данной истории. А капитан Самойлова продолжала:
- О чем идет речь, я поняла сразу и подумала: «Ага! Уже всё знаем, всё обсудили, кости перемыли, переварили и за интервью взялись!», и, строя из себя единственного экземпляра самого честного и справедливого человека на всем белом свете, ему ответила: «Потому что они не принадлежали мне».
- И?
- А он и не думает сдаваться, идет за мной, упрямо гнет свое, мол: «Они были твои, ты должна была взять!». Неотступно идет и толдычет одно и то же, одно и то же, лезет, щемится вслед за мной. А я уже к дверям полковника подхожу, открывая их, захожу. Бунтарь не знает усталости: «Это были твои!», - настаивает и шипит он.
- Ха-ха, и чего же ты?! – смеялась, увлеченная этим рассказом, старший лейтенант Ли.
- «Нет, не мои! Почему я должна идти на поводу таких, как ты, и падать ниже, чем упали вы?!», - громко заявляю ему я, понимая, что полковник нас хорошо слышит, его двери у секретаря были настежь открыты. Зато этот шептун резко закрыл за мной первую дверь, типа, его по голосу всё равно не узнали б, значит, самое время смыться. А у меня в голове вертится то, что он еще в коридоре мне назидательно нашептывал о том, что все возмущены тем, что я так поступила. И, вот, я злюсь и думаю: «Надо же, какие нынче все заботливые стали, несчастные две тысячи юаней покоя не дают! Прямо я, вся такая раз такая, строю тут из себя и от такой (!) суммы (!) отказалась! Дура, тупая! Может и набитая…».
- И что же ты, Рэй?
- Выдохнув негатив, расписалась, где нужно было в журнале и, не глядя в распахнутые двери начальства, оскорблено вздернув нос, вышла.
- На этом всё?
- Нет, - сказала Рита и, сделав паузу, снова заговорила. – Этот пикантный момент был в разгаре половины девятого утра, так, к сведению, Чан.
- Ты употребляешь неправильные точности, Рэй, - хмыкнула та. – Что дальше?
- Иду я обратно к себе, а у меня всё кипит, бурлит, пузырит, выкипает и выливается за края котла негодования, ярости и недовольства. Ведь, по сути, разговор об этом был только между мной и Юрой, пусть и замешано было куда больше людей. Ну откуда же тогда все уже всё знают?! Неужели кое-кто спросился у Куги лично?! Уже подумывала пойти, схватить его за грудки, оторвать от стула, встряхнуть хорошенько и спросить прямо в лоб, но потом что-то меня так поплющило от нежелания поднимать еще и чугунный котел для кипячения очередного дерьмового коллективного заговора и разбирательств по нему.
- То есть?
- «Да ну его!», - подумала я тогда и попросту промолчала. Вернулась в кабинет к Куге, а ты помнишь, мы когда-то с Юрой делили его. Не сказала ему ничего, смолчала и про разговор в коридоре. Сидела, набрав в рот воды, он, кстати, тоже. Даже в мою сторону нечаянно смотреть избегал, хотя столы друг напротив друга были расположены. Ты же помнишь ту обстановку…
- Что потом? – перебила Чаньчунь, зная, что она сейчас описывать прежний интерьер своего кабинета и углубится в это до неприличия.
- А потом после обеда, часа в два вызывает меня к себе на ковер начальство.
- У-у!
- Тут стоит сказать, что я и это почти спрогнозировала себе утром. Ибо, как обычно, подумала, когда выходила из секретарской комнатушки: «Вейдун же слышал мои слова, и раз эти разговоры уже идут, то, несомненно, вызовет и начнет допрос, который закончится (всем на радость!) чем-то большим, чем просто выговор и бурные сплетни». Думая об этом, я сидела до обеда, накручивала себя и репетировала провокационные речи, готовила манифест, петицию и также ответные дерзкие угрозы.
- И? – улыбалась Чан, предчувствуя поворот.
- И всё это растворилось и мыльным пузырем бесшумно лопнуло, как только мне сказали явиться в кабинет руководства.
- У старшего лейтенанта Самойловой коленки задрожали?!
- И еще поджилки затряслись, смелость моя сдулась и улетучилась, боевой настрой смело в мусор, а твердость духа смыло в унитаз.
- В тот, что во дворе?
- Там не смоешь, Чан.
- Так, где?
- Не важно, друг, главное, бесследно смыло. – Рита нахмурилась, на самом деле задумавшись, где еще у них помимо корпусов есть хорошие туалеты с нормально работающим бочком. Во дворах – точно нет. И надо бы заняться решением этого насущного вопроса, затронуть еще пару раз эту острую тему в кабинете полковника, чтобы добиться намеченных целей. – «Если настойчиво отстаивать, то можно от Вейдуна чего-то отвоевать. В случае с майором – бесполезно…».
- Уже и не припомню тебя такой слабой и нерешительной! – усмехнулась старший лейтенант Ли.
- Напрасно смеешься. Ведь тогда я была очень добрым и ранимым человеком.
- Эко тебя форма капитана преобразила! – хохотала Чаньчунь, а капитан Самойлова опять приложила ладонь поверх рукава военной куртки, в молчании бережно поглаживая, зачесавшуюся, заколовшуюся нервно под этим беспощадным летним солнцем, нывшую рану. – Ну и? Дальше-то что?
- Что-что, деваться некуда, пошла я, проклиная себя, свой болтливый язык, трижды свою раздутую гордость и эти чертовы юани. Захожу я к нему…
- Я в предвкушении таком, в каком никогда не была, - старший лейтенант Ли вновь придвинулась ближе, боковым зрением различая приближающиеся большие темные тени позади себя.
- … а он лицом в компьютере и, не глядя на меня, надменно протягивает мне небольшой белый лист с мелко набранными печатными сначала иероглифами, а потом кириллицей, текст был небольшой, буквально шесть-восемь строк, навскидку. Подумав, что это нужно унести для ознакомления и росписи с Юрой, а затем подкрепить к общим документам, я, автоматически отдав честь, разворачиваюсь на выход. И цепенею, услышав: «Куда пошла?! Я тебя не отпускал!».
- Аха-ха! – подруга старалась смеяться негромко. Её выносило с одного лишь выражения лица Самойловой, которое соответствующими гримасами сопровождало каждое дополнение и описание ситуации. А голосом, голосом-то как Рита управляла, повышая, понижая и меняя интонацию в нужном месте!
- Я недоуменно оборачиваюсь и взираю на него, без остановки хлопая испуганными глазами. А он мне: «Читай!». Замедленно разворачиваю к себе лист, подношу к глазам и начинаю про себя зачитывать новое затейливое название нашей, организованной по высшему образцу, части, не понимая, что это, вообще, такое.
Чаньчунь уже повернула голову назад, хмуря брови на сокращающееся расстояние между ними и четырьмя приставучими солдатами. Рита же задумчиво продолжала:
- «Может, это меня так в командировку отправляют?!», подумала с наивными надеждами я, уверенно и радостно пакуя чемоданы и тебя. А полковник Ванг вырывает из мечтаний грозно: «Прочитала?!». Я ему беспечно: «Нет еще».
- Представляю, как глаза несчастного старшего лейтенанта Самойловой, что являлась средним звеном и не самой средней ступенью, ходили по тексту, где, так радуя и глаз, и душу безошибочным написанием, несколько раз мелькала твоя фамилия.
- «Увольнительная?», подумаешь ты…
- Вот если бы уже не знала, что именно, то так и подумала бы, - безоговорочно соглашалась Чаньчунь.
- Да, и я тоже. Но нет. Это, оказывается, был приказ, выпущенный на мое имя о присвоении мне звания капитана и должности командира роты. А в тот год девчат у нас было гораздо больше, чем сейчас, и это внезапное назначение меня нисколько не радовало.
- И что дальше?
- «Прочитала?», спросил у меня еще раз полковник Ванг. И был ему мой ответ: «А если я не хочу?». Чан, я, правда, меньше всего желала впрягать себя в еще большие заботы, возню и работу с новобранцами, не признающими и неизменно ненавидящими меня. Да это всё у меня на лице было выбито!
- А он что?
- С укором сказал, что мое хотение-нехотение не имеет значения, это его решение. Он внимательно смотрел на мое кислое лицо, ведь действительно этого не хотела! Меня даже не спросили, не поставили в известность. Но зачем он принял такое решение, не испытывая ко мне ни симпатии, ни доверия, чего им никогда и не скрывалось?! И знаешь, что было для меня самым удивительным?
- Ну?
- Когда я повернулась, чтобы уйти, он сказал уже не так громогласно, что это за то, что я так поступила.
- Как это? Я не понимаю, Рэй.
- Что-то типа того, что, если бы я пошла у коллег на поводу, то уронила бы себя в его глазах.
- Получается, вся эта суета с налом – банальная проверка?! – изумилась Чаньчунь.
- Легче думать так. Однако, мое устойчивое мнение, которое не дает мне до сих пор смириться с присуждением звания капитана, таково: меня повысили, чтобы заткнуть. Ведь я единственная, кто отказался подчиняться.
- Считаешь, тебя подняли из иных соображений?
- Конечно, - последовала горькая усмешка. – Сама посуди, ему проще возложить ответственность за солдат на русскую половину, вернее, на меня. В случае чего, можно было всё спихнуть на таких дурочек, как я и пустить в расход, но менее резкий. Ибо я всё же гражданин чужой, но союзной страны.
- Тогда почему же те, другие, также получили высокие звания и разлетелись гордо, как степные орлы по другим частям на хорошие должности, а ты всё еще тухнешь здесь?! – воскликнула недовольно Чаньчунь.
- Не паникуй, подруга, меня всё устраивает, - осадила её Рита Самойлова, устав давать ответы на не иссякающие вопросы. – И даже если заведут разговор о моем переводе, то я предпочту уволиться и возвратиться на родину. Хватит с меня тошнотворных оттенков зеленого на чужбине. Хочу цвета серых обыденных будней. И самых что ни на есть унылых. – «Как будто здесь они красочные, а не унылые!».
Высказавшись, она помолчала несколько секунд, наблюдая, как вернувшихся на плац и построившихся парней и девчонок в однотипной форме уводит за собой Су Хэпин, и вдруг обратилась к старшему лейтенанту:
- Вот ты, как бы поступила, окажись на моем месте, а, Чан? Только честно.
- Я не такой стреляный воробей, как ты Рэй. Я бы даже назвала тебя матерым волком и еще тертым калачом, но никак не себя. И послушалась бы, посчитав, что это приказ начальства. Раз уж все подчиняются, подчинюсь и я – много ли простому лейтенанту надо? Я тогда им и была. Вечно на шаг позади тебя, - сказала и осклабилась Чаньчунь, скашивая глаза на лейтенанта Чжао Сяомина, который подошел ближе всех, оставив трех товарищей дожидаться немного поодаль. А должен быть вместе с ротой на полигоне, на который шагали вместе со старшим лейтенантом Су Хэпином (он не собирался долго мучить, только прошагать туда и обратно и привести сразу в столовую).
Лейтенант Чжао хотел вежливо и по всем канонам прежде доложить о проделанной ими работе и том, что они снова прибыли. Да не успел. Рита Самойлова – не промах, она давно их учуяла (и для этого не нужно было обладать чувствительным обонянием, как Чжао Сяомин), но притворялась, что не подозревает об их существовании, подпуская их ближе, чтобы сорваться. Предпочитала свирепствовать. Временами.
- Вы почему опять здесь?! – не поворачивая головы, грозно взревела капитан, удивляя этой резкой переменой лейтенанта Чжао. Он стоял позади неё уже достаточно давно, не решаясь прервать её и заодно слушая то, как красиво и интересно она всё излагает. Это затягивало его не на шутку.
Вздрогнув от такого неожиданного рева, Сяомин замялся с ответом, Рита повернулась и посмотрела в упор на лидера солдат, к которому поспешили прибиться и защитить его товарищи:
- А мы без вас не можем! – улыбался во все зубы прапорщик Сяолун. Улыбка была ему к лицу, преображала и меняла в лучшую сторону.
- Пришли настраиваться к завтрашнему дню обучения, - вставил свое Цзинсун.
- И чем вас настраивает тривиальное подслушивание? – ухмылялась Чаньчунь, их растрепанный вид вызывал у неё волну смеха.
- Да вы не обращайте на нас внимания, - влез и сержант Сун Вейюан.
- Мы просто постоим здесь, - как всегда на удивление сдержан и скромен лейтенант Сяомин. – Дождемся, когда вернутся наши ребята с тренировок.
- А может, я скомандую вам катиться к ним? – встала с лавки Рита, одернула свою куртку одной рукой.
- Пожалейте, капитан! – заныл Цзинсун. – Мы грузили тяжелые ящики, дайте передохнуть!
- Ладно, оставь их. Всё равно скоро время ужина, - Чаньчунь смотрела на часы, до шести оставалась жалкая четверть часа. – Пусть лучше будут у нас на виду, чем уйдут затевать перекуры за туалетом. Так ведь, капитан?
- Так мы не курим, - насупился Сяомин, понимая, к чему она клонит, и покосился на сержанта с прапорщиком. Эти двое еще не знали всех деталей того ночного инцидента. – «И, надеюсь, никогда не узнают», - думал он.
- Видишь, какие хорошие в Китае мальчики, Рэй. Ну, просто золото...
- Не то, что ты, да?
- Иди ты к черту, Рэй!
- К черту?! Меня? – Самойлова кривила губами и, вопреки ожиданиям солдат, не стала злобно рычать и перегрызать глотку старшему лейтенанту Ли, просто снова лениво и разочарованно присела на лавку.
- Именно, капитан.
- Но я никогда там не была.
- Всё бывает впервые, командир, - мудрствовала Чаньчунь.
- Дорогу покажи.
- Следуй за мной, - ответила невозмутимо Чан, закинула ногу на ногу и продолжила сидеть рядом с Ритой на лавке, устремив взор далеко вперед, на видневшуюся вышку тринадцатого поста.
- Дядя, дядя, а вы, точно, хороший? А конфетка, которую вы мне обещаете, вкусная? А куда мы идем, и где ваши штаны? А почему такие маленькие глаза и большие уши? – налетела с вопросами, чуть ли не скандируя их в уши подруге, которая набрав в рот воды, игнорировала. – Странный дядечка, на поддатую Ли Чаньчунь похож.
- Внешность обманчива, - вырвалось вдруг у Сяомина, он с улыбкой смотрел на них.
- Я не давала вам слова, лейтенант Чжао, - звучало очень спокойно, без привычной резкости и грубости, но лицо капитана было неизменно злым.
Чаньчунь поторопилась отвлечь подругу, чтобы не дать той сорваться на безобидном лейтенанте:
- Сегодня так плечи болят, Рэй, будто огнем горят и, кровоточа, ноют. Колют и режут словно ножом, даже в голову отдает.
- Игнорируй их, тебе же нельзя болеть, старший лейтенант Ли.
- Не волнуйся, я буду болеть, не переставая исполнять воинские обязанности.
- А еще лучше: не болей, возьми перцовый пластырь, только никуда не клей, просто носи с собой на всякий случай.
- Ну, спасибо, - Чан, повздыхав, рукой попробовала размять ноющее плечо.
- Может, просто простыла? – тон капитана сменился, и Сяомин едва сдержался, чтобы не сделать обиженного замечания на этот счет. Как так? За что она с ними так сурово, а с Чаньчунь как с фарфоровой чашечкой династии Цинь?!
- Да, но как могла так быстро? Всего-то ночь под дождем по периметру побродила.
- Ты чего, - хмыкнула Рита на искусную ложь подруги, ведь прошлой ночью Чан спала, как мертвая и никуда не ходила. – Я не так дыхну – шею прихватывает так, что глазам моргать больно. А, вложив всю душу, зевну – спину парализует, приходится контролировать рефлексы, чтобы потом костыли в медпункте не арендовать. Дорогое удовольствие, знаешь ли.
- Почему так рано это с нами происходит, капитан?
- Уже не резвые козочки, Чан. А что ты хочешь, всему свое время.
- Денег, - сказала вдруг уверенно Ли Чаньчунь под взгляды притихших парней, они ловили каждое их слово и старались даже тише дышать. Им хотелось вмешаться и привлечь на себя внимание, да слушать этих двух было куда интереснее.
- В смысле?
- Ты спросила, чего я хочу, Рэй. Вот я и говорю: денег.
- Я не в том контексте вопрошала, - капитан Самойлова с холодным презрением окинула её взглядом, бегло осмотрела стоявших рядом солдат, которых старалась не замечать, чтобы не раздражаться (но не замечать не получалось, как и не раздражаться) и с резкостью в голосе прибавила. – Впрочем, больше и не спрошу. Буду знать, что ты хочешь только денег.
- Да я поняла.
- Знаю, что ты поняла, потому меня и удивил твой ответ.
- А чего еще от этой жизни хотеть, Рэй?
- Ничего, брат, - грубо отрезала Самойлова, чтобы закончить этот разговор. Она снова недобро косилась на лейтенанта Чжао Сяомина и его парней, раздумывая над тем, куда бы их опять отправить и какой работой загрузить, дабы не видеть эти вечно улыбающиеся рожи.
- Будут деньги, можно делать всё: и ездить куда хочется, и делать, что хочется.
- Ясно.
- И покупать всё…
- Понятно.
- И лечиться, - не переставала пояснять Чаньчунь, стараясь быстрее, чем невозмутимая подруга снова её перебьет, сказать. – Ведь болеть не хочется даже возрастными и никому ненужными…
- Уразумела.
- И не только это…
- Уяснила.
- И разочаровалась во мне? – раскусила капитана Чаньчунь.
- Нисколько.
- Что, и правда, больше не спросишь, чего я хочу? – заулыбалась старший лейтенант Ли, перебегая глазами с подруги на таких же улыбчивых солдат, которые словно в летнем кинотеатре на фильм смотрели. Им бы еще закусок и сладких газированных напитков, а еще и удобных кресел. И обувку помягче…
- Я уже запомнила, что ты хочешь только денег.
- Из твоих уст это звучит так, будто состоявшийся взрослый мужик говорит это своей ненасытной старой бабе, - Чан понизила голос. – «Тебе от меня нужны только деньги!».
- Своей бабе я так не сказала бы.
Парни не сдержали смеха, и обе мгновенно повернули головы к ним, и те собрались и приняли серьезный вид. Рита и Чан переглянулись, капитан подмигнула старшему лейтенанту Ли, давая разрешение и даже приказ притворяться и дальше. Эту сторону её лица парням было не увидеть.
- А как сказала бы? – хитро улыбаясь, продолжила Чаньчунь.
- Не веди себя как истеричная пассия. Что ты мне скандалы на пустом месте закатываешь? – недовольно ворчала с мрачной физиономией капитан Самойлова. – Вечно со своими необоснованными подозрениями в измене! Не трачу я на куртизанок твою заначку…
- Куда же она девается?!
- В благотворительный фонд ночных бабочек, на развитие летных навыков.
- В квартале красных фонарей все меня в лицо знают, говорят, ты им по пьяни мои фото показываешь и дико хохочешь!
- Грязные инсинуации!
- Тебя постоянно видят в обществе одних и тех же блудниц!
- Ничего не знаю! Махнула стопку, легла, заснула, а наутро три фурии нежно «генералом» обзывают и какой-то танец исполняют.
- Теперь еще и танцы!? Ты – непроходимый кобель! Всё, развод!!
Последнее слово яростно было сказано старшим лейтенантом Ли Чаньчунь по-русски. Усмехаясь, на русском парировала и Рита:
- И девичью фамилию тоже забери.
Услышав обмен фраз на непонятном языке, Сяомин с Цзинсуном переглянулись и посмотрели на Вейюана с Сяолуном – прапорщик и сержант были более чем уверены, что их разыгрывают. Ну не хотели они верить в то, что перед ними показывали и говорили капитан со старшим лейтенантом! Но больше всех противился верить этим двум девушкам лейтенант Чжао Сяомин.
«А как же я?!», - думал он, тут же недоуменно спрашивая у себя. – «А что я?! Причем тут я?!». С ответом самому себе лейтенант пока затруднялся.
- И Кугу тоже мне забрать, капитан? – продолжала непонятный разговор старший лейтенант Ли.
- Проваливайте из моей жизни вместе с ним, а то, как шкаф не открою, вечно он в одних носках стоит.
- Иногда в галстуке, - перешла на шепот Чаньчунь. – Не успеваем снять всё.
- Успеваете, кроме галстука и носков. Они, видимо, вам не мешают поглощать мой алкоголь. Уже весь шкаф опустошили. Хоть пополняли бы мои запасы. Дармоеды.
- Тебе жаль для меня? Сегодня же брошу тебя! – снова перешла на понятный солдатам язык старший лейтенант.
- Зачем ты так бессердечна со мной?! За что, Чаньчунь?! Почему ты так?
- А ты – не бессердечна?!
«Еще как!», - мысленно кричали хором парни, глядя на жестокого капитана.
- Ты уж слишком резка в обвинениях. Ранишь меня, глубже некуда. А мне ведь тоже больно, Чан, - Самойлова внезапно продемонстрировала ту свою сторону, которая была незнакома четверым парням, они застыли с выражениями полного недоумения на лицах, глядя на неё. – Больше не желаю тебя знать!
- Но Цян Си, я не могу без тебя, - с большим трудом не выбиваясь из роли, сказала с искренней озабоченностью Чаньчунь. «Цян Си» – это когда-то было прозвище Риты среди китайских коллег, которых уже давно не было в части – все они, как упоминалось выше, продвинулись в военной карьере, разъехавшись в дальние края страны и заняв хорошие посты.
- Ты всегда так говоришь, Чан, а потом уходишь, проведя со мной ночь, дочь, половину китайского полка и генерала Сян Пина.
Солдаты захлебнулись и закашлялись от сдержанного смеха. Про генерала они знали, много чего слышали о нем и его амурных похождениях, за которые он и был отстранен от должности, а вскоре с позором уволен. Тот еще был ловелас, слухи о нем и по сей день не стихали, хотя его самого в части уже давно не было. Имя его стало чем-то нарицательным, а истории его – стали легендами, не героическими, правда.
- Так я выражаю свои чувства, Рэй.
- Всем, кроме меня?
- И тебе тоже, мисс подковырка, - хмыкнула Чаньчунь.
- Нет, да. Где я и где подковырка. Максимум, шутеечка. Второсортная.
- Вы трое рядышком. Всегда.
- А отрицать не будешь, что я у тебя не единственная? – оскалилась Рита, возвращаясь к их мини-спектаклю.
- Моих чувств хватит и на троих.
- Ты прямо как моя бабушка, - фыркнула капитан.
- Что-что?! – Ли Чаньчунь напряглась, подумывая, что в сравнение вложен возраст и внешний вид.
- Ну, нарожала кучу, а переживала за трех.
- У нас такое не практикуют. – Чан всерьез задумалась, представляя всё это и поражаясь. – А зачем она столько рожала?! Родила бы этих трех. И переживала бы за трех.
- Медаль давали же.
- Серьезно, медаль?! – не удержал в себе вопроса Вейюан. Ему приходилось сложнее всего: миллион вопросов без возможности их задать. Самый разговорчивый солдат вогнал себя в немыслимые рамки молчания – молчал уже больше десяти минут!
- Ага. Мне по наследству досталась. Бабули уже нет, а медаль за материнство  есть.
- И куда её сейчас повесить, - ухмыльнулась Чан.
- Ты действительно хочешь, чтобы я это сказала?
- Нет, - отрезала Чаньчунь, не желая сегодня слышать скверных слов. – Лучше пойдем ужинать.
Они поднялись с лавочки, повернулись, оставляя надоедливую четверку и шушукаясь, пошли в сторону столовой. Четверка парней, разумеется, стремилась за ними, но им следовало дождаться солдат, которых вел к площади Су Хэпин, он был ну очень пунктуальным. Построив их уже с недостающими звеньями – лейтенантом Чжао, прапорщиком Ханом, сержантом Суном и рядовым Шанем, он скудно похвалил и распустил строй, отправляя ужинать.

           19.
           Конечно же, надоедливые парни со всех ног кинулись в столовую, чтобы оказаться раньше других за одним столом с капитаном Самойловой и Чаньчунь. Зря торопились, никто из солдатского состава не посягал на стол, за которым сидели капитан и старший лейтенант Ли. Потому четверка сумела отхватить себе места рядом с ними.
Но эти девушки не удостоили их взглядом, они были заняты поглощением ужина. Недолго.
- Кстати, напомни мне сходить к майору для рапорта, а то я всё время забываю донести до него отчет о своем прогуле. И еще я таблетки от аллергии временами забываю принимать, - сказала вдруг Ли Чаньчунь.
- Я у тебя теперь вместо записной книжки? – шепотом обиделась Самойлова, кося глаза на притихших солдат. – Зачем ты снова так бессердечна, Чан?
- Не дуйся, вот, возьми мой чай.
- Не хочу.
- Тогда на тебе булочку.
- Не буду.
Чаньчунь, замечая улыбки следивших за ней солдат и жестко игнорируя их присутствие, взяла сахар со своего блюдца и протянула руку над стаканом обиженной Самойловой, разжала пальцы.
- Ты чего это сахаром разбрасываешься? – Рита успела посмотреть на три кубика рафинада, которые Чан следом за первым подкинула в её стакан с чаем. Белые кубики мгновенно канули на дно и нехотя рассыпались, образуя неравномерную треугольную горку, которую еще следовало хорошенько размешать. В такую жару кипяток долго остывал.
- Чтобы простила.
Рита размешала чай, распробовала дозу с чайной ложки, удовлетворенная содержанием сахара кивнула себе и недовольно сказала:
- Но я не простила.
- Да и не надо. Я просто решила от сахара отказаться. Рискну продержаться месяц, - Чаньчунь окинула взглядом всё тех же соседей, которые были участниками небольшой потасовки в городе, словно брала их себе в свидетели для следующего заявления. – Больше никаких сладостей!
- А я типа, соленая? – ехидствовала Рита Самойлова, непринужденно осматривая всех ужинающих солдат, глаза её обегали позади стоящие столы, сама она была в полуобороте, ловила малейшее подозрительно лишнее движение и шевеление.
- Ну, что-то же сладкое должно в рационе остаться, - не растерялась Чаньчунь с ответом.
- Такими темпами известным философом станешь, подруга, - перешла на шепот Рита, зная, как сейчас напрягают свой слух четверо приставучих солдат. Она стала еще тише. – Бородку отпустишь от самых баков, но жиденькую. Усы, лохмотья, все дела, как полагается. Будешь день и ночь писать трактат о таком доступном, но недоступном сахаре…
- От философии в жизни есть толк? – хмыкнул рядовой Шань Цзинсун, он сидел справа от капитана.
- Это же жизнь, - повернулась к нему с истинным видом закоренелого нравоучителя Рита и будто бы с жаром продолжила. – В ней толк бессмысленно искать. Чей бы ни был.
Чаньчунь улыбалась и смотрела на капитана. Впервые капитан шла на сближение с составом, обычно она всегда и всех держала на дальнем расстоянии, как бы ни были расположены к ней солдаты. А тут она и не возражает против замечаний рядового Шаня, и даже вполне дружелюбно отвечает тому. Возможно, это потому, что тот снискал её глубокое уважение за безупречную стрельбу и острый глаз, и временами довольно умные мысли.
«Возможно…», - повторяя, ухмылялась себе мисс Ли. Она не сводила глаз с Риты и Цзинсуна, у которых вдруг завязался спор за бессмысленность философии как науки, особенно в военном деле. В ход пошли аргументы и примеры, одним из которых было известное произведение об искусстве ведения войны не менее известного исторического деятеля, как и множество его трактатов. Обсуждались даже аналогичные японские произведения и их авторы, также причисленные к знаменитым философам.
Смотрели вместе с Чаньчунь на Риту и все старшие лейтенанты, которые кучно занимали два стола в двух последних рядах. Они задавались вопросом, почему их капитан, что никогда прежде не завтракала, не обедала и не ужинала с личным составом и даже с ними (делала она это, как упоминалось, заранее и только вместе с Чаньчунь), вот уже несколько дней и утром, и обедом, и вечером проводит время именно с этой компанией? И сейчас не просто сидит и ест, а явно о чем-то с ними переговаривается. О чем-то очень веселом, раз постоянно были видны светящиеся улыбками лица четверых солдат.
Это пока было трудноразрешимой загадкой для соратников.
Между тем, разговор за столом у четверки парней кипел. И из обсуждения полезности и бесполезности философии он вытек в то, что без неё не обходится ни одна наука, такая, как медицина, психология и даже военное дело. Всё остальное не затронуло Риту, она вдруг взяла и зацепилась за психологию, о которой Шань Цзинсун неожиданно и неприлично много знал. А ей нужна была консультация психолога, Самойлову волновало её безграничное использование мата: она на нём и думала, и говорила, и при чтении, неосознанно, добавляла пару ядреных словечек в предложения авторов и едва уже контролировала свою культурную речь. Порою и при наборе текста в важном документе пальцы умудрялись ввернуть грязных ругательств, которые приходилось править и удалять, для чего и читала с десяток раз документ, прежде чем вывести его на печать. Рита твердо считала, что это по части психологии, и с ней что-то не так на подсознательном уровне. Да и бессонница частенько мучила, что она и озвучила, издалека оправдывая свою заинтересованность этим вопросом сравнительно неглупому рядовому.
           Шань Цзинсун знал всё даже о расценках данных знатоков ума и сознания!
- Ты сказал две тысячи один прием? – с возмущением переспросила у него она.
- Ну да, хороший специалист – хорошо продается, капитан.
- Я так последние остатки сна растеряю. – «И захлебнусь благим матом, заплатив такую сумму».
- Эх, вот если бы я пошел постигать эту науку, с вас недорого взял бы, - рядовой Шань посмеялся.
- Ты должен был сказать, что принял бы бесплатно, - сквозь улыбку хмурилась Чаньчунь.
- А вот я бы так и сказал, - влез, прапорщик Хан, не вынося того, что рядовой занял всё внимание капитана. Он часто зло щурился на Шань Цзинсуна и остервенело работал палочками, спеша покончить с ужином, чтобы сосредоточиться и придумать, как вклиниться в затянувшуюся беседу товарища и капитана.
- Прямо уже хочу сходить с тобой к психиатру, - заявила внезапно Чаньчунь капитану. – И даже готова за свой счет записать тебя на частные и групповые тренинги, ну, такие, как в Америке. Чтобы посидеть и понаблюдать за тобой.
- О, я слышал про это, - Шань Цзинсун не замечал притязаний прапорщика. – Набирается целая группа и доверительная беседа ведется с каждым…
- В это я и без специалиста могу сыграть, - перебила и занудно вставила Самойлова. – Всем привет, я – алкоголик.
- Вот-вот, типа того, - кивала и улыбалась Чаньчунь. Капитан продолжала, перекрывая её:
- Или: добрый день, меня зовут Рита, работаю в военной части пятнадцать тире двадцать лет, коллекционирую пятнистых воробушков и шизофренею на досуге.
- Хлоп-хлоп, следующий, - подыгрывая и негромко ударяя в ладоши, улыбался рядовой Шань.
Все за столом решили поддержать эту глупую забаву. Вейюан и Сяолун в ожидании посмотрели на лейтенанта Чжао, он сидел напротив капитана, они почему-то считали, что теперь его очередь для признаний.
- Эм, - замялся он, придумывая. – Я – игроман…
- Следующий, - приказала вместо рядового Чаньчунь, спасительно обрывая скромника, который непростительно долго над скучным ответом мозг выжимал.
- Мне нужна помощь в преодолении страхов, - начал только прапорщик Хан и был перебит.
- А я… - это спешил блеснуть оригинальностью сержант Сун, и тоже был перебит.
- Спасите, помогите, мечтаю о свободе и океане выпивки, - пародировала его,  понижая голос, Самойлова, мол, за него больше и нечего сказать. Она повернулась к Чаньчунь. – За себя сама смело выскажешься, или мне сделать это за тебя?
- Добрейшего дня, я – мисс Ли. Маниакально влюблена в ночные развлечения и танцы. Слыву куртизанкой, мечтаю сбежать в Америку и поразить именитых танцоров, переплюнув их в мастерстве.
- Всё же рискну за тебя, - не оценила её признаний Рита.
Парни притихли и затаили дыхание, уже предугадывая, что будет нечто очень обидное, но готовились подыгрывать изо всех сил. И руки приподняли, планируя хлопать по сигналу. Сигналы давать, судя по выражению лица, собиралась Чаньчунь.
- Здравствуйте, - голосу намеренно была придана нервозность и дрожь.
Чаньчунь кивнула парнями, те синхронно, но приглушенно заработали руками, играя в аплодирующую группу слушателей на подобных тренингах.
- Притормозите, я же еще не начала.
- Да, - заговорила монотонно Чаньчунь. Теперь роль психотерапевта перешла от рядового Шаня к ней. Тот не особо возражал, светил зубами, перебрасываясь взглядами с парнями. – Давайте же выслушаем именитую гулену.
- Спасибо, доктор Егор Травкин, - сказала по-русски Рита и продолжила притворяться подругой на групповом сеансе психотерапии. – Меня зовут все по-разному: шаловливая оторва, экспрессивная путана, куртизанка-революционерка ну и прочими лестными эпитетами сопровождают мое громкое появление на публике, но это всё не важно. Доктор, моя проблема заключается в том, что мне это нравится. Нравится, хотя не нравится, но приходится делать вид, что нравится, тогда как совершеннейше не нравится. В общем, доктор, я – запуталась. Помогите мне, я устала носить титул ратной подстилки, известной в народе как путана…ну вот, опять! Но самое странное, доктор, это то, что я хочу учить этому позорному делу новое поколение…
- А поучите и меня, - раздалось робко, но с большой охотой. Это всё-таки влез сержант Сун Вейюан, не получивший времени на собственные откровения.
- Алкоголикам слова не давали. Пока что, - шикнул на него Егор Травкин, то есть, доктор Чаньчунь. Она строго посмотрела на Риту. – Курва, продолжай.
- Вот, вот, доктор! Даже вы меня так зовете! – послышался всхлип в дрожащем голосе отчаявшейся лже-пациентки.
- Бесподобно, капитан, - оборвала всё Чаньчунь с улыбкой. – В твоих словах явно чувствовалась натуральная горечь, настоящая обида. Моя.
- Ага, а еще намек на оплату в триста юаней час, да?
- Это вы о чем? – нахмурился прапорщик Хан. Он единственный, кто не оценил этот спектакль. Не понравилось, что они обе себя, пускай и в шутку, выставили в таком свете. Для Сяолуна эти дамы – свет в окне его будущего: не капитан, так старший лейтенант Ли в его мечтах на кухне у плиты с шумовкой достает пельмени из кастрюли, а рядом бегают совместно нажитые детишки. Три-четыре штуки.
- А начиналось всё отлично, - критично заметил сержант Сун.
- Ладно, - проигнорировала его Самойлова и отвернулась от рядового Шаня к Чаньчунь, которой почти в ухо сказала. – Проследи тут за всем, мне нужно с бумагами закончить. – «Всё равно настроение убежало, значит и мне пора бежать, пока дров языком не наломала».
Она встала, забрала поднос с недоеденным ужином и пошла его сдавать в кучу грязной посуды, которую были обречены месяц мыть те, кого она прошлой ночью поймала у туалетов. Причем те двое, кого группа задавак унижала, были избавлены по её приказу от этой участи. На то у неё было обоснование, что их могут, опять-таки, использовать и сваливать всю эту работу на них. Поэтому Самойлова посоветовала старшему лейтенанту Чэн Сяояню выделить двум парням иную работу, какую – не стала уточнять, оставила на его усмотрение, так как ему доверяла. Больше, чем самой себе.
Сейчас, встретившись взглядом с главным зачинщиком запретных развлечений, Рита поежилась, от непомерной силы ненависти, которым был пронизан взор этого парня. Поставив на стол перед ним свой поднос, она подумала, что надо бы ужесточить наказание и добавить работ ему, и ответила равнодушным ответным взглядом, после чего спокойно зашагала на выход из столовой в направлении главного корпуса, в котором находился её кабинет.
Рита провела в нем четыре часа, и все четыре сидя перед монитором компьютера. К половине одиннадцатого, откинулась на спинку кресла, сняла очки и закрыла глаза, давая им отдых и говоря себе мысленно, что с неё достаточно. И что сейчас посидит пять минут, а потом пойдет в общежитие и ляжет спать. Только она собиралась рукой помочь себе оттолкнуться от мягкой обивки сидения кресла, как дверь распахнулась и ворвалась к ней старший лейтенант Ли.
- Это я, встречай меня улыбкой и счастливым взором! – с порога заявила она.
Самойлова не отреагировала, только подумала, что пора бы перекусить немного тем, что ей принес час назад один заботливый подчиненный. Выдвинула ящик, заглянула в него и нацелила взор на целлофановую обертку.
- Твое подозрительное молчание нагоняет дурные мысли, Рэй, - подкралась ближе к ней Чан. – Что это ты там делаешь?
- А ты не видишь? Сижу со взглядом удава, приметившего себе мышь на завтрак. В моем поле зрения лежит булочка с вишневым повидлом.
- У тебя намечается поздний ужин? – удивилась старший лейтенант, заглядывая в ящик. – А откуда булочка-то?
- Су Хэпин принес, настоятельно просил съесть, пока свежая. И где раздобыл-то, ума не приложу…
- Ого, к тебе проявлена забота? Уж не от переполняющих чувств ли, капитан?!
- Чувства я не практикую, ни к кому, и ко мне тоже. В нашей части это по твоей части, Чан, - Рита Самойлова развернула шуршащий прозрачный пакетик и откусила от мягкой сдобы немного. – Будешь?
- Да ешь уже, - фыркнула та и, оттолкнув все бумаги со второго стола на его край, взобралась и уселась на него. – А-а-а-а-а, я так устала!
- Устала? – Рита, прожевывая, развернулась к ней на кресле. – Так шла бы в комнату спать, чего ко мне приперлась? Охота тебе было лишнюю дорогу делать?
- Я устала от этих солдат, от этих разговоров с ними, приказов и этой формы!
- На мои подобные заявления ты всегда отпускаешь злые шуточки, старший лейтенант Ли. Так что, Чан, я, пожалуй, просто промолчу.
- Нет, не молчи. Говори мне что-нибудь, неважно, что, лишь бы голос был утешающий, успокаивающий и убаюкивающий.
- Воодушевления не хочешь? – лукаво потянула губы Самойлова, выдвигая одной рукой ящик стола, бросая в него очки, остатки булки, завернутые в пакет, и вновь задвигая.
- Воодушевления? – Чаньчунь заинтригованно придвинулась по столу к ней и закинула ногу на ногу. – Уточни, какого рода, капитан?
- Встань, когда я с тобой разговариваю! – вдруг рявкнула капитан.
- Встала! – вскочила и выпрямилась по команде Чаньчунь возле подруги.
- Как видишь, военного из тебя уже не выбьешь, что бы ты не делала, - улыбнулась ей на это Рита.
- А я хочу именно этого, - расслабилась опять Чан и полезла на стол, не тая обиды на эту шутку.
- Поэтому линяешь при любой удобной возможности для танцев, пьянок и опасных встреч?
- Чего спрашиваешь, конечно, да! – Чаньчунь нахмурилась. – Чем воодушевить-то хотела?
«Хотелось бы чем-то значительным, действительно нужным, правильным и высоко духовным, но я сама с этим не до конца разобралась…», - подумала капитан. Не отвечая на её вопрос, Рита Самойлова встала из-за стола, подошла к окну и, заложив одну руку в карман, заговорила:
- Вот, представь, просыпаешься ты, эм…завтра. Завтра уже зазавтрилось…
- Это как? – Чан уточнила для себя значение последнего исковерканного слова, произнесенного для этого по-русски. Иначе ведь и не исковеркаешь.
- В общем, не важно. Допустим, просыпаешься ты часиков в полдевятого утра и чувствуешь легкую, необыкновенную и небывалую свободу, которая доселе пряталась где-то глубоко внутри тебя. Примерно на уровне почек.
- Рэй, - перебила слушательница, предупреждая. – Ты же знаешь, что я это начинаю живо представлять?
- Мне это и нужно, - ухмыльнулась, слегка повернув к ней голову и вновь вернув свой взгляд на окно Рита. – Пробуждаешься с новыми ощущениями и задумываешься над тем, что бы это значило? Думаешь долго, очень долго. И вдруг понимаешь, что свобода сия – не что иное, как спавшее к ногам и злостно обгаженное вашей дерзкой шелковисто-пушистой, познавшей всей тайны коварных марш-бросков и атак с тыла на босые ноги, кошкой ярмо. Бремя. Вымя.
- Вымя?! – переспросила тут же Чан.
- Ой. Вырвалось, - посмеялась тихо Рита. – То есть, обязанность и карма: ходить, есть, спать, пить и жить в этой приевшейся части. И ты, осознав, вскакиваешь, полная сил и желания жить, творить, косячить, свинячить и делать мелкие пакости, а кому-то – особо крупные пакости и даже больше – гадости необъятных размеров. Переварив всё это, энергично идешь к шкафу, открываешь створку и полными, доведенными до механизма, движениями, достаешь из него форму и в кратчайшее время облачаешься в неё. Безукоризненный вид в зеркале тебя устраивает. Но.
- Но?
- Но проходя мимо маленькой комнаты спящих родителей, ты понимаешь, что, похоже, делаешь всё как и всегда. Хотя, вроде бы, иначе всё чувствуешь: что это нечто новое, что-то, чего еще не было. Ты уже интуитивно просекла, что новизна эта обманчива, и ты втягиваешься во что-то, что обещает в скором времени стать обыденным, а с годами – ненавистным.
Капитан замолчала, высматривая кого-то в темноте за окном.
- Рэй? – вернула её к рассказу, заинтригованная продолжением, подруга.
- Ты вышла, взглядом попрощавшись с родителями и тихо прикрыв, скрипнувшую на всю деревню, дверь. Дверь участливо посмотрела вслед, закрывшись у самого носа вашей еще одной кошки, которая, скорее всего, бежала, надеясь успеть скользнуть за тобой во двор, дабы совершить свой утренний туалет на природе. Но звезды ей сегодня не благоволят. – «Они не могут это делать!».
Ли Чаньчунь рассмеялась и выдавила:
- Ну и черт с ней!
- Да, мы ведь следим за тобой, - вставила монотонно Рита, будто программу о мире диких животных озвучивала. – Строго подчеркнутая темно-зеленой формой фигура бывшего старшего лейтенанта военной части в захудалом городке резко выделялась на фоне пасущихся коровок вдоль недавно асфальтированной дороги. Ли Чаньчунь отменнейшее смотрелась в новом образе, но куда, куда она идет этой своей несравненной походкой старого моряка?
- Рэй, я тебя ударю, - сквозь смех угрожала Чан, впрочем, желая продолжения.
И Рита Самойлова продолжала, не слыша её:
- Странно, но по мере того, как бывшая вояка шагала, местность неуловимо менялась. Это заметила и она: теперь уже это был крупный город в самом центре страны, и почему-то незнакомый ей город. Но это нисколько не смущало и не сбавляло уверенных шагов глубоко военного человека. Ноги сами вели её. Будто это не впервой. У здания с вывеской бар «Вол» она остановилась, сделала три шага влево и…
- И?
- И вошла в самый обычный офис, маленький офис, принадлежащий частному детективу с загадочными инициалами Г. М., которые были приписаны мелом справа от входной двери на уровне звонка чьей-то дрожащей рукой. Чаньчунь позвонила, постучала, никто не открыл. Но дверь и так была открыта, поэтому она вошла. Внутри никого не оказалось: ни Г. М., ни его секретарши. И, судя по пыльному полу, даже уборщица на них сегодня швабру положила. Не, ну а что, удобно: одну швабру сразу на три плеча! «Рациональная уборщица!», - подумала Чаньчунь про себя, продвигаясь к столу по грязному полу. Улыбнулась, открывая единственную папку, лежащую на единственном столе. – «Кажется, Г. М. оставил мне дело…», - послюнявив палец, она начала листать, вникая и подробно изучая информацию.
- Надеюсь, этот «Г. М.» – не Гавмат, Рэй? – спросила тревожно, обрывая капитана, Чаньчунь – Ты меня очень расстроишь этим, а не воодушевишь.
- Я еще подумаю над этим, - подмигнула Рита. – А на сегодня хватит.
- Но я хочу сейчас, - спрыгнула со стола Чан и подошла к ней.
- Уже не думается, надо спать, - в доказательство Самойлова протяжно зевнула. Потерла сонные и красные глаза с сосудами, воспалившимися в уголках, от напряженного созерцания экрана компьютера, и направилась к двери, ища рукой в кармане ключ от кабинета.
Ли Чаньчунь неохотно уступила и пошла за ней, про себя обещая, что непременно потребует продолжения этой ереси на следующий день.
- Не к слову, Чан, тут нарисовалась необходимость обновить покрытие ограждений за первым корпусом.
- Что, прямо сейчас? – ужаснулась старший лейтенант Ли.
- Разумеется, нет.
- Значит, завтра будем красить заборчики, - ехидная ухмылка.
- Да, та еще тебе романтика.
- Небось, и цвет небесно-голубой?
- Как луна в одной моей ненавистной песне, - фыркнула Рита и немного серьезнее прибавила. – Конечно же, в это дело посвятить следует тех, кто не справится поставленными задачами. Контроль не терять.
- Кого ты учишь, Рэй! – на это возражение последовал строгий взор Самойловой и тут же следом торопливый ответ на него. – Есть, капитан! Сделаем всё в лучшем виде! Не посрамим и не…
- Ладно, заткнись, - оборвала устало Рита, толкнув подругу локтем.
Они вернулись в свою комнату, как роботы разделись, не сговариваясь, унесли грязное белье в ванную и подготовили себе на утро новое, заранее развесив то там, то тут, чтобы не помялась одежда, которую через силу утром и на бегу гладила Чаньчунь. После этой возни девушки по очереди освежились перед сном и всё в том же молчании полезли под одеяла своих узких кроватей.
Обе порядочно устали, несмотря на то, что физических нагрузок не испытывали, а лишь таковые наблюдали у солдат, с каждым днем становившихся выносливее.
Думая о проделанной в кабинете работе, вороша отдельные пункты из дел и отмечая большие плюсы некоторых ответственных девушек из всего состава, Рита не могла сомкнуть глаз, ей не спалось. Она вздохнула, потерла рану, которую после ночного душа забыла обработать, и лениво подумала, что сделает это утром. Посмотрев на подругу, отвернувшуюся к стенке и ровно дышащую в неё, капитан привстала, села на кровати, а потом, опустив обе босые ноги на холодный пол, поднялась и пошлепала к ней.
Присмотрелась в темноте. Глаза Чаньчунь были закрыты, но Рита знала, она еще не спит, а заманивает сон в свою ловушку, мысля о чем-то приятном: мечтах, целях или еще о чем-то чарующе красивом. А, может, о чем-то нужном человеку и значительном. Капитан присела на краешек кровати, пододвинулась к спине подруги, специально толкая её и заставляя разомкнуть веки.
- Знаю, тебе сейчас совсем не до меня, - шепнула ей насмешливо Самойлова. – Но я не я, и не я буду я, если не влезу в твой тихий и уютный мирок со своими заходами, скучающего от бессонницы, фантазера.
- У меня есть снотворное, - развернулась к ней с улыбкой Чаньчунь. Да, она не спала, как и капитан. Не получалось у мисс Ли завлечь сон, мешали мысли о работе. Всегда так после холодного душа (не принять его после такого жаркого дня – нереально, как и уснуть после него). – Но я тебе его не дам.
- Оно мне и не поможет, - хмыкнула Рита, поднимая ноги на кровать, чтобы не оставлять на полу. Повозившись немного, смогла спрятать их под краем мягкого и тонкого одеяла Чан.
- Давай, рассказывай, что там будоражит твой пытливый ум. То, что я хочу услышать, верно? – Чаньчунь уже расположилась на спине, закинув обе руки под голову, уставилась в этой тьме, освещаемой светом полной луны, проникающим из незанавешенного окна, в комнату и падающего на лицо капитана.
- Помнится мне, я поведала уже начало истории о тебе, а раз начало положено, то должен быть и конец, ну, или хотя бы продолжение.
- Именно, Рэй.
- Так вот, слушай: Ли Чаньчунь увлеченно листала грязные странички не менее грязного дельца, удерживая внутри бунтующего учителя. Удержать не удалось – решительным движением достала из нагрудного кармана красную ручку и исправила все ошибки, подправила наклон иероглифов и, мало того, даже вывела красивым, каллиграфическим почерком, оценку – 5/2.
- С чего это вдруг я у тебя учитель, еще и по чистописанию?
- Ты же у нас курируешь грызунов русской и труднодоступной науки.
- Языка, а не науки, - Чаньчунь шлепнула Риту по спине. – Допустим, убедила. Дальше?
- Ли Чаньчунь опомнилась и быстренько извлекла из того же нагрудного кармана блокнот, дабы сделать важные заметки по делу. А дело было не простое: у некого мистера «В» пропала шкатулка размером с комод. Чаньчунь глянула на фото и подумала: «Черт, да это же самый настоящий комод!». Но в деле сей предмет упрямо значился как «шкатулка». Выписывая таинственные обстоятельства исчезновения этой бандуры, она думала: «Делать нечего, пусть хоть портсигар!». Пропала же эта шкатулка в ночь на день во время празднования последнего дня ночи ночного дня.
- Что-что?! – старший лейтенант Ли, посмеиваясь, перевернулась набок, теперь уже животом подпирая спину капитана. А Рита продолжала:
- «Какие интересные у шотландцев праздники», - подумала бывшая воительница, сообразив, что она доподлинно не знает, где она сама находится. Она обернулась на стол с табличкой «Детектив Г. М.». Задумалась, кто им был и почему подкинул это дело ей? Или может не ей? Может, своему вечному помощнику, который не пришел, и вместо которого тут появилась она? Тогда почему же сам Г. М. до сих пор не явил себя?! Что-то не так! Чаньчунь, захлопнув папку и спрятав свой блокнот, вышла со смешанными чувствами из офиса. Ей надо было подумать, собраться с мыслями, и восемь раз крутануть «солнышко» на турнике для успокоения военной души.
- Эй! – со смехом оборвала её Чан, чувствуя, что слипаются веки и закатываются глаза. – Я всего лишь раз могу его сделать, не преувеличивай мои возможности!
Рита не слышала, заворожено глядя в окно на полную луну, говорила:
- Как ни кстати, а может, очень даже кстати, подвернулся бар «Вол», который находился, скажу без преувеличения, в шаге от офиса загадочного детектива. Чаньчунь с ноги ворвалась в уютный бар.
- Так врываешься только ты, - совсем тихо усмехалась Чан, поддаваясь дреме и прикрывая веки, но всё еще прислушиваясь к мерному голосу капитана. – И то, в накуренные сортиры…
- Нога пришлась прямо в зубы несчастного официанта, который в это время проходил мимо и, завидев за стеклянной дверью клиента, поспешил поприветствовать его с порога, как того с них и требовал менеджер. И вот он лежит с выбитыми зубами на полу и головой на подносе…
- И? – глаза слушательницы уже закатывались.
- «Сорри, экскьюзмуа», - басом бросила ему посетительница, не заметив затейливые проклятия, что одними губами посылал ей вслед официантишка. Походкой старого ковбоя, лет пять-десять не слезавшего с коня, она прошла к бару и прохрипела, словно держала во рту три сигареты. – «Рюмочку кефира!». – «У нас серьезное заведение», - бармен глянул на неё сквозь граненый стакан, который драил салфеткой при появлении незваных гостей и таких, как она – подозрительных. – «Только сыворотка».
- Тогда тархун, - нашла сил озвучить выбор сама мисс Ли, но глаза уже закрыла.
- «Хороший выбор, мисс». - Ответил мужчина, и перед Чаньчунь тут же появился стакан с бирюзовой мятной жидкостью, - тут Самойлова толкнула легонько локтем притихшего старшего лейтенанта и спросила. – Слушай, я не переигрываю?
- Нет, - лениво открыла глаза и сквозь полусон отозвалась хрипло Чан.
Капитан этому улыбнулась и продолжила (перейдем в диалог):
- «Мне нужна информация», - угрожающе начала вдруг вояка, крепко схватив стакан.
- Дерьмо вопрос, мне всё равно скучно, - был спокоен бармен.
- Кто я?
- Вы что, разыгрываете меня? – мужчина на мгновение вскинул брови.
- Нисколько. Просто вчера бурно отметили среду и ничего не помню…
- Но вчера был вторник, - мягко возразил бармен, и наступила минутка неловкого молчания. Нарушил эту тишину сам бармен. – Я всё понимаю, но чтобы знаменитый компаньон мистера Г. М. напился до потери памяти?! Это же нонсенс!
- Что, так уж и знаменитый? – недоверчиво усмехнулась ему Чаньчунь, ей это льстило, она даже не вспоминала, что таковым никогда не являлась, а была заурядным звеном в военной части.
- А то! – восклицал восхищенно мужчина. – Поговаривают даже, что это вы все дела раскрываете, а лавры достаются ему!
«Вот, значит, как!», - Чаньчунь прищурилась, подалась к нему ближе, переходя на шепот:
- Знаете, где он сейчас?
- Сильно же вы среду-то отметили, мисс.
- В смысле?
- Убили ведь его, еще во вторник, - бармен сочувственно долил в стакан еще тархуна. – Утром всплыл труп в реке. Опознали по часам.
Странно, но, не зная лично, ни разу не увидев в глаза своего босса, Чаньчунь очень сильно расстроилась. Она спросила с болью в голосе:
- Кто, кто его убил?
- Поговаривают, что вы…, - услышав это, Чаньчунь выпала в осадок. Такого поворота событий она ну никак не ожидала.
- Я?
- Вы, вы! Вас, кстати, полиция разыскивает, награда объявлена за вашу голову. Вы бы меньше светились в подобных местах, мисс. Я-то вас не выдам, но вот они, - бармен кивнул куда-то за её спину. Чаньчунь медленно повернулась: на неё смотрели светящиеся жаждой скорой наживы, глаза всех посетителей. Она сглотнула, нервно прикидывая, как дальше быть. – За моей спиной дверь. Пройдите, она выведет вас туда, куда вы больше всего хотите.
Повинуясь бармену и видя в этом свое спасение, Чаньчунь смиренно скользнула через стойку бара и, уже закрывая за собой дверь, спросила:
- Слышали что-нибудь о пропавшей шкатулке?
Разговорчивый мужчина открыл было рот, но тут пуля настигла его. Кто и откуда стрелял, Чаньчунь не увидела, так как, он, толкнув её, из последних сил закрыл дверь, чем и спас. А сам погиб…Чаньчунь оказалась на темной и незнакомой улице…
Рита Самойлова наконец-то замолчала, она услышала сопение: старший лейтенант Ли спала, убаюканная историей и голосом капитана, глаза её были закрыты, рот приоткрыт, а голова слегка запрокинута из-за подставленных под неё и сложенных вместе ладошек.
- Тебя я усыпила, а кто же усыпит меня? – прошептала Рита и осторожно двигаясь, чтобы не разбудить (хотя мисс Ли и так не проснулась бы), встала и прошла к окну. Постояла у него, выглядывая во двор и думая о важных для неё вещах, потом, все-таки, взяла пузырек с подоконника и обработала рану. После чего вернулась в свою кровать.
Недолго ворочаясь, погрузилась в забытье, а затем и сны её заволокли, не такие яркие и незапоминающиеся, как у Чаньчунь, и в основном, по работе: видела в них множество людей в военной форме и ощущала потребность кому-то повиноваться через силу. То есть, что в реальном мире и Риты, то и во снах, которых и вспоминать не надо. И уж тем более пересказывать.

           20.
           Проснулась она раньше старшего лейтенанта Ли и в этот раз. Прежде чем уйти, предпочла растолкать её с важным предупреждением:
- Сегодня тоже буду занята у себя, замени меня.
Ли Чаньчунь продрала глаза, наощупь привстала и, хрипло простонав, спустила ноги. Посмотрела на часы, удостоверяясь, что времени у неё еще предостаточно, взглянула на готовую к труду и обороне Самойлову. Прохрипела осудительно и сонно:
- Твой энтузиазм Гавмат оценит.
- Не ехидствуй. И не забудь наведаться к группе обучения, а в остальном, всё как и всегда. Ты лучше меня это знаешь.
- Есть, капитан, - лениво пробормотала Чаньчунь, поднялась и сонная пошлепала босыми ногами к ванной. – Погоди, я быстро соберусь, позавтракаем вместе.
- Сегодня без завтрака, - Рита надела фуражку, оправила форму, проверила волосы в зеркале, чтобы не выбивались, где не надо. – Перехвачу чего-нибудь по пути к себе.
- Ничего, если буду пугать тобой, а не срываться лично?
- Это даже приветствуется, - бросила через плечо Самойлова и вышла за дверь, подумывая о том, что нужно будет по завершении всех печатных работ зайти к Гавмату и доложить ему. Этого ей не хотелось, но таковы её обязанности. – «Что, если опять поймать его у Вейдуна? Так, когда там у полковника намечалось совещание…».
Но получилось так, что поймали её саму. Взволнованный старший лейтенант Чэн Сяоянь повстречался ей в коридоре около двери кабинета и сообщил, что её и еще нескольких старших желает видеть полковник Ванг. Рита сразу же уточнила, нужна ли Чаньчунь и получила отрицательный ответ, и это её немного успокоило – не нужно будет отзывать и снимать наложенных с утра на Чаньчунь обязанностей. Своих.
У полковника в зале для совещаний уже сидел майор Гаврила Маратович, Чжэн Юймин, Су Хэпин и некоторые другие представители союзной страны. Рита и Чэн Сяоянь поторопились занять свободные места.
Ванг Вейдун много говорил о предстоящих маневрах, тщательной подготовке к ним, о прибытии в скором времени нескольких единиц боевой техники для пополнения уже имеющегося запаса и прочих важных деталях. Поднял для общего отчета о заселении в казармы капитана Самойлову, которая исхитрилась и вплела в него наболевшее: нехватку и несоответствие установленным требованиям некоторых временных пристроек, туалетов и душевых кабин, как и многое другое.
Полковник слушал её и искоса поглядывал на майора, тот нервно ерзал на своем стуле. Ванг Вейдун знал, что эти вечные вопросы Самойлова не раз оглашала Гавриле Маратовичу, но майор и палец о палец не ударил, чтобы сдвинуть хоть одну проблему с мертвой точки. Капитан и к полковнику со своими требованиями лезла, прыгая опять выше головы, и потому он и позволил ей взяться за ремонт казарм, которые, как известно, был проведен усилиями старших и прибывшего состава солдат.
Теперь уже воротить нос от претензий Самойловой было нельзя – скоро начнутся эти еженедельные посещения, и комиссии будут выписывать баснословные штрафы и объявлять выговора за несоответствие, за малейшие недочеты, о чем неоднократно предупреждала его Рита, несмотря на то, что это не входит в её обязанности. Поэтому на этом совещании полковник терпеливо выслушал капитана и сказал, что лично займется устранением проблем. Затем поднял другого представителя части, также земляка Риты, отвечавшего за обустройство складов, ангаров и площадок, предназначенных для складирования, хранения, ремонта и обслуживания оружия и техники. Началась невеселая полемика и с ним за ту же тему несоответствия и несоблюдения требований.
Затем еще что-то, еще и еще. Совещание затянулось. Все, кто хотел высказаться, наконец, получили такую возможность. Полковник остался доволен тем, что люди знают свою работу и неравнодушны к общим проблемам, решать которые должен помогать им он. Пообещав со всем постепенно разобраться, он еще раз напомнил о предстоящей подготовке к совместным мероприятиям, к которым следовало подготовить не только военную часть, но и солдат. Снова затеяли разговоры и обсуждения теперь уже по этой теме.
Самойлова уже думала, что это никогда не закончится, как вдруг Ванг Вейдун объявил о завершении срочного обсуждения и поднялся из-за стола, кратко сообщая, что должен встретиться и обговорить сроки и детали ввоза в их часть боевой техники. На этом он покинул зал под одобрительный шепот и негромкие восклицания. За ним торопилась уйти и Рита, у которой работы было по горло и шептаться со всеми у неё не было времени. Если бы и было – всё равно притворилась бы, что дел, опять-таки, по самое горло. Остались только те, кому предстояло подготовить к приезду полковника склады, ангары и площадки. Они засуетились, сбились в группу, решая, что и как должны будут сделать.
Капитан прошла мимо них и с радостью закрыла за собой дверь, постояла немного в коридоре и зашагала в направлении своего кабинета. Когда она села за свой стол, часы показывали половину одиннадцатого, живот её урчал, оставшись без полноценного завтрака и даже банального глотка воды. Радовало только одно: что в эту несносную жару она не стоит под солнцем, истязая несчастных солдат на плацу, и есть, кому за неё это делать.
Работа, впрочем, и у неё кипела, даже очки запотели, пришлось воспользоваться старым оконным кондиционером, больше похожим на мощный вентилятор.
Во время обеда к Самойловой заскочила Ли Чаньчунь, прихватившая с собой миску с супом, который донесла не расплескав только потому что это была маленькая порция, буквально один половник. Еще и ломоть хлеба случайно туда уронила и вынимать не стала, думая, что добежит раньше, чем он размякнет и впитает в себя всё. В конечном итоге в миске перед капитаном оказалась та самая хлебная каша, которую не могли вообразить себе её коллеги и солдаты.
- Тебе не скучно на работе? – старший лейтенант Ли обвела глазами четыре стены и столы кабинета, намекая, что в этой тишине и одиночестве она точно со скуки померла бы.
- Бывает. Кому на работе весело, - Самойлова быстро отправляла в рот ложку за ложкой, спеша закончить с обедом как можно скорее.
Больше от еды её не отвлекали, Чан терпеливо ждала, когда капитан завершит. Проверив, что Рита всё съела, Чаньчунь отняла миску, вернула отобранные очки капитану и скороговоркой доложила о своих наблюдениях за группой обучения.
- Значит, - протирая линзы очков мягкой ветошью начала размышлять вслух Рита. – Девушки тепло приняли пополнение в свои ряды? Жечь на одном общем костре Мэйли, Вейюана и Сяолуна не помышляют?
- Отнюдь, даже старательнее стали, видимо, хотят показать, что куда способнее новеньких. Конкуренция и стремление проявить себя лучше других, прямо как в начальной школе…
- А что же Хао Мэйли?
- Пока непонятно, но склоняюсь во мнении, что она, в скором времени, попросится на волю из этой языковой пыточной.
- Скажешь что-нибудь  положительное про сержанта и прапорщика?
- Сяолуну будто уготовано быть переводчиком, - Чаньчунь была серьезна, когда говорила это. – Вроде бы для него только первый урок, азы, так сказать, а он произносит четко и запоминает быстро, ему дается легко. Сержант хуже всех, но упорен, как бык. Думаю, что-то из него да получится.
- Пару слов о лейтенанте Чжао и рядовом не вбросишь?
- Шань Цзинсун тоже делает успехи в произношении, да только сразу же всё забывает, нужно постоянно наседать на него. Он отвлекается и заглядывается на девушек, в особенности на мисс Гу. Даже Сун Вейюан и тот и головы к ним не поворачивает, стараясь улучшиться и что-то всем доказать.
- Рядовой изначально не желал этого, я его девушками и заманила, так что, ничего удивительного в том не вижу. Пусть засматривается, может, не у него, так у Гу Айминь будет стимул терпеливо сиживать и впитывать твои уроки.
- Чжао Сяомин, - продолжала чеканить Чаньчунь, держа перед собой пустую миску, будто нищий на паперти. – Также не блещет старанием и желанием. Зато на девушек не глядит, только когда те произносят буквы, слоги или некоторые простые слова. Как будто хочет больше слышать этих примеров, чтобы самому хоть как-то это суметь запомнить.
- Он тоже не горел желанием, я его вынудила, - монотонно созналась Самойлова и водрузила очки на нос. – Понаблюдай еще с неделю и, если посчитаешь нужным, отсей тех, кто явно будет этого хотеть. Мне достаточно будет трех девушек и двух парней.
- Думаю, в результате теми, кто останутся, будут: Гу Айминь, Мао Фансин, Лай Минчжу, Шань Цзинсун и Хан Сяолун.
- Нам нужен будет лейтенант, - сказала строго Рита, поворачиваясь к экрану монитора. Сказала это не сразу, а после продолжительной мыслительной паузы. – Ты это знаешь.
- Хорошо, подниму его боевой дух, - усмехнулась Чаньчунь. – Что насчет тебя?
- А что насчет меня? – удивленно повернулась к ней капитан и поглядела поверх очков снизу вверх.
- Ты долго будешь прятаться здесь ото всех?
- Я говорила, что это не прятки, Чан, - Самойлова кивнула на две стопки папок, одна – та, что уже была обработана ею и сдвинута на край стола и вторая, стоявшая по левую сторону от неё и меньшая в размерах – всего дел десять-двенадцать. – Занесу вот это и я свободна. Если тебя не устраивает, что взвалила всё на тебя – говори прямо, не нужно обвинять.
- Раньше ты так не пропадала. Уже мои соратники бурчат у тебя за спиной.
- А когда они за ней не бурчали, Чан? – капитан повернулась опять к монитору и заметно напряглась, сдерживая рвущийся из себя негатив. – Все стараются завалить меня своей работой, когда же я тыкаю в их пренебрежение собственными обязанностями, так они оскорбляются и норовят навесить на мой военный горб еще больше. Не удивлюсь, если Вейдун вломится и потребует с меня рапорт о состоянии территории и построек, выделенных для обещанной военной техники, затребует с меня вымыть каждый прибывший танк, при этом совершенно и в который раз позабудет о своих заверениях решить проблему нехватки душевых и туалетов…
- Остановись, - с придыханием опустила руки ей на плечи Чан, поздновато вспоминая о ране и одергивая правую руку. – Завелась, как комбайн моего деда. Так бы и сказала, что не свою работу выполняешь. О, кстати, чью?
- Гавмата, будь он не ладен! С сегодняшнего дня этот крендель уходит в отпуск, не позаботившись о том, чтобы своевременно взяться за устранение огрех в части, подготовку и оформление электронного и краткого образца дела на каждого солдата, что должен делать либо он, либо секретарь. По молчаливому согласию полковника и без моего согласия он оставляет всё на меня. Как и всегда.
- Хорошо-хорошо, не бушуй. Признаю, обвинила не подумав.
- Своим соратникам это передавать не надо, - злобно стрельнула взглядом Рита, она повернула к Чаньчунь голову. – Пусть и дальше думают, что прячусь. Выйду из норы и покажу потом всем, век будут меня вспоминать.
- Хорошо, хорошо, - повторила старший лейтенант Ли с улыбкой и попятилась от неё к двери. – Приду, когда остынешь. К ужину уже смиришься с нелёгкой долей?
- Можно и раньше, - безразлично ответила Рита, она взяла папку из ближней стопки и раскрыла перед собой. – Мне нужны будут твои сводки. Ты помнишь, что сегодня им на стрельбище с боевыми патронами?
- Да, Су Хэпин как раз сейчас их строит и ждет меня.
- Тогда катись уже отсюда!
- Есть, капитан! – не обиделась Чаньчунь, унося ноги и спеша прежде вернуть миску в столовую, уж слишком задержалась она у Риты, настолько ведь не рассчитывала.
Самойлова закончила с оставшимися делами к четырем часам. Не вставая, подняла вверх руки, осторожно потянулась, анализируя тянущие ощущения в руке, которую решила всё же опустить и не тревожить, размяла шею и только потом встала. Походила по кабинету, чувствуя сильный голод – скудный обед его не утолил, но она привыкла терпеть голод и потому не обращала на позывы желудка внимания.
Отдохнув, вернулась к столу и начала переносить папки к стеллажу, на котором сортировала их в известном ей порядке. Закончив и с этим, выдвинула ящик, уложила в футляр очки и бросила его обратно туда. Идти к составу ей не хотелось, как и сидеть в кабинете. Капитан вышла, чтобы немного прогуляться вокруг корпуса. В голову ей вдруг пришла бредовая мысль – пойти и поглядеть, в самом ли деле ангар и склады готовы к приезду техники. С трудом остановила себя на половине пути.
«Я в своем уме?! Зачем мне это надо!?», - Самойлова развернулась, чтобы опять забиться в кабинет, да только ноги понесли её в другом направлении, в сторону складов столовой, где кормились прижившиеся в этой зоне бродяжные кошки. Их было немного и некоторые из них облюбовали первый корпус, бродили даже, мурлыча, под балясинами наружного забора и позволяли себя подкармливать некоторым девушкам, ущемлявшим себя ради этого во время ужина или завтрака. В обед никто не мог себя обделить – голод заставлял жрать всё, а на завтрак, бывало, еда не лезет, или на ужин, от усталости доедать не хочется. Правда, это только у женской половины. Мужская же сминала всё и готова была отбирать у наглых кошек.
Рита частенько замечала девушек, кормивших голодных животных и замечаний никогда не делала, сама, впрочем, никогда этим не занималась. Сейчас, проходя мимо балясин и совершая большой круг к кабинету, она заметила пушистую полосатую кошку, которая, мяукнув, устремилась к ней.
- Забудь, тебе нечем у меня поживиться, - сказала капитан вслух и свернула с дороги, уходя в сторону – к корпусу второго общежития только для того, чтобы насолить кошке и расстроить планы наживы.
Самойлова пришла в комнату и долго стояла у порога, напряженно думая, зачем сюда пришла, ведь надобности в том нет. Постояла несколько минут, рассеянно обегая глазами «просторы» жилья, вдруг вспомнит, что здесь ей было нужно, но нужного в уме всё не появлялось. Она снова вышла и побрела к первому корпусу и снова окольными путями. Не стремилась найти ту кошку, просто пребывала в необъяснимой и глубокой задумчивости. Что-то тревожило, а что – понять не могла, но отчаянно пыталась в себе разобраться.
Животное её поджидало и сильно кое-чем удивило, полностью сбивая с раздумий и даже ненадолго останавливая. Впрочем, Рита быстро опомнилась и активнее заработала ногами, торопясь попасть в свой кабинет. Оказавшись в нем, она просидела, перебирая бумаги из второго ящика, к которым подбросил такую же стопку Чэн Сяоянь, отправленный Гаврилой Маратовичем. Майор передал через него всё то, что должен был сделать сам. Свою физиономию ей не показал и уже спокойненько прогуливался до пропускного пункта, чтобы покинуть часть и приступить к наслаждению отпуском.
Старший лейтенант Чэн, передав ей бумаги, рискнул, позволив себе сказать вслух:
- Капитан, он еще не ушел, вы могли бы догнать и швырнуть их ему в лицо. Зная вас, вам не составит труда потребовать с него исполнять всё в сроки, - Чэн Сяоянь не раз был свидетелем того, что майор наглым образом уходит от обязанностей и ответственности, сбрасывая свою работу на плечи Самойловой. Только ей, с другими майор был осторожнее, уважительнее и предельно вежливым. И старшему лейтенанту Чэн Сяояню такое отношение к капитану не нравилось. Задевало очень и очень (похоже, неосознанно ставил себя на её место, или осознанно).
- Да. Могла бы, - согласилась с ним Рита, глядя задумчиво в его глаза. – Только это ничего не изменит. Здесь нужны радикальные методы.
- Не понял, капитан, - Сяоянь не мог представить, что она за этими словами подразумевает.
- И я однажды к ним прибегну, - не давая конкретного ответа, Самойлова кивнула ему, отпуская, и принялась изучать новые бумаги.
Старший лейтенант Чэн, закрывая дверь кабинета, вдруг подумал, что капитан намекала на уголовно-наказуемые действия, и этого его смутило. – «Она не может сделать подобное…нельзя!», - повторяя про себя это, он ушел пораженный собственной мыслью.
За полчаса до ужина наведалась к Рите и Чаньчунь, чтобы досконально посвятить в то, что видели за весь день её глаза. А видели они на стрельбище нескольких подходящих для отряда стрелков парней и девушек.
- Кого пропишешь в снайперы? – сразу же оборвала её детальный отчет капитан своим вопросом. Рита уже знала из рассказа ответ, но хотела еще раз его услышать от старшего лейтенанта Ли.
- Рядовой Шань Цзинсун. Ему нет равных, Рэй.
- Значит, уже надо готовить соответствующие документы на него.
- И на рядового Бай Сюин, - прибавила воодушевленно Чаньчунь. – Среди девушек – лучший результат! Да что там, среди девушек, с ней и парни не все могут сравниться по части меткости и скорости!
- С этим проще, её можно назначить второй на словах, Чан. Я могу пока официально выделить и дать разрешение только на одного. В будущем попробуем задействовать полковника, пусть он принимает решения. Его страна, его солдаты и его ответственность.
- Как скажешь, - Чаньчунь хорошенько присмотрелась, замечая тень тревоги в лице подруги. – Что-то не так, Рэй? Рана болит? Задела? Потянула?!
- Да нет.
- Отчего ж искришь печалью?
- Я… – Рита начала и внезапно замолчала, погрустнев еще больше.
- Ну? – Чан подошла и развернула её кресло к себе.
- Я в очередной раз поняла, насколько глубоко проникла в меня нецензурная брань.
- И это поистине печально, капитан, - хмыкнула Чаньчунь, намекая, что это не повод так скисать и печалиться.
Самойлова же так не считала и продолжала говорить с невыразимой тоскою во взгляде:
- А поняла я это сегодня днем, когда возвращалась с незапланированной прогулки опять в кабинет к своей работе. Проходя мимо белых балясин тылового заграждения у первого корпуса, я увидела впереди кошечку, дворняжку, которая в каждую свободную минуту ждет, когда её подкормят жалостливые девчата, идущие мимо или из столовой. Сидела эта кошка на выступе у балясин, на уровне карманов моих брюк, в которые я заложила руки.
- Ускоряйся, капитан, на ужин опоздаем, - спешила старший лейтенант Ли, помня о строе солдат, которых оставила на плацу расслабляться после насыщенного нагрузками дня. Эта история её мало волновала, но оборвать и грубо заткнуть подругу она не хотела. – «Пусть себе выговорится. И так весь день одна в четырех стенах…».
- Иду я и вижу, что кошка эта внезапно встрепенулась, то ли испуганная моим приближением, то ли в предвкушении халявной еды. А слева от неё, между прочим, торчала тоненькая веточка тутовника, пробившаяся через щель между балясинами и покачивающаяся немного в стороне и чуть выше головы кошки, к которой я уже почти доходила. Дернув ушками и округлив в ужасе глаза, эта тварь, вдруг поломилась на развороте бежать от меня, но в результате какого-то сдвига в мозге, повернулась опять, перепрыгнула изящно эту веточку и осталась сидеть справа от неё, прижимая к голове ушки и с надеждой глядя на меня. Может, хотела сахара за свой трюк, не знаю, но…
- Но? – поторапливала Чаньчунь и не давала театральной паузе затягиваться.
- Но, то единственное, что я подумала, узрев весь сложный процесс финта этого хитрого полосато-усатого животного, мне не понравилось.
- Что же?
- «*$*&-*, ты акробат», - сказала мысленно я, равнодушно глядя в эти полные надежды глаза кошки, вместо того, чтобы приласкать и покормить.
- Да уж, Рэй, ты это можешь, - кривила губами Чаньчунь.
- Мне лечиться, Чан? И, если да, то как? Что, утром и вечером по два раза мыть язык хозяйственным мылом?!
- Это не поможет, и лечиться, увы, никак, капитан. Пока ты с нами здесь, тебя ничего не исправит. И даже ежедневное мытье языка с хозяйственным мылом, перетертым в кашицу с содой и стиральным порошком – пустая трата времени, сил и средств. Так что, заткнись, перевоплотись в стерву Самойлову, которую боятся все, и пошли уже. Ужин я не хочу пропускать.
Уступая ей, Рита поджала в молчании губы, смиренно поднялась и вышла вместе с ней.

            21.
            Ох, как были рады увидеть их в столовой четверо парней! К несчастью, к их столу не стремилась ни капитан Самойлова, ни старший лейтенант Ли. Они обе, медленно шагая, о чем-то шептались и осматривали всех присутствующих, выбирали себе тихий уголок для трапезы. Но заняли они места в допустимо шумной компании своих коллег. Наблюдавший за ними, Хан Сяолун расстроился:
- Лейтенант Чжао, почему она нас игнорирует?
Чжао Сяомин не смог ему не улыбнуться, ответа у него не было, пришлось быстро выдумать, ловя тайные взгляды рядового:
- Я не думаю, что…
Договорить воспитанному лидеру не дал Сун Вейюан:
- Я тут с ней поупражняться в русском хочу, а она нас бочком обходит!
- Упражняться?! – прыснул рядовой Шань. – Чем? Произношением гласных звуков?!
- Да хоть поделиться ощущениями, - поделился мыслью прапорщик Сяолун.
- Ты что-то смог в этих мучениях ощутить? – посмеялся лейтенант Чжао.
- Нет, ну правда, парни, я нахожу подозрительным, что она второй день избегает нас, - не унимался сержант Сун Вейюан. – Еще и эти необоснованные слухи…
- Какие слухи? – отложил палочки Шань Цзинсун, стараясь не сразу смотреть на лейтенанта, с которым делил один общий с капитаном секрет. Общий не только с капитаном.
- Да всё те же, - прапорщику это было не так интересно. Он бросал взгляды на капитана, а она в окружении коллег ужинала и о чем-то с ними переговаривалась, поворачивая голову из стороны в сторону, в зависимости от того, кто из старших лейтенантов заговаривал за столом.
- Про это происшествие у дворовых туалетов, - сержант отправил последний кусочек мяса из тарелки в рот и отодвинул тарелку. Отложил палочки, прожевал торопливо. – Одни говорят, что она с кем-то из солдат серьезно подралась.
- И типа ей теперь за то ужасно стыдно и от непомерного стыда своего ей в глаза нам не смотрится? – съехидничал рядовой Шань Цзинсун, высмеивая эту мысль и не представляя, какой крик поднимут сержант и прапорщик, если узнают, что именно он и лейтенант были важными свидетелями и участниками всего действия.
- По-моему, ей не ведомо это чувство, - проговорил медленно лейтенант.
- И никакие другие тоже, - обиженно добавил Сяолун и вскочил. – Пойду и потребую ответов сейчас же!
Сказав, прапорщик Хан вскочил во весь рост, и в него тут же вцепился рядовой, одной рукой стягивая обратно на лавку. Сяолун был сухощав, а Шань Цзинсун умещал в себе, таких как он – двух, как минимум, и силищей дюжей был наделен, хотя не выглядел крупным, да и здоровяком особо не казался.
Рита уловила боковым зрением движение: выбившегося вверх, на фоне всех сидящих и скромно ужинавших, солдата и слегка повернула голову, метнула взгляд на этот мало обсиженный стол – четверо. Выдохнув, резво подскочила и перешагнула лавку.
- Куда? – тихо спросила Чаньчунь, видя, в кого вонзился взгляд подруги, и в какую часть столовой она направляется: к группе вечных болтунов.
- Я сейчас, - ответила Самойлова и быстро-быстро обошла несколько столов, стремительно приближаясь к тем, кто так её ждал и взором выжигал огненный след.
Шань Цзинсун как раз предотвратил вторую попытку вскочить от упорного прапорщика, они оба сидели лицом к капитану, двое других парней – спиной, они не видели и не знали, что Самойлова идет к ним и потому её появление для них было неожиданностью. Почему-то, рядовой и прапорщик, вдруг притихшие и устремившие взгляды куда-то вперед, не сразу натолкнули на соответствующие мысли. Заметив эти внезапные изменения в товарищах, лейтенант Чжао резко обернулся, и глаза его уперлись в пряжку ремня выросшего перед ним капитана. Он медленно проскользнул взглядом вверх, пока не уткнулся в мрачное и бледное лицо. Капитан прожигала его в упор.
- Сдвинься! – прозвучало от неё.
Лейтенант Чжао Сяомин, как в тумане, подвинулся по лавке к Сун Вейюану, не веря, что это не во сне рядом с ним добровольно садится капитан Самойлова.
- Капитан! – обрадовался прапорщик, впрочем, не зная, что дальше ей говорить.
А это и не нужно.
- Лейтенант Чжао, - обратилась к парню Рита, смотрела она гипнотически не на Сяомина, а на тех, кто сидел напротив: на рядового и прапорщика. – Как успехи в покорении иностранного языка?
- Вы хотите правду? – заглянул без страха в её лицо Сяомин и покосился на Чаньчунь, та, развернувшись за столом и приоткрыв рот, не моргая, смотрела в их сторону. – Разве вам уже не доложили, что мы не справляемся?
- Нет, вас хвалили. Особенно сержанта, - соврала Рита, не давая себе четкого ответа, для чего она это делает и почему этим так незаметно подбадривает их.
Сун Вейюан чуть не выпрыгнул из штанов от радости, он верил, что их могли похвалить. Наивный! В том же состоянии пребывал и прапорщик Хан, не в силах отвести влюбленного взгляда от неё. Только рядовой Шань и Сяомин недоуменно перебрасывались взглядами, зная, что похвалы всего-то на второй день, еще и от капитана Самойловой, выглядят как-то ненатурально. Скорее, насмешливо.
- Вы издеваетесь, товарищ капитан? – улыбнулся осторожно Шань Цзинсун.
- Разумеется, - не отрицала невозмутимая Рита. – Но идти на попятную поздно, мальчики.
- А кто сказал, что мы это сделаем? – нахохлился и гордо распрямил плечи сержант, задетый этим ядовито произнесенным словом «мальчики».
- С тобой всё ясно, - пропустила мимо ушей и глаз капитан это, заглядывая теперь в лицо Чжао Сяомина. – Ну а ты, лейтенант, будешь разочаровывать или нет?
- Вас? – ухмылялся Шань Цзинсун, его взор метался с одного непроницаемого лица на другое, недоуменное: на Риту и на друга. – А вы что же, можете этим разочароваться?
- До боли в сердце, рядовой Шань.
- Тогда постараюсь не причинять боли, - лейтенант Сяомин не отрывал глаз от безразличного лица капитана, не веря собственным ушам и своему твердому голосу.
- Говорят, что боль – это разумное напоминание о том, что ты еще жив, - острил с неизменной улыбкой Шань Цзинсун.
- Я бы хотела, чтобы уже прекратили о том, что я – жива, напоминать, - капитан задумчиво и неосознанно дотронулась до раненного плеча, и все парни переглянулись между собой.
- Ваша рана… - хотел посочувствовать и спроситься о состоянии здоровья прапорщик Хан Сяолун и сам же прервался, зная, что всё равно будет перебит или же злостно проигнорирован.
Так и было. Перебили. Но это лучше, чем игнорирование.
- Изучать языки всегда сложно, ребят, - начала наставительно и монотонно Рита, опуская один локоть на стол и поворачивая голову назад, к старшему лейтенанту Ли, которая широко шагала к ним через всю столовую. – Но если перетерпеть и преодолеть некоторые, местами неимоверные, трудности, то можно одним прекрасным днем вдруг поразиться тому, что вы без особых проблем понимаете те грязные слова, которыми я постоянно швыряюсь вам в спину на родном мне языке.
Рядовой Шань Цзинсун ожидал чего-то более вдохновляющего от речи капитана, но услышав в заключении это, громко рассмеялся, а с ним и трое других, но немного тише. Опасались парни трепки от подоспевшей подруги капитана – Чаньчунь. Она уже усаживалась между прапорщиком и рядовым, смех которого остановила, опустив будто бы железную руку ему на плечо и показывая глазами, мол, «завали дупло и подвинься».
- По какому поводу веселье? – осмотрела всех она, даже Риту смерила презрительным взглядом, как обычного рядового солдата какой-нибудь важный и прославленный генерал.
- Капитан говорит, что изучать язык трудно, - решил покрасоваться перед ней говорливый Сун Вейюан.
- Но при этом разговаривает на китайском языке, будто родилась и всю жизнь жила в нашей стране, - продолжил мысль с нескрываемой завистью Хан Сяолун.
- А в спину, оказывается, обзывает нас по-русски, - ввернул с улыбкой Шань Цзинсун.
И только Чжао Сяомин молчаливо смотрел на капитана Самойлову, а она уныло разглядывала стол, опустив голову, слушала их и думала о той работе, которую еще предстояло выполнить вместо Гаврилы Маратовича.
- Это неудивительно, - сказала задумчиво Чаньчунь, показательно обегая глазами капитана. – Дикое желание, усердное тяготение и многолетняя практика – и вот, перед вами то, к чему должны стремиться и вы.
- Не обязательно, - прервала её Рита, привставая с места. – К чему пугаешь годами? Им всего лишь дюжину нужных фраз научиться произносить и их же понимать надо. А это и выеденного яйца не стоит, так что, пусть не ноют и быстрее учатся.
Сказав это, капитан перешагнула и эту скамью и пошла к выходу из столовой. Думала опять уйти в кабинет, чтобы заняться бумажными делами, да что-то захотелось плюнуть на это всё. Она и плюнула – пошла в сумерках вперед, надумав обходить пешком периметр, никого о том не предупредив. Это не было привычным занятием, но периодически подобные вылазки Самойлова устраивала, и иногда ловила тех, кто бессовестно храпел на посту в крайне неудобном положении. Кто-то умудрялся даже стоя. Закрывать на это мутные очи капитану нельзя. Если она сделает это, то, что же позволят себе другие?!
Ли Чаньчунь проводила её глазами.
- А куда это капитан? – вырвалось у лейтенанта Чжао. Он не думал, что она уйдет от них также внезапно, как и появилась.
- Подозреваю, что придумала себе ненужную работу.
- Это какую? – навострил ушки прапорщик.
- Такую, которой можно пренебречь? – смотрел на старшего лейтенанта Ли рядовой Шань Цзинсун.
- Именно, рядовой, - ответила Чаньчунь и тоже поднялась из-за стола, в столовой заметно опустели столы, многие уже сдали посуду и покинули её. Некоторые девушки уже бежали кормить кошек припасенными остатками.
- А точнее? – цеплялся вопросом в спину Сун Вейюан.
Но Чаньчунь не посчитала нужным давать ответ сержанту, она уже переступила порог и исчезла за пределами столовой. Хотела нагнать капитана, вроде бы не больше минуты прошло с её ухода, но на горизонте фигуры Риты было не видать. Повздыхав, Чан постояла немного с «соратниками», распределяя дежурных по общежитиям на эту ночь, а потом направилась в свою комнату.
Самойлова пришла через два с половиной часа, в немом молчании прошаркала к кровати, стоя стянула ботинки и присела на кровать. Не раздеваясь, прилегла ненадолго.
- И куда ты ходила? – ледяной голос Чаньчунь за секунду остудил всё воздушное пространство их комнаты.
- На обход.
- Устать ходила, да?
- Да, Чан.
- Получилось устать?
- Да я чуть не умерла! – Рита закинула руку на глаза. – Не думала, что это так тяжело для меня будет! Я даже на границе лесополосы и тринадцатого поста, уже не в силах противиться, прилегла на травку, полежала, отдышалась, а как почувствовала, что засыпаю, вскочила и полезла на вышку, проверять, не спит ли там мой орёл.
- И что, орёл не спал и возмущенно смотрел сверху на спящего бессовестного капитана под массивной елью?
- Нет, орёл крепко дрых на насесте и не встрепенулся даже на звук хлопнувшей двери. Пришлось тормошить, как старую слепую и контуженую курицу. А если бы война?! Мы бы и не узнали, что противник вразвалочку и под гавайские мотивы танцует под хилыми колючими проводами с винтовками на наш стратегически важный объект, пусть важного и стратегического здесь кот наплакал, но всё же.
- Прекрати, - слушая её, Чан негромко смеялась, злость на Риту проходила, а злилась она на капитана за то, что ушла из столовой, даже не сказав, куда.
- Кстати, - поднялась и заняла сидячее положение Самойлова, начав медленно расстегивать пуговицы своей военной куртки. – Ты уже слышала от соратников, что сегодня-завтра прибудет военная техника?
- Да, Сяоянь нам поведал об этом. Но сегодня уже точно ничего не будет, - Чаньчунь многозначительно указала глазами на часы, стрелки показывали половину двенадцатого ночи. – Вот завтра, вполне возможно.
- Вот-вот! Я еще прошвырнулась и до ангаров, предназначенных для этих больших игрушек…
- Зачем, Рэй?!
Самойлова медленно стягивала с себя штаны, долго обдумывая ответ.
- Удостовериться, что на меня не повесят еще и ремонт этих помещений, - сказала она, скрыв те важные и серьезные думы, под напором которых и бродила, и продолжила. – Всё равно Гавмата нет, Вейдун тоже вне части – их обязанности падают на мои плечи, как бы мне того не хотелось.
- И что, удостоверилась?
- Да. Все чин чином.
- Значит, сегодня уснешь умиротворенной, Рэй.
«Ах, если бы!», - подумала Самойлова и слабо улыбнулась, уходя в ванную и не забывая о той свинье, подложенной майором.
Когда она вышла с полотенцем на плечах, утомленная тяжелым днем, то Чаньчунь, утомленная не меньше, уже спала, свернувшись калачиком под одеялом. Рита тоже поторопилась спрятаться в кровати и скорее предаться сну, сегодня это будет легко, ведь она для того и изматывала себя этой физически напряженной прогулкой по территории военной части. И действительно, через две минуты засопела и она.
А утром капитан открыла глаза и осознала, что её наконец-то отпустила неведомая ею болезнь: голова больше не болела, общая ломота и недомогание не ощущались, даже в ране уже не зудело, не стреляло в плече при малейшем движении руки. Она села на кровати и посмотрела на хорошо затянувшийся порез, корка которого была совсем сухая и темная. Рита её обработала, уже не поливала антисептиком так щедро, как раньше, а потом быстро оделась и шагнула к старшему лейтенанту, чтобы разбудить и с собой утащить в столовую. Сегодня пренебрегать завтраком она не собиралась – желудок уже давило от спазмов голода.
Ли Чаньчунь не заставила себя ждать, в течение минуты она уже была готова, еще пару минут затратила на банные дела, после чего они вдвоем, переговариваясь, покинули свою комнату.
- Куда после завтрака, капитан? – поинтересовалась тихо Чаньчунь, когда они входили в столовую. – В кабинет?
- Да, но прежде погляжу на то, чему ты научила их без меня.
- Ха! Ты на это ты затратишь целый день!
- Ну, если так, то поприсутствую на утреннем построении, - не расстраивалась Рита. – И, кстати, как вспомнишь и найдешь на то время, приведи ко мне рядового Шань Цзинсуна.
- Неужели это то, о чем я думаю?
- Я тебе уже говорила, что буду оформлять его, как снайпера, - нахмурилась Самойлова. – Разрешение на оружие осталось подготовить. И подписать. А вскоре и девушке попробую организовать.
- Постараюсь не забыть, - сказала Чаньчунь и, кивнув на ближний стол, сама пошла за едой для неё и себя.
В столовой пока было пусто, кроме назначенных в наряд солдат и персонала больше никого. Они в это утро пришли так, как привыкла это делать Рита – рано. Она быстро умяла свою порцию и вышла во двор, к площади, предупредив Чаньчунь остаться и проследить за составом. Капитан намеревалась ждать на плацу.
И она ждала, пока солдаты завтракали. Потом наблюдала за тем, как они выходят и идут строиться. Придраться было не к чему, и парни, и девушки были на высоте. Никаких лишних разговоров, ровный строй, серьезные лица.
Только построившись перед старшим лейтенантом Ли Чаньчунь, все они увидели на привычном месте капитана Самойлову с заложенными за спину руками, ровной осанкой и высоко поднятой головой с надвинутой на брови фуражкой. Она смотрела на них, изучая каждого лишь взглядом и не поворачивая головы. Строй ожидал, что сейчас она подойдет и начнет шагать у них перед носом, выводя из линии тех, кто чем-то её не устроил. Но нет, капитан будто бы вросла в землю, словно боялась приближаться. А ведь её ждали, ждали и хотели, чтобы она подошла и не смогла найти и малейшего повода покричать на солдат. Даже Хао Мэйли того желала, желала, чтобы Самойлова рассмотрела её вблизи и удостоверилась, что она, Хао Мэйли, безукоризненна – ни пылинки от макушки до пят!
А как желали приближения капитана четверо уже хорошо известных нам парней! Увы, не дождались. Рита Самойлова понаблюдала издалека за всеми командами, исполняемыми по приказу Чаньчунь и, похоже, осталась довольна строем. Ведь она так и не подступила к строю, только сказала что-то неслышно подошедшей к ней для доклада Ли Чаньчунь, а потом развернулась и пошла в сторону первого корпуса.
Ушла в неизвестность, оставляя хорошо известные занятия, зарядки и тренировки солдатам и старшим лейтенантам. Её ждала столь же приевшаяся работа с бумажками, в которой она увязла с головой и чуть не пропустила обед. Не пропустила капитан только потому, что его ей отправила Чаньчунь вместе со старшим лейтенантом Чжэн Юймин. Рита с ней немного отвлеклась в разговорах о проведенном на стрельбище соревновании между рядовыми Бай Сюинь и Шань Цзинсуном, что произвело фурор, ведь они были почти равны, и подозревали даже многие, о чем потом и шептались, что девушка намеренно уступила парню, дабы не растоптать его самооценку на людях.
Когда старший лейтенант Чжэн ушла, Самойлова повздыхала тяжело и развернулась опять к монитору лицом, одной рукой хватая с принтера распечатанные бланки и рассовывая их по нескольким стопкам.
Время шло. Вскоре без стука ворвалась к ней Чаньчунь. Её впрочем, Рита узнавала по вот этому наглому вторжению (все остальные подчиненные стучались и даже выжидали голосового разрешения войти), и редко оборачивалась. И сейчас Самойлова продолжила сидеть на месте, откликаясь только на её болтовню:
- Как же отвратительна взрослая жизнь, капитан! – с чувством сетовала с порога Чаньчунь.
Капитан не сдвинулась в кресле, и головы к ней не повернула.
- Я рада видеть тебя в добром здравии, Рэй! – не умолкала Чан. – Зато ты меня, похоже, не очень.
- Что, опять будут жалобы на моральное истощение, физические нагрузки и нежелание отработать деньги, которые тебе платит твое государство за бесцельно растраченные и непременно лучшие годы твоей жизни?
- Именно! Мне больше нравится то время, когда я была ребенком, и готова всё отдать, чтобы вернуться туда и больше никогда не становиться взрослой. Взрослая жизнь отстой, Рэй!
- Взрослая жизнь прекрасна, Чан. Она прекрасна, если никто не попрекает, что тебе уже за тридцать, поздно рожать и еще не замужем, хотя пребываешь в бесконечном окружении мужиков. А еще когда брат с сестрой наперебой и при каждой редкой встрече с постоянным ехидством не переспрашивают, сорок два мне или сорок три, хоть и знают, что всего лишь тридцать три. И когда Гавмат не гоняет по своим делам в отсутствие его исполнительной секретарши. Как и при отсутствии его самого, черти б его драли снова и снова.
- Судя по всему, ты готова убежать от тех, кто задается выше перечисленными вопросами на родине, но притом готова терпеть в отдалении Гавмата.
- А как еще мне быть? Зато тем нынешнее время для меня прекрасно, почти прекрасно. И несильно далекая родина ценима лишь оттого, что я за её пределами, отчего впадаю, частенько, в меланхолическую тоску по ней. При всем при этом я не хочу вспоминать того детства, что было у меня, пока я жила там. Мне нравится вот это мое время, когда я делаю, пусть и не всё, что хочу, и даже загнана уставом в жесткие рамки, но я хотя бы имею свои кровные, как и возможности на воплощение или приобретение каких-то незначительных мелочей. Я этим вполне довольна, так что, иди-ка ты к Гавмату со своими воспоминаниями. Да-да, ты – иди, а Цзинсун пусть остается.
Услышав имя рядового, Чаньчунь обернулась на того, кого привела и о ком позабыла, из-за того, что так увлеклась разговором. Немного удивилась, что Рита почуяла его, и посмотрела на рядового. Парень стоял у двери, с превеликим терпением ожидая (и с еще большим интересом слушая), когда они обе закончат. Заканчивать Ли Чаньчунь не спешила. Улыбнулась:
- А еще, ты забыла сказать, что это, потому что у тебя есть я!
- Скоро и тебя не будет, - Рита повернулась на кресле к ним. – Твой контракт продлят, но не для этой части.
- Ты, стало быть, схоронила меня уже? Я же не виновата, что меня переводят, Рэй! Как ты, вообще, об этом узнала?!
- Святая ты наивность, Чан! – Рита Самойлова сделала знак рядовому подойти и начала ворошить бумаги на своем столе, отыскивая нужный бланк для росписи, помнила, что недавно сама долго составляла его и печатала, но не помнила, куда подсунула, распечатав. – Через меня столько документов проходит всех моих подчиненных, в числе которых и ты.
- Всё равно, это же еще точно неизвестно. Год впереди, капитан.
- Я много раз это слышала, - усмехнулась Рита и протянула парню свою ручку, указывая ему пальцем в нужную графу. – Вот здесь.
- А что это, капитан? – задался вопросом Шань Цзинсун, подозрительно вглядываясь в текст.
- Разрешение на выдачу тебе боевого оружия. Ты же у нас теперь ценный стрелок. Будем тщательнее тебя муштровать, будешь в форме со специальной красной нашивкой возглавлять стрелковый отряд и периодически щеголять в нем перед девушками, - ответила за капитана Чаньчунь, заглядывая в бланк и на дату, указанную на нем.
          - Я уже говорила про то, как меня сегодня неожиданно поздравили на почте, Чан? – Самойлова говорила с ней, но зорко следила за рядовым, парень вчитывался в документ, как говорится, доверяй, но проверяй.
          - Это с чем же? А!..
          - Помолчи, сейчас расскажу, - Рита поерзала на своем стуле. – Сунулась я после долгой очереди в окошко для получения заказных писем для нашего военного общества, протянула паспорт. А девушка за окошком, полистав его, вдруг озаряет хмурое лицо улыбкой и говорит: «Поздравляю!». Я ей смущенно и без улыбки: «Спасибо, а с чем?». Она мне: «У вас же сегодня день рожденья»…
           - Да, кстати, Рэй, мои поздравления.
- Опять? И ты о том же! – капитан нахмурилась, вспоминая сегодняшнее число. – Ах, вот и подкралась старость! Через еще один год буду встречать рассвет на берегу моря в санатории для престарелых в скрипучей-скрипучей кресле-качалке и непременно в компании таких же дряхлых, как и я, закоренелых военных старожил. И говорить, конечно же, мы будем о вечном. Ну, и о бессовестно высоких ценах в аптеках на мази от радикулита.
- Вы преувеличиваете, капитан, - вступился рядовой Цзинсун, желая искренне подбодрить Риту, так как она, говоря это, скисала всё больше и больше. – Вам до этого еще явно больше десяти лет.
- Паршиво утешаешь, - хохотнула Чаньчунь и хлопнула парня по спине так, что тот даже вздрогнул, представив, прогнувшийся позвоночник в месте, куда опустилась её будто чугунная ладонь. – Надо было два десятка лет прибавить.
- Зато мы прибавим настроения, капитан! – не сдавался Цзинсун. – Сегодня же соорудим вам подарки!
- И я тоже что-нибудь для тебя подготовлю, - задумалась после его слов Чаньчунь и начала жевать губы. – Чтобы тебе подарить…
- А подарки мне не нужны… – Цзинсун и Чан посмотрели друг на друга, а потом на Риту, которая продолжала. – Самый лучший подарок – это ты.
Лица двух других присутствующих вытянулись: Цзинсун теперь смотрел на старшего лейтенанта Ли, которая с трудом контролировала переполненную счастьем улыбку.
- Шучу, не ты, - добавила быстро Рита, выхватила из рук рядового документ и повернулась к столу под несдержанный громкий смех Шань Цзинсуна.
- Колоть! Рэй, я аж смутилась! – Чан покосилась на рядового. – Вру, не аж.
- Ты хотела сказать: «…(опустим ругательство)- колотить!»? – поняла её заминку Самойлова.
- Именно так. Спасибо, что подсказала.
- Будешь несказанно должна. Даже по гроб жизни.
- Да иди ты к черту с такими амбициями, Рэй.
- Открой глаза пошире, брат, мы давно там, - прогундосила и улыбнулась капитан Самойлова затем мгновенно помрачнела. – Это всё не так странно.
- Как странно что? – влез любопытный рядовой, не желавший покидать их. Нравилось ему их слышать и слушать, и не мог он просто так от этого отказаться и уйти, тем более, когда никто его не гнал. А уж как сержант-то его возненавидит, узнав, с кем, где и как он провел это время!
- Что история с цирковой кошкой таки имела продолжение этим утром после её давешних финтов у балясин.
Шань Цзинсун, не зная ничего об этом, непонимающе посмотрел на улыбающуюся Ли Чаньчунь.
- И? – спросила старший лейтенант Ли.
- Сегодня утром, когда я шла к корпусу, то еще издали приметила это безумное животное. Почему безумное? – задалась вопросом сама себе Самойлова. – Не знаю. Но кошка вроде бы вполне себе в трезвом и здравом уме сидела уже на потрескавшейся тротуарной плитке прямо у бордюра. Почему-то я шла аккурат по этой же стороне, близкой так сказать, к парапету, облюбованному кошкой. Но даже так, ни я не мешала этой кошке, ни она мне – да я бы просто прошла мимо неё, ну, максимум, в шаге от этого пушистого дьявола.
Старший лейтенант Ли и рядовой Шань, обменявшись снова взглядами и улыбками, продолжали молчать.
- Почему дьявола? – вновь вопрошала вслух и больше саму себя капитан. – Не знаю. Однако, за шаг до того, как мы поравнялись, эта бестия, будто ужаленная током, ринулась на меня. Метнулась, бесстрашно совершая проход в ноги, словно намереваясь бросить меня на туше и сделать мне болевой прием за ногу, в отместку за вчерашнее, мол, что ж ты, стерва, не смогла мне из столовой мясца утащить, падла ты, костлявая!
- А ты? Что же ты? – приглушенно смеялась Чаньчунь под аккомпанемент рядового.
- Я, конечно, в очередной раз и бровью не смутилась, среагировала вовремя и остановилась. А это чудо полосатое, то есть, кошка, обошла вдруг меня цивильно и поломилась на всех четырех лапах куда-то позади меня, вероятно, к тем, кто частенько  подкармливал это неуравновешенное животное. Однако ж, ей показалось. Это был всего лишь старший лейтенант Чэн Сяоянь, а не диетические добрячки.
- Ты хоть корюшку хлеба с собой носи на такие случаи.
- Думаете, они едят хлеб? – усмехнулся рядовой Шань, глядя надменно на Ли Чаньчунь. – Им только мясо подавай! Варенное и не сильно крупно нарезанное.
- Какая полезная информация для того, кто не питает ни ненависти, ни жалости к этим наглым пушистым животным, - заметила капитан. Она посмотрела на него, нахмурилась сильнее и строго сказала. – Ты, солдат, можешь идти и помнить, что не можешь говорить никому про то, что сегодня у меня нежелательный праздник взросления. Понял?
- Да, капитан.
- Повтори!
- Никому не говорить, про то, что я слышал! – выпалил Шань Цзинсун, вытянув руки по бокам.
- Вольно, - Рита указала ему поворотом головы на дверь и обратила лицо к старшему лейтенанту Ли Чаньчунь.
Когда дверь за парнем закрылась, Чаньчунь сказала:
- Я чего зашла-то, капитан. Доложить же надо было…
- С доклада и надо было начинать! Совести у тебя нет, Чан.
- Я её с собой в кармане не ношу. Так проще жить, капитан.
- Зато у меня она всегда со мной: по всем внутренним потайным и нагрудным карманам рассована, - нахмурилась Самойлова и приказала. – Докладывай!
- Передавали, что прибыл полковник, Рэй, а с ним и несколько единиц боевой техники.
- Значит, мне пора, - быстро встала из-за стола Рита Самойлова и шагнула к двери. – Займи солдат чем-нибудь, устрой какие-нибудь боевые или спортивные состязания, я потом присоединюсь, как вернусь, если успею сделать это до ужина.
- Ты пешим?
- Нет, прихвачу Сяояня, украдем с ним один грузовик и прокатимся с ветерком по дорогам. Пешим я еще вчера на два года вперед умоталась.
- Хоть какая-то здравая мысль, капитан, - Чаньчунь вышла первой и, наблюдая, как Рита закрывает на замок дверь, сказала. – Чэн Сяоянь сейчас как раз с солдатами на спортивной зоне. Пойду-ка, сменю его, и сообщу верному соратнику, что у него намечается поездка с тобой.
- Хороша идея, - одобрила капитан, неторопливо шагая по коридору и глядя в спину убегающего старшего лейтенанта Ли.
Как и было сказано мисс Ли, все солдаты были у спортивных снарядов и не очень стремились после сытного обеда так скоро лезть и упражняться, но когда на горизонте внезапно появилась Ли Чаньчунь и улетучился в сторону капитана Самойловой старший лейтенант Чэн Сяоянь, то все с энтузиазмом повставали с насиженных мест и подались вперед к девушке, от которой услышали, что намечается некое физическое соревнование.
Возражать не смели, да и не стали бы – перед ней все стремились покрасоваться и показать всё, на что способны, даже девушки, которые негласно воспринимали её соперницей, в хорошем смысле этого слова. Но девушек от участия она освободила, оставив их в зрителях, и это было сделано не просто так – для того, чтобы парни выкладывались на полную мощь, зная, что смотрит не только одна Чаньчунь.
И в то время как капитан Самойлова была занята разговорами с полковником и ознакомлением с теми, кто прибыл с техникой, здесь, на площадке начала разворачиваться настоящая спортивная битва. Битва, которую уныло созерцали лейтенант Чжао Сяомин и рядовой Шань Цзинсун. Этих двоих парней старший лейтенант Ли освободила от участия, сославшись на то, что их физической подготовкой она вполне удовлетворена. И это было действительно так.
Вот и стояли они в сторонке, созерцая развязавшийся бой. Молчанию было не воцариться.
- Мне под страхом смерти запретили это говорить, - рядовой Шань Цзинсун приступил к разговору вдруг шепотом. Ни с того ни с сего. – Но тебе, друг, не сказать не могу.
Лейтенант Чжао недоуменно поглядел на рядового, подозревая, что опять какие-то неприятности с притеснениями всплыли и дошли до слуха этого парня. И он терпеливо ждал, когда всё выскажет Цзинсун, а уж потом подумывал задавать свои вопросы.
- Сегодня день рожденья у капитана, - голос рядового понизился до невозможности, а глаза опасливо метались по углам, они скользили по сержанту Сун Вейюану и прапорщику Хан Сяолуну, которые в это время разминались в окружении других солдат на брусьях. Эти парни, раззадоренные Чаньчунь, подтягиваясь на спор и на скорость – оба висели и выполняли упражнение из последних сил, не желая уступать и проигрывать друг другу. Вокруг них солдаты улыбались и подбадривали то одного, то другого, в сердцах обоим желая провалиться. Еще и на глазах у девушек.
- День рожденья?! – чуть не вскликнул лейтенант, вовремя одумался и спросил сдержанно. – А зачем ты мне это говоришь?
Шань Цзинсун лукаво потянул губы и подмигнул, а Сяомин еще больше вытянулся в лице, показывая, что не понимает его порывов и этих секретничаний. Намеков – уж тем более!
- Поправь меня, если я неправ, - сказал также тихо ему рядовой Шань. – Тебе же нравится капитан?
Долгое молчание, возникшее после этих слов, сопровождалось столь же долгим заглядыванием друг другу в глаза. Лейтенант Чжао прощупывал того, кто смотрел со всем вниманием и вроде бы с дружеским пониманием в ответ. Прощупывал, стоит ли он его доверия. Вспомнилась тайна стычки капитана у туалетов, которую до сих пор хранил и не позволил из себя вырваться Шань Цзинсун. И не только это.
- Хорошо, не поправлю, - выговорил осторожно после всего мыслительного анализа и также тихо Сяомин, тем самым признавая это.
- Ну, вот. Потому только тебе и сообщаю, а ты сам решай, подставишь меня и выдашь мое неумение держать язык за зубами или же не станешь того делать, но запомнишь эту дату на будущее.
- С таким человеком возможно будущее? – Сяомин в это не верил, не представляя, как вообще можно ужиться с капитаном, про общение еще можно было как-то подумать и что-то придумать. Но жизнь бок о бок…
- А ты попробуй.
Сказав это, рядовой замолк, к ним шли прапорщик и сержант, уступив добровольной ничьей брусья другой паре состязавшихся солдат, которых выбрала Ли Чаньчунь. К ним уже присоединился второй беспристрастный судья – Су Хэпин. Он, впрочем, недолго там стоял, ему однообразное занятие на годы вперед наскучило, и он отошел к четверым парням, которые вели свою жаркую беседу. Между четверкой солдат как раз завязался спор о капитане, не успели сержант и прапорщик подойти, как Шань с ухмылкой им вбросил, как баскетбольный мяч в корзину:
- Сдались бы вы так быстро, будь судьей капитан, а не старший лейтенант Ли?
- Сам чего тут прохлаждаешься? – хотел возразить яростно, но сержант Сун слишком устал, пот лился с него рекой. Он вытирал его майкой, собираясь накинуть куртку на голое тело после этого. Парень видел, что девушки тайком бросают на него взгляды, но не собирался и дальше позировать им, что его самого удивляло – обычно ему нравилось быть в центре внимания противоположного пола, но теперь внимания ему хотелось только от Чаньчунь. И иногда от этой стервы – капитана Самойловой. Собственные ровесницы воспринимались им как неоперившиеся птенцы. Подумать только! А ведь он из-за девушек и полез в группу обучения русскому языку, где и понял, что он к ним, оказывается, равнодушен. Повзрослее, видите ли, ему подавай. Ишь!
- Вот если бы была капитан, - насмешливо продолжал злить их рядовой. – Мы бы с лейтенантом поддали бы жару.
- Поддайте его, как она явится, - безразлично вставил прапорщик Хан Сяолун, так же, как и сержант, вытираясь стянутой майкой. Он и не думал красоваться ни перед девичьим составом, ни перед Чаньчунь. Перед капитаном тоже не стал бы светить торсом, постеснялся бы, считая, что фоне всех других, он всё еще не так подтянут и подкачен. А вот свое противостояние с сержантом на брусьях он бы хотел провести в присутствии капитана, да жаль, не пришла она.
- Вы почему так зациклены на капитане и Чаньчунь? – будто не при чем и пай мальчик, спросил лейтенант Чжао Сяомин. – Как можно думать о них, когда вокруг на вас смотрит столько прекрасных девушек?
Шань Цзинсун, получивший подтверждение своим подозрениям по поводу его чувств, с усмешкой глянул на него, и лейтенант немного стушевался, а Сун Вейюан заметил заносчиво:
- Зачем эти соплячки, когда есть капитан и старший лейтенант Ли?
- Ты с этими соплячками одного года, - хмыкнул Су Хэпин, он не смог и дальше притворяться, что не подслушивает их. Он уже придвинулся ближе, так как подошли еще четверо солдат, выбывших от лени из соревнований. Они встали в одну линию с отдыхающими парнями, образуя кривоватый строй.
- Это не значит, что я думаю о том же, о чем они, - едко процедил сержант.
- А что у тебя в голове? – посмотрел на него прапорщик под смешки в этом коротком строю.
- И что в головах у них? – в раздумьях смотрел на девушек рядовой Шань, выискивая среди них Гу Айминь, которая ему уже давно нравилась. Нашел, она как раз, вытянув шею, выглядывала из-за плеча Бай Сюин и искала глазами его самого. Их взгляды встретились, парень улыбнулся, а щеки девушки тронул легкий румянец.
Хорошо, что этого никто не заметил, кроме лейтенанта Чжао – он засек очаровательную улыбку Гу Айминь, и повернулся к тому, кому она посылалась – рядовому. Сяомин знал, что эта девушка украла сердечко Шаня. Глядя на счастливого парня, не смог сдержать улыбки и он. А беседа в их компании кипела:
- Да какая разница, что у них, - нервничал на эти глупости Вейюан. – Меня поражает то, что в головах у подчиненных капитана!
Су Хэпин нахмурился и не стал сразу реагировать. Решил выждать.
- Ты о чем? – задал тут же вопрос лейтенант Чжао.
- О том, что старший лейтенант Ли позволяет себе иногда вести себя неподобающе? – угадал его мысли прапорщик Хан, понимая, что это очередная уловка Вейюана, впутать в разговор Су Хэпина и что-нибудь из него выудить касательно отношений этих двух. Со старшим лейтенантом Чэн Сяоянем у них это не прокатывало – он оказался слишком бдительным, на очереди Су Хэпин.
- Неподобающе? – переспросил рядовой Шань, вырвавшись из своих мечтаний.
- Не притворяйся, что не замечал, - прибавил с прищуром прапорщик Хан Сяолун.
- Ты же сам каждый день видишь, она дозволяет с собой так разговаривать только Чаньчунь, все другие с ней предельно учтивы, даже если в действительности нисколько её не уважают, - сказал Сун Вейюан, и парни задумались, припоминая такие моменты.
Су Хэпин на эмоциональные замечания сержанта ничего не ответил, лишь поджав губы, предпочел сухо предупредить:
- Парни, помните, что всё зависит от капитана: будете ли вы сидеть в танке, грузовике, бронетранспортере или же отправитесь в другую часть постигать летное искусство.
- Ну, если всё зависит от неё, - тяжело и громко вздохнул кто-то в строю.
И Вейюан быстрее всех продолжил:
- То нам это никогда не светит.
- Почему же?!
- Вон, Цзинсуна до элитного снайпера подняли…
- А что, не заслуженно?! – тут же разгорячено развернулся к критикам рядовой Шань Цзинсун, намереваясь идти к тому, кто это сказал, для разборок.
- Тише, тише, - остановил его лейтенант Чжао Сяомин. – Мы все знаем, что это всё твой острый глаз и крепкая рука. Не так ли, парни?
Все завистливо улыбались и ничего не говорили.
- А раз у тебя получилось пробиться, то и у нас отыщутся подходящие для чего-нибудь навыки, - подбадривал солдат лейтенант Чжао. – И танкисты будут, и связисты, и переводчики, и стрелки…
- И летчики, - добавил кто-то мечтательно.
- Да к черту всё, домой бы скорее…
- Еще и полугода не прошло, какой дом?! – возразили хором несколько голосов.
Выбиваясь насовсем из этой беседы, Су Хэпин резко направился к капитану, шагавшему в компании Чэн Сяояня, который со смущенной улыбкой что-то говорил ей. Завидев их, распустила солдат и старший лейтенант Ли, она, скомандовав им «вольно!», тоже поторопилась встретить Самойлову. Чэн Сяоянь сразу же отделился от капитана и, поравнявшись с Су Хэпином, остановился на спортивной площадке, передавая ему приказы Риты.
Лейтенант Чжао Сяомин уже не слушал нараставшего ропота товарищей: проводив глазами удаляющегося старшего лейтенанта Су Хэпина и подошедшего к солдатам Чэн Сяояня, он выловил в стороне капитана с Чаньчунь – военные дамы уже стояли обособленно и что-то обсуждали. Потеряв всякий интерес к разговорам подчиненных, он ринулся к старшим, на ходу придумывая самую, что ни на есть вескую причину, по которой у него якобы и возникла надобность к ним подойти.
           Чжао Сяомин старался подбираться незаметно, боясь спугнуть их и в итоге себе же на беду получить какое-нибудь задание в наказание. На его удачу, девушки и не думали его замечать, как обычно, были заняты своими разговорами, говорила, как раз Рита Самойлова:
- … маразм накрыл с головой и одолел. Дожила и до такого я…
- Что еще? – безразлично восприняла типичную жалобу капитана Чаньчунь.
- Крыша моя совсем полетела: закружила в вихре смерча, унося с собой изрядно протекающий чердак. Тоже мой, кстати.
- Да что случилось-то, не томи, Рэй?!
- Признаюсь, я снова втрескалась.
Немой вопрос глазами от старшего лейтенанта Ли, после которого она потребовала уж очень властно:
- Ну-ка, рассказывай всё!
- Поверишь ли ты, что я шла сегодня вся такая уставшая и сонная, но впервые в жизни неизмеримо довольная вверенной мне работой и, доходя до ангара и складов возле полигона, где строятся свободные от ремонта танки, а ты непонаслышке знаешь, что танк – второе имя моего лидирующего дружка, вдруг обомлела…
- Чего-чего?
- Обомлела, увидев совершенно новый военный танк, что в смятении застыл позади паркующего грузовика довольно старого образца! Он застыл, боясь сдвинуться и задеть этого крупного и неповоротливого таракана с потрепанным тентом. Этот новенький экземпляр был с удлиненным и мощным дулом, возле подвижного основания которого так красиво сидел парень в такой интересной каске песчаного цвета и такой же форме. Один. Весь такой безмятежный, будто он не на боевой машине за страшно старым грузовиком посреди части неизвестного и маленького китайского города застрял, а на берегу Черного моря с дамой сердца счастливые мгновения коротал.
- Ну, так значит, это он…
- Это приковало всё мое внимание, - и слушать не стала вывода Чаньчунь Рита Самойлова, с жаром продолжая. – В тот самый миг, как только боковым зрением узрела эту картину, я замедлилась. А между тем старый грязный грузовик наконец-то благополучно съехал в сторону ангара и занял свое место напротив одного из складов. Одновременно с ним сдвинулся к дороге и этот бесшумный темно-зеленый матовый и новенький танк с маленькими стеклянными окошечками по бокам, увозя тех, кто был внутри и того, кто мечтал и медитировал, прильнув к его пушке. Двигались эти два транспорта, повторюсь, одновременно, мешая мне, уходящей вперед, хорошенько рассмотреть этот симпатичный и необычный танк, который и не танк вовсе, а БТР.
- Откуда ты знаешь?
- Да оттуда! Ведь у танков – мощные скрипучие гусеницы, калечащие асфальт урбана в пух и прах. А у этого зеленого красавца были обычные колеса с мощными матово-черными покрышками м-м-м…
- То есть, ты… - Чаньчунь прервалась и сдержала смех, сильно надеясь, что она ошиблась в своей догадке.
- Ты только подумай, Чан!
- Это уму непостижимо, Рэй!
- Я, *&#;*, втюрилась в этот БТР!
- Пора сдавать тебя в лечебницу, да жаль, что не имеем её при части. Хоть навещать тебя, дуру, могла бы во время обеда.
- Не могу его выбросить из головы, Чан! Вот зачем, вот зачем я его увидела?! – в раскаянии сокрушалась Рита Самойлова и не желала слышать упреков подруги. – Но ты бы видела эту его градиентную окраску на фоне матового, но насыщенного и темного, как моя душа, зеленого цвета! А эти зеленоватые стекла, вделанные в корпус столь незаметно, что едва их различишь…
- Чего-чего?!
- …его обтекаемая форма без резких граней и в то же время лишенная заметных закруглений для углов, эти высокие шины, что поднимали корпус от асфальта почти на полтора метра, а этот ствол пушки, как, как он был изящен и красив! Будто точеная средняя часть его неуловимо плавно расширяется к концу и…
- А я так глупо мнила, что моего капитана заинтересовал и даже очаровал этот стрелок возле пушки, наивная!
- Слов не хватает описать мои чувства, - Самойлова печально вздохнула.
- И не надо. Я уже устала слушать этот бред, - сурово отрезала Чаньчунь. – Но я нахожу странным, что ты не знала про то, что военная техника у вас временами, скажем так, симпатичная.
- Меня это как-то раньше не цепляло, Чан. Только сегодня. Впервые!
- Вот и пришла пора стать генералом, располагающим батальоном, оснащенным танками и бронетранспортерами, Рэй.
- На досуге тщательнее осмотрю прибывшую новую технику, - наметила себе цель Рита, игнорируя насмешливые намеки подруги.
- Руками? – усмехнулась Чаньчунь.
- И не только! Иначе нет мне покоя.
- Вообще-то, это входит в твои обязанности, не притворяйся, что идешь из-за мимолетного влечения, оправдывая этим свое обязательное занятие.
- Чан, он похитил мое сердце, ах, как он посмел!
- Да он просто узнал, где оно. Увидел, что на самом видном месте лежит, - не отставала Чаньчунь.
- И весь такой манящий и зеленый, как рощи Вьетнама, подъехал на бесшумных покрышках, поблескивая в лунном свете оптикой своей пушки, и взял с полки черствое сердце мое. Покоя теперь нет, и не будет…
- Так вы неровно дышите к военной технике? Я полагал, что речь идет о мужчине…
Застигнутые врасплох, обе собеседницы резко развернулись к прервавшему их наглецу, которым к величайшей неожиданности данных особ оказался нареченный самым скромным и воспитанным из всего солдатского состава парень – лейтенант Чжао Сяомин, продолжавший свои подкаты, которыми заходил издалека:
- Выходит, не старший лейтенант Ли, и не какой-нибудь мужчина, а бронетранспортер у вас поселился в сердце? А я-то думал, что рискну вас покорить…
- Что, что он меня сделать хочет? – хмуро заглянула в лицо Чаньчунь Рита Самойлова, считая и, по большей части, настырно убеждая себя, что это ей послышалось. Ведь он, на её взгляд, просто не мог сказать вслух ничего подобного. Еще и ей.
- Покорить?! – в свою очередь переспрашивала живо и с улыбкой у парня Чан.
Тот, краснея, но того не видя и не зная, бойко кивнул.
- Я что, Эверест? – опять спрашивалась у Чаньчунь Рита, намеренно избегая даже беглого взгляда на пылкого лейтенанта. – Зачем на меня взбираться?
- Капитан, ну, не тупи. Ты же поняла, к чему он.
- Чтобы больше я такого не слышала! – строго посмотрела на него Самойлова и отвернулась, не задерживая на парне взгляда.
- Но вы мне нравитесь, капитан, - сам с себя и своей смелости ошалевал Чжао Сяомин. Откуда в нем столько напора, ведь отхватить может! Мытье туалетов до самого конца срока службы, к примеру. Увидев, как активно и в попытке спасти его, подает ему какие-то непонятные знаки лицом Чаньчунь, он немного попятился, продолжая на неё смотреть и переводить глаза на капитана.
Знаков её он не понимал. Поэтому старший лейтенант Ли мигом пришла ему на выручку:
- Думаю, Рэй, он хотел сказать, что он в восторге от твоей безупречной деятельности в части. Строгость, справедливость и умение везде, всегда и без усталости хмурить брови – вот чем он восхищается, так, ведь, лейтенант Чжао Сяомин?
Совсем растерявшись от такой поддержки, он неуверенно закивал и робко улыбаясь, добавил.
- Я имел в виду, что вы, капитан, самый лучший капитан из всех капитанов, каких я знал, - спасовал всё же парень и очень понадеялся, что Самойлова притворится, что поверила в эту блажь и не заметила его пламенных признаний. Ей это было выгоднее, так она и поступила бы, думал он, уже имея не один такой образец поведения капитана за плечами.
- И много ты капитанов знал? – усмехнулась и пошла вперед опять Самойлова, радуясь, что лейтенант дал задний ход, и, веря, что больше он не рискнет лопотать про покорения, предпочтения и его проснувшуюся к ней симпатию. На ошибках учатся, и, как она рассуждала, из всей четверки этот индивид самый способный на них учиться и стараться их впредь не повторять. И да, ей предпочтительнее будет закрыть на это глаза, а углубляться – себе дороже выйдет. И даже не себе, а репутации.
- Эм…нет, капитан.
- Вот и не мели языком попусту, лейтенант. Если по делу обратиться хотел, валяй, а нет – проваливай и своими обязанностями займись! – перешла уж совсем на грубости не по уставу Рита.
- Лейтенант Чжао Сяомин, - обращалась к нему, перекрывая резкие речи капитана своим вежливо-строгим и подходящим тоном, старший лейтенант Ли. – Если вопросов больше не имеется, то постройте солдат и готовьтесь идти к душевым кабинам, прежде чем шагать на ужин. А мы с капитаном проследим за этим.
- Есть! – отдал честь лейтенант и поспешил удалиться, краснея от одной мысли о собственном провале. Ни причин для обращения выдумать не смог, ни нормальных оправданий своим несдержанным вопросам! Коря себя в излишней болтливости и открытости, парень стыдливо опустил голову и зашагал обратно, понимая, что виной всему сухое признание, сделанное рядовому. И слова поддержки от того же рядового.
Когда он подходил к солдатам, то смущение с его лица уже сошло, он взял себя в руки и под надзором, ведущимся издалека капитаном и Чаньчунь, а также других старших лейтенантов, построил роту и, возглавив её, зашагал к душевым кабинам. Разумеется, думать об этом фиаско он еще долго будет (особенно по ночам на посту), но сдаваться парень не намерен. Уж слишком хороша поддержка рядового Шаня.
Провожая солдат взглядом и кивая сопровождающим их старшим лейтенантам, Чаньчунь осуждающе сказала:
- Ну и чего ты парня так беспощадно в краску вгоняешь?
- Он и без меня в неё прекрасно окунулся.
- Бедняга в своих чувствах тебе хотел признаться.
- А мне они нужны, Чан?
- Да почему бы и нет?
- Так если да, чего сама в объятия роту не заключаешь? Там твоих фанатов море и три пруда.
- А, по-моему, парень неплохой, - намеренно игнорировала жирные намеки на себя Чаньчунь, врезая свое словесное шило еще глубже в душевную рану военной подруги.
- Вот именно, парень! Парень, который служит в части под твоим и моим началом. В части, в которой лично я бдительно слежу за соблюдением нравственных порядков. Ты что же, хочешь, чтобы меня заклеймили падшей развратительницей малолетних защитников твоей отчизны?!
- Не такие уж они и малолетние. Вполне себе подобие мужчин: сильны, выносливы, не глупы. Только и знай, что пользуйся. Прекрасная, отличная партия, если правильно сделать свой выбор. Хороша моя идея, а, капитан? Если всё сложится, оправдания будут не нужны.
- Осуждаю. И нет в том ничего хорошего.
- Ты всегда только плохое видишь.
- Я сама тоже плохое, Чан.
- Сначала пацифист, скряга, теперь еще и пессимист в тебе проснулся?
- Дальше хуже. Жду, что на подходе анархист.
- Не пошла бы ты с такими пессимистичными настроениями.
- Иду.
- С улыбкой, Рэй?
- С кривой физиономией, Чан, - Самойлова строго посмотрела на неё. – Чтобы больше на него мне не намекала, иначе опять начну свирепствовать и даже тебя не пощажу.
- Хорошо, капитан. Ты уж прими мои слова за неудачную шутку.
- Приму, - буркнула Рита и развернулась от неё опять к первому корпусу.
- Ты, что на ужин не идешь?
- Нет, сама займись им, у меня дела. – Рита явно выглядела уязвленной, обиженной и того не скрывала и скрывать не собиралась, поэтому Чаньчунь не стала её преследовать и приставать со своими вопросами. И даже ужина ей не занесла и ни с кем не отправила, полагая, что капитан сама от голода оживет и нагрянет в столовую, заговорит, сглаживая все недопонимания и обиды от неудачного разговора, но Самойлова так и не появилась даже поздней ночью в их общей комнате.
А потом до старшего лейтенанта Ли дошли слухи, что Самойловой дали два дня отгула, и не только ей, в числе поощренных выходными днями от руководства была и Чаньчунь, Чэн Сяоянь и Су Хэпин вместе с Чжэн Юймин.
 Видимо, тем обиженная Рита и воспользовалась – покинула часть, заявив полковнику, что намерена использовать эти дни прямо сейчас же, немедленно! И ушла прямо так, в военной одежде и из корпуса, не заходя ни в комнату, ни на ужин. Аналогичным образом поступили и другие поощренные коллеги капитана. Только Чаньчунь просидела в комнате до полуночи, а потом всё-таки и сама решила не хранить дни, а немедленно растратить их в клубах, в которых и старалась расслабиться, забыть об обидах подруги.
На отсутствие главных коршунов в части отреагировали все по-разному: кого-то радовало исчезновение злобного капитана, пусть и на два несчастных дня, кого-то изрядно печалило отсутствие Чаньчунь, которое продлится аж целых два дня! И была четверка парней, которые одинаково чувствовали себя подавлено без той и другой гарпии. Ходили вчетвером солдаты, носы повесив, на стрельбище, в спортзалы, на спортплощадки, в столовую и учебные кабинеты, в которых уже теснее общались с девушками, обучаемыми вместе с ними.
Но даже это не могло им заменить отсутствующих главных дам воинской части.

           22.
           Вернулась по истечении двух дней Рита Самойлова утром и сразу забилась в свой кабинет, откуда не спешила высовываться, пока к ней не нагрянула старший лейтенант Ли, заявившаяся в часть на часик раньше, и уже руководившая всем вместо капитана. Чаньчунь ворвалась в кабинет к подруге ближе к обеденному времени, имея для того скрытые причины, как и желание увидеть Риту, прощупать её настроение на предмет всё еще испытываемой обиды:
- Рэй, а вот и я!
- Здравствуй, Чан, - встретила, развернувшись от стола, улыбкой её Рита Самойлова. Оскорбленной она вроде бы не выглядела, и обида в лице не просматривалась, это на первый взгляд. – Заметно, что растрясла весь негатив в ночных заведениях.
- Как же иначе! Что нового, капитан?
- Как всегда, только старость и хруст в коленях, - отвечала ей Рита. – А ты чего вдруг так внезапно вспомнила меня? Хоть предупредила бы, я бы вечерку надела на кота.
- А он у тебя есть, Рэй?
- Ох, да, у меня же нет кота.
- И славно. Всё равно издох бы с голоду. Или от жажды, в наши-то погодные условия.
- И то верно, Чан.
- Помню, как на прошлогодних пробных учениях мы и сами не меньше настрадались и изголодались. Хуже умирающих кошек.
- Такой бешеный день тогда был: жара, работа. Благо, я с обеда вчера под кондиционером в кабинете в бумагах утопала…
- Ах, ты кусочек буржуазии! А мы на полигоне, как ездовые лошади, - сощурилась злобно Чаньчунь. – Хорошо, что это нечасто случается.
- Да-а.
- Отдохнула хоть, капитан?
- Не особо, а ты, Чан?
- Тоже. Так спать хочу, что просто с ног валит.
- Жизнь, - вздохнула Рита. – Недаром говорят, отдых только после смерти.
- Не скули, Рэй, - Чаньчунь понизила голос на её имени и перешла на загадочный шепот. – Приходи ночью на мой пост после ужина, будем шваркать вместе.
- С чего бы? Тебя, что, премировали?!
- Аванс приплыл с одной тайной подработки, Рэй.
- Ух, ты! – злобно оскалилась Самойлова. – Пойдем, старлей, Пекин покажу.
- На эти копейки ты мне только сказки и огоньки дальние можешь показать.
- В книжке, Чан?
- Ага, а если точнее – в ларьке, что в дальнем конце нашей части, Рэй.
- Да я поняла, Чан, если что – не тупая. Так что, без уточнений. – Рита Самойлова припомнила нечто важное. – Ну, а что там насчет тринадцатого поста? Кого из двух соратников выбрала туда?
- Как истинно сильная и независимая, а также, свободная, женщина, я никому и ничего не сказала, – уведомив об этом, старшей лейтенант Ли словила ответный злобной прищур капитана и поспешила пояснить. – Пока что не сказала. Но, может быть, еще успею сказать. А может, я сама…
- Нет, не успеешь, - зло перебила Рита. – Сегодня ты будешь на тринадцатом! Ночью обещают похолодание, а еще дождь. Устраивает? – переспросила и скривила губы Самойлова. – Мы не околеем ли в такой холод, паря в этом железном гнезде над землей, градусы на спор повышать?
- Не желаю слышать твоих отговорок, капитан! Мне нужно убить инфекцию и эту тупую боль в груди от твоего молчаливого и обидного исчезновения.
- Много надежд ты возлагаешь на банальную спиртовую формулу, разбавленную в неравных долях водой и прочими вкусовыми добавками, Чан.
- Не зуди, Рэй, - сипела старший лейтенант, для выразительности начиная хвататься за грудь при фальшивом кашле.
- Ладно. Составь список того, что приобрести и того, за что будем до утра чокаться на брудер-через-ногу-шафт.
- Всё самое острое, что найдется в ларьке, купи, мой юный друг.
- Но я не юный, Чан. То есть, не друг.
- Хорошо, мой относительно юный капитан. Сойдет? – увидев, что та кивает, прибавила к заказам. – И рыбки соленой не забудь, а можно еще кальмаров или креветок. И я, кстати, обязанности на Чжэн Юймин и Су Хэпина перебросила, если что, требуй с них, они как раз в столовую состав сопровождать будут на обед.
- А потом куда?
- По обыкновению в последний день месяца на уборку территории.
- Пожалуй, с этим они прекрасно справятся, и мне вмешиваться не придется, - капитану не хотелось с первого же дня опять возиться с теми, кто уже в состоянии подчиняться старшим.
- Отлыниваешь, капитан, - улыбнулась ей Чаньчунь и засеменила к двери, у которой остановилась. – Вот настучу на тебя Гавмату, когда он выйдет.
- А я на тебя Вейдуну, прямо сейчас.
Ли Чаньчунь искривила лицо в неподдельном ужасе.
- Всё, давай, марш на пост. Твоя смена с утра заступила, - Рита Самойлова встала, подошла и сама открыла ей дверь, выпроваживая подругу в коридор. Проводила её глазами и закрыла свою дверь, отошла от неё и, озираясь будто бы мальчишка-вор, направилась окольными путями к ларьку на дальнем конце военной части, почти у самого её хорошо охраняемого входа-выхода. Из части в город и из города в часть.
Попадаться на глаза составу пока тоже не хотела, потому, зная, на какой именно территории части планируется уборка, она пошла хорошо ей известными тайными тропками. Пить с подругой в первый же день после кратковременного отдыха она также не рассчитывала, только поприсутствовать и не дать той напиться до состояния нестояния на своих двух красивых китайских ножках. К алкоголю Рита Самойлова давно охладела, да и не была она к нему когда-либо горяча, при виде него кровь в жилах не бурлила, как и после употребления. Так, как уже упоминалось, она могла махнуть пару стопок за компанию, в зависимости от состава этой компании. Но даже так, как таковой страсти, которую почему-то приписывают всем представителям её страны по отношению к распитию спиртных напитков, она не испытывала. Для неё всегда было чем-то необъяснимым стремление Чаньчунь напиться до чертиков и выпасть из реальности. Она этого не понимала, да и не стремилась понять. Грешила, что, возможно, дело в «душе» или еще чем-то непостижимом и недоступном её пониманию. Тем более что в последнее время сама Самойлова по иным, особо важным, причинам старалась обходить стороной посиделки соратников с подругой.
О чем и думала Рита по дороге туда и обратно.
Когда вернулась в кабинет, она поторопилась перепрятать накупленное добро. Едва успела вылезти из-под стола, как в кабинет к ней явилась для отчета Чжэн Юймин, поведавшая о проделанной солдатами работе, которые теперь, судя по её докладу, отдыхают и коротают время до ужина на спортивной площадке. Интересовалась она и о том, не желает ли капитан лично поприсутствовать при работе с составом, ведь многие о ней спрашивают. Но капитан отвечала отрицательно и давала разрешение на передышку солдатам, после которой им позволялось приступать к ужину.
Приняв к исполнению все предложения капитана, Чжэн Юймин удалилась, а Самойлова, просидев немного перед компьютером и снова пропустив положенный час еды, встала и посмотрела на часы. После чего достала перепрятанные закуски и вышла из кабинета. Пользуясь тем, что солдаты все в столовой, она спокойно пошла в сумерках через спортивную площадку туда, где ждала старший лейтенант Ли.
Зажав в зубах ручки пакета, Самойлова ловко начала перебирать руками и ногами, взбираясь вверх по железной лестнице в железную конуру, будто мартышка по лианам, проникнув в которую, капитан выплюнула ручки, роняя на пол пакет, с порога объявила:
- Рыбы не было в «Огоньке» (так назывался их ларек при части, окрашенный в желто-оранжевые цвета), сказали, закончилась.
- ***… (что-то на необъяснимом и ругачем китайском).
- Кальмары сушеные вместо них взяла.
- Сойдет, капитан, - Чаньчунь уже расстелила на полу тулуп, прихваченный ею, и достала из его рукавов две бутылки ликера. – Смотри, что мне заботливые соратники подбросили!
- У кого опять изъяли?
- У Вейюана.
- Он никак не угомонится, да? – капитан Самойлова скользнула взглядом по бутылкам и опустилась на тулуп первой. Взяла одну в руки, повертела, рассмотрела красочную этикету недешевого напитка, так сказать. – И в чем он их проносит, гад? Поймаю, ух, не пощажу!
- Не преследуй его. Лишишь меня последней радости!
- На этой скверной радости ты сопьешься, - Рита откупорила бутылку, понюхала, оценивающие искривила рот и поиграла бровями. – Мда, не простое пойло.
- Значит, ты не будешь? – мстительно сощурила глаза та, и так зная, по какой причине сюда пришла капитан, и отчего она не будет пить. Конечно же, чтобы нести за неё службу этой ночью. Не смыкать глаз, пока с плотно закрытыми глазами сама Чан, опьянев, будет крепко спать, нарушая все правила части – вот, что предстоит Самойловой.
- Мне не доставляет это удовольствия. Как и то, что ты себя вот так роняешь.
- Плевать, - оборвала Чаньчунь. – Главное, это мне доставляет удовольствие.
- А ты кому доставляешь? – неприкрытая усмешка.
- Всем, капитан.
- А мне доставишь? – Самойлова на секунду задумалась. – Японца одного. Можно сразу двух, в образе самураев из древнейшей эпохи, раз уж ты такая отзывчивая. Чтобы умели готовить все блюда японской кухни, и чтобы она у них с собой была. И смотри, чтобы не остыли, в термосумке принеси. Я их в кабинете у себя расставлю на подоконнике.
- Недоумеваю над твоим выбором, но заказ принят, капитан. Вы не пожалеете, что обратились в наше агентство, - старший лейтенант Ли выхватила из рук Риты бутылку и приложилась к горлышку, считая, что размениваться на кружки и стаканы излишне – всё равно подруга не пьет. – Шальная леди будет довольна.
- Как, как ты меня назвала?!
- Это не я, это соратники, но они делают это с явным восхищением, капитан. Пусть и у тебя под спиной.
- Ничуть не утешает. Надеюсь, тебе это не нравится.
- Если бы мне не нравилось, я бы тебе этого не сказала, Рэй. И кстати, «шальная леди» звучит лучше, чем оригинальный вариант.
- Мне не по душе ни то, ни другое. – Самойлова встала, сделала два шага и очутилась возле стола с журналом смен. Не сдвигаясь с этой точки, бросила взгляд через окно на освещаемую территорию части, плавно соединяющуюся с лесополосой, и снова повернулась к Чаньчунь. Осмотрела тщательно. – Ты сегодня в моих ботинках? Я думала, ты их не носишь.
- Ношу, ведь они такие удобные и легкие, не чувствуются на ноге и практически не издают шума, не то, что мои! Я в них хожу бесшумно и подкрадываюсь в самые неожиданные моменты к солдатам.
- Ты в них похожа на фашиста.
- Подумаешь, всего на сантиметр выше наших, солдатских, - фыркнула Чаньчунь и сделала три глотка. – Напридумывала себе стереотипов, лишь бы не носить. Очень даже нормальная обувка. Хоть на свидания в них ходи, хоть на танцы в клуб.
- Я и там, даже без них буду похожа на фашиста, националиста, гитлеровского отпрыска и фаната рейхстага, отпугивающего всех с первого взгляда. Мне это не подойдет, - Рита Самойлова шагнула в обход стола, ближе к окну, ей померещилась чья-то тень в районе запретной полосы у забора. Вгляделась. Проморгалась, снова фокусируя взгляд на подозрительной части пересечения границы, но ничего выловить не получилось.
«Действительно, почудилось. Или нет?», - Рита усиленней напрягала глаза и всматривалась в окружающие их проволочный забор просторы, опасаясь, что могла что-то упустить, не заметить.
- Если так боишься зрительного анализа и скрытого мнения, то попробуй реализовать себя в популярных приложениях. Есть валом всяких сайтов знакомств и социальных сетей, групповых чатов и много всего прочего до кучи.
- Что конкретно ты предлагаешь, Чан?
- В общем, множество знаменитостей сейчас предпочитает всему твиттер и фейсбук, хотя, как по мне, то наши приложения куда лучше. И, между прочим, твой знаменитый актер, а еще и тот певец тоже этим делом грешат. Попробуй и ты, а вдруг тебя это увлечет. Будет хоть какой-то досуг вне этой напряжной работы.
- Ты так смело швырнула мне в лицо аргументы про то, что нелюдимый старик и живой суицид ведут активную жизнь на просторах интернета, как будто это может существенно повлиять на мою жизнь, - со злой ухмылкой обернулась к ней Самойлова. – Типа: я вдруг взяла, сделала первый шаг, заобщалась с ними через эти сайты, заполонила собой их чаты и затянула в амуры, эрос и все дела, увлекающие штормом в горячее и сумасшедшее приключение на троих: шашки, шахматы и домино, к примеру.
- Ну, а почему нет? – Чаньчунь отхлебнула из бутылки, немного проливая мимо рта на себя и тому совсем не печалясь. Да и с чего бы? Не её ж карманом оплачено. – Ты же у нас женщина-вулкан, Рэй.
- Скорее, женщина – синтетические угли для барбекю, - не оценила её комплимента Рита Самойлова. – И, кстати, с чего это я у тебя вдруг стала женщиной?! Что, давно по смазливой китайской мордашке не получала?!
- А получала ли? – скалилась и морщилась Чаньчунь, с (непонятным нам) наслаждением допивая остатки в бутылке. Одну стремительно опустошила, на очереди была вторая. По Рите уже гулял вовсю нетрезвый мутный взгляд старшего лейтенанта Ли.
- Как натравлю на тебя Вейдуна, будешь мыкаться за мою спину.
- Да он и без того всегда готов за мной куда угодно выехать.
- Дерзишь капитану? – распалялась фальшиво Рита. – В какой лесной чаще страх потеряла?
- В той, что начинается за полигоном.
- Отправляйся на розыск немедля, а то, как погляжу, давно в очередь на тумаки напрашиваешься.
- Надо же, как ты за женщину оскорбилась, - Чаньчунь поборолась немного с крышкой и пробкой второй бутылки и, спрятав эти вещественные доказательства в карман военных брюк, втянула носом аромат. Просмаковала. Насладилась, готовясь ощутить вкус, и только потом вспомнила про капитана. – Представь, что это не то, что ты подумала или услышала. Просто, Рэй, в наши с тобой золотые, так сказать, годы определение «женщина» – эффектнее звучит, согласись, а?
И снова «бульк» от жидкости в бутылке, переливающейся по стенкам сосуда к узкому горлышку.
- Я тебе эти твои эффекты в твою эффектную эффектно затолкаю.
- Но-но, капитан! Ты, я – женщины, по сути. Как ни крути.
- Я еще не определилась, - сказала на это хмурая Рита.
- Ладно-ладно, я медленно и крайне элегантно беру свои слова обратно. Довольна? – заметив слабый кивок капитана, Чаньчунь продолжила. – А раз так, и ты меня простила и со всем согласна, то поспешу выпить за твою доброту и…здоровье.
- Но я нездорова. – «И, вообще, есть ли смысл сажать своё здоровье за моё здоровье?».
- Сравнительно здорова, - глаза старшего лейтенанта Ли придирчиво пробежали по капитану, оценивая по внешним показателям физическое состояние. – И выглядишь прекрасно, куртизанка всего троллейбусного кольца. То есть, императрица. Так ведь у вас там говорят?
- Сказала бы тебе пару ласковых грубостей. Да впрочем, иди-ка ты к черту, - лениво отозвалась Рита Самойлова и прошла еще ближе к смотровому окну, к его левому краю. Прислонилась лбом, всё же подозревая, что кто-то бродит у границ запретной зоны, скользя в тени кустов и ловко прячась от лучей ослепляющих прожекторов. Ну не могло ей показаться, не могло.
Верно! Не могло.
- Да зачем ходить, я лучше тут посижу, пока питье мое не закончится. Ты, Рэй, если не пьешь, то хоть воображаемый бокал поднимай и эти ваши бесконечные тосты объявляй. Я ведь не могу сама себе и пить, и пожелания озвучивать, это как-то на алкоголизм уже потягивает.
- И по сему поводу, - капитан стремительно, но немного развернулась к ней, тут же собирая левую ладонь так, будто с трудом держит им мощную стальную ножку огромного кубка, а не хрустальную рюмку или фужер. – Поднимаю первый свой бокал за меня – чтобы я всегда трезвая могла желать тебе, систематически нетрезвой, пустые пожелания. Первый плеснем на усы полковника, дабы они никогда не знали седины.
- Как-то скучно и не оригинально, - не понравилось Чаньчунь, она приложилась к бутылке, сглотнула и оторвалась. – А второй бокал куда?
- Второй бокал на плешину майора, дескать, для постоянства и неизменности её границ.
- Третий? – одарила улыбкой захмелевшая подруга.
- Третий – за тебя, мой милый узкоглазый друг. Чтобы ты всегда знала, где можно скрыться от Вейдуна, не забывала старого доброго русского мата и про свои, местами голубые, корни, как и про высшее положение в китайском обществе, отринутое когда-то тобой.
- Четвертый бокал – опять за себя? Чтобы уравнять наш счет?
- Нет, барышня, вовсе не за меня, - погрозила строго указательным пальцем Рита. – А за твой мирный Китай, в котором мы пока мирно живем.
- А пятый – за птичку, которую жалко Шурику? – глаза Чаньчунь уже блестели, а в бутылке оставалась самая малость, она успевала хлебать из неё, сопровождая тосты капитана. Шурика она вспомнила, значительно опьянев. Они несколько раз смотрели эти старые фильмы, которые нравились Рите, но не очень были понятны Чан. И, соответственно, не нравились.
- Как ты к месту это заметила! Ибо птичка та – сын известного полководца, родившаяся и выросшая в дни войны у самого жерла вулкана в какой-нибудь тоталитарной стране. Оттого и закалившая стойкость и верность духа и целей, как и прочих умных философских фраз.
- Пью и пьянею вроде бы я, а ахинею почему-то несешь ты, капитан.
- Допустим, ты на пути истинного самурая, а их пути, насколько я знаю, неисповедимы и ведут в какую-нибудь соседнюю страну, в которой сбываются все мечты и желания одним разом и прямо сразу.
- Ты просто меня усыпляешь разговорами, - раскусила Риту Чаньчунь и уронила голову на рукав тулупа.
Капитан Самойлова тут же вытянула из её руки бутыль, думая, что подруга уже в забытьи, но Чаньчунь была только на полпути:
- Слушай, Рэй, - тянула сонно слова она. – А почему ты такая?
- Какая «такая», Чан, одари-ка меня необходимыми дополнениями?
- Ну, ты, - она протяжно, громко и с алкогольным придыханием зевнула, затем икнула. – Ты, как будто и с нами, и не с нами. Чужой среди чужих, и чужой среди своих – вот, это, кажется, про тебя. Если я правильно выразила эту ускользающую мысль.
- Такие разговоры не ведутся в нетрезвом виде, дорогуша.
- Не притворяйся, что не понимаешь моих окольных намеков.
- Предположу, что ты хочешь знать, отчего я так холодна и резка на чужбине с земляками, при этом равно так же и с твоими земляками, ведь логичнее, в первом случае быть открытой и приветливой с местным населением и людьми в части. Или же…
- Быть терпимее к своим «людям», не сильно выражая негатива и к нашим.
- Возможно, я единственный человек, который, находясь вдали от родины, вместо того, чтобы трепетно и преданно по ней страдать и горячо вспоминать, ненавидит всё, что с ней хоть как-то связано.
- Кроме еды, да? – ухмылялась сквозь сон с закрытыми глазами Чаньчунь.
- Да, точно. Кстати, ты слышала, сегодня мельком по радио передавали, что из тюрьмы в соседнем городе бежала целая банда отпетых преступников, приговоренная к пожизненным срокам? Они годами рыли под стенами туннель, пробились на волю и испарились…
- Нам-то что с того? – не очень связно промычала Ли Чаньчунь, не понимая, к чему Рита перескочила на это. Глаза её закрылись сами собой.
- Что-то да будет, - поздновато ответив, Самойлова склонилась и накрыла свободной частью тулупа заснувшую и захрапевшую подругу, а сама опять прошла к окну, щуря глаза вдаль и подозревая эту группу беглецов в тени у запретной зоны. Мысли об этом не давали покоя, они не покидали её головы.
Мучимая подозрениями, она простояла так всю ночь и глаз не сомкнула. На ногах и встретила обрушившийся ранним утром ливень. Крупные и частые капли неистово барабанили по железной крыше их поста, который изнутри сотрясался от этих звуков, мешая спать старшему лейтенанту Ли, она закуталась на полу в тулуп, чтобы его не слышать. Только капитан всё стояла неподвижно у окна под раскаты грома, будто глухая ко всем звукам, и напряженно смотрела сквозь частую дождевую завесу куда-то в темно-зеленый и густой лес.
- Ну что такого ты там видишь, а? – прохрипела спросонья Чаньчунь, поворачиваясь на левый бок, чтобы лучше капитана видеть. – Живность высматриваешь что ли? Белок? Зайцев? Мишек?
- Всего лишь любуюсь, Чан.
- Чем?! Дождем?
- А что, нельзя?
- Можно, капитан. Но мне казалось, что ты не из тех, кто наслаждается сырыми и дождливыми погодами. Ты же ненавидишь слякоть, грязь и лужи.
- Я хотела бы, чтобы луж не было, а дождь был.
- Рэй, тебе ли быть такой наивной?
- Ах, это не наивность, а уклад души, мой друг.
- Знала бы ты, что творится в моей! – Подруга капитана усмехнулась. Она подняла гудящую голову. Ночь была длинной, но для мисс Ли она промелькнула практически незамеченной. Чаньчунь присела и прочистила горло, потерла глаза, потом примятый клок волос на виске, протяжно зевнула в заключение.
- Нет, уж, уволь. Моя душа твою еще и с багажом вдовесок – не выдержит.
- Боишься, капитан, что мои внутренние черти увлекут тебя в искрометные танцы под зажигательные ритмы?
- Какой к черту ритм в тривиальном вальсе, Чан? – Рита обернулась к ней, и в этот самый коварный миг еще две тени промелькнули на границе. – И, к твоему сведению, раз уж мы затронули эту тему, мне Вейдун недавно насоветовал со всей серьезностью подойти к организации ежегодного празднества в части, приуроченного вашему государственному празднику. Вот я опять и прямо сейчас решила, что коронным танцем будет вальс.
- Что, опять учить тому и разбивать солдат в пары мне?
- Ну, ты же знаешь, что я в этом булыжник.
- А этот булыжник не поможет ли мне с арифметикой? Как мне разбить на пары больше сотни пацанов при наличии девушек менее пятидесяти штук?!
- Если очень грубо, то три к одному.
- Спасибо, Рэй, так и сделаю. Три парня и одна девушка в вихре вальса – ужасающее зрелище, - посмотрев в ухмыляющуюся мордашку капитана, Чаньчунь  раздраженно прибавила. – Не смей предлагать мне чисто мужские пары!
- Не собиралась, зато хотела предложить в компанию плясунам твоих соратниц. Их тоже, кот натужно плакал, конечно, но еще есть ты, можно как-то и это продумать.
- Продумай. Время еще есть, успеем поломать свои головы над этим, - Чаньчунь поднялась, а Рита вновь уставилась в окно – горизонт был обманчиво чист. – Сколько там на часах, капитан?
- Живее приведи себя в порядок, уже должен подъехать сменный.
- Да-да, мне давно пора, и так свои завалы учебные разгребать не успеваю.
- Так ты по ночам работай, Чан.
- Не все, как ты, по ночам не спят, Рэй.
- Ударю я тебя. Нет, лучше ботинок кину я в тебя.
- А не жалко ли? – скривилась Чан жалобно.
- Ботинок? Еще как жалко!
- Я про него и говорю.
- А ты чего за мою обувку переживаешь? За свою целостность и сохранность беспокойся. Думаешь, если статная и красивая, то бить не будут?!
- Будут? – глазами бросая вызов, усмехнулась Ли Чаньчунь. – И куда?
- Куда достану. И ноги еще поломаю.
- Ох, Рэй, прямо так уж сразу две?
- Если запасная есть, её тоже.
- Капитан, напрасный труд: я закалена как сталь! Меня не так просто повредить.
- Шея, скажу я тебе, выглядит хрупкой у тебя. Сломаться может. Неслучайно.
- Я только на вид фарфоровая. Внутри бетонный каркас, Рэй.
- Пропитанный ленью и алкоголем?
- Злая ты, капитан, - насупилась и шмыгнула носом мисс Ли. – Я подарю тебе намордник и алебарду.
- Но у меня на полке больше нет мест для подобных игрушек.
- А ты на шкаф их.
- Там я прячу хахалей.
- Тогда на балконе, Рэй.
- У нас нет балконов, Чан. – Самойлова нахмурилась и повысила тон, поторапливая. – Ты убиваешь наше время!
- Всё, иду, иду! – старший лейтенант Ли принялась чаще разглаживать виски, снова приводя в порядок измятую прическу. Оправила куртку, отряхнула брюки и надела фуражку.
 Бутылки уже были в руках Риты, капитан кивала на тулуп, мол, дай, его перевешу и прикрою пустую тару. Вольность она себе могла позволить, могла притвориться нагрянувшей проверкой, а Чан – нет, ей пост сдавать, отчитываться. Запашок перебивала она заранее припасенной мятной конфеткой, а помещение вмиг выветрилось, стоило двери отвориться и войти солдату, которому выпало нести здесь вахту.
Пока Чаньчунь следовала по форме уставу, докладывая о своей смене, Рита полезла первой за дверь, нужно было как-то исхитриться спуститься вниз по скользкой мокрой лестнице, имея в помощь только одну руку, вторая прилежно прятала бутылки и поддерживала тулуп. Рита дважды поскользнулась и едва не слетела вниз, она сама подивилась, как ей вообще удалось удержаться и не распластаться внизу в луже грязи на земле с двумя бутылками в придачу, одна из которых, однозначно, выскользнув из рук, в полете прилетела бы ей прямо в лоб, разбилась и разбила её саму.
«Отличная кончина и повод меня с позором вышвырнуть…», - здесь, как всегда, думалось о безмерно счастливом майоре Гавриле Маратовиче.
Обошлось без несчастных случаев: она не упала, а Чаньчунь не обличили, эти дамы успешно пробежали с тулупом под дождем и обе вымокли до нитки, прежде чем добежали до корпуса своего общежития. Прикрываться тулупом не суждено – выпадала участь засветить бутылки. Хорошо, что время раннее и мало кто на них в окно глазел, до подъема был еще час (это просто сменного солдата Су Хэпин поторопил, зная, что там капитан и Чан, которым он хотел сократить срок бессонного бдения).

           23.
           Попав в комнату, обе торопливо начали раздеваться. Рита убежала в ванную, доверив старшему лейтенанту избавляться от нежелательных «улик». Чан временно спрятала бутылки под кроватью, рассчитывая выбросить их в мусор как-нибудь в другой раз. Затем она, припомнив, что настал её черед, быстро и ожидаемо избирательно погладила рубашку для капитана, вывесила на дверцу шкафа и достала той сменный военный костюм. Сама Чан не спешила принять душ и одеться, девушка планировала немного задержаться и сделать всё без нелюбимой спешки, а потом уже заменить капитана и дать той где-нибудь выспаться.
Об этом и без слов догадалась Рита, когда вышла из ванной и увидела подругу, разлегшуюся на кровати в исподнем.
- Что, мало спала на посту, дрянь?
- Не скрипи, как ржавая дверь сортира, капитан, - улыбнулась Чан. – Пять минут, и я в бою. Смотря, каков за это будет от тебя подарок!
- Допустим, с этой получки я угощаю, Чан.
- Ты?! А я смогу попросить целого быка?!
- Только его ;€;.
- Скотина ты, а не капитан. Вот не сдвинусь с места! – Чаньчунь лениво перевернулась на другой бок.
- Значит, завтрак у меня будет по-настоящему одинокий?
- Ой, даже не надейся, что болтливый квартет оставит тебя одну! Мне передавали, они каждую свободную минуту спрашивались только о тебе, всё не могли найти и дождаться. Даже почти выучили твою, нещадно травмирующую язык, фамилию.
- Твои подробности меня не радуют, - Рита надела фуражку, повернулась в одну сторону перед зеркалом, в другую – всё как положено: ничего не выбивается и не торчит.
- Заметь, я ничего не говорю о Сяомине, - вновь обернулась и ехидно искривилась всем лицом та.
- И не советую, - капитан повернулась к двери.
- А мне напутственных слов не скажешь?
- Только небольшую историю, - Рита остановилась в шаге от двери и в видимости Чаньчунь. Задумчивое лицо капитана говорило, что ей нечто странное пришло на ум. – Рос в одной семье капризный и нервозный мальчик, которого ценили, души не чаяли и всячески потакали. Рос, не тужил, всё имел, всеми был любим. Не знал ни строгости отца, ни суровости матери, всем был доволен, всем был обложен, ну, относительно. То есть, насколько этого могла позволить данная семья. Родители ему и игрушки, и деньги, и учебу, и жилье, растили, лелеяли, сна и покоя не знали – всё ради него. И вот однажды пришел тот самый переломный момент: мальчик становится юношей, учится отстаивать точку зрения, спорить до потери пульса и доказывать всё то, во что сам наивно верит. Идет наперекор всему, находит что-то новое для себя, но противоречащее мировоззрению его родителей: следуя новым веяниям, внешне уродует тело наколками, дополнительными отверстиями, кольцами, волосами, усами, бородой. Семья его всё также рьяно любит, во всем уступает, его всплески эмоций принимает, мирится со всем ради него, а он не ценит. Отец и мать, которые растили его, себя лишая и обделяя во всем, в голос просят: «Побрей рожу, сынок». А он не бреет.
Самойлова замолчала и опустила голову, про себя о чем-то рассуждая, а Чаньчунь, полагая, что должен быть какой-нибудь логический конец для данной истории, в молчании долго смотрела на неё, потом, не выдержав, спросила:
- И?
- Нет здесь никакого «и», Чан. На этом всё.
- В этом есть какой-то мне посыл?
- Лично тебе, нет. Просто обычная история, - сказала Рита и вышла за дверь. Она разговором оттягивала время, не хотела одна идти в столовую, одна обедать. Но уже несколько дней она нормально не питалась, обходясь водой и какими-то мизерными перекусами, поэтому сейчас желудок требовал преодолеть все её нехотения и получить полноценный завтрак.
Самойлова пошла по коридорам, слыша, как в некоторых комнатах уже зашевелились парни, раньше сигнала подъема. Это немного удивило капитана, редко кто желает терять и секунды сна во время службы, подобное надо бы ценить. Думала обернуться, выждать и посмотреть, кто эти добросовестные солдаты, да постучалась мысль, вдруг ими окажется чертова четверка, отчего ноги её чаще заработали, унося к лестнице и вниз по ней, прочь, прочь от комнат. Спешила успеть получить завтрак раньше и скорее с ним расправиться. И, само собой, исчезнуть из поля зрения.
Солдаты ровным строем в несколько дружных групп вошли в столовую через десять минут после того, как она села за дальний угловой стол, спиной ко всем. Самойлова была узнана, гомон поубавился, стало тише. Все перешли на умеренный шепот.
Так быстро Рита руками давно не орудовала – алюминиевая миска уже была пуста к тому моменту, когда приставучая четверка храбро подплыла к её столу со своими подносами. Самойлова резво встала, игнорируя вольные обращения сержанта Сун Вейюана и теплые взгляды прапорщика и лейтенанта (к несчастью, один теплее другого!), и поторопилась покинуть это шумное место. 
Избежать четверки парней удалось, но не удалось избежать работы с составом – её нагнали Чэн Сяоянь и Чжэн Юймин и осыпали важными вопросами. К ним вскоре присоединилась и старший лейтенант Ли. Получив необходимые инструкции и приказы от Риты, все трое заспешили к построившемуся составу, а капитан, понаблюдав немного за их работой со своей точки, неторопливо побрела к зоне относительной тишины – к кабинету.
На пути повстречался ей старший лейтенант Су Хэпин, ответственно докладывающий ей о том, что её ждет у себя полковник Ванг Вейдун, а с ним – Гаврила Маратович. Весть, конечно же, не радостная, но что поделать, у неё, кроме как подчиниться, вариантов нет.
Рита вошла к ним, козырнув, сразу же присела, принимая на то приглашение от самого полковника, который тут же посвятил в причину вызова из отпуска майора и капитана: на носу государственный традиционный праздник Китая, который и им нужно бы как полагается отметить, пусть и спохватились поздно. Он разок напоминал о том Самойловой, но, не заметив и малейшей подготовки после его слов, попробовал сделать это еще раз. А для внесения особой ясности и важности его требований надумал подключить майора, вытянув того из отпуска.
- Капитан Самойлова справится, - ехидно ужимаясь и презрительно на неё поглядывая, сказал Гаврила Маратович, в очередной раз ловко и полностью перебрасывая всё на неё.
Прикусив язык, Рита Самойлова не сводила сосредоточенного взгляда с лица полковника Ванг Вейдуна, всячески избегая тем самым смотреть на ненавистного майора, снова столь нагло навешивающего ей в нагрузку работу. Возражать здесь не имело смысла – бесполезно, поэтому, мысленно прострелив висок Гавмату, Рита пообещала управиться, распрощалась по форме и покинула кабинет полковника. Она спешила в свой рабочий угол, на ходу обдумывая возможные приготовления и организацию этого самого праздника. На ум ничего, кроме банальных танцев и сладкого стола, не приходило.
«Почему бы и нет? Будут танцы. Раз уж тут теперь есть, кому и с кем танцевать», - Самойлова прикрыла за собой дверь кабинета, вздохнула и шагнула к рабочему столу.
Раз пять в течение двух часов наведывалась к ней старший лейтенант Ли, которая пару раз прихватила с собой Чжэн Юймин и Чэн Сяояня – это когда Чаньчунь узнала про намеченную организацию праздника. С ними Рита кратко обсудила подходящие варианты и поинтересовалась, имеются ли у них самих какие-либо мысли на этот счет. Своих идей соратники не выразили, поддержали танцы капитана и подбросили пару мыслей по общей организации всего действа, ведь времени на подготовку и реализацию оставалось мало, почти в обрез – всего-то пара дней в запасе!
Самойлова выслушала их и отправила заниматься своими делами, дел было полно и у неё. Продолжили же они планировать, встретившись в столовой за обедом, где большим количеством размышляли вслух, привлекая в помощь Рите и других соратников, подающих довольно интересные идеи по оформлению вечера. Звучали оригинальные версии по расположению и украшению столов, танцплощадки, музыки и, конечно же, меню. Капитан Самойлова внимательно и молчаливо всех слушала, в уме прикидывая возможный микс всего ими перечисленного, чтобы никого не ущемить и никого не обидеть. Надо ведь угодить, раз это их народный праздник. Разумеется, радовало, что все как один обещались ей с этим праздником помочь. Так что, зря Гавмат ладошки потирает, не дождется он её провала, как бы он того не ждал.
В целом довольная продуктивно проведенным временем и обедом, Рита, перекинувшись словами с Чаньчунь и проигнорировав четверку (намеренно занявшую ближний стол), направилась назад к себе. Предстояло составить четкий план, разобраться с документами и узнать на досуге о ценах на заказываемые блюда и  сладости.
Слухи о наклевывающемся вечере уже бродили среди солдат. Активнее всего обсуждения велись в девчачьих кругах: не затыкалась ни на минуту Хао Мэйли, да и другие военные барышни не знали усталости в разговорах. В иных кругах (скажем грубо: пацанских) беседы кипели не менее оживленно, особенно пришлась по нраву весть о танцах. И особенно о том болтал дружный квартет – Чжао Сяомин, Шань Цзинсун, Хан Сяолун и Сун Вейюан.
Логично, что умы военной молодежи (с ограниченной свободой) болели близящимся праздником. О нем жужжали в предвкушении и в любой свободный миг и парни, и девушки, и работники части, которым это – хоть какое-то разнообразие и веселье. Ух, как хотелось четверке потрепаться об этом с капитаном, которая, как назло, лишь изредка мелькала на горизонте: вся в делах и временами облепленная, как мухами, суетящимися коллегами – Ли Чаньчунь, Су Хэпином, Чэн Сяоянем, Чжэн Юймин, Сунь Чжимином и многими другими.
Если же Рита Самойлова и была по ясным причинам недоступна четверым болтунам, то другие её коллеги были заняты не настолько – позволяли себя втянуть в разговоры. Ненадолго.
Стоит ли говорить о том, как это всё изматывало капитана? Нет, тут и так всё понятно. И как бы там ни было, Самойлова сумела решить все задачи в течение двух дней, и к вечеру намеченного праздника уже уверенно руководила соратниками, а те – составом, чьими руками и доводились последние штрихи.
Сама Рита Самойлова в своем мундире зорко за всеми бдела, пока в одиночестве стояла у крайнего накрытого стола и ожидала возвращения Ли Чаньчунь, убежавшей помочь Чжэн Юймин с развешиванием красных и зеленых фонариков по периметру их танцплощадки. Потихонечку подтягивались все остальные, в то время как Су Хэпин и Чэн Сяоянь с несколькими солдатами настраивали «музыкальный оркестр».
От долгого и унылого созерцания «настройки» музыки Риту Самойлову отвлекла  Ли Чаньчунь, бросившая возню с гирляндами и шариками в шаге от завершения.
           - Готово? – спросила с ощутимым осуждением Рита у старшего лейтенанта Ли, видя, как вместо ленивой Чан к Чжэн Юймин на помощь подоспела лейтенант девичьего взвода – Гу Айминь в симпатичном платьице, а следом за ней подтянулись на подмогу Бай Сюинь, Лай Минчжу и Мао Фансин, за которой прибились и другие девушки. Все они с удовольствием помогали старшим по званию с последними штрихами праздника.
           - Непременно будет, капитан! И без моего участия.
           - А ты куда же? Есть дела поважнее помощи родным соратникам, старший лейтенант Ли?
           - Конечно, капитан! Я же должна, как говорится, ворваться в логово тигра, если хочу посмотреть на дракона…
            - На меня что ли?
            - Да,  - Ли Чаньчунь улыбалась. – И сделаю это как та известная и храбрая актриса, эм, как её…Портман…как же имя-то было…
- Лариса? – подсказывая, едко ухмылялась Рита.
- Ага, Рэй, Лариса. Лариса Портман, она же в «Леоне» снималась, - съязвила Чаньчунь. – Тоже мне! Если ты не в духе, не испаряй и мой, ведьма! К чему тебе злость, подруга, и без неё здесь будет нам с тобою явно скучно.
- Однозначно, миледи, - соглашалась с ней капитан Самойлова, цитируя на русском известные фразы из старых фильмов, впрочем, хорошо известных собеседнице. – Вероятно, в танце, вы мне, душечка, откажете?
- Отнюдь, капитан.
- Тяните ножку, мисс, подайте ручку.
- Кружите меня страстно, кружите, - жужжала Чаньчунь, подражая голосом и подыгрывая Рите, при этом они обе стояли неподвижно на местах с наисерьезнейшими выражениями на лицах и со всей строгостью обсматривали всё вокруг. А именно солдат, которые смело первыми пошли в атаку – приглашать военных дев в круг для танца. Атаковали сразу же, как раздались звуки музыки.
- Ах, ваши ручки словно бархат, - не уступала Рита, прислушиваясь к мотиву песни.
- Особенно сегодня, после работы на кухне и во дворе с метлами.
- Ну, что же ты за обломщица, - вздохнула Самойлова.
- Устала после всех этих дел, и спать хочу я, Рэй!
- Спи, что тебе мешает? Но не сегодня, а в другие дни.
- Я хочу здесь и сейчас, но куда ни пойду – солдаты окружают! Вожусь и кружусь день ото дня с ними вместо тебя, вот и времени нема.
- Нема близости, подруга, а время – есть! – Рита Самойлова огляделась по сторонам и перешла на шепот. – Скажи всем громко: «Понос!», и айда с раскладушкой баррикадироваться в новеньком туалете.
- Допустим, а дальше?
- Раскладушку во весь пол, конфетку в рот, и пусть все солдаты и армии мира подождут, - продолжала наставлять её Рита Самойлова. – А утром бодрячком мимо обоссавшейся километровой очереди в туалет пройдешь, как каравелла по зеленым волнам прохладным ливнем после жаркого дня. Они обернутся посмотреть, не обернулась ли ты, чтобы посмотреть, не обосрался ли кто.
- Хорошая идея, - оценила всерьез Чаньчунь и призадумалась. – Да мне и врать не придется, последнее время, бегаю по туалетам я всё чаще.
- Пить надо подарочки и посылки для сержанта реже, может, их слабительными его враги напичкали. Наивная!
- Действительно, может, дело в этом?
- Проносит каждый час по восемь раз? И как ты на воскресные рандеву-то ходишь?! – всё усмехалась Рита.
- Вот именно, что никак! А ведь так хочется чего-то романтического.
- Сходи на свидание с соратниками, - предложила сухо капитан, забывая мигом о предыдущем неприятном обсуждении кишечных проблем.
- Что, со всеми сразу?! – ехидно потянула губы Чаньчунь.
- Ну, можешь график очередности составить и месяц развлекаться.
- Неплохая мысль, Рэй, между прочим, - задумалась опять её собеседница всерьез над этим. – Еще бы и клубы подходящие подобрать.
- Кстати, ты не помнишь название того клуба, в котором ты отрывалась в последний раз?
- «Весенний цвет», а что, капитан?
- Хотела кое с кем там стрелку деловую забить.
- Уж не с Кугой ли? – Чаньчунь увидела, как Рита безразлично кивает. – Целый зал на вас двоих – не жирно ли, подруга?
- Мы же будем танцевать мазурку от всей души.
- А как же танго?
- Танго мы исполним втроем.
- Кто третий?! – ревностно вцепилась Чан. – Скажи-и-и!
- Вот всё тебе скажи, подруга, - глаза капитана чисто случайно скользнули по лейтенанту Чжао, парень как раз шел мимо столов в вечном сопровождении одних и тех же товарищей.
- Скрытная ты стала, Рэй. А еще забывчивая.
- А что это я забыла? – не отрицала первого обвинения капитан.
- Поздравить меня с нашим народным праздником. И, между прочим, сегодня кое-где отмечается международный день инвалидов.
- В смысле? – не поняла её Рита, она уже размышляла обо всех намеченных делах на завтрашний день, раздавая мысленно указания и приказы, и как раз готовила порцию наставлений для старшего лейтенанта Ли, потому и не уловила сути её слов.
- Нужно будет и нам в следующий раз помнить об этом и как-то выделить этот день заботами о пострадавших на службе военных.
- А, - капитан с какой-то заторможенностью смотрела на Чаньчунь. – Я уже думала, что ты меня с этим поздравить хочешь. И даже всерьез задумалась, а инвалид чего я?
- Самобичевания, вот чего, - огрызнулась Чаньчунь, думая, что та намеренно её злит и дразнит. Нет, не намеренно. И вовсе не дразнит.
- С этим спорить не буду. Как закончится это действие, раздели всех по отрядам, и следующим утром распредели: парней вверишь мужчинам нашей части, девушек – женской части. Будем практиковать сексизм.
- Есть, капитан! Но давай говорить о работе не сейчас.
- Мне показалось, или я услышала дрожь в твоем голосе, - Рита посмотрела на Чаньчунь. – Что тебя тревожит?
- Сейчас припрутся к нам все.
- Ты же привыкла быть среди солдат, чего ревешь? – Самойлова уже видела, как без робости шагают поближе к площади все остальные девушки, а не только те, кому посчастливилось быть приглашенными в круг. Военные дамы части уже танцевали, они сегодня были в скромных нарядах и с распущенными волосами, но, как и полагается, без макияжа.
- Солдат, да. А работать, обучая их, без минутки свободного времени – нет.
- Ну, так, сегодня ты не работаешь, а воспитываешь в них моральные и духовные ценности.
- Танцами, в которых их шаловливые ручки смогут наконец-то коснуться женской талии?! Что-то я тебя не узнаю, Рэй. Чтобы ты и видела в этом какое-то воспитание?!
- Совру, что так приказывают мыслить Вейдун и Гавмат, кто я, чтобы оспаривать их старческое мировоззрение?
- Тебя ли это волнует?
- Верно, никогда не волновало, каким эти старые пни видят мир военных: юных девиц и горячих парней.
- Не такие уж они и старые, - нахмурилась Чаньчунь, подсчитывая разницу в возрасте с этими мужчинами и представляя, какими они сами будут в пятьдесят, если останутся на таких же должностях, как и полковник с майором.
- Почему же ты тогда бегаешь, как кошка от огня, от ухлестывающего за тобой Вейдуна? – ухмыльнулась Рита Самойлова и уколола едко. – Не такой уж он и старый, да?
- Иди-ка ты к черту, капитан! – Чаньчунь насупилась и отвернулась от Риты, набрала в рот воды и долго не смотрела в сторону подруги. Ну, как долго, примерно около минуты.
В это же время её сверлила глазами капитан, она всё усмехалась и корчила рожицы, каждый раз, когда ловила ту на тайном подсматривании. Старший лейтенант Ли не смогла держаться долго, она снова придвинулась к Рите и с улыбкой спросила:
- Обо мне, тварь думаешь?
- Как ты узнала, Чан?
- Я по твоему ехидному молчанию определила, - мисс Ли толкнула плечом подругу. – Не напомнишь, за что я на тебя обиделась?
- Ты разве умеешь обижаться? – Рита усмехнулась. – Давно бы покончила с собой, раздавленная тоннами обид на меня.
- Рада, что я попалась толстокожая? – Ли Чаньчунь уловила движение и отставила тарелку. Она схватила её со стола, надеясь этим растянуть свое обиженное молчание, да не вышло.– Смотри-смотри, а эти четверо явно шушукаются о нас и бросают теплые взгляды сюда.
- С их позиции теми же непозволительными пошлостями занимаешься и ты, старший лейтенант Ли. Так что, прекращай выворачивать на них свою шею и займи себя чем-то полезным, например…
- Зуб даю, подойдут звать на танцы, Рэй.
- Не разбрасывайся зубами, нам и так их нелегко сохранить. И не бросай столь соблазнительный вызов, я слишком не молода для этого.
- Тебе всего-то тридцать хвостиком.
- Но этот хвост меня так давит и… -  Самойлова не успела закончить мысль, как парни в сторонке перешли в контратаку.
- Капитан, - с художественно красивым (неопытному глазу неуловимым) смущением приблизился к ней в идеально выглаженной и выстиранной форме (а ботинки-то, ботинки как блестели!) лейтенант Чжао Сяомин, взяв с собой для храбрости смелого рядового Шань Цзинсуна, вечно давящего из себя лучезарную улыбку. – Позвольте пригласить вас на…
- Я уже обещала танец старшему лейтенанту Ли, - холодно оборвала его Рита, толком и не взглянув на знойного кавалера.
- И почему же вы тогда всё еще тут? – еще шире обнажил зубы снайпер Шань Цзинсун, бесстрашно поглядывая то на одну, то на другую. – Танцы, товарищ капитан, как вы знаете, танцуются в центре площади.
- А нам здесь удобнее плясать, - ровно отвечала Самойлова, прожигая его злым взглядом.
- Парни, там вас девчата дожидаются, - утешительно прибавила Чаньчунь, кивая на противоположный стол. – Не нужно обманывать их ожидания, некрасиво.
- Ладно, - не унывал Шань Цзинсун, хватая под руку товарища и утаскивая с собой того к девушкам. – «Не хотите, не надо! И без вас желающих валом!».
У самого стола Чжао Сяомин вырвал свою руку и уныло побрел обратно к товарищам, не желая танцевать с кем-то кроме капитана. Жаль. Его приглашений ожидала добрая половина девичьего состава. И больше всех – Хао Мэйли – самая нарядная девица в части, ярче новогодней елки. Рядовой Шань Цзинсун пожал плечами в ответ на немой вопрос Хао Мэйли и пригласил на танец Гу Айминь. Та была только рада выскользнуть из общества болтливых и назойливых подруг. Одна Хао Мэйли чего стоила: не затыкалась ни на секунду, вереща о себе и своих бесконечных качествах и достижениях.
С виду сникший и разбитый лейтенант Чжао не намерен был сдаваться. Отнюдь. Подбадриваемый неравнодушными товарищами, он предпринял вторую попытку, теперь уже в сопровождении главного в группе поддержке – болтливого сержанта Сун Вейюана.
- Капитан, - снова обратился к ней с глазами, полными надежд, Сяомин, но не успел закончить предложение.
- Еще раз подойдешь – прострелю колено. В жизни вальса не отведаешь.
- Разрешите хоть постоять с вами, - вклинился бесстрашный сержант, едва дождавшись, когда угрозы капитана стихнут. Сун Вейюан придумал это, чтобы дать другу, если уже не потанцевать, так хотя бы находиться рядом и в обществе Самойловой.
- Разрешаю, - с улыбкой ответила Чаньчунь вместо капитана. Ей было скучно просто стоять с Ритой, которая сегодня была мрачна больше обычного и была неразговорчива. То есть, очень даже разговорчива, но не так, как этого хотелось бы Чан. Ох, и охота мисс Ли почесать языком!
Увидев, что товарищам дали зеленый свет, торопливо прибежал и примкнул к ним прапорщик Хан Сяолун. Он сделал это мастерски – незаметно, будто там и стоял с самого утра.
- Ты чего сегодня такая хмурая? – слишком громким шепотом обратилась в этот момент к Самойловой Чаньчунь. – У этих побывала что ли?
Парни тут же синхронно повернули головы туда, куда кивала Чаньчунь – на майора и полковника. Эти мужчины стояли по другую сторону площадки и о чем-то между собой переговаривались.
- Как они меня достали, - призналась на выдохе Рита. – Так меня еще не доставали. Достанут меня и завтра. Я прямо рождена, чтобы меня доставали.
- Да ладно тебе.
- Судьба моя такая, доставучая.
- Всё так плохо? – Чаньчунь припомнила сегодняшний день и подготовку к вечеру, организация которого полностью легла на плечи Самойловой, которая по графику должна была отдыхать дома.
- Мало мне того, что эти двое жизни не дают, так в единственный свободный увольнительный день дома отоспаться мешают.
- Что, опять соседка снизу?
- Никак не помрет эта фанатка музыкальных передач.
- Такие, как она, так рано и легко не умирают, Рэй. Нужно подсобить.
- Внезапно зауважала и начала понимать Родю Раскольникова.
Услышав незнакомые и странные данные, парни недоуменно перебросились взглядами, а Рита продолжала самозабвенно:
- Почти готова её убить. Молотком. И ни разу не пожалеть об этом, - лицо её сегодня было опухшим, помятым и злым. Видно, что совсем не спала и изрядно вымоталась.
- Как там было, Рэй: «Имею ли я право, или я тварь дрожащая?» или типа того?
- Еще как не имею! Еще и последствия немного напрягают, знаешь ли.
- Хм, - задумалась Ли Чаньчунь. – Я тоже не хочу убивать только лишь потому, что сидеть на нарах не желаю, а не из гуманных соображений. У нас ведь тоже в доме есть одна зловредная старушка, помешанная на заговорах. Вот тебе интересно с утра до утра слушать про козни политиков из других стран и других планет? В мельчайших подробностях, к тому же.
- Мне реклам первого канала из-под пола хватает, спасибо, - ответила капитан, глядя на приблизившихся к ним коллег. Два старших лейтенанта уже минут пять рядом стояли и с улыбками слушали их.
- Ах, так и хочется её задушить! Да и еще смаковать этот момент.
- Прямо в точку, Чан.
- Клуб анонимных преступников, - усмехнулся Су Хэпин, также подваливший к ним минуту назад. – Тоже мне, закононепослушные дамы, непригодные для примеров.
- Группа будущих смертников, - улыбалась Чжэн Юймин, она пришла вместе с Су Хэпином.
- Главное, чтобы вместе посадили, - подмигнула им Чаньчунь, давая знак идти танцевать, а то в центре площади было слишком мало пар и нужно бы показать солдатам достойный пример.
- Жди, конечно! – посмеялась Чжэн Юймин.
- Убийство ведь одного типа. И степени тяжести.
- Ты в этом ничего не смыслишь, Чан, - осадила её Рита.
- В одну клетку вас не посадят, определенно, - заключил Су Хэпин и протянул руку Чжэн Юймин, та без особых стеснений быстро подала свою, позволяя забрать себя на танец. Безусловно, исключительно показательный.
- В тюрьму, зато одну, - не сдавалась Чаньчунь, бросая это им в спину и понимая, что они снова остались вдвоем с приставучими солдатами, к которым, между прочим, возвратился рядовой Шань Цзинсун, закончив вальсировать с Гу Айминь.
- А они хорошо смотрятся, - задумчиво сказала Самойлова, со скрытой завистью наблюдая за парой Су Хэпина и Чжэн Юймин.
- Да, - мечтательно отозвался лейтенант Сяомин, как будто она к нему обращалась.
Рита сделала вид, что этого не заметила, а Чаньчунь прыснула и сказала:
- Мы смотримся не хуже, не так ли, мой персик?
- Я ваша навеки, старший лейтенант Ли, - тут завидуще стрельнули глазами Чжао Сяомин и Хан Сяолун, а капитан нудно добавила. – Только не по четвергам. И не полностью. И в субботу после одиннадцати тридцати только.
- А в понедельник? – хмыкнул в опережение рядовой Шань Цзинсун.
- А в понедельник я в публичном доме канкан исполняю, так что, не получится.
- Невозмутимо отшила меня, - гневно поджала губы Чан.
- Как же?! Да я бы не посмела!
- Так вот же, вот же! Вечно занята!
- Для тебя, Чан, я всегда свободна, как ветер в поле, - безразличное лицо капитана Самойловой вмиг изменилось, легла тень тревоги, а глаза её уставились в фигуру полковника, который отошел от майора Гаврилы Маратовича и теперь твердо зашагал к ним. И ей предельно ясны были его цели.
- Что-то не так? – заметил это Чжао Сяомин, он же не сводил с неё глаз.
- Объявляю чрезвычайное положение, - понизив голос, заявила Рита, стараясь не поворачивать головы к подруге и не выдавать себя врагу. – Чан, немедленно смотайся отсюда, пока тебя не уткнули носом в приглашение без права отказа.
- Что? – Чаньчунь, тоже не поворачивая головы, скосила глаза в том же направлении, что и капитан, и увидела напыщенного полковника при полном параде. Искривилась и так же, как и Рита, не производя лишних движений, дабы тот не заподозрил её маневры, сказала сквозь зубы и под смеющиеся взгляды солдат, которым это все было видно гораздо лучше, чем полковнику. – И куда мне бежать, капитан!? Что, вообще, делать-то…
В голосе старшего лейтенанта Ли было неподдельное отчаяние, будто вот-вот на глаза навернутся слезы.
- Лейтенант Чжао! – соображала в разы быстрее неё и также отчаянно Рита. – Покажите мне, как прелестно вы кружитесь в вихре танца с очаровательной Ли Чаньчунь!
Парни раскрыли рты, захлебываясь еще большей завистью. А лейтенант, который хотел бы, чтобы его партнершей была сама Самойлова, возражать не посмел, глубоко в душе всё еще лелея надежду, что после танца со старшим лейтенантом, капитан уже точно согласиться станцевать с ним! Поэтому с неконтролируемой радостью на лице подвалил к Чаньчунь, красивым жестом зазывая предаться вальсу.
Успел. Успел парень увести от неминуемого вызова старшего лейтенанта Ли. Полковнику Ванг Вейдуну не доставало буквально десяти шагов – прыткий молодой лейтенант увел из-под носа красавицу Чаньчунь, которая в паре со статным солдатом смотрелась еще очаровательнее и желаннее. Они отдалялись под музыку, вливаясь в круг других пар, а полковник, провожая глазами Чан, не замедлялся и продолжал шагать вперед, словно вовсе не был расстроен этим. Будто не был зол на этого шустрого молодчика, посмевшего влезть и помешать ему. Вздохнув, Ванг Вейдун, устремил свой взор на Самойлову.
- Вы что-то имеете против полковника? – выглянул из-за плеча Вейюана проницательный Шань Цзинсун, поглядывая то в лицо капитану, то на прапорщика Сяолуна, который поспешил занять место старшего лейтенанта Ли – по правому боку от Риты.
А Самойлова, не сводя глаз с Вейдуна, прошептала:
- Только не ко мне, только не ко мне…
- Натянутые отношения? Общие грязные военные тайны? – ухмылялся Вейюан, тоже поглядывая на капитана и жутко желая знать причины, по которым они вместе с Чаньчунь невзлюбили полковника.
- Ты! – сказала вдруг Рита Самойлова, хватая его под локоть и выталкивая вперед себя. – Пойдем, потанцуем.
- Что? – округлил до невозможности глаза Шань Цзинсун, не веря, что это говорит капитан.
- Что?! – запредельно завидовал прапорщик Сяолун, который корил себя за то, что снова не рискнул пригласить её на танец и остался с носом.
- Что-о?! – испугался и замялся сержант Сун Вейюан, который и не задумывался о танцах, еще и с капитаном!
И восклицали, между прочим, все одновременно.
- Шевелись, давай! – шипела сквозь зубы и толкала его Рита Самойлова, стараясь не смотреть на полковника, которому ничего не оставалось, кроме как притвориться, что шел он к столу за десертом. А оттуда уже с тарелкой он направился к лавочке, на которой сидел его секретарь. Присел, заложил ногу на ногу, расположил на массивном колене пиалу с пирожным и устремил свой взор на танцующую Ли Чаньчунь.

          24.
          Сержант Вейюан долго мялся, боясь, притрагиваться к этому монстру – вдруг он не так опустит на талию руку и она ему её сломает, или схлопочет по лицу?! Потому инициативу (скрипя зубами и ненавидя себя за это) взяла Рита Самойлова, она первой опустила ладонь ему на плечо. Только после этого парень снова осмелел и даже обнаглел.
- Значит, настолько его не перевариваете, что вы готовы пуститься в пляс со мной, капитан? – ухмылялся и язвил он, глядя ей прямо в лицо. Отличная для этого возможность, когда еще выпадет возможность так просто смотреть ей в глаза и быть лицом к лицу?!
- Ты заблуждаешься, солдат. Мне просто нестерпимо захотелось танцевать.
- После того, как продинамили нашего главного танцора?! – Сун Вейюан глазами выхватил лейтенанта Чжао, который, заметив их, ошарашенно засмотрелся и пару раз наступил на ногу Чаньчунь.
«Да почему с ним?!», - кричал про себя Чжао Сяомин, не подозревая, что также сейчас орет в себя прапорщик Хан Сяолун.
- Если ты сейчас же не заткнешься, я…
- Молчу, товарищ капитан, - покривил ехидно губами сержант Вейюан и ненадолго смолк.
Все вокруг были поражены. И смотрели только на пару капитана и сержанта, не замечая всех остальных. Как это, самый не танцующий человек части и вдруг оказался в самом центре, еще и с обычным солдатом, а не полковником, майором или приближенными старшими лейтенантами (которые, зная её не первый год, не совались к ней с трепетными приглашениями)?!
Конечно, как организатор Рита Самойлова справилась (не особо напрягаясь) на высший балл, и её идея вынести столы из столовой в этот летний, но прохладный вечер в честь государственного праздника, и оборудовать площадь под зал танцевального клуба была оценена всеми без исключения. И то, как она всё до мелочей расставила на площади и настроила не только роту на участие в этом вечере, но и весь коллектив военной части, тоже восхищало. Но вот как танцор, она не справилась – никудышный из неё был и кавалер, и партнерша в танце. Собравшиеся на площади солдаты, почти все, с сочувствием смотрели на Вейюана, искренне жалели его и думали, что он вынужден с ней танцевать.
Да, это правда, она его принудила, но парень теперь отнюдь не страдал, он был вне себя от счастья, ловя на себе завистливые взгляды тех, кто вслух клял, а втайне рассчитывал оказаться на его месте. Как-никак, с самим капитаном Самойловой танцует, с этой бестией! Пусть она и танцует хуже, чем просто плохо, постоянно отдавливая ноги сержанту Вейюану, который от частоты топтания уже подумывал, что она это нарочно с ним так, и с еще большим терпением сохранял выдержку. Так, что почти никто и не замечал огрех в вальсе этой пары.
- Капитан, - вскоре шепнул он, всё же не вытерпев. – Я же молчу, зачем вы так злостно давите мне на ноги?
Самойлова повернула голову и посмотрела на него. Она не столько из-за полковника (который не пригласил бы её, а, максимум, перебросился бы парой слов об организации данного мероприятия и пошел дальше, и это она прекрасно знала), сколько для того, чтобы оборвать все разговоры о Ванг Вейдуне и заткнуть догадливого сержанта (которого мог услышать полковник), вытянула его танцевать. О чем сейчас горько сожалела.
- Потому что не умею, - прямо в лоб и чистую правду озвучила капитан и начала потихоньку высвобождаться, решив, что с неё хватит. Раз уж и от полковника мнимая угроза миновала, то пора бы завязывать с этим отчаянным жертвованием собой.
- В таких случаях, надо знать, когда надо остановиться, - сказал парень, улыбнулся, но её не отпускал и не останавливался.
- Я не знаю, поэтому сделаю это сейчас. – Рита резко застопорилась, яростно вырываясь из рук вальсирующего сержанта, который, кажется, четко слышал то, как проскрипели зубы сведенных челюстей капитана, и с испугом уставился на неё.
Самойлова не стала ему ничего говорить, отошла и зашагала обратно к столу, заняв место подальше от рядового Цзинсуна и прапорщика Сяолуна и, вообще, притворившись, что выбирает себе блюдо на столе и не желает никого сейчас ни видеть, ни слышать. К ней поспешила Ли Чаньчунь, она видела (да и не только она!), что капитана чем-то разозлил Сун Вейюан, и оттого незамедлительно прервала свой танец, чтобы воспрепятствовать урагану в лице капитана, который мог обрушиться на кого-нибудь, в принципе, невиновного солдата.
- Уйми злобу, - шипела Чаньчунь, прилипая к ней и тоже делая вид, что наполняет тарелку.
- Я так расстроилась, - вздохнула Рита. – Где моя круглодонная бутыль с трехсотлетним портвейном?
- Я выпила, - усмехнулась Чан, поражаясь тому, что подруга может актерствовать, пребывая в жутком гневе. Видимо, саму Риту это сильно разряжало.
- Как ты мог, Себастио? – воскликнула шепотом, но с ощутимой болью капитан.
- У меня был стресс.
- Но у меня он сейчас, и мне нужнее!
- Что, мой дорогой Игнасио, опять обвинили в неумении шагать под музыку?
- Хуже! – Самойлова сдержала улыбку. – Раскусили твои чувства к полковнику.
- Так у меня ж их нет.
- Вот именно! – капитан покосилась на подобравшихся к ним всё тех же любителей их подслушать. – Показывай это менее очевидно.
- Не думаю, что справлюсь с этой задачей, Рэй.
- Это ли проблема? – хмыкнул сержант Сун Вейюан, отважно вмешиваясь в их тайный разговор, вообразив себя бессмертным героем всего лишь после пятиминутной прогулки по площади под музыку и в паре с капитаном Самойловой. – Главное, невозмутимо улыбаться, а не стоять с похоронным видом, как наш Сяомин (а он был предельно недоволен тем, что ему не удалось сплясать с Ритой).
Все синхронно повернули головы к лейтенанту Чжао и уставились на него. Парень вернулся одновременно с Ли Чаньчунь, но в отличие от Вейюана, хмурился сам себе и помалкивал.
- О чем плачешь, лейтенант? – обратилась к нему беспечно Самойлова, скорее, отвлекала саму себя, чем его.
- С завтрашнего дня на дежурстве в столовой, - уныло признался Сяомин, чтобы увести разговор от своего расстроенного вида этим вечером и порушенными ожиданиями. – А там каши…
- Гречка через день, и подсохшая посуда из-под неё, - пояснил, брезгливо морщась, Шань Цзинсун.
- А к черту как часто там ходят? – безучастно спросила Рита.
- Каждый день, - хохотнула Чан, уловив какой-то скрытый смысл. – Шесть раз за раз.
- Мне не подходит, - отозвалась Рита задумчиво.
- Тебе нужно чаще? – задалась вопросом и тут же прикусила язык подруга.
Парни разом взорвались смехом. Чаньчунь приструнила их взглядом раньше, чем это сделала словесно Рита Самойлова.
Тем временем «музыкальный оркестр» (а им выступали три солдата у старого магнитофона с мощными колонками, развешанными по периметру площади) сменил музыку, теперь играла какая-то быстрая танцевальная народная песня, под которую, задорно смеясь, вышли в круг все девушки, ведомые неутомимой дочкой генерала – Хао Мэйли. К ним присоединились несколько уверенных в себе парней и даже два старших лейтенанта. Все не танцующие представители военной части ненадолго отвлеклись на них. Гаврила Маратович в сторонке мило притопывал в такт ножкой, ухмыляясь каким-то своим подлым мыслям.
- Капитан, а у меня предложение, - сказал рядовой Шань Цзинсун, бросая нежные взгляды на Гу Айминь, единственную девушку, отказавшуюся от народных плясок и оставшуюся скромно стоять у стола.
- Посмей только заикнуться о том, что хочешь танцы каждую неделю.
- Нет, капитан, - улыбнулся рядовой. – Как насчет того, чтобы завершить этот праздничный вечер дружеским походом в кино?
- Что, всей ротой?! – искривилась всем лицом от его наглой смелости Чан. – Ты где нам столько свободных кресел в скудном кинотеатре нашей дыры забьешь?!
- Да зачем всей ротой? Хотя бы с нами, - Вейюан обвел глазами их компанию и перекинул вперед на парочку приглянувшихся девушек в центре народных плясок.
- Ну, идите. – Рита равнодушно пожала плечом. Ей-то что, всё равно общая увольнительная. Один раз можно пренебречь временными военными правилами. Тем более что сам полковник вскользь упомянул о единоразовом отступлении от этих правил. – «Раз он разрешил, кто я такая?! Так, вошь в зеленоватую полоску…».
- Но мы хотели бы с вами, - прапорщик Хан Сяолун опередил с аналогичным замечанием лейтенанта Чжао Сяомина, который как раз только-только закончил собирать в голове слова в цельные и разумные предложения, подходящие персоне капитана. Чтобы не сразу послала к черту. А то ж она умеет, перебив на полуслове и полумысли.
Капитан Самойлова, услышав это, нахмурилась и не ответила. Зато вступила с улыбкой легкая на подъем Чаньчунь:
- А я давно в кино не была, может, сходим, Рэй?
- Валяй, иди.
- Без тебя не пойду, капитан, - Чан настроилась её уговорить.
- Вы же не можете нас оставить без присмотра, - сержант Сун Вейюан очень хотел, чтобы пошла Чаньчунь, и только потому начал подговаривать капитана. Без капитана та точно не покинет часть.
- Капитан, вам лучше согласиться, - улыбался смело и прапорщик.
- Сяомин слишком добр и мягок, чтобы нас, таких диких и необузданных, держать в узде, - добавил рядовой Шань свой железобетонный аргумент.
- В таком случае, вы никуда не пойдете, - отрезала Самойлова.
- Но капитан! – плаксиво заголосили всем квартетом парни, испугавшись, что шанс вновь ускользает из их рук.
- Ладно тебе, не вредничай, - влезла снова Чаньчунь. – Давай, сходим.
- Как раз фильм рекламировали эпичный, - не остался в стороне прапорщик Хан.
- Да, да! – не давал другим слова Вейюан. – Про гангстеров и борьбу с ними.
Рита Самойлова, не моргая, смотрела поочередно на каждого, кто заговаривал с целью сломить её. Она не была в сомнениях, нисколько, уверенно не хотела никуда с ними идти, предчувствуя, что снова напорется вместе с Чан на неприятности. Плечо-то у неё зажило, но предплечье всё еще нет, а новых травм и шрамов она себе больше не хотела. Шрамы украшением не считала, тем более такие уродливые, как у неё. И капитан, чтобы заставить их заткнуться и отстать, слегка кивнула, давая знак согласия, а потом сказала:
- Если мне не понравится фильм – будете месяц с лейтенантом в столовой дежурить.
- Даже если он понравится, вы всё равно скажете, что нет, лишь бы только нас наказанием наградить, - улыбнулся Шань Цзинсун.
- Ты откуда такой умный нашелся? Так и поступлю.
- Капитан, это несправедливо! Вы не можете с нами так обходиться, - улыбался все шире рядовой Шань. – Это плохой пример для лейтенанта Чжао и его будущих подчиненных.
- Ты всегда такой сообразительный был? – Рита приподняла одну бровь и посмотрела на него.
- А еще он не только в словах меткий, - лишь бы влезть со своими замечаниями, вот, что нужно сержанту.
- Мы тоже хороши, Вейюан, - обиженно вставил прапорщик, перетягивая одеяло внимания на себя.
- Это всё стараниями капитана, да, парни? – казалось, улыбке уже некуда тянуться, но Шань Цзинсун всё больше тянул и тянул губы, обнажая два ряда зубов.
- Ты когда такой гениальный стал? – Рита Самойлова усмехнулась и прибавила. – Прекращай у меня под ногами стелиться. Я уже дала знать, что иду.
- Капитан, у нас только два часа в запасе, - поспешил уведомить Хан Сяолун.
- Во сколько сеанс? – оглядела парней Чаньчунь, планируя приодеться для вылазки в город.
- Ровно в восемь, - заговорил Чжао Сяомин, всё это время хранивший молчание, но жадно следивший за капитаном и ловивший каждое слово.
- Совсем мало времени! – воскликнула Чан, на её обычные приготовления уходило около часа, а им уже нужно было выдвигаться!
- Лейтенант Чжао, - обратилась вдруг к Сяомину капитан Самойлова. Тот вздрогнул от неожиданности и развернулся к ней всем корпусом, ожидая какое-нибудь страшное задание или приказ оставаться и отдуваться со всеми, чтобы всю ночь убирать столы и приводить площадь в порядок. – По-тихому предупреди солдат, что сегодня разрешается выйти в любое время в город. И желательно тех, кто не устраивают особых проблем. – «Ты знаешь, о чем я», - закончила она глазами, надеясь, что он поймет.
И он понял:
- Есть, капитан!
- Да не надо мне тут рукой размахивать. Это ваш праздник и приказ вашего полковника, – презрительно скривилась Рита и повернулась, чтобы уйти.
- Капитан, вы куда? – шел следом прапорщик.
- Ждите у главных ворот, - ответила за Риту Чаньчунь. – Мы скоро подойдем.
Она рукой отогнала их, запрещая идти за собой, и поспешила нагнать капитана. По пути до комнаты ругалась и чертыхалась, причина – отсутствие подходящих модных тряпок в гардеробе, их она всегда брала на время у подруги, которая была на короткой ноге с этой самой модой. У неё в комнате имелась в шкафу гражданская одежда, но это были такие скромные и блеклые обноски, что старший лейтенант Ли брезгливо отодвинула в дальний угол полки и решила остаться в форме, как и Рита Самойлова, которую совершенно не заботил её неподобающий для прогулки в кино внешний вид.
- Черт, так мы всех распугаем, Рэй, - оглядела себя и печально вздохнула Чан.
- Я тому только рада, ты же знаешь, - усмехнулась Рита.
- Все подумают, что пришли кого-то задержать или обыскать зал.
- Вот уж не думаю, что нас могут спутать с полицией.
- Но всё равно так подумают, - настаивала Чаньчунь, сменив обычную свою форму на парадную, она стояла перед зеркалом и осудительно хмурилась отражению.
Рита к зеркалу не подошла и формы не переменила – оставалась в чем была, как обычно, было наплевать на всё это, и даже предпочла бы остаться и полежать на кровати, да знала, что старший лейтенант Ли без неё натворит делов, еще и в компании этих неуемных разговорчивых солдат. Она вышла из комнаты, ведя за собой старшего лейтенанта Ли, та шла за ней и не умолкала:
- Наклевывающаяся вылазка мне чем-то напоминает наш первый ночной и также первый побег из этой скучной части и ту разборку с пьяными подростками.
- Всегда старалась не вспоминать эту нетрезвую ватагу парней у дороги, пытающихся дюжиной утрамбоваться в телефонную будку, которая с накурки показалась им нужным вагоном метро на пятой станции.
- Такого мне никогда не забыть, - с улыбкой пропела Чан. – Просто я так смеялась, когда увидела это.
- Я тоже, - произнесла Рита и уныло добавила. – А потом вспомнила свои реалии и подумала…
- Что подумала-то?
- Что надо было еще десять лет назад не пойти, а с ветерком покатиться по наклонной дорожке.
- Интересно знать, в какую сторону она наклонилась, - хмыкнула Чаньчунь, не представляя подругу иным человеком, кроме как капитаном в этой части. – В сторону балета? Оперного вокала? Ведущей новостей? Злобным учителем в колледже для несообразительных подростков? Или разносчицей пива в баре?
- По-твоему, я не предназначена для этого? – сощурилась недобро Рита.
- Однозначно! – бесстрашно улыбалась Чан.
- Чего храбришься почем зря? Яйца выросли что ли?!
- Ха! Всегда были, - не страшилась и улыбалась ей девушка.
- Втихую яйчишки в норке откладываешь?
- Уже гора яиц, товарищ капитан!
- В столовой раздачей займись, приговаривая: «Это тебе для храбрости. Это тебе для смелости. Это, Вейюан, на глазок с сосиской. А это тебе, Сяолун, чтобы высиживал. Не петухом, так курицей будешь…».
Не успела капитан закончить, как старший лейтенант Ли разразилась смехом. Впрочем, она поторопилась его прервать, так как навстречу к ним уже бежали нетерпеливые солдаты: лейтенант, рядовой, прапорщик и сержант.
- Я-то думал, вы в платья переодеваться пошли, - вырвалось на разочарованном вздохе у Вейюана, который смотрел на Чаньчунь, надеясь увидеть на ней наряд не хуже того, что был однажды в ночном клубе.
- В платья вон, для вас уже нарядились, - кивнула капитан на девушек, спешащих к ним.
Это были Хао Мэйли, Гу Айминь, Мао Фансин, Лай Минчжу и даже Бай Сюин, и все они этим вечером выглядели премило и очаровательно в своих скромных ситцевых платьишках. Чаньчунь тоже заметила спешащих к ним девушек и скрыла свое удивление, гадая, откуда они узнали про их поход, а узнали – это точно, иначе не ринулись бы в их сторону. Всё из-за Гу Айминь, которую по-тихому позвал с собой романтик рядовой Шань, и был услышан её подругами. Те, подначиваемые Хао Мэйли, увязались следом.
Молчаливо кивнув всем, Рита зашагала во главе этой делегации, этим показывая соратникам на въездном посту, что всё под контролем. Её контролем.
Они благополучно покинули часть и пустились в путешествие по городу, благо, идти не особо-то и далеко – не шаговая доступность, конечно, но и не край света. И всё это время Хао Мэйли безуспешно пыталась вклиниться между Чан и Рэй, к которым липли, как загипнотизированные, Сяомин, Сяолун и Вейюан.
В эти мгновения Рита не столько бесила мисс Хао, сколько это делала Чаньчунь, ведь старший лейтенант Ли весело и задорно спорила с тройкой парней, ловивших каждое её слово. Молчаливая Рита стремилась в эти секунды втиснуться к остальным девчонкам и рядовому Шаню, держащемуся подле своей Гу Айминь, и стремилась капитан к тому, чтобы втянуть болтливых парней и переключить их внимание на равных им (а себя и Чан от них избавить). Она обсуждала с ними, пусть и без особого интереса, нашумевшие фильмы и новости.
Хао Мэйли это прекрасно видела и, так как была вовсе не глупой, она понимала, зачем это. Видела, как парни следом за Ритой примыкают к девчатам, но опять утаскивают за собой в эту кучу и старшего лейтенанта Ли, таким образом снова выталкивая из спокойного общения рядового Шаня и подруг его девушки, а следом – Риту, цепляющуюся за них. Соответственно, всё начиналось по новой под скрежет зубов Хао Мэйли. Это всё в полной мере осознавала Самойлова, но больше ничем генеральской дочери подсобить не могла.
Так они и прошагали по городу, галдя, до самого кинотеатра, в котором рассредоточилась по местам билетов и уставились в экран (они едва успели к началу фильма!). Капитан Самойлова осталась удовлетворенной тем, что ей досталось место дальше ото всех – хоть фильм без этого постоянного  жужжания посмотрит, так сказать, в тишине кинозальной. Еще и соседкой, на удачу, оказалась столь же хмурая и молчаливая Лай Минчжу. Немного рассердилась Ли Чаньчунь, проглядевшая билеты и оказавшаяся между Вейюаном и Хао Мэйли, соседствующей (чего она стремительно добивалась!) с Чжао Сяомином и ни на секунду не умолкавшей. Другим ребятам повезло еще больше: Гу Айминь, как по заказу, сидела с рядовым Шанем, прапорщик Сяолун тоже осознал себя посреди Бай Сюин и Мао Фансин, отчего на несколько часов позабыл о существовании недосягаемого капитана.
И только Чжао Сяомин всё оглядывался на протяжении всего фильма в темноте и под несмолкаемое щебетание Мэйли. Кого он выискивал, ни разу не секрет – ту, что снова начинала бесить генеральскую дочку – капитана Риту Самойлову, единственного человека, отдавшего всё свое внимание достаточно занимательной кинокартине. Пожалуй, это был самый тихий и внимательный зритель в этом кинозале.
Через два с половиной часа они все снова собрались в фойе кинотеатра, не горя желанием так рано возвращаться в часть. Потому Рита Самойлова, по привычке избегая ожидаемого нытья по этому поводу, сразу кивнула, давая в ответ немое разрешение, на робкий вопрос рядового Шаня:
- Капитан, можно нам еще немного задержаться?
И не успела Чан это прокомментировать, как рядовой Шань Цзинсун, Гу Айминь, Бай Сюин, Лай Минчжу, Мао Фансин и Хан Сяолун побежали в зал развлечений и автоматов.
Только Сун Вейюан и Чжао Сяомин остались подле старших вояк, а с ними – Хао Мэйли, категорически не желавшая оставлять лейтенанта с этими дамами.
- Вы намерены нас охранять, лишая себя возможности развлечься? – строго обратилась к ним Рита, конкретно не глядя ни на одного из них. – Пошли вон, не то в часть немедля отправлю!
- Понял, - первым откололся и нехотя зашагал от них к ребятам, уводя с собой Хао Мэйли, лейтенант Чжао Сяомин.
- Ну, мне-то хоть можно… - Сун Вейюан не договорил, заткнулся на полуслове сам, уловив лютую злобу во взгляде капитана. Он обиженно отвернулся и побежал догонять лейтенанта.
- Угораздило же с дуру на это согласиться, - пробурчала капитан, провожая их глазами.
- Не зуди, Рэй. Наслаждайся прекрасным времяпровождением вдали от части.
- Не начинай про мнимую свободу, Чан, я от этого еще больше тупею.
- Но, Рэй…
- И не спорь со мной, Чан. Было огромной глупостью поддаться вашим уговорам и выйти этой ночью в город! Весь сверкающий пьедестал тупости сегодня передо мной! Пожалуй, я займу его высшую ступень. И, так как в тупости мне нет равных, две другие позиции тоже сохранятся за мной. Разложу на них свою тушку, подобно моржику на льдинке, чувствуя себя под лучами холодного арктического солнца русалочкой Ариэль…
- Ты не тупая, Рэй. По тебе явно и давно плачет Оксфорд.
- Оксфорд? – переспросила, меняясь лицом и в голосе, Самойлова. – По-твоему, все светлые умы эпохи зарождаются и оседают только там, Чан?
- А что, нет?
- Не все умные там, и не все тупые в колледжах, училищах, лицеях и техникумах. Да и почему же сразу Оксфорд-то, Чан? Почему не Кембридж или Стэнфорд, или еще что-либо?
- Капитан, а ты знаешь историю Стэнфорда? – ловко ушла от точного ответа встречным вопросом мисс Ли.
- Зачем мне её знать?
- Если вкратце, то парень с этой фамилией учился в Оксфорде и, не помню причин, но факт, что умер.
- А! Изменили название в честь него, значит? Хм. Если я умру, мой захудалый колледж не переименуют.
- Нет, Рэй, не переименовали, ты меня дослушай, - сдержанно попросила Чаньчунь, видимо, история была важна для неё. – Парень умер, а его родители нанесли визит директору с просьбой увековечить его имя. Директор учреждения посмотрел на скромно одетых людей и дал ответ в виде прозрачного намека на то, что, если в честь умерших строить памятники, то образуется бесконечное кладбище. 
- Ну, как бы, звучит, в какой-то степени, логично.
- А они ему, мол, хотим не памятник воздвигнуть, а назвать факультет. На что директор посмеялся и подчеркнул, что для этого нужны большие деньги.
- Чан, а зачем им это? Нахожу немного непонятным это желание родителей, хотя, ладно, что там дальше?
- Спросили они у него, сколько, и директор назвал цену.
- Интригует. И?
- И родители ему в ответ: «Чего так мало? Мы лучше возведем в честь него целый университет!».
- Какая-то странная история, если честно.
- Нет, не странная! Вполне обычная: директор ошибочно решил по их одежде, что они бедные и зарядил им неподъемную сумму, чтобы отбить у них всякое желание.
- То есть, это были очень скромные, но очень богатые люди?
- Не веришь мне, Рэй? Я рассказала, что читала. Не я же придумала.
- Прочитала и впечатлилась? Бывает.
- Не оценила мой вольный пересказ?
- Какой в нем посыл конкретно для тебя, Чан? Или меня?
- Я вижу в нем только одно – это то, что нужно менять жизнь раньше, чем кто-то вздумает увековечивать мои персональные данные.
- Не бойся, друг, я не позволю назвать эту часть в честь тебя, - усмехнулась Рита. – В честь себя – тем более!
- Вечно ты упускаешь главный смысл моих слов и притворяешься, что не поняла.
- Ты так хочешь перевернуть свою жизнь, да?
- Знала бы, как сильно. И как кардинально!
- Да знаю я. – Рита, выдерживая паузу, смотрела вперед, туда, где парни с девчатами весело смеялись и что-то обсуждали. Видела она, как оттуда поглядывает на неё лейтенант Чжао, но как всегда умело притворялась, что вовсе этого не видит. – Вот, допустим, Чан, сказала ты всем лично и каждому в лицо: «Пошли к черту!», «Эй, ты, и ты – оба к черту!», «О-о, здравствуйте-здравствуйте, а вас я еще не посылала? Что? Нет?! Ну, так, специально для вас мой посыл глубоко и далеко…».
- Не вдохновляй меня, капитан. Еще и так заразительно.
- Вот, всё! Всё! Ушла ты, Чан. Получила все сопутствующие документы на руки и, избегая взглядов на мать, собираешь скромные пожитки, дабы покорить культурную и шумную столицу Китая. Вот, Чан, уехала ты и от неё. Оставила всё позади и даже тотчас нашла работу консультантом в крупном торговом центре модного шмотья. Даже приобрела модные побрякушки, завела аккаунты везде, где только можно, чтобы выставлять фото своей мордашки на фоне очередной новой тряпочной коллекции, и даже жизнь забурлила свиданиями с умопомрачительными мажорами, но в душе и навсегда мамиными скромными пряничками. Но.
- Но? – жадно слушала, мгновенно и живо рисуя в уме, Чаньчунь.
- У тебя за спиной, где-то далеко-далеко, несильно довольный тобой отец, переживающая и нуждающаяся в твоей помощи, мать и два ленивых малолетних брата. Смогла бы ты это позабыть и работать-работать на трех работах, чтобы этим помочь своей семье? Звонить маме в редкие свободные минуты и слышать жалостливое: «Когда приедешь?», «Ты приедешь?». И в единственный свободный выходной, отменив все свидания, ломиться к родителям, по которым ты и сама давно безумно соскучилась?
- Так жестко не отговаривай, Рэй.
- Но в итоге, - продолжала с чувством Рита, не вникая в суть её просьб. – Задержавшись на неделю, драять дом, двор, хозяйство, кошку и её котят, собаку и её щенят, утку и её утят, после чего спешить на свои работы с заготовленными извинениями за трехдневные прогулы, и, совершенно не отдохнувшей, развешивать по манекенам новую коллекцию. А еще успевать фотографироваться в приличных платьях для своих социальных сетей. И поздней ночью, так и не отдохнув с изнурительной поездки в родные края, причем с багажом от заботливой матери, который ты приперла на работу, так как не успевала заскочить домой, бежать на ночное рандеву с кавалером, с коим было отменено свидание ради встречи с родными.
- Рэй, остановись…
- А на свидании, - не сдавалась Самойлова и не меняла скорости речи и тон, – взять и предательски уснуть. И спать крепко, видя сны о ненавистной части и не чувствуя, тыкающего в руку вилкой, кавалера, рассчитывающего на продолжение встречи у него дома, а не таскания тебя и твоих сумок ко мне на квартиру. Ведь уволилась и я, и живу с тобой той же убогой жизнью в одной мизерной конуре…
- Рэй…
- Твоего раздосадованного ухажера, конечно, можно понять, ведь ты успела слопать еды на три с половиной тысячи юаней, прежде чем уснуть лицом на дощечке для суши, цепко схватив зубами последний ролл с тунцом, - тут Рита позволила себе улыбнуться, наконец. – Я не говорю, что всё именно так будет у тебя, Чан. Но у меня – точно так и будет. За исключением ухажеров: в моём случае я буду поглощать паршивые рыбные деликатесы за свой счет, поставив напротив себя стопку книг какого-нибудь неизвестного автора, между которыми затерялся потертый устав. А за окном, мимо будет проходить Куга со своей новой пассией. Вот она, новая жизнь, Чан! Я даже почувствовала её вкус…
- Ты лишила меня слов.
- Что, было слишком грубо и мерзко?
- Нет. Больно, капитан. Ты законченный пессимист, который боится всего нового и цепляется за осточертевшее старое. Рекомендую срочно лечиться. От пацифизма и жадности, кстати, тоже.
- Завтра же пойдешь туалеты мыть старший лейтенант Ли! С Сун Вейюаном.
- Обойдешься! Я уже назначила проштрафившихся солдат на это милое дело.
- Гляди-ка, они опять сюда идут, Чан.
- Пусть идут. Успею выразить еще раз своё несогласие твоим негативным планам на наше свободное будущее. Я хочу свободу, я хочу самостоятельность, хочу неизведанные дали, неограниченные возможности…
- Если подумать, Чан, всё ли у тебя так уж и плохо? Разве ты не предоставлена самой себе? Разве ты не вдали, хоть и относительной, от дома? Разве ты не живешь самостоятельно и сама по себе? Разве ты не была на концертах популярных исполнителей? А, не, не была, - поправив себя, Рита сразу же продолжила. – Ну, всё равно, выдохни негатив и просто порадуйся своему существованию.
- Это не то, совсем не то! И совсем не так, Рэй!
- Да чего же тебе еще не хватает, а? Таинственного шороха листвы в ночной тиши, шепота штукатурки и биения в едином ритме двух пылких сердец? Хао Мэйли и Сяомина, например? Нужен лёгкий флёр влечения, витающий на полях за полигоном, и свет коварной луны, освещающий души сквозь темные дождевые тучки? Души всё тех же двух сердец Хао Мэйли и Сяомина, прислушивающихся к журчанию ручейка в тиши, которых зачаровывает кваканье лягушек и их детишек, которым не нужно сковывать себя ненужными узами или преданной службой родине…
- И где в этом наборе слов я и мой смысл жизни, капитан?
- Ну, и ты, бегущая под лунным светом и галопом к старым дворовым туалетам, чтобы помешать кое-кому издеваться над молодняком…
- Заткнись! – шипела тихо Чан, к ним вплотную подбирались те, что вдоволь наигрались на автоматах, те, кого они и пасли этой ночью, опасаясь, что разбегутся по городу и больше никогда не вернутся в часть.

           25.
           - Капитан, капитан, - спешил, по обыкновению, раньше других перетянуть всё внимание старших Сун Вейюан, строивший из себя правильного солдата. – А не пора ли нам возвращаться в часть?
           За ним прибились и облепили старших по званию и остальные путешественники, неосознанно демонстрировавшие желание искать приключения в ночном городе до самого утра. Только мордашки Мао Фансин и Бай Сюинь без притворства выглядели уставшими и сонными, им, похоже, хотелось бросить их всех прямо сейчас и лечь спать.
           Оглядывая каждую и каждого, Рита Самойлова молчаливо делала выводы, из-за чего ответ перед болтливым сержантом держала старший лейтенант Ли:
           - Давно пора! Странно только то, что именно тебе такая правильная мысль стукнула в голову.
           - Да это не ему, а Гу Айминь, - сдал, усмехаясь, никудышного товарища рядовой Шань, разумеется, косясь на мисс Гу.
           - А идти будем опять пешком? – поинтересовалась сквозь зев Бай Сюинь.
- Может, не надо пешком, - заныла Хао Мэйли.
- Можно на троллейбусе, отсюда вроде бы еще ходят, - задумчиво предложила Лай Минчжу, осматриваясь вокруг и, главным образом, на провода, тянувшиеся вдаль и вдоль дороги.
- Они хоть на что-то способны и довезут ли, вообще, нас до наступления утра? – громче насмехался Шань Цзинсун.
- Ты многого о троллейбусах не знаешь, солдат, - пробудилась в вызове Рита.
- Что, капитан – охотница воскресных рандеву с троллейбусами от конечки до конечки? – рискнула пошутить, с обезоруживающей улыбкой, Гу Айминь.
- Еще какая! – Рита подтверждала её слова. – Он, конечно, никогда не приходит вовремя на наши встречи, не подозревая, как настойчиво я умею ждать.
- Всё забываю тебе купить набедренную анти-прижималку для езды в переполненных городских транспортах, - усмехнулась Чаньчунь. – Я, кстати, вспомнила, как мы с восточной части города твоей родины доплелись до тупика дороги и больше часа там на остановке ждали этот твой троллейбус. Не дождались и через два часа вызвали такси.
- Это всё моя жадность и маниакальное желание кататься на троллейбусе, Чан.
- Куртизанка троллейбусного кольца – вот ты кто!
- Но-но, не так ты ранее меня звала.
- Слыхали, в связи с событиями и празднования в столице, на пару дней проезд в них подешевел, - заметил прапорщик Хан Сяолун, следивший за подобными новостями.
- А я столько переплатила, выходит, за них, - скисла Рита. – Ну, сегодня точно подешевле прокачусь!
- Ждать сегодня мы его не будем, товарищ капитан. Нужно возвращаться в часть сейчас, - сказал Шань Цзинсун, не разделявший её мнения. – И нам нужно такси, троллейбус затянет нашу явку, вы же понимаете.
- Но ведь именно его маршрут проходит мимо кафе «Парламентский двор», - лукаво улыбнулась мисс Ли.
- Бегущая строка на его неоновой вывеске гласит: «Вечеринки кому за 30-ть!». Я до сих пор не знаю, на какой остановке мне лучше сойти, чтобы был ближе этот клуб мне равных. Мне ведь скоро там просаживать всю свою зарплату до копейки и остаток жизни тусоваться, - прибавила капитан.
- Тусоваться без меня?! – опередил Чаньчунь рядовой Шань, под смех парней.
- Рядовой, ты в этот возрастной диапазон не вписываешься, - Рита презрительно осмотрела его молодое лицо. И заглянула в три других, пышущих отвагой и молодостью, готовых это комментировать. – И вы трое тоже. Так что, шагом марш с девчатами, провожать попарно на такси.
- Есть! – лейтенант Чжао, не сильно того желая, пошел за девушками, от скуки стайкой устремившихся к киоску с мороженым. Там и остановка рядом была, и даже свободное такси одно подъехало.
- И почему я чувствую себя нянечкой и воспитательницей? – пристально следя за ними взглядом, Самойлова вздохнула. – Надоедает. Больше ни шагу из части с этими оболтусами. А ты делай что хочешь, Чан.
- А мне понравилось, Рэй. Надо бы чаще повторять.
         Рита неодобрительно сощурилась, помотала головой и побрела вдоль дороги, коротая время и выжидая, когда проедет мимо еще одно авто с подопечными – тогда можно будет и для себя машину с желтыми шашечками тормозить.
           - Эй, Рэй, - удостоверившись, что отъехала и вторая партия юных путешественников, Чаньчунь нагнала её. – Не убегай от меня.
           - От тебя-то убежишь.
- Вот именно! Поэтому, сбавь скорость и лучше расскажи мне что-нибудь, капитан, ведь с тобой постоянно что-то интересное происходит…
- ***ня. Говори точнее, Чан, - резковато перебила Рита. – Со мной происходит ***ня (здесь, положим, безобидное, но тоже малокультурное – «фигня»).
- Не могу я так говорить, я оптимист, и мне нравится, то, что ты мне красочно описываешь и излагаешь. Взять бы, напечатать и перечитывать периодически в тиши. Да только где эту тишь найти, и откуда время выкроить на неё…
Самойлова ей не ответила, подняла руку, останавливая автомобиль и села в него, сразу назвала адрес части. Водитель попался не разговорчивый, да и Чан не стала упорствовать в своих просьбах в салоне такси – молчала и она. Молчала до самой комнаты в части. И только приняв душ после капитана и устроившись удобнее в своей койке, повернулась к ней и беззаботно спросила:
- Ну так, расскажешь что-нибудь мне, Рэй?
- Лучше спи, - сказала ей и тяжело вздохнула Рита. Она всё это время ворочалась и вздыхала, не находя удобной позиции, не могла заснуть. Конечно же, старший лейтенант Ли сразу это заметила, и надумала съехать хоть на этом:
- Чего это ты не спишь, Рэй?
- Я, кажется, потеряла голову, Чан.
- В каком, из всех возможных, смысле?
- Влюбилась.
- Влюбилась?! – Чаньчунь мгновенно встрепенулась и присела на кровати, с удивлением вскинув брови, она подумывала о четверке парней, с которыми они сегодня прошатались по городу. Кто же из них? Кто?! Кто похититель сердечка Самойловой? И возможно ли, вообще, такое?!
            А Рита обреченно вздыхала и продолжала:
- Окончательно и бесповоротно. И знаешь в кого? – не дожидаясь встречного вопроса, она быстро сказала. – В одного близнеца из сегодняшнего фильма.
- В которого? – признаться честно, это немного успокоило Чаньчунь, она смогла спокойно выдохнуть. Опасения не оправдали себя, хотя с надеждой подумывала, что это будет Чжао Сяомин. Кто же еще, если не он? Точно не сержант Сун Вейюан, которого Рита не жаловала, и не рядовой Шань Цзинсун, которому не до капитана, ему есть по кому вздыхать. – «Остается прапорщик и лейтенант. Я уверенно ставлю на второго…».
- В подонка. И вроде бы знаю, что это просто роль, но втрескалась так, что нервы в зубах болят.
- Твои стальные нервы имеют отдельное сознание, Рэй.
- И у него еще такая внешность, Чан…
- Колоритная?
- Типа урод, но не урод. Вроде бы симпатичный, но урод.
- Аха-ха-ха!
- Всё, я молчу, - Рита опять тяжело вздохнула, натянула по самую голову одеяло и отвернулась к стенке.
Чаньчунь посмотрела-посмотрела в раздумьях в спину подруги и, зная, что капитан про себя продолжает свои стенания, начала вслух успокоительно рассуждать:
- Не расстраивайся так. Актеры же все такие, Рэй. Для них это всего лишь работа – покорить и влюбить в себя зрителя, даже такого черствого, как ты. И раз у него это получилось, значит, хороший актер.
- Не быть мне такой же актрисой.
- Не быть, да. Тебе предназначено проявлять чувства то к танку, то к БТРу, то к последнему подонку из фильма. А что дальше-то, Рэй?! Водитель грузовика? Наш главный повар? Гавмат, будь он не ладен? Или же наши подчиненные? Лейтенант Чжао Сяомин, например.
- Ага, конечно. Сяомин, Цзинсун, Сяолун, добрая половина роты, затем твой лучший друг – Чэн Сяоянь и остальные твои преданные соратники. Ужасно шутишь, Чан, сегодня не аншлаг.
- Ох, и непостоянная ты, Рэй, - посмеялась та.
- Да, я ж такая шельма. У всех – всё как у людей, и лишь одна я нахожу красоту в форменном уродстве и обыкновенной трусости.
- Утри сопли, капитан, - не сдавалась с поднятием духа приунывшей подруги Чаньчунь. Опустившись опять на подушку, она подложила под голову руку, уставилась в потолок и мечтательно затянула. – Вот завяжу с карьерой военной, вернусь из годичного путешествия по Южной Америке и увезу тебя в Африку.
- Я не готова ждать тебя так долго, Чаньчунь.
- Так я почти уже в дороге, - беспечно утешала мисс Ли.
- Ты всю дорогу и сознательную жизнь в дороге. На движениях вечно, неутомимая оторва, но путешественница.
- Тебе ли не знать: движение – жизнь! Я, между прочим, не только эти страны посетить хочу. Желаю тур по твоей стране, подружка.
- Чего же сразу не во Францию, а?
- Париж увидеть и умереть не могу, слишком далеко. Ближе твоя родина, вот и думаю, что хоть Москву увижу и вполне себе живой останусь.
- Вообще-то, я из Владивостока, если ты забыла, но твое сомнительное высказывание приму и возьму на заметку, Чан.
- Еще один уместный вопрос: какие планы на следующие наши выходные, Рэй?
- Я больше не планирую, это – во-первых.
- Что во-вторых?
- Еще неизвестно, когда эти выходные у нас будут.
- Ну, будут же, Рэй.
- Спи! – строго приказав, Рита так и не повернулась к ней. – Нам завтра рано-рано поутру по полигону гонять…
Но та, не отвечая, вдруг начала энергично бороться с одеялом и подушкой, что-то подправляя и заправляя под матрас, попутно издавая звуки недовольства своим же занятием.
- Что такое, Чан?
- Да что-то простынь всё ускользает и у ног сворачивается, и подушка странно колит, а одеяло будто царапается…
- Ага, ага, а койка – жмет, да? – Рита Самойлова стянула до шеи свое одеяло, поглядела на неё и сказала. – Не ищи причин выйти из комнаты, засыпай.
- Шла бы ты, Рэй, с флагом в руках, черт с ним с барабаном и палочками.
- А можно, я уйду с китайским подпольным фейерверком, собранным в грязном темном и сыром подвале маленькими холодными детскими ручонками, который для большей устойчивости будет воткнут в глаз одного ненавистного мне человека?
- Можно даже двух.
- Ценю тебя, Чан.
- Заткнись и спи.
- Не отдавай мне мои же механические приказы, - капитан Самойлова прибилась к стене и закрыла глаза.
- Механические? Хм. – Чаньчунь задумалась на полсекунды. – Я вот частенько думаю, Рэй, что в скором будущем люди заменят себе подобных роботами, с биологическим материалом на выбор для последующего размножения. И выбирать его можно будет по желанию владельца этого робота.
- Как с обычной витрины, Чан?
- С витрины обычной, но далеко не обычного магазина. В нем ты сможешь подобрать цвет кожи и волос, разрез глаз, рост, вес и много всего прочего. Даже характер, если нужно, самый противный.
- И? К чему ты это говоришь?
- К тому, что, возможно, тогда-то и станет жизнь проще. И в разы дороже.
На несколько минут в комнате воцарилось гнетущее молчание, которое прервала Ли Чаньчунь, отлично зная, что капитан еще не спит и размышляет о её словах:
- Что насчет того, что я сегодня сказала? Я о лейтенанте Чжао, если ты не помнишь.
- Сделаю так, как ты это обрисуешь, Чан.
- Сегодня только об этом и думала.
- И каков твой вердикт, мистер судья? – хмыкнула Рита.
- Он подходит под все наши требования.
- Спасибо, сударь, за ваше неутомимое усердие. Благодарность вам за труд, а медаль – Гавмату.
- Медаль из мяса ему, тухлого! – сердито уточнила Чан, зная, что Рита намекает на ненасытное желание майора поощрять одного лишь себя по мелочам, используя при этом труды и заслуги других людей, разумеется, младших по званию.
- Из хлебного мякиша, - грубо поправила Самойлова. – Чтоб жирно не было.
Чаньчунь посмеялась на это и повернулась к стенке, протяжно зевнула:
- Ладно, давай спать.
Больше разговоров они не заводили, сон важнее. Тем более что им вставать раньше всех.
Утром же, когда Чаньчунь открыла глаза и устремила их к кровати капитана, то обнаружила Риту сидящей на ней со странным выражением на лице, она еще не была одета, хотя по пробуждению сразу же приступала к этому делу, экономя каждую секунду и не смея затрачивать её впустую. А тут вдруг такое!
Подумав, что та просто впервые решила не спешить и подольше понежиться, пусть и в сидячем положении, в постели, Чан быстро заправила в кровать и убежала в ванную, пока Рита её собой не заняла. А когда вернулась, то увидела подругу всё в том же положении, что немного смутило старшего лейтенанта Ли и натолкнуло на мысли о болезни капитана.
- Что такое? – спросила она и стянула с себя полотенце.
- Мне снился странный-престранный сон, от которого я в панике разлепила глаза в половине четвертого утра и больше не смогла уснуть, как ни старалась их обратно залепить.
- Расскажи, Рэй, - Чаньчунь присела на кровать, с яростным остервенением потирая полотенцем мокрую голову и взбивая короткие волосы как клок сена. Радовало, что дело в простом сне, а не в неведомой болезни, связанной с недавним ранением капитана, как она в панике заподозрила.
Самойлова же, не моргая, смотрела в пол. Задумчиво потирая колено, она заговорила монотонно, припоминая ночное видение:
- Снится мне этот сон и видится он мне очень живо, ярко. Живо и ярко – это не в плане солнышка и птичек, радостно срущих с веток вишни и прочих красок, а в плане того, что всё происходящее – наяву. И происходит вот прямо сейчас. Как и всегда, в подобных моих снах присутствуют люди, и их огромное множество, однако, сюжета и конкретных лиц для описания я не в силах сейчас вспомнить. Так вот, суть в том, что я была в каком-то неизвестном мне военизированном отряде рядовым и никчемным солдатом. Мы в полной амуниции шли по сухому растрескавшемуся полю с редкими пучками иссохшей хрустящей сорной травы и многочисленными неглубокими, но широкими ямами, в которых виднелись однозначно мертвые розовые и совершенно подсохшие за день под палящим солнцем крупные черви. Они были настолько крупными, что выглядели как переевшие всю живность питоны, с которых полностью стянули их чешуйчатую кожу, оголяя сочащееся мясо. «Фу, что это за мерзость!?» – воскликнула с отвращением и привычной истерией девушка, шедшая справа от меня, крепче сжимая свой автомат. «Не отвлекайся!» – как можно строже и тверже сказала ей я, хотя меня саму от одного взгляда на этих омерзительных червей, распластавшихся в своих ямах и пытавшихся проникнуть через них глубже под землю, мутило, вызывая бурю колючих и беспрерывных мурашек.
Чаньчунь, замерев, слушала и не перебивала. Рита говорила:
- Мы продолжили слепо идти за ведущим нас отчаянным лейтенантом. Наша изрядно поредевшая команда, торопливо и пребывая в беспорядочном построении, перебиралась по полю, надеясь, на усталость неугомонного лейтенанта, что был неутомим, не пробиваем и не прошибаем. Лучи безжалостно обжигающего солнца ему были нипочем, как и мучительная жажда. Как бы высоко не стояло солнце, к нашей общей радости, надвигались сумерки, и необходимым действием всплывало главное требование – сохранить численность команды, для чего нужно было отыскать безопасное место, подходящее для ночного убежища (более и менее сносного). Ведь в ночи никакое оружие нам не поможет. Понимание этого распаляло страх и ужас, никто не хотел быть убитым или съеденным, никто не желал сталкиваться с тем, с чем не справиться…
- И откуда ты это знаешь в своем сне? – хмыкнула Чаньчунь, отбрасывая полотенце на кровать, за которое, будто бы совестливо, схватилась и повесила на гвоздик в стене над головой, забитый ею же специально для этих целей.
- В том-то и дело, Чан, никакой конкретики, всего лишь это необъяснимое действо и непоколебимая уверенность в том, что это всё происходит наяву. – Рита всё еще находилась под впечатлением увиденных ею картин. – Сумерки, между тем, сгущались, и страх ощущался явственнее: если не свой, то восприимчивого соседа точно. Мы внезапно остановились после долгого и тревожного пути, совсем выбившиеся из сил и валящиеся с утружденных тяжелой грубой обувью ног, когда лейтенант, наконец, замер подле высокой скалы со странным подрытым под ней сквозным и низким-низким тоннелем. Низким – это да, но ширина его была необъятна и простиралась едва ли не от одного края подножия скалы, до другого края. Немного врытый под землю, примерно на четверть метра и высотой в половину того же метра, но всё же тоннель. Приказа ждать от него смысла не было – все и так кожей поняли: предстояло лезть туда. «А!! Что это?!» – опять взвизгнула и истерично заверещала всё та же впечатлительная девушка справа от меня, которая первой полезла, но тут же отшатнулась и отскочила назад и налетела на соседа. Все разом устремили пытливые взгляды туда, куда она с отвращением и, зажимая рот ладонью, смотрела: черви. Опять огромные полные черви, чьи тела уже напоминали плотно набитые чучела свиней, завалившихся от переедания набок, свиней без ног и удлиненным туловищем, и бледным-бледным розово-белым цветом липкой кожи. Они все лежали в покое в этих полупрорытых по диаметру вокруг себя влажных ямах и нечасто вздувались, этим приводя в движение тело и дыша. Все мы замерли, не желая протискиваться в эти противные червивые просторы, пусть и относительно безопасные, в сравнении с наступавшей на пятки ночи, полной врагов и опасностей. Не было среди нас никого, кто добровольно пожелал бы прогнуться и шагнуть в этот тоннель. Лейтенант понял это по-своему. Зажег фонарь, направил его луч на близлежащего к нему червя и тот, нервно сокращаясь всей поверхностью, зашевелился активнее, отползая прочь от нежелательного и, вероятно, ослепляющего света. «Вперед!» – скомандовал лейтенант, надменно окинув всех взглядом…
Когда Самойлова умолкла, в комнате надолго воцарилась тишина.
- Так, а что потом? – спросила старший лейтенант Ли, видя, что капитан не собирается продолжать.
- А вот потом я и проснулась.
- Как не вовремя, Рэй, я же только заинтересовалась! Не могла, что ли, досмотреть сон до конца? – укоризненно заметила мисс Ли, уходя с полотенцем своим в ванную. Видимо, собиралась закинуть на стирку.
- Ты мне не поверишь, но мне было так страшно, что я поспешила проснуться. – Рита Самойлова окончательно вылезла из постели, обошла кровать и, сдвинув мелкий, но нужный хлам на подоконнике к самой раме, расстелила на нем рубашку. Достала из-под кровати утюг с обмотанным шнуром на его ручке и принялась разматывать. Предстояла глажка, и была её очередь.
Гладить Рита умела качественно и быстро, не то что ленивая мисс Ли. Сосредоточенно разгладила одну, повесила на дверцу шкафа, прошлась по второй, выглаживая. Закончив, повесила и вторую на соседнюю дверцу и переключила внимание на выключение утюга, от которого снова отвлекло шуршание – это выбралась Чаньчунь из ванной и бесцеремонно сминала глаженые рубашки, попеременно трогая и изучая. Она не помнила, какая из двух принадлежала ей.
Этого кощунства не вынесла Самойлова.
- Уважайте мой труд. Вы не гладите, мадам, не надо мять, - вырвала свою рубашку из её лап Рита и спешно просунула руки в рукава.
- Ого, ты уже увереннее используешь свою руку и даже не косишься нервно на плечо. Что, зажило и окончательно подсохло?
- Да, Чан. Подсохло и теперь потягивает так, что хочется дать тебе по лицу.
Ли Чаньчунь оскалилась и на всякий случай отпрянула:
-  Надеюсь, только на мне так хочется оторваться? На штабных коллег-крыс, случаем, не замахиваешься?
- Ума хватает, делать это без резких движений.
           - Выходит, опять бушуешь там словесно?
           - Прямо как старая кошелка конфликтую со всеми, - призналась Рита. – Понимаю, что дело, главным образом, во мне: я – тварь с неоправданными ожиданиями и не воплотившимися мечтаниями. Вот и срываюсь по каждой мелочи.
           - Думаю, Рэй, тут дело больше в твоем завышенном чувстве справедливости, оно у тебя сильнее твоих знаний военного дела и китайского языка.
           - Лучше бы во мне никаких чувств не было! От них только я страдаю.
           - Скорее всего, тебя изначально по-другому воспитали и сделали это как-то неправильно.
           - В смысле?! – встрепенулась Рита от таких громких обвинений.
           - Не то вкладывали, жить в этом обществе не научили и…
           - Научить-то научили, но...
           - Но не так, да? – спросила Чаньчунь и уставилась подруге в глаза. – Ты прекращай так переживать за эту работу, пусть майор за тебя отдувается.
            - Увы, Чан, он делает всё так, чтобы отдуваться приходилось мне.
            - И как только ему это удается? С виду тупее валенка.
          Самойлова на эти бурчания и следующие неслышные чудные китайские проклятия в адрес противного майора, посмеялась негромко и вернула разговор к тому, на чем была немного смущена:
           - Я уж думала, что ты моё воспитание решила унизить, очернить меня тем, что растили меня из рук вон плохо.
           - Из нас двоих, это только я могу подойти под такие определения, несмотря на то, что росла в строгости и сплошных запретах, - сказала Чаньчунь и прибавила. – Так что, не претендуй на мою репутацию и заранее иди к черту, туда тебе дорога, шельма!
           - Жалую тебе титул «Самая распутная», - громче смеялась Рита.
           - Ага-ага, и дополни список достижений, что-то вроде: исходила все известные ночные клубы, работала в саунах.
           - Но-но, не работала, а проходила стажировку.
           - Не забудь вписать, что была королевой порта. Это важно.
           - Порт – моя территория, Чан.
           - Мы поделили с тобой эту зону, забываешь вечно, капитан. – Чаньчунь встала и шагнула к шкафу. – Давай уже перейдем на обидные комплементы, Рэй?
           - Ты первая, Чан.
- Ты вечно стремишься проскользнуть мимо глаз незаметно и в то же время заметно. Как молния на небе!
- А ты громка как гром и гроза в полуденный зной.
- Не звучит от слова совсем. Подумай над нормальными определениями, мне это не нравится. – Чаньчунь отыскала на полке новую зубную щетку и вскрыла упаковку. – Я в ванную, ты не изменяй мне тут, Рэй.
- Это звучит как вызов, и я приняла этот вызов, - капитан, проводив её глазами, начала одеваться. – Вызываюсь на вызов и иду изменять тебе налево и направо, пока ты плещешься в баньке. С кем бы мне изменить, а?
- Ах, ты стерва! – слышалось сквозь шум воды. – Я же отомщу!
- Зови меня Дездемона и…– Самойлова прервалась в этом обмене глупостями на робкий стук в дверь и, поленившись открывать (хотя шкаф стоял в четырех шагах от двери), скомандовала. – Войдите!
- Капитан, - на пороге появилась лейтенант Гу Айминь, глаза которой принялись рыскать по комнате в поисках кого-то. Озабоченное лицо лейтенанта девичьего взвода было смущено тем, что она тревожит капитана Самойлову.
Рита всё поняла по её взгляду:
- Нужна старший лейтенант Ли, лейтенант Гу?
Девушка облегченно закивала головой, она от некоторых солдат (от Шань Цзинсуна, в основном) уже слышала, что капитан на редкость догадлива и буквально читает мысли, если ты верно их на своем лице изобразишь. И она старалась изображать изо всех сил, что ищет именно старшего лейтенанта, с которым говорить бывало в разы проще. Словно старшая заботливая сестра. Временами.
Самойлова перевела взгляд с неё на прикрытую дверь в ванную комнатку и шагнула к ней.
- А я вас вижу, - бесцеремонно заглянула туда Рита Самойлова, оставляя стоять у порога Гу Айминь с удивленным лицом. – Прикройте причинное место тазичком, старший лейтенант Ли. Да не голову, балда! А впрочем, можно и голову, особой разницы нет.
Послышали визги, капитана схватили за ворот мокрые руки старшего лейтенанта Ли и затянули полностью в ванную. Оттуда она показалась через минуту, обрызганная водой, но невозмутимая как столб.
- Сейчас она к тебе выйдет, - сказала Самойлова и неторопливо нацепила фуражку у зеркала, после чего, как ни в чем не бывало, направилась к двери.
- Ты обещала подождать, - выглянула, наконец, из ванной и Чаньчунь, успев застать капитана еще в комнате. – А сама уходишь без меня, не постоянная ты!
- Какая жизнь, такая не я.
- А я такая, какая не жизнь! – бросила в спину Чан и подошла к лейтенанту Гу. Застегнула верхние пуговицы мокрой рубашки. – Что такое, Айминь?
Самойлова уже покинула комнату и замерла у противоположной стены напротив комнаты, позволяя мисс Гу и мисс Ли уверенно и спокойно шептаться. А когда лейтенант девичьего взвода ушла, Рита вновь вошла в комнату и нетерпеливо выказала свое любопытство:
- Чего она от тебя хотела?
- Просила позволить ей опоздать на построение у неё небольшие проблемы, ну, ты понимаешь.
- Почему же тебя, а не меня?
- Рэй, ты же сама всё так устроила, что тебя должны бояться и избегать, а во мне видеть заступника, - Чаньчунь укоризненно прожгла её глазами.
- Опять этот взгляд сквозь душу. В холодильник. Гавмата, - Самойлова вздохнула. – Я тоже могла бы понять её и задержать построение. А хотя, нет. Это же я.
- Ага, ты, кто бы сомневался. – Чаньчунь поправила головной убор. – Всё, бежим, капитан, еще минута промедления и я сожру тебя, а не скудный завтрак в столовой.
- Это расценивать как жалобу на поваров или же на питание в целом?!
- Постоянно забываю, что при тебе нельзя такое говорить, - чертыхнулась Чаньчунь. – Никак не воспринимай, просто шевелись, пока я от голода не озверела.
Толкая в спину и вперед Риту, старший лейтенант Ли торопилась на завтрак, с которым они успели справиться раньше, чем смогли сесть за их стол дружные товарищи, существующие вчетвером. Четвертый из них – Шань Цзинсун искал глазами Гу Айминь и не находил, и очень хотел спросить о ней у старших. Увы, Рита уже покинула стол, без слов утвердительно кивая на шепот Чаньчунь:
- Помнишь же про задержку построения…
Оставив на Чаньчунь свою посуду на подносе, Рита спешила на выход и недовольно мыслила: «А с чего бы мне его задерживать? К чему столь явные поблажки в армии? Войне и контрнаступлению не скажешь: «Э, обождите малость, там у одного моего лейтенанта животик болит». А впрочем, мне-то что, моя что ли армия? Не моя страна, не мои правила…».
Размышляя об этом, капитан Самойлова подошла к группе соратников, а именно: Чэн Сяояню, Чжэн Юймин, Су Хэпину, Юн Чжимин (и еще нескольким, но фантазии на генерацию китайских имен мне уже не хватает), с которыми обсудила планы по полигону, уборку по периметру части, занятия в учебке и занятия отдельных групп по изучению русского языка. Они переговорили также и о нормативах и повышении их планки, о рукопашных боях, обороне и стрельбе. Таким образом, затягивая их в это незапланированное совещание, капитан Самойлова и оттягивала построение, хоть и видела, как понемногу скапливаются девушки и парни, раньше других справившиеся с завтраком.
Жалостливо поддаваясь просьбе мисс Гу, чьего появления и ждала Рита, капитан перешла в обсуждениях к созданию групп солдат на намечающуюся погрузку спиленного леса у спортплощадки и разгрузку ожидаемого подвоза запаса провианта для столовой.
Увидев бредущую к составу девушек Гу Айминь, Рита Самойлова замолчала и кивком велела подчиненным приступать к построению. Вовремя подбежала и Ли Чаньчунь, сменяя отходящих к солдатам Су Хэпина и Чжэн Юймин. Чэн Сяоянь остался наблюдать подле Риты. И всё бы ничего, как вдруг нарисовался рядом с ними майор Гаврила Маратович, перед которым со всеми другими пришлось вытягиваться и Рите. Она уже подозревала, что он явил себя не для простого смотра.
Именно! Он пришел с одной-единственной целью – поднять себе настроение (а падало оно из-за постоянных похвал, звучавших в адрес капитана от полковника, оставшегося довольным устроенным праздником) и вдоволь самоутвердиться за счет её промашек. И потому майор Терентьев сейчас впивался глазами в строй, выискивая подходящую причину для прилюдного отчитывания Риты.
Такая причина нашлась: бледную-бледную и с туманным взглядом мисс Гу он выловил в строю, как только подобрался ближе. Самойлова заметила её еще раньше и уже наперед знала, что сейчас будет. Знала, что он скажет – проиграла у себя в голове слово в слово, а Гаврила Маратович грозно повторил:
- Капитан, у вас в строю боец вот-вот сознания лишится! Куда вы смотрите и как?! – и, повышая тон, принялся усерднее ругать её по-русски (жалея, что китайского не знает). Иступлено крича и яростно размахивая руками, жестикулировал ими же, чтобы абсолютно всем было ясно, слышно, видно, насколько он зол и недоволен работой перехваленного капитана.
Рита, уставившись в виновато потупившую взор Гу Айминь (смысла перепалки майора девушка не знала, но интуитивно понимала – её нездоровое состояние), медленно моргала, принимая все оскорбления (кстати, лишние по форме), и молчала, выжидая, когда майор Терентьев пресытится, устанет и унесет свою тушу в кабинет. Оправдываться, объясняться и что-либо еще делать перед ним Самойлова не собиралась, он того не стоил, так что, пусть. Пусть себе орет вдоволь и, довольный этим, катится восвояси.
Он и укатился, устав, но напоследок ткнув пальцем в сторону лейтенанта Гу Айминь и потребовав немедля отправить её санчасть  на осмотр (заподозрил, что девушка в положении, на что очень надеялся – это сулит проблем капитану). Как только майор удалился, Рита Самойлова закатила глаза, будто говоря этим: «За что мне это?!», и повернулась к старшему лейтенанту Ли. Та опустила голову и прошептала:
- Прости, мне нужно было сказать, что у неё температура.
- Да. Нужно было. Иди и отправь её, как этот хмырь того требовал.
- Прости, - повторила Чаньчунь и направилась к захворавшей девушке.
- Капитан, - подвалил тут же к Рите старший лейтенант Чэн Сяоянь. – Уж извините, что и мы не сразу заметили.
- Бывает, - потянула в ответ она губы в ленивую и пустую улыбку. – Он всё равно нашел бы, за что на меня громко покричать. Да и я знала, что девушка нездорова.
- Капитан! – это прибежала Чжэн Юймин. – Куда прикажете, на снаряды или полигон?
Рита Самойлова скользнула взглядом по Чаньчунь, замершей у строя в ожидании приказа, помедлила секунды три с ответом, а потом сказала:
- Старший лейтенант Ли сегодня будет за меня. Решите вместе и сами. Мне еще над рапортом голову ломать.
- Так ведь майор же не потребовал, - сказал с недоумением Су Хэпин, вернувшийся к ним вместе с Чжэн Юймин.
- Видно, вы плохо знакомы с его методами работы. Везет вам, - Рита Самойлова еще раз кивком указала на Чаньчунь, повторяя без слов, что возложила свои обязанности на неё, и направилась в сторону первого корпуса. К себе в кабинет.

          26.
          Она просидела, перепроверяя документы, к которым мог придраться майор, пересмотрела все личные дела еще раз, вдруг, что-то упустила. Что-то, чего не упустит Гаврила Маратович. В какой-то момент задумалась было об обеде, да рано – еще час в запасе, поэтому Самойлова придвинулась к монитору, планируя продолжить печатные работы, как вдруг ворвалась неугомонная Ли Чаньчунь:
           - Ох, и нагрузила ты меня, Рэй! Такими темпами я раньше тебя состарюсь и на заслуженную пенсию попрошусь!
- Ты же знаешь, почему ты сегодня с солдатами? – это был тайный намек на то, что старший лейтенант Ли провинилась и получила работу в наказание. Но та предпочла над разгадыванием неозвученных тайн голову не ломать. Не стремилась напрягаться даже мысленно. И без того напрягов в жизни хватало.
- Да, знаю: я как твой третий заместитель просто обязана и без твоих приказов заниматься ими. Ну, видишь же, не могу вспомнить, как это звучит по-вашему. Скажи сама, Рэй.
- А, запаска? – улыбнулась та. – Что-то вроде заныканного в кармане кошелька презерватива на случай непредвиденного, но долгожданного его применения. Заветный запасной и непременно счастливый кондом. Например, для броска в майора из окна, прежде набрав в него воды…
- Точно! – щелкнула пальцами Чан. – Но, знаешь, это немного обидно.
- Всего лишь слова, чего на них обижаться?
- Да я не про это, - Чаньчунь, не дожидаясь встречного любопытного вопроса, торопилась сказать всё сама. – Я про то, что ты сегодня не замечаешь меня, ни подсказок от тебя, ни советов, ни помощи с составом. Ушла, не звонишь, не пишешь.
- А чего писать, ты же занята, как дама с камелиями.
- И что?! Я ведь найду время. Я уже говорила, никогда не думай о том, что я занята: пиши, звони, как освобожусь – сразу отвечу, хоть ночью.
- А я что, своей очереди присунуть тебе в душу, до ночи должна ждать что ли?!
- Ну да, - усмехнулась Чан.
- Да иди ты к черту с таким самолюбием.
- Мы с тобой туда зачастили, капитан, - последовал вздох и вопрос. – Как твой день проходит, Рэй?
- Без суеты.
- Красноречивый ответ, подруга. Будто описывает всю безмятежность рабочего процесса трудолюбивого, но нелюдимого вояки. А как кратко.
- Ну, так ведь, краткость же сестра таланта.
- А я слыхала другое, Рэй.
- Что именно, удиви.
- Краткость – брат безразличия.
- Не удивила. Это я тоже слышала, - вздохнула Рита. – Сама-то как отработала? Так и просидела с соратниками без дела?
- Почему это без дела, было дело, Рэй.
- Но ты вчера говорила, что в учебке на сегодня нет особо работы.
- Сплетни тоже работа, капитан.
- И даже не поспоришь. Тебе в том нет равных, почти как в желании спать.
- В этом плане, да, я неповторима.
- О? Еще какие-то планы есть?
- Сколько хочешь, Рэй!
- Поесть, погулять, поболтать и поспать. Больше ничего?
- Хорошее же у тебя мнение сложилось, капитан. Но я не была бы в этом так уверена.
- А я была бы в этом так уверена. Кто, если не я?
- Всё! Я молчу, Рэй, - обиделась и надула губки мисс Ли.
- Не молчи, ударю.
- Да что ж такое, молчу – не нравится, говорю – не нравится. Эй, человек в зеленом мундире, как тебя понять?
- Я не говорю, что не нравится, Чан. Это другое, - медленно тянула капитан Самойлова и увлеченно пялилась в незаконченный документ на экране монитора. – Впрочем, не обращай внимания, возможно, это перепады настроения. В последнее время случаются. Как думаешь, с чего бы, а?
Ли Чаньчунь изобразила лицом серьезный мыслительный процесс, она подбирала подходящие и менее обидные определения, с которыми никак не могла определиться. Её долгого молчания не вынесла Самойлова и, понижая голос, заговорила в опережение:
- Ура! Она нашла свою любовь! Наивно подумаешь ты.
- Вот так точно не подумаю, Рэй.
- Типа, я никогда её не найду? Типа, я на это неспособна? Типа, я – недостойна? – сузила глаза в мстительные щелочки Рита Самойлова и спросила. – А что бы ты подумала, Чан?
- Ну-у, - задумалась вслух Чаньчунь. – Что у тебя случилось что-то интересное.
- Ладно, не важно. Идем отсюда, что-то мне на волю захотелось. – Капитан Самойлова быстро встала и ринулась к двери, намереваясь скоротать время до обеда за пределами кабинетных стен.
- Там, как раз, соратники у подъезда ждут. Меня.
- Зачем ждут-то? – спросила Рита.
- Поспорили, что я тебя на свет выведу.
- Ах, вы… - ругаться Рита передумала, сразу вспоминался, практиковавший это дело, Гаврила Маратович. Оттого и заработала быстрее ногами, спеша забыть о нем и забыться в ненужных сплетнях с соратниками. А там, глядишь, и на обед пора.
Су Хэпин, Чэн Сяоянь, Чжэн Юймин, Юн Чжимин действительно ждали у сквера напротив подъезда. Удивило же немного Риту то, что с ними куковала в неформальной обстановке болтливая четверка солдат.
«Может, их снова в разгрузку сформировали? – подумала Самойлова и покосилась на Ли Чаньчунь. – Но почему всё время их? Опять проделки Чан?».
Она отвлеклась от обвинительных мыслей в адрес подруги, которая тут же влилась в кипящую беседу соратников. Самойлова попыталась сконцентрироваться и вслушаться.
           - Какой ты деловой, - как раз улыбалась Юн Чжимин, отвечая соратнику.
           - Мужчина всегда деловой, - под посмеивание Чэн Сяояня гордо заявил Су Хэпин.
           - А женщина, типа, бездельная? – ощетинилась старший лейтенант Ли.
           - Если не брать в учет тебя, - сказал Чэн Сяоянь, мгновенно уворачиваясь от её пинка.
           - Весело вам тут, да? – суровым тоном и взглядом, наполненным злобой вперемешку с презрением, всё-таки, прервала (вечно, как гром среди ясного неба) разговоры в их кругу капитан Самойлова. – На стрельбище патроны раздавать я должна, да?
         Все суетливо выправились и притихли, выстраиваясь из круга в ряд перед ней.
            - Вольно, - тут же расслабила их с улыбкой Рита. – Никак не пойму, о чем вы шепчетесь, рабы отчизны?
            - Как же ты метко, - пробормотала старший лейтенант Ли, рисуя на лице боль и жестом показывая, что даже в сердце больно колит от её слов.
            - Метко будет, если еще «ленивые» прибавит, - ухмылялся Су Хэпин. Но делал это с опаской.
            - Верно, -  подтвердила капитан и опять посуровела. – Может, покажете, чему научили солдат, или болтовня не окончена?
            - Можно, еще чуть-чуть? И даже после обеда, Рэй? – просила за всех отсрочки от работы Чаньчунь.
           Капитан расплылась в фальшивой улыбке и кивнула, откладывая свои грозные приказы, которыми просто их пугала по привычке. Ничего не могла поделать со своей вредностью. Тем временем Ли Чаньчунь принялась пояснять, что её держит в кругу сплетен:
- А то ведь, мне любопытно знать, откуда нашему Хэпину капают дополнительные финансы?
- Так не секрет давно: дед ему посылает, - быстрее всех информировала Юн Чжимин.
- Ты хоть чем-то отплачивай ему за деньги, которые он тебе шлет, - смеялся, но по-доброму, Чэн Сяоянь.
- Я так и делаю, - ухмыльнулся Су Хэпин. – Отплачиваю натурой.
- И почем нынче натура? – вступила вполне серьезно под общее посмеивание задумчивая Рита.
- Мешок песка и три ведра цемента, - вздыхал тот.
- Не понял, - пробудился из своих мыслей, в которые ушел, Чэн Сяоянь.
- Ну, раствор ему замешиваю по возможности, чтобы закончил он свой многолетний забор на ферме.
- А-а, - хором отозвались несколько человек.
- К слову, тут, на краю города, если кому надо, есть очень хороший магазин стройматериалов. – Су Хэпин бегло оглядел всех, делясь важной информацией. – Выбор огромен, иногда бывает всё, что хочешь…
- Но качество бывает в отпуску… - опять задумчиво влезла Самойлова.
- Откуда тебе-то знать? – рассмеялась Чаньчунь.
- Я у них совковые лопаты брала…
- И кстати, ты куда так рано убежала вчера? – перебила её Чан, пусть и знала, что никуда не уходила. Это просто, чтобы разнообразить разговор и сильнее втянуть в него Риту. Уверена была, что капитан подыграет. Всегда подыгрывает. – Уж не за лопатами ли?
- Домой, Чан, домой. Даже такси вызвала, хотела успеть.
- А как же этот ваш троллейбус? – улыбался Чэн Сяоянь.
- Ваши отношения с ним подошли к концу, капитан? – ужимался в улыбке и Су Хэпин.
- Так ведь он по вызову к части не приедет, - печально вздыхала Рита.
- Вот он подлец, конечно, - поддержала Чан.
- Так, - прервала на этом ленивые сплетни Рита, посматривая то на подозрительно молчавшую четверку, то в сторону столовой и грузовика, подъехавшего к складу. – Что там с разгрузкой, старший лейтенант Ли?
- Приступаем, товарищ капитан! – отчеканив, Чаньчунь повернулась к четверым молчунам, выбирая себе в помощь лишь двоих (по её сведениям подвезли пока только рис, достаточно будет и двух человек в разгрузку). Она позвала самых спокойных ребят. – Лейтенант Чжао, рядовой Шань, за мной!
- Есть! – хором отозвались оба и убежали вместе с ней к грузовику, завидуя тому, что сержант Сун и прапорщик Хан остались в этой веселой компании старших. Те, в свою очередь, завидовали убежавшим парням, Сун Вейюан и Хан Сяолун хотели быть одновременно в двух местах: там, где капитан, и там, где Ли Чаньчунь. Разделенные эти дамы какие-то скучные, так парни считали.
И пока одни вникали в беседы капитана, двое других приступили к разгрузке и, соответственно, к разговорам со старшим лейтенантом Ли, которые начали издалека:
- Старший лейтенант Ли, а как вы думаете, - по-хитрому наивным рисовался рядовой Шань, принимая от лейтенанта Чжао (он стоял в кузове и спускал десятикилограммовые мешки с рисом ему). – Возможно ли связать судьбу с девушками из части и жить счастливо, приблизительно, до конца дней своих?
- Ты это про Гу Айминь у меня спрашиваешь? – просекла и оскалилась Чаньчунь, от глаз которой ничего не утаишь.
- Как вы угадали? – продолжал притворяться глупеньким и скромненьким мальчишкой рядовой. Даже покраснел, но по-настоящему.
- Да у тебя же на лице всё написано!
- А у меня? – встрял с нетерпением Чжао Сяомин, подав еще один мешок и глядя, как его ловко подбрасывает без лишних шагов в тележку Шань Цзинсун.
- А что у тебя? – не поняла его Чаньчунь.
- Ну, возможно ли то, что у меня на моем лице написано? – спросив, для полной ясности, лейтенант выпрямился и устремил взор в толпу у сквера перед подъездом корпуса. Четко было видно, что его глаза в толпе блуждают только по одному человеку.
Ли Чаньчунь сначала долго следила за его взглядом, потом столько же смотрела на предмет взгляда – на Риту, над чем-то красиво рассмеявшуюся, а потом мисс Ли в молчании буравила глазами лейтенанта Чжао, выжидая, когда тот отвернется от капитана и продолжит подавать мешки рядовому, тоже внимательно следившему за другом.
- Одумайся, - сказала мрачно Чаньчунь, когда лейтенант, наконец, посмотрел на неё в ожидании ответа на свой вопрос.
- Вы меня отговариваете что ли?
- Она же нервическая тварь, - напирала в своих отговорках Чан типичными солдатскими определениями. Пусть уж лучше она в том подсуетится, чем позволит данной проблеме упасть внезапно на плечи её подруги. Тем более что Рита не раз дала понять, что ей – это всё не нужно.
- Не боюсь ни разу, - Сяомин думал, что это какая-то проверка, результаты которой мисс Ли обязательно сообщит капитану.
- Она злая. Очень и очень, лейтенант.
- Главное, найти подход.
- Сможешь, к ней-то? – усмехнулась Чаньчунь.
- Буду искать, - не унывал Сяомин. – И не пытаться злить и гладить против ворса.
- У неё нет шерсти, - оскорбилась тут же та, приняв это как намек, что Рита – просто дикий зверь. Медведь или волк. Или, может, рысь. Мало ли, кем её позиционируют солдаты.
- А ей она нравится? – со смущением поинтересовался парень, сильно переиначив свой настоящий вопрос.
- Наверное, нет, - сказав, она задумалась и спросила. – Что, сильно шерстяной, да?
- Не совсем, - сильнее засмущался печальный лейтенант и замолк.
Данный разговор им пришлось прервать: Самойлова всё-таки отослала от себя и соратников болтливых ребят – Сун Вейюан и Хан Сяолун прибежали на помощь своим товарищам и заняли иной болтовнёй всех, кто был возле грузовика. Выносливой нервной системе старшего лейтенанта Ли можно выписать грамоту второй степени.
По окончании разгрузочных работ последовало общее построение, после которого состав распустили до времени обеда, а капитан и Ли Чаньчунь наведались к Гу Айминь в санчасть. Девушка уже чувствовала себя лучше, но пару дней ей запретили находиться среди сослуживиц. И нет, надежды майора по причине недомогания мисс Гу не оправдались.
За этим посещением следовал долгожданный обед – Рита Самойлова впервые за последнее время ела жадно и с аппетитом, будто чувствовала, что впереди ждет то, что лишит её и сна, и аппетита.
После плотного обеда, снова навесив свои обязанности на Чаньчунь, Рита ушла без спешки к своему кабинету, но была перехвачена по пути Чэн Сяоянем, сообщавшим о срочном и неотложном и чрезвычайном сборе у полковника.
На этом чрезвычайном собрании полковник Ванг Вейдун поставил в известность всех о том, о чем уже битый час звенели все СМИ города и страны, а это – резонансный побег опасных преступников, осужденных за особо тяжкие преступления, которые, усыпив бдительность надзирателей, удрали через тоннель, прорытый ими в процессе отсидки в заключении. Бегство их поначалу тщательно скрывалось и открыто мало где освещалось. Разок пробилось и тут же было сокрыто, массово кричать о нем стали на третью неделю безрезультатных поисков преступников. И вот по этому поводу Ванг Вейдун с майором рядом, кивающим каждому его слову, объявлял о необходимости принятия строгих мер, распространяющихся не только на город и гражданских лиц, но и на всех работников части. Если конкретнее, то объявлен был комендантский час, к которому прилагалось множество запретов и требований, от перечисления которых у капитана Риты Самойловой мозг закипал и уши сворачивались в трубочки.
Распустить в целях безопасности состав – не имели права, вследствие чего солдаты попадали под строгий, но очередной (то есть, в порядке очереди), надзор. Очередь прорабатываться должна капитаном, в свободное же от смены надзора время – по приказу полковника запрещалось бродить по городу или где-либо еще. То есть – из дома носа не высовывать, дабы не мешать правоохранительным органам вести работы по поиску и поимке беглых особо опасных бандитов.
Самойлова слушала и слушала, не представляя, что с такими условиями и требованиями она будет делать. Переглянулась с сидевшим по правому боку старшим лейтенантом Чэн Сяоянем, он утопал в том же недоумении, что и все вокруг. Только полковника это мало волновало, он, приказав выполнять поставленные задачи и следовать новым временным правилам, распустил их, чтобы они донесли это до тех, кто созван не был, а потом – приступили к немедленному исполнению.
График дежурств, с подачи Чэн Сяояня, Самойлова составила быстро, буквально за двадцать минут, размножила копии и поручила ему ознакомить всех, кто оказался в этом списке. Первой, разумеется, она включила себя, собой чаще других заменяя тех, кому полагались отгулы и отпуска. Так что, в основном, чередовалась её фамилия. С уходом Чэн Сяояня, она ушла распоряжаться усилением постов – часовых теперь должны были сменять чаще и стоять в парах, на всякий случай. Все остальные работники части, не попадавшие в её списки, были спешно отправлены по домам до отмены чрезвычайного положения или же срочного вызова в часть.
Как-то так всё и получилось, что бурная (но бурная ли?) жизнь в части будто бы приостановилась на время, вернее, для кого-то стала скучнее прежнего.
            Отдежурив свои несколько дней, в которые ей приходилось вместо старшего лейтенанта Ли заниматься обучением набранной группы русскому языку, капитан Самойлова передав «дежурные» полномочия следующему соратнику, покинула военную часть и, прежде чем попасть к себе домой, наведалась по своим делам, а затем устремилась к военной подруге, которую вот уже несколько дней не видела.
У мисс Ли, как всегда, не заперто (общительная дама, у неё всегда море подруг в гостях, и она просто устает вставать, чтобы закрывать и открывать двери), Самойлова беспрепятственно проникла к ней в квартиру. Разулась, разделась и вошла в гостиную, где и лежала хозяйка поперек пола, обложившись мягкими подушками, она листала стопку модных журналов.
- Здравствуй, бесстрашная. Бежавшие рецидивисты тебя нисколько не смущают? Чего дверь нараспашку, Чан?!
- Спокойствие, мадам капитан. У нас и без тебя по району полицейские бобики постоянно катаются и всё орут в рупор о чрезвычайном положении и соблюдении комендантского часа. Тут и двери закрывать не за чем. Никто, кроме тебя, не сунется без моего зова, Рэй. Как там снаружи, кстати?
 - Стабильно: все ближайшие салоны, магазины, кафе, бары и рестораны закрыты, никуда не пойти, ничего не сделать. Даже круглосуточные места и те прикрыты. Зато троллейбусы катаются по городу пустые, соблазняют меня, черти. Я даже чуть не села, да вовремя вспомнила, что нужные мне точки в городе закрылись. Этому же надо было случиться именно тогда, когда у нас отгулы!
- И мне никуда не пробиться, - вздыхала обреченно Чаньчунь. – Все клубы на месяц закрыты, вынуждают меня сутки напролет под унылые сериальные драмы зевать и засыпать.
- Ты разве не этого хотела? – спросила Рита.
- Но это теперь не радует так, как должно!
- Я слышала, что с завтрашнего дня всё будет еще строже.
- Да что ж ты будешь делать, а! – всем сердцем сокрушалась Чаньчунь.
- Гавмат вчера на срочном слете талмуд зачел нам целый, предупредил, угрожающе шевеля пушистыми рыжими усами, чтобы я всех солдат еще раз двадцать устно ознакомила и поставила в известность, что им часть покидать нельзя категорически, и нам бы сильно нежелательно ножку высовывать. Не из части, так из дома.
- Я своим отгулам пропасть не дам даже так! – бурлила Чан, переживая за насыщенные встречами с подругами дни. – Что там за нарушения грозит? Жесточайшие штрафы китайским налом?
- Угу. Выходить только по крайней необходимости, радость моя, - просеяла больше через нос, чем зубы Самойлова и призадумалась о своих собственных проблемах. – Интересно, а стрижка – крайняя необходимость?
- Штраф – пятнадцать тысяч юаней, минимум, и неделька в нашем карцере, - запугивала капитана Чаньчунь с улыбкой.
- Еще ж и на городском транспорте запретили кататься, - подытожила и поникла совсем Рита.
- А на чем можно-то? – задалась вопросом Чан.
- Дома в кресле-качалке или в части на турнике.
- Так у меня нет дома качалки. Гамака тоже.
- Милая моя Чан, нам с тобой светят и искрятся только потертый турник и брусья части, - Самойлова прятала улыбку и продолжала строить страдательный вид. – Да я же чисто из-за возможности на троллейбусе покататься на стрижку записывалась, отменять что ли теперь?!
- ****** – грязно и по-китайски выругалась Чаньчунь. – И что теперь, даже нам нельзя высовываться?! Да мы же военные, почти полиция!
- Отринь удобную наивность, дитя Азии. Привилегий тебе нет, и не будет.
- Интересно, а если я вырвусь, и меня поймают, всё-таки, то, что им говорить?!
- Хм, - Рита задумалась не больше, чем на секунду. – Типа, иду клубы инструктировать, честное слово, отпустите, не вяжите, не штрафуйте, у меня денег нет, в части не числюсь, подайте на хлебушек, я просто воробушек...чик-чирик. В общем, говори, что хочешь, лишь бы у меня из-за тебя проблем потом не возникло.
- Значит, не заступишься за меня, мой капитан?
- Нет, конечно! И еще, Вейдун после Гавмата прибавлял на сотом сборе, что если кто-то из родных, близких, знакомых и соседей нашепчет по секрету, что видел преступников и ничего не предпринял, то мы обязаны звякнуть куда надо и настучать в нужном ритме на подлеца. Или на себя.
- И они натравят потом следственный комитет и оперативную группу на всех и сразу? Почти игры в СССР, - Чаньчунь усмехнулась. – А как у тебя лицо прямо светится от счастья! Рада, что не имеешь здесь родных-близких-знакомых, стерва? Только соседи и я.
- Почти. А то ж получается, на этих стучи, на тех стучи, сам на себя стучи, совестливый гражданин. Вот, думаю, на тебя стукнуть и сдать тебя, сказав, что ты по вечерам на городском пятачке с сомнительными типами в тюремных робах загадочно хихикаешь, пританцовываешь и землю из карманов на клумбы высыпаешь.
- Это даже в шутку страшно, Рэй.
- Осталось обложиться едой и водой, да только мы и так как в бункере в своей части.
- Ты еще выпей с горя. На всякий случай.
- Ты на что намекаешь?
- Это так уныло и отчаянно прозвучало, что у меня вырвалось, - призналась Чаньчунь. – И ведь, если подумать. Теперь у многих гражданских появилась куча свободного времени, но смысл в нем, когда никуда и носа сунуть нельзя?!
- Я вот рискну завтра и пойду на троллейбусе до конечки прокачусь.
- А если остановят, высадят, арестуют и допросят, что ты-то им скажешь, капитан?
- Идите к черту, скажу, я – турист.
- Оштрафуют, Рэй.
- Как будто у меня есть для них деньги, Чан.
- Не думаю, что это их хоть капельку встревожит.
Рита Самойлова задумчиво посмотрела на подругу и сказала:
- Вот мы с тобой тут шутим с невозмутимыми лицами, а ведь положение в городе нешуточное: эти беглецы, наверняка, знали, куда и к кому бежать. Уже, возможно, примкнули к каким-нибудь отвязным контрабандистам или сразу же ринулись к лесополосе, с которой мы граничим. Опасно всё это. Ох, чую я беду.
- Не нагнетай заранее, капитан. У нас целая часть храбрых мужчин! Побудем разок слабыми и беззащитными.
«Что-то я плохо верю, что меня защитит кто-то кроме меня самой», - подумала гневно Рита Самойлова и не стала ей возражать. Сделала это, чтобы не обидеть и не углубляться в бессмысленный и затяжной спор с Чаньчунь. Вместо этого с фальшивой улыбкой она сказала:
- Ладно, в части побывала, солдат, соратников и тебя уведомила, пора и в свою конуру возвращаться, доживать счастливые и свободные часы. По возможности не высовывайся, Чан. Успеешь еще наболтаться со своими подругами.
- Хорошо, - неохотно согласилась Чаньчунь, всё-таки закрыла за капитаном дверь, вернулась и плюхнулась на свою надувную кровать в углу, решив не самой идти на встречу с девчонками, а их позвать к себе и устроить небольшую чисто женскую вечеринку. Без пижам, но с достаточным количеством еды и напитков, понятно, каких. Ведь последние два дня до возвращения на работу остаются, надо потратить их с пользой! Хотя, какая польза в банальном пьянстве?
Но у неё это получилось. Весело она провела свое время: наговорилась вволю, обсудила планы на будущее, наметила даже кое-какие интересные предложения от подруг для заработка в эти свои якобы свободные дни, а под вечер устроила с ними шумную попойку. В общем, почти рациональный, но порицаемый мной, подход к распределению навязанного свободного времени. Правда, было ей всё любопытно, а чем же занята капитан, впрочем, поздним вечером следующего дня Самойлова явилась к ней с визитом сама, чему уставшая скучать в четырех стенах, Чаньчунь была несказанно рада.
Мисс Ли силком затащила капитана в комнату, усадила на диван, так как надувную кровать в угаре пьяном подруги разнесли к черту прошлой ночью, и тут же бросилась посвящать в свои дневные приключения:
- Я два дня с опаской на подработку ходила, ну, ты знаешь, есть там ночные нелегальные смены в цехах по сборке. Теперь всё ноет, всё болит, лицо покраснело, руки исцарапала, да две тысячи за каждый выход заработала. Но каждая мышца и каждая косточка болит, Рэй!
- И что, две тысячи того стоили?
- Нет! – стремительно и с чувством возразила Чаньчунь капитану и поторопилась прибавить. – Помнишь, я пару дней в клубе у бара тусила, в декабре того года?
- Барменом? Угу.
- Так вот, те были очень легкие деньги, Рэй. А эти – прямо кровные!
- Потом и кровью, душой и телом, каждый юань – пролитые куда-то мимо себя силы. Никому не отдашь?!
- Даже тебе! И еще я, между прочим, на свой страх и риск заскочила к тебе вечером, и не застала. Где ты была вчера, Рэй?
- Да, тоже, считай, на подработке одной, знакомая попросила подсобить у неё в заведении. Так заколебалась с ней, что даже дома прямо ходить не могла.
- Что же вы делали?
- Сначала колючие восемь занавесок на узкой барной стойке гладила, одну запасную благополучно прожгла. Потом вместе покорячились и издергались гимнастически со стремянкой в паре, вычищая паутину из глубин её кафетерия и развешивая эти бесконечные и ненужные кружева на окна. Потом пыль, мыло, тряпки, швабра, веник и совок…
- И зачем вам всё это, еще и с занавесками?
- Красота же, - едко протянула Рита, ненавидя весь вчерашний день.
- Ясно, капитан.
- Я не закончила, Чан. Потом мы, не сдвигаемый и прилипший насмерть к паркетному, когда-то лакированному полу, шкаф со всем внутренним содержимым, не вынимая его, передвинули. *;&;#, у меня чуть позвоночник на пол не посыпался мелкой крошкой! Так я еще домой когда пришла, посуда и готовка встречали меня, подмигивая кокетливо и намекая, что я еще недостаточно умаялась.
- Полагаю, и это не всё?
- Нет, всё. Только вот к ночи на левую ногу ступаю и чувствую, как в позвоночнике стреляет и эту же ногу одергивает. Вот тогда-то я не на шутку испугалась, Чан, и зареклась твердо говорить «Нее-е-ет!!» всем знакомым, как бы слезно они о помощи не просили, и чем бы заплатить не обещали.
- Теперь заблестит её заведение, твоими усилиями, - усмехалась Чаньчунь. – К вам бы еще в уборку мою маму.
- О-о, если бы это всё происходило еще и с её участием, то я на месте скончалась бы.
- Да. Она бы кучу дел придумала бы на закуску, - старший лейтенант вдруг просияла, от пришедшей в голову идеи. – А вообще, Рэй,  надо было тебе пару девчат с собой взять из части под каким-нибудь предлогом. Вот не умеешь ты пользоваться легкодоступными хитростями!
- Я так не могу.
- Зато майор и полковник бессовестно практикуют. Чем ты хуже?!
- Вот именно, я лучше. И делать подобного не буду, - Рита качнула головой и тяжело вздохнула. – Тебе за твою возню хоть заплатили, а я как ярый альтруист, даже денег в итоге у неё не взяла, посчитав, что не могу. Было непонятно, на кой черт оно мне надо было. Спрашивается, зачем, зачем!?
- Сама говорила: для красоты.
- Ага, красота! Подметаю на седьмом поту и думаю о том, какая у меня самой не убранная и загаженная за месяц отсутствия хатка, которую у меня убирать сил после такого не хватает.
- Именно, Рэй! Больше не соглашайся, даже если позову я. А вот деньги взять стоило, ты же не раб бесплатно себя калечить. Ну и что, что хорошая знакомая?! Она тоже хороша, могла бы настоять и заставить принять плату. Тоже мне!
- Давай без укоров, лучше чаем напои.
- Ага, - Чаньчунь вскочила и ринулась на кухню, ставить чайник.
- А ты больше никуда пробиться не пробовала? Ну, там, погулять, побродить, ты же практикуешь опасное веселье и пьяную толпу.
- Нет, Рэй. В основном, дома, как отшельник. Аж рыдать хочется.
- Чего ты ноешь, фильмы глянь, гимнастику сделай, мостик через стол или почитай в тиши! – разозлилась ни с того ни с сего Рита. – Проблему из одиночества сделала, которым наслаждаться надо!
- Я не могу в одиночестве, тем более так долго. Это твоя стихия, командир.
- Тебе дали три дня побыть с собой вдали от изнурительной работы! Как это можно не ценить!?
- Да ценю я, ценю! Но мне больше с людьми нравится, Рэй.
- Сходи тогда на местный пятачок, зависни: потрещи языком с жителями.
- А где это? – ухмылялась Чаньчунь, выглядывая из кухни.
- Ты у меня спрашиваешь?! Я без твоей подсказки даже не знаю, где и что за поворотом, ведь я чужестранец здесь. Никогда не была и не стану своей, - ответила ей с грустью Самойлова.
- Это же жизнь, Рэй, в ней и не такое бывает. Начало нового тяжело дается, особенно для таких, как ты. Вот когда пройдут года, совсем освоишься, свыкнешься, роднее станешь, и городок наш примешь.
- Так ведь прошли уже, а результата нет. – Рита с жадностью следила через проем двери за тем, как Чаньчунь достает из буфета чашки и чайные принадлежности и расставляет их на квадратном подносе с ножками, готовясь к традиционной чайной церемонии. Для Риты вся эта возня с чашками уже церемония. – Даже в обучении и то меньше страдала – полгода.
- А потом что?
- Прошло само, как с девчонкой одной общий язык нашла, с которой теперь и связи не поддерживаю, да и при встрече мимо прошагаю по-военному, сурово. Как и она, впрочем.
- Что, и не поздороваетесь для вида?
- Нет, думаю.
- Ну, в принципе, Рэй, зачем это надо?
- Логично, - Рита усмехнулась. – Но сказала бы ты так, будь на её месте?
- Я бы тебя за твой проход мимо задушила, - звонко и беспечно прощебетала Чаньчунь, разлила по стаканам чай, ловко подхватила на руки поднос и направилась назад в комнату к капитану. – Только посмей со мной себя так повести!
- Хорошо, не посмею, - Рита выхватила с дивана подушку и удобно разместилась на полу возле подноса, который поставила на пол Чан. – Может, фильм какой-нибудь глянем, как-никак, последний выходной, завтра уже как штык в форме и на работе надо быть.
- Давай, а какой? – хозяйка квартиры взяла с дивана пульт. – Тут по одному каналу наш знаменитый китайский фильм идет, не хочешь?
- Случаем, не про дивные полеты острых ножей в бамбуковых зарослях?
- Он самый, Рэй.
- Хороший фильм, можно от корки до корки на цитаты разобрать. Особенно про ветер, - Рита Самойлова подцепила горячую фарфоровую чашку в руки и задумчиво поглядела на зеленоватую прозрачную жидкость. – Прямо балдела, когда этот полицейский ловелас ей на ушки вешал лапшу яичную и бесконечную, наивно полагая, что она его наглой и лживой физиономии не видит.
- Насчет цитат не знаю, меня в нем лишь участь мужа волновала. Было так жалко его: столько лет жены не видеть, а увидев, понять, что она общего врага любит.
- А мне нет. Хотя и там были меткие фразы.
- Какие?
- К примеру: «Я тебя три года ждал, а ты за три дня опутанилась».
- Что-то не припоминаю такого, - усмехнулась Чаньчунь, всё еще листая каналы и не находя ничего подходящего. То кинолента подходила к концу, то была середина фильма, то бесконечные рекламные вставки и новостные блоки.
- Оу, Чан, верни предыдущий! – Рита поставила чашку на поднос и пододвинулась ближе к экрану. – Вообще-то, я уже видела этот фильм, он про одного отвратного полицейского, который всем строил злые козни и планы, но в итоге плюнул на всё и так четко повесился.
- Мне уже не нравится, - нахмурившись, старший лейтенант Ли смело и намеренно переключилась на другой канал.
- Знаешь, Чан, я ведь всегда думала: а как люди это делают? Именно касательно стула и табурета закрадывались трепещущие мой ум вопросы: как, как они его отталкивают? И вот в этом фильме он четко показал мне это. Оказывается, это довольно легко и просто.
- Зато то, что следует потом, легкостью не назовешь, - огрызнулась Чаньчунь, ей разговоры о самоповешении были не всласть. – Надеюсь, тебе эта информация никогда не пригодится и ничем не поможет.
- Как знать, как знать.
- Захлопнись, - не понравилась загадочность ответа старшему лейтенанту Ли, но она сама делала вид, будто бы неожиданно нашла подходящий для них фильм. Подходил он лишь тем, что он только-только разворачивался на телеэкране. – Как насчет мелодрамы?
- Не признаю их стоящими, но давай уже хоть что-то начнем смотреть, - капитан вновь притянула к себе чашку с чаем.
- Слушай, Рэй, когда у тебя отпуск?
- По графику он отмечен в сентябре.
- По-моему и мне в той, новой части обещали по знакомству предоставить удобный месяц.
- Подозреваю, удобным станет сентябрь? – Рита усмехнулась. – Смотри, чтоб Гавмат того не пронюхал, а то ведь сместит весь график к чертям, только чтобы мне погуще насолить.
- Не посмеет. Ничто и никто мне не помешает приехать к тебе надолго и без ограничивающих движение костюмов. Так что, капитан, готовься к бесконечным рандеву.
- Сказала как сожителю своему.
- Сожителя нет, поэтому тебе говорю.
- А может, у меня он есть, - хитро улыбнулась Самойлова. – И вообще, я в сентябре улетаю, допустим, на Гоа.
- Ишь ты! Улетает она, - ехидно зашипела на неё Чаньчунь. – Значит, говоришь, что есть кто-то? И почему я о нем не знаю?!
- Зачем тебе о нем знать, если он мой?
- Это что, речь о Сяомине что ли?! – Чаньчунь знала, что это самая постылая тема для подруги, но от последнего дерзкого вопроса захотелось ответно позлить злую колючку Самойлову.
- Да почему сразу этот чертов лейтенант?! Ты могла привести в пример целую тучу своих соратников, как бы фантастично это не звучало по отношению ко мне. Так нет же, надо обязательно этого робкого простачка мне в лицо швырнуть! За что, Чан?! Я что, давала повод?
- Ты – нет, он – да! – смеялась над её намеренно взбитыми возмущениями Чан, совершенно не замечая ту трагедию чувств, что разворачивалась перед ними на экране между двумя главными героями кинокартины (мисс Ли хорошо помнила вопросы лейтенанта, касательно возможности союза с этой злой колючкой, и решила проверить, вдруг парню что-то светит).
А фильм-то был хороший, стоящий внимания и положительной критики, как и долгого обсуждения после. И был бы не просто пищей для ума, а целым шведским столом. Увы, этим военным дамам было не до него.
- С тем же успехом тебе можно приписать всю мужскую половину, обитающую в нашей части.
- Не будем о моих успехах, Рэй, уж лучше углубиться в фильм.
Рита ей не ответила, вернула на поднос пустую чашку, подобрала ноги в коленях, обхватила их и уставилась в экран, на котором кадр выяснения амурных отношений и семейных неурядиц сменился: показывались пустоши какого-то всеми позабытого поселения в глубинке страны, в котором выживали, как могли, оставшиеся и никому не нужные жители. При этом режиссером уделялось время не только им, но всё тем же главным героям, случайно попавшим и застрявшим в этой забытой дыре и претерпевшим какие-то собственные изменения от переносимых тягот.
- Вот смотрю, и зло берет, терпения у меня смотреть не хватает. Давай выключим! – вскрик прервал получасовое молчание, воцарившееся в комнате.
- Ты чего завелась-то, Чан? Это же просто фильм.
- Даже если фильм, этим явно хотели показать не вот этих двух героев, а брошенное захолустье, погибающее день ото дня. Не думала, что есть места хуже, чем может быть в наших отдаленных деревеньках! Ты только глянь на жалкие дома, которые сотый раз мелькают на экране…видно же, видно, что это не для фильма собранная картонная конструкция, не декорации и графика, а на самом деле чьи-то жилища.
- Может, денег нет у людей…
- Попойки-то они показывают!
- Ну, только на еду и на бухло есть, - добавила к своему комментарию безразлично Самойлова. – А после бухла порядок, тепло и красота кому нужны?
- Говоришь как бывалая.
- Мне и бывать не надо, Чан, - хмыкнула Рита. – Перестань всё время забывать, кто я, каких годов и откуда.
- Ох, да… - старший лейтенант Ли в раздумьях уставилась в лицо своей гостьи и, закусив губу, долго что-то ворошила в памяти. Потом, словно очухавшись, дернулась, повернулась к шкафу. – Кстати, Рэй, у меня тут симпатичная обувка завалялась.
- А я причем?
- От подружек подарочек, - поясняла и не слышала её Чаньчунь, она, открыв створку низенького шкафа, что-то перебирала в обувных коробках. – Думаю тебя одарить.
- Почему себя обделяешь, если тебе подарено? – Рита взглядом скользнула по довольно удобной обуви на низкой сплошной подошве, оценивая по достоинству удобство, как раз в город носить. Жаль, что в части только в военных ботах можно.
- Я бы себе оставила, но мне не налезли, Рэй, - зырк на ухмыляющуюся физиономию капитана. – Да-да, жирная моя ножка не влезла.
- Ах ты мой бычок перекормленный, - Самойлова скромно разглядывала сей подарок. – Там Золушки стопы нужны, а не твои копытца.
- Значит, берешь? – просияла Чаньчунь, упаковывая всё опять в коробку и теперь извлекая с шумом из шкафа её крышку.
- Это вот так мы фильм смотрим, да? – улыбнулась Рита, принимая коробку, но ответа на вопрос не давая. А зачем, и так ясно же, что берет.
- Он такой скучный! В нем слишком много негатива, сложно смотреть, - рука потянулась к пульту, чтобы переключить.
- Да давай досмотрим, чуть-чуть осталось. Ты же любишь, когда уныние и горе грызут с утра до вечера.
- Неправда! Вот я смотрю, и мне безумно скучно и неинтересно, Рэй. Всё гляжу и думаю: «Когда же? К чему же эту ведет и для чего всё это, ну, скажите уже!». И ты сама видишь, только концу фильма, когда стали акцентировать внимание на этом человеке из соседнего города, у меня появился интерес. Влез на экран этот герой, и именно он эту скучную галиматью преобразил. Вроде бы буквально на полторы минуты и без явных реплик засветился к завершению фильма, но то, как это было….
- Что? Супер было?
- Нет, супер не было, капитан. Просто на фоне всего того, что показывали до этого, его появление стало для меня глотком свежего воздуха в старом туалете нашей части. Зацени, какие умные речи я толкаю.
- Восхитилась, Чан. И что, мы смотрим дальше?
Старший лейтенант Ли кивнула. Но, увы, мелодрама была прервана на самой кульминации срочным выпуском новостей, в котором сообщалось, что напали на след преступников, однако захватить компанию беглецов пока не удалось. Вслед за этим прокрутили короткий репортаж из той самой тюрьмы, в нем демонстрировали две камеры, соединенные одним общим туннелем, который вел дальше под стены здания прямиком к крайней бетонной конструкции забора. Далее шли сжатые дополнения к личностям преступников, их фото в профиль, анфас, и то, за что каждый из них и отбывал сроки в колонии строгого режима. Затем снова пустили в эфир обращение к гражданам соблюдать комендантский час и установленные в связи с последними событиями правила и запреты. Предупреждения на случай столкновения с преступниками, и какие меры следует предпринять, дабы обезопасить себя и других, и прочее, прочее…
- Переключи, - не выдержала настоящего информационного цунами с экрана Рита.
- Просто выключу, - Чаньчунь отбросила пульт к подушкам, валявшимся в соседнем углу возле зеркального столика и сдувшейся воздушной кровати, и растянулась на полу. – Последнее желание отбили своими увещеваниями…
- Не к добру всё это, Чан.
- Зачем ты так переживаешь? Неужели боишься, что эта преступная кучка станет помехой в наших первых вылазках с этим составом? – приподняв голову, Чаньчунь перевернулась набок и подперла рукой голову, уперев её локтем в ковер. Слова полились твердо и уверенно. – Они в лес не сунутся, ведь он граничит с частью. А в городе каждая шавка знает, куда мы водим вооруженных бойцов на плановые и внеплановые тренировки…
- Вот именно. – Рита тоже откинулась на пол, распрямляя спину и вытягивая над головой руки, она продолжила. – Отталкиваясь от противного – куда, по-твоему, решат податься беглые и преследуемые уголовники, если не в лес, в который им, как бы сказать, эм…путь заказан?!
- Ты думаешь, они возьмут курс туда?
- А ты как поступила бы, Чан, удрав из заключения столь наглым способом? Что, рискованно пошла бы по городам, избегая самого подходящего, удобного местечка, богатого живностью, плодами и ягодами, то есть, леса?
- Тебя послушать, Рэй, так нам светит в скором времени стычка и облава на границе наших территорий.
- Я тебе то и пытаюсь втолковать, - голос звучал со всей безнадежностью.
- Не дрейфь, - не унывала старший лейтенант, переворачиваясь на спину и подкладывая обе руки под голову. Глаза её исследовали потолок – Поймаем их, вот увидишь! Нас еще по телику покажут. Героями нарекут.
- Ага, а затем во мне узнают того самого ночного стрелка в подворотне. И вслед за тем мне придется повинно рассказывать, как и почему я познакомилась с шайкой городских бандитов, охочих до чужих денег, и почему при знакомстве применила к ним же табельное оружие. Два раза. А они ко мне – нож. Два раза.
- А вот об этом не обязательно кому-то знать. Мы решим эту проблему как-нибудь.
- Чан, ты когда успела моим адвокатом стать?
- Недавно, капитан.
- Я прямо под копчиком скамью подсудимой ощутила после твоих слов.
- О, не переживай, со мной мы выиграем любое дело, - присела и гордо вскинула голову Ли Чаньчунь.
- Словно погрузилась в океан спокойствия, но что-то в его мутном омуте не так.
- Всё потому что ты вечно пилишь саму себя и занимаешься самобичеванием. Мое дело – отговаривать тебя от этого.
- Еще сильнее стыд заел, - удрученно вздохнула Рита Самойлова, но затем улыбнулась и приподнялась, вновь заняла сидячее положение возле гибридного подноса с пустыми чашками. – А ну-ка, покажи мне, как ты обратишься к судье.
- Ваша честь, ваша речь тверда, сильна и прекрасна, но как насчет крепкой женской дружбы? Ведь чтобы подробнее изучить дело, нам нужно вникнуть в суть проблемы за стаканчиком игристого…
- Всё, остановись, верю, - прервала её капитан, встала и застегнула куртку.
- Ты что, уходишь?
- Сколько можно молоть попусту языком? Пора честь знать.
- Завтра в части с честью и честно?
- Не поняла, что ты хотела сказать, но допустим, да, - Рита уже стояла в прихожей, втискивая стопу в обувь, которую поленилась расшнуровывать.
- Коробку забыла, - Чаньчунь шуршала пакетом, чтобы подруге было удобнее нести картонную упаковку с обувью. – Жаль, что эти дни так скоротечны. Дали бы нам хотя бы неделю, ну что такое три дня, а?!
- Тебе бы полгода в квартире валяться, да?
- Да-а, - мечтательно тянула старший лейтенант Ли, воздев глаза в потолок. – Мы бы смотрели с тобой один отличный фильм. Двенадцать раз…
- Да пошла ты со своими трагичными драмами.
- Заказали бы вина и еды, - продолжала глядеть в потолок Чаньчунь. – Пять раз.
- Ну, тут слать не буду, с этим согласна и от еды не откажусь.
- Дневали бы и ночевали бы у меня в квартире, никаких военных костюмов, обращений по уставу, части, Гавмата, бесполезных солдат и приставучего Вейдуна. Только мы и наши затяжные беседы ночи напролет. Смех и радость, осознанная бессонница, - всё витала в облаках Чан. – А по утрам ты ненавидела бы меня за то, что долго сплю.
- Дорогуша, я делаю это без остановки, - пробасила Самойлова.
- А еще под покровом ночи вышли бы разок погулять по городу, нацепив маски, чтобы никто не узнал.
- Ага, а потом бежали бы от наряда полиции с криками: «Кто последний – тот Гавмат!», - не вдохновилась Рита, возвращаясь к напоминаниям ради её блага. – Ибо всё оцеплено, месяц граждан толком никуда не пускают, даже в парк не пробраться. Все кто рискует туда сунуться – арестовываются и доставляются в отделение для составления и подписания документа о нарушении комендантских часов, тебе ли этого не знать? Ты же мной трижды проинформирована, а мечтаешь как Незнайка с Луны!
- Да я и так слышу, как они разъезжают по городу, паркам и скверам и орут в свои громкоговорители: «Граждане, покиньте парк, пока мы вас не арестовали!». А вчера ночью, видимо, уже умотались так, что с пренебрежением завывали: «Уважаемые граждане, идите домой!». Как думаешь, на самом деле уважают?
- Аха-ха-ха, - зашлась смехом Рита от наивности, которой был насыщен вопрос подруги.
- Вот, честно. Я за всё это время лишь пару раз вышла, - сознавалась с честными глазами Чан. – В магазин разок и два раза к подругам.
- Нарушаешь, мадам.
- Больше не буду, капитан! Особенно после столь волнительного обращения нашего губернатора. Он именно к простому населению обратился, я аж прониклась его заботой о нашей безопасности.
- Ого, а я вообще не в курсе, - округлила глаза Рита. – И ты, короче говоря, внемлешь?
- Он был достаточно убедителен. Из квартиры больше ни шагу, капитан!
- Еще бы, ты же будешь в части, вышагивать впереди строя, - сказала ей Рита и потянула на себя входную дверь.
- Украла ты мое шаткое спокойствие. Вот зачем надо было напоминать! – расстроилась Чан. – Нарушитель тишины и похититель безмятежности, а не капитан. Просто вор!
- Таких воров на свете нет, каким вором являюсь я. А вот по части нарушений, это, пожалуй, к тебе, - Самойлова шагнула за порог и коротко бросила. – Спокойной ночи.
- Увидимся завтра. Я не пропущу дежурство, - отправила ей в спину Чан и закрыла дверь.

           27.
           Старший лейтенант Ли, как и обещала, явилась в часть без опозданий, потрепалась с соратниками и сразу же принялась искать глазами капитана. Самойлову Риту она обнаружила спешащей от столовой к первому корпусу и пустилась по её пятам, чтобы догнать и тут же озадачить (это как получится, а получается редко):
- Куда спешишь, мой капитан? И что тебя там ждёт, что ты аж бежишь, летишь?
- Свидуха. У меня. И ждет.
- Да кого ты обманываешь, Рэй! – засеменила рядышком старший лейтенант Ли. – Знаю я твои свидания: Гавмат, бумажки, кабинет. Плюс-минус две минуты у Вейдуна.
- А что, только тебе что ли можно? Что я, зря бумажки свои подальше задвинула что ли, вместе с кабинетом и Гавматом?!
- Ишь, как завелась!
- Да, Чан. В этой жизни всё не просто так.
- Да-да, верю, капитан. Походи еще по ресторанам и ночным клубам. Кстати, с кем?
Самойлова приостановилась, замедлилась. Усмехнулась, признаваясь:
- Ну, конечно же, ты права. Я иду выполнять поручения взбалмошного майора. Какие к черту свидания, когда головы начальства генерируют тупейшие новшества!?
- Отчего же лицом печаль продвигаешь?
- Гавмат и его инструкции – это просто финиш суицида мозга, Чан.
- ??? – это вопрос непонимания, заданный лишь глазами старшего лейтенанта Ли.
- Отбивает всякое желание его слушать и мыслить. Отныне он причина моей деградации.
- Ты наверно, Рэй, всегда сидишь перед ним и со всеми вместе с серьезной мордашкой, будто внемлешь каждому его слову, а сама мысленно со своими военными пожитками домой плетешься. И я прямо вижу, как ты домой ползешь.
- Как солдат, уставший воевать и ненавидящий Гитлера?
- Не-не, Рэй, не так. Как фройлен, уставшая ждать своего фрица домой. Ну и ладно, еще ненавидящая Сталина.
- В конкретно моем случае – Гавмата и только Гавмата, Чан. Когда-нибудь, я не совладаю с собой, перестану прятать руки и голову, как страус, и покажу ему его настоящее место.
- Это здравый смысл, а не страус, капитан.
- Нет, старший лейтенант Ли, это, скорее, бегство. Я всегда трусливо бегу и прячусь в удобных мне причинах и отговорках, вместо того, чтобы дать по заслугам этому уроду. И по морде.
- Но это же не отговорка. Это, если я правильно помню, рамки недозволенного. Ты не можешь так. И не должна. Как бы нам с тобой того не хотелось.
Рита посмотрела на Ли Чаньчунь и вздохнула. Вздыхала и Чаньчунь одновременно с ней, ведь и самой мисс Ли частенько хотелось надавать с ноги по физиономии и не только майору. Как же ей-то капитана не понять?
- Да уж, - пробормотала Чан и громче прибавила. – Разве ж это жизнь? Сплошные правила, указы и рамки. И ничего из того, чего искренне хотелось бы.
- Если однажды разбогатеешь, Чан, и станешь не последним человеком в этом мире, обязательно воплоти мечты в жизнь. К примеру, съезди туда, куда тебе так хочется. В память обо мне, хотя бы.
- Смеёшься, Рэй?
- Однако говорить так тоже неправильно: с большими деньгами и состоятельностью равномерно шагают большие расходы, большие проблемы, до черта требовательные наглые, но родимые детки, которым выпал шанс прогуливать не какой-то там универ, а сам и твой знаменитый Стэнфорд. Да и много всего прочего до кучи, что тут просто и не вспомнишь о глупом желании осуществить планы внутреннего робкого путешественника, ибо и так умоталась летать к деткам заграницу.
- Думаю, детки и не захотят, чтобы я прилетала к ним, так что, будем две старушки – божьи одуванчики, вместе летать по городам мира.
- К этому времени я так устану от жизни, что проще будет послать тебя к черту. Да и сейчас тоже, Чан, а не пошла бы ты туда?
- Неа, капитан, не пойду, - ухмылялась нагло Чаньчунь. – Там тихий час.
- Ловко увернулась, - улыбнулась Рита. – Как там твои бойцы, не страдают от вынужденных мер изоляции?
- Они и твои тоже, не забывай. И нет, не страдают – им-то какая разница, у них эта изоляция и есть служба. Ты о походе-то помнишь, Рэй? Лесной массив нас ждет…
- Как не помнить, если забыть не дают Вейдун на пару с Гавматом?
- Всё еще думаешь, что в дебрях нарвемся на тех, от кого город изолировали, да?
- Чан, не напрягай заранее. Или напрягай, но не меня.
- Их – бесполезно, они всё равно к тебе придут и будут оба нагнетать. – Чаньчунь увидев, как еще больше мрачнеет капитан, уведомила, прежде чем отстать и уйти. – Побегу дальше, погляжу на приготовления соратников, может, и поход с ними обсудим. Не кисни, капитан.
- Не буду. – У Риты не было времени киснуть: работой завалило за время отсутствия – вся в бегах и в суете – ни вдохнуть, ни выдохнуть полной грудью.
Военные дамы на том и разошлись, дабы заниматься каждая своими делами. Если Рита Самойлова была усидчивой, устойчивой и терпеливой по отношению к монотонной и нудной работе, которой могла заниматься целыми часами и днями напролет, то мисс Ли – нет. Ли Чаньчунь – абсолютная противоположность: она не могла себя заставить так, как это делала Рита. И если бы не капитан, временами прикрывающая её огрехи, то Чаньчунь давно была бы понижена в звании.
Но не будем её казнить или винить, это натура у девушки такая, ну не могла она себя изменить даже под натиском строгих правил. Потому-то и сейчас искала (осознанно или неосознанно, не важно) причины убежать от скучной работы, которую скинула на соратников, чтобы скорее прибиться к подруге. А сделав это, тотчас рванула к капитану:
- Рэй, Рэй, Рэй, помоги! – влетела в кабинет вечно занятой Самойловой старший лейтенант Ли.
Капитан (припоминая, что часа два назад уже говорила с неутомимой подругой) терпеливо, молчаливо и вопросительно приподняла брови, развернувшись от монитора к ворвавшейся подруге и переключив всё своё внимание на неё.
- Я тут анкету заполняю…
- А я причем?
- На одном русском сайте, - уточнила эту неразрывную связь быстро Чаньчунь и затараторила дальше, поднося свой телефон под нос капитану. – А там вопрос, который меня смущает по всем правилам. Как писать, Рэй, вот в этой графе и данном контексте: семейное положение? Какой мне нужно указать ответ на этот вопрос? И как написать – «не замужем» – типа, я не такая дура, чтобы вешать на себя ярмо рабыни и носкостирательницы. Или же: «незамужем» - состояние на сегодняшний, унылый, как яма дерьма, день?
Рита, сдерживая улыбку, смотрела строго на взбудораженную подругу около минуты. И только потом сказала:
- «Не замужем». В два слова. Это наречие, золотце моё. Наречие и частица «не». А слово «незамужняя» уже будет написано слитно. То, что тебе нужно – пишется раздельно. Кстати, зачем оно тебе нужно?
- Да так, - опять быстро ушла от ответа Чан. – Что-то я тебе не доверяю. Пойду, соберу консилиум русских умов на втором этаже.
- Да глянь ты в интернете, - капитан широко улыбнулась, наблюдая, как та копошится в телефоне. Она выжидала.
- Позор моим сединам! – воскликнула вскоре та, бегло ознакомившись с пояснениями в телефоне. – Раздельно пишется, как я могла забыть!
- Не ты ли профессионал усложнять и унаречивать?
- Просто генератор новых слов, - не унывала Чан. – В следующий раз сразу в объятия телефонных профессоров уйду. А то ты сомнительно сомневалась, прежде чем мне дать ответ. Нет больше тебе доверия, мой капитан.
- Пошла к черту, Чан, - Рита развернулась опять к монитору компьютера.
- Мне твои посылы уже некуда девать. Оставь себе.
- Оставлю и высушу на чай тебе. Или же в соус твой – чесночно-перцовый покрошу для терпкого вкуса и аромата, чтобы ты, попробовав, воскликнула: «Ах! Старый добрый привкус: пошла к черту!».
- Ты сама щедрость, капитан.
- Ага, почетный донор посылов к черту.
- А ты не задумывалась, что мне может быть больно от таких слов? – скалила зубы толстокожая Чан. – Вдруг, ты наваливаешь пуд соли на мои глубокие и кровоточащие раны, а?
- Что ты знаешь о боли и ранах? – съязвила, не оборачиваясь к ней, Рита. – Я вот, знаю всё. Уже. Два шрама на вечную память, знаешь ли, не шутки.
Толстейший намек от дважды раненной в подворотне подруги Ли Чаньчунь с нахальной улыбкой пропустила и беспечно увела беседу в иное русло. Намеренно:
- Чего злая такая, Рэй? Опять не спала?
- Вчера, покинув тебя и вернувшись к себе, я сразу бросилась в кровать и отвернулась к стенке, думала уснуть, я же безумно хотела спать! Но так и не уснула, и это уже которую ночь подряд мой мозг не отключается, притом, что глаза хотят спать, закатываются и болят. Вот и вчера лежала и размышляла, сколько ночей я уже так лежу?! С этой мыслью ворочалась на всей кровати и так и сяк. И посидела в темноте, и ножку кверху задрала, и ручкой будто бы лампу открутила, шепча себе без остановки: «Я безумно хочу спать, и не засыпаю, что же делать?!». Хорошо бы с головой окунуться в распутство, но я блюду целомудрие, да и спят все. Не будить же их своим злым топотом среди ночи в подъезде, тем более дверь моя слишком громко хлопает.
Чаньчунь слушала и улыбалась.
- Да-да, типа меня только это от разгульного образа жизни останавливает, а не отсутствие тех, с кем можно в шахматы под звуки тишины поиграть в ночи.
- Аха-ха, - всё-таки засмеялась Чан.
- Здорово тем, кто спит, а мне – нет. Было бы хоть с кем о духовном пообщаться, поломала бы в лунной ночи глаза, хотя, я и этого не хочу! Хочу я спать, а спать меня не хочет….
- Ага, - ухмылялась подруга, затрагивая больные точки. – Он хочет спать, но хочет не со мной.
- А я хочу так спать, да спать меня хочет, всё потому что спать спится не со мной…
- Перестань.
- А спать – такой не спать, и спать меня не хочет, - распевалась уныло Рита, повторяя слова. – И ни в одном глазу, в который раз не спится мне.
- И молодой, и озорной, прекрасный юноша в ночи танцует.
- Да, точно! – вспомнила иной мотив песни, которую коверкала подруга, Самойлова. – Танцуй, пока ты молодой! А если ты не молодой, то что?! Уже и не танцуй?! Ну, а когда танцуй и что-то еще делай, то молодой ли ты, и кто, вообще?!
- Если серьезно, - надоели собеседнице её стенания. Чаньчунь подперла голову рукой и продолжила разваливаться на стуле за соседним пустым столом кабинета, поглядывая на хмурую Риту. – Это уже на нервном уровне, капитан.
- Так мне же и днем после таких мучений не спится! Это что-то невозможное! Я превращаюсь в этого, как его, мужик, который себе Тайлера Дердена придумал? Выдуманных у меня много, осталось только разговаривать с ними на построении вместо солдат.
- Настаиваю, что все твои проблемы из-за нервов. Человек должен спать – это физиология, Рэй, и никакие нервы и депрессия не должны мешать и препятствовать, потому что эта потребность сильнее. А если спать не можешь, значит, есть серьезные проблемы.
- Ты противоречишь своим словам, Чан. Я лучше на досуге к докторам схожу.
- Сходи, командир.
- Ах, чуть не ускользнул мой главный вопрос, Чан. Задам, пока помню. К чему такие вопросы и что это за анкета? Ты, надеюсь, не в международные шпионы метишь?
- Что ты, Рэй! Обыкновенный, но русскоязычный, сайт знакомств. Простенькое резюме – никаких ратных признаний, разглашений, подковырок. Вполне себе гражданский документ, будь спокойна.
- Складно излагаешь, положим, в это верю. Ты-то как вчера отдохнула?
- Ты же видишь, я бодрая, будто только встала, Рэй. Утром замечательно выспалась и довольна.
- Ненавижу тебя как Северная Корея Южную, - пробубнила Рита и повернулась. – Ты, кстати, больше не ходила на эту свою подработку?
- Нет, капитан. Считала, что пойду только при условии, если позвонят и слезно на пару часиков вызовут, чтобы свою часть работы выполнить и уйти. Это же балдеж, а не работка, только за столь ограниченное время платят не очень.
- Потому и не ходишь, значит. Ясно.
- Ты после обеденного построения опять и сразу в кабинет? – Чан спустила ноги со стола (умудрилась взобраться на него незаметно от наших глаз), смирилась с тем, что надо приниматься за работу. Увидела утвердительный кивок от капитана. – Я заскочу, если что.
Рита снова кивнула и проводила глазами подругу, что спешила уйти.
           Она тоже, несколькими минутами позже, вышла из кабинета в коридор на звуки голосов. Осмотрелась. Увидела Тереньтева Гаврилу Маратовича, шагавшего по коридору, за ним семенила пара соратников подруги. Закусив губу, Самойлова начала ругать себя, что вышла так не вовремя, ведь Гавмат обязательно при свидетелях найдет по поводу чего сделать ей замечание и следом поорать. Но прятаться в кабинете, пускаясь в явное бегство, тоже не хотелось – это подаст еще больше поводов для отчитываний майора. Из-за чего она и осталась стоять, поглядывая в противоположную сторону, откуда спешили другие люди в зеленом навстречу майору.
         - Здравия желаю! – чеканил один из них (проигнорировав присутствие Риты), подбегая к Гавриле Маратовичу и тут же что-то следом тараторя.
       «Ему хоть не желай, и так здоровее всех живых!», - подумала Рита, неосознанно скашивая и закатывая глаза. Но при этом, как и полагается младшему по званию, вытянулась перед ним по струнке, когда майор шествовал в этой густой зеленой компании мимо неё, подогревая надежды, что он не прицепится к ней.
          Гаврила Маратович прошел дальше, надменно кивая всем, кто попадался ему, и тем, кто ему что-то докладывал. Судя по всему, эта делегация направлялась к полковнику Ванг Вейдуну.
         - Здлавия желаю! – вновь послышалось уже с другой стороны от капитана, когда она только-только облегченно выдохнула. Из-за чего Самойлова стремительно обернулась к обращавшемуся к ней солдату, которого узнала по голосу и этому ломанному русскому, это – рядовой Шань Цзинсун, как всегда, довольный своими познаниями и произношением.
         - Хорошо, желай, - усмехаясь, отвечала не по форме Рита, кивком позволяя обратиться также и ему, а еще словами на понятном ему китайском языке. – С чем пожаловал, стрелок? Берешь пример со старшего лейтенанта Ли и бессовестно прогуливаешь уроки русского?
         - Нет, капитан! – торопился с ответом, но как-то неуверенно, рядовой Шань. Видимо, обдумывал. Улыбаться при этом, не переставал, что наталкивало на иные мысли. – Я бы не посмел, капитан…
        - Ты, что же, пытаешься обмануть меня?
        - Да нет, капитан.
        - Не пытаешься? – недоверчиво переспросила Рита.
        - Нет.
        - Так попытайся.
        - Ага, вас обманешь, как же! – влез прапорщик Хан Сяолун, бежавший сюда вместе с другими двумя из «четверки». Они подоспели минутой позже рядового и тоже хотели впечатлить своим разговорным русским капитана.
        Но в этот миг открылась дверь соседнего с кабинетом Риты дверь и оттуда показалась старший лейтенант Ли, на которую тут же переключилась Самойлова во избежание излишней болтовни с парнями:
       - Как ты вовремя! Комсомольское задание тебе, Чан…
       - Это какое именно? – спрашивал раньше старшего лейтенанта Ли сержант Сун Вейюан. В каждой бочке затычка, уже знаем.
       - Нужно мне помочь перетащить из кладовки в кабинет несколько пачек писчей бумаги. Ты же мне поможешь? – вцепилась в неё взглядом Рита и уловила неудовольствие в лице. – Да-да, я само коварство.
       - Ты само зло, капитан. А много упаковок-то?
       - Шесть пачек.
       - Разве это тяжело? – Чаньчунь глазами указывала на четверку парней, мол, бери и эксплуатируй, я-то причем?!
       - Ладно, не тяжело, - насупилась капитан.
       - Хорошо-хорошо, приду, Рэй. Или не приду. – Ли Чаньчунь вновь искоса посмотрела на парней и снова не неё. – Приду, приду!
       - Поздно, я уже обиделась.
       - Помогу, приду, Рэй!
       - Да не надо уже.
       - Расстроилась?
       - Нет, снова обиделась.
       - Мы поможем старшему лейтенанту Ли, капитан! – наконец-то вызвался за всех четверых лейтенант Чжао Сяомин.
        - Но я обиделась снова, - зачем-то повторила Рита, глядя вперед себя – в дальний конец коридора.
        - Ты просто устала, - подтолкнула её к кладовке Чаньчунь, показывая парням глазами на нужную дверь.
        - Да, устала. Работы много – верчусь, как крыса в колесе…
        - Может, белка? – подправил бормотания Риты рядовой Шань Цзинсун.
        - Может, и белка, а может и кот, - Самойлова извлекла из кармана связку ключей, вверила её, кабинет, парней и упаковки с бумагой старшему лейтенанту Ли, а сама направилась к ангарам с военной техникой. Её с утра просили их посетить механики, с которыми следовало переговорить и выяснить, что там с боевыми машинами, какие на ходу, какие – нет, и что с ними делать, ведь уже пора формировать группы на экипажи и обучать бойцов. И еще документы на это соответствующие составить.
         Раздумывая об этом, Самойлова покинула первый корпус. Она неслась, а не шла, спеша попасть в ангары. Попала в них и потонула: механики говорили много, долго. Задач нерешенных подбросили ей и проблем. В кабинет она вернулась к концу обеденного времени, обед пропустила, зато стопки новой бумаги аккуратненько заняли пустующий стол. Не было ни четверки, ни Чаньчунь.
         «Ну, хоть дверь додумалась, не запирать», - подумала Рита и села за рабочий стол, предстояла уйма печатной работы, от которой она непривычно быстро устала и подперла, сопротивляясь, голову рукой. Чувствовала, как ноют воспаленные от бессонницы и монитора глаза, и тянет их закрыть и заснуть.
           - Это снова я! Ключики твои занесла, капитан, - материализовалась в ту самую секунду, когда Рита закрыла красные глазки и поддалась желанию подремать хоть пару минуточек за столом. Чаньчунь мгновенно подалась ближе, положила ключи на стол и присмотрелась сверху вниз. – Спишь что ли, Рэй?
- Ни в одном больном глазу! – Самойлова резко оторвала голову от клавиатуры. Посмотрела на неё, затем на Чжао Сяомина, показавшегося из-за плеча мисс Ли. Язык среагировал быстрее мысли. – Чего надобно в сей тихий вечер, рыбка моя?
- Да тут лейтенанту …
- Для тебя, что, через мой кабинет лежат все дороги, и я могу подсказать и показать тебе любой путь?
- И даже к черту? – подбрасывала следом воодушевленно Чаньчунь, хотя Рита обращалась к ней и только к ней.
- А то!
- Проводником будешь? – шепотом спросилась у лейтенанта Чжао Чаньчунь, перекидывая стрелки с себя на него.
- Никак нет, старший лейтенант Ли! – чеканил Чжао Сяомин. – Старший лейтенант Чжэн приказывала после обеда заборы у ангаров красить.
- Вот и приступай, чего тут время мое тратишь! – огрызнулась Рита.
- Есть, капитан! – отправился от них подальше сам Сяомин.
- И чего ты его ко мне приперла, Чан? У меня даже спинку почесать времени нет, а тут еще ты со своими вопросами!
- Ну и не отвечай, я же с трепетом ответа не жду. Просто вспомнила про тебя, наведалась и вопросом проверила, жива ли ты.
- Так пришла бы одна, к чему это сопровождение было?
- Да сам прицепился как-то, - начала оправдываться старший лейтенант Ли. – И у меня что-то голова кружиться начала, вот и прихватила с собой, чтобы…
- Кружилась бы с ней в танце страстных огней.
- Было бы с кем, Рэй.
- С теми, кого ко мне тащишь. – Рита выдохнула негатив и попробовала объяснить свой гнев. – У меня полным-полно работы, с меня требуют нормативные акты, загоняют в такие рамки и границы, указывают, что всё должно быть непременно шаблонным, а, так как шаблоны я не приемлю, над этим мне приходится долго думать и…
- А ты всё равно делай так, как тебе удобно, - беззаботно улыбалась, даже не пытаясь вникнуть в проблемы капитана, мисс Ли.
- Хм. Так и сделаю, Чан, спасибо.
- Не за что, Рэй. Кладут на несовместимость их шаблонов с реалиями нашей части, клади и ты сверху. Что-то потяжелее, - прибавила определений старший лейтенант Ли, и Рита нашла в себе сил улыбнуться. – А вообще, капитан, в этой жизни надо быть богатой и беспринципной тварью. Я давно поняла, что благородные и правильные нищие могут только дохнуть.
            - Богатой быть – у меня не вышло, а вот беспринципной тварью – прекрасно удалось, - отвечала ей Рита, морща лоб. – Зато в детстве я всегда думала, что вырасту и обязательно стану особенной женщиной. Но, к сожалению, никем не стала.
            - Стала, Рэй, стала. Отменной и беспринципной воякой, которой я горжусь.
            - Могла бы и промолчать. – Самойлова зашуршала бумагами, она искала затерявшийся документ, требующий срочного изменения. Не помнила, в какую стопку его подоткнула. – Чего зашла-то? Случилось что?
            - Сказала же, ключи вернуть. Если не веришь, то считай это простой проверкой связи, Рэй.
            - Значит, разведка?
            - Шпионаж, - хмыкнула Чаньчунь. – Выяснить залетела, как оценила первый прокат на танках, проехались ведь утречком мои соратники по полигону. Показательный и пробный круг. Тряску почувствовала?
            - Секунд шесть трясло. Кругом двери летали, везде суета, паника от мысли, что землетрясение. Но мы не растерялись и остались на местах. Даже в окна не выглянули.
            - Суровые штабные крысы, - обиделась Чаньчунь на то, что на них даже посмотреть не захотела капитан. – Хотя, до штабных вам далеко. Но бессердечные – это точно!
            - Ага, скажи мне тут.
            - Что ж, Рэй, я побежала, я без обеда не могу. Пусть я его и пропустила, но порцию мне отложить потребовала.
            - Если найдешь время, прихвати мне на вечер чего-нибудь из своих запасов, а то нет времени ни на обед, ни на ужин.
            - Чего, например? – застопорилась у двери Чаньчунь.
            - Ну, там, одинокого черствого и никому не нужного пряничка к чаю…
            - Хорошо, заскочу по возможности.
        После этих слов за старшим лейтенантом Ли хлопнула дверь, и Самойлова развернулась к монитору. Но как бы ни так! Не успела дверь за Чан закрыться, как через секунду её открыл старший лейтенант Чэн Сяоянь, звавший с собой на очередное затяжное совещание у майора.
        Влетевшая к ней с припасенными заначками для перекуса, мисс Ли сильно удивилась, не обнаружив капитана на привычном месте у монитора. Она, продолжая пучить глазки, походила по кабинету, заглядывая под столы и в шкафы, полагая, что Рита решила от неё спрятаться. Не найдя её на верхней архивной полке, Чан даже позвала вслух, над самой собой и своими действиями насмехаясь. Когда не последовало и на это отклика, старший лейтенант Ли, положила в выдвижной ящик её стола булочку в пакете и конфету из сухофруктов, и повернулась, чтобы покинуть кабинет. Вот тогда-то и нашла подругу – Рита, мрачнее прежнего, пересекла порог кабинета и сразу поняла, что Чаньчунь ждала её очень долго.
- Прости за запоздалое явление, - объяснила сразу же озадаченной Чан Самойлова. – Был слет у начальства для разъяснения нюансов по поводу казарм, в которых по ночам холодина жуткая.
- Тут тоже не Сахара, - Чаньчунь намекала на слабое давление в трубах отопления в целом в корпусах. – Ты, кстати отошла от утрешнего? Тебя, мне поздновато передавали, оказывается, при всех с самого утра Гавмат встретил и обругал так, как ни разу до этого не ругал.
- Вряд ли я это забуду, - задумалась Рита и улыбнулась. – Всё, забыла. А ты-то чего такая кислая?
- Меня захватили в плен мандраж, неуверенность, страх, уныние, переживание и депрессия. Они гложут, режут, давят, будто в очереди друг за другом выстроились, чтобы активно издеваться надо мной с использованием самых изощренных методов истязаний.
- Не понимаю, Чан, - Рита Самойлова выдвинула свой стул, приглашая ту сесть и разъяснить.
 - Вот сидела бы я на своем месте, я же здесь как рыба в воде, чего высовывалась с этим переводом и повышением! И не было бы такого подавленного состояния.
- Держитесь, самый обаятельный старший лейтенант нашей части! Не время вешать нос, ведь на носу поход! И я с моим отрядом быстрого реагирования спешим к тебе на помощь, - Рита протяжно зевнула, выдержала паузу. – Со мной меткий рядовой Шань, будущий, но неважный, адмирал Сун, адъютанты Безразличие и Равнодушие – они же Лай Минчжу и Бай Сюин. А также местный фельдшер и сестра милосердия по совместительству – мисс Гу. Мы дружной, единой и молчаливой командой вырвем вас из лап военного зла и сунем в другие лапы.
- Тоже военного зла? – прыснула Чан.
- Да. Но если быть серьезнее, то просто успокойся. У тебя валом времени, чтобы всё осмыслить, принять и смириться. Не паникуй заранее. Попробуешь себя там и вернешься при возможности. А при желании пошлешь все к черту и уволишься. Видишь ли, жизнь устроена так, что понимание приходит тогда, когда пора что-то менять хватает за шею. Мой совет, тебе, подруга: чем жалеть, что упустила такой шанс…
- Лучше жалеть, что не упустила такой шанс? – печально кривила лицом Чан.
- Лучше попробовать, сравнить и делать выводы. Ты хотела перемен? – спросив, Самойлова получила в ответ унылый кивок. – Будут перемены, не страшно. Главное, не сидеть и ждать чего-то от кого-то.
- Думаешь? – старший лейтенант Ли невесело вздохнула и притихла, наблюдая, как подруга наскоро перекусывает булочкой. Голод не тетка, да?
В это самое время, уязвленный постоянным предвзятым отношением (а оно усугубилось, по его мнению, после того давнего и необдуманного признания), лейтенант Чжао Сяомин, завершив покраску своей части забора у склада столовой, решил поделиться своими обидами на черствого капитана рядовому Шаню. И решил это сделать, пока двух других из четверки не было рядом – они грузили большим составом спиленный лес у зоны лесополосы и полигона. Им бы лейтенант этого и не сказал, так как прапорщик Хан и сам толком не определился, по кому он больше сохнет, по мисс Ли или по капитану, а сержант Сун – просто не умел держать рот на замке. Лейтенанту Чжао много больше доверия внушал рядовой Шань Цзинсун.
- Слушай, - перебил его нескончаемые жалобы на холодного капитана рядовой. – Может, тебе её ревностью завлечь?
- Это как? – не понял связи лейтенант Чжао.
- К примеру, увидит она тебя в компании с какой-нибудь красивой девчонкой и вдруг ка-а-ак разозлится, что к ней больше не липнешь. Пожалеет, что так обращалась. Одумается.
- То есть, расценит, как соперницу? – дошло до Сяомина. – Только кого же я ей в соперницы найду?
- А знаешь, друг, - лицо Шань Цзинсуна вытянулось в разочаровании. – Ты заслуживаешь того, что капитан тебя не замечает.
- Это еще почему? – улыбнулся Сяомин.
- Потому что сам не замечешь тех, кто по тебе вздыхает, олух! Половина девичьего взвода, только на тебя и смотрит. Но не действует лишь из-за властной Мэйли, которую ты также не замечаешь, а она возле тебя-то и вертится. На тебя только смотрит на занятиях, на тебе только виснет, свирепея от одного твоего взгляда на капитана!
- Я как-то не задумывался, что она всерьез.
- Как же, не всерьез! – прыснул рядовой Шань, выловив в толпе девчат у столовой генеральскую дочку. – Пальцем её поманишь – побежит за тобой на край света. Да и не только она. – «Хорошо, что Гу Айминь он не нравится», - успокоительно подумал тут же он.
- Предлагаешь под ручку эту Мэйли перед носом капитана водить?
- Попробуй разок. Если не подействует, есть ли смысл в этом брожении? – оскалился Цзинсун, видя, что к ним идут вдвоем Гу Айминь и Хао Мэйли. – Вот прямо сейчас и пробуй.
- Зачем? Капитана даже поблизости нет…
- Капитана я тебе обеспечу, - перейдя на шепот, совсем замолчал рядовой. Перевел свой взор на мисс Гу, да и Мэйли, похоже, не молчать сюда подошла.
Она сразу предложила, приблизившись:
- Ребята, не хотите прогуляться, пока старшие гарпии не объявились? Я знаю одно интересное местечко…
Скорость, с которой обменялись взглядами Цзинсун и Сяомин, была недосягаемой, как и скорость мысли и реакции рядового:
- Вы сходите с лейтенантом, а мы с Айминь пройдемся у забора до того сквера. Сказать кое-что нужно.
Теперь уже переглядывались с улыбками и парни, и девушки между собой. Однако ж, у сквера рядовой Шань мисс Гу ничего ожидаемо-волнительного не сказал, только строго спросил:
- Ты не знаешь, где сейчас капитан?
- Кажется, я видела её шагающей в сторону казарм. Приблизительно, пять-семь минут назад, - Гу Айминь отвечала без задних мыслей, честно и уверенно. Она была доброй и хорошей девушкой, ничего странного и нелогичного в этом вопросе не увидела, разве что про себя в который раз отметила серьезность, ответственность и исполнительность Цзинсуна.
- Мы потом поговорим, - сказал рядовой, но вдруг обернулся и уточнил у неё, куда тащит Мэйли Сяомина, после чего буквально на глазах испарился.
Примерно так вот и вышло, что рядовой Шань по не озвученной вслух просьбе лейтенанта (Сяомин на свой страх и риск и внезапно удумал воспользоваться тем, что мисс Хао, которая ему не по нраву, зазывает его куда-то) убежал столь подло доносить капитану на генеральскую дочку. Пусть Мэйли, уводя лейтенанта куда-то, и уговаривала всего лишь прогуляться (а в процессе гуляния зазывала зашить тому пуговку на штанах, так как умеет это лучше других девчонок), но её скрытые мотивы и ежу будут понятны.
Шань Цзинсун с трудом нашел капитана Самойлову, она, покинув кабинет, бродила и осматривала тыл казарм, оценивала объемы работ по уборке подросшей и уже подсохшей травы, которую следовало скосить и убрать раньше, чем наведаются непредсказуемые представители пожарных инспекций. Еще и с отоплением бы разобраться, ведь из-за его отсутствия снова отложено заселение. Это пока еще позднее лето, можно как-то потянуть и перетерпеть, но ведь на носу осень и зима!
«Может, автономную котельную соорудить? Только на каком участке её возводить, и каких размеров?», - думала Рита, стоя перед строением и недоуменно поглядывая на отчаянно бегущего к ней солдата.
 Добежав до неё, запыхавшийся рядовой Шань обратился сразу:
- Капитан! – согнулся пополам он, выдыхая, вдыхая и делая передышку. – Капитан…
- К чему такая спешка и истерика? Что, напали на отечество с шести сторон? Пробили где-то оборону?!
- Хуже! – рядовой выпрямился. – Там эта хамка Мэйли лейтенанта соблазнить удумала. Затащила его к складу у ограды столовой…
- А я-то думала, война, - прерывая его, усмехнулась Самойлова. Мгновенно скорчила гневную мордашку, после чего спросила. – Зачем ты мне это говоришь?
- Она же совратит его, капитан…
- Мне-то что?
- Это же Хао Мэйли, она…
- Мне-то что?!
- Как?! – истинно поразился её стойкому безразличию Шань Цзинсун. – Разве вы не испытываете к нему ответных чувств?!
- Каких ответных чувств?!! – разъяренно повысила голос Самойлова.
- То есть, я хотел сказать, взаимных, капитан…
- Еще одно слово, и ты у меня пожизненно туалеты мыть будешь!!
- Понял, - предпочел сдаться рядовой Шань, угроза ведь реальна, почти осязаема. И уже будто бы вокруг уборными запахло. – Но, капитан…
- Где ты должен находиться, рядовой? – свирепея, впилась в него глазами она.
- В столовой, наряд по покраске и разгрузке…
- Вот и шагай, пока за шкирку туда не подбросила!
- Есть, капитан! – Шань Цзинсун убежал, разочарованный в своих догадках и обескураженный истинным равнодушием капитана. Сам себе надумал, сам себя разочаровал, так почему же виновата в том Самойлова, а?
- Идиот, - сказала негромко вслед Рита. – «Почему они все из года в год пытаются лепить из меня романтичную тётку, подсыхающую по глупым юным бойцам? Неужели я так выгляжу со стороны? Или же даю повод?». – Задаваясь похожими вопросами и выискивая причины про себя, она медленно плелась туда, куда зазывал её рядовой Шань.
Нет, конечно же, ей было предельно безразлично, с кем и чем там забавляется лейтенант Чжао, но, как капитан этой части, она просто не могла себе позволить закрыть глаза на его поведение. Как и на поведение этой выскочки Хао Мэйли. Если не приструнить её сейчас, она, считая, что ей позволительно, продолжит вести себя аморально при каждом удобном случае, этим подавая плохой пример и остальным. А насмехаться, таким вот образом, над собой Рита никому не даст. Даже дочери хваленого и признанного генерала Китая.
Вот и шла капитан сейчас, очень надеясь, что дальше милых посиделок и шептаний в темном углу не зашло. И вроде бы шла неторопливо, видимо, всё же ожидая, что нарушителей либо успеют предупредить и разогнать, либо они закончили и разбежались сами, и всё равно притопала к месту в течение нескольких минут. Но даже так, с минуты три еще стояла снаружи, искренне противясь тому, что должна была, просто обязана была, сделать. А потом всё же с ноги распахнула дверь и ворвалась в закуток склада, названого рядовым.
Естественно, картину Самойлова застала не двусмысленную: лейтенант с почти спущенными штанами (ну, это глаз её, наметанный, видел так, на деле – всего-то лишь ремень расстегнут и пуговица не в своей петельке) и рядовой из роты девушек без верхней куртки и с растрепанными волосами. Оба в одном углу и слишком тесно друг с другом.
- Что здесь происходит?! – прогремела почти одновременно со своим появлением Рита, вспугивая нарушителей, один из которых, схватив куртку с пола, рванул мимо неё и вон. Ага, это и была смелая амазонка Мэйли.
- Это не то, что вы подумали, капитан! – поправляя штаны, жутко смущенный и оттого раскрасневшийся, лейтенант Чжао убегать не стал, а, как положено, остался сносить все шишки и давать ответственно ответы. Ну, там, вину на себя брать, в случае чего, а то валить всё на сбежавшую девушку некрасиво – не хотел бы сам, не пошел бы с ней. Верно же?
- И что же я подумала? – Самойлова глазами, указывая ему самому на это, показательно оглядела с головы до ног. – Что вы тут в русском языке практикуетесь?
- Я попросил зашить штаны…
- А где ж иголка, ножницы и нить? И почему бы не зашить самому? Ты что, безрукий?!
- Я не умею,- в отчаянии решил солгать Чжао Сяомин, иных отговорок у него не находилось.
- Странно, что умеет она, - усмехнулась Рита, нисколько не веря в подобные возможности генеральской дочери. Но Самойлова, несмотря на это, почему-то  приняла решение спустить всё на тормозах. Главное, застигла врасплох и отбила желание подобным промышлять (не факт), остальное – подождет. Пусть и выводы сами делают, и урок какой-нибудь из этого выносят тоже сами. – Чтобы больше я о таком не слышала. Шить тоже научись, бездарь!
Самойлова отвернулась и развернулась всем корпусом к двери, готовясь скорее отсюда выйти.
- Капитан, - окликнул тот, кто с непростыми намерениями использовал всю эту позорную ситуацию с Хао Мэйли. Он добился своей давней цели – заманил сюда Риту. Одну. Без вечного сопровождения мисс Ли. – Подождите!
- Ну что еще? – она нехотя и не сразу обернулась (наивно чуяла ненужные и излишние извинения), а как обернулась – внезапно оказалась схваченной в охапку лейтенантом, который совсем расхрабрившись, скорее всего, удумал облобызать её. Или еще чего, что взбрело ему голову.
Это он зря, конечно. Прежде чем он успел сделать что-то еще, мощный удар локтем в солнечное сплетение лишил его воздуха, скрючил пополам и уронил на колени прямо перед взбешенной Самойловой. То, что Рита именно взбешенная, он хорошо видел – запрокинув голову, Чжао Сяомин смотрел на неё и не помышлял уворачиваться от очередного удара. Лишь бормотал торопливо и на ломанном русском, боясь, что не успеет договорить:
- Вы мне очень нравитесь…
Вряд ли бы Самойлову это остановило. Мало волновало, что он там лопочет, рука безжалостного капитана нанесла еще два удара по лицу, отправляя несопротивляющегося лейтенанта головой в пол. А ведь он вполне себе мог отбиться и нанести сокрушительный удар этой женщине.
- Сунешься еще раз – опозорю на всю часть: свет белый будет не мил, - процедила Рита и выскочила за дверь, опасаясь, что не сдержится и забьет его до смерти ногами.
Так что, это ему еще повезло. Ого-го, как повезло! И в то время как разгневанная и бурлящая злобой Самойлова летела на своих двух в кабинет, лейтенант Чжао тихо и нервно посмеивался, лежа на полу и представляя, как это всё глупо выглядело, особенно он и его жалкая попытка. Смех его стал громче, парень расхохотался и резко оборвался. Привстал, потом полностью поднялся и отряхнулся, оправил форму. Застегнул всё и вышел из склада. Побрел неторопливо к столовой на разгрузку, к которой изрядно опаздывал. Спокойствие его накрыло от того, что он был более чем уверен – об этом случае никто не узнает: Рита не скажет никому, и он трепать не будет, ему больше всех это невыгодно. А Мэйли тем более позориться не станет, напротив, успокоится и отстанет от него. Выходит, он еще в плюсе остался: фактически расстрелял трех зайцев. В упор.
Если же у этого парня с самоконтролем всё было в порядке, у Риты – наоборот: успокоиться у неё не получалось, сконцентрироваться на работе – тоже. Кипевшую злобу было не унять, как и мыслей о произошедшей сцене на складе. Усидеть в кабинете тоже недолго смогла, она вышла и направилась в опустевшую столовую, подкрепилась порцией остывшего ужина и пошла наяривать круги по части, заодно проверяя посты и жестоко шугая задремавших часовых. Нагулявшись в темноте и устав, Самойлова вернулась в комнату общежития за полночь, Чаньчунь уже спала, перестав ждать капитана.
Не раздеваясь, но стянув ботинки, Рита упала на свою койку. И конечно же, глаз этой ночью не сомкнула, прокручивая в голове данный инцидент и не понимая, к чему это всё было. Долго лежала, сквозь мысли вслушиваясь в мерное дыхание соседки по комнате, с которой вдруг решала заговорить, зная, что та будет смиренно молчать, так как ничего не слышит:
- Где-то далеко-далеко в землях не китайских вспорхнула с веточки весенней и цветущей распущенной сакуры не менее распущенная королевская птичка – привилегированный соловей. Соловей, чью клетку нарочно оставил открытой один коварный слуга лет восемнадцати-двадцати, приглянувшийся из-за своей доброй и безобидной улыбки половине королевства. Он, в принципе-то, и сам не дурак, прекрасно знал, каково положение у птицы во дворце, но дабы отвлечь внимание от своей персоны, решил напакостить по-крупному. И таки да, считай, груду камней в колодец навалил. Проводив чудесную птичку взглядом, юноша, злобно скалясь, покинул покои, покоившегося на покойных подушках, правителя. Судя по всему, наличие хозяина птицы в комнате совершенно не беспокоило коварного юношу, он-то знал, как крепок сон царя, которому он должен был подносить каждое утро корону и клетку с певчей птицей…
Рита увидела, как беспокойно ворочается на койке Чаньчунь, медленно заворачиваясь с одеялом в многослойный рулет и перекатываясь плотно к стене. Она помолчала, приглядываясь, и, когда Чан снова замерла и громко задышала, продолжила:
- А уже спустя минуту дворец был охвачен переполохом. Ведь королевский соловей служил простым будильником для правителя. И, когда в назначенное время «будильник» не сработал, а царь и без того возымел привычку просыпаться за секунду до того, как издаст звук соловей (это всё было всего лишь формальностью), он сразу понял – заговор! И таки снова да! Старый царь был прав: птичка и юноша давно сговорились в корне переменить свое застоявшееся положение. Они планировали бежать и устроиться где-нибудь подальше, чтобы начать строить свою вольную жизнь…
Самойлова опять устремила глаза на Чан, ведь та засопела, доказывая, что этого бреда не слышит, не слушает и слушать не собирается.
- Но, в конечном счете, судьба распорядилась по-своему: соловей поет по вечерам нетрезвому сброду в дешевом кабаре под аккомпанемент рояля и старого баяна, ну, а юноша – разносит почту в городе, побаиваясь, что его узнают и найдут. Пути их, как ни странно, разошлись. Он вскоре сколотил состояние на сомнительном бизнесе, его звали теперь иначе, никто бы не узнал в нем юношу, проработавшего во дворце лет тринадцать и знавшего каждого муравья и гадюку в лицо (они, впрочем, при встрече с ним теперь здоровались бы и снимали шляпу). Не стояла на месте и жизнь соловья – разбогатевшая и прославившаяся птица на старости лет задумала облететь весь свет. Она почти завершала свой мировой полет, как вдруг сильный гул и рокот с типичными звуками биения стекла накрыли с головой, едва ли не разрывая в клочья от страха её маленькое сердечко. Птичка испугалась, что это? Оказалось, ничего: просто невезучая капитанша готовила в части площадку для очередного вечернего праздничного военного вечера для юношей и дев. За что ей большой и нечеловеческий посыл к чертям…
На этом капитан замолкла. Через пару минут прошептала:
- Если бы также легко и не задумываясь можно было нести чушь, действительно способную побуждать к чему-то нужному или же заставлять менять что-то важное, я была бы куда полезнее…. Надо бы обдумать, что делать с приближающимся и очередным их государственным праздником…
Шумно выдохнув, Рита отвернулась к холодной стене и уткнулась в неё лбом, стараясь не возвращаться вновь к мыслям о том, что произошло в том закутке склада. Увы, не получалось. Как и не получалось уснуть под натиском этих мыслей. Но она упрямо лежала с закрытыми глазами и не двигалась, надеясь, что сон не обойдет её стороной.
            Обошел. Так Самойлова и пролежала без него с крепко зажмуренными глазами.
А потом, ранним утром, вся опухшая и не выспавшаяся, вышла раньше старшего лейтенанта Ли и устремилась в кабинет, завершать то, на что не хватило терпения прошлым днем. Потом сунулась в опустевшую столовую на завтрак, наскоро пережевала холодную кашу и пошла сурово мстить на плац, где из-за одного человека, прогоняла всех до изнеможения. И вновь велела строиться, передавая измученных солдат старшему лейтенанту Чэн Сяояню.
Следившая за ней, Ли Чаньчунь прибилась сразу, как позволила своим девчатам отдохнуть после часа на стрельбище. Их она тоже сбросила на плечи соратников. Ей важнее было прицепиться и поболтать с Ритой. Капитана она настигла всё на той же скамейке под деревом. На старой их скамейке.
- Ты сегодня на построении такая печальная была, Рэй. Не лицо, а всемирная скорбь по сну. Бедная. Опять не дала спать бессонница?
Капитан без лишних слов заторможено кивнула, не навсегда утаивая причины бессонницы – хилое нападение лейтенанта Чжао (а все его действия она расценивала именно так, не видела в том и доли романтики).
- Может, перед сном сериалов каких-нибудь на телефоне посмотришь? Это утомляет глаз, расслабляет мозг. Я вот драму одну просматриваю временами, - заметив резкий и осуждающе-презрительный взор подруги, спешила прояснить. – Мне просто захотелось чего-то другого, помимо темно-зеленых цветов этой части…
- Ага, опять уныния, слез и горя? Что ж, о вкусах не спорят, мне и без тебя споров в жизни хватает.
- И мне хватает, Рэй. Но, просто, когда сравниваешь их ситуацию и нашу, думаешь, что всё не так уж и плохо, что у нас всё хорошо, и нашей жизни ничего не угрожает.
- Пусть снимут тогда сериал про мою бессонницу. Я набросаю им сценарий.
- И про мои чувства, - прибавила бойко Чаньчунь.
- Будто ты кого-то любишь, да?
- Неа, будто все любят меня.
- Оглянись, в твоих реальных буднях вся наша часть только это и практикует.
- Это не то, Рэй! – возразила эмоционально Чан, не объясняя, чего именно она хочет.
- Как по мне, «не то» – это то, что я не могу спать. Как ни посмотри, это ненормально, когда даже снотворное не усыпляет, и от него еще хуже не спится, - гнула в свою сторону капитан Самойлова.
- Ты со своим критически активным дневным графиком должна вырубаться и без таблеток, сразу, как только головой коснешься подушки. Но это, почему-то, делаю только я.
- Я готова и телом и душой отрубаться, но мозг с этим усиленно спорит, - пробормотала Рита, вдруг круто вспоминая то, о чем позабыла. – А, кстати, Чан, сегодня у тебя маленькое празднество…
- Этих слов от тебя я жду с тех пор, как сегодня открыла глаза и не обнаружила в комнате тебя, капитан.
- Поздравляю тебя с твоим личным праздником, ведь это самый обычный день старения, Чан. Но всё равно, для тебя это чудесный повод напиться вдрызг, допустим, компота брусничного, в равных долях смешанного с чистым авиационным спиртом. А еще, это бесполезно потраченное время на чтение однотипных текстовых поздравлений. Поздравлений, в которых повторяется каждое второе слово, и неотъемлемо присутствуют такие избитые фразы и слова, как: «желаю счастья, радости и удачи, долгих лет, здоровья, протез, анализы, билирубин в норме, к стоматологу в пять тридцать» и прочее. Хотелось бы быть оригинальнее, дабы отличиться ото всех остальных, но не буду, Чан. Поэтому, просто и ёмко: поздравляю, подруга.
- Ага, отличилась. Изгадила всё, просто слов нет…
- Шучу, шучу, - улыбнулась хмурая и не выспавшаяся Рита. Потерла глаза и прибавила немного мягче. – Счастья, радости, здоровья, долгих лет жизни, Чан, но только не таких, в которых ты от усталости и разочарования будешь самой себе желать смерти.
- Да почему так мрачно-то? Ни слова матом, и это непривычно, когда прежде без него твои громкие и веселые поздравления не обходились, - насупилась Чаньчунь.
- Матом? – округлила глаза, будто невинная девочка, Рита. – Кошмар, какая я бездумная была.
- Я бы не сказала. И всегда говорю, чтобы не притворялась безобидным ребенком.
- И всё равно сейчас я точно изменилась. Над словами тысячу раз думаю, пусть и матерюсь бесконтрольно. Но я и в этом исправлюсь, обязательно.
- Утешай себя. Ведь за это я тобой и дорожу, капитан, - намеренно громче сказала Чаньчунь последние слова, увидев, что мимо них шагают строиться парни из отряда, выбранные ими для марш броска и прочесывания леса. Скоро, совсем скоро, вместе с ними нужно будет и им выдвигаться. – И, между прочим, Рэй, я сегодня впервые плохо спала и не выспалась.
- Тоже мне, беда. – Рита усмехнулась, пропустив про себя. – «Видела я, как ты плохо спала. И слышала».
- Ты с собой не сравнивай, Рэй. Если ты уже зомби, и тебе спать не надо, то я еще не привыкла к подобному.
- К подобному? Ты не знаешь, о чем говоришь. Я вот вчера и подушку выбросила, и простыню сменила, и матрас на пол сбросила, перевернула одеяло, переместилась на другую сторону, полежала на полу, встала. Прошлась по комнате и опять легла на пол. Опять встала и вернула матрас на койку, посидела, полежала, страдая от желания спать – да всё никак. У меня словно глаза существовали отдельно от мозга, мозг отдельно от мозга и еще сам мозг, один из двух, имелся где-то в сторонке, ехидно подбрасывающий подходящих идей для расслабления и сна.
- То еще развлечение! Больше так не развлекайся. Свихнешься ведь, подруга.
- По-моему, я уже, Чан. – Самойлова высмотрела во главе строя лейтенанта Чжао с живописными синяками. – Не спросишь у меня, почему я не спрашиваю про его мятую рожу?
- Неужели ты его? – сообразительная Ли Чаньчунь раскрыла было рот в удивлении, но быстро передумала. – Мне угадывать, за что?
- А у самого не узнавала?
- Еще за завтраком в столовой увидела и сама к ним подсела для выяснения, но он всё гнет, что опять со снарядов упал, мол, ладони предательски запотели и соскользнули прямо с опасного угла переворота. Рядовой Шань при этом молчит, как рыба, но по глазам, которые он отводит, вижу, что-то знает, гад! А вот двое других – сами в недоумении, в его версию явно не верят, но при мне лейтенанта стойко не сдают.
- Дружные ребятки, молодцы. Почти горжусь, как сыновьями.
- Сама-то скажешь, за что ты его? Или мне приступать к своим гаданиям?
- Сможешь с первого же раза, Чан?
- Чувства не так выразил, капитан?
- Так нечестно! Это твое предположение под любые его действия подходит, - впервые за весь день широко улыбнулась Самойлова, и это не ускользнуло от нескольких пар глаз людей, маршировавших мимо. Она не стала затягивать, сжалилась над подругой и ответила прямо. – Представляешь, он силой потягаться со мной удумал, в объятия пытался заключить. Очень надеюсь, что в дружеские.
Будто звонкий хлопок, прокатился смех Ли Чаньчунь по спортплощадке. Она не могла успокоиться около минуты, а потом, выдохнув, посмотрела на недовольную данной реакцией Самойлову:
- И ты его за это отметелила, беспощадно разукрасив столь милую мордаху?! На него же еще девушкам смотреть, Рэй, зачем ты так?
- Зато на глаза меньше будет попадаться. Теперь.
- Да уж. Риск – не его, явно не его.
- Будто твое? – съязвила Рита. Раздражало, что боевой товарищ ничего, кроме причин для смеха, в этом не видит.
- Ты что, забыла?! Моё имя – риск! – заявила гордо она.
«Ага, а фамилия – шампанское?», - подумала не без насмешки Самойлова, вслух говорить не стала во избежание затяжных споров на эту тему со старшим лейтенантом Ли. Да и им пора было выдвигаться вместе с составом, готовившимся к пробным сборам и вылазке на границе леса.
За ними как раз подъехал старший лейтенант Чэн Сяоянь, чтобы не задерживаться долго в пешем пути. Он и оповестил о том, что старшего лейтенант Ли вызывает к себе полковник Ванг, приказавший заменить мисс Ли Сяояню.
Выслушав устный приказ от третьего лица, Рита и Чаньчунь переглянулись. Делать нечего, приказы не оспаривают – не в их случае. Не скрывая недовольства и без стеснений вслух кляня Ведуна, Ли Чаньчунь направилась к корпусам. А капитан Самойлова и старший лейтенант Чэн – с личным составом на пробные вылазки по лесу.
День у этих двух предстоял сложный и насыщенный, несмотря на наличие иных помощников – соратников, как их привыкла называть Самойлова, трудности никуда не девались. Удручало отсутствие, понимающей с полуслова, мисс Ли, отчего ей и приходилось много говорить, объяснять и приказывать. А она от этого, в последнее время, сильно уставала. Еще и лейтенант Чжао, как назло, вечно на глаза попадался с его покалеченной мордашкой, будто намеренно это делал, чтобы вызывать в ней чувство вины за нанесение побоев.
«Я ни в чем не виновата. Это были ответные меры на его рукоприкладство, разве нет?», - мысля о том, быстро отводила от него глаза она, ища для себя повода скорее отойти от него. И как можно дальше. Но, увы, он, как лейтенант, должен был докладывать всё, что видел и делал он и его строй. В кошки-мышки капитану с ним не сыграть.
Как бы то не было, Самойлова стоически перенесла эти эмоциональные нагрузки и испытания вины, при этом вымотавшись физически – ведь по приезде в часть её ждал неожиданный обход, который затеял полковник Ванг Вейдун, пожелавший пройтись к ангарам в её компании.
И тут тоже, делать нечего. Только исполнять, что же еще.
Им так и положено.

           28.
           Само собой, разбитая и безумно уставшая капитан Самойлова вернулась только поздней ночью. Она прошла и рухнула на койку, едва успев стянуть с себя ботинки. Да только и сегодня так и не уснула, как и не заметила, вошедшую позже неё в комнату, давнюю соседку. Оптимистка Ли Чаньчунь (а она по приказу полковника провела весь день без особых нагрузок с группой девчат в учебке, усиленно упражнялись в русском) не ведала о необъятной усталости подруги, но полагала, что та бодрствует, мучаясь уже привычной бессонницей.
          - Хе-хей, капитан, где твой походный рюкзак и костюм? – присела на койку Риты Чаньчунь и похлопала ту по бедру, желая развеселить. Усыпить-то вряд ли удастся. – Идём-идём, всё соберём и пойдем на плац соблазнять служивых парней, солдат, коллег, работничков постарше и немножечко военных девчат.
Самойлова никак не отреагировала, даже не промычала ничего в ответ.
- Капитан, неужели снотворным закинулась? А как же я? – Чаньчунь резковато потолкала ту и поглядела в лицо, глаза у Риты были открыты, мутны и уставлены в стену. – Мне что, одной очаровывать военный люд в этой военной глуши, Рэй?!
- А общество очаровывающихся юных вояк тебе на что?
- Ну, это общество, оно тоже, конечно, общество, но мне бы хотелось высокообразованных и отзывчивых, умных собеседников, а не бессовестно желающих меня раздеть стоя и прямо во время беседы.
- Чан. У нас. Завтра. Запланированный. Поход. В лес, - разделяя и раздражительно подчеркивая каждое слово, ответила Самойлова. – Заткнись и дай мне поспать!
- Да ты же всё равно не заснешь, капитан! – Чаньчунь встала и пошлепала к своей кровати. – Чего обижаешь общительную подругу…
Самойлова Рита снова промолчала. Молчала и Чан, она, недовольно вздыхая, разделась, полезла под одеяло, отвернулась к стенке. Показывала этим оглянувшейся Рите, что обиделась и говорить больше не будет. И вроде бы можно вбросить доброе слово, извиниться за отсутствующее настроение и присутствующее изнеможение, но нет. Чаньчунь поймет, простит, она же отходчивая. Нет сил еще и на это себя растрачивать.
Усыпив свою истеричную совесть этим определением, Рита вновь попыталась провалиться, если не в сон, то хоть в обморок, беспамятство. В какой-то момент, ей это удалось, мысли остановились, мозг отключился, и только она начала видеть сон, как прозвенел будильник. Выключать его бежала выспавшаяся мисс Ли, Самойлова же едва двигалась, одно осознание того, что утро уже наступило, а она так и не поспала толком – разбивало психику на кусочки.
- Вставай, капитан, вставай, - понимающе прохрипела, всё еще желающая спать, Чаньчунь. – Это неизбежно.
Самойлова промычала ругательства, не размыкая губ, и с трудом усадила себя на кровати.
- Если тебя это утешит – то не мы одни в такую рань глаза открываем.
- Из года в год, - мрачно подбрасывала Рита, спуская ноги на пол.
- Шевелись! Чем раньше начнем этот контрольный бросок, тем раньше закончим, - Чаньчунь как никогда быстро заправила кровать, схватила нужные вещи в охапку, убежала в ванну и заперлась в ней минут на двадцать.
- Кому ты это говоришь, - бормотала, больше самой себе, Рита, мисс Ли её уже вряд ли услышала бы.
Военные соседки быстро собрались, прихватили уже упакованные рюкзаки, покинули комнату и засеменили в столовую на ранний завтрак, после которого убежали проверять готовность соратников, провианта и грузовых машин, в которых предстояло пересекать лесополосу до определенной точки – всё чин чином. Не хватало только состава, всё еще завтракающего в столовой.
           После завтрака следовало привычное построение, марширование и дружное рассредоточение по грузовикам под хоровое пение. Пелись традиционные китайские песни, ритмичную «Крошку» от группы «Руки вверх!» Рите тут не услышать. Ну, не так уж это и важно. Музыку она не очень-то и жаловала.
           В каждом грузовике – старший по званию, как полагается. Самойлова же – в одной из кабин транспортных машин. Могла бы и с составом в кузове потрястись, как это бывало раньше, да бессонница сказалась, не хотелось слышать лишних разговоров, да еще и участвовать в них. Хорошо, что старший лейтенант Чэн Сяоянь, ведущий транспорт, это понимал и молчал, давая капитану на протяжении всего пути сидеть с закрытыми глазами.
Досталось Ли Чаньчунь, что оказалась в шумной компании четверки парней и галдящих девушек. Но ей-то это только в радость.
           В указанном месте караван грузовиков (в количестве четырех штук) был остановлен на дороге, прозвучал приказ покинуть транспорт и сбиться в группы, готовые приступать к мнимому «прочесыванию» леса.
           Возглавляемые старшими по званию, группы солдат проникли глубоко в лес, в котором бродили так, как это было не раз отрепетировано на полигоне. За ними зорко наблюдала, временами отстающая, капитан Самойлова, мысленно составляющая характеристики отличающимся солдатам и делая негативные выводы о некоторых из них. Периодически делилась она своими мыслями с подбегающими к ней соратниками – Чэн Сяоянем, Су Хэпином и Чжэн Юймин, которые корректировали их продвижение в лесу.
         Им же она вскоре и дала знак прекращать движение и разбивать лагерь на приглянувшейся прошлым днем поляне, на которой лежали обвалившиеся сухие и плотные стволы засохших деревьев. На один из них и опустилась Рита, стараясь не замечать того, как быстро расселись вокруг неё люди в зеленом.
           - Капитан, мы и ночевать здесь будем? – спросилась, как всегда, нахально Хао Мэйли, располагаясь по одному боку от старшего лейтенанта Ли Чаньчунь, та – тут же расстегивала рюкзак и ковырялась в нем в поиске необходимых припасов и утвари. Что-то расставляла перед собой, что-то кивком просила передавать дальше, туда, где уже расчищали и сооружали место для костра и котелка.
- Тебе отели подавай, рядовой Хао? Разумеется, ночевать здесь будем.
- Мы же так замерзнем, Рэй, - отозвалась волнительно Чаньчунь, прерывая и взглядом затыкая генеральскую дочь.
- Кто работает, тому – жарко, - холодно возразила Рита.
- Это не точно, капитан, - сказала Чжэн Юймин. Улыбаясь, она прибавляла важные сведения. – Сегодня обещали похолодание к ночи…
- А мне всегда друзья говорили, что прогнозы не оправдывают ожиданий, - вставил умное словцо Сун Вейюан.
- Ожидания – скользкая вещь! – это Чаньчунь, углубившаяся в свой рюкзак, решила, что пришло время философствовать. – Не стоит ожидать чего-то, не важно, чего, и будет тебе сюрприз. А если и не будет его, так и ты, как бы, не ожидал. Беспроигрышная тактика, сержант.
- Проигрышная, Чан.
- Это еще почему, Рэй?
- Так же не интересно! Как это без ожиданий!? – восклицала, без эмоций, Рита.
- Все просто, капитан, - договорить умнику Сун Вейюану, а он хотел отстоять точку зрения Ли Чаньчунь, не дали.
- Всегда чего-то в предвкушении ждешь. Это природа человека, ожидать, и ожидать, непременно, чего-то большего, – говоря об этом, Рита Самойлова быстро, выверенными движениями отсчитывала и извлекала из мешков перед собой необходимое количество овощей и иных продуктов. Выкладывала всё перед собой в различные походные алюминиевые миски.
- Что вкусного будем готовить, капитан? – сбивая с мысли, обратился к Рите Чэн Сяоянь. Он примкнул к ней, завидев её приготовления.
- Название сам придумай, а мы же всё почистим, помоем, нарежем, смешаем, бахнем соли, перца и воды по вкусу.
- Ведьмовское варево, - буркнула Чан.
- Главное, чтобы вкусно было, - внес лепту Су Хэпин.
- У меня всегда вкусно, - сурово уставилась в него Рита, и тот поежился, но с улыбкой.
- Твое коронное блюдо какое, Рэй? – задалась вопросом Ли Чаньчунь, доставая из большого зеленого мешка котелок и протягивая его капитану.
- На кровати спать – мое коронное блюдо.
- Единственное и то самое, - громко начала Чан, убавляя громкость и переходя на шепоток той в ухо, – которое у тебя не получается.
- Бессонница, капитан? – пытался поучаствовать участливый рядовой Шань Цзинсун. Этот парень прибился вместе с Гу Айминь.
- А вот я вчера, - влез бойко Сун Вейюан, – после отбоя прилег и так уснул, что до самого подъема не шелохнулся!
- Ненавижу этого болтуна, - шепотом и по-русски отзывалась теперь уже Рита в ухо Чаньчунь.
- Но у меня такое состояние, - вещал и не унимался Вейюан, намекая на суровые дневные нагрузки, - будто меня всю ночь били!
- Это я била. Ногами, - вставила Чаньчунь, думая его этим заткнуть.
- Вы бы не смогли бы спящего человека бить, старший лейтенант Ли, - тут же спешил её обелить прапорщик Хан Сяолун, поглядывая по обычаю, лишь на капитана. Иногда ему казалось, что он уже определился с выбором, а иногда продолжал метаться, не зная, кто лучше – капитан или её подруга.
- Тебя и Вейюана запросто. Еще и с капитаном на пару, даже, Рэй?
- Угу, - угрюмо отозвалась Рита, сооружая груду из дровишек под котелком. Она то там, то тут – шустрая бабенка, глазу не уследить. Разве что глаза Чжао Сяомина за ней поспевали.
- Ты чего, что с настроением? – снова быстрый шепот ей в ухо от Чаньчунь. Она помогла капитану с холмиком из дров, и они снова вернулись к мешкам и окружившим их людям.
- А что бывает с настроением у того, кто не спит? Вот примерно это у меня.
- Что ли обиделась на такую жизнь?
- Положим.
- Обычно мужчины любят говорить, что у женщин якобы в природе и просто заложено в крови обжаться, Рэй. Может поэтому…
- Сама ты женщина!
- Ха, капитан! Пусть кинет в меня камень тот, кто сможет доказать, что ты – мужчина.
- Я пошла за камнем, Чан, - опять зашевелилась на бревне Рита под смешки оцепивших их солдат. – Ибо я – всё еще маленькая и непоседливая девочка!
- Кто бы сомневался, - сказал и хохотнул громче всех Шань Цзинсун.
- Рэй, я возможно, глупость предположу, - не слыша его и отвлекая капитана на себя, начала Чан, при этом косясь недобро куда-то в чащу.
- Возможно, глупость, поэтому заткнись!
- Есть, капитан!
- А мне тоже кажется, что там, в чащобе, кто-то бродит, - это разделял невысказанные тревоги Чаньчунь Су Хэпин. Ведь официально о поимке группы рецидивистов никто не сообщал, как и не отменял строгих ограничений на передвижение в городе. Им можно, они ж не в городе.
- Пойти и проверить нельзя? – Рита снисходительно глядела на обоих, но никто из них не решался встать. – Ну?
- Уже пошел, - увереннее сказал Чэн Сяоянь.
- Какой ты смелый! – восхитилась им немедля капитан.
- Не я, - поправил он с улыбкой. – Один солдат.
- Хотела после смелого прибавить еще и отважный, а оказалось, - расстроилась напоказ Самойлова. – Не ты…
- Не я, - смеялся Чэн Сяоянь.
- Не ты, - разочарованно вторила Чаньчунь, пытаясь высмотреть этого самого храброго солдата, про которого мигом забыла, решив подшутить, помня страхи подруги. – А вдруг вторжение врага, капитан? Что будем делать?
- Искать гиганта стратегии отхода? – несмело и осторожно предположил Хан Сяолун. – И вообще, что делать в подобной ситуации?
- Я, конечно, не претендую на звание гиганта стратегии, но свою капитанскую точку зрения выскажу, - начала Рита излагать первой, так как никто не спешил рассуждать после предположения и вопроса молодого прапорщика. Молчали даже соратники. – Возможно, что уставший и скучающий враг, предпринявший попытку прорваться к нам через лес, но там же вымотавшийся, или же из-за давно приобретенного радикулита и боли в коленях, решил остаться в самой густой чаще, давая нам редкий шанс реагировать первыми…
             - А, возможно, ему стало наплевать на приказы командования и на то, какие там указаны цели, и чего нужно им дружной командой добиться, - вклинилась в паузу Ли Чаньчунь и покосилась на Риту. – Может даже, имеется у них такой же посредственный предводитель, как я, которого больше волнует протекающая крыша в доме родителей и земляной пол, который хорошо бы забетонировать. Это же лучше, чем тратиться на дорогие мраморные плиты, которые требует его придирчивая жена. Вероятно, он планирует даже оставить всё как есть, или соорудить себе хлев для мелкого безрогого скота, а сэкономленные деньги потратить на облицовочный дорогой камень, которым хотел бы обложить чудесную беседочку с арками своей соседке красавице…
               - И таких проблемных мечтателей в этом вражеском отряде прорыва-нападения уйма, - перехватила Самойлова и продолжила сама. – Чем мы и воспользуемся, проигнорировав все тактики, которых у меня бесконечное множество, но верной – ни одной.
- То есть? – не понял всего этого дружного и словесного урагана Чэн Сяоянь.
- Отважно нападем, ринувшись навстречу опасности. Что непонятного?! – повернулась к нему Чаньчунь.
- Строить планы не нам, только время зря потратим. Лучше сразу реагировать. Так что ли? – переспросила Гу Айминь у Риты.
- Что-то вроде того, - ответила ей Самойлова, подумав. – «А еще лучше, если трусливо разбежитесь и жизни свои спасете. Пусть реагируют опытные бойцы (тут она явно подразумевала саму себя и парочку соратников), способные пренебрегать внутренней паникой и голосом разума, кричащим бежать вслед за вами». Завершив сей мыслительный процесс, Рита посмотрела на Сун Вейюана и Хан Сяолуна. – Чего стоите, рты раззявив?! Марш чистить картошку!
И тут взгляд её мгновенно упал на жестяной чан, уже заполненный доверху коряво очищенными картофелинами, плавающими в воде.
- Но, капитан…
- Приказы не осуждаются, солдат.
- Вы хотели сказать, не обсуждаются, капитан? – опять перетягивал это общее одеяло внимания капитана на себя Хан Сяолун.
- И это тоже, так что, марш исполнять!
- Есть, капитан! – и подчиненные принялись за дело.
С их уходом Самойлова, сидя бок о бок с Чаньчунь и другими подчиненными на бревне, долго отгоняла от себя назойливую мушку, а потом, разозлившись, резко выбросила руку в сторону и сжала кулак, ловя насекомое и крепко сжимая, несомненно, насмерть сплющивая в кулаке. Лицо её при этом вытянулось и застыло, а рука замерла перед ней. Она медленно и с постепенно проявляемым на лице омерзением разжала кулак, увидела раздавленную мошку на ладони, искривилась, дернулась всем телом и с отвращением вытерла ладонь, резко хлопнув ею об спину Чан, которая ответственно старалась разжечь костер своими отсыревшими спичками.
- Чего? – отвлеклась от своего занятия старший лейтенант Ли и посмотрела на Риту, полагая, что капитан хочет что-то важное сообщить.
- Эм… - растерялась Самойлова, не ожидая, что обратит на себя внимание Чаньчунь и не только её, а всех и сразу вокруг. – Просто. Вспомнила.
- Вспомнила что? – всем корпусом развернулась к ней Чаньчунь, бросая свое занятие и замечая улыбки на устах солдат, окруживших их. И ей было непонятно, к чему все вдруг давятся смехом.
- Что люблю тебя, - совершенно ровно сказала Самойлова, встала, отряхнулась, осматриваясь. Тот, что ушел в лес проверить подозрения – так и не вернулся. Может, спрятался и курит, надо бы это проверить, но незаметно. – Двое добровольцев, за мной! Собирать хворост, - добавила она и зашагала уверенно в лесную чащобу.
Улыбаясь, наблюдал за этим и лейтенант Чжао.
- Я пойду! – вызвался он и позвал кивком за собой одного самого болтливого и бесстрашного сержанта, который являлся давним его соседом по комнате – Сун Вейюан. Попав в казармы, соседями стали все парни друг другу, о комнатах они теперь могли только мечтать, грезить и видеть во снах.
Когда они отошли от основной массы на приличное расстояние, Самойлова увидела того, кого и хотела искать – парень шагал спокойно назад к привалу, подавая знаки капитану, что на горизонте всё чисто. В этот самый миг, отвлекая от него Риту, сержант обогнал лейтенанта Чжао и подкатил к капитану, уже без тени робости любопытствуя:
- Капитан, разрешите обратиться? – не забывал юркий и болтливый сержант Сун о правилах.
- Разрешаю, - всё также невозмутима была Рита, она неторопливо поднимала то там, то тут сухие ветки и складывала их в охапку.
- Вы, правда, любите её?
- Ага, больше жизни, - с холодным безразличием в голосе и с измученным выражением на лице быстро отвечала капитан, закатывая глаза и этим говоря им (а лейтенант намеренно перешел на бег, чтобы заглянуть ей в лицо и увидеть всё это) насколько они все наивные и недалекие идиоты.
- Но вы не похожи на любящего человека.
Капитан остановилась и посмотрела на лейтенанта, обронившего эту фразу:
- А какие они, эти любящие люди? Опиши, любезный.
- Ну... – замялся, путаясь во множестве вариантов, Сяомин.
- Светятся от переполняющего счастья, - пришел на выручку Вейюан, ослепляя своей довольной улыбкой.
- Прямо как ты? – Самойлова равнодушно смерила его взглядом и пошла за веткой по крупнее, которую приметила боковым зрением, когда смотрела на сержанта.
- Я вас, прямо скажем, не очень люблю, - поторопился признаться и перед ней и перед Сяомином, который мог посчитать его конкурентом. Пусть Сяомин ему этого прямо и не говорил, но сержант Сун прекрасно видел и замечал, как тот страдает от недостатка её внимания. Как сохнет по ней.
- Да я ведь тебя тоже, сержант, - мгновенно отвечала Рита, прибавляя. – Бывает. Так что, лучше закрой рот и руби дрова.
- Как им рубить, этот топор тупой, капитан!
- Прямо как ты, - повторяясь, бурчала и нагибалась за толстой веткой, Самойлова.
- Что-что? – не расслышал её сержант Сун, размахивающий походным топориком.
- Ничего, - огрызнулась капитан, косясь на посмеивающегося лейтенанта Чжао. Он-то её отчетливо слышал. – Сержант, сбегай и верни топор, пока делов не натворил его и своей тупостью. И вот это прихвати, - она протянула собранную охапку на дрова.
Приняв всё, Сун Вейюан сорвался с места, чтобы скорее добежать и снова к ним вернуться. А то вдруг капитан опять Сяомина отлупит. Пускай он правды и не знал, но всё грешил, что это только Самойлова могла разукрасить тогда лейтенанта. Иначе бы Сяомин всё рассказал. А раз и по сей день молчит, как рыба – значит, выгораживает. А кого он может выгораживать? Правильно! Самойлову, по которой страдает! Это исключительно его логическое размышление, которое он (а это удивительно!) держал при себе.
Не догадываясь о столь сложном мыслительном, почти дедуктивном, процессе Сун Вейюана, Рита Самойлова продолжала собирать хворост для костра. Она подбирала подходящие ветки в уже свободные руки, которые вскоре заняла одним таким увесистым подсохшим бревном, которое не смог разрубить сержант топором.
- Давайте помогу, капитан, - теперь Чжао Сяомин протягивал руки, чтобы забрать у неё её ношу.
- Чего вдруг?
- Я…
- Решил, что я слабее тебя? Или же в джентльмена поиграть захотелось? – совершенно не глядя на него, Самойлова передала ему бревно и кивнула себе за спину, на разбитый лагерь. – Неси сразу к костру, я дальше пройду.
Со всех ног несся к ним от лагеря Сун Вейюан, что заставило лейтенанта Чжао ускориться, дабы быстрее вернуться к капитану, которую умел раздражать своими бестактными вопросами сержант Сун. Но капитан быстро направила Вейюана подбирать под сосной ветки.
От него получилось ненадолго отвязаться, да, увы, прибежал второй надоеда и опять стал выдирать из рук подобранные тяжелые коряги. Она и вглубь леса уже от него умотала, а он всё за ней и за ней (еще и сержант от них не отставал!). Вопрос не мог не вырваться из Риты:
- С чего бы столь рьяно помогать непоколебимой твари, лейтенант?!
- Вы не тварь, капитан.
- Но непоколебимая, да? – «Отчего страдаешь только сам!», - пробежала мысль в её головушке и следом внезапно постучалось понимание, что она слышит посторонние звуки. То есть звуки, которые издают явно не они втроем, и явно не здесь.
- Вот за это я вас уважаю! – с гордостью в горящем взгляде признался лейтенант.
- Но ненавидишь куда больше, - не оценила его восторженных порывов Самойлова, глазами отчаянно ища хоть что-нибудь и напрягая свой острый слух. Всё чудилось, что до неё доносятся четкие голоса и не справа, где был разбит солдатами лагерь, а из чащи леса. Словно там, за опушкой кто-то шел к ним, точнее подкрадывался. И не один.
- Я вас не ненавижу, - быстро выпалил Сяомин. – И никогда не ненавидел, наоборот…
- Заткнись! – зашипела капитан, резко отбросив все собранные дрова и повернув голову, она прислушивалась к едва уловимому хрусту за спиной.
Чжао Сяомин опешил от неожиданной смены настроения и глянул исподтишка на сержанта. Закрадывалось смутное чувство, что затыкает капитан не из-за того, что не хочет с ними говорить на данную тему, а имея на то какие-то веские причины. Сяомин вновь посмотрел на Самойлову: она, мотая головой в разные стороны, прищуривалась и словно пыталась разглядеть что-то и к чему-то прислушаться.
В наступившей относительной тишине (а наступила она оттого, что все они притихли) помимо характерных лесных звуков разобрали и посторонние – звуки человеческих голосов. Теперь и парни недоуменно переглянулись и уставились в капитана, в Риту, которой и отдавать им приказы, координируя все их действия. А Рита Самойлова сразу сообразила, кто может находиться в лесу одновременно с ними, случилось именно то, чего она и боялась – беглые преступники оказались в непосредственной близости с её составом, ну, то есть, были на подходе.
Не зная о точном количестве надвигающихся противников (может, двое, трое или все шестеро), с которыми не ей вступать в сражение и втягивать в это ни в чем не повинный молодняк в количестве всего-то две штуки, капитан обернулась, сбросила к ногам остатки хвороста и полушепотом скомандовала:
- Немедленно возвращайтесь! – глазами Самойлова показала туда, откуда они сюда и пришли – в сторону разбитого ими лагеря, от которого, утопая в разговорах, забрались слишком далеко.
Перечить не было и в мыслях, лейтенант Чжао Сяомин и сержант Сун Вейюан послушно развернулись и активно заработали ногами, вышагивая по плотно растущей и уже пожухлой высокой траве, не особо старательно разглядывая то, что топчут ногами. И не успели они преодолеть в быстром темпе и десяти метров, как с истошным криком повалился в траву Чжао Сяомин. Он начал дергано тянуться руками к ноге, которую крепко-накрепко зажало в ловушке, между прочим, сделанной руками человека – это был капкан, медвежий, который с лязгом и с удовольствием сомкнул два ряда зубьев на конечности отнюдь не медвежьей.
От такого поворота событий капитан на несколько мгновений не то чтобы опешила, она впала в ступор. Самойлова, не моргая, смотрела на корчившегося в траве и заливающего кровью капкан и всё вокруг него лейтенанта, парень лежал в семи шагах от неё, и возле него суетился, что-то растерянно пришептывая, сержант. Сун Вейюан не знал, что делать и как вызволить товарища и уже хотел взвалить того на плечи и нести на себе вместе с мучительным трофеем – капканом. Даже умудрился снять с друга автомат и ранец, чтобы облегчить свою ношу, думая, что их понесет капитан. Он уже протянул руки к Сяомину, как вдруг раздалось над ним:
- Уйди! – это прошипела ему Рита, которая, озираясь и прикидывая, что последует за этим криком лейтенанта Чжао и решающей задержкой, опустилась на колени рядом с ногой раненного и принялась разглядывать капкан, с которым прежде не имела дело, но знала: должен иметься в нем механизм для освобождения жертвы. – «Как-то же охотники вынимают из него конечности тушек животных, не отрубая лапы…».
Лейтенант корчился в траве, рвал её и кусал губы, сам себя заглушал, зная, что его крики только привлекут больше интереса тех, кто шагает к ним из чащи. При этом Чжао Сяомин умудрялся оставлять неподвижной нижнюю часть тела, возлагая большие надежды на капитана, верил, что она что-нибудь придумает и обязательно поможет. На Вейюана особо не надеялся, всегда ценил и считал его отличным парнем, но не шибко умным.
- Сейчас будет больно, - прямо будничным тоном оповестила беднягу Самойлова, когда Сяомин нашел в себе сил вывернуться, оторвать голову от травы и посмотреть на неё.
- Да мне и так и так больно! – хотел рычать и бить её ногами он, думая, что она над ним злостно потешается, да капкан того не позволял.
Рита отыскала то, что искала в этом самодельном и несколько раз пересобранном, еще и залитом сейчас кровью, капкане. Кое-где виднелись отрезки медной проволоки, закрученные промеж соединяющихся отверстий креплений. Проволокой этой крепились также и плохо стыкующиеся, но крайне важные при схлопывании, края старого капкана. Ослабив перекрученные медные узлы, Самойлова практически вывела из строя ловушку, оставалось только вырвать два обода с зубьями, впившиеся с двух сторон в ногу лейтенанта. Предупредив парня о боли, капитан попыталась сделать это резко, чтобы не терзать долгими потягиваниями раненого подчиненного.
Сидевший рядышком и совсем притихший сержант Сун Вейюан заворожено следил и ловил каждое движение ловких рук капитана, подумывал, что в будущем такой опыт ему не помешает. Ему уж точно пригодится, вдруг еще кто-то угодит в эту дробилку. И когда Сяомин вновь закричал (быстрота действий Риты причинила ему больше боли, чем она рассчитывала), Вейюан испуганно вздрогнул, обернулся назад и увидел четко прорисованные человеческие фигуры, мелькающие между стволами деревьев…
- Капитан… - сержант хотел предупредить Риту и получить от неё дальнейшие приказы. Руки его уже держали автомат наготове, дуло направлено было на неприятелей, того гляди и даст со страху очередь по ним.
- Знаю, - глядя на ногу лейтенанта и хорошо представляя, что так напугало сержанта, Рита Самойлова отчаянно думала, как ей быть. – «Уж точно не развязывать бой. Имея уже подбитого бойца, которого нести либо мне, либо сержанту…», - мысли остановились, раздался четкий приказ:
- Сержант Сун Вейюан! – обращалась строго к нему капитан. – Скорее, беги к старшему лейтенанту Ли и остальным, доложи о ситуации и месте…
- А как же Сяомин?
- О? Ты хочешь бежать вместе с ним?! – негодовала Рита, которую, мало того, не дослушали, так еще и не дали закончить. – Он не то, что бежать, и ходить-то не в состоянии! Так что, завали болтливый рот и исполняй, что сказано! К чему тратить драгоценные секунды?! Повстречается впереди кто-то не из своих, стреляй без раздумий и предупреждений, костьми ляг, но донеси мои слова куда надо!
- Есть, капитан! – вскочив, парень выставил вперед автомат и побежал, совершенно позабыв про снятый с лейтенанта ранец. А ведь снимая, напоминал себе, что его нельзя забывать, в нем рация, патроны, вода и немного провизии. Но, убегая, так про него и не вспомнил. Как и не вспомнил про валявшийся рядом автомат того же лейтенанта.
Рита сейчас смотрела вслед сержанту, надеясь, что ему повстречаются только свои и это ускорит процесс высылки подмоги, которую непременно возглавит Чаньчунь. Отринув эти мысли, капитан вспомнила, что ей самой пора бы уносить ноги и еще нести на них же Сяомина.
«А было бы неплохо, если бы этот сержант с огоньком гордости в глазах воспротивился моему приказу и остался со мной отстреливаться от преследователей…эх! Что ж, буду надеяться, что преследовать меня им не на руку. Должны же они знать, что я не совсем одна в лесу, и есть те, кто придет мне на выручку…», - Самойлова отползла от ноги и, прячась за кустарником, подползла к голове пострадавшего парня, которую он снова лицом зарыл в траве, сдерживая крики и стоны.
- Лейтенант, ты же понимаешь, что нам надо идти?
Что на это сказать? Чжао Сяомин смог только кивнуть, с трудом сдерживая проклятия и ругательства.
- Сказала бы я тебе «отлично!», но это ни хрена не отлично, - Рита, склонившись к траве, просунула голову ему под руку, хватая её и перетягивая через свои плечи и помогая тому встать сначала на колени, а потом и во весь рост, но только на одну ногу. Вместо второй сейчас была капитан. Для неё он был тяжеловат, только вот тут без никакой альтернативы.
- Тебе придется подпрыгивать на одной ноге и попадать в шаг со мной. И, кстати, если хочешь выжить, делай это быстро, - сказав, беспощадная русская стерва проигнорировала скулеж парня и обернулась на его ранец и автомат, эти важные предметы лежали позади них. Чтобы завладеть ими следовало развернуться и дошагать до них.
«Черт! Почему Вейюан их не забрал?!», - Самойлова хотела всё-таки прихватить их, но увидела группу людей, показавшуюся на яркой опушке, и повременила с этим. – «Почему их так много!? Передавали только про шестерых исчезнувших заключенных, а тут около дюжины…. Неужели их ждали в городе? Или они примкнули к кому-то из тех, кто прятался в этом лесу…».
Под сдавленные стоны лейтенанта они вдвоем сделали восемь шагов вперед, туда, где скрылся Вейюан, и тут просвистела над их головами пуля.
«Пистолет?!», - не имея возможности оглянуться и хорошенько изучить противника, но понимая, что идти к лагерю и мелькать у них перед глазами – это быть расстрелянными ими в спину, Рита Самойлова свернула в густо поросшую орешником чащу и прислушалась. Похоже, никто не стремился их догнать – вероятно, подозревали о наличии военных в лесу, которые жалкой троицей проводить маневры не станут – сделают это массово. Потому и не стали идти за теми, кто однозначно выведет их либо к военной части, либо к тем, от кого люди в зеленом откололись.
«А возможно, их отвлекли автомат и ранец. Не думаю, что такие заманчивые блага и припасы им будут лишними. Но хорошо бы, если они их не заметили…», -  капитан ускорилась, шагая быстро и не замечая страданий того, кого несла. Нет, она всё слышала, понимала, жалела и сочувствовала, только не могла дать себе слабину и позволить упасть в траву на губительную передышку. Считала, что сначала нужно как можно дальше убраться от тех мужчин и найти хоть какое-нибудь подходящее местечко, которое довольно скоро замаячило у неё пред глазами.
Издали точно не рассмотреть, что это: охотничий шалаш, косая и миниатюрная избушка или же небольшая сторожка егеря, однако Рита взяла курс на эту неизвестную хибарку, оказавшуюся в действительности жалким подобием сторожки, довольно ветхой и давно позабытой.
Самойлова насилу дотащила раненного лейтенанта до этой жалкой постройки. С опаской озираясь, пригнулась, ощущая всё больше тяжести от веса своей ноши (несмотря на то, что парень старался как можно больше удерживать всю массу на здоровой ноге, у него это плохо получалось), и кое-как осилила три кривые деревянные ступеньки. Сооружены они были из крупных кореньев неизвестных ей деревьев, наполовину вкопанных в землю. Переступив порог, капитан стиснула до скрежета челюсти, чтобы не кричать на весь лес нецензурные проклятия, сделала еще несколько шагов и, обессилев, рухнула под тяжестью лейтенанта в ближний угол на кучку сухих листьев, налетевших из ничтожного подобия окна, будто бы прорубленного затупившимся тесаком. Помимо листьев о необитаемости этого места говорил многолетний слой пыли и почвы на полу, благодаря которому было и не узнать, из чего пол сделан, пока по нему не шагнешь и не услышишь типичный стук подошвы о деревянный настил. Скрипел он, впрочем, так пугающе, будто грозил вот-вот треснуть и провалиться под ногами. Самойлова очень надеялась, что под хилым полом нет глубокого потаенного подвала, только сырая земля.
Выбравшись из-под лейтенанта, она с этими размышлениями осматривала на удачу подвернувшееся временное убежище. Чжао Сяомин продолжал лежать на полу, он замер, боясь пошевелиться. Каждое движение отдавалось мучительной болью в ноге, поэтому, как бы неудобно ему сейчас не было, он молчал и желал лишь одного, провалиться в обморок, чтобы ничего не чувствовать. Не видеть. И не знать.
Хорошенько внутри осмотревшись, Самойлова выскочила наружу и обошла лачугу со всех сторон, всячески прислушиваясь и оглядываясь на окружавшие деревья и кустарники. Старалась точнее определить место и путь, который она проложила, убегая с лейтенантом от группы неизвестных лиц, и также предположить возможные пути отхода преступников, чтобы вновь с ними не столкнуться. Вспомнив о повреждении пострадавшего парня, опять забежала в лачугу и уставилась в недоумении на неподвижное тело лейтенанта, так и не сдвинувшегося с пола.
«Что за слабак!», - Рита опустилась рядом, проверила пульс, дыхание, после чего ухватилась за ворот его куртки и протащила парня к деревянной стене. Перевернула на спину и с большим трудом подтянула и усадила у стены, даже не задумываясь, а правильно ли она это всё делает. Когда тело приняло устойчивое положение, капитан легонько похлопала по одной щеке и позвала:
- Эй! Лейтенант Чжао!
Слабо забегали глаза под веками, затем послышался его скулеж. Хоть какая-то реакция! Самойлова слушала это минуты три.
- Лейтенант! – растолкала вторым мощным и беспощадным тычком в плечо глухо скулившего в себя парня она. – Хватит уже так жалобно стонать! Бред тебе не пойдет на пользу, лучше уж бодрствуй из последних сил.
- Но мне ведь приснилось… - открыв глаза и совсем очнувшись, лейтенант Чжао Сяомин упоенно заговорил и тут же густо покраснел, резко отвернулся и прикусил язык.
- Что приснилось?! – Рита Самойлова уже превращала фальшивое выражение скупой заботы на лице в типичное капитанское холодное пренебрежение.
- Вы…ну…вы…мне….
- Я? Тебе? Что!?
- Ну…я не говорил, что вы меня часто преследуете в моих….снах?…сами знаете, каких, - сказав, он увидел презрительный гнев капитана и с ужасом на лице попробовал отшатнуться от неё. Не получилось, было больно двигать ногу, поэтому, стихийно прикрыл голову руками, он прошептал жалобно. – Только не бейте, капитан…
В памяти всё еще живо было его бесстрашное нападение на неё и болезненный отпор Самойловой, после которого у него надолго остались синяки, кровь из носа не останавливалась, и еще много чего очень долго ныло и болело.
- Тебя уже глупость твоя сполна побила, не буду добавлять, - съязвила Рита и поднялась на ноги.
- Вы куда, капитан?! – всполошился Сяомин, косясь на истекающую кровью ногу, не дающую ему не то что подняться следом, а толком пошевелиться даже.
   - Воды надо найти, рану твою промыть. И тебе, идиоту, шину наложить, чтобы хоть как-то отсюда уйти и до части доползти, - Рита, скинув с себя куртку, стянула рубашку, бросила ему её и снова облачилась в военную куртку. – Нож, надеюсь, ты не потерял?
- В кармане, - тяжело дыша от испытываемой боли, Сяомин запустил руку в него и извлек походный нож.
- Режь рубашку на лоскуты шириной с твою ладонь и длиной в руку. Я скоро приду.
- Вы же … не бросите меня здесь, капитан?
- Как бы мне этого не хотелось, не могу. В другом положении, оставила бы гнить в капкане на съедение лесной живности, хоть какая-то польза от тебя лесному массиву…
- Но не в положении капитана, да? – прервал и усмехнулся Сяомин, чувствуя обиду. – А как человек, значит, ко мне заботы ни за что не проявили бы?
Рита замерла, обернулась к нему, пронзительно заглядывая в глаза раненного подчиненного сверху вниз. Помолчала, показывая, что основательно задумалась над его животрепещущим вопросом, а потом резко отвернулась и зашагала к скошенному дверному проему лесной лачуги. Безразлично буркнула:
- Разумеется. Я же не человек, - и почти вышла, если бы не тревожный вопрос лейтенанта, уже пожалевшего о своих необдуманных обвинениях:
- Вы же идете искать мой рюкзак и автомат.…чтобы мне не влетело?
- Тебе всё равно влетит. Ведь твоего снаряжения и оружия уже не вернуть – ясно же, что его перехватили те беглецы, пока ты и сержант тупили изо всех сил, когда надо было скооперироваться, занять огневую точку и вести прицельный огонь. Ну, или хотя бы попытаться вступить в рукопашный бой, а не принимать мои трусливые приказы, как должное.
- Простите, капитан.
- Смогу ли, - Рита одним махом преодолела все три ступени и скрылась с его глаз.
Слышался недолго хруст пересушенных листьев под её военными ботинками.

           29.
           Она шла, осторожно ступая и стараясь прятаться за попадающимися на пути деревьями, за которыми выжидала, выглядывала и приценивалась к чистоте горизонта, которого здесь и не увидишь – сплошь ветви, ветки, листья и стволы. Рита более чем была уверена, что обстрелявших их злоумышленников, ей уже не застать, но профессиональное чутье заставляло осторожничать и тщательно прислушиваться к малейшим подозрительным звукам. Конечно, она не из знатного рода охотников и не принадлежит к какой-нибудь знаменитой семейке следопытов, как и с детективами рядом никогда не стояла, но Рита была убеждена: застигнувшие врасплох беглецы рвут когти в обратном направлении, и их никак не может быть на той опушке. Преступники просто обязаны устремиться после случившегося к противоположной границе леса, к городу, как можно дальше от военной части. Так же не было для капитана открытием и то, что ей не обнаружить ни ранца лейтенанта, ни его автомата – от такого «волшебного» дара не откажется ни один беглый уголовник! Ведь в лесу это самое то, да и не только в лесу (можно не только живность валить, но и дать героический посмертный отпор где-нибудь в соседнем городе или населенном пункте, к которому, по мнению Риты, и направилась неуловимая шайка). Стыдно было себе признаться, но теперь капитану было жутковато находиться в этом лесу.
«Вдруг всё же опять на них наткнусь…», - с этими тревожными мыслями, она и вышла на ту самую опушку и сразу же выхватила взглядом в окропленной кровью пожелтевшей траве зубцы и обод капкана, в который угодил лейтенант. Увы, как она не приглядывалась в лучах заходящего и ослепляющего солнца, нигде не находила ни брошенного ранца, ни позабытого автомата, что и подтверждало все её догадки.
«Черт!», - разумеется, это сулило проблем не столько Чжао Сяомину, сколько ей. Из всего этого получалось, что она не натаскала должным образом вверенных ей солдат, которые с перепугу допускают столь непростительные ошибки. – «Вот уж Гавмат на мне оторвется…», - вспомнив еще и о нем, ощутила, как заныли нервы в верхних коренных зубах и до такой степени, что захотелось треснуть себя прикладом по челюсти, чтобы хоть как-то заглушить это нытье. Но Рита Самойлова, лишь крепче стиснув их, крадучись, подобралась к капкану.
Капитан осторожничала, опасаясь угодить в еще один подобный кромсатель ног, предназначенный для поросших шерстью лап крупных животных, а не невнимательных солдат. Само собой, понимала, что не может тратить здесь много времени, в течение которого где-то позади в лесу истекает кровью и дрожит со страху за свою жизнь раненный лейтенант.
«А ведь страхи порой так разгоняют сердце, что оно может и не выдержать напора…», - размышляя, Рита осмотрела конструкцию капкана. Тогда, в спешке она толком и не смотрела, когда высвобождала из железной западни лейтенанта, поэтому сейчас решила уделить этому всё свое внимание. Примерно проецируя перед собой момент схлопывания, а затем представляя, сколько ржавых зубьев вонзилось в мягкие и костные ткани парня, и какие проблемы это сулит в будущем, если его как можно скорее не доставить в травмпункт, Рита Самойлова поджала губы. – «Я же ни разу не врач, пусть и прохожу периодически эти курсы по оказанию первой доврачебной помощи, в которых ничего не говорится про ситуацию с охотничьим капканом и бандитами…».
Она встала, со злостью подделала носком ботинка уже неопасную железную конструкцию, подхватила подходящую сухую ветвь, отломила еще одну от кустика дикого не то жасмина, не то шиповника и, вся исцарапанная заторопилась назад к маленькой покосившейся сторожке. Попутно озираясь на темнеющую чащу за спиной, капитан столкнулась с припозднившимся осознанием аргумента, если не факта: если им сейчас же не начать шагать к военной части, то она рискует блуждать с раненным Сяомином по ночному лесу, в котором сориентироваться ей будет не просто трудно, а нереально! В ночи ей здесь никак не разобраться, а только сгинуть. Опять-таки, на радость майору.
Самойлова, забыв обо всех осторожностях, побежала со всех ног, будто от огня себя спасти пыталась. Бежала, как угорелая, одним словом, и, красная, запыхавшаяся и взмокшая ворвалась в сторожку, где и увидела бледного-бледного лейтенанта Чжао Сяомина с крупными капельками пота, стекавшего со лба и висков. Он сидел в том же положении, в котором она его так опрометчиво бросила. Глаза его были закрыты, руки безвольно опущены на грязный деревянный пол, а рубашка, оставленная ею, лишь наполовину была израсходована – ленты были вырезаны из рукавов и середины спины – на этом все, нож выпал из ослабших рук.
Рита подскочила к нему, но ни трясти, ни хлестать нещадно по щекам не стала, она начала расшнуровывать ботинок, который частично защитил голень – плотная кожа обуви была пробита, но это немного остановило проникновение зубьев на данном участке. Выше же ржавое железо вошло основательно, там и кровоточило сильнее. Когда капитан стянула с парня ботинок и отшвырнула его в дальний угол, лейтенант зашевелился. Вернее, слегка повел головой, открыл глаза и прошептал:
- Не думал, что вернетесь… - после негромкого обвинения хотел было добавить что-то типа, «вернетесь одна, без подмоги, моего оружия и воды», и что-то вдруг не стал. Всё равно капитан поймет, что это было именно обвинением, так к чему же эти нерешительные оправдания?
Самойлова не отреагировала, даже не посмотрела на него. Коря себя за то, что сразу не оказала ему необходимую помощь, схватила лежавший рядом нож лейтенанта, надрезала им штанину в трех местах, затем рывком разорвала до коленной чашечки, уставилась растеряно в спекшиеся ранки, подсохшие следы крови на целых кожных покровах и на сочащиеся глубокие раны на икре. На будто бы изломанную голень, как ни старалась, не могла не смотреть.
- Кажется, кость пробита… - наступила пауза от осознания того, что она этим еще сильнее напугает этого нытика. Капитан собралась и голосом опытного врача прибавила к словам, – …не сильно.
После чего потянулась за палками. Жаль, что ранец тоже утащили. Бутылочка воды из него ей была сейчас крайне необходима.
- Врете вы…мне не было бы так больно…
- Заткнись, - Самойлова, быстро орудуя ножом, срезала торчащие лишние сучки с палок и, приложив одну с одного бока, прикидывала, где лучше расположить вторую, как их перетянуть и как под ними зажать раны.
Стихийно работая руками (по правде говоря, дрожащими руками, ибо никак не ожидала такого увидеть, как бы и что бы она там себе у капкана не представляла), Рита разорвала остатки капитанской рубашки и принялась прикладывать и перевязывать раны под болезненные и сдавленные охи и вздохи лейтенанта. Закончив с этим сложным делом в немом молчании и всё так же избегая взглядов на страдающего и старающегося держаться парня, капитан опять стала прикладывать к поврежденной ноге палки, щурясь и прицениваясь. Выбрав, наконец, самую подходящую позицию, начала заматывать их последними лентами, оставшимися от её рубашки.
И только когда с этим покончила, Рита подняла голову и посмотрела Сяомина, и то, только для того, чтобы удостовериться, что он еще жив, а не помер ото всех этих, причиняющих дикую боль, манипуляций жестокосердечного капитана. И парень как назло, смотрел в упор на неё. Мучаясь жаром, что по нему и было видно, он буравил глазами своего посредственного медика, желая видеть ответного, хоть секундного взора, которого не получал сколько бы не вздыхал. И вот, наконец-то!
- Капитан…вы нашли воду? – вопрос прорвался в этот миг из него как-то сам, пить ему ну очень сильно хотелось. Все остальные волнительные обращения у него отступили на второй план.
Самойловой захотелось треснуть наглеца по голове, но, посчитав, что ему достаточно и уже имеющейся боли, она сдержанно и даже мягче, чем на то была способна (неужели сказалась жалость?), ответила:
- Где-то здесь неподалеку должен быть ручей, - Рита еще раз проверила узлы на самодельной и хлипкой шине, сорвала свисающие рваные лоскуты штанин, оставив их длиной приблизительно до половины голени. – И мы сейчас к нему пойдем.
Неправда! Ручей, по известным ей давним данным, находился глубоко в лесу и расположения своего не менял никогда, ей же следовало немедленно выдвигаться и идти с ним в часть, вот и пошла на бессовестный обман Самойлова, приплетая в него зыбкую возможность – испить водицы из ручья. Ну, скажем, ложь во благо. Надо же как-то внушить волю к жизни, вдохнуть уверенности, придать стимула, чтобы мужался и дальше и терпел их дальнейшие лишения и приключения (лишь бы не хотел валяться бревном в этой лачуге и кричать, вопить от боли до самой смерти).
- Очень хочу пить…но не представляю, как я к ручью дойду, - Чжао Сяомин покосился на обмотанную ногу. Изрядно намучился, пока с капитаном сюда ковылял и прыгал, куда еще себя истязать?
«Я тоже», - Рита Самойлова поднялась на ноги, оглядела изъеденные тлей доски, приютившей их лачуги, ища в них хоть сколько-нибудь подходящую под костыль или же трость для лейтенанта в путь-дорогу. Стругать и доводить до идеала ножиком кривые деревянные рейки можно бы, но. – «Солнце почти село, нет у меня времени!», - она ринулась к самой узкой и, на её взгляд легкой, но прочной доске, наискосок прибитой поверх крупных треснутых бревен сбоку от проема двери. Доска едва держалась на прогнивших ржавых гвоздях и будто зазывала этой своей легкодоступностью.
Просунув пальцы в зазор под ней, Рита дернула на себя, отдирая от этого ряда бревен податливую доску и получая дюжину заноз в ладони – своего рода месть, ну или равноценный обмен от лачуги. Со своей наживой обернулась к лейтенанту Чжао, взгляд её скользнул на брошенный в угол ботинок, затем вправо – на почти оголенную лодыжку и стопу (а всё, что было на ноге, стянуто, срезано и выброшено вместе с ботинком, ибо пропитано кровью), которая сейчас нуждалась в обуви. Вновь напяливать ботинок Рита не находила возможным: во-первых, он сейчас для этой ноги был слишком тяжел – его никак нельзя надевать, во-вторых – его и не натянешь поверх самодельной шины и всех тряпок, на которых уже проступили пятна крови.
Перехватив её взгляд, посмотрел на стопу и сам Чжао Сяомин, опять у него необдуманно вырвалось:
- Замерзла так, что уже и не чувствую, - за словами последовала жалкая усмешка, этим он думал продемонстрировать свое якобы терпеливое безразличие к боли и отчуждение к произошедшему злосчастному эпизоду с ним. 
Самойлова же облокотила свою находку к стене рядом с ним, так как пришедшую в голову мысль надо было срочно реализовать и отправляться уже в путь ради самого лейтенанта (и так уже столько времени зазря растрачено!), и, не колеблясь ни секунды, выскочила за порог. Она задвинулась за стену и, не реагируя на переполненный тревогой вопрос лейтенанта:
- Вы куда?! – сняла с себя куртку, стянула хлопковую нательную футболку, вновь наспех облачилась и застегнулась в куртку и вошла опять в сторожку. В два шага достигла своего никудышного бойца, пострадавшего по-крупному, несмотря на то, что вокруг было относительно мирное время, и приложила футболку к его стопе. Сложила её и так, и сяк, оставляя в запасе и вне этого тряпичного конверта рукава, которые использовала в последнюю очередь – обмотала ими хорошо упакованную стопу. Осталось как-то закрепить эти два рукава, что бы в пути не размотались, для чего и пришлось стащить одну резинку с короткого хвоста, торчащего у затылка над воротом, а затем извлечь, вечно скрываемую тонкую косу из-под куртки и сорвать вторую резинку и с нее. Ими она плотно перемотала и затянула намертво концы рукавов, которые оказались не настолько длинными, чтобы позволить связать из них один крепкий узел. И всё равно сумела соорудить ему мягкую обувку, хорошо впитывающую кровь.
- Всё, - выдохнула Рита, спрятала его нож в его же кармане. – Теперь пойдем.
Она встала и потянулась за оторванной доской, не замечая, с каким недоумением смотрит на её распустившиеся волосы лейтенант, который за всё это время так и не задумался ни разу, куда делись те длинные кудри капитана, которые он видел в клубе и ночью во время драки в подворотне. Наверняка неосознанно полагал, что это был парик.
- Куда!? – очухался он. – Пить из ручья?! – Сяомин всё усмехался, с трудом пересиливая боль, не сводя глаз с волос капитана и не представляя, как он вообще сейчас поднимется. Пребывал в уверенности, что потеряет сознание и больше никогда в него не придет. И всё же, несмотря на все несчастья и боли, обрушившиеся на него в один день, его успокаивало, что в последние минуты своей жизни с ним находится капитан. Капитан Самойлова, которая не бросила его, отнюдь, пожертвовала силами, одеждой и фактически сделала всё, что могла, и даже больше – стремится его куда-то отвести и напоить, хотя вполне могла бы сама сбегать к этому чертовому ручью.
«Ах, да, ей же нести не в чем…», - тут же оправдал её лейтенант, и в эту же секунду ему открылась истина. – «Мы идем не к ручью, а туда, где есть краны, кружки и вода. Только вот вряд ли я до части дойду…», - осененный тяжелой для осмысления и принятия догадкой (одна лишь мысль о долгом пути уже добивала его), он посмотрел на склонившуюся над ним Риту Самойлову.
- Держи, - просовывала, подняв его правую руку, в ладонь доску она, тут же руками обхватывая его левую руку в подмышке, за которую намеревалась тянуть вверх, подымать на ноги и держать. – Левую ногу старайся держать полусогнутой в колене. И сильно не кричи, рискуешь привлечь, сам знаешь, кого.
- Явно не белочек… - сострив, стиснул челюсти Сяомин, делая рывок и упираясь доской в пол, едва ли не выворачивая от напряжения правую руку. Благо Самойлова с силой потянула на себя с другой стороны, снова принимая весь его вес на себя: подсунулась ему под руку, перетянула её через плечи и закрепила, цепко вцепившись левой рукой в его запястье.
- Готов? – спросила она, устремив лицо вперед, прямо на проход из лачуги в лес.
- Нет, совершенно…но, полагаю, вас это не остановит…
- Верно, - Самойлова сделала первый шаг и мигом осознала, что если они будут двигаться такими темпами, то застрянут в лесу посреди ночи. Однако ж, сдаваться было рано, они же едва начали. – И так, для информации, лейтенант, меньше будешь разговаривать – больше сил оставишь для ходьбы.
- Не согласен, - в ответ прорычал парень на втором её шаге и своем прыжке, в котором сумел быстро переставить неудобную трость. – «Могла бы просто заткнуть, как обычно», - он сделал с помощью Риты еще два шага, при совершении которых практически вис на ней, используя капитана как второй более удобный костыль (мясной и военный).
Вдвоем и уже в относительном молчании (вздохи, всхлипы, скрежет зубов и стоны Сяомина не в счет) они сумели преодолеть порог, скрипучие ступени, пройти еще несколько шагов от лачуги по рыхлому и сухому настилу из опавшей листвы и трав, после чего остановились у массивного ствола старой сосны. Обоим нужна была передышка, вот они и облокотили свои спины.
- Ну, что, готов? – спросила Рита, вновь порываясь идти дальше.
- Знаете же, что нет, - Сяомин думал, что дальнейшее произносит про себя. – Да только вряд ли тебя это волнует, - произнес он это зло, сквозь зубы, ибо для него всё это было настоящей пыткой. Лейтенант уже вовсю клял капитана и с трудом удерживал это в себе.
- Ага, - неоднозначно отозвалась Самойлова, намеренно пропуская мимо ушей то, что слышала. Она напряженно вглядывалась вперед. В опускавшихся сумерках и в отбрасываемых деревьями тенях, ей все чудилось, что кто-то бродит, мелькает там, на опушке, хотя Рита знала, что этого не может быть, что это всего лишь обман зрения либо её внутренние страхи.
Надо сказать, продвижение этих двоих по лесу происходило крайне медленно: всё чаще они останавливались у деревьев для передышки, всё тяжелее казался Самойловой лейтенант Чжао, под которым уже подгибались её собственные вполне здоровые ноги. Она уже планировала добраться не до части, а хотя бы до разбитого личным составом лагеря и Ли Чаньчунь с соратниками, которые наверняка не сдвинулись с насиженного места и либо ждут её возвращения, либо ищут её. Второе капитан находила невозможным – ибо, если бы в действительности искали, – непременно бы нашли, ведь не так далеко она от них с Сяомином ушла! А вот на первое отчаянно надеялась и уже даже подумывала дать им какой-нибудь знак, чтобы выдвинулись небольшим отрядом навстречу. В виде знака наиболее подходящим находила стрельбу по воздуху из табельного оружия, чем могла бы обозначить свое местоположение, хотя этим звуком она могла привлечь не только их. Его также могли бы воспринять иначе – как пальбу по дичи от преступников, о которых наверняка бы доложил сержант Сун Вейюан, бежавший в эту сторону.
«Эх, хоть как-то с ними связаться бы, да жаль, рацию похерили…», - почти оплакивала Рита источник связи, канувший в неизвестность со всем содержимым ранца лейтенанта. Её же рация так же осталась в походной сумке на месте разбитого лагеря. – «Автомат, рация, покалеченный солдат…вот счастья-то Гавмату привалило, захлебнется от удовольствия. Наконец-то, наконец-то он на мне отыграется, сволочь усатая!», - проскрежетав зубами от неприятной мысли, Самойлова подтянула выскальзывающую руку совсем ослабевшего лейтенанта, который едва держался на ней и держал доску, исцарапавшую в кровь его правую ладонь.
Рита уже не знала, в который раз она делает остановку у старой сосны, и в этих сгущающихся сумерках сумеет ли дойти куда-нибудь. Не иначе как добьет бедолагу и истощит саму себя, оставив обоих в конечном итоге на корм изголодавшейся лесной и хищной живности. И думая об этом, а не совсем о том, что в её положении было положено, Самойлова не заметила, как после очередного стояче-опорного привала у дерева слегка свернула в сторону.
Лейтенант Чжао Сяомин двигался из последних сил и временами в полузабытьи, так что и из него внимания тоже не выдоишь – ошибка капитана проскользнула и осталась не замеченной. То, что она совершила оплошность, Рита осознала уже в полной темноте, временами едва освещаемой светом луны, проникающим сквозь густые кроны деревьев (и чем реже была растительность, тем больше света пробивалось к ним), когда услышала ясно различимые в лесной пугающей тиши: стрекотню кузнечиков, журчание ручья и прочий уловимый слухом природный шум. Звуки нетронутой природы, так сказать.
«.…!», - ну, что она еще могла сказать догнавшей её мысли, говорившей ей, что она, вопреки всем ожиданиям и стремлениям, ушла в противоположном направлении и еще глубже в лес? Не плакать и хныкать же от отчаяния! Литературные эпитеты вроде: «Экая оказия!» тоже не к месту. Тут только крепкое словцо, как бы ужасно это не звучало. Любой другой сказал бы то же самое. Даже я.
Прислонив парня к стволу старой сосны, она высвободилась и, придерживая это соскальзывающее тело, попробовала заглянуть тому в лицо, под тусклым светом ночного светила выискивая в нём глаза. Подозревала, что эта будто чугунная туша лейтенанта попрощалась с жизнью. Но нет, Сяомин был еще жив и даже смотрел в ответ из-под полуприкрытых век, он просто нуждался в продолжительном отдыхе, еде, воде и может даже в неподвижном покое.
- Что…заблудились…капитан? – прерывисто, но с той же фальшивой беспечностью попытался поддержать Самойлову лейтенант Чжао.
- Нет, мы пришли тебя поить, - не растерялась военная злюка.
- А не спросите, готов ли я?
- Знаешь же, что мне это не важно, - Самойлова, шумно, глубоко и устало выдыхая, натужно думала, во что можно набрать воды и принести, чтобы не таскать и не макать головой в ручей и без того измученного страдальца. Ничего на ум не приходило, кроме собственного головного убора, который пусть и промокнет и протечет, но позволит донести за несколько ходок заветных глотков воды. Тащить его опять на себе, недалеко, да, но и ей нужна была эта передышка.
С большими стараниями усадив удобнее его у дерева, Рита побежала к журчащему ручью и прежде, упав на влажную землю и склонившись к манящей холодной воде, утолила собственную жажду, затем начала черпать. С первого подхода удалось донести пару глотков воды, и это пришлось повторить раз шесть-семь: лейтенант пил, пил и просил еще, мучимый болью, жаром, обезвоживанием и потерей крови. Всё это хорошо понимала капитан и догадывалась, к чему может это привести и чем закончиться, но во тьме искать нужную сторону и тем более идти вместе с ним сквозь ночь неведомо куда и будто бы к цели – не находила возможным, ведь парень уже не мог идти.
Могла она, но не могла уйти, бросив его здесь. Учитывая наличие множества падких насекомых, зверей, а также тех млекопитающих, что ходят твердо на двух ногах и к тому же вооружились их казенным автоматом, оставлять парня было нельзя. Кусая нервно губы, Самойлова положила ладонь на кобуру. Сяомин увидел это и спросил:
- Пристрелите меня…капитан?
- Ты что, дурак? – на злобу не было никаких сил, да и ей предельно ясно, что парень потерял контроль над мыслями и начал бредить. А возможно, и не переставал.
- Не охотиться же вы решили…
Самойлова промолчала, раздумывая над тем, что если Чаньчунь еще в лесу, то узнает и поймет всё как ей нужно, догадается, что означает выстрел. Рита извлекла пистолет, сняла с предохранителя, подняла руку вверх и спустила курок три раза, надеясь, что откликнутся Чан и соратники, а не те, кто присвоил их походный «инвентарь».
«Любому дураку будет понятно, что это сигнал бедствия, а не перестрелка, дуэль или защита от загребущих лап особо крупного зверя, к примеру, медведя, или сбрендившей от голода панды. Хотя, на последнее очень даже похоже», - убрав оружие в кобуру, Рита опять посмотрела на Сяомина и спросила участливо:
- Пить еще будешь?
- Хотелось бы…но…нет.
- Почему? – не поняла такого жертвенного отказа капитан, озираясь во тьме и будто бы различая странные геометрически правильные темные очертания, не характерные растительности, населяющей лес. – «Еще одна избушка егеря? Не припомню, чтобы она здесь была…».
- Ну…мне…как-то не хочется, умереть, напрудив в штаны.
- Тебе по нужде что ли приспичило? – Рита всё вглядывалась в подозрительные темные контуры на фоне ночного леса, выхватив вновь пистолет, привстала и прибавила. – Я отойду на минуту, делай то, что тебе нужно, - сказав и буквально молясь, чтобы это действительно оказался приют лесника, не облюбованный преступниками, Самойлова, крадучись, направилась к нему.
 К счастью, деревянная постройка была пуста и в ней сразу обнаружились следы пребывания людей – Рита узнала поблескивающую под светом луны, бьющим из окошка, жестяную банку из-под маринованной фасоли, которыми располагали походные ранцы.
«Отлично. Они тут переждали, переели и благоразумно свалили до наступления ночи. Что, опасались появления солдат? Очень верю, что именно так…», - обследовав каждый темный угол, она выбежала и бросилась сломя голову к лейтенанту, который только-только победил упрямую пуговицу на брюках, не желавшую лезть обратно в свою петлю.
- Теперь будешь пить? – «Лучше уж напоить заранее, чем носить воду черте куда. Не донесу ведь, растечется, путь не близкий».
- Да.
Самойлова пробежалась и проползала еще четыре раза у ручья, пока тот не насытился, после чего с силой, почти взвалила его на себя и неимоверными усилиями дотащила в найденное убежище. Хорошо, что и в ней отсутствовала дверь, вернее, висела на одной хлипкой петле снаружи и не мешала проносить свою ношу капитану.
Лейтенант Чжао Сяомин не мог уже и сидеть. Его, как бы Рита не пыжилась, стараясь пригвоздить к стене, всё тянуло вниз, поэтому она расположила парня на полу, подоткнув под голову старые мешковатые тряпки, найденные в одном темном углу и очень похожие на тюремные одежки. И только после этого сама присела рядом и принялась изучать детальнее временное жилище.
Сторожка не была похожа на первую лачугу, подвернувшуюся им в пути, и не выглядела совсем уж брошенной и забытой – ею однозначно пользовался тот, кто установил проклятый капкан.
«Браконьерство и нелегальная охота – это подло, конечно, но, может, это единственный способ питаться и как-то выживать?», - попробовала отвлечься от нехороших мыслей Рита, связанных с гибелью раненого парня и игнорированием её сигнала бедствия. Кто знает, может, никто их с лейтенантом не ищет и не находит, так как нет давно никого в лесу, или возникли у состава проблемы, и им не до неё и лейтенанта? Вдруг они все давно в части и им до лампочки на её отчаянные выстрелы в ночи? Убежать от этих мыслей не удалось. – «Черт, почему они не кинулись за нами в лес!? Почему никто не сунулся по нашим следам? Неужели сержант не добежал, и произошло что-то еще?!».
- Капитан…
- Что? – чуть ли не обрадовалась его оклику Самойлова, да вовремя спохватилась о состоянии парня, которому, в принципе, больше ничем не могла помочь. Ни накормить, ни боль утолить, ни утешить. – «Сделаю всё, что еще можно. Лишь бы петь и плясать не просил. Не умею…».
- Мне холодно…капитан.
Рита зашевелилась. Она всё еще сидела подле него у его изголовья. Рыская глазами по стенам и потолку убежища, думала, чем его можно накрыть. Больше ничего не находилось. Посмотрела на себя. Куртка. Под ней и так ничего не оставалось, всё ушло на ногу, куда еще и куртки-то себя лишать (вот эгоистичная тварь!)? Взгляд опустился ниже, однако, штанами своими тоже парня не накроешь.
- Нет, - хрипло усмехнулся Сяомин, угадывая её порывы. – Мне холодно не так, а как-то по-другому…так я еще не мерз…капитан.
- Сейчас я закрою дверь, - Самойлова уже занервничала, больше прежнего злясь на Чаньчунь и остальных вроде бы неглупых коллег. – И листьев принесу, может, согреешься.
«Накрыть тебя мне больше нечем, а собой не стану, как бы сильно ты о том не грезил», - она вышла за порог. Потянула на себя, проверяя, можно ли вообще сдвинуть с места эту дверь, удостоверилась, что, да, и принялась руками собирать листья и охапками носить к лейтенанту, где равномерно распределяла и рассыпала по ногам и телу.
 Покончив с этим, вернулась к двери и взялась за неё, ощущая, как незаметно сама согрелась и перестала мерзнуть. Будто даже нестерпимо жарко стало.
«Но почему же до сих пор за нами никто не пришел?», - выдыхая часто от внутреннего жара, она попыталась всмотреться в темноту леса, увы, глаза ничего, кроме густой чащи не могли разглядеть. – «Давно на меня так знатно не клали. Допустим, что дело в отсутствии связи, темного времени суток и прочих непредвиденных проблем состава, но я же не в тайгу ушла и не на дно залегла!! Почему так долго, Чан?!».
Рита отвернулась и устремила взор на своё очередное убежище. Закрыв дверь, решила обойти сторожку, чтобы немного передохнуть и остудиться, и только после обхода вернулась к лейтенанту, полагая, что тот уже забылся и не дышит. От кровопотери и боли многие теряют сознание и умирают, если не получают медицинскую помощь – это она знала, как и знала то, что от этого может умереть и этот парень. Но он был жив и был в сознании. Всё также ждал и смотрел упрямо на неё в этой темноте.
- Капитан…
- Теплее не стало? – опередила своим вопросом Рита и снова устало опустилась рядом у изголовья, только спиной к стене, чтобы было во что упереться. От изнеможения она просто валилась с ног, голова и эти самые ноги гудели, горели. Как и руки, шея, спина и плечи.
- Думаете, за нами придут? – проигнорировал её вопрос лейтенант, потому что нет, теплее не стало.
- Конечно.
- А если нет?
- Тогда твоим китайским сослуживцам сильно не поздоровится – ведь их всех завтра утром перестреляет чокнутая русская ведьма.
- Всех-всех? – хрипло посмеялся Чжао Сяомин, подсчитывая в уме, сколько пуль в её обойме осталось.
- Может, оставлю Ли Чаньчунь, - безэмоционально говорила на полном серьезе Рита, даже пожала сама себе безразлично плечами на это. – А что, хочешь, чтобы еще кого-то пожалела?
- Цзинсуна и Гу Айминь.
- Ага! Так вот, значит, кто еще в части романы крутит у меня под носом, - улыбнулась Самойлова, притворяясь, что этого не знала, и вообще, ведет эти разговоры с ним не из жалости, думая, что он умирает.
И вовсе он не умирал, совсем не собирался!
- А вы не крутите? – не робкий и жирнейший (не до конца озвученный) намек на Чаньчунь, которую первой пощадили. Открыто спросить не получилось бы никогда.
- Злостно кружу и вращаю, лейтенант Чжао.
- А с кем?
«В нем будто сил прибавилось, и голос словно вновь окреп. То ли отдых и питье сказались, то ли это у него агония такая», - сомнительно подумала капитан, прежде чем ответить:
- С кем придется.
- А со мной бы крутили?
- Нет, - слишком быстро и резко, ни грамма надежды умирающему человеку. Тварь! Но, несмотря на то, что эти разговоры были ей не по вкусу, опять-таки, из жалости и от мысли, что лейтенант на краю гибели, Рита не могла его грубо заткнуть и осадить. А столь резко обрубать, выходит, не жалко? – Мал ты для меня, как ты этого не поймешь, лейтенант.
- То есть, проблема только в этом? – вдруг воодушевился Сяомин.
- И в том, что я – капитан, которому не положено…
- Играть в чувства со страшим лейтенантом Ли, значит, положено? – обрывая её, огрызнулся, но как-то жалобно и обиженно парень.
- Моя ли в том вина, что видит в крепкой женской дружбе только пошлость твое юное и завистливое окружение?
- Получается, все ваши коллеги знают это и подыгрывают, разнося эти слухи из года в год?
- Вот и настало время для открытий, - усмехнулась Рита, потирая глаза и не веря, что из окна их убежища будто бы пробрался и упал на пол косой и светлый квадрат, да и в целом, словно посветлело. Она сочла, что это от усталости, переутомления и накрывающего жуткого желания спать ей начало мерещиться это и слышаться бодрость в голосе лейтенанта Чжао Сяомина.
- То есть, вы вовсе не питаете к ней чувств?
- Почему же, питаю, - продолжала улыбаться капитан. – И ценю, как самого дорогого и близкого мне человека. Почти семья. Может и больше, чем просто семья.
- Почему тогда мне не даете шанса?
- Давно уже пора понять: потому что я – злая, лейтенант.
- Это потому что вы не замужем, капитан.
- Я тебе шею сломаю так, что про ногу забудешь.
- Такую боль только забыть и хочется, - слабо посмеивался, ответив, лейтенант. – Так что, ломайте хоть руки, только меня не отвергайте. 
- С чего ты взял, кстати, что не замужем?
- Слухи же бродят, капитан.
- И ты всё стремишься их подтвердить?
- Смотря, какие из них верные.
- Отринь стремления, лейтенант. Я крайне нервный человек, уже не подхожу, – это было сказано негромко и вслух, а дальше – про себя. – «Никому».
- Это ли проблема, капитан?
- Низкорослая, - не переставала перечислять вроде бы значимые недостатки, с надеждой отвязаться от этого бреда, планируя прибавить следом: угловатая, импульсивная, вспыльчивая.
- Вас я буду носить на руках…
- А было бы романтично, - одними губами сказала себе Рита и мысленно продолжила. – «Если бы не было бы бредом полуживого человека. Человека, моложе меня», - после чего прозвучало тверже. – Всё равно нет, лейтенант.
- Да почему, капитан?! Везде только и пишут о счастливых неравных браках и семьях…
- Есть одна простая и почти народная мудрость – не всё написанное правда. Запомни уже кем-то сказанное и мною многим раз за разом повторяемое: «Газеты пишут, бумага терпит». В этом выражении заключен глубокий смысл, каким бы простым это оборот тебе не казался…
- На этой мудрости только вы зациклены! – разозлился неожиданно для себя Сяомин. – Это ли причина меня не замечать и запутывать глупыми мудростями!
- Так, лейтенант, ты или заткнись, или что-нибудь путное говори. А то брошу тебя голодному зверью, как и планировала.
- Капитан, - принялся натужно мыслить о чем-то «путном» Сяомин. – Мы долго будем здесь ждать?
- А ты что же, уже устал? – ехидствовала та, не имея для него четкого ответа.
- А вы попробуйте на этом жестком полу полежать.
- Не жалуйся, боец. Война и такого тебе не предоставит.
- Я только вам.
- Тогда жалуйся, - усмехнулась Рита.
- Можно на старшего лейтенанта Ли?
- А чем это тебе не угодила моя подруга?
- Вот, вы сразу в её защиту вступились! – прозвенела обида.
- Всего лишь задала вопрос.
- Это, правда, капитан, что её преследует полковник?
- Своими глазами не видела, и тебе не советую.
- Видеть? – ухмыльнулся от её ответа Сяомин.
- Спрашивать у неё такое вслух. Отхватишь тумаков больше, чем от меня.
- Понял, - замолчал, переводя дух, лейтенант Чжао Сяомин, и вскоре продолжил расспросы. – А вы…
Последовал очередной глупый и несущественный вопрос, завязывающий тихий разговор в этой сторожке.
Понемногу забываясь в разговорах и чувствуя себя легко, Рита вместе с тем пыталась бороться с сонливостью, сопротивление которой словно вызывало усиление галлюцинаций: зрительных и слуховых. Это она думала, что это галлюцинации, потому что ей слышались отдаленные и множественные голоса, достигавшие её слуха сквозь эту негромкую беседу с лейтенантом. И глаза как будто видели совсем уж посветлевшее пространство сторожки, через щели крыши и бревен которой проникали лучи предрассветного солнца. Реальность происходящего от Риты временами ускользала, сознание туманилось, ей жутко хотелось спать. Сказались и предыдущие бессонные ночи, и напряженный день в лесу.
А собеседник говорил и говорил, не думая умолкать:
- Вы мне правда-правда с первого дня понравились, капитан. Как только увидел ваше хмурое и серьезное лицо с разбитой губой, когда вы вышли из того кабинета. Я тогда еще не знал, что это кабинет майора…
- Ты это слышишь? – прервала его излияния Рита, совершенно не воспринимая ни смысла его слов, ни того, что доносилось до неё. Она вскочила и почувствовала головокружение. Состояние усталости достигло такого уровня, в котором вымотанная Самойлова ощущала себя в беспросветном усыпляющем тумане, а ноги казались не своими и застрявшими в каком-то вязком и непроходимом болоте.
- Ну да, я вполне осознаю, что говорю, - неверно истолковал её вопрос Сяомин, думая, что она подвергает сомнениям трезвость его признаний.
- Слышишь!? – Рита, волоча гудящие ноги, тяжеловато ринулась к закрытой двери.
- Я ничего не слышал, - дошло до Сяомина, что капитан встревожена не его откровениями, а звуками извне. Увлеченный своими признаниями, он действительно не слышал ничего, кроме своих слов. Приподнявшись на локтях и боясь пошевелить пульсирующей ужасной болью ногой, парень уставился в Самойлову, провожая взглядом до двери и стараясь вслушаться в звуки снаружи. – Капитан? Капитан…
Рите всё мерещились голоса, они будто были ей знакомы и незнакомы, однако чутье её подсказывало, лучше приготовить пистолет на случай, если это беглые уголовники, которые их всё-таки нагнали. Дергано и наощупь изъяв его из кобуры, она толкнула дверь ногой, как пьяная выскочила на негнущихся ногах из-за деревянной стены, направляя свое оружие вперед себя и закрывающимися глазами силясь выхватить противника, двоившегося пред её очами – дюжина людей в зеленом виделась ею мутным двойным комплектом.
- Не стрелять!!
Отчаянный вопль Ли Чаньчунь Рита узнала и повернула голову в ту сторону, откуда он раздавался. В ту же секунду боль прожгла правый бок и куснула глубже, обжигая и жгучим огнем поедая плоть и внутренности. Непонимающе похлопав тусклыми глазами, лохматая и перепачканная грязью и кровью капитан Самойлова упала сначала на колени, безвольно выронила пистолет, прикрыла глаза и запрокинулась набок. Вокруг неё всё поплыло, закружило – это деревянное убежище словно вращалось со скоростью света, обрывая все сторонние звуки. Страшно хотелось спать, устоять уже было не в силах.
С диким воплем:
- Капитан! – и не чувствуя собственной боли, к ней бросился (впрочем, сам не зная, как вообще смог это сделать) лейтенант Чжао. Но, по всей видимости, его организм новую порцию нестерпимой боли не перенес и предпочел скорее отключиться и сберечь остаток сил, что им были поднакоплены, но всё еще были на исходе. Сяомин рухнул прямо на капитана без сознания.
          Он вскоре был подхвачен и бережно поднят руками рядового Шань Цзинсуна, лейтенанта Гу Айминь и старшего лейтенанта Су Хэпина. Чаньчунь рванула вместе с ними и одной из первых к капитану, Самойлова волновала её более всего. Ли Чаньчунь пыталась растрясти, привести в чувства и в одиночку поднять подругу сразу же, как убрали лейтенанта. Реакция Риты – нулевая, а это пугало.
            На помощь старшему лейтенанту Ли пришли Чэн Сяоянь и их общая коллега, изрядно озадаченная произошедшим с капитаном, Чжэн Юймин. Кто-то смышленый позади них скомандовал сооружать носилки, так как они располагали только одними (со слов Вейюана ранен был только лейтенант, на второго пострадавшего они не рассчитывали), а двоих на одних не уместишь, только если это трупы. Тем более, на имеющиеся носилки уже уложили лейтенанта и приготовились нести его через лес. Потому и сооружали наспех те, кто был свободен, носилки для капитана из имеющихся материалов. Этим были заняты Сун Вейюан и Хан Сяолун под подсказку старшего сержанта Сюнь Чжимина и с участием Мао Фансин. Испуганный стрелок Бай Сюин стояла рядом и боялась пошевелиться. Вот эти двенадцать человек и должны были быстро реагировать, спасая еще двух человек. И они, вроде бы реагировали.
А вот теперь лично у меня возникает логичный вопрос, как же так всё обернулось?
Очень просто. Когда до Чаньчунь донеслись звуки выстрелов (но не ночные и из пистолета Риты, а прозвучавшие днем) и несколькими минутами позже объявился перепуганный и взмыленный сержант Сун Вейюан (со сбивчивым докладом о случившемся и обстановке, в которой им были брошены капитан и лейтенант), она первым делом в спешке посовещалась с соратниками. Ими было решено немедленно отправить весь состав назад в часть в сопровождении старших коллег, чтобы некоторые из них вернулись с грузовой машиной и ждали у крайней границы леса. Оставлены были стрелки – Бай Сюин и Шань Цзинсун, также Сун Вейюан и Хан Сяолун, как и верные соратники, с которыми Чаньчунь собиралась прочесывать лес в поисках капитана и лейтенанта. А еще девушки: Гу Айминь, Мао Фансин.
Сержант Сун должен был показать, где он их оставил. Но вот тут всё было не просто: он плохо ориентировался и абсолютно всё в лесу для него было одинаково, поэтому он не намеренно и долго водил их кругами и не по тем местам, блуждал, пока, наконец, каким-то чудом не вышел на опушку с капканом. Это случилось уже тогда, когда Самойлова во второй раз покинула опушку, успев изучить капкан, и ринулась оказывать помощь лейтенанту. Ловушку, покалечившую Сяомина, недолго рассматривали Чан и Сяоянь в окружении остальных членов спешно сколоченного розыскного отряда. Их не волновал хозяин капкана и беглецы, только товарищи, которых следовало скорее найти.
Надеясь, что второго такого капкана у Риты не случится, Чаньчунь немного замешкалась. Гадая, в какую сторону могла подруга уйти с раненым и истекающим кровью парнем, следы которой нигде не найти (всё стекало в ботинок), думала, куда им самим теперь идти. Сильно рискуя, решила поделиться на две группы и пойти в две разные стороны, и не успели они друг от друга отдалиться, как группа Сяояня наткнулась на лачугу со следами крови, брошенными лоскутами рубашки и изуродованным солдатским ботинком. Наконец-то напали на след!
Только вот куда этот след затем повела Рита, старшему лейтенанту Ли, подоспевшей к Сяояню, было неясно. Да, конечно, примятую траву под её ногами  легко можно было бы обнаружить, но примято здесь было не только капитаном и лейтенантом Чжао, следы имелись и вели в нескольких направлениях. Облюбовавшие лес преступники сильно в нем наследили, чем и препятствовали поискам. Эти следы хорошо были видны в свете дня, а в глубоких сумерках куда смотреть и чем светить? Фонариками? Не проблема, они имеются, как и множество этих следов.
- Что будем делать? – спросил Чэн Сяоянь, он и Чаньчунь отошли на пару шагов от остальных.
- Ничего не приходит в голову, - призналась озадаченно та.
Подвалила к ним и Чжэн Юймин:
- Я думаю, нам нужно просто подождать здесь, чтобы еще больше не заблудиться в лесу. Капитан не станет сидеть сложа руки. Она будет либо сама искать нас, либо напрямую отправится в часть…
- В ночи?! С раненым солдатом? – Чаньчунь с презрением налетела на коллегу, озвучившую вполне разумные доводы. Она готова была обрушиться на неё и насмерть придавить, мысли об уголовниках и автомате, попавшем в их руки, нагнетали. Подумывала даже, что беглецы захватили их в плен.
- …либо она подаст нам сигнал, - растерянно прибавила, заканчивая свое длинное предложение Чжэн Юймин, понимая причины паники старшего лейтенанта Ли и нисколечки не осуждая и не обижаясь.
- Точно! – влез и Сяоянь, поддерживая одну и успокаивая другую. – Сама подумай, Чан, что может сделать капитан, имея вместо походного груза пострадавшего парня и ничего, кроме пистолета?
- Если второе условие – это наличие уголовников с оружием, то пристрелить и его, и себя, - огрызнулась, не успокаиваясь, Чаньчунь. Не желала она никого слушать.
- Нет! – возражал твердо Чэн Сяоянь, не оскорбляясь её поведением. – Капитан кинется искать наш лагерь, который мы покинули, либо привлечет наше внимание выстрелом. И это я нахожу логичным и, как следует понимать, выстрел этот будет обозначать, что наш капитан находится на грани и в полном отчаянии.
После этих слов Чаньчунь немного присмирела и задумалась, коллеги-то правы. Она поздновато оценила то, что пытались донести до неё оба соратника.
- Значит, ждем? – спросила тихо она, особенно ни к кому не обращаясь, и отошла к кусту орешника, на котором виднелись побуревшие некогда зеленые комочки.
Они уселись, кто и где мог, и прождали до самой темноты и все до одного думали, что никакого сигнала не последует, и нет никакой надежды на то, что они смогут вновь встретиться с капитаном и лейтенантом, которых наверняка уже порешили и где-то зарыли, как вдруг раздался выстрел. Первый, второй, третий…
- Так не стреляют просто так! – вскочила Чжэн Юймин, её теория оказалась верна.
- Это Рэй, - была уже на ногах и Чаньчунь, она силилась на слух определить местонахождение капитана. Увы, не получалось. Она не обладала хорошим слухом или же нюхом, как некоторые.
Выручил старший лейтенант Чэн Сяоянь:
- Я понял, где это, - он указал рукой в нужном им направлении и первым шагнул в темную неизвестность, прибавляя через плечо последователям. – Далековато она забралась.
- А это не там ручеек и хибарка местных браконьеров? – задалась вопросом Чжэн Юймин, припоминая подробности и на всякий случай удобнее располагая в руках автомат.
- Именно! – отвечал Сяоянь. – Но не факт, что её облюбовали только браконьеры.
Чаньчунь от его дополнения стало не по себе. Оглянувшись назад, позвала:
- Рядовой Шань, рядовой Сюин! Вперед и будьте наготове!
- Есть! – в голос отозвались меткие стрелки и, бегом опередив всех, заняли позиции справа и слева от ведущего Сяояня. Они шагали в ногу с проводником и были начеку.
Идти пришлось долго, почти вся ночь ушла на то, чтобы достигнуть цели (во тьме Чэн Сяоянь сбивался несколько раз в пути, подолгу прикидывая по положению луны, куда вернуться и где опять повернуть, из-за чего терял время). Только когда зарделось солнце, едва показав краешек огненной дуги, подпаляя красным края сероватых туч, и немного осветило чащу леса, почти все члены группы смогли увидеть вдалеке посеревшие доски сторожки. Она значительно выдавалась на фоне коричневых стволов и еще полностью не побуревшей зелени низкорослых деревьев.
- Не похоже, что бежавшие из тюрьмы, люди где-то здесь, - сказала задумчиво Чжэн Юймин и все посмотрели на неё.
- Но будьте наготове - строго приказала своим стрелкам Чаньчунь.
По мере приближения они всё больше убеждались, что там не то, что беглецов, но и Риты с Сяомином нет, настолько мертвым и необитаемым выглядело низкое деревянное строение. Дюжина в военной форме, не таясь, переговаривалась, обсуждая, как им быть, если и вправду там никого не окажется, шла вперед. Подобралась эта поисковая группа совсем близко, когда вдруг раздался глухой скрип и в щелях двери словно что-то промелькнуло и попало в поле зрения Чаньчунь и двух стрелков, уже вскинувших свои автоматы.
- Ждать команды! – повернула голову к ним Чан, и в этот миг уж слишком резко и неожиданно, спугивая птиц и мелкую лесную живность, распахнулась дверь, а через секунду обозначилась фигура с растрепанной и длинной шевелюрой, одежда от ползания у реки была измазана грязью и плохо узнаваема, плюс бурые пятна крови…
Прежде чем сама Чаньчунь признала в ней подругу, Бай Сюин взяла её в прицел, палец уверенно расположился на спусковом крючке.
- Не стрелять!! – со всей мочи заорала Чан, и Шань Цзинсун повиновался, но скорая и не знающая себе равных мисс Бай от крика старшего лейтенанта вздрогнула и случайно сдавила спусковой крючок. Тут же это осознав, отвела дуло в сторону, но всё равно попала в Самойлову – эта кикимора в этом лесном убежище оказалась разыскиваемым ими капитаном.
Так вот оно всё и происходило. В данный же момент шустрая Гу Айминь, отпрянув от Сяомина, вклинилась между Чаньчунь и Чжэн Юймин и, ничего не говоря, начала прикладывать поверх ранения капитана бинты из прихваченной аптечки. Вид крови девушку никогда не пугал, как и жуткие телесные повреждения себе подобных, а на курсах по оказанию первой помощи она все заключительные экзамены сдавала на «отлично». Вот и сейчас все изумленно наблюдали за ловкими и уверенными движениями её тонких длинных пальцев, перепачканных кровью Самойловой.
Задрав куртку, чтобы открыть глазам своим всю рану, Гу Айминь приложила к сочащемуся отверстию в боку несколько слоев бинтов, придавила, держа руками и, вместо того чтобы обмотать оставшимся маленьким рулоном марли, добавила сверху и его. Недовольно поджала губы и подняла взгляд на Чаньчунь:
- Этого мало.
Та быстро сняла и сложила вчетверо куртку, Сяоянь отобрал излишек веревки, которым крепили доски, оторванные от постройки и соединенные в носилки, этой веревкой Гу Айминь и перевязала, плотно сдавливая и останавливая кровь, живот капитана. После этого Самойлову перенесли на готовые носилки, четверо взяли одни носилки, четверо другие, и понеслись по лесу к той в стороне, в которой должен был ожидать грузовик.
Идти в часть не имело смысла, она не располагала несколькими операционными и достаточным количеством медперсонала – в крайнем случае, могли помочь только одному, да и то, навряд ли. И Чаньчунь предпочла медиков в городской больнице, думала она сейчас лишь о том, чтобы скорее доставить пострадавших к врачам. Не сразу заметила семенившую рядом рядового Бай. А когда посмотрела на стрелка, то услышала:
- Простите, я…
- Потом поговорим, - оборвала Чан девушку, чувствуя собственную вину. Ведь это она постоянно держала их в боевом режиме, нагнетая и готовя открыть пальбу по бандитам. Вот и доигралась. – «Да я сама чуть было не выстрелила в Рэй», - сокрушалась она, замечая, как редеет лес и уже виднеется на той стороне их грузовая машина.
Но, не добегая до заветного транспорта, она остановилась и приказала жестом стоять всему отряду. Оглядев всех и глянув последней на Бай Сюин, мисс Ли обратилась к ним:
- Убедительная просьба, не распространяться о том, что ранение капитан получила от нашего стрелка. Все мы знаем, что рядовой Бай сделала это не нарочно.
- Что же тогда говорить? – спросила Чжэн Юймин. – Что капитана застрелили браконьеры? Полуслепые охотники? Или эти бандиты, явно завладевшие оружием лейтенанта Чжао Сяомина?
- Соображаешь ты быстрее кого-либо, - с умеренной, но всё же сквозящей завистью, смотрел на неё Чэн Сяоянь.
- Не хотелось бы настолько углубляться во лжи, но пусть рабочей будет эта версия, - Чаньчунь тоже смотрела на находчивую соратницу, которая опередила и озвучила за неё то, в чем она сама сомневалась. Поглядев сурово и нас остальных подчиненных, сурово спросила. – Все запомнили?
- Да, - не очень твердое и хоровое мычание в ответ.
- Спасибо, старший лейтенант Ли, - подошла ближе с виноватым лицом и шепотом Бай Сюин.
«Спасибо скажешь капитану», - ответила мысленно Чаньчунь, равнодушно посмотрела на неё и отвлеклась на Сяояня, он спрашивал:
- А если бы не украденный автомат лейтенанта, как бы ты это объяснила и в больнице, и руководству?
Старший лейтенант Ли лишь развела руками, не представляя, сможет ли стойко лгать, глядя в глаза всем тем, перед кем предстоит долго изъясняться и отчитываться. Махнув рукой вперед, она дала знак двигаться к спасительному грузовику.
Лейтенант Чжао Сяомин несколько раз приходил в себя на трясущихся от бега носилках (и бормотал про потерю оружия), пока его несли по лесу, и тут же впадал в полуобморочное состояние. Глаза его в эти мгновения видели плывшие рядом с ним вторые носилки, на которых лежала неподвижная Рита Самойлова. Это было то, что он более всего запомнил из всего этого несчастливого приключения в лесу.
            Что запомнили другие участники этого инцидента тоже любопытно, но не так важно как то, что кое-кого после всего этого ждали серьезные и долгие разбирательства. К счастью, капитан пока не пришла в себя и о грядущих бедах не подозревала. Не зная о её продолжительной отключке (Чаньчунь была вынуждена вернуться в часть сразу же, как сдала пострадавших в руки врачей и медсестер), старший лейтенант Ли лишь через день выдвинулась из части с твердыми намерениями наведаться к капитану, но, прежде сочла нужным посетить лейтенанта Чжао, чтобы прояснить кое-какие моменты, тем более, уже докладывали, что парень вполне способен говорить и сознания больше не теряет.
Перед тем, как навестить Сяомина, мисс Ли долго ждала завершения обхода, с которого поджидала лечащего доктора лейтенанта. С ним она переговорила о состоянии здоровья пострадавшего парня, которому, как выяснилось, ничто не грозило: всё благодаря военному ботинку, смягчившему и остановившему удар в момент схлопывания, а также предотвратившему глубокое проникновение зубьев капкана. Да и еще: действия капитана были почти на высоте, ну, некоторые из них, о которых доктору поведал, впечатленный этим, лейтенант Чжао.
Как уже сказано, ничего не угрожало парню, ему бы только время дать на заживление и выздоровление – и готов! Это немного успокоило бушующую тревогу в Чаньчунь, ведь оставалось главное – узнать, растрепал ли лейтенант Чжао кому-нибудь из посетителей о том, куда дел свое снаряжение и кто стрелял в Самойлову.
«Если они были, конечно. Посетители…», - подумала Ли Чаньчунь, покидая кабинет доктора и спеша к палате. Таки бежала, а не шла она, подгоняемая волнениями. – «Ох, капитан, в какую передрягу мы попали!».
Чаньчунь замедлилась перед дверью палаты, собираясь духом. Предстоял тяжелый разговор, если не намеками, то напрямую говоривший о том, что нужно много и нагло лгать тем, кто надумает явиться с допросами. Выдохнув, она приоткрыла дверь и заглянула, сначала проверяя, не спит ли боец. Увидев того бодрствующим, посетительница увереннее толкнула дверь, резво пересекая порог, ворвалась в палату.
- Старший лейтенант Ли,  - узнал её и зашевелился, видимо, по привычке намереваясь вскочить, выправиться и отдать честь.
- Вольно! – остановила его Чаньчунь и со злой ухмылкой прибавила. – Можешь лежа.
Улыбаясь, лейтенант Чжао приложил руку к виску, а его гостья пододвинула стул к койке и посмотрела на перебинтованную ногу. Погрузилась ненадолго в раздумья, продолжая созерцать бинты, а потом вдруг резко задала непривычный для него вопрос:
- Как дела, лейтенант?
- У меня всё хорошо, старший лейтенант Ли. А как там капитан?
- Не спеши давить меня волнительными вопросами, парень, тем более что я еще у неё не была.
- Странно, что вы ко мне пришли раньше, чем к ней, - Сяомин пристально смотрел в её встревоженное лицо, таким оно стало, когда он напомнил ей о Самойловой. И это нехорошо.
- Мне нужно поговорить с тобой, - пропустила мимо ушей его замечание посетительница и опять замолчала. Будто бы замялась, тоже неестественно как-то. Для неё.
- О чем? – заволновался сильнее Сяомин, уже подозревая, что с капитаном всё очень-очень плохо.
- Для начала, расскажи-ка мне, что конкретно произошло в лесу с вами, с тобой и с ней. Расскажи так, как ты это всё видел. Можно коротко, но с учетом важных деталей. – «Должна же я знать, что ты там напишешь и скажешь».
- Ну, - парень задумался и поморщил лоб. – Вы помните, что мы втроём: капитан, я и сержант ушли за хворостом…
- Версию Вейюана я уже слышала и читала. Давай с того периода, когда он вас покинул, и ты…
- И я потерял автомат и ранец? – виновато перебил её парень.
- Об этом еще успеется, лейтенант.
- Капитан ни в чем не виновата, скажите это всем, кто ищет ей наказаний. Это моя вина. Она меня спасала. Как могла. И ей было не до моего снаряжения, - Сяомин улыбнулся, вспоминая, но как-то печально. – Увела меня подальше и в сторону от тех, кто стрелял нам в спину, и спрятала в какой-то лачужке, где и оставила ненадолго. Как я понял, кинулась за моей потерей, но не нашла, раз вернулась без неё.
- Дальше? – сурово требовала Чаньчунь, не давая ему умолкнуть.
- Потом, вернувшись, капитан перевязала меня, соорудила даже костыль, и мы снова покорячились куда-то по этому лесу. Эту вылазку она подкрепляла тем, что ведет меня к ручью, водицы из него испить. Но я не дурак, догадался, что таким образом она к части меня вывести пыталась.
- Так почему же не вывела?
- Заблудилась. Плохой из неё следопыт и охотник, - опять печально улыбался Сяомин, теперь по-другому всё произошедшее в лесу осмысливая. Той злобы, которую он ощущал из-за испытываемой боли, вызываемой манипуляциями капитана, уже не было. Она ведь не специально, то есть, специально, но спасая его. Не себя. Вот как лейтенант теперь мыслил.
- Да уж. Рэй не любитель густой и зеленой растительности. Ей дожди без луж на городском асфальте подавай, - покривила губами старший лейтенант Ли и вновь вбросила строгий вопрос. – Что потом?
- К части так и не вывела, зато привела, изнывающего от жара и жажды человека, к ручью. Как и обещала, пусть и фальшиво.
- Вот, значит, как она туда забрела. Понятно. Но как же ты с такой ногой у водопоя-то топтался?
- Никак. Я не мог там топтаться или ползать, поэтому сидел под деревом, пока она мне воду в своей фуражке носила.
- Носила? Тебе!? – чуть не подпрыгнула на стуле подруга капитана. – Шутишь?!
- Да зачем мне шутить? Говорю, как было.
- Хорошо, - смирилась и переварила быстро это мисс Ли. – А дальше?
- Потом она достала оружие свое, заставляя думать, что пристрелить меня хочет, чтобы не мешал и не мучился. А после её выстрелов вверх, дошло, что сигнал бедствия вам подает, и обрадовался. Обрадовался тому, что за нами хоть теперь придут, а то ж идти уже совсем сил нет…
- Без усложнения ощущениями, лейтенант. Ты детали подавай мне, конкретику.
- Понял, - сказал Сяомин, приняв решение опустить диалоги с капитаном, и продолжил. – После сигнала мы снова поковыляли по лесу и набрели на еще одну хижину, забились в неё и прождали в ней до рассвета. Наверно, до рассвета, точно не могу сказать, кажется, я был не в себе – бредил.
- Это хорошо, что бредил.
- Не понял, - посмотрел на Чаньчунь Сяомин.
- Ну, мне нужно, чтобы было четкое обоснование твоим будущим сбивчивым показаниям. Так честно и скажешь, бредил – не помню. В некоторых твоих признаниях – нужно будет, - пояснила тихо и вкрадчиво Чан, надеясь, что догадливый лейтенант всё осмыслит сам. Если не сейчас, то через какое-то время.
- Понял, - опять сказал Сяомин после долгого и пронзительного взгляда в самую душу старшего лейтенанта Ли.
- Что потом?
- Потом, всё в том же бреду (этим он намекал, что действительно понял так, как нужно было) увидел, как капитан идет к двери. По её словам, за ней раздавались какие-то голоса, и кто-то будто бродил. Она распахнула дверь и вдруг свалилась на пол сразу после звука выстрела, я тут же бросился к ней, но…
- Стоп. Это я уже видела и сама. Можешь не продолжать, лейтенант, - перебила Чаньчунь и приступила к крайне важному для неё вопросу. – А видел ли ты стрелявшего?
Наступила пауза. Опустив глаза, лейтенант поторопился прервать её:
- Нет, старший лейтенант Ли. Последнее, что помню – свой бросок к ней. И какие-то смутные кадры с растительностью леса, когда меня несли.
«Это хорошо. Минус один мной подозреваемый свидетель из кучи остальных. Мои соратники трепать не будут, а вот тот молодняк, что был в лесу…», - подумала посетительница, долго глядя в эти честные-честные глаза парня. – «Будут ли они молчать?», - мысли были пресечены вопросом Сяомина:
- А кто стрелял? Свои?
- Нет, - грубо и быстро оборвала его Чаньчунь. – Свои в капитана не выстрелят.
- Значит, нас беглецы нагнали? – задался вопросом вслух лейтенант.
Чаньчунь притворилась, что не услышала его бормотания, чтобы не лгать на возможный встречный вопрос, вроде: «Видели ли они этих стрелявших беглецов?».  Во лжи, даже не досказанной или не озвученной, должен быть предел. И всё равно запоздало и зачем-то она ему неопределенно кивнула, прежде чем спросить:
- Кому-нибудь это всё рассказывал?
- Вы первая из визитеров. Но да, до вас пришлось сказать доктору о моем ранении и действиях капитана, связанных с этой раной. Больше ничего и никому.
- Хорошо. Старайся не распространяться об этом. А если и будешь, то: лиц стрелявших не видел, снаряжение – преступники украли. Понял? – властным вопросом подкрепила всё Чаньчунь. – «В целом, всё соответствует моим расчетам и прочим показаниям. Осталась только Рэй и её откровения…».
- Понял, - опять ответил послушно лейтенант и увидел, что та зашевелилась и поднимается со стула. – А что с капитаном, не скажете?
- Говорила же, у неё не была.
- Хотя бы жива? – отчаянная попытка что-нибудь вытянуть.
- Конечно, куда она денется, - хмыкнула старший лейтенант Ли, задвигая стул на свое место. – От меня.
- А вы давно дружите? – очень хитро и неожиданно вбросил нужный ему вопрос лейтенант Чжао, цепляясь этим за неё. Знал же уже, что это просто очень крепкая и настоящая женская дружба, и ни что иное.
Ли Чаньчунь застопорилась, повернулась и внимательно посмотрела на него, в прочем, догадываясь, к чему это:
- А ты для чего спрашиваешь?
- Мне капитан говорила, что больше всего ценит вашу дружбу, - пошла в ход импровизированная ложь. Рита говорила не совсем так, ну, да ладно.
- Это в лесу что ли? – с сомнением спросила Чан. – Странно, что она тебе это сказала.
- Я же бредил. Вероятно, желала заглушить мои бредни чем-то приятным.
- Бредил он, ха! А столь осознанные фразы ты как через бредовое состояние пронес? Надумал обманом и лестью из меня что-то выудить, лейтенант?! Хитер же ты, несмотря на честность и скромность. И врать умеешь.
- Раскусили, - не отрицал и улыбался Сяомин. – Но можно мне еще один вопрос личного характера…
- Валяй, задавай.
- Капитан замужем?
- Нет, - даже не удивилась поставленному вопросу Чаньчунь. – Рита свободна, как птичка в небе, но грезить о ней – лучше не надо. Зря время потратишь, парень. Даже если я и вся часть тебе в этом подсобит – напрасный труд.
- Почему вы так уверены?
- Потому что у неё своя непоколебимая мораль, парень. Падёт всё на свете: и страна, и часть, и она сама, но не её мораль. Так что, забудь, лейтенант, и выздоравливай. Найдется еще в жизни вариант для чувств на замену.
Чжао Сяомин был не согласен с ней, но промолчал, наблюдая, как та направляется к двери. Чаньчунь обернулась на прощание, улыбнулась и вышла из палаты, спеша совершить еще один визит. Она надеялась, что была не слишком жестока в своих вопросах, ответах и объяснениях. Как бы она не симпатизировала лейтенанту и его поползновениям относительно Риты, мисс Ли ничем не могла ему помочь – подругу знала лучше всех, как и знала наперед: все усилия парня тщетны.
Покинув коридор одного отделения, старший лейтенант скрылась в другом, уводящем её в нужном направлении, пускай и запутанном, далеком. Если Рита заблудилась в лесу, то Чаньчунь заблудилась в больнице. Поняла она это сразу, поэтому обратилась за помощью к повстречавшейся санитарке и вместе с ней отыскала нужное отделение, этаж и палату куда более важного для неё человека, к которому торопилась попасть. Да, знаем-знаем.
Она к ней не попала – Самойлова всё еще спала после операции. Мисс Ли осталась ждать у палаты, коротая время в обдумывании всех уже выслушанных и прочитанных показаний свидетелей этого провального путешествия по лесу. Прямой ответственности лично она за это почти не несла, всё валилось на плечи капитана. И всё равно, переживания и у Чан имелись.
Ждала у двери она долго. В какой-то момент потянуло на сон, и она закрыла глаза. Чуть было не рухнула, задремав, после чего ей позволили войти в палату и переждать пробуждения подруги там.

           30.
          Самойлова, открыв глаза, обнаружила себя на койке, не очень удобной, так как предпочитала, чтобы было тверже, чем на бетонном полу. Попробовала перевернуться с затекшей спины набок, но, почувствовав дискомфорт и тугую стянутость в области живота, передумала.
- Правильно, - раздался твердый и мрачный голос откуда-то слева. – Не двигайся, тебе пока нельзя.
Рита повернула голову к источнику звука и уставилась в сонное, хмурое лицо с темными кругами под глазами. Ли Чаньчунь сидела подле койки на стуле.
- Давно я так не высыпалась, Чан, - хрипло призналась капитан, опуская приветствия и расспросы.
- Ага. Не говори только, что теперь почаще в живот тебе надо стрелять.
Самойлова напряглась и вспомнила неудачные похождения в лесу и всё до мелочей, вплоть до момента, в котором не без пафоса ногой выбивает хлипкую дверь, и так едва держащуюся на одной ржавой петле. А дальше как-то непонятно: карусель, а не воспоминания. Аж затошнило маленько.
- В меня стреляли? – с сомнением задалась вопросом Рита, смутно припоминая звук выстрела и боль, незамедлительно последовавшую за ним.
- Случайно. То есть, не случайно, а…
- А-а.
- И ничего больше не скажешь?! – шепотом удивилась Чаньчунь.
- Ну. Что мне сказать, Чан? – вытянув одну руку из-под простыни, Рита осторожно приложила поверх белой ткани на живот и осторожно потерла его.
- Можно же с любопытством спросить, кто стрелял и что с ним сделали, - говорила также шепотом Чаньчунь. Она нарочно караулила в коридоре сон капитана, дабы раньше всех поговорить с ней и предупредить о заговоре, ради спасения рядового Бай Сюин, и сейчас опасалась, что кто-нибудь нагрянет и помешает ей.
- Зачем? Я жива, что мне еще нужно? Месть – не мой конёк, если это не касается Гавмата, а его в лесу в тот день точно не было. Возникает только вопрос, что с этим неудачником сделали, и хватило ли тебе ума насочинять смягчающих обстоятельств ему в оправдание?
- Его хватило на большее, правда, не у меня, а у Чжэн Юймин.
- И на что же?
- Мы скрыли, что стрелял свой солдат и…
- Дай угадаю, использовали наше краденное оружие, которым меня якобы и пристрелили бежавшие из заключения уголовники?
- В яблочко.
- И вам поверили? – брови Самойловой изумленно взмыли вверх.
- Пока ни у кого не возникло сомнений, ты-то еще к ответу не призывалась.
- Так за кого же ты столь рискованно впряглась? Уж не Шань Цзинсуна ли? – и вот здесь Рита сама вдруг поняла, что не за него, а за второго резвого стрелка. Поняв, подумала про себя. – «Понятно».
- Бай Сюин, Рэй. – Чаньчунь смотрела на молчавшую подругу, догадываясь, о чем та думает. – Раз молчишь, значит, знаешь, что надо говорить тем, кто скоро к тебе нагрянет, для оповещения о твоих серьезных и бесконечных проблемах?
- Приблизительно, Чан.
- Вот и хорошо, - старший лейтенант Ли приподнялась, отодвинула стул и выпрямилась, готовясь, похоже, уходить. – Только не углубляйся в описание преступников – попадешься на лжи.
- Угу. Скажу, спросонья не разглядела, ничего кроме автомата, выкраденного у моего же никудышного бойца. А, раз уж я вспомнила, что там с лейтенантом Чжао, он остался без ноги?
- Ох, моя дорогая Рэй, ты всё-таки волнуешься за него?!
- Да нет. Просто подумала, что он остался без ноги, - повторила свои слова Рита, в задумчивости припоминая то, что видели её глаза, когда она перевязывала раненого парня. Её же тогда тоже чуть не вывернуло, да и сейчас снова тошнота к горлу подступила от воспоминания. Отвратный из неё хирург бы вышел, просто никакой!
- Благодаря тебе нет, капитан.
- Не понимаю, - нахмурилась в ответ Самойлова, ведь на её взгляд вполне логичным после нанесенного повреждения ржавым капканом по истечении времени было неминуемое заражение крови, воспаление, неизбежная гангрена и, как следствие, ампутация ноги. Да-да, Самойлова в этом ни черта не смыслила, но думала именно так. К слову, и медсестра из неё не получилась бы. Санитарка – еще может быть
- Он даже хромать не будет, подлечится и после реабилитации вернется в строй.
- Но…
- Да, всё именно так! Но в следующий раз, Рэй, в напарники и подмастерья, а также в сборщики хвороста и прочих унизительных и совершенно не важных дел бери с собой меня. Пожалуйста.
- Учитывая наши с тобой последние и отнюдь не романтические приключения в городе, то в таких случаях в капканы угождать буду я, причем обеими ногами сразу, - ухмыльнулась Рита и не оценила трепетной заботы от Чаньчунь.
- Ну, знаешь ли! – насупилась та. – Вот оклемаешься, дам тумака хорошего.
- Что насчет вышестоящих чинов, они уже в курсе?
- Нет, Рэй, всё улажено стараниями Гавмата. О тебе пока не узнали. Ни в наших верхах, ни в ваших.
- Какой прыткий. Сделал всё, чтобы не придать огласке. А вот если бы стрелявшей была я, настрочил бы, сна не зная, гору рапортов, доносов и жалоб, чем и добился бы моего отстранения и экстрадиции.
- Да мы бы тебя ни за что не отдали, капитан. Всю часть на уши поставили бы! – сказав, мисс Ли допустила мыслишку. – «Старался не столько майор, сколько полковник – ведь в числе пострадавших – ты, что чревато ему боком…».
- У меня есть просьба, Чан. – Самойлова вырвала её из мыслей. – Будь добра, помалкивай о том, что тебе расскажет лейтенант Чжао. Я, кажется, довольно жестко о нем заботилась. И его предупреди, чтобы особо не распространялся.
- Сделаем, капитан, - старший лейтенант Ли направилась к двери, умалчивая, что уже почти сделала это. – Меня не трудно уговорить.
- Тебя и уговаривать не пришлось, Чан, - негромко отвечала уходящей подруге Рита Самойлова.
Оставив капитана на попечение вошедшей медсестре с лекарствами и едой, старший лейтенант Ли не спешила вернуться в часть. Наметила себе еще один повторный визит к лейтенанту Чжао, возникла срочность кое-что с ним обсудить. И только после этого она всё-таки поторопилась вернуться в часть. Без Риты всю работу капитана выполняла она, даже кабинетную. Ведь Гаврила Маратович всегда найдет, на кого и что сбросить, чтобы не впрягаться в это самому.
Исходя из чего, многим уже было привычно видеть в кабинете капитана старшего лейтенанта Ли, увязшую в кипе бумаг по самые уши. Она уже воспринималась капитаном, хотя Чаньчунь никогда на эту должность не претендовала. В этот же период она, в отсутствие некоторых временно отстраненных соратников и лейтенанта Чжао Сяомина (находившегося, как и Рита, по уважительной причине в больнице), активно эксплуатировала сержанта Сун Вейюана. Парень (неожиданно для неё!) зарекомендовал себя крайне ответственным и исполнительным мальчиком на побегушках. Наравне с ним мисс Ли использовала в своих исключительно рабочих целях и прапорщика Хан Сяолуна, а с ним – рядового Шаня и лейтенанта девичьего взвода – Гу Айминь, которая здорово помогала Чан с женским составом.
Все эти новые помощники старшего лейтенанта Ли с надоедливой частотой стучались и врывались к ней, в поисках совета, ответа на важный вопрос, подсказки и прочих проблем, возникающих у них в процессе выполнения работы.
- Старший лейтенант Ли! – прямо сейчас сунулся без стука взмыленный рядовой Шань, а за ним следом и запыхавшийся сержант Сун Вейюан.
- Мы не успеваем, старший лейтенант Ли! – разгорячено докладывал сержант, перебивая Цзинсуна. – Там у прапорщика…
- Не паникуй, сержант! Ты поторопился с ненужными действиями и теперь опаздываешь, - сказала строго и собранно Ли Чаньчунь, вставая со стула и вместе с ними покидая кабинет, чтобы решить непредвиденную проблему.
Да. Старший лейтенант Ли, как мы видим, предельно занята. Вот почему, ожидаемых Ритой частых посещений от Чаньчунь больше не случилось. Подруга и боевой товарищ Риты недели три не совала к ней носа, это наталкивало капитана на нехорошие мысли об этом и торопило скорее покинуть палату, да только лечащий врач всё не давал на то письменного разрешения. Впрочем, объявилась к середине четвертой недели и сама Ли Чаньчунь, и выглядела она отдохнувшей, посвежевшей, пусть усталость у неё в глазах всё же мелькала. Зато ни намека на всё то, что себе вообразила Самойлова.
- А вот и я! – ворвалась к капитану старший лейтенант.
- Где пропадала?
- Не судили, не бойся. Просто сначала завалили работой, а потом отстранили временно, ну и я, взяла и смоталась к бабуле и дедуле в деревеньку, там у них на полях рис поспевает, срочная помощь и все отсюда вытекающие дела.
- Помощь? От тебя? – усмехалась, сидя на кровати, Рита.
- Ну, а что?! – слегка обиделась на жирные намеки Чан. – Между прочим, каждую ночь, примерно в три-четыре утра, я думала о тебе, Рэй.
- Я в это время просыпалась, лежала и с открытыми глазами бредила: видела тот треклятый лес и пыталась по давней привычке успеть уснуть и поспать до того, как сработает наш с тобой будильник, - пробубнила Рита мрачно и просветлела. – От твоего признания даже в сердце теплотой кольнуло. Но зачем так рьяно-то меня помнить?
- Не обольщайся, мой капитан. Этому есть причины.
- Не я?
- Не ты, - твердо подтвердила Чан. – Примерно в это время соседская собака во дворе начинала истошно выть от голода и тянуть эту арию похлеще стаи волков, и, солидарные с ней, подвывали, отвечая, все остальные шавки деревушки, которых там было немало. Или же, иногда, вместо собачьих песен о еде, она начинала бренчать пустой кастрюлей, играющей в её жизни роль миски для еды, что попадало в унисон со звуками, издающимися старым бабушкиным холодильником. Он еле-еле делал это свое протяжное «тык-тык-тык» решеткой о кирпичную стену. И вот, лежу я, слушаю этот симфонический оркестр и думаю о тебе, что уж ты-то, капитан, в этой какофонии точно не смогла бы уснуть.
- А знаешь, я бы её отравила бы на второй же день, и холодильник этот, кстати, тоже, - сказала Рита Самойлова очень медленно, сосредоточенно сдвинув брови к переносице. – Или же этой же кастрюлей на заре замочила бы. Обоих.
- Ты что! Жалко же её! Она ли виновата, что не может внятно объяснить на доступном тебе языке, чего хочет, и насколько сильно голодна?! Бедная животинка! Да и не моя она, к чему такая жестокость, Рэй?! На самом-то деле, собака ведь не повинна, что я её слышу и не могу уснуть. Проблемы наши кроются глубже. Это всё затяжная депрессия, капитан. Нам срочно нужно сменить род деятельности и, желательно, место жительства.
- Поздно уже, Чан. Я сама уже мало чего хочу. Когда хотела – не дали, твердили, что всё это мне же во благо, сейчас же – будто и не нужно.
- Четырнадцать лет одно и то же! Еще бы у меня депрессия не была, а у тебя бессонница! – сокрушалась Ли Чаньчунь, не слыша раненную подругу.
- Это ли проблемы? Ты послушай меня теперь, Чан, - Самойлова глазами показала ей на часы, стоящие на тумбе у соседней пустующей кровати. – Я настолько свихнулась со своей чуткостью, что в первый же день после операции в тиши ночной ринулась к ним, чтобы вынуть батарейку.
- Зачем, Рэй? – та всё еще смотрела на ни чем не примечательные часы.
- Потому что они, **ть, слишком громко тикали и шумно передвигали стрелку! Помимо этого омерзительного тика, сквозь мой жидкий сон до меня отчетливо доносился этот противный щелчок, когда секундная стрелка со страшным скрежетом перекидывается на миг вперед.
 - Ну, ты, конечно, переплюнула всех в своей придирчивости! А внешне по тебе и не скажешь, что настоящая злая ведьма.
- Зато ты – внешне вся такая путанистая, - невпопад огрызнулась обиженно Самойлова и начала неторопливо переодеваться, сменяя больничную одежку на свою форму. Очень медленно и аккуратно – живот местами будто потягивало и покалывало.
- Ты куда это намылилась, подруга? – Чаньчунь поздновато обратила внимание на заправленную кровать и приготовленные пустые пакеты на прикроватной тумбе.
- Меня, наконец-то, выписали, Чан. Могу переждать пару дней в квартирке и потом уже возвращаться к работе капитана. Или же сделать это сразу и сейчас.
- Но я же еще не все праздничные шарики надула, - выглядела вроде бы и радостной, и в тоже время обескураженной Чаньчунь.
- У тебя еще есть время до пяти.
- Тогда в пять и надую, - нахально усмехалась старший лейтенант Ли, вслед за тем заговорчески переходя на шепот. – Сегодня, между прочим, двойной праздник. И может даже тройной.
Рита Самойлова закончила с одеждой и уже столь же неторопливо собирала скудный набор больничных и необходимых вещей из тумбы, услышав это, она замерла и недоуменно посмотрела на подругу. Слегка вскинула голову, задавая немой вопрос и не сильно ожидая на него ответа.
- Сяомина тоже выписывают, к тому же, у него сегодня день рождения, Рэй.
- Откуда ты знаешь?
- У меня в голове все-все даты дней рождений записаны.
- Что, прямо все-все?!
- Угу, капитан.
- И даже всех этих солдат?
- Даже их, капитан!
- Мою вычеркни тогда.
- Хоть и вычеркну – не забуду.
- Тогда сначала забудь, а потом вычеркни, - сказала Рита. – А если серьезно, зачем ты говоришь мне о лейтенанте, еще и про то, что у него сегодня день рождения? Чего ты этим добиваешься?
- Думала, ты хотя бы сегодня нагрянешь к нему. Что, нет?!
- Зачем?! – недоумевала и лицом, и голосом капитан.
- Порадовать парня. Натерпелся же.
- Это я натерпелась из-за его тупости, Чан! Мало того, моталась по лесу, таская его на себе и оказывая помощь, так еще выслушивала всю ересь, которой напичкали твои же соратники! И ведь это еще не всё, оказывается! На десерт – нате вам, выстрел в живот, больничную койку и дальнейшее периодическое брожение по врачам, для выяснения того, буду ли я жить, или же словлю, на нервной почве, сердечный и смертельный приступ.
- Аха-ха, - смеялась, стараясь делать это не слишком громко, Ли Чаньчунь. – И что же, капитан, скончалась ты в этом муторном процессе?
- Ты уже понимаешь, что я не умерла, ибо я с тобой прямо сейчас говорю.
- Разумеется, я это вижу, Рэй. Значит, ты всё же прошлась по нужным врачам? И даже по части бессонницы?
- Да, записалась к одному известному специалисту. Но в итоге, как любитель от всего убегать, я додумалась до мысли, что всё равно до обхода в палату вернуться не успею. Или, даже если доеду в клинику, то просто не попаду по времени в очередь. Поэтому, смирилась и занялась своими палатными делами, решив, что возьмусь за это следующим днем. Каким-нибудь другим, однозначно, далеким.
Чаньчунь молчаливо осуждала. И делала это ну очень выразительно. Немой укор в её лице – почти искусство. Самойловой ничего не оставалось, как продолжать свои признания:
- Он наступил в субботу, Чан. Пошла я из палаты по коридору со скоростью слизня – ведь меня обгоняли старушки, которых я в будние дни за чертой старта оставляла…
- А почему?
- Сложновато с процессом дерзких и резких движений, подруга, - внесла ясности Самойлова и продолжила. – Проделав нехитрые манипуляции, благодаря которым тайком сбежала от медсестры, я пустилась в путешествие по вашей китайской улице: одна клиника закрыта, вторая. Не беда, ведь вся эта улица – сплошные клиники на любой вкус.
- И?
- Нашла одну, несильно известную. Постояла скромно в очереди у регистратуры, к удивлению своему, услышала, что могу попасть к мозгоправу, но он, якобы, будет в 10:30. «Будете ждать?» - любезно спрашивает меня девушка в окошке. «Да!» - мой ответ.
- Ого! – старший лейтенант Ли пока обходилась этими короткими возгласами.
- К еще одному моему, почти такому же, удивлению, а я шла и ожидала увидеть у кабинета хваленого специалиста километровую очередь, за всё время моего нетерпеливого ожидания никто не появился. Даже врач.
- Как…
- А на часах уже 11:00, - не слышала её Самойлова, она опять завелась. – Люди, пришедшие в соседний кабинет позже меня, уже сто раз прошли и ушли, а я всё сижу и жду врача. И у меня кипит. Я же злая тварь, терпения ни капли нет, и уже 11:14.
- Что ты сделала, Рэй?
- Не выдержала и пошла в регистратуру, разнесла их словесно в пух и прах. Но врача дождалась, с каменной рожей приняла её извинения и зашла обследоваться.
- И что с диагнозом?
- Здорова как бык, Чан! Но мычать не буду, - Самойлова взяла паузу, сощурилась на подругу в подозрении. – А ты для чего это сегодня меня так внезапно вспомнила? Аж наведалась без моего звонка. Еще и так вовремя – прямо к выписке.
- Я тебе никогда и не забывала, хватит меня в этом подозревать, Рэй.
- Врешь, как дышишь, или так же, как и спишь?
- То есть, крепко, и не так, как ты?
- Сплю я очень мало, Чан, поэтому, да.
- Тогда, много дышать не буду, а то излишек вранья получается, - понизив голос, Чаньчунь следила за капитаном. Рита как раз пыталась вникнуть в смысл своих слов. Потому мисс Ли и решила увести её мыслительный процесс в другую сторону своим вопросом. – Этим и завершилось твое обследование?
- Ну, нет. Она, молодец, настоящий врач: всё настаивала на полном бесплатном обследовании.
- Но ты, разумеется, была непоколебима, капитан?
- Да. Ибо незачем мне об очередных проблемах узнавать. Так, в неведении, спокойнее живется и мечтается. Зачем мне путешествия по кабинетам докторов, вопросы которых я наизусть знаю? А еще расстраивать тех, кто косится на меня в коридорах и разочарованно отворачивается, особенно когда захожу к докторам исключительно женского направления.
- Ха-ха, были надежды, порушенные известным кабинетом.
- Ага, где говоришь: «Всё еще свободна», а человек в белом провожает печальным взглядом. Хотя, не знаю, что говоришь ты, Чан, но у меня, по крайней мере, так. – Самойлова, задумчиво помолчав, прибавила. – Вообще-то, в последний раз, сравнительно недавно, меня с надеждой спросила доктор в спину: «Половую жизнь ведешь?». И я так скромно ей: «Нет», а про себя: «Разве только в ваших мыслях».
- Аха-ха-ха… - подавив волну смеха, Чаньчунь призналась. – Кажется, у меня что-то похожее спрашивали, недавно.
- Сказала бы с придыханием: «О, да! С утра до вечера!».
- Даже если бы и вела, так не сказала бы.
- Постой, ты что, разве не ведешь?
- Я, конечно, развратная деваха, но не до такой степени, капитан.
- Да ты та еще куртизанка, - усмехнулась Рита.
- Да-да, - закатывала глаза Чаньчунь. – Все доступные и распутные порты – мои.
- Порты – мои, - уже смеялась тихо Самойлова. – Твои – сауны и рестораны.
- Ах, да. Мы же поделили территории, капитан.
- Еще лет пять назад определили границы. – Рита поднялась, протянула один свой пакет ей, второй взяла сама. – Прочь пустые разговоры, идем. Нас ждут люди в зеленом, пришла пора прощаться с людьми в белом. – «Надеюсь, что надолго».
- Мы сами целую вечность в этом зеленом! Осталось плесенью пушистой покрыться и слиться с зеленой растительностью.
- Не покроешься, Чан. Не раньше, чем пригодишься своей отчизне. Хотя, я всегда надеюсь, что этому никогда не случиться.
- Это скрытый укор, что я бесполезна и никогда не пригожусь? Или же это опять твой острый пацифизм, Рэй? Если второе, то напомню, что ты забываешь, что таков наш закон. И мы выбрали его сами и ему следуем, чтобы нам не сказали и не приказали! – Чаньчунь искоса глянула на хмурую подругу. – Чего я пыжусь? По правде говоря, мне не совсем нравится такой закон, капитан. Были бы эти жесткие рамки помягче…
- Не годится, радость моя, со своим уставом в чужом монастыре молиться.
- Тогда просто не приду в чужой монастырь, а несогласие брошу на помойку.
- Хорош ответ, ты прошла испытание.
- Значит, не простая похвала, а сразу орден за отвагу?
- Чего ты так на награждениях помешалась, Чан? – Рита сунула руку в карман, поковырялась в нем на показ, и извлекла из него тоненький и блестящий на свету браслет из серебра, выполненный в форме тройного знака бесконечности. – Ордена у меня нет, есть вот это.
- Как мило, - Чаньчунь смотрела на украшение, не понимая, шутка ли это капитана, или же подарок. – Это что, мне?
- Тебе, тебе. Чего глаза ломаешь, бери!
- Ты с ума сошла?! – Чаньчунь взяла браслет и тут же надела.
- Сошла, а что? – усмехнулась Рита. – Никогда тебе ничего не дарила, вот решила, подыскать что-нибудь красивое. Браслет называется «постоянство».
- А, типа, «Помни обо мне постоянно, тварь»?!
- Ага, - кивала Самойлова. – Даже если умру, и все на свете забудут, ты – помни бесконечно. Или же просто прекрати быть такой непостоянной.
- Не хочу портить этот приятный момент, - погрустнела, вспомнив о работе и пряча руку с браслетом в карман куртки Чан. – Но, давай поторопимся. Ведь Гавмат сегодня явил себя в учебке ранним утром и поставил почему-то меня и почему-то перед фактом.
- Каким?
- Что надо снова начинать лесные марш-броски. Тот провальный, оказывается, не в счет.
- Шел бы ты, не сказала ему? Или просто с ноги и в зубы дала бы ему.
- Ну, ты, Рэй, заявила! Я об него ножки с хрустом поломаю. Даже насмотревшись приемов и вообразив себя крадущимся львом и затаившимся бобром, и то, не одолею этого гиганта. Да и как одолевать-то, он же прав. Масштабные броски в лесной массив давно запланированы, не раз опробованы, пора бы нам приступать, капитан.
- Вот именно, и без него мы свою работу знаем, чего он лезет!
- Еще и напомнил, гад, что теперь всё в разы строже будет, - сокрушалась Чаньчунь. – Часть для меня как карцер уже! И так будто тюрьма была: все подружки просились, спрашивались, желая ко мне попасть: «К тебе не пустят меня, хоть на минуточку на красивых военных одним глазком поглазеть?». А я им железно и из года в год: «Нет. Увидимся в клубе».
- Тюрьма, да? – усмехалась, переспрашивая, капитан.
- Да, тюрьма!
- Ага, - тянула улыбку Рита, приговаривая под нос. – Мы не зэки, но также не вольны, по-твоему?
- Как по мне, у них свободы больше, Рэй, - услышала и разобрала её шепот Чан.
- В том и различие. Нам скажут: «В атаку!», мы и на одной отваге рискнем пойти, а они – даже и не подумают.
- Опять ты мне про это напоминаешь.
- Больше не буду, Чан, – сказав, Самойлова подумала. – «Что поделать, подруга, от моих слов страдаешь не только ты. В первую очередь я сама. Жертва личного мнения. Вечная!».
Они умолкли на время, синхронно кивая и без слов прощаясь с медсестрами, встречающимися им на пути. Покинув больницу, в молчании прошли по её двору до самой остановки у дороги. Там и присели в ожидании нужного транспорта.
- Как утро провела, Чан? – завуалировано поинтересовалась работой в части Самойлова, в уме прикидывая, сколько работы скопилось в её отсутствие, сколько всего разгребать после лесных событий. Что-то да надо спросить, не молчать же.
- В суете, капитан: пробежка до спортзала, до казарм, по полигону. Потом полет над частью с попутным, усилившимся к обеду, ветром опять до столовой.
- Это, в общем, два часа. Хотя, полет мог и затянуться.
«Ах, так?!», - насупилась Ли Чаньчунь, кривя свою мордашку, и спросила, планируя уколоть подругу тем же:
- А ты бы что делала, Рэй?
- Работала бы.
- Это пять минут, а дальше?
- А дальше опять копошилась бы в документации, ворошила пыльные архивы по прихоти твоего Вейдуна. Они же умеют придумывать делов себе в угоду!
- Да я уже знаю, - вздыхала Чаньчунь, столкнувшаяся с этим. – Всячие всякины, да?
- Не так, Чан. То, что ты хочешь сказать, звучит иначе, - улыбнулась ей Рита Самойлова широко и по-доброму. – Всякие всячины. Запомнишь?
Ли Чаньчунь несколько раз повторила это тихо вслух, стараясь запомнить запутывающие её сочетания гласных и согласных. Покосилась на подъезжающий к остановке автобус, порадовалась, что не троллейбус. Троллейбус прилично не доезжал до самой части, приходилось минут десять-пятнадцать идти пешком, а автобус – к воротам вёз.
- Запомню, - ответила Чаньчунь, поднимаясь с лавки. – Надо больше говорить по-русски, видишь, Рэй, начинаю забывать.
- Если я буду ради тебя упражняться в русском, то сама забуду китайский.
- И где же найти компромисс, капитан?
Самойлова улыбнулась и не ответила, посчитав это риторическим вопросом. Она вошла первой в автобус, огляделась, он был практически пуст – свободных мест – бери не хочу! Они заняли самые дальние у окна, Рита достала очки, чтобы ознакомиться с коротенькой выпиской, которую ей вручила на выходе из больницы медсестра.
Следившая за ней Чаньчунь не могла так долго молчать, и снова пустилась в разговоры:
- Ты, правда, разочарована в лейтенанте Чжао, Рэй? – осторожно спрашивала она.
- Правда. А еще в тебе и во всех остальных, - Самойлова сложила бланк выписки, сунула в нагрудный карман куртки и снисходительно посмотрела на подругу поверх очков. – Действовали как слепые котята, стыд и позор! И мне тоже стыд и позор, я – не лучше слепого кота. Полный провал, а не вылазка в лес! – Рита добавила про себя. – «Представляю, как ликовал Гавмат!».
- Вывод-то какой из этой утомительной и лабораторно-практической работы?
- В общем, да и в целом, Чан: я из части с этими оболтусами ни ногой! Пусть хоть разжалуют, но пальцем не пошевелю больше. Развивайте и работайте с составом сами!
«Всегда так говоришь, но никогда тому не следуешь», - думая, улыбалась Чаньчунь. Она спросила, уточняя информацию для себя:
- А Чэн Сяоянь тебе сегодня позвонил?
- Ага, уведомил, что нам пора устраивать показательные соревнования для танкистов. Из кабинета майора, видите ли, строго потребовали.
- Твоим привычным слогом сказать нельзя, Рэй?
- Сказала миллион раз сегодня, но про себя.
- Терпимая ты нынче стала. Изрядно, - фыркнула Чаньчунь. Она отвлеклась на окно, в небе парила стая птичек, приковывая к своему вольному полету её  взор. Чан схватила и подтянула к окну и Риту. – Гляди, гляди, капитан, как красиво…
- Это что, канарейки что ли? – не вдохновилась живописной картиной живой природы Рита, она щурилась сквозь очки, пытаясь разглядеть и определить шустрых птичек.
- Да, вообще, наплевать кто.
- Так с хрена ли восхищаешься, орнитолог хренов?
- Восхищаюсь, потому что это просто красиво!
- Красиво в Японии на Хоккайдо, Чан. А это так, полулес, полустепь, полупляж и боевой островок между этими неказистыми зонами.
- Нам приходится довольствоваться тем, что есть, Рэй, поэтому, заткнись и восхитись вместе со мной! – Чаньчунь уткнула подругу в самое стекло.
- Ладно, - Рита задрала голову и попыталась проследить за полетом неугомонных и черных птичек в ярком и чистом голубом небе. – Довольствуюсь.
На несколько секунд воцарилось молчание, дамы в зеленоватой форме тряслись на кочках в автобусе и созерцали витиеватый полет мелких птиц через окно.
- Мне, между прочим, мать намекает, что ферму дедушки хочет основательно восстановить, живностью заняться, - оборвала это молчание старший лейтенант Ли, с неописуемой печалью в голосе.
- Это ты к чему? – Рита всё еще продолжала натужно щуриться на юрких птичек в небе, отчего-то чувствуя, что начинает завидовать этим пернатым, но свободным существам.
- К тому, что скоро я в форме не к солдатикам юным буду ходить, а к козочкам, хрюшкам, коровкам и прочей домашней живности сено да зерно носить.
 - То есть, всё будет так, как она хочет?
- Ага, - вздыхала, сильно расстраиваясь, Чаньчунь. Птицы за окном её уже не волновали.
- И коров заведет, и овец, и индюшек, и тибетских лам, и австралийских кенгуру? Еще панд, медведей и парочку мелких, но шерстяных зверушек. Всё, что доится, стрижется и откладывает яйца – всё у неё будет. И огромная ферма. И ты в ней – китайская золушка в грязных калошах, преследующая неуловимого петуха на убой.
- Нет, не вынесу я этого зоопарка, Рэй.
- Сельскохозяйственного парка, - побрасывала едко Рита, подтягивая к себе свои пакеты, они почти подъехали к части. Следующая остановка исключительно для них.
- Ох-ох, не вынесу…
- Легче, старлей, легче. Капитаном будешь. Верхом на панде, - Рита оторвалась от окна, хищно улыбнулась, заглядывая в лицо подруге. – Медвежье молоко у тебя буду брать.
- Ну, ты и с…(скотина, не?).
- Да я же не со зла! – почти убегала от неё из автобуса Самойлова, торопясь к шлагбауму, находящемуся перед въездом у открытых ворот части.
- Всё равно нервы бурлят. – Чаньчунь, бежавшая следом, первой заметила на площади за забором майора, неторопливо вышагивающего по направлению столовой. Замедлилась. – Оу, этот хмырь куда?
- Какая же ты беспардонная, некомпетентная и ненадежная, подруга! Не сдерживаешься при мне, скоро перестанешь и при нем, а это чревато и может выйти боком! Тебе. Я же тебе миллион раз говорила, Чан, контролируй себя.
- Миллион помню, а содержание – нет. Прости уж, капитан, - Чаньчунь до зависти красиво улыбнулась. – Но я никогда и ни от кого не скрывала, что всегда считала и буду считать его дерьмом за эти его вечные цепляния к тебе.
- Уважай наши с ним отношения, - ухмыльнулась капитан, подергивая шуршащим пакетом.
- Бесконечно уважаю, Рэй.
- Уже не надо, Чан. – Рита отошла от неё немного в сторону, скорее всего, спешила в комнату в общежитии, где следовало разобрать свои пакеты, привести себя в порядок и наведываться к старшим по званию. – Иди, принимайся за работу.
- За вознаграждение?
- Ага. Сегодня расскажу тебе кое-что интересное, так что, прочь печали.
- Надену самые красивые пеньюары.
- Ты хотела сказать «гамаши», Чан?
- Это не одно и то же, Рэй?
Самойлова лишь покачала головой и поспешила заняться своими делами, провожать взглядом убегающую подругу не стала. Как и задерживаться с теми, кто здоровался на пути, ожидая бесед с ней.
Вскоре она предстала и перед майором, и перед полковником. Отчиталась сама, выслушала их. Смиренно приняла вину на себя за случившееся с лейтенантом Чжао и его военным снаряжением, затем выслушала грозное требование о немедленном рапорте по причине пропажи оружия и одного рюкзака (в основном, гремел и ругался, как обычно, Гаврила Маратович). На это ушло около получаса, а затем, вырвавшись от них, она устремилась к кабинету, по которому (к своему изумлению!), оказывается, соскучилась.
Благодаря старшему лейтенанту Ли, работы у Самойловой скопилось не так много, хотя бумажной, казалось, завалили до потолка. Приниматься за документацию Рита не стала сгоряча и сразу. Захотелось (после грозы и бури с майором и полковником) повидать соратников, расспросить о составе и проведенной работе с ним, узнать, что ей самой предпринимать далее. Особенно касательного стрелка, стрелявшего в неё (меткой Бай Сюин). И еще разобраться бы и понять, как так вышло, что числятся в пропавшими два автомата (со слов полковника), а официально украден – принадлежавший лейтенанту?
«Раз нет оружия рядового Сюин, то и оно будто бы похищено, так что ли? Что за не соответствия, Чан? Или я чего-то не знаю…», - размышляла Самойлова, в принципе, всё понимая, но желая услышать версии других коллег, которых и хотела видеть. Да и о лейтенанте Чжао надо бы у них спросить, так, для галочки.
Почему она не стала выспрашивать о нем у Чаньчунь, не раз и намеренно его вспоминавшей? Потому что та непременно надумала бы чего-нибудь лишнего. А Рите этого не надо, это её бесит и раздражает.
С этими мыслями капитан Самойлова покинула кабинет, заперла его и направилась искать соратников. Первым подвернулся старший лейтенант Чэн Сяоянь, которого она и расспросила о Сяомине и выяснила, что парень уже в строю. Точнее, он в общежитии, ему разрешается находиться с составом, но к полноценным тренировкам не допускается – исключены тяжелые физические нагрузки до полного выздоровления (домой посылкой его же не отправишь). Покивав на это, капитан Самойлова продолжила свой допрос, вместе с Чэн Сяоянем шагая к другим коллегам.
Нашла остальных с его помощью около казарм, они гурьбой (а в центре них – Чаньчунь) что-то обсуждали, пока вокруг с граблями и лопатами копошились парни и девушки, прибирая территорию. Рита сразу же узнала, державшихся сплоченной компанией девушек – Мэйли, Айминь, Сюин, Минчжу и Фансин, девчата, как и всегда, паслись поблизости с четверкой парней, среди которых глаза капитана сию минуту признали лейтенанта Чжао. Он смотрел в упор в ответ, наивно ожидая, что Самойлова подойдет к нему.
Не подошла. Она целенаправленно шла к соратникам, продолжая переговариваться с Чэн Сяоянем, с которым обмозговывала грядущие соревнования. Увидев приближающуюся Риту Самойлову в полном здравии, соратники, все как один, заулыбались, тепло встречая вернувшегося в часть капитана. Они разом выстроились в ряд, отдавая честь и приветствуя Самойлову.
- Вольно, - не сдерживая улыбки, сразу распустила их она, краем глаза улавливая, как зашевелилась, подбираясь к ним, четверка разговорчивых парней, а с ними и девушки. – Я к вам посплетничать пришла.
- Вы же не умеете, - ввернул Су Хэпин.
- Точнее, не практикуете, - подправляла Чжэн Юймин под активные кивания Сюнь Чжимина.
- Но даже так, без вас и часть будто другая. Была, - вставил скромно и Чэн Сяоянь.
- Вы меня задобрить пытаетесь? – сощурилась гневно и напоказ Рита. – Натворили чего?
- Нет, капитан, - влезла с ощутимым укором и явной защитой соратников Ли Чаньчунь. – Не видишь, что ли, люди едва протянули без тебя.
- Вы, что же, только из-за меня здесь работаете? – усмехнулась Рита. – Зачем же вам такая работа нужна?
- Ах, как бы я хотела нормальную работу, а не эту, на которой едва поспеваю есть в вечной спешке и беготне от одной кучки солдат к другой, капитан, - призналась робко и со вздохом Чжэн Юймин и искоса поглядела на улыбающуюся Чаньчунь. – Но на другой работе нет вас, капитан.
- Барышня, вам не угодишь, - сдерживала не сдерживаемую улыбку Рита, признавая первый раз в жизни, что ей этих людей и этого всего так не хватало!
- Да, Рэй, лейтенанты, нынче с высокими запросами, - заумно вставила Чан, её периферийное зрение давно приметило толпу приближающихся сплетников и сплетниц.
- Мы скучали без вас, капитан, - призналась первой, перебивая и прибиваясь к ним, лейтенант девичьего взвода Гу Айминь, которая тут же перевела влюбленный взгляд на сияющего ярче солнца рядового Шань Цзинсуна, всем своим лицом выражающего ту же мысль.
- Да, очень! – вторя, закатывала глаза Хао Мэйли, подошедшая к старшим по званию исключительно из-за лейтенанта Чжао, который стоял рядом и смотрел только на одного человека. Понятно же, на кого?
- Капитан, мы так рады, что вы снова в строю! – это лебезил сержант Сун Вейюан, и глаза мисс Хао от этих слов снова неудержимо закатились.
- Как вы себя чувствуете? – а это с трепетом вопрошал прапорщик Хан Сяолун.
- Вы похудели, - решительнее прибавил следом за ним лейтенант Чжао, блуждая по исхудавшему и осунувшемуся лицу Риты глазами. Считал, что может себе это позволить при всех, как тот, что вместе с капитаном через многое прошел. Блуждали же вместе по опасному лесу, сочтется за «многое», не?
- Ты тоже жиром не покрылся, - резковато дала ему ответ Рита, чтобы больше не смел на людях так подкатывать. Но потом, всё же смягчилась и спросила, но так же грубо, чтоб и малейшего подозрения на заботу не промелькнуло. – Как нога, лейтенант?
- Почти не болит, - расплылся в улыбке и зарделся от скромности Чжао Сяомин, вопреки её стараниям, узрев в вопросе тревогу и заботу. Наивный!
- Значит, скоро будешь бегать по свиданиям, - сказал и посмеялся Сун Вейюан, а за ним хором и все девчата, прибившиеся вместе с Гу Айминь и Хао Мэйли. Смех последней девушки был какой-то злобный.
- А мы уже почти забыли, что это, - пробормотал Су Хэпин и тут же вздрогнул от смеха Чжэн Юймин, которую подхватили все соратники и даже капитан Самойлова.
- И правда, забыли, - посмеивался Чэн Сяоянь, поглядывая на Ли Чаньчунь.
- Тоже мне, проблема! – громко объявила им Чаньчунь и посмотрела на капитана. – Мадам, разрешите ангажировать вас на ночное рандеву у открытых душевых кабин…
- Какой вопрос, да я вся ваша и навеки! – фыркнула Рита и продолжила. – Свидание у открытых душевых еще в силе, мой персик? Если да, то я уже несусь к вам на крыльях попутного ветра, прорываясь сквозь заслоны полицейских бобиков, истомно визжащих о доставучем комендантском часе.
- Его хотят отменить, капитан, - напомнила ехидно Хао Мэйли, очень сожалевшая, что капитан не дала дубу на операционном столе. Надежды, что выстрел непревзойденного стрелка окажется для Самойловой смертельным, теплились в ней до этого дня, до самого этого момента. Увы.
- А одолела ли заставу на въезде, перевернув их пятитонный боевой трейлер, вульгарно перекрывающий развязку с выездом у главного кольца скоростной трассы? – поинтересовался не без улыбки Чэн Сяоянь, он надумал поучаствовать в их импровизированном словесном спектакле на потеху слушателям.
- Безусловно, мой друг! Соблазнительно перебежала после этого новый подъем на перекрестке всех трасс, вспорхнула на эстакаду и уже отстреливаюсь от отряда полиции, севшего мне на хвост.
- Пиу-пиу из моей воображаемой лазерной пушки добра и улыбок, излучающей лучи нежности заботы о близких, даже если они не близкие. Это ведь я тебе её подарила! – тут как тут Чаньчунь со своими дополнениями.
- К назойливому отряду полицейских присоединилась конная полиция, - продолжала нагнетать историю Рита, не отвергая подробностей подруги. – Да чтоб их, откуда здесь взялась конная полиция?!
- Это не важно, ведь мы приближаемся к коварнейшей развязке, ведущей в злачное место страны, в самый грязный город, - вклинилась, соблазнившись ухмыляющимися лицами рассказчиков, даже Чжэн Юймин. Она всё поглядывала на капитана, незаметными кивками принимающую реплики каждого.
- Ах, этот город! – вставила следом Чаньчунь. – Сколько невинных душ загубил этот рассадник страсти и желания!
- Хотя, кажется, город тут совершенно не причем, - нудно оборвала Рита и затянула свое. – Конная полиция влезла на танковые подразделения, теперь это двухэтажные копы! – мало кто понял смысл последнего словосочетания, разве что Чан. – Но я не сдаюсь! Переключатель на пятую скорость!
- А она есть? – язвила Хао Мэйли. Ей не нравилось, что над этим фарсом наблюдают и смеются все от лейтенанта Чжао до рядового Шаня. И надо как бы уточнить и даже более подробно поведать обо всех её безуспешных попытках заинтересовать собой Сяомина. О её походах в больницу и иных повседневных подкатах к этому лейтенанту, но я не успеваю по времени. Так что, тут тоже как-нибудь без меня лучше в уме домыслить – кому и как удобно.
- Поселок, укрывающий и являющийся местом обетованным для тайных влюбленных, уже виднеется, - игнорировала её капитан.
- А где он есть? – всё та же Мэйли, но уже с язвительным интересом и косым взором на шире и шире улыбающегося лейтенанта Сяомина. Ух, она бы в нем и с ним укрылась, да только ему это не нужно. То есть, нужно, но не с ней.
- Жди, убежище влюбленных! – восклицала уже с чувством, обычно бесчувственная для всех, Рита. – Я скоро и тебя проеду.
- Ибо нет в нем моей любви, - подсказывала Чаньчунь, но капитана не слышала:
- Конная полиция начала безобразничать, бессовестнейшим образом предаваясь странным утехам…
- Классная, всё-таки, у меня лазерная пушка, - подмигнула слушателям Чан и уставилась в Риту. – Пиу-пиу еще и в корпус военных сил, брошенных в поддержку танковым подразделениям для твоей поимки.
- Не могу выбросить твой образ из головы, переключатель на пятнадцатую скорость…
- И такая есть? – опять гневно колола за капитаном Хао Мэйли, чем сильно раздражала притихшую четверку. Прапорщику вдруг захотелось запихать её в мешок, утрамбовать ногой, связать и бросить где-нибудь на дне рва на полигоне. А сверху еще ломом придавить, для надежности. Тем самым, капитанским ломом.
- Да, выжму из моих ног всё. – Рита пристально посмотрела на неё, в принципе, понимая все девичьи чувства. – Ведь виднеется  заветный поворот, который я смело пропускаю и мчусь, между прочим, раненная…
- Это конная полиция начала бросаться своим транспортом – конями, которые им сильно мешали, - развил мысль Чэн Сяоянь.
- На пути лежит известный своей плачевной, сильно подмоченной, репутацией город-растлеватель, - вслед за ним вклинилась Чаньчунь.
- Известный под названием «Старый пень», - закатывала глаза, намекая на возраст капитана, неуемная дочь генерала Хао Мэйли.
- «Новый пень» растлевает куда больше, - это уже смеющаяся Чжэн Юймин.
- Пожалуй, задержусь в нем немножко, - а это Самойлова с наисерьезнейшим лицом.
- Классно потусили в нем с копами, - вступил и рядовой Шань Цзинсун, который долго искал момента вклиниться. Даже слово новое запомнил и правильно его употребил, за что был похвален, но лишь взглядом, капитаном. – Конники, оказывается, такие душки!
- Но остальные, всё равно, те еще…
Сквернословие Чан было перебито Самойловой:
- Завязалась драка между ними: одни слезно просили позволить мне достичь своей цели, другие настаивали на моем захвате, аресте, заключении, суде и немедленной высылке в столицу Чайны.
- Что-то мне понравилась идея вторых, - конечно же, это Хао Мэйли.
- Что-то я в сомнениях, - не замечала её всячески Рита, прекрасно зная, отчего та невзлюбила её. Это же очевидно! – Но путь продолжила, оставив их бороться между собой и выяснять отношения, - она показательно вонзила взор в давнюю подругу. – Скоро буду, дождись меня.
- Я-то жду, но это настоящая пытка, а не точка ожидания! – начала нагнетать по новой Чаньчунь. – Одно лишь это слово, и этим всё сказано: место, где за испытываемые чувства жестоко казнят.
- Место, где можно испытывать чувства к фонарному столбу, но скрывать это крайне посредственно, - вклинилась Хао Мэйли, глядя с презрением на капитана, которого и считала этим столбом, по которому страдал её ненаглядный.
- Место, где каждый магазин будет закрыт для тебя на двадцать минут, - рискнул поучаствовать в общей беседе Сун Вейюан. – А если подойдешь и по истечении двадцати минут, то он снова будет для тебя закрыт.
- Место, где мечтают об одних, а женятся на других, - как-то печально и тихо вбросила Юймин, её почти никто не услышал, только рядом стоящая четверка улыбчивых девушек. Они все переглянулись и понимающе промолчали.
- Место, в котором лучше поесть грязный помидор, чем… – прапорщику блеснуть умом не дали.
- А, черт! Опять конная полиция! – прервала его Рита, уводя в нужное русло. – К черту этот город! Спешим к части, ведь я почти вижу душевые!
- Но это не те душевые, у которых мы с тобой встречались случайно и бесчисленное множество раз, - уточнила Чаньчунь и продолжила разворачивать мысль. – Это даже не тот водоем, в который мы с тобой ныряли с головой, погружаясь в омут жажды, желания, влечения, головастиков, пиявок, жаб и ила с блестящей мелочью, брошенной наивными туристами. Этот не тот…
- Конники совсем близко, - оборвала и её Рита. – Они всё ближе, наступают на пятки…
- Прижимаются, как в переполненном автобусе, - улыбался Чэн Сяоянь.
- А вон тот ничего такой, симпатичный, - светила улыбкой, фантазируя, Юймин.
- Вижу, вижу родные душевые кабины! – не давала им сбить себя Самойлова. – Но где же та старая черная цистерна жажды?! Кто уволок наш главный пятитонный сборник запасной воды?!
- Конники требуют оплатить, но не штраф, а проезд, - настаивал на своем Сяоянь.
- «Это что, метро?», крикнула им я и наваляла по первое число и с ноги, ведь сердце бешено колотится…
- Да, капитан, - поддерживала Чаньчунь. – Сколько эмоций, чувств навевает этот вид родного местечка…
- Ах, молодость-молодость, - влезла едко Хао Мэйли, открыто и дерзко насмехаясь над обеими. – Где же ты сейчас, мой юный возраст, в какой злачной дыре, да?!
Нескончаемое ехидство генеральской дочки не оценили, осмотрели мельком и осуждающе и проигнорировали.
- А знаешь, что, - Самойлова уверенно обращалась к Чаньчунь и ни к кому больше. – К черту тебя, я газую на скоростях с конниками в обнимку в столицу вашего Китая, затем в Японию, потом, несомненно, в Корею. Но не в Южную, а Северную, чтобы там непременно расстреляли за переход границы, ибо я не могу так жить! Но если что, Чан, я тобой дорожила. Совсем чуть-чуть, но дорожила.
Смеялись все кроме Мэйли. Ей одной не казалось это смешным, наоборот, здесь она почувствовала нечто странное в голосе капитана. Она с недоумением смотрела в это грустное лицо. Не похоже было это на шутку от капитана, скорее, наоборот, на чистую правду.
«Но если это так, и её настолько всё здесь достало, чего не свалит себе на родину?! Тварь такая…», - вот что клевало голову Мэйли.
- Только чуть-чуть?! – обиженно нахохлилась Чаньчунь. Она хотела что-то сказать, но, изменившись в лице (выловила глазами кое-кого на горизонте), понизила голос и предупредила. – Рэй, кажется, тебя ищут.
Рита Самойлова под молчаливое переглядывание всех собравшихся, повернулась назад и увидела полковника Ванг Вейдуна. Он остановился и выжидал, когда она его заметит и пойдет навстречу. Капитан, на этом резко и на корню оборвав всё веселое обсуждение, без слов поторопилась удалиться и прибиться к полковнику. Безумно обрадовало это лишь одного человека – Хао Мэйли.
Ну, отношение этой девушки нам не делает погоды. Важнее то, что полковник Ванг сходу предупредил Самойлову о грядущих больших проблемах, заключавшихся в потере военного оружия и снаряжения. Ванг Вейдун, предложив ей пройтись до ангаров с техникой, неспешно поведал последние, таки горячие, новости: уже пара региональных каналов и СМИ жужжали только об одном – о поимке нескольких беглецов, застреленных при попытке пересечь границу соседнего государства. Трое были убиты на месте, остальных обнаружить не удалось. При убитых похищенных автоматов (а Чаньчунь обставила всё так, будто украден и тот автомат, из которого стреляли в Риту, а не только лейтенанта Чжао) обнаружено не было – в этом и заключались проблемы Самойловой.
Полковник посвящал в это с глазу на глаз, давая понять, что делает это в её же интересах. Ведь, если прознает об этом Гаврила Маратович, то не будет сидеть сложа руки. А пока Рита будет обдумывать, что и как ей делать, или же с кем-то (юридически подкованным) советоваться, то будет находиться в недельном отпуске по болезни – это предложение поступило от самого полковника, вскользь прибавившего, что она и выглядит болезненно и надо бы немного отсидеться дома. Все озвученные и неозвученные намеки от мистера Вейдуна, как и подсказки, капитан Самойлова поняла, приняла и согласилась на временное отстранение, так, действительно, чувствовала себя неважно. О чем никому не сказала бы, даже подруге – Чаньчунь.
Искренно поблагодарив полковника за участие, Самойлова немедленно направилась собирать вещи, чтобы покинуть часть. Предупредила о том старшего лейтенанта Ли, вернувшуюся в комнату, чтобы расспросить Риту о цели визита Вейдуна. Та, узнав обо всём, нашла логичным эти временные прятки от майора. Приняв обязанности капитана на себя, Чаньчунь проводила её до ворот и вернулась сразу на ужин в столовую.
На тревожные вопросы об отсутствии капитана (а Риту очень-очень ждали за одним столом) от четверки парней, с которыми в последнее время и трапезничала Ли Чаньчунь, та неохотно сослалась на непредвиденный отпуск и сконцентрировалась на поглощении еды.

           31.
           Неделя эта для кого-то тянулась нестерпимо долго, а для кого-то неуловимо промелькнула перед глазами. Увязшая по уши в спортивных, стрелковых и танковых тренировках и прочих подготовках, старший лейтенант Ли (да и другие её бравые соратники) не заметила, как быстро пролетели семь дней. Знала бы она, как их поминутно считал и не мог дождаться лейтенант Чжао Сяомин, ржала бы, как конь в конюшне.
По окончании этого срока, то есть, в понедельник появилась в части капитан Самойлова. Появилась рано-рано утром и сразу же ринулась в кабинет, работа предстояла колоссальная, нужно было подготовить несколько рапортов, большую из них – от себя и Ли Чаньчунь, затем опять бланки, документация, отчеты, инструкции и прочее.
Проходя мимо второго корпуса, она узрела майора Гаврилу Маратовича, который негромко вел разговор с несколькими русскоговорящими работниками части. Увидев Самойлову, он намеренно повысил голос, громче наставляя подчиненных.
«П%% так, будто мне есть до этого дело!», - подумала она, заворачивая в свой подъезд и почти убегая в кабинет, в котором чуть ли не заключила в объятия стол и компьютер. За работу, как мы понимаем, она принялась немедленно, даже не помышляя выйти и поглядеть, как там маршируют и сдают нормативы солдаты. А делали они это идеально.
Ближе к обеденному времени, без стука, тихо и молча, проскользнула в кабинет старший лейтенант Ли. Она постояла за спиной, наблюдая, как быстро печатает капитан и, хотела было уйти, обидевшись, что та её не замечает, да Самойлова вопросом остановила:
- Так и будешь в тишине стоять, Чан?
- Что мне сейчас лезть, капитан? – с фальшивой скромностью ужималась старший лейтенант.
- Ты не лезешь.
- Я щемюсь, - Чан поглядела во все стороны, с удовольствием наблюдая присутствие капитана в этом кабинете. – Что, как недельный отпуск провела?
- Ходила по врачам, для того и брала. Ну, и для поездок туристических, да, увы.
- Почему?
- Сама видишь, здоровье не позволяет. Да и не с кем: Юра пропал, ни слуху, ни духу с тех самых пор; твое сердечко по моим санаторным путевкам не пылает, ибо Китай ты повидала вдоволь: вдоль и поперек, а в другие водопадные и горные места – уже поздно: отпуск растаял без остатка. Поэтому, были только унылые рандеву с врачами. Они тоже, **ь, дороже проституток, хотя и часа не затрачивают на меня, чуть больше пяти минут, если не меньше. А еще бессонница совсем меня замучила!
- Капитан, ты пораньше ложись, может, в этом дело, - прозвучал дельный совет с искренним сочувствием.
- Да я ж с десяти вечера каждый день лежала, а сна ни в одном глазу, Чан!
- Знаешь, у меня подруга есть, она днями не садится, вечно в делах, в движении: что-то мутит, в результате устает к ночи так, что спит без задних ног. Так она и решила свою давнюю проблему сна.
- Я, как бы, тоже баклуши не бью, устаю.
- В этом же странность, что даже так мозг твой не выключается, Рэй. Я, даже если не устала, когда долго лежу в темноте, то не замечаю, как вырубается мозг и следом отключает и меня. И не запоминаю, в какой момент это случается, но факт есть факт.
- Ну, ты, Чан, в любое время дня и ночи засыпала, дай только лечь.
- Зато ты, как была вселенским злым хмырем, так и осталась, - показательно надула губки Чаньчунь на эту колкость, но сразу же улыбнулась, подошла ближе. – Но даже при этом, такая славная ты, гадина. Даже с этими серыми и огромными мешками под глазами.
- Комплементами ты меня не усыпишь, и от дежурства не отвяжешься.
- Жаль, - сникла та и резво перескочила с комплементов на усыпляющую заботу. – Выглядишь ты сегодня неважно, тебе эти самые врачи не говорили, что нужен не только сон, но и покой?
- Кажется, пытались. Еще в госпитале.
- И что же ты тогда тут делаешь, Рэй? – намек, что лучше полежать в комнате, в общаге.
- Сижу под звуки раздражающей сенокосилки. Жужжит с утра до вечера, утомляет порядком. А ты что ходишь по пятам, а не стоишь на положенной точке?
- Сейчас пойду, понаблюдаю за навыками ближнего боя парней.
- Руки на стол, полиция нравов!
- Это ты-то? Насмешила! – хмыкнула Чаньчунь. – Между прочим, моя мать мне позволяет ехать с тобой в отпуск Россию. Следующий наш отдых мы обязательно проведем весело и вместе. Ты рада?
- И «это» – между прочим? – усмехнулась капитан, следом сильно изумляясь в вопросе. – Почему со мной?!
- Ну, типа, доверяет.
- А! Типа я конь с железными яйцами, которому смело можно вверить драгоценную и невинную дочурку?
- Конечно! Мы с ней периодически гордимся тобой.
- Не радует, Чан, но я сделаю вид, что мне приятно слышать. И должна в который раз напомнить: ты – не выездная.
Чаньчунь скорчила плаксивую мордашку, но плакать ей не дали – постучали в дверь. Показалась голова рядового Шань Цзинсуна, увидев которого, Ли Чаньчунь дернулась, как ужаленная, и выбежала из кабинета. Вспомнила, наконец-то, что её ждут на стрельбище. За ней исчез и рядовой, которого и отправляли на поиски старшего лейтенанта Ли.
Самойлова с улыбкой поглядела вслед, а как хлопнула дверь, снова повернулась к монитору, у которого просидела до самого ужина, отказываться от него, как от обеда, не стала – выключив компьютер, капитан покинула кабинет. Она направилась в столовую, где предпочла столу с лейтенантом Чжао, стол с соратниками. Смех за этим «коллективным» столом долго не стихал, отчего завистливо поглядывали на них рядовой Шань, лейтенант Чжао, сержант Сун и прапорщик Хан.
После ужина капитан снова исчезла из их поля зрения, а с ней и Ли Чаньчунь.
Зато на следующий день капитан строго наблюдала за составом с самого утра. И на полигоне зорко следила, и группу обучения посетила, и с взводом девчат в уборке поучаствовала. Но потом снова исчезла, так и не дав затянуть себя в разговоры, жаждущей того, четверке парней. А им ведь так хотелось поговорить с ней!
Говорить с ней удавалось только старшим лейтенантам. Одна из них – Чаньчунь, умеющая бесцеремонно вламываться к ней в кабинет. Как это было и сейчас:
- Рэй, я спрячусь у тебя на минутку! Надо передохнуть, – она вбежала и тут же заняла второй стол, на котором расселась верхом, как на коне. Потянулась, растянулась и счастливо улыбнулась.
- Разрешаю, только взамен выслушай меня. А то ж у меня кипит и выкипает.
- Выкладывай, - Чаньчунь расположилась удобнее на столе.
- У нас сегодня с Гу Айминь и всем её взводом массовое изумление случилось, да так, что мы просто с открытыми ртами в полном ошеломлении остались.
- Ты о чем, капитан?
- История нашего коллективного и исключительно женского, и феминизм тут ни разу не причем, ошалевания уходит глубоко корнями во вчерашний день.
- Опять кота за шарики потягиваешь. Укороти, Рэй.
- Не могу, придется тебе ждать и слушать, - печально возразила Самойлова. – Я уже говорила, что гудит, как шмелиный рой тыл наших корпусов звуками газонокосилок: то там, то сям накосячившие косят по участкам травку-муравку.
- По требованиям пожарной безопасности, капитан?
- Да. Выносят и разносят мозг основательно и вот добрались и до новой зоны: косят перед моей крепостью, перед первым корпусом, нашим, то бишь. И чтобы яснее тебе было, стоит упомянуть, что хоть и выглядит корпус одной общей крепостью, внутри он четко поделен. Есть те, кто выше первого этажа и второго этажа, то есть, своего рода миниатюрные и неофициальные отделы, вмещающие в себя вперемешку: экономистов, программистов, юристов и щепотку ушлых бухгалтеров. И также существует большинство кабинетов обособленного четвертого этажа, принадлежащих прочим нужным службам части, в которых засиживаются такие птицы, как Гавмат и Вейдун. Но, так как тебя это всё ни разу не волнует, мне обидно, что я зря объяснениями растрачиваюсь.
- Никогда не понимала, как у вас всё устроено. Мне достаточно знать, где свернуть на первом этаже, чтобы попасть к тебе в кабинет, и куда не стоит совать носа, чтобы не попасться на глаза Гавмату и Вейдуну. Но в целом, примерный план эвакуации, допустим, ты мне четко набросала. Приступай уже к аннотации, Рэй. А то томишь меня, как рагу в винном соусе.
- Положим, предвкушаешь, - хмыкнула в ответ Рита и начала. – Короче говоря, мы внутри условно поделены на два лагеря: на первом этаже я и те, кто имеет прямое отношение ко мне – это первый, и все остальные – это второй. Между нашими латентно противоборствующими лагерями, а ты знаешь, как это в коллективах бывает, ведь некоторым даже важен внешний костюмированный вид, девиз или боевой клич и раскраска, существует негласное и даже скрытное противостояние…
- Капитан, давай уже, в общем, излагай мне суть, не топи в словесном водовороте.
- Фасадная, ну или передняя более цивильная часть территории нашего корпуса закреплена за вторым лагерем, и они её неделю все поочередно косили от травы, а вчера всем дружным составом насобирали её в кучу возле мусорки у главного перекрестка. Наскребли они с утра огромную гору и разбежались по местам. Я смотрю на неё и говорю лейтенанту Гу Айминь, которая зашла на секунду ко мне: «Сейчас, наверное, и нас погонят нашу зону убирать». А она у нас такая ужасная: ямы, водосточные, газовые, вентиляционные и отопительные трубы, камни, разломанные бордюры, брошенные шины, засохшие кустарники, канализационные рвы, мусор и прочий ужас, гарантирующий одни переломы ног и внутреннего духа, стоит только на это посмотреть. Мельком.
- И-и? – зевала показушно Чаньчунь.
- И только я это сказала, как начала жужжать газонокосилка с другой стороны здания – это наш единственный ответственный соратник – старший лейтенант Чэн Сяоянь добровольно начал косить траву на нашей территории. «Всё, конец! Точно после обеда погонят туда!», опять подумала я.
- С ротой Гу Айминь?
- Да, - вздохнула Рита, опуская ругательства в адрес тех, кто гнал. – В принципе, я могла просто отправить лейтенанта Гу с девчатами, но что-то мне совестно стало так нагло их эксплуатировать. Вызвалась и я с ними. Поиздевались мы над своим моральным духом с граблями около часа, закидывая бессовестно весь мусор и траву в огромный ров под отопительными трубами, глядя на который, я насмешливо ухмыльнулась и подумала: «Не поздоровится, если туда грохнешься». И чтобы ты думала, Чан?!
- Что?!
- На пятый подход с охапкой травы к этому злополучному рву, я со слабым и сильно сомневающимся вскриком в том, что со мной это действительно происходит (***, именно со мной!!), плавно и почти по-спортивному грациозно соскользнула обеими ногами вниз. Копчиком зацепив и присев на самый край рва, чудом удержалась, но, ***ь, так и не выпустив из рук траву. На кой черт она мне вообще сдалась?!
- Аха-ха-ха, - залилась смехом Чаньчунь, представляя всё.
- Посидела я в прострации секунд пять, осознавая сущность бытия. Поофигевала, ожидая, что весь мой девичий состав взорвется сейчас безудержным хохотом, особенно, охочая до этого, зараза Хао Мэйли, но что-то так тихо всё было за спиной, будто моего олимпийского пируэта никто и не заметил. С головой углубились в уборочные работы что ли, я не знаю, в общем, отпустила я в общую кучу свою охапку травы и встала, непринужденно отряхиваясь, косясь вокруг и всё еще ожидая смеха над собой или язвительных намеков и подколов.
- Правда, никто и ничего не сказал?
- Странно, но всем было безразлично. Похоже, вправду никто не увидел меня, а то же вашим девкам палец покажи – уже уморительно и колики в животе.
- И что потом, Рэй, где во всем этом логическая концовка?
- Так вот, поработали мы немного на одной части тыла, вторую оставляя на потом. А после обеда все вооружились перчатками, лопатами и иными патриотичными атрибутами и пошли завершать начатую грандиозную предосеннюю уборку. Долго и нудно дискутировали девчата над тем, что делать с камнями, травой и этими огромными срубленными ветками колючих кустарников и деревьев. Я издали и поучительно предлагала создать неподалеку груду и сжечь попозже, но меня мало кто из разгоряченных и воинственных дев уборки слушал. Эти дружные китайские  воительницы приняли решение потащить ветки и бросить их в огромную кучу у мусорки, собранную вторым лагерем, кстати, курируемым Гавматом. Камни и траву накидать решили в один широкий ров подле старого и раскидистого дерева.
- И ты одобрила такие дурацкие решения, капитан?!
- Ну, им нужно давать возможность действовать самостоятельно, это своего рода шанс для уверенных коллективных действий и командных решений тех или иных вопросов. Пусть даже в такой неприглядной работе, как уборка территории. Конечно, мне их идея с ветками не зашла, я подумала, что нас, во всяком случае, заставят их убирать с этой груды, и я даже сказала по-доброму Гу Айминь. Но.
- Но?!
- Таких, как я не слышат. Только рычать, шипеть, орать и материться – вот чего от меня ждут, и вот что действенно, Чан.
- Значит, ты пошла у них на поводу, капитан?
- Раз в год не возбраняется, - улыбнулась Самойлова. – Траву они соскоблили и спрятали, как и задумывали, а ветки, всё-таки, повозились и потаскали в чужой ворох. Ну и я с ними для вида разок прошлась. Больше часа они провозились, наверное, уставшие, но довольные тем, что никто не заставит их грузить запрятанную траву по мусорным машинам, побрели со мной обратно. Оставила я их отдыхать во дворе, заслуженный ведь отдых, а сама – к себе в кабинет.
- И часам к четырем начался переполох в вашем гадюшнике? – усмехалась едко Чаньчунь.
- Врывается ко мне взбудораженная пчелка Гу Айминь и говорит, чуть ли не со слезами на глазах: «Мы идем на уборку, капитан!».
- Ха-ха-ха-ха!! – снова смеялась Ли Чаньчунь.
- Я так ошалела, немного больше, чем когда соскользнула легко и непринужденно в этот ров вчера, и спросила: «Какая еще уборка, мы же два часа назад со всем закончили?!».
- Аха-ха-ха!
- А она то ли смеется, то ли поражена до истерики, говорит, мол, на них во дворе ураганом налетел майор Терентьев и потребовал, чтобы немедленно убрали эти ветки с мусорной кучи.
- Б…! – предположим, протяжное и безобидное «бли-и-ин» от мисс Ли. Вечное «блин». Оно везде. Ну, допустим, везде, где присутствует недосказанность.
- Мое лицо, наверное, в тот миг, одновременно с лицами всех девушек, перекосило набок и заползло за ухо, к затылку, где его и прочно заклинило, - Рита качала головой, изумленно изогнув брови. – Подробности того, что он конкретно и кому сказал, я не знаю, но ему, оказывается, посмели, за что я непомерно горжусь, дать сначала вежливый, потом горячий отпор. Девчонки даже стали заверять его, что сами придут и поучаствуют в погрузке – «Только позовите, а не заставляйте опять мартышкиным трудом заниматься!!».
- Я уже знаю, что он был неумолим. Пускай и через переводчика.
- Кляня его сильнее обычного, я поперлась, как самая ответственная, с этими девушками убирать эти чертовы ветки с его мусорной кучи.
- Ты-то чего так активно впрягалась? У тебя что, запасная спина есть, которая не болит, капитан? Или шрамы нигде не ноют…
- Майор однозначно в том уверен.
- Да. Жидковато он себя повел, - взвешивала про себя его поступок Чаньчунь. – И всё только потому, что у него с тобой недопонимания и разногласия. Вот он и выделывается, не щадя девчонок. Если бы не под твоим началом всё это происходило, он и головы бы к этой куче не повернул. Зря его нормальным мужиком некоторые считают, зря.
- Такие идиоты еще есть что ли? – подивилась вдруг Рита.
- Называть не буду, но они есть.
- Да уж. Мелочность некоторых людей удивляет просто, - сказала задумчиво капитан. – Ведь видел же он из окна, что они носят эти ветки туда, что же сразу не остановил, не запретил, а, с-собака, дождался, когда они с этим делом умаются, чтобы затем застать врасплох, нагнать страху и умаять еще больше?!
- Похоронить его надо было под этой кучей, Рэй. Или сделать предупредительный…
- Выстрел? – с живым удивлением и даже воодушевлением спросила Самойлова.
- Удар. В голову.
- Да я с радостью, но ты же знаешь, каковы обстоятельства.
- Что ж, я тебя выслушала. Пойду дальше. – Чаньчунь, покинув стол, замерла у двери, она не торопилась открывать. – Как тебе мои услуги слушателя, мой капитан?
- На высоте.
- Тогда плати.
- Натурой? – и лицом, и жестами Рита показала, что денег при себе не имеет, и больше ничего в запасе нет.
- Нет, мне своей хватает, - подмигнув, Чан добавила. – Но должна будешь, в любом случае.
- Унизила мои возможности стать профессиональной этой самой.
- Не возможности это, Рэй, а – воспитание не позволит.
- Оно мне много чего не позволяет, хотя, культурой не блещу ни разу.
- Блещешь. Это ведь не тебе Вейдун когда-то говорил, что ты вылитая коммунистическая распутная шпионка из глубинки. И, если я правильно его поняла, он меня не хвалил этим, а порицал, Рэй.
- То есть, он по твоему лицу определил, каких ты придерживаешься взглядов, и из какой ты провинции? – Рита изобразила ленивое изумление и усмехнулась. – Это сильный специалист, скажу я тебе.
- Еще какой, капитан! – фыркнула Чаньчунь и вышла из кабинета.
Самойлова осталась одна, в тишине и с кучей бумажной работы. Перерыв был сделан в обед, немного поздновато – капитан наведалась к его концу, когда все покидали столовую. Оно и к лучшему, отобедав в тишине, Рита торопилась возобновить свои печатные работы.
От них пришлось отвлечься (а она и рада!) – за несколько минут до ужина вломилась к ней опять Чаньчунь вместе с Чэн Сяоянем и Су Хэпином, у которых имелись важные и неотложные вопросы к капитану. Разобравшись и отпустив их, Самойлова вопросительно посмотрела на старшего лейтенанта Ли. Чан уходить не собиралась. Она всё это время стояла, прикрывая рот ладошкой от соратников.
- Ну, что ты смехом давишься, Чан? – спросила капитан, глядя ей в лицо.
- Рэй, я час назад видела, как Гавмат споткнулся у подъезда о бордюр и навернулся! – хихикая, доложила та. – Вот это смешилище!
- Не смешилище, а посмешище, Чан, - укоризненно поправила Самойлова старшего лейтенанта Ли.
- Подумаешь, пару букв подтасовала.
- Ты весь смысл колоды вдребезги разбила, а не подтасовала.
- Но ты же всё равно меня поняла!
- Любой другой – не понял бы, Чан.
- Любой другой меня не интересует. Только ты, мой, всё понимающий, капитан.
- Ладно. Чего пришла и осталась? О пируэте майора доложить, и только-то?
- Я к тебе с добрыми вестями, - Чаньчунь, как всегда ловко, взобралась на пустующий стол, потеснив все стопки документов (подготовленные на вынос в архив), уселась поудобнее. – Говорят, майора месяц здесь не будет, так сказать, «гоу» на родину родимую свою. По рабочим причинам, так сказать.
- Как странно. Капитан – я, а узнаю всё так, будто никому ненужный провинившийся рядовой, - качала недовольно головой Рита. – Кто тебе сказал, уж не сам Вейдун ли шепнул?
- Он самый. Но не мне шептал, а третьим, хорошо знакомым мне, лицам.
- Дать бы этим лицам по лицу, - усмехнулась капитан и скользнула глазами по монитору, задумалась. – Значит, на месяц?
- Что, ночью гуляй Вася, болей глаз? – угадала мысли подруги Чан. – Уже наметила фильмы, которые будешь нагло просматривать на рабочем месте?
- Разумеется.
- Интригуй, но вкратце. Времени нема. – Чаньчунь про себя исправила. – «У тебя, капитан».
- У меня его вообще нет, - буквально прочитала её мысли Рита. – Но я просто обязана разнести ваш знаменитый боевик. Глянула его пару дней назад, пока отсиживалась дома…
- Что, понравился сценарий и нашла в нем плюсы-минусы?
- Какой, к черту, сценарий и плюсы с минусами, когда с первых же минут люди в неглиже бегают?! Еще и рожи их злобно-задумчивые показывают, будто на собрании учредителей нового и самого современного общественного туалета в дерьмо наступили. Какие же тут сценарии и сцены, если фильм – сплошная патетика?!
- Критикуешь слишком жестко, - Чаньчунь сдерживала улыбку, оборачивалась. – А ведь достойная «Оскара» картина. К тому же китайская.
- Отсутствовало ощущение реальности, подруга. Слишком нереалистичные сцены: типа эта каланча-худоба бесстрашно покромсала толпу из сорока мужчин, причем с такими же, востро наточенными, тесаками в руках, как и у него. Но: они в него не попадают, а он им – прямо в кишочки, и, непременно, – насмерть! Наложили сценаристы в кучу кровавого дерьма и намутили сюжет так, что было непонятно, где мужской, а где женский толчок...
- Аха-ха, легче, капитан, - хохотала, наблюдая живые эмоции Чаньчунь. – Что же в том нереального, Рэй? Так ты любой другой боевик возьми – почти те же сцены в другом ракурсе!
- Ишь! Если я с ножом на ораву хулиганов в городе выйду, меня полицейские закатают и утрамбуют. А его – никто не останавливает! Где, где в этом фильме слуги закона, а?! Почему ни одного даже поблизости нет?!
- Вердикт вынесешь сразу, судья цвета хаки?
- Слишком много намешали: и насилия, и драк, заканчивающихся летальным исходом. И особенно много намешано хвастовства, хотя, в плане мафиозных разборок, вполне годно. Но не мне.
- Или перегибают палку, или ломают к чертям, так что ли?
- Именно, мой военный друг. – Рита размяла шею. – Ну, а ты чего интересного поведаешь?
- Выходит последний сезон моего сериала, Рэй, - восторженно начала Чаньчунь.
- Что, подохнут все, кто еще жив?
- Дух захватывает, говорили подруги. Будет нереально эпично!
- Эпично я падаю с лестниц, - и, глядя, как та достает телефон из кармана и что-то ищет, капитан подумала. – «И не такое видали, подруга!».
- Мы всё равно посмотрим вместе, правда, Рэй?
- Куда ж я денусь-то.
- Смотри, смотри, какой он классный, - показывала уже фото предпочитаемого актера Чан, подсвечивая экраном прямо в лицо Рите. – Он не только в этом сериале снялся, еще на подходе фильм, в котором влез в роль наркомана и убийцы, хотя, всегда играл скромных правильных симпатяг.
- Убери и иди к черту, глаза режет, - не оценила Самойлова её восхищение. – И не от его красоты…
- Красивый, ведь, а? – не унималась Чан, листая все фотографии данного актера под носом Риты.
- Мадам, поймите меня, - щурилась отчаянно Рита от яркого света у самых глаз и отворачивалась, чтобы не смотреть на экран. – Мне же плевать и смотреть больно одновременно.
- Если тебе так тяжело, не смотри, - обиженно отодвинулась старший лейтенант Ли Чаньчунь.
- Очень тяжело. Я весь день перед компьютером, и только отвернулась и глаза закрыла, а тут – ты.
- Ах, так! – Чан спрятала телефон в кармане. – Вот и сиди здесь, а я пошла!
- Если в столовую, то я с тобой, - Самойлова поднялась и шагнула за ней. – Желудок сводит, есть охота.
- Тогда шевелись, а то места только за одним столом останутся, сама знаешь, за каким! – кривила губами Чаньчунь.
- Это тот, за которым хромой и пылкий Сяомин, да? – огрызнувшись, Рита очень аккуратно замахнулась, намереваясь дать по шее подруге, но та интуитивно увернулась и ускорилась, убегая по коридору от второй и корявой попытки капитана.
- Он же не хромает, Рэй! – приговаривала, отдаляясь, Чаньчунь. – А больных, между прочим, не обижают и не бьют, капитан!
- Больных на голову? – усмехнулась Рита, не планируя её догонять. – Чем это ты больна? Угрызениями совести? Хотя, откуда у тебя-то совесть?!
- Вообще-то, - приостановившись, Чан показательно выждала, когда капитан поравняется с ней в подъезде. – Я себя с утра неважно чувствую. Общее недомогание, знобит и как-то кружит голову, пусть я стойко терплю и не жалуюсь, как другие, но это тяжело, знаешь ли…
- Не прибедняйся, от работы не освобожу.
- Злая ты! – Чаньчунь пропустила её вперед и засеменила за ней, спеша на ужин в столовую. – Так, куда сядем-то, капитан?
- Туда, где нас так ждут! – процедила сквозь зубы Рита и засеменила наперегонки, подгоняемая голодом.
Как и грозилась, Самойлова пошла к тому столу, за которым их столько ждали. И посыпались, посыпались на них нескончаемые вопросы, в которых утонули эти две военные дамы. К удивлению парней, Чаньчунь была малоразговорчива, а потом она и вовсе как-то помрачнела, побледнела, забрала поднос и ушла, ничего никому не сказав.
Самойлова без слов и эмоций мельком глянула вслед и продолжила отвечать на бесконечные вопросы собеседников, решивших попрактиковаться с ней в русском. Очень быстро устав от них (точнее от произношения, режущего уши секатором в клочья), капитан взяла свой поднос и пошла к столу соратников, где более продуктивно провела остаток времени. После которого провела около трех часов в кабинете, и только потом надумала поискать так странно исчезнувшего старшего лейтенант Ли.
Рита нашла её в комнате, лежащей на кровати с нездоровым видом.
- С тобой что? – с подозрением всматривалась в её лицо Самойлова, подумав, что та отравилась едой в столовой. Сразу и за себя страшновато стало, не хотелось ей опять в больничку, опять к докторам. Состав, вообще, на ум не пришел. Горе-капитан.
- А ты не видишь? Заболела я…
- У меня и так проблем по горло, еще и ты болеешь?! – вскликнула Рита. – Какая бестолочь! Как можно в такое пекло болеть!?
- Да пошла ты, капитан. Я же тоже человек, могу себе позволить!
- Зачем слать, я уже на месте, Чан.
- Иди куда-нибудь, чтоб я знала, что ты ходишь.
- Сожалею, но я уже в назначенной точке, - возразила та и направилась опять к дверям. Постояла немного и специально громче поинтересовалась на пороге комнаты, чтобы слышали все притаившиеся в коридоре. – Что делаешь, моя китайская принцесса?
- Лежу, потею, Рэй.
- Потеть, моя дорогая Чан, надо работая не покладая рук. Лежа только ленивые потеют, - Самойлова опять прошла к кровати больной подруги и присела на краешек у её ног. – Что случилось-то?
- Температура поднялась вдруг.
- Чего ж в медпункт не сходишь, или к себе их не вызовешь?
- Да что они мне сделают, Рэй?
- Ну, допустим, укол.
- От температуры укол?! И всё?!
- Ну, может, промывание делать унесут. Улыбнутся. И ты людей в белом увидишь, разбавишь унылые оттенки зеленого перед глазами. Обрадуешься.
- На кой черт мне медбратья и сестра нужны, Рэй?
- Говорю же, для настроения.
- Ага, поэтому сама к ним со своими ножевыми не потопала?
- Если бы я потопала, Чан, настроения лишились бы многие.
- Вот-вот, и мне они ничего толкового не сделают и не скажут.
- Почему же? Скажут: «Ай-яй, такая большая девочка на страже родины и болеет!».
- И я перестану болеть, Рэй? Здорово!
- Между прочим, стыдно должно быть в таком возрасте банальной простудой страдать.
- Актуальны только ножевые ранения в подворотне, капитан? – зло саданула мисс Ли.
- Увы, за них тоже награды не получишь, Чан, наоборот, лишишься.
- А если и наград нет?
- Чан, они найдут, чего лишить.
Ли Чаньчунь неодобрительно нахмурилась и помолчала несколько секунд, а дольше и не умела:
- Ты-то как? – спросила она.
- Возни бумажной у меня много, как и всегда, - вздыхала невесело Рита.
- Зато в работе, и не скучно.
- А тебе скучно? – ухмыльнулась капитан. – Сходи-ка за третьим корпусом траву скоси, а то подросла, и инспекция пожарная на днях нагрянуть грозится.
- Еще чего! У тебя есть, кем злоупотреблять, меня не трожь, и без того на пару килограмм осунулась.
- Да ты и так в теле была, не печалься, подруга, худоба тебе пойдет.
- С…(помним же, что «скотина»?)! – толчок ногой от Чан, и Рита соскальзывает с краешка её кровати прямо на пол. – Я всё равно завтра же наверстаю всё в столовой!
Капитан нисколько не обиделась. Снова вскарабкалась с пола на этот же краешек. И сразу же насмешливо спросилась:
- Как чувствуешь себя, старший лейтенант Ли? Там четверка лоботрясов за тебя переживала, такими вот вопросами доставала. Меня. Есть не дали, оболтусы, о тебе переживали.
- Передавай, что буду на уколах, как на батуте. Или как они на полигоне.
- Ты это, осторожнее, лучше бы провериться. Вдруг, воспаление? А с воспалением шутить нельзя. Была у меня знакомая, получила осложнение после легонькой простуды…
- Была? – аж испуганно и хрипло сглотнула Чан.
- Да, умерла потом в больнице от пневмонии.
- Утешила, капитан, спасибо. Ударить тебя хочется, за такие надежды, зануда военная! – тут Ли Чаньчунь закусила губу, на несколько секунду над чем-то раздумывая, что и выдала словами. – Хотя, я вот думаю, ты не была бы занудой, будь ты действительно брутальным капитаном самого настоящего мужского пола. Это выглядело бы иначе. Всё дело в этих уставных запретах, для женского пола они неприемлемы.
- И вовсе оно не от запретов, Чан. И устав рьяно винить не надо – насильно нас сюда не звали, - перебила Рита, не давая завершить всю мысль подруги, намекавшей, что женщинам лучше не быть на страже родины – кем угодно, только не военными. Разве что военными врачами. – Занудство у меня давнее, врождённое. Редкое. Одно на миллион.
- Не будем о грустном, - не желая с ней спорить, Чаньчунь откинула одеяло, спустила ноги. – Что делала вчера ночью, Рэй? Я слышала, как ты уходила среди ночи из комнаты.
- Нагло покинула часть, думала наведаться на ночь в квартиру. С этой целью на дальней остановке долго ждала злополучный троллейбус и думала: «Только ждать и умею».
- Да, ты умеешь. Троллейбус хоть оправдывает надежды. Даже злополучный.
- То есть, всех остальных мне по жизни не дождаться? – усмехнулась Рита и грустно призналась. – Вчера и он надежды не оправдал.
- Потому вернулась и ночевала здесь?
- Ага, - Самойлова вдобавок кивнула и встала с койки Чаньчунь, пошаркала к своей, на ходу сбрасывая прямо на пол с себя измятую форму. – Вот свинство! Я ведь вчера наивно и на полном серьезе думала, что ваш новый год будет сегодня. Лежала до полуночи в ожидании эйфории, новогодних чар, и прочих придуманных чудес, а он, оказывается, у вас – через месяц!
- Ты хоть разбудила бы, спросила. Раз по моему поведению не догадалась, - негромко посмеялась Ли Чаньчунь и зашлась громким кашлем. Хрипло прокашлялась. – И почему ты так думала?
- Бес попутал, Чан, - Рита стянула ботинки, подтолкнула под кровать и улеглась, оттягивая время и не спеша занять ванную. – И, главное, слепо верю, что в протест курантам вот-вот завалюсь к стене и буду крепко спать. Но нет.
- Это вам не петушки сосать, да?
- Не, тут уместнее другие заезженные фразы, подруга, - вздыхала Самойлова, поднимаясь с кровати и шагая в ванную. – Надо календарь прибить на лоб. Тебе.
- Да почему мне?
- На своем я его не увижу, Чан, - Рита взяла из шкафа полотенце. – Зато прекрасно и каждый день вижу эту узкую, твердую и пустую койку, на которой мне не идет сон.
- Если это тебя утешит и потянет на сон, могу волнительно сказать что-то вроде: «Ты больше не будешь спать одна».
- Ага, прибавь еще: «С тобой всегда будет толпа моих друзей».
- Соратников, Рэй, соратников. И крепкий сон.
- Соратников твоих мне не надо. Спи, дорогая Чан, сон полезнее бессмысленных разговоров. Тем более что тебе не проблема спать, - сказала грустно Самойлова и захлопнула за собой дверь в ванную, так и не услышав бормотание подруги:
- И всё равно, спокойной ночи, Рэй.
Она отвернулась к стене и замоталась в одеяло до самых глаз, отвергая разумную мысль о небольшой пробежке до санчасти за жаропонижающими и антибиотиками. Знобило и отбивало желание высовывать китайскую ножку из-под одеяла. С присущей ей ленью старший лейтенант Ли подумала, что обязательно сбегает за медикаментами, но уже завтра. Если проснется, а не окочурится.
Заснула мисс Ли сразу и крепко, жар и боль ей не мешали спать. Она не услышала, как и когда выбралась из ванной подруга и плюхнулась в кровать. Для кукования в очередной бессонной ночи.

           32.
          Наутро недомогание старшего лейтенанта Ли не усилилось, но и не прошло. Идти на осмотр она всё также отказывалась, поэтому, рано-рано поутру Самойлова сама устроила маленькую пробежку по соратникам и нашла нужные препараты. Заставила подругу их принять и повела с собой в столовую, обещая, что после завтрака станет гораздо лучше.
         Лучше стало, но это, скорее, действие таблеток, а не то, что Чаньчунь насилу запихнула в себя (опасаясь, что Самойлова начнет её силком и при всех кормить с ложечки). А еще через полчаса, Чаньчунь лишь слегка покашливала, головокружение и жар – будто их и не было! Но рисковать подруги не стали, разделились после завтрака, заранее это обговорив: Чаньчунь ушла контролировать занятия в группе обучения языку, а капитан – контролировать работу с составом.
          Ближе к обеду, дамы поменялись, и к составу ушла старший лейтенант Ли, а Самойлова – в свой кабинет. Капитан вскоре покинула его, ей нужно было состыковаться со старшим лейтенантом Чжэн Юймин, чтобы обговорить кое-какие детали грядущей пожарной инспекции – следовало обойти всё вдоль и поперек, проверить сроки годности, правильность расположения, да и вообще, наличие некоторых важных атрибутов пожаротушения и предупреждения. А это веская причина выйти из комнаты. То есть, кабинета.
         Чаньчунь, тем временем, плотно облепленная общительными девчатами из девичьего взвода, сумела от них вырваться и подобраться к четверке парней, сбившейся неподалеку и ждущей её внимания, что они всем своим видом и демонстрировали, постоянно бросая свои взгляды на неё. Стоило ей приблизиться к этим парням, как затянули в разговоры и они её, увлекая всерьез и надолго в свои дискуссии, совершенно глупые и неважные, в принципе. Как обычно, у них завязался жаркий спор.
         Причина спора – несущественна, но они долго-долго спорили, а потом, увидев Риту Самойлову, бредущую от первого корпуса в сторону общежития, все переглянулись. И Сун Вейюан заявил раньше, чем успела это сказать Чан:
- А вот, давайте, у капитана спросим!
- Да-да! – горячо поддержал прапорщик Хан Сяолун. – Я слышал, она очень образованная…
- И знает всё на свете, да? – усмехался, не отставая от них Шань Цзинсун.
За ними помалкивал и семенил, стараясь не отставать со своей ногой, лейтенант Чжао Сяомин.
И вот тут уже первой пошла в опережение и обратилась к Самойловой (а парни, отдавали честь по форме, в отличие от неё) Ли Чаньчунь. Обращалась, страхуя себя, на русском, видимо, чтобы и ответ для себя на том же получить:
- Слышь, а что, Софокл был этим, ну… нетрадиционным?
- Кто сказал? – Рита как-то опешила от нестандартности поставленного вопроса и аудитории, к ней прибившейся и жаждущей ответа – парни очень серьезно и очень внимательно смотрели на неё. Задавала свой встречный уточняющий вопрос капитан Самойлова на понятном для парней языке. А то как-то жалко стало, что так жадно смотрят и не понимают.
- В одной книге написано, что гомосексуализм повлиял на его труды.
- Что за книги ты читаешь, Чан?!
- Гомосексуальные, а что? – нашлась и не смущалась Чаньчунь, впиваясь в капитана глазами не хуже ненасытных слушателей, стоящих рядом.
- Ну. – Рита задумалась, вороша в уме всё, что когда-то знала об истории развратного Древнего Рима и заодно Греции. Тоже Древней. – Может, вокруг него такие были. У них там вроде нормой что угодно могло считаться: нетрадиционным мог быть и правитель, и простой люд. Устраивали себе, что попало и когда попало. Какие-то историки настаивали, что даже сам Македонский…
Ей не дала договорить, разочарованная и этим обозленная, Чаньчунь (еще бы, она же проигрывала вчистую этот дурной диспут):
- А ты просвещенная на этот счет, я погляжу.
- Нам, в своё время, преподавательница по истории рассказывала…
- А она просвещению поддалась, я погляжу, - опять нетерпеливо и раздраженно перебила Чан. – Я-то думала, что уж он-то нормальный мужик. Эх, разочарования сплошь и рядом!
- Почему? – улыбалась Рита, оглядывая довольных парней и догадываясь, что всё связано с какой-нибудь острой полемикой, наверняка на деньги, если сразу не на бутылку недешевого алкоголя от сержанта Сун Вейюана.
- Все вокруг оказываются нетрадиционными.
- Но-но! – уязвлено вступил в разговор Шань Цзинсун, мол, за всех не надо тут говорить. Мол, я – не все!
- Разве это не популярная тема, о которой кричат везде, где только можно? – вставил и Сяомин, глазами буравя капитана и ими же намекая на их прямую связь с мисс Ли, еще и фальшивую, как дала ему понять в лесу, капитан.
- Ни за что не поверю! – чуть ли не огрызалась ему Чаньчунь.
- Откуда тогда, по-вашему, берутся все эти слухи, разговоры, истории из жизни? – а это прапорщик Хан Сяолун. Да-да, набрался смелости.
- Воображение двинутых! – нашла и ему ответ Чаньчунь.
- Не было бы этого в действительности, то не писали бы о том, не снимали бы фильмов, так яростно не продвигали бы в массы, - рискнул уверенно высказаться Сун Вейюан.
- Так, сержант, выйди отсюда! – налетела и на него яростно Чан.
Он снова её не испугался, еще отважнее и быстрее высказал и развил свою мысль:
- Подумайте, труды множества психологов на эту тему с кого написаны? Если бы в нашем мире не существовало такого понятия и таких людей, то откуда всему этому было взяться? Представьте, старший лейтенант Ли, что нет ничего из того, что отклоняется от нормы. Как же тогда чья-то фантазия развилась до такого? Кто был этот первый ненормальный человек?
- А если бы и развилась, то цензура не пропустила бы, да? – озвучил случайно свою мысль Шань Цзинсун.
- Ага, а автора заклеймили бы ненормальным и по старинке проводили бы на костер. Уже словесный: без дров и хвороста, - усмехнулась, услышав его, Рита.
- А ты завёлся, я погляжу, – смотрела на разошедшегося Сун Вейюана Чаньчунь. – Ты нетрадиционный что ли? Чего ты так яро их права и существование отстаиваешь? И меня, небось, такой же считаешь…
- Да не считаю я, - растерялся сержант, не ожидал он такого встречного поворота.
Желая разрядить обстановку, влезла с улыбкой Рита:
- Ты, случаем, не гомосексуальная, Чан? Ведь понятие «гомосексуализм» относится равно как к мужчинам, так и к женщинам.
- Нет, мне нравится только представители противоположного пола, - резко и надменно заявила Чаньчунь, дальнейшее озвучивая по-русски, – что бы там за нас с тобой вся часть не говорила. Но, если хочешь, считай, что я – нетрадиционная, у которой все её проблемы – в её больной голове!
- И что же это слово в тебе будет подразумевать, а? – всё улыбалась капитан и отвечала на том же непонятном парням языке, уже по лицу Чаньчунь зная, что ответ будет дан на китайском. Назло ей, Рите.
- Что в моем сердце, может быть, найдется место для тебя.
- Ух, бы, так бы не ты бы мне бы говорила! – рассмеялась Самойлова, провожая рассерженную подругу, проигравшую спор солдату. Подруга злобно топала обратно в сторону спортивных снарядов.
Следом за Ли Чаньчунь бежал вприпрыжку сержант Сун Вейюан, удовлетворенно приговаривая той в спину:
- Вы проиграли, старший лейтенант Ли! Давайте обговорим мой выигрыш…
Остальные из четверки продолжали скромно стоять подле капитана и поглядывать на неё.
- Ну, чего?
- Слушайте, капитан, - заговорил, косясь на Сяомина, Шань Цзинсун. – Вы сами-то, какого мнения будете?
- А ты для чего спрашиваешь, еще и так нагло? – сощурилась с напускным гневом и сквозь сдерживаемую улыбку Рита, зная, к чему тот клонит. – Что, давно круги не наворачивал под соточку?
- Понял-понял, - рядовой быстро оправил форму и смиренно побежал догонять Сун Вейюана и старшего лейтенанта Ли.
Постояв в нерешительности несколько секунд, рванул следом и прапорщик, опасаясь своими вопросами навлечь беду. А вот лейтенант Чжао продолжал стоять подле капитана, сильно удивившую его тем, что она обратилась к нему с вопросом:
- А в чем заключался-то спор? – Рита не могла сдержать улыбку, глядя на то, как за Чаньчунь бегут назойливые и любознательные солдаты. – «Детский сад, а не военная часть!».
Засмотревшись на эту улыбку, Сяомин не нарочно помедлил с ответом.
- Ты оглох что ли, лейтенант? – капитан резко сомкнула губы и гневно сощурилась.
- Они разошлись во мнениях по поводу… - опомнился и начал было излагать лейтенант Чжао Сяомин, да поздно.
- А и ладно, у меня нет времени, но передай, что злостно осуждаю такие разговоры, - отмахнулась от него Самойлова и зашагала дальше.
Сяомин хотел догнать её, но увидел, что к ней навстречу бежит старший лейтенант Чжэн Юймин, передумал и понуро побрел догонять убежавших ребят и Чаньчунь. Ведь им еще на экипажи делиться предстояло, чтобы обучаться вождению боевых и с первого взгляда неповоротливых машин.
Вместе с мисс Чжэн Рита обсудила подходящий формат обучения, над которым она долго думала, продумывала и мусолила, после чего и приняла, не имея иных вариантов. Да и время поджимало: совместные маневры через семь месяцев, а она только с экипажами определилась, которым предстояло учиться всему с нуля.
Танкам Рита, в конечном итоге, предпочла БТРы, в командиры экипажей выбрала по одному русско-обучаемому солдату, то есть – четыре парня и четыре девушки, соответственно восемь бронетранспортеров. Плюс остальные члены экипажей. Работы здесь – завались! Благо соратники помогали, особенно Чаньчунь постаралась на славу: все необходимые команды, кодовые слова и фразы девушки и парни из группы обучения знали на отлично – от зубов отскакивали. И не просто знали, а понимали. Знали они, конечно же, не только это, но Риту Самойлову волновало лишь то, за что ей предстояло отвечать.
Группу парней с боевыми машинами капитан доверила Ли Чаньчунь и нескольким её соратникам, им предстояло натаскивать и контролировать взаимодействие обучаемых с вверенными единицами техники. Ну, тут сразу видно, что Самойлова упорно избегает своего прямого взаимодействия с лейтенантом Чжао. Себе же Рита выбрала группу Гу Айминь, то есть девчат, каждая из которых являлась командиром экипажа. Она помогала овладевать всеми необходимыми навыками, но тоже не без помощи соратников.
И вот если три девушки (Бай Сюин по определенным причинам осталась просто стрелком в экипаже лейтенанта Гу) из этой группы не вызывали подозрений и сомнений у Самойловой, то четвертая – Хао Мэйли – заставляла дни и ночи думать о себе больше, чем пропажа автоматов и проблемы, подготавливаемые майором. Не потому, что она – избалованная дочь китайского генерала, а потому что мисс Хао совершенно не умела действовать и сосуществовать в команде (а еще презирала Самойлову из-за Чжао Сяомина!), точнее, в новой команде – ведь подруги разделились, каждая получила в подчинение девчат. А подчиняться Мэйли никто не горел желанием, все остальные относились к ней неприязненно по причине дурного характера.
С тем и предстояло поработать Рите, и она много-много дней этим занималась вместе с Чжэн Юймин, Су Хэпином и Чэн Сяоянем, снова и снова стопорясь на четвертом экипаже – в котором девушки не могли ужиться с мисс Хао.
В один из таких дней, после моральной и физической нагрузки, Рита вернулась из ангаров, попробовала проскочить в город, откуда спешно и поздно прибежала сразу в общежитие – прямо в комнату без передышки. Где и завалилась на койку, ожидая, что хоть теперь-то она закроет глаза и забудется сном до самого утра. Весь день Самойлова лелеяла надежду, что уснет, но нет. Лежа на кровати и глядя в потолок, Рита понимала, что ей предстоит еще одна бессонная ночь.
Зашевелившаяся спросонья, соседка разок подняла голову под утро и увидела вроде бы спящую подругу. Усмехнулась про себя и снова зарылась лицом в подушку. Часом позже, когда мисс Ли встала, капитан еще спала, когда она вернулась из ванной – тоже спала. Из-за чего Чаньчунь, двигаясь тихо и осторожно, неслышно достала из шкафа и облачилась в одежду, после чего в молчании и полной тишине расположилась на своей койке, ожидая пробуждения подруги.
Ждать пришлось недолго.
- Приснится же такое! – слишком громко и натурально испуганно пробормотала Самойлова, вскакивая и принимаясь растирать опухшее и мятое лицо.
- Ого! Так ты, всё-таки, уснула? – Ли Чаньчунь, уже одетая и причесанная, выжидала на заправленной кровати, намеренно откладывая свои стремления разбудить капитана. Так давно не спавшего, капитана. Жалко было (а не будь это Рита, так ли бы жалела?). – Еще так сладко спала и так сильно дергалась. Кошмары, Рэй?
- Скорее да, чем нет. – Самойлова спустила ноги и посмотрела на часы, время в запасе имелось. – Только под утро глаза сомкнула, как очутилась в такой зловещей мути!
Чаньчунь заинтригованно подалась вперед, расставив локти по расставленным коленкам ног.
- Что, Гавмат с Вейдуном румбу исполняли? – спросила она.
- Хуже, Чан! Какая-то средневековая ересь, - Рита выразительно взглянула на собеседницу и после этого поправила. – И даже больше азиатская.
- К чему ты клонишь? – сузила глазки в оскорбительном подозрении соседка-азиатка.
- Я попала в какое-то ваше древнее царство в самый пик междоусобиц и переворотов, в гущу преступных событий – в круг приближенных наемников самого алчного правителя…
- А это уже интересно, - Чан со своей кровати быстро перебралась к ней и присела слева. – Попала и?
- И будто бы сосуществовала в компании двух грозных и с детства неразлучных убийц: парня и девушки – это верные наемники-хранители в странных, как я и говорила, в китайских одеждах. Служат оба третьему: злому властителю, вечно сталкивающемуся с другим таким же. Соответственно, подлянки друг для друга, сражения, гнусные убийства…
- Ого…
- Да, Чан. – Рита, сделала паузу, чтобы посмотреть на неё. – И вот я уже в центре накалившейся ситуации: наемники эти отправлены на важное дело, в котором выясняется, что хозяин их дал приказ парню отрезать голову девушке и подбросить её в стан врага, якобы это сделали они, дабы в дальнейшем иметь причину для нападения и развязывания войны. Девушка, конечно, шокирована. Но с таким ходом событий не готова мириться: суета, борьба и она в итоге сама, защищаясь, отрубает голову давнего друга и приносит её хозяину, не веря, что он мог дать такой приказ. Думала, что парень из зависти это придумал. Она наивно верила, что теперь властитель её пошлет с этой головой во вражеский лагерь…
- И что же, Рэй?
- Правитель в бешенстве. Отчитывает, проклинает, ругает за потерю первого и с кинжалом налетает на вторую. Та послушно падает на колени и низко опускает голову, позволяя убить себя, хотя могла легко его одолеть. – Рита нехотя и тихо прибавила. – Ну, типа она неравнодушна к нему, наверное, мне во сне это было не очень понятно. В общем, он вызывает третьего наемника, который с характерными звуками отрезает ей голову, а сам в рыданиях убегает. Слышит эти звуки и в панике трясется пятое лицо действия, видевшее это все своими глазами из укрытия. То есть, зритель – я, которого и вызывает грозно к себе царь, отдает еще накрапывающую кровью голову девушки и требует нести, как и было запланировано, во вражеский лагерь.
- И?
- И я, не сопротивляясь, но косясь на еще дергающееся тело девушки, в страхе подчиняюсь, Чан.
           - Я что-то запуталась. Но полагаю, третий был неравнодушен к ней, но всё равно убил? – изумленно перебила Чан, допустив мыслишку. – «Вечно ей поножовщина и баталии видятся, уж не от обыденных реалий ли? Рутина достала?…».
           - Само собой. Но своим действием доказал преданность своим же идеалам.
           - Будь он им предан – спас бы её, а убил того, кто отдал такой приказ! – фыркнула Чаньчунь и встала. – Меня ничто в твоем больном видении не удивляет, Рэй. Но всегда поражает то, какой насыщенный мир и ситуации может преподнести нам мозг в течение двух минут ночной отключки. Прямо-таки, целую жизнь проживаешь! Особенно ты. Я вот, своих видений даже вспомнить не могу.
- Лучше бы и не вспоминать, - Самойлова тоже встала и по-быстрому заправила кровать.
- Шевелись, капитан, - подгоняла её Чаньчунь. – Еще чуть-чуть и опоздаем на завтрак.
- Да иду я, иду… - пробурчала Рита и скрылась за дверью ванной.
Грозные военные дамы, несмотря на все задержки и опасения, пришли в столовую вовремя и разместились среди соратников. В отличие от Чаньчунь, Самойлова ела очень быстро, скоро, и столь же скоро она умотала по своим капитанским делам, перед уходом шепнув той, что постарается явиться на осмотр состава.
Но на него Самойлова всё-таки опоздала: увязла в работе и беготне от своего кабинета к кабинету полковника, как и к другим немаловажным лицам части. Она примкнула к Чаньчунь уже тогда, когда состав был распущен для вольных действий – парни, красуясь перед девичьей аудиторией, затеяли на спор соревнования на турниках: кто круче и дольше будет выполнять «солнышко».
Естественно, что расстроившаяся невыполненным данным обещанием, мисс Ли начала с прямых укоров и сразу же, как только к ней подошла Рита:
- Еще бы к ужину приползла!
- Отставить катить на меня свои бочки! – Самойлова всё понимала. – Кати их на Вейдуна, тоже своего.
- Я думала, что ты без майора вдохнешь глубоко и полной грудью, а тут полковник Ванг, получается, настырнее Гавмата, - выразила мысль вслух старший лейтенант Ли. – Ладно, Рэй, не буду винить за это.
- По какому поводу сборище у спортивных снарядов, Чан? – Рита сначала всмотрелась в стайку девушек, присевших на бревно, избегая взгляда в точку сосредоточения их взглядов, знала, кто и что-то там. До ушей доносились подбадривания того, кто крутился сейчас на турнике. Оттого и не смотрела.
- Физическую мощь демонстрируют, капитан!
Самойлова на это гордое замечание хмыкнула и продолжила настойчиво созерцать на девчат, столь же настойчиво игнорируя сборище других.
- Гляди, что твой орел вытворяет, - Чаньчунь специально толкала её локтем и кивала в сторону Чжао Сяомина, который впервые за долгое время полез на турник, проверяя себя после повреждения ноги. Полез и теперь не думал слезать. Еще бы, он же видел приближение капитана, потому и полез. А она, тварь, даже не смотрит!
Подсобить ему решила Чан этой своей уловкой. И Самойлова, конечно же, притворилась, что не поняла этого. Она намеренно осматривала соседний турник, на котором Су Хэпин хвастался тем, что делал «солнышко» без страховочных ремней. И даже позволила себе вслух испугаться:
- Вот же ж безумец, а если сорвется?! Кто же будет на тринадцатом посту вместо меня бдеть?
Чаньчунь нахмурилась, вспоминая, что себя Рита заменяла только Су Хэпином (он умел держать язык за зубами, самый лучший банк для тайн, ну, или банка), поэтому и перевела взор на него. Отмечая про себя, как ловко капитан увернулась от её приема, заключавшегося в том, чтобы подруга заметила лейтенанта Чжао и поговорила о нем. Но ход её мысли быстро увел в сторону. Она сказала, так, для общего сведения:
- Он, между прочим, всё время был на тринадцатом, никому его не доверял, пока ты в больничке прохлаждалась. И даже сейчас с полукруга сорвется и побежит прямо с турника, как узнает, что ты наметилась на этот пост.
- Я теперь что, вечно на скамейке запасок буду и ни на один пост не попаду?
- Он просто не хочет, чтобы наш капитан напрягалась, пока полностью не оправилась, - поспешила исправить всё Чаньчунь. – Всё-таки ранение у тебя было серьезное.
- Вечно ты соратников покрываешь.
- Я покрываю только его, Рэй.
- А почему?
- Потому что он четкий мужик. – Ли Чаньчунь прочистила горло, утаивая настоящую причину, по которой выгораживала соратника. – Кстати, если ты не заметила, у меня снова голос пропадает.
- Пей молоко по утрам, говорят, полезно.
- Молока здесь нет.
- Мимо дома твоей мамы столько бурёнок ходит по утрам. Пусть выжмет тебе одну.
- И отправит почтой, Рэй? Проще в городе купить, подруга. И раз о том зашла речь, ты вчера опоздала. Я заметила, как поздно ты вернулась, но поленилась спросить. Что делала в городе, капитан?
- В химчистку на пять минут наведалась, а потом на остановке ждала троллейбус три часа, - послышался печальный вздох. – Только ждать и умею.
- Троллейбус вроде бы оправдывает ожидания. Верно я запомнила, Рэй?
- Верно, но и вчера он так и не приехал.
- Опять пешком пришла?
- Пешком. Потому и припозднилась, - Самойлова пристально всматривалась в то, что творилось на спортивной зоне, позволив себе посмотреть туда, куда не хотела – на турнике теперь красовался сержант Сун Вейюан. Но внимание капитана снова привлекла стайка девушек. – Чего это все сегодня возле Мэйли крутятся?
- Ах, да, ты же не в курсе. Пополз слушок, что она будто бы не кровная дочь генерала, вот и…
- Что, полувоенная девица решила привлечь внимание к себе теперь уже жалостью и интригой? Мне тоже пойти на неё сочувственно посмотреть?
- Тремя глазками! – хмыкнула Чан. – Мэйли теперь будет ответственно строить из себя бедную пай-девочку, найденную под мостом в Бруклине.
- В Шанхае, а не в Бруклине.
- Это был сарказм, Рэй. И намек на то, что её розовыми и сопливыми бреднями обманываться тебе не надо.
- Ты же знаешь, меня, кроме тебя, никто не обманет.
- Выходит, я у тебя главная лгунья, капитан? – Чаньчунь натурально притворилась глубоко уязвленной.
- Эм. То есть, как бы, я…за основу хотела взять, но не взяла тебя. Возьму кого-нибудь другого, - Рита с улыбкой подправила. – Допустим, докучливого лжеца Сун Вейюана. А он хорошо разогнался, боюсь даже, погнет снаряд. Где я потом буду подтягиваться?!
- Ты разве подтягиваешься?
- Ударю я тебя, прежде чем начну придумывать про то, что встаю с петухами, чтобы на брусьях до седьмого пота покачаться. – Самойлова хлопнула себя по лбу. – И зачем только я это сказала.
- Да я шучу, Рэй, чего ты так сразу отчаянно отчитываешься. Сказала и сказала. И вообще, зачем мы тратим столь драгоценное время на пустой трёп, еще и не о нас с тобой?
- Что ты предлагаешь?
- Обсудить нашу поездку, капитан.
- Например, куда?
- Без разницы, хоть просто в книжный магазин в городе! Мы найдем, где можно с видом одиноких людей пошататься. Но еще лучше было бы соскрести пару тысяч с зарплаты и слетать в какую-нибудь отдаленную префектуру Японии, или далекие таежные чащи твоей страны. Побродим в неизведанных лесах вдвоём.
- Старший лейтенант Ли, - начала с искренней печалью в голосе и лице, идущей от самого сердца. – Мне больно снова и снова напоминать, но мы – не выездные.
- Прощай, туризм, - сказав, с надеждой спросила Чан. – А если во Францию?
- Не выездные, Чан, это значит, прощай всему, что не в границах Китая. Так понятнее?
- Да знаю я! Просто смириться не могу. Поэтому, пошлю тебя к черту.
- Ах, так? Меня, еще и к черту?! Всё. Знать тебя не хочу! Наша встреча была ошибкой, а те холодные ночи на полигоне в окопах – просто недоразумением! Не буду больше тратить на тебя и секунды своего времени!
- Иди, иди, капитан. И пожевать вкусностей мне прихвати там, у главного поворота к черту, после проспекта чертей, есть хорошая забегаловка, Рэй. В ней всегда пахнет сыростью и мясом запеченным, причем, сразу двумя порциями. Называется она, как ни странно, «К черту пошла!».
- А, так ты уже там побывала, Чан? – расплывалась в улыбке Рита.
- Я там завсегдатай. Почетный, тобой посылаемый, посетитель. Дисконтной карты, правда, нет, только кредитная.
- То есть, тебе сразу говорят: «Вам как обычно?» и подают знаменитое блюдо «Пошла прочь»? – спросив, капитан созрела до другого вопроса. – Стоп. А зачем тебе кредитка?
- Чтобы была. Уже щепотка презентабельности и показатель состоятельности человека.
- Ага, скажи мне тут.
- Душу жадного отрока, что глубоко в мечтах приходится единственным сыном или дочкой сразу трех пап-олигархов, тебе не понять.
- Да уж мне ли не знать.
- Уделала меня, один - ноль, капитан.
- Но-но, голы забивать не со мной тебе. Мне их забивает Гавмат.
- Как, его же нет? – подивилась Ли Чаньчунь. – И не скоро будет.
- Узнала сегодня кое от кого, что он готовит масштабные разборки, спуску, видите ли, мне не даст, гад! Наверняка, уезжал, чтобы выяснить, как можно меня побольнее с этими автоматами прижать. Прямо руки уже чешутся, задушить эту гадюку.
- Для гадюки он слишком жирный, ты не находишь? – ну уж очень задумчиво пробормотала Чаньчунь.
- Я же образно, подруга, - усмехнулась Рита. – Но желание огреть его вилами во мне накипает всё сильнее.
- Держись, подруга. У меня нет права тебя поддерживать или отговаривать, поэтому скажу избито: слушай свое сердце, душу и разум.
- Ага, и маму с папой, - закатила глаза Рита.
- И про уголовный кодекс не забывай. Ну и всё, что еще тут скажешь, - вздыхала Чаньчунь. – Но, вопреки планам и угрозам Гавмата – я с тобой.
- Спасибо, друг.
- Всегда готова подержать твой щит, пока ты мочишь недруга в сортире…
- Его ни в одном не замочишь, Чан.
- Намекаешь, что не влезет, Рэй? – опять всерьез призадумалась красавица мисс Ли. – Или…
- Не придавай значения моему бреду, - сказала Самойлова и, размяв шею, строже отдала приказ. – Собирай этих атлетов и веди к ангарам, подбегу минут через двадцать. Мне склады у казарм проверить надо, докладывали о проблеме.
- Есть!
Так вот они и разбрелись.
Чтобы далее сильно не захламлять ненужным текстом, можно бы коротко вбросить что-то вроде: «Жизнь в части кипела…», да не могу. Я не знаток, мне неведомо, кипела ли она самом деле, и, вообще, кипит ли жизнь в частях. Поэтому, разрешаю, что-нибудь похожее вообразить. Я же попробую нафантазировать что-то лишь для капитана. Нечто похожее на это: «Время у Самойловой не просто не стояло на месте, оно неслось на высокой скорости…».
Да. Время неслось, подгоняя собой многочисленные проблемы, задачи, требования, отчеты, документацию, нормативы, марш-броски, собрания, соревнования и всё такое прочее, в чем она порою забывала даже о своей надоедливой бессоннице. Основательно готовясь и готовя экипажи бронемашин, Рита временами не могла вспомнить, какой на дворе день, число и месяц, а также забывала, что её собственные глобальные проблемы, связанные с инцидентом в лесу и пропажей снаряжения, - всё еще не решены. Не только не решены, но и актуальнее всех остальных! Она и обдумывать их натужно перестала, обманчиво утешая себя тем, что до возвращения в часть майора (а кроме него никто и не стремился капитана прижучить), хватавшего её за хвост, еще достаточно времени. Так ей казалось и думалось, ведь по ощущениям – он будто только вчера ушел!
Вот и получилось, что она ненамеренно упустила из виду пролетевшие дни, ускорившие неминуемый возврат на рабочее место Гаврилы Маратовича. Он тоже хорош – надумал выйти на работу на пару дней раньше, о чем и не подозревала Самойлова. Она лишь к середине дня узнала, и то, случайно, что майор уже находится в части. Но даже это ненадолго задержалось в её голове – настолько она была занята!
Еще и Чжэн Юймин снова потревожила капитана сообщением, что на складах опять то там, то тут выявляется недостача того или иного инструмента: где-то не досчитались молотка и ящика гвоздей, где-то не нашли набор отверток, а где-то пропали две емкости для воды.
Рита выслушала Юймин и, естественно, вознамерилась лично разобраться, проверив один из ближайших складов. Одно дело, если завелись ушлые «предприниматели» в самой части, другое – если это дело рук посторонних лиц.
«Майор и то, и другое повесит на меня, в любом случае…», - подумала Самойлова и, отдав приказ Юймин заменить себя, буквально побежала это проверять. Они разошлись по сторонам: старший лейтенант Чжэн вместо Риты направилась к составу, капитан поторопилась к складу, действительно, неестественно покосившемуся, как ей докладывала Чжэн Юймин, да и замок навесной, словно кто-то фомкой вскрыл.
«Неужели те недобитые зэки из леса проникли на территорию части?!», - Самойлова испуганно огляделась в сторону вышки – тринадцатого поста, только с него можно было контролировать зону, граничащую с лесом. И, если кто-то посторонний забрел и прошел незамеченным до склада – значит, кто-то беспечно дрых на посту, или же умышленно закрыл на это запретное действо глаза. Другое дело (но тоже наказуемое), если это сделали свои работники.
Рита дернула на себя дверь и пригляделась, припоминая, сколько и что именно хранилось в этом, пусть и не большом, закутке: инструменты, инвентарь, ветошь, известь, краски, масла, керосин и солярка в небольших емкостях…
- Только две лопаты? – спросилась вслух она, припоминая, что здесь они всегда были в количестве пяти штук – три совковые, две штыковые. Она это хорошо помнила, сама лично комплектом для этого склада покупала. Но на своем месте из всего числа стояли только две и обе штыковые.
Она взяла обе (чтобы сравнить, если кто упрятал и перекрасил, а она их разом после покупки краской пометила, так, на всякий случай), прикрыла дверь, и, распределив их по обеим рукам, зашагала уверенно к корпусам с целью разобраться. Вдруг, всё-таки, кто-то для субботника арендовал, но на место не вернул, поленившись шагать так далеко. Знала она парочку таких дам. Только разобравшись с этой пропажей, она намеревалась примкнуть к старшим лейтенантам Ли и Чжэн хотя бы в столовой, раз уж до полигона её ноги из-за этого одинокого расследования не дошли.
Всё бы ничего, да только замаячила пред ней фигура того, кого она не ожидала так рано увидеть – шагал уверенно майор Терентьев. Вышел с отпуска, вышел из кабинета, вышел из корпуса – и тут же на поиски того, кого умел доставать.
           Увидев Гавмата идущим навстречу, Рита первым долгом подумала о том, что надо поскорее куда-нибудь с его пути деться во избежание столкновения, воспользовавшись которым, он мог затеять серьезный разговор, как раз такой, которого она столько избегала даже мысленно. Да только куда же она сейчас могла деться, куда сбежать, притворившись предельно занятой? Куда, на полигон? Он пуст, весь состав приступил к ужину в столовой, так что, бежать на скоростях в его сторону – только убедить Гавмата в том, что им намеренно пренебрегают. Если же позади Самойловой было заманчивое отступление к полигону, то справа – зона спортивных снарядов и далее душевых кабин, а здесь, увы, опять-таки, попытка бессмысленна: состав всё также в ином месте. Вперед рвануть, то есть, прямо к столовой, проносясь ветром мимо или сквозь Гавмата, капитан находила невозможным, он не даст ей этого сделать, неизбежно остановит и затянет в беседу. Побег влево тоже шансов не оставлял – что она там могла у забора и полосы запретной зоны искать без приказа сверху или внезапного доноса (а доносить некому – снова все её доносчики в столовой утоляют голод)?
Ей оставалось только выдохнуть гнев от безысходности и продолжить размеренно шагать майору навстречу, но даже при этом, надежды, что он промолчит и просто пройдет мимо, не покидали её.
Неа, Самойлова, он не промолчит. И мимо не пройдет. Он ведь намеренно искал её, планируя поймать вне корпусов и без лишних свидетелей. На его удачу она была одна без этой прилипалы мисс Ли, которую он презирал не меньше Самойловой, и не понимал, за что полковник Ванг так цепляется за неё, который год оттягивая перевод старшего лейтенанта Ли Чаньчунь. Ага, тут Гавмату несказанно везло – Самойлова одна, и вокруг – ни души, самый что ни на есть подходящий момент, где еще такой подкараулишь-то?!
- Капитан, - обратившись, застопорил Риту в шаге от себя Гаврила Маратович (она по инерции и огромному внутреннему нежеланию готовилась его обойти и всё-таки нагло проскочить и ускользнуть).
Правилам следовать Рита не стала, только подняла взор с земли, куда уставилась, чтобы не видеть его, и устремила ему в глаза.
- Хоть для вида притворись, что честь отдаешь, тварь.
- Публики нет, зачем так сильно напрягаться? – столь же откровенна была с ним она.
- Что ж, тогда и я больше не буду делать вид, что не знаю о твоих огрехах. Или же винить лучше твою узкоглазую шалопутную подружку?
Рита прикусила язык. Промолчать смогла лишь благодаря этому.
- А может, лучше этого никуда не годного идиота – лейтенанта Чжао?
- За что ж такие щедрые оскорбления? – передумала молчать и выжидать, пока он всё выскажет, Рита. – За потерю автомата и рации?! Ведь я же уже взяла ответственность за всё на себя.
- Это называется по-другому, капитан.
- Как бы ни называлось, не впутывайте сюда снова тех, кто ниже рангом, когда во всём созналась я.
- Сознаться ты созналась, да только где ж прикажешь искать не один, а два потерянных Калашникова и рацию? И что будешь делать, если они всплывут в каком-нибудь вооруженном конфликте, налёте или грабеже, а?
Рита Самойлова, люто ненавидя его не только за этот шантажирующий разговор, душила его глазами, благо руки были заняты этими лопатами, которые сжимали её ладони всё сильней.
- И чем будешь крыть, хвалёный капитан, когда выяснится, что ты нецелесообразно расходуешь резервы части и собственного оружия? Куда дела столько патронов, Самойлова? Что, в рябчиков в лесу стреляла? – уже язвительно насмехался в своём допросе Маратович.
- Они здесь не водятся, - глупый и почти школьный ответ, Рита это понимала. Хотела возразить и не знала чем, бывает. Как раз в таких случаях.
- Хорошо, Самойлова. Может, ты на невидимого вепря охотилась со своей подругой-выскочкой? Или же чем-то поинтереснее в городе промышляла? Шантаж? Вымогательство? Угрозы? Признавайся, в кого спустила всю обойму?!
У Риты свело челюсти, разом заныли три шрама. Она поджала губы, рука одна нервно дернулась, вторая отпустила одну лопату, та глухо ударилась о кочку за бордюром и осталась лежать и ждать, когда её снова поднимут.
Глянув на инструмент, упавший к ногам, Гаврила Маратович широко улыбнулся, тешило, что наконец-то он смог достать её, вывести из себя, найти компромат, который поможет от неё навсегда избавиться! Это поддало в нём жару:
- А может, ты их продала тогда в лесу тем беглецам в обмен на свою жизнь и свободу, но патронов оказалось мало и в ход пошло снаряжение и оружие наивного лейтенанта Чжао?
Рита вся тряслась от внутреннего жара и негодования, но продолжала выслушивать эти унизительные предположения. А майор Терентьев не унимался:
- Или же всё гораздо проще: Сяомин промышляет твоим военным добром, сбывая легко и просто по знакомству, а ты его покрываешь? Не слишком ли самоуверенно, капитан, с учетом того, что тебя саму больше не кому прикрывать? И, кстати, чего ты в лес-то парня утащила, уж не для забав ли…
Он не договорил. Первый удар лопатой оборвал ядовитую речь, опрокинув майора на землю и вызвав в Самойловой необузданную волну удовлетворения и жажды мести, то есть, желания это продолжать. Второй удар лопатой, пришедшийся по плечу (а Рита, мало контролируя себя, не рассчитывала ни силу удара, ни расстояния, ни места попадания) Гаврилы Маратовича, визжавшего, кричавшего и взывавшего на всю часть о помощи и пытающегося ползком уползти от этого монстра.
Третий удар лопатой заткнул майора, он пришелся ему по голове – в самое темечко. Четвертый удар был уже о спину замершего перед ней человека. А пятый – пятый не случился: замахнувшись в этот раз, Самойлова вся похолодела, уставившись в неподвижное тело с кровоточащей головой, опустила руки и отбросила лопату, смиренно продолжая стоять на месте и ждать тех, кто стремглав бежал на крики майора.
Капитан позволила им себя схватить и оттащить в сторону, хотя, это было лишним: Рита не пыталась ни драться, ни вырываться, ни бежать, ни оправдываться, ни говорить, она просто стояла, осознавая совершенное преступление. Очень подходит слово покорно, да, именно так капитан и простояла, пока другие возились с пострадавшим, вызывая экстренную помощь и всячески помогая оказать доврачебную помощь человеку, залитому кровью и потерявшему сознание.
На эту суету сбежались все, абсолютно все: был тут уже и полковник со своим секретарем, соратники всем составом (и даже обомлевшая подруга, не верившая своим глазам, которые смотрели отнюдь не на майора, а на Риту, которую она не узнавала), даже гражданские работники части тут как тут. Что и говорить о составе – они тоже полукругом пучат глазки – выбежали, побросав в столовой свои чашки и миски, как только кто-то крикнул, увидев из окна: «Там капитан майора лопатой насмерть забила!!!».
Ванг Вейдун что-то шепнул Су Хэпину и Чэн Сяояню. Парни, оба, как-то расстроено кивнули, подошли к Рите, которую другие «соратники» продолжали держать под руки, будто она могла наброситься на кого-либо, что-то шепнули этой страже, и капитана отпустили. Самойлова посмотрела на Хэпина и Сяояня, вполне спокойно и осознанно спрашивая:
- Что, приказали изолировать?
- Капитан, - начал виновато Чэн Сяоянь, совершенно не считая её злом или преступником. И он, и вся часть знали, что майор Самойлову необоснованно третирует, что однажды, что-то подобное всё равно случилось бы. Потому мало кто здесь мог её осудить, но и такие имелись. – Нам…
- Куда? – перебила его Рита, угадывая возможное место своего заключения. Логично же, что никто не даст ей после такого преспокойненько расслабляться в кабинете или комнате. Странно, что сразу полицию не вызвали. – «Может, из-за того, что это разборки между мной и Гавматом? Мы же не являемся гражданами их страны, тут совершенно другие и компетентные органы нужны…».
- Капитан, - перебил её рассуждения Су Хэпин. – Вы же знаете, куда.
- Что ж, пойдемте, - Самойлова развернулась и послушно зашагала к краю полигона, там находилась редко используемое помещение, рассчитанное для провинившихся солдат (Рита практически им пренебрегала, старалась находить иное поучительное наказание, лишь бы не заключать в эту унылую клеть).
Это место представляло сбой две маленькие комнатушки с кирпичной перегородкой и решетками (больше двух человек не закрыть, увы), между комнатушками пролегал узкий коридор, выходящий в закуток еще меньших размеров, в который и попадали, когда пересекали порог дубовой двери. В одну из этих клетей и сопроводили Самойлову, закрыли дверь, но запирать замок не стали – никто из провожатых не верил, что она сбежит – слишком хорошо её знали.
Рита прошла и остановилась возле лавки, обхватила голову, не понимая, как так вышло, что она не совладала с собой? Столько лет держалась, чего же сорвалась сейчас?
«Мысли наркомана и алкоголика, что за позорище!», - усмехнулась она и подняла голову на оклик:
- Капитан, - звал негромко и неуверенно Чэн Сяоянь.
- Часовых отправит полковник, - продолжал вместо него Су Хэпин, объясняя. – Нам запрещено с вами контактировать. И, капитан, - тут уже замялся он, поглядывая в нерешительности на соратника.
- Отдайте ваше табельное оружие, - сказал мягко Чэн Сяоянь.
Самойлова, всё понимая, покорно и быстро сняла с себя пояс с кобурой и протянула старшему лейтенанту.
- Идите, - кивнула Рита, подумав про себя. – «Вам еще Вейдуну о моем поведении отчитаться надо».
Услышав, как закрывается за ними дверь, Рита присела и повернулась на узенькой лавке. Пододвинулась к центру и, свесив ноги с одного торца, прилегла на неё. Закрыла глаза, чтобы снова всё обдумать. Как назло на глазах только истекающий кровью майор и его неутихающие крики в ушах.
Обрывая их, внезапно послышались голоса где-то в зоне двери. Это отвлекло раскаивавшуюся Самойлову от ментального самолинчевания. Рита с удивлением привстала и уставилась в пространство сквозь решетки клетки, выжидая, тех, кто надумал явиться к ней. Голоса принадлежали не соратникам, не работникам части, не Чаньчунь, оттого-то и застыло удивление на её лице, плавно переходившее в изумление, когда по ту сторону решеток по одной появилась пятерка девчат. Это были слева направо: Бай Сюин, Лай Минчжу, Мао Фансин, Гу Айминь и, что самое изумительное для Риты, Хао Мэйли!
Девчата переглядывались между собой в томительном безмолвии, потом бегло и как-то без вины виновато смотрели на капитана, и снова роняли взоры в пол. Это вызывало у Риты только улыбку, но голос её, как всегда, звучал повелительно и грубо:
- Зачем пришли? Если есть вопросы, то обращайтесь к старшему лейтенанту Ли. Здесь находиться вам не положено.
- Мы знаем, капитан, - прервала дружное молчание лейтенант Гу Айминь и снова замолкла.
- Тогда зачем пришли? – пришлось спросить Самойловой. Надо же со всем скорее разобраться, выслушать и отправить подальше им же во благо.
- Хотели вас увидеть, - отвечала Мао Фансин, так как Гу Айминь замялась, нервозно копошась в карманах.
- И поблагодарить, - наперебой вставила стрелок Бай Сюин.
- Да за что?! – съязвила незамедлительно Хао Мэйли, ясное дело, для чего с ними пришедшая – потешить себя и подлую душу.
- Действительно, - Рита хмыкнула и перевела взгляд с ней на стрелка. – За что?
- Молчала бы, - прежде огрызнулась генеральской дочери Бай Сюин и сказала капитану. – Я благодарю лично от себя. За то, что не выдали меня, капитан…
- Замолчи, - прервала её Рита, на всякий случай, мало ли, кто там у двери стоит и слушает. Не хватало еще, чтобы узнали, про стрелявшую в капитана девушку, которую она ложью прикрыла. – Лучше скажите, что с майором?
- Жив он, - как-то негативно произнесла, будто недовольная тем, что жив, лейтенант Гу, после чего прервалась и снова умолкла. Видимо, поняла, что открыто выразила свои негативные чувства к майору.
- Забрали в госпиталь, - взяла на себя роль повествующего Лай Минчжу вместо неё и поведала. – Вроде как травма, говорили, черепно-мозговая.
- Только вот она не помешала ему вопить о том, что вы с лопатами набросились на него и били обеими руками, - угрюмо влезла Мао Фансин.
- Но даже после этого он выжил, – злорадно вставила Хао Мэйли, упиваясь этим. – И жить будет.
- К сожалению, - бурчала под нос, низко опустив голову, Бай Сюин.
- С этим вам, ну очень, не повезло, - счастливо улыбалась мисс Хао. – Я слышала, что вот-вот и вас вышлют отсюда…
- Ты что, их опять… - обернулась к ней, оборвавшись в ярости на полуслове, лейтенант Гу Айминь.
- Я не подслушивала! – пошла сходу защищаться Хао Мэйли.
Но Лай Минчжу, Бай Сюин, Мао Фансин и Гу Айминь укоризненно буравили подругу взглядом.
- Я подсматривала, - гордо подправила себя задавака и обиженно от них отвернулась.
Рита на это тихим шипением рассмеялась.
- Почему смеетесь, вам же крышка?! – задав вопрос, Мэйли взвизгнула, её ущипнула Минчжу.
- Напомнили мне одного человека, - уклончиво давала ответ этой зазнайке Рита.
- Что, все разом и одного? – улыбнулась Мао Фансин.
Самойлова кивнула, избегая подробностей и дальнейших вопросов, да и девчата разом засуетились, беспокойно оглядываясь и извлекая из карманов маленькие шуршащие пакеты и свертки. Все, кроме мисс Хао – она надменно за ними наблюдала и за их действия презирала. А девочки уже протягивали через решетки свои передачи заключенной.
- Что это? – гневно смерила их взглядом Рита.
- Вы пропустили обед и ужин, капитан. – Гу Айминь опять говорила первой. – Возьмите, мы для вас это припасли.
Капитан отрицательно мотнула головой и рукой сделала жест, говоривший прямо – подите прочь!
- Пожалуйста, возьмите, капитан! – заголосили (в четыре голоса, минус пятый – Мэйли) девушки, и Рита поднялась и подошла к ним, чтобы принять их подачки.
- Взяла. А теперь покиньте это место, и чтобы я вас больше не видела, - по обыкновению, Самойлова выглядела грозно, но улыбка не сходила с лица, смягчая весь этот злой образ. Почему бы и не улыбаться, когда ради неё так рискуют те, кто длительное время утопал в ненависти к ней?
- Есть, капитан! – хором отозвались дружные девушки, убежали и исчезли из поля зрения, только одна Хао Мэйли медлила, намеренно чего-то выжидая и оглядываясь.
Когда подруги отдалились от неё и были уже у двери, Мэйли подобралась к решеткам, чуть ли не просовывая всю голову через них, и с наслаждением сказала:
- Вы больше не капитан. И никогда уже им не будете. И я безумно этому рада! – высокомерно задрала голову и зашагала мимо решеток к подругам, шепотом звавшим за собой из-за двери.
- Знала бы ты, как я рада, - не настолько громко, чтобы быть услышанной, ответила Рита и снова расположилась на лавке, где принялась разворачивать свертки.
В одном из них были два овсяных печенья, в другом – половина булочки с рисом, в третьем – ломтик белого хлеба, а в четвертом – котлета с прилипшей к ней бумажной салфеткой для пропитки масла.
- Ну вот, - вздохнула Рита. – Теперь жирные руки куда девать? – она немедля жадно откусила от котлеты, потом от хлеба, следом закусывая печеньем, с набитым ртом прибавила себе вслух (всё равно никто не слышит). – Вытру об рубашку, мне форма больше ни к чему. Хоть какая-то польза напоследок.
Приговорив котлету, хлеб и печенье, Самойлова отправила на казнь в желудок и булочку. Закончив со всем, скомкала обертки в плотный маленький ком и спрятала в нагрудном кармане. Улыбнулась, припомнив этот весьма приятный визит, который не омрачила своим присутствием и ранящими репликами гадина Мэйли, и подумала о том, что после такого сытного ужина было бы неплохо полежать и просмаковать посещение девиц. Это и побудило её снова устроиться на неудобной лавке в горизонтальном положении. Взгляд вновь устремлен в потолок, а в душе – теплится надежда на жалкий, хоть двухминутный сон.
Как всегда, увы.…
Она не знала, сколько так пролежала, по ощущениям задубевшего тела – часа четыре, не меньше. Уснуть за это время, разумеется, после такого и на такой лавке – не получилось. Еще и шум какой-то снова почудился: словно шепоток знакомый за стенами и дверь едва скрипит, да шорох – будто кто-то крадется по коридору, и одежда чья-то совсем рядом шуршит…
Рита заинтриговано приподнялась и повернула голову к решетке. Там, возле них сидела на полу и смотрела на капитана старший лейтенант Ли Чаньчунь. Смотрела и не знала, что сказать. Смотрела, ощущая вину за то, что пришла так поздно, что не оказалась в нужное время в нужном месте. Что не остановила, не предотвратила…
Самойлова встала, чтобы присмотреться, вдруг, мерещится просто. Нет, не мерещилось – это была Чаньчунь. Подруга дней суровых действительно находилась позади решетки и долго безмолвствовала. Глядела в ответ и с тем же молчанием выжидала Самойлова.
Тишину кто-то должен был нарушить. И её нарушили.
           - ***… - вот то первое, что услышала Рита от подруги. Да и еще бы! Чан просто не находила нужных слов. Ни в поддержку, ни в утешение. И, при созерцании капитана, с уст срывалось первым делом только это (кому какое нужно, сами подберите).
         Мисс Ли пробралась сюда, наплевав на все запреты и на свой страх и риск, подставляя под удар двух ночных стражей и своих же соратников, сопроводивших её сюда – Чэн Сяояня и Су Хэпина. И сейчас Чаньчунь уже сидела, опустившись на корточки перед решетчатой стеной, за которой на неё смотрела (не волком, конечно, но что-то отдаленно напоминало уж дикого грызуна – точно) Самойлова Рита.
В лице Самойловой – ноль эмоций. Ни раскаяния, ни сожаления, ни просьб о помощи и ничего вообще. Пустой взгляд, безразличное выражение, маска мертвеца. Она будто бы нехотя прошаркала к решеткам и тоже опустилась на корточки, но ноги не слушались, пришлось полностью и присесть, чтобы смотреть в глаза старшего лейтенанта Ли. А то неудобно же, что она на неё снизу вверх, шею свою ломает. Присев, Рита нашла глазами глаза подруги и безразлично качнула головой, бессловесно спрашивая, мол, что?
- Ты просто меня убила, Рэй, - Чаньчунь выдавал её срывающийся, дрожащий и вместе с тем гневный голос. – Как ты могла так вот взять и загубить себя? Черт с ним, с Гавматом и с карьерой, но о себе же нужно думать!
- А я и думала, - неуверенная улыбка тронула губы, но они едва вздрогнули и вновь вытянулись в одну прямую жесткую линию.
- И о чем ты думала?!
- О том, что хочу лису. Выгуливать. По утрам. На коротком поводке. И бежать за ней, бежать по пустынному ночному городу, пугая бездомных кошек и раззадоривая собак, а не вот это вот всё.
- Только такая дурочка, как ты могла такое захотеть.
- Базар фильтруй, - улыбка всё же пробилась наружу. – Не фильтрованным светлым пивом.
- Если так этого желала, то подала бы в отставку, - влез и обозначил свое присутствие старший лейтенант Чэн Сяоянь. Он не удержался и пробрался сюда следом за Чаньчунь вместе с Су Хэпином, опрометчиво оставив свой охранный пост – тринадцатый, между прочим. На котором сегодня должна была быть Рита.
- И свалила бы туда, куда не ступала нога человека, - огорченно прибавила, на секунду обернувшись на парней за своей спиной, Чан.
- Чтобы ступить своей? – хмыкнула Рита.
- Да хоть населить лисами! Зачем было поступать как форменный мерзавец из фильмов, а? – не сильно громко задавался вопросом и Су Хэпин.
- Прощай, Винченцо, ты был хорошим корреспондентом с самых горячих мест и загадочных событий, - ухмыляясь через силу, цитировала чьи-то запомнившиеся фразы Рита, по очереди глядя на ночных посетителей. Напрасные старания перевести всё в шутку от заведомо обвиненного и виновного человека.
- Мы запомним тебя невиновным и, безусловно, невинным, - сказал, будто подглядывая в мысли, Чэн Сяоянь.
- Помянем сегодня твою честь, капитан, - следом звучал Су Хэпин.
- Капитаном тебе больше не быть, капитан, - продолжал страдать, утопая в искренней горечи, старший лейтенант Сяоянь.
- Но это еще ничего не значит, - твердо отрезала Ли Чаньчунь. – Генералом тоже можно стать. Еще.
- На тюремных нарах? – едко усмехалась Рита Самойлова. – Там мне мало что светит, но за поддержку спасибо. А теперь подите вон. Все.
Но никто из ночных посетителей не сдвинулся с места. Трое бывших подчиненных не шевелились и всё смотрели на неё.
- Всё, правда, хватит. Уходите, пока на вас не настучали, - повелительнее стал тон, капитанским. Так и намекал, что получат по полной за покинутый пост. Но уже не от неё.
- Не гоните нас, - попросил несмело Сяоянь.
- Брысь! – обнажила зубы Самойлова.
- Но капитан, - захныкал сквозь смех Су Хэпин.
- Теперь уже я даже рядовым не буду, пошли вон отсюда! – всё еще с улыбкой выпроваживала Самойлова, на самом деле чувствуя себя крайне паршиво в их присутствии. Она боялась, что они это поймут.
- No! – блеснул своим английским Сяоянь.
- Nain! – не отставал от него Су Хэпин. В знании. Языков.
- Цигель, цигель! – уж слишком фальшиво хохотнула Рита, понимая, что не сможет долго притворяться беспечной дурочкой.
- Nicht! – возразила и задумалась, а правильно ли сказала, Чаньчунь.
- Вообще-то, ты таких слов не должна знать. Только «Да!», или «Есть!».
- У служивых куртизанок тоже есть гордость, - насупилась Чаньчунь.
- А за пятьсот юаней пойдешь со мной в переулок?
- Конечно!
- А в подворотню за сотню? – щурилась, торгуясь, Рита.
- Какой вопрос, и в Сибирь, и Калининград поеду, - не отступала Чаньчунь. – С тобой я за одну твою улыбку в пропасть ринусь, подруга.
- Ну и где гордость? – развела руками Самойлова, переглядываясь с парнями, которым широко улыбалась. И они ей тоже. – Что там с гордостью? Земля вызывает гордость, прием-прием…
- Гордость в отпуске, - ответил за Чаньчунь Су Хэпин.
- Рада была вас увидеть, - уже совсем стала серьезной Рита и даже поднялась с земляного сырого пола, намереваясь вновь уйти и забиться вглубь своей клетки. Находиться перед ними было невыносимо. – А теперь проваливайте.
Чан посмотрела на неё и повернула голову к «соратникам», кивнула, отпуская и даже прося уйти и занять свои посты, чтобы они могли её предупредить, если вдруг кто появится на горизонте. Парни в последний раз отдали честь капитану и повернулись на выход.
- Ты чего застыла? – подняла брови Рита, намекая, что и ей пора уже покинуть эту конуру.
- Возможно, мы больше не пересечемся, Рэй, - после недолгого молчания вздохнула та. – И я хотела бы вытянуть максимум пользы из этих жалких минут.
- И чего ты хочешь? Проговорить до самого утра и уморить до изнеможения собственный язык?
- А что еще мне нужно, капитан? Тем более что после спешно подписанных всех, ранее оттягиваемых, приказов, мне мало осталось.
Рита Самойлова опять присела на пол поближе к решетке и спросила:
- Когда тебя переводят?
- Завтра же я собираю вещи и вместе с Бай Сюин направляюсь по обозначенным координатам. Насколько мне известно, Чэн Сяоянь будет взведен в капитаны, после твоего разжалования. Он получит завтра временную должность командира роты. Су Хэпин займет мое место, а лейтенанту Чжао Сяомину дадут старшего лейтенанта, - это всё было так не важно, но Чаньчунь хотелось говорить и говорить. Говорить и тянуть время, и не слышать этой тишины, равно как и собственных мыслей, которые становились громче, стоило ей остаться одной или оказаться в комнате, в которой буквально всё напоминало о подруге.
- Вот как? Так всё значит, - Рита слушала и не выказывала эмоций. Безразлична, как и всегда. Трогало и волновало её только то, что это их последняя встреча. Не хотелось, чтобы она была последней, но кто виноват-то, если не она сама? Своими действиями запустила механизмы, заставила полковника суетиться и разгребать всё, что он откладывал в долгий ящик.
- И кстати, твои БТР и обученные тобой молодчики на славу откатали на них на городской площади, - не желала останавливаться старший лейтенант Ли.
- Наверное, все жители собрались поглазеть?
- Да кто туда пускал, Рэй!? Оцепили всё, даже мух арестовывали!
- А как же площадь без зрителей? – позволила себе немного удивиться Рита.
- Какие зрители?! Все по дворам мыкались, с трепетом ходили, обходные пути вынюхивали, искали щель, чтобы к просмотру пробиться. Но не проскочить: у каждой щели – лента и воин с автоматом из твоей роты. Даже на крышах наши снайперы стояли, а в подъездах дворов – полиция.
-Жестковато, - оценивающе пробубнила Самойлова. – Ну, в принципе, после тех событий с уголовниками и недавней перестрелкой на границе...
- Как всегда, важна отчетность: только журналисты на трибунах, да Цзи Ксу с коллегами.
- А это еще кто такой и откуда ты его знаешь?
- Представитель правительства, Рэй.
- Ты уже и там мутишь, стерва китайская?
- Только так! Связи надо налаживать, может, и тебя когда-нибудь смогу вызволить.
- Ну не таким же способом! – сдержала смех Рита.
- Как умею, так и налаживаю, чтоб так же вызволять.
- И как умеешь? Ай, неважно, всё равно далеко пойдешь. Прославишься настоящей дурной славой Чан! – тут Самойлова на секунду задумалась. – Впрочем, ты и так не монашка. Как отсижу своё, поищу твой номер, и закажу тебя на час для сокамерников.
- А что, мой номер не сохранен? – уязвлено встрепенулась Чаньчунь.
Самойлова зашипела смехом:
- Как твой номер у меня может быть не сохранен?! – многозначительная трехсекундная пауза. – Конечно, не сохранен! Кто ты такая, что бы быть в моей контактной книжке?!
- Первая в этом списке – я!
- Но ты не первая, - коварная улыбка, которая тут же превратилась в печальную ухмылку.
Опечалилась секунд на двадцать и мисс Ли. А потом заговорила:
- Расскажи мне что-нибудь, Рэй. Так, как ты это умеешь.
- Только не молчи, да?
- Да-да, только говори. – Чаньчунь уже сидела не на корточках, а поджав к себе согнутые в коленях ноги, на которые периодические опускала подбородок, когда разговаривала не она сама, а Рита.
- Вроде обо всём сказано, уже и не знаю, - собеседница призадумалась на мгновение. – А помнишь, Чан, как мы с тобой были рядовыми? Ты помнишь, помнишь это время?! Помнишь, как наш отряд в наряд по рытью блиндажей впрягли?
- Как не помнить?! Это ведь я за два сломанных черенка лопаты потом неделю туалеты драяла! – звонко лился голос Ли Чаньчунь. – Я даже не успела приступить к оценке вашего на спор вырытого окопа, а уже была за это вот наказана!
- Зато мы завидовали тебе и рыли дальше и глубже, обсуждая, где и чья кучка накиданной земли больше, - Рита смолкла, подумала о чем-то и сказала. – Я так это говорю, будто пробилась в министерские содержанки и вспоминаю на пике заката славы свою же тухлую жизнь. И делаю это за бокальчиком шампанского в кругу таких же королевских путан.
- Всё еще впереди, подруга.
- Не думаю, Чан.
- А помнишь еще, как мы ночью мерзли, наказанные и приговоренные два дня стоять в карауле, и смотрели на звездное небо, тихим шепотом пересказывая друг другу фильмы, которые когда-то смотрели? Делали это, чтобы не уснуть. Помню, как я дико хотела спать, но не могла позволить тебе охранять меня.
- Ты всегда хотела спать, Чан. Даже когда просыпалась, проспав сутки, хотела снова спать.
- Не забуду эти счастливые времена…
Наступила тишина. Давящая, тяжелая.
- Мда. Мемуары, Рэй, - нарушив её, Ли Чаньчунь хотела что-то сказать про «солдатские или капитанские» истории, да была перебита.
- Мемуары. Но не гейши, а неудачницы по жизни, - удрученно выдавила из себя Рита и немного приободрилась. – Я еще вспомнила, когда мы с тобой перебрались сюда, в часть, то, как мы бессовестно и бесстрашно выводили из себя старших по званию. Не боялись получить наказания, не боялись ничего.
- Месяцами чистить туалеты – ха! Да мы за работу это не считали!
- Помнишь, как на полевых учениях, ты бежала к нам по дороге, на ходу показывая и копируя капитана, возле палатки которого мы все стояли, и он, между прочим, тоже. А должна была бежать в импровизированный штаб, как и было это предписано в сценарии учений.
- Ну и влетело же мне тогда, - Чан заулыбалась, припоминая.
- И еще я помню свою первую встречу и знакомство с той сестричкой из санчасти…и то, как она меня страховала, а я, счастливая, ногами расшатывала и крушила бочку с водой, предназначенной для, купания сама знаешь, кого. Она мне тогда такой веселой и безобидной девчонкой показалась, что странно было впоследствии слышать о ней разные гадости.
- Эх, беззаботная юность в кирзовых сапогах.
Рита Самойлова подругу будто бы не слышала:
- У неё было такое простодушное веснушчатое лицо, чистое, не крашенное. И вечно чем-то заляпанный белый халат поверх короткого платья в жуткий обтяг. Когда она ко мне первый раз подошла, вы все почему-то реактивно разбежались как от прокаженных. Рассосались, будто капля воды в пересушенной монгольской степи. Я еще стояла, хлопала наивными на тот миг глазами и думала, почему меня никто не предупредил, что надо сваливать? Потому что я – русская? Потому что я – чужак?
- Вообще-то, за всё это мы тебя любили, - укоризненно качнула подруга головой.
- Допустим, но почему про эту странную любовь вы не вспоминали, когда бросали меня одну с ней и не только с ней?
- Ну, потом же ты от нас узнала всю её историю, и стала, как и все мы сторониться, - широко улыбнулась Чаньчунь.
- Да, - протянула невесело Рита. – И вот сейчас осознала, что это было очень глупо.
- Ты не знала ничего о ней, и приняла её такой, какой увидела. А мы же, зная всё, относились предвзято.
- Я, значит, непредвзято?
- Давай не будем, она сама во всех приключениях виновата. И ты, действительно, когда-то была до невозможности наивной. Вот и верила тому, что видели твои глаза.
- В ту пору, я еще немного очерствела и уже могла любому из вас дать на вашем же родном языке словесный отпор. А было время, Чан, я и на своем-то толком не могла никому отказать. По доброте душевной.
- Это тот период твоей жизни, когда мы с тобой еще не встретились?
- Во времена моей учебы с военным уклоном, - уточнила Рита и прервалась, хмуря лоб, она что-то усиленно вспоминала. – Или нет, кажется, я уже была дипломированным специалистом: переводчиком и уже несколько дней находилась в пограничной части, рядом с твоим Китаем. Да, точно!
- И? – Чаньчунь в предвкушении облизывала губы.
- Вроде бы я не являлась рядовым солдатом, это было что-то вроде языковой групповой практики после окончания учебы. Да, кажется, да! Было нас несколько девчат, и мы все стайкой оккупировали складское помещение столовой, больше похожее на комнату индивидуального приема пищи какого-нибудь стеснительного полковника. И телефон тебе пузатый с диском, и стол приличный, и печка с раковиной да тахтой, в общем, живи себе в тиши-глуши, один и процветай. Но нас было больше, потому царили шум и гам, смех и крики, а также коллективная готовка втайне ото всех в столовой: где-то умыкнем сковороду, а продукты – либо со склада ближнего, либо в магазин, что находился в дальнем конце военной части…
- Уже безумно любопытно.
- И вот, в один из дней воодушевились мы праздничный стол себе накрыть в честь окончания этой чертовой практики, и то ли блины, то ли оладьи, то ли еще чего полумучного решились напечь. И всё бы у нас есть, да важный ингредиент – яйца, не в наличии. А магазин, повторю, далеко, идти в лом, хочется, прежде чем туда топать, знать, а есть ли они в магазине? Зато есть телефон, совковых времен, стационарный, с дырявым кругом набора, и я – добрая и безотказная, а еще жуть какая исполнительная девочка.
- Не представляю тебя такой, - успела ввинтить в паузу Чаньчунь.
- Сейчас и не вспомню, по какому такому приколу жребий пал сразу на меня, но я уже набирала, смирившись с участью своей незавидной, простой номер злополучного магазина. Для полноты картины необходимо добавить, что продавец – мужик, седой и усатый дядька, бывший прапор, ныне в отставке. Стремился употреблять несложные китайские слова и выражения, показывая этим, что чисто владеет иностранным языком. Дядя Витя звали его иногда мы, и как не зайди к нему – в его подсобке вечно мужики курили и в нарды перебрасывались. И он с ними, если не был занят за прилавком, на котором ящиками стояли самые простые карамельные конфеты, семечки и предметы первой необходимости: сахар, соль, хлеб, вода и так далее.
- Ну, ну?
- И вот я, со своим писклявым голосом, выжидаю короткие гудки и говорю в трубку: «Нихао, дядя», а затем задаю этому мужику нестандартный, на его мышление, вопрос: «У вас яйца есть?».
- И?! – Чаньчунь хрипло хохотала, подавляя громкость, чтобы лучше слышать не умолкающую подругу.
- И слышу, как он там, в трубке смехом захлебнулся, но отчаянно делает вид, что всё с ним нормалёк. Позади меня в один голос ржут мои бабы, рассыпав по полу муку, сахар и самих себя. Всю комичность ситуации я понимаю, не тупая, но. Я ж, *ть, настойчивая *дь, и на его тактичный вопрос, мол, он с первого раза не расслышал: «Что?», давясь смехом, уверенно повторяю вопрос: «У вас яйца есть?!». Он уже откровенно поржал мне в ухо и говорит: «Нет, девушка, нет яиц». Я бросила трубку, думая о том, как ненавижу себя за эту самоотверженность. Вместо того, что бы отказаться от этой затеи, смиренно готова была ради дурацкой готовки и тупого ненужного торжества, пойти на всё. Ради девчат, коих искренне стремилась выручить, хотя нутро отказывалось и не желало этого делать. А они только потеху в том нашли и про блины совсем и забыли, как и моих порывов не оценили, ибо не заметили. Такая вот я дура, Чан. Была и есть.
Концовка истории закончилась с печальной констатацией и подрагивающим вздохом. За ними последовала минута пристального вглядывания в душу от Чаньчунь, после которой прозвучал её вопрос, который она долго откладывала, оттягивая время:
- Ты ведь и с майором не ради себя эту одностороннюю схватку развязала, верно?
- Тебе и спрашивать этого не нужно.
- Значит, ты этим отвлекла его на себя, Рэй? – глаза по ту сторону решетки раскрылись максимально широко, учитывая разрез глаз. – Но от кого? Из-за кого ты пустила всё под откос?
- Это не имеет значения, Чан. Уже.
- Чжао Сяомин, - не спрашивала, а заключала вслух Чаньчунь, не имея в том полной уверенности, только частично. Исходя из сложной ситуации с произошедшими событиями в лесу, он первым приходил ей на ум, кто же еще, если не он? – Что хотел Гавмат с ним сделать, и почему об этом ты не сказала мне?!
- Вознамерился подставить, списав на него пропажу автоматов, которых так нигде и не нашли, и патронов из магазина моего табельного. Якобы лейтенант, с моей подачи, этим приторговывал в городе. – Самойлова умолкла на секунду и продолжила. – Скажи я тебе об этом, то на моем месте сидела бы ты, Чан. А так, как командир роты, даже при таком раскладе я была бы привлечена к ответственности вместе с лейтенантом, потому логичнее было реагировать первой, лишая Гавмата сладкой возможности оболгать разом трех человек, вместо одного – меня.
- И ты отреагировала, напав на него? – Чаньчунь ненадолго прикрыла глаза рукой, осмысливая и переваривая всё это. – Это так глупо! Мне ничего не грозило – я почти переведена, а лейтенант Чжао – не простак, он достаточно умен, чтобы не попасть в силки Гавмата. Ты действительно дура, Рэй!
- Знаю. Но в тот миг желание раздробить ему череп было сильнее. Я не смогла устоять.
- Так раздробила бы! Чего ударила четыре раза и отступила? Он хоть рассказать ничего не смог бы! – Чаньчунь искреннее сокрушалась тем, что майор выжил.
- Увидев, что он скорчился и начала кровоточить его разбитая голова, я что-то присмирела, - сказала Рита и немного улыбнулась. – Суждено, видимо, было так. Да и он же живучий, как гад ползучий!
- Да, Рэй, он живучий. А вот Сяомин – везучий. Избежал такой западни и даже не напрягся! Благодаря тебе.
Самойлова сомкнула губы и, не моргая, смотрела через решетку на Ли Чаньчунь. Молчать та не собиралась, она уже взяла себя в руки, усмирила свой гнев и негодование:
- Обещай, что как-нибудь расскажешь, что там с тобой будет твориться.
- Буду по старинке периодически анонимки писать и слать, но так, чтобы ты подозревала, что это не посторонний человек и сильно сомневалась, что это я. Если, конечно, это пропустят, всё тебе расскажу.
- Скомпрометируешь себя фразами, которые буду знать только я? – мисс Ли хотела лукаво усмехнуться, но это получалось у нёе с каждым разом всё хуже и хуже, превращаясь в жалобное кривляние, грозившее завершиться водопадом слез.
- Совсем скоро я отправлюсь в тюрьму на своей исторической родине. Майн либн тюрьма.
- Там и напишешь мне правду. От твоей тюрьмы моей тюрьме. Письмецо в майн либн тюрьма. – Чаньчунь повторила слова, которые услышала.
- Не сравнивай часть с местами отбывания наказания, - улыбнулась Рита ей. – Тем более, ты в неё еще не попала.
- Для такой, как я, все части отчасти подобны тюрьмам. Разве нет?
Самойлова отрицательно мотнула головой и ничего на это не сказала. Снова погрузилась в задумчивое молчание, которое так не могла выносить её собеседница.
- Ты думаешь о майоре, Рэй? – Чаньчунь непрестанно заглядывала ей в лицо. – Он жив, выживет и продолжит делать всё, чтобы избавиться от тебя. Не вини себя в его смерти, так легко это чучело не умрет.
- Это не отменяет моей жестокости и вполне обдуманных действий…
- Забудь уже. Ничего не изменить! Твои думы ничем тебе не помогут.
- Почему я такая дура, Чан?
- Я погорячилась, ты не дура, у тебя характер. Тяжелый. И у него тоже. Вот и столкнулись вы оба, еще и на чужой земле.
- Было неизбежно, по-твоему?
- Очевидно же. Не ты, так я бы это сделала.
«Лучше уж я!», - подумала Самойлова, зная, что в аналогичном случае с Чан проблем у подруги было бы гораздо больше.
- Уходи, - Рита поднялась с пола, отвернулась и шагнула к лавке.
- Уйду, но только потому, что меня ждут, - Чаньчунь тоже поднялась, чувствуя, как затекли и замерзли не слушающиеся ноги. – Я приду завтра, Рэй. – «Постараюсь успеть!», - думала она, зная и умалчивая о том, что следующим днем прибудет конвой для экстрадиции (ну, или какое-то другое подходящее умное слово) Самойловой.
Рита не ответила, она молчаливо прислушивалась к отдаляющимся шагам подруги (та почти убегала, боясь расплакаться при ней) и пока еще четко не видела эту неясную мысль, почти идею, пришедшую внезапно на ум. Внутри у неё что-то упрямо скреблось и терлось, если не требуя, то упрашивая сделать всё возможное, чтобы помешать чертовым законам и судьям вовлечь её в этот громкий процесс, о котором будут вспоминать частенько и приводить в пример эту нашумевшую военную историю.
Она наощупь присела на лавку.
«Но что можно сделать? Убить себя? Хм…».
           До сих пор капитан Самойлова никогда этого не допускала, в жизни не приходила к такой мысли и, вообще, считала, что ни при каких обстоятельствах на это не решится. Видно, не те обстоятельства у неё ранее были! Подумав же сейчас о самоубийстве, Рита почувствовала, как пробежали вдоль позвоночника колючие мурашки, странно завибрировала дрожью кожа на локтях и затылке, словно кто-то стягивал и, встряхивая, пытался собрать её кожные покровы в пучок и накрепко связать резинкой. Оттого Самойлова нервно дернулась и опять встала.
«Убить себя, так это глупо и нелогично будет с моей стороны, но…», - Рита обсмотрела пустую камеру, в которой находилась одна эта лавка, прикрученная к полу без каких-либо спальных принадлежностей или смягчающих обивок. Только доски и ничего боле. – «Как? Как мне это сделать?».
- Да, способов уйма: отравиться, утопиться, броситься с крыши или на рельсы – под колеса, повеситься и застрелиться, а можно даже несколько способов разом, так сказать, для верности, чтобы уж наверняка и без возможности спасения. К примеру, хорошенько подготовиться и приготовить сначала табурет и петлю, потом за минуту до этого принять действенных таблеток, затем взобраться на табурет, вдеть голову в петлю и только затянув её, порезать еще и вены для уверенности. А там уже и отталкиваться можно. Здорово придумано, команды не хватает: «Выньте веревки и достаньте стулья, приготовьтесь к самоубийству!»…
Бормотание после усмешки прервалось, она перешла на мысли:
«Хороша идея, но в этой клетке слабо реализуема. Табельного оружия у меня уже нет и никогда, вероятно, не будет. Ножа никто не подбросит, а обманом клянчить поздно – уголовный процесс ждать не заставит, чувствую. Препаратов усыпляющих тоже некому будет поднести: Чан на это не подпишется, а упрашивать мне больше некого – даже бунтарка Мэйли назло откажет. Что же тогда из доступного остается? Повешение?! Ха! Да на чем?! Допустим, скамью эту можно как-то отодрать и передвинуть, но…».
- Может, мне разбежаться и пару раз вонзиться лбом в стену и основательно расквасить лоб? Вариант, но тоже нет. – Рита Самойлова опустила голову и осмотрела себя. У расстегнутого ворота рубашки виднелась нательная хлопковая футболка. Само собой сорвалось с уст. – Можно хорошие ленты выкроить…
Не успела осознать смысл и договорить, как пальцы принялись расстегивать офицерскую рубашку, а глаза устремились в потолок, искать подходящий крючок или же торчащий конец балки. И его она нашла.
Холодеющие пальцы продвигались всё ниже, оставались последние две пуговицы, и оттого в них возрастало сопротивление, превращая в негнущиеся костяные отростки. Отвергая разумную часть мозга, бьющуюся в истерике в нежелании так позорно умирать, Рита сняла рубашку, стянула футболку и, поленившись возиться с пуговицами рубашки, натянула куртку и застегнула молнию. Но вдруг застопорилась. Нет, не подумайте, она вовсе не одумалась, просто  представила то, какой её будут вынимать из петли, и то, что она будет в куртке на босу грудь (не учитывая женское нижнее белье), её покоробило. Она взяла со скамьи рубашку, надела и, вдев в петли все пуговицы до единой и ответственно заправив в брюки, влезла в куртку.
- Пусть уход позорный, но вид мой должен быть соответствующий. По уставу даже в петлю. Жаль, что этим гордиться будет некому. – Рита Самойлова запрокинула голову, мысленно подбирая подходящую балку у стены, а пока ею любовалась, руки её уже тянули в стороны от ворота несчастную хлопковую футболку, только недавно приобретенную в использование.
Послышался треск лопающихся волокон и разрываемых нитей. На скамью пала первая полоса, вторая, третья…
Ноги её тоже не остались в стороне, Рита то одной, то другой толкала и расшатывала скамью, ослабляя крепления в полу: удар левой, разрыв полосы, удар правой, еще одна полоса в горку. Дело спорилось. Работала вроде бы одна Рита, а уже результат налицо. И вроде бы она была изнурена недосыпом, недоеданием и морально истощена к тому же, и это всё ей давалось тяжело и сопровождалось злыми матерными комментариями и вздохами, но она не сдавалась, бросаясь ядреными словами. Благо, за стенами работал экскаватор и кран (у новой котельной велись ремонтные работы – новую отопительную трубу прорвало) и её потуг, как и звуков разрываемой ткани и самодельного демонтажа скамьи не было слышно.
Ржавые болты не выдержали напора, скамья была побеждена раньше, чем скончалась футболка. Впрочем, добивать её было не нужно – полос вырвано достаточно, Рита уже вплетала и крутила их по две, наскоро создавая подобие веревки, которая оставит посмертный синий след под челюстью на её шее…
           Примерно за секунду до завершения и доведения до идеала этой хлопковой петли Самойлова поняла, что до неё доносятся приглушенные шаги. Считая, что ей чудится, и это организм любыми путями хочет её отвлечь и не дать довести до конца задуманное дело, она не стала уделять этому внимания, концентрируясь еще больше на заключительном узле петли (а уж узлы-то капитан вязать умела!). Но не тут-то было.
Шаги ей не почудились, кто-то вправду к ней пришел. И даже возымел наглости позвать (но звучало это, напротив, неуверенно, робко):
- Капитан…
В иное время Рита вздрогнула бы, но не сейчас. Сейчас ей было не до того, чтобы пугаться тем, что её застали за столь постыдным действием. Было наплевать, что это тот самый человек, из-за которого она оказалась за решеткой и выбрала путь слабых, неспособных принимать последствия собственных решений, людей. А ведь никогда таковой не была.
Не оборачиваясь к посетителю и укоряя себя пришедшей в первую секунду мыслью: «Надо спрятать петлю!», которая пришла не потому, что стало перед ним стыдно, а оттого, что это могло ей помешать дойти до конца (он мог побежать и донести кому надо, в итоге, ей не позволят завершить начатое!), она сказала:
- Ты можешь больше так не обращаться. Ни к чему. Я теперь никто, лейтенант.
- Думаю, говорить что-то про то, что вы для меня всегда будете капитаном – слишком по-мальчишески. Сопливо, наивно, приторно.
- Поэтому, не смей так говорить, - Самойлова критично осмотрела петлю. Так и не поворачиваясь к парню, она еще раз исследовала все узлы на прочность, потягивая в руках и с нетерпением дожидаясь момента, когда можно будет в неё просунуть голову и ощутить её на своей шее. То есть, когда уйдет этот нежелательный посетитель.
- Не буду. Но звать капитаном не перестану, капитан.
- Чжао Сяомин, не трать мое время, зачем ты пришел? – Рита слегка повернула к нему голову и увидела, как тот в растерянности блуждает взглядом по сдвинутой скамье, перебегает к разбросанным по полу гайкам и болтам, и остаткам нательного белья, которое ему было хорошо известно, ведь на нем был точно такой же комплект, только на два размера больше.
- Я знаю, что это из-за меня вы напали на майора…
- Не неси чепухи и проваливай, - устало погнала его прочь Рита, догадываясь, что сказать такое могла ему Чаньчунь, а может, он и сам сообразил. – «Чан, вроде говорила, что он умен. Но я этого что-то не заметила…».
- Позвольте сказать одну глупость, капитан, - не сдавался Сяомин.
- Не позволю.
- Я всё равно скажу, - настойчивее был лейтенант. – Я считаю, вы поступили правильно, что дали ему отпор. Вы не должны сносить от него ложных обвинений, оскорблений и рукоприкладства…
- Рукоприкладства?! – быстро сунув петлю в карман брюк, Самойлова резко развернулась к нему. – Ты что несешь?!
- Я всё еще помню, капитан, первый день нашей с вами встречи. Помню, что вы выходили из кабинета майора, в котором он вас ударил. Это ведь так?!
- Может, это было его ответное действие на мои схожие действия?
- Не поверю, что вы могли без причин этого сделать! – яростно оправдывал её лейтенант. – И не забывайте о слухах, я знаю больше, чем знаете вы. Он заслуживает того, что вы с ним сделали!
- Ты решил в мою совесть сыграть или же просто самоутвердиться? – Рита подошла ближе. – Никак не пойму цель твоего визита, парень.
- Нет, капитан. Я пришел сказать, что мы организовали группу по реализации плана побега и готовы немедленно посодействовать вам в нём.
- Что?!!
- Мы с моими товарищами и вашими коллегами составили план с отвлечением…
- Кто товарищи и кто коллеги? И что за отвлечение?! – перебила злее прежнего Рита, не одобряя ни того, ни другого, ни третьего. Меньше всего она хотела, чтобы из-за неё проблемами обзавелись другие люди.
- Вы и так сами понимаете, - всё-таки не стал озвучивать известных ей имен Сяомин. – А отвлечение – оно банально: привлекут внимание к себе, давая вам возможность бежать.
- А как же постовые? – что-то в Рите дрогнуло от того, что для неё кто-то и что-то пытается сделать. И не в одиночку, а массово. Она всегда думала, что только Ли Чаньчунь может пойти на неоправданный риск ради неё. Оказалось, не только. – «Наверняка, она всех и подговорила!».
- Всё очень просто, капитан. Мы… - тут лейтенант Чжао принялся торопливо посвящать в детали этого дружного плана побега с сомнительным отвлечением. Почувствовал, что в речах капитана что-то изменилось, она поддается, раз спрашивает и слушает, а не гонит в шею его. Как говорится, куй железо, пока горячо. Вот он и вывалил всё, что они придумали.
Рита его внимательно слушала и размышляла про себя:
«А почему бы и нет? Если уж и падать в бездну, то на самое её дно, да? Если оно есть, конечно», - Самойлова вслушивалась сквозь свои мысли и смотрела на то, как лейтенант вынимает висячий замок (помнится мне, он просто висел, не был закрыт на ключ, этим пренебрегли соратники, и не зря) из петель её клетки и уже тянет на себя решетчатую дверцу.
- И что взамен, лейтенант? – выслушав его, Рита уставилась ему в глаза, озвучивая то первое, что пришло на ум (весьма мнительный). А она знала, что именно это будет.
- Не понял, капитан?
- Чего ты ждешь от меня взамен, что я должна буду тебе должна? Что в моем вопросе тебе не ясно, парень, когда сам прекрасно знаешь, для чего ты это делаешь?
- Ничего не жду, - слегка опешил от ядовитых обвинений Сяомин.
- Зачем тогда всё это?
- За тем, что я не хочу, чтобы вы вот так закончили.
- А бегством позорным, по-твоему, я заканчиваю лучше?! – злобно усмехнулась Рита. – Мне далеко не уйти. И куда бы ни ушла, даже к себе на родину – я буду разыскиваема и требуема к немедленной пересылке и возврату под конвоем для проведения справедливого суда, в котором мне намотают дополнительный срок за попытку бегства...
- У нас есть такие места, в которых можно навсегда скрыться, в которых не отыщут и не выдадут. Вас спрячут там, я обо всем договорился, нужно только скорее убраться отсюда и не пропустить отходящий ночью паром…
- И откуда у простого срочника такие связи? – перебила в свою очередь Самойлова. Она догадывалась, о каких местах он ей заливает, слышала об этом однажды, и про паром когда-то ей Чаньчунь рассказывала. Это было очень-очень давно.
- Мы тратим ваше время, капитан, - повторил с улыбкой её же слова Сяомин и вдруг нахмурился, взором вызывая из давно открытой клетки. – За вами вот-вот придут, надо уходить.
Самойлова волком смотрела на него. Она не колебалась, она совершенно не хотела идти ни с ним, ни за ним, и категорически не желала покидать своей временной тюрьмы, ожидая заслуженных судебных разбирательств и долгих следственных процессов, но в голове всё также звонко и беспечно билось:
«А почему бы и нет, Рэй?!», - эти слова назойливо крутились под черепушкой, словно там сидела Чаньчунь и обеими руками толкала в спину на эту глупость.
Сделав шаг, второй и третий, бывший доблестный капитан пересекла границы своего индивидуального заключения и оказалась в узком коридорчике лицом к лицу со своим освободителем, в возможности которого ни капельки не верила. Однако вот она, демонстрирует ему свою фальшивую готовность следовать за ним и придерживаться его плана.
- Идемте, - отвернулся Чжао Сяомин и уверенно покинул эту тюрьму при части.
Он оказался прав: как и сговорились, не было на постах охраны за дверьми, никто не встретился им по территории и не остановил, позволяя пробраться к бреши в заборе, через которую много раз линяла вопреки всем запретам Рита вместе с неуемной искательницей приключений – Ли Чаньчунь.
«Чан, - вспомнила опять о ней Самойлова. – Интересно, знает ли она об этом? Приложила ли руку к этому? Теперь кажется, что вряд ли. Иначе лично вела бы меня на волю…», - снова раздумывая о причастности к плану побега и общему заговору подруги, она благополучно покинула часть, и, хотя они всё еще стояли по ту сторону забора, но уже были вне её территории.
- Поспешим! – лейтенант, схватив за руку, побежал, заставляя бежать за ним.
- Ты четко осознаешь, на что себя обрекаешь? – бросила в спину Рита, не вырывая руки и стараясь поспевать за ним. Она слишком устала после возни со скамьей. Ноги ныли и болели.
- Не страшно, я в часть не вернусь.
- Что?!
- Я собираюсь бежать с вами.
- Ты из ума выжил? Тебя готовят на повышение…
- Мне оно не нужно. – Чжао Сяомин отвечал твердо, сдерживая мысленно следующие слова. – «Без капитана…», и прибавляя столь же уверенно. – И вас, к тому же, должен кто-то сопроводить до конечной точки, и, как главный зачинщик, это должен быть я.
Рита Самойлова такой ход событий не одобряла. Но она промолчала, ведь они добежали к ближайшему перекрестку, где лейтенант поймал первое подвернувшееся такси и назвал адрес.
- Ты что-то щебетал про паром, - шепотом цедила недовольная Рита, и недовольна она была тем, что знала, куда привезет их таксист по указанному адресу – в дешевенький мотель, излюбленное молодежью место для свиданий после тряски в клубе. Клуб был не менее популярен и находился в шагах двадцати от мотеля, в клуб этот не раз сопровождала Рита старшего лейтенанта Ли.
- Он отходит поздней ночью, и нам надо где-то переждать это время. – Сяомин тоже шепотом шипел в ответ. – Мне лично больше негде.
- А мне есть, - Рита подумывала о своем жилище. – Я живу на…
- Вам нельзя в вашу квартиру. Первым делом нагрянут туда, знаете же.
Он опять был прав, но что мешало всё также злобно смотреть на него? Ничего. Вот и смотрела, сжигая взглядом на костре. Вся эта затея ей не нравилась. Лучше уж самодельная хлопковая петля.
«Но я уже в это впряглась, попробую перетерпеть еще немного. Посмотрю, насколько меня хватит…», - Рита вышла из такси, они доехали к мотелю за четверть часа – пустые дороги упростили путь. Регистрировался Сяомин, а Самойлова ждала в сторонке, разглядывая паршивую отделку и интерьер мотеля и подозревая, что им в такое время светит какой-нибудь одноместный замызганный номер с затертой старой мебелью. – «Возможно ли, что он всё это придумал исключительного для вот этого самого момента? Да,*&;#*, на все сто!».
Она остановила мыслительный процесс и обернулась, к ней подошел Чжао Сяомин, он был немного расстроенный:
- К сожалению, здесь только…
- Да я поняла уже, - гневно оборвала, будто огрызаясь, Рита и посмотрела на цифру номерка, который он держал. Прикинув, что это точно не на первом этаже, она яростно затопала к лестнице, устланной порядком истоптанной ковровой дорожкой темно-зеленого цвета.
- Вы, что, думаете… - нагнал её и цепко схватил за локоть лейтенант Чжао Сяомин, останавливая у ступенек. Кажется, он разозлился и давно уже не боялся теперь уже обыкновенной женщины, не обладавшей рангом и властью, присвоенной ей этим рангом. Мало того, еще и в скором времени объявленной злостной преступницей. – Что я это специально? Что чего-то от вас жду?!
- А что, нет? – Самойлова пронзала презрением, сквозившим в каждом её слове. – Не это ли моя плата взамен?!
- Не знал, что вы обо мне такого мнения! – отвернувшись от неё, он зашагал вверх по лестнице, бросив ей напоследок через плечо. – Если вы вправду думаете, что я заманил вас сюда ради исполнения каких-то личных целей, то лучше возвращайтесь в часть, пока вас не хватились.
- А ты?
Он остановился. Обернулся:
- А я пропускать паром не намерен. Можете сказать всем, что дезертировал, не обижусь, - он вновь развернулся и продолжил свой путь к номеру. – Мне в части делать нечего.
Пребывая недолго в сомнениях, Рита, ненавидя и кляня себя, пошла за ним, попутно удивляясь своей уступчивости.
«Какого черта я бегаю за ним!? Ну и пусть себе бежит, мне-то теперь какое дело до дезертиров, когда сама похуже в официальных документах буду значиться? – но она всё же шла за ним, рассуждая про себя. – Может, удастся уговорить его вернуться? И как это можно будет сделать? Ух, если узнаю, что в этом замешана Чан, шею ей сверну! Хотя, это я уже навряд ли…».
В крошечном номере с почти детской кроватью они долго сидели в молчании друг напротив друга на маленьких стульях у стола. Сяомин обиженно дулся на её подозрительность и разговаривать не собирался, а Рита, в целом, неразговорчива, да и недавние её поступки больше мыслить заставляли, чем языком болтать. В этой тишине никто из них не спешил занимать спальное место, на первый взгляд, крайне неудобное. Так и сидели, угрюмо переглядываясь друг с другом и с кроватью. Нарушила это гнетущее молчание (неожиданно!) Самойлова:
- Долго нам здесь прятаться?
- До отплытия парома, - ответил Чжао Сяомин и, отодвинув краешек шторы, выглянул в окно – отсюда был виден порт и этот самый паром – бежать туда, от силы, две-три минутки. Это если шустро. Особо медлительным путь растянется по времени в семь-восемь минут.
- И когда он отплывает, лейтенант? – спросив, Рита зевнула, и опять покосилась на кровать, ей вдруг нестерпимо сильно захотелось спать. Как странно, столько времени страдала бессонницей, а тут вдруг – в самые опасные минуты – на сон потянуло! Еще и так сладко. Удивительно!
- В два ночи, - лейтенант Чжао посмотрел на часы – всего половина одиннадцатого! Конечно же, она хочет спать. Он и сам едва держится после ночи на посту. Глянув мельком, как и капитан, на кровать, он вежливо предложил. – Вы можете поспать, если хотите, а я посижу на стрёме.
- Обойдусь, лейтенант.
- Если вы чувствуете стеснение, я могу отвернуться. Или выйти и за дверью подождать.
«Очень оригинально! Снять номер и торчать за дверью в коридоре…», - подумала Рита, отвечая:
- Это не стеснение, а скорее удивление.
- А чему тут удивляться?
- Ну. Какая-то странная тенденция складывается у меня в последнее время, - неразборчиво и вяло бормотала Рита с почти закрытыми глазами, скорее, неосознанно и сонно озвучивая мысли вслух. – У невролога – разденься, у травматолога – разденься, у хирурга – разденься, в отеле – разденься. Волей-неволей сочувствуешь стриптизершам.
Лейтенант громко засмеялся и, увидев грозный зырк от капитана, притих, но, не переставая улыбаться, переспросил:
- Может, «почувствуешь»?
- Нет, лейтенант, мой вариант ближе по испытываемым ощущениям, - сказав, она опять зевнула и прикрыла глаза.
- Я, правда, выйду. Можете раздеться, лечь и поспать…
- Не надо, я и в форме прекрасно высплюсь, - Рита встала, шагнула к кровати, упала на неё, подсунула ладонь под голову и попыталась забыться. – Разбуди, а то паром без меня уйдет.
Сяомин что-то ответил, но она уже не слышала.
Парень ответственно сидел за столом, прислушиваясь к звукам из коридора и поглядывая то в окно, то на часы. Он и сам не заметил, когда и как его руки оказались сложенными на столе, а голова на них. Его лишь случайно пробудило от дремы болезненное потягивание в онемевшей шее. Он резко поднял голову, потер ладонью шею, и посмотрел на пустую кровать, на которой ожидал увидеть спящего капитана. Но там никого не было – кровать оказалась пуста!
Чжао Сяомин испуганно посмотрел на часы – еще целый час до отплытия. Проверил карманы – билеты на месте, значит, она ушла не туда. С трепетом и надеждой метнулся в уборную – и там никого! Осмотрев номер, он выбросился в коридор и побежал вниз к справочной, где и узнал, что его спутница покинула отель час назад, ничего не передавала и не говорила.
Вернув ключ, лейтенант выбежал на улицу, где стоял и оглядывался по сторонам, не зная, какую из них выбрала Рита Самойлова. Что-то подсказывало, что она вернулась в часть, и это можно бы проверить, как один из подходящих вариантов. Оставалась еще её квартира, но он не знал адреса. Поэтому, поймав такси, вернулся в часть, где сразу же бросился за помощью к старшим, к которым прибилась поредевшая четверка.
Они все как раз сбились в кучу у первого корпуса и ждали новостей от Сяомина. А он взял и пришел сам, а с собой принес дурные вести:
- Ушла и даже записки не оставила! – сокрушался растерянный лейтенант Чжао, пересказав всё, как было, переживавшим соратникам капитана.
- Она не из тех, кто оставляет записки, - сказала Чжэн Юймин.
- Я даже не знаю, куда она направилась, - Чаньчунь развернулась, и осмотрелась, тоже заподозрив, что Самойлова могла воротиться назад и расположиться в комнате или у себя в кабинете.
- Неужели в часть?! – пробормотал, угадывая мысли, Чэн Сяоянь.
- Однозначно, - шокировано смотрела на него и Чжэн Юймин, ожидая, что скажет Чаньчунь, она пыталась проследить за ходом её мысли. Это не сложно, у мисс Ли все переживания на лбу были написаны.
- Куда бы она ни пошла, пусть там и остается, - прорычала Чаньчунь, понимая, что Рита никуда не сбежит одна, а точно вернется. – Обыщем возможные места её нахождения здесь, вдруг удастся найти раньше других!
- Есть! – зачем-то сказал рядовой Шань и убежал под руку с Гу Айминь. За ними и все остальные заговорщики разбежались по сторонам.
Только Чжао Сяомин, Чэн Сяоянь, Ли Чаньчунь остались на своих местах.
- Думаешь, она вернулась сюда? – спросил снова Сяоянь, едва слышно.
- Конечно, это же Рэй! – вздохнула Ли Чаньчунь и побежала в сторону столовой, а за ней и лейтенант Чжао. Хотел быть рядом, в случае обнаружения капитана. И что-то ему подсказывало, что обнаружить её может только старший лейтенант Ли.
И пока они рыскали по всем известным им тайным углам части, капитан Самойлова (а она сбежала из номера, как только послышалось мерное сопение лейтенанта) неспешно брела по городу, разглядывая и рассматривая всё, что попадалось на пути и привлекало её рассеянное внимание. Бродила она уже давно, толком не понимая, куда идет, куда ведут эти утомившиеся ноги её уставшее тело, и что в этом месте её ждет.
Через какое-то время она приостановилась, подняла голову и потерянно огляделась. Вздохнула.
           «Если мне скажут, что моя жизнь ограничена, и я умру прямо сейчас, то я, наверное, обрадуюсь», - подумала Рита, пассивно скользнула глазами по пластиковому щиту, установленному у косметического магазина.
- Сияйте красотой, - прочитала негромко она, автоматически переводя на русский язык, длинный витиеватый китайский слоган, зазывающий немедленно войти и набрать целую корзину косметики. – «А если у меня нет красоты, чем сиять?», - мысленно возразила призыву она и опять продолжила бесцельно брести по этому проспекту. А потом всё-таки свернула на менее шумные и яркие улицы. 
Рита долго слонялась по тёмным улицам и дворам, не зная, чего конкретно хочет и чего ищет, но понимая, что вернуться надо, иначе многим в части будет худо. Уже неосознанно выбралась на тот же проспект и зачем-то остановилась у оживленного перекрестка, осматриваясь и раздумывая, куда бы ей здесь свернуть. Взгляд её уставших и сонных глаз опять проплыл по большим рекламным вывескам и баннерам, установленных на крыше высотки и освещающих кислотно-яркими огнями небо над соседним торговым центром.
«Взгляните на город по-новому!», - так гласил призыв на одном цветном табло, тем самым одновременно рекламируя коррекцию зрения и намекая вместе с тем использовать новое мобильное приложение, помогающие сориентироваться в наиболее запутанных и интересных районах мегаполиса.
- Как на старый и разбитый город глядеть по-новому? – задала вслух вопрос Самойлова, усмехнулась, попятилась от перекрестка и свернула в переулок, поняв, наконец, чего именно ей так хочется.
Вскоре она оказалась на той самой улице, где она разок с Чаньчунь, и второй раз с ней же, но уже с четверткой солдат вдобавок, попала в передрягу. Осмотрелась, выискивая хоть кого-то из прилипчивой криминальной банды, кто набил бы основательно ей морду, да, увы, ни в одном углу не виделось ни одной преступной личности.
«Тут преступник только я!», - она повернулась на шорох и с надеждой устремила взор к мусорным бакам. Возле них лежал пьяный бродяга, которого, судя по всему, недавно там же тошнило, после чего он с облегчением прикорнул, не отходя от баков, и уснул. Стуча клювом по асфальту, вторично доедала его еду, пока всё не подсохло, одна облезлая и старая ворона, которая недобро косилась на Риту и готовилась пятиться от своего ужина к бродяге.
- Что, вкусная блевота? – Самойлова отвела взгляд от пугливой птицы и сама же себя следом устыдила, укоризненно качнув головой. – «Не хватало, с кошками общалась, теперь еще и с пернатыми в диспут вступила…».
Она постояла немного в надежде на то, что знакомые бандюги всё же вот-вот появятся. И здесь, увы. За полчаса топтания на месте, никто, кроме стайки подозрительно веселых подростков, на эту улочку не сунулся. Вздохнув, Самойлова поникла и тут же расправила плечи: пришла идейка – попытать счастья в порту, может быть, там посчастливится поучаствовать в мордобое. Верно! Где-где, а там уж точно найдется пара-тройка подвыпивших задиристых матросов, ну или просто агрессивных пьянчуг, охочих до драки.
Весь путь занял у неё около получаса, это еще с учетом того, что Рита практически бежала, сильно рассчитывая при этом свои возможности, а именно – шанс вовремя вернуться в часть, пока не подняли общую тревогу в связи с её исчезновением.
Порт её не подвел. Здесь на каждом углу можно было найти тех, кто с радостью схлестнется в попытке поживиться одеждой и тем, что расположено в карманах этой одежды. Жаль только, что формой военного мало кто захочет поживиться, знали бы еще, что и карманы пусты – так и в сторону этого чужака даже коситься не стали бы. Самойлова это знала и целенаправленно шла вдоль сооруженного моста у бухты. Прислушивалась и выискивала глазами более и менее молодую компанию крепких ребяток, которые потехи ради не откажутся и откликнутся на её забористые оскорбления. Нашла…
У деревянных ящиков, похоже, недавно выгруженных, сидела группа людей, не сильно взрослых (чем старше ты, тем больше ощущаешь риски и бережешь здоровье, особенно целостность зубов и конечностей). Лица их ярко освещало пламя костра, который они разожгли прямо тут же в железной бочке, возле которой все и стояли, потирая и разогревая над ним руки.
Самойлова уверено повернула к ним.
- Эй вы!
- Ты еще кто?! – один из мужчин первым чужака заметил и задал вопрос одновременно с ней, заглушая её слова.
- Здесь запрещается разводить огонь, по требованиям пожарной безопасности. Это….
- Вы еще не представились, - глаза  того, кто встречал её вопросом бегло и трусливо обежали форму, после чего тон его смягчился, а стоящие рядом с ним товарищи насторожились.
- Простите, - типичная пауза и нетипично-наглое. – И не представлюсь. Разводить костер – пожароопасное действие. Не положено! Гасите или проваливайте!
Рита даже не раздумывала над тем, что она говорит, слова неконтролируемо срывались с языка, а сама она пребывала в небывалом предвкушении.
- Ты чего мелешь? – вышел вперед сосед справа и дал знак молчать первому.
- Четко выразила мнение и четко послала всех, что я крайне редко делаю. Вслух.
- Эй, кто это такая? – последовало с другого края, и вся группа, дружно и не сговариваясь, вышла вперед к не прошеному гостю, устанавливающему для них правила, которых они никогда не соблюдали, как и соблюдать были не намерены. Плюс (сильно раззадоривающий) к тому же, чужаку, еще и женщине. А это уже потеха, которая скрасит этот однозначно скучный вечер.
- Та, кто выбьет тебе зубы! – (фразы были не такими цивильными, понятно же) с вызовом бросила Самойлова, замечая, как поднимаются с насиженных мест другие приятели. – Подходите, не по одному…
Эм, ну…. Что было дальше, не сложно додумать. Скажу только, что особо нетрезвых портовых борцов она легко растолкала. И побросала даже пару из них в пол, но вот от несильно пьяных досталось и ей: нелегко в одиночку уворачиваться от стольких цепких рук даже с весомым преимуществом – трезвостью. Тут уж тебе на помощь не придет ни отважная боевая и давняя подруга, ни храбрая четверка солдат.
Отхватив сполна, Рита поняла, что пора уносить ноги (валить, пока саму не свалили), если не хочет лишиться всех зубов и сознания. С трудом вырвавшись из плена рук (настолько цепких, что затрещала, и не только по швам, одежда на ней), бывший капитан Самойлова дала деру со всех ног (а в беге она сильна, помним же?), опасаясь, что, кинувшиеся вдогонку мужчины, её вот-вот нагонят и добьют.
Мда уж. До такой скорости она давно себя не разгоняла, но надо бы держаться и продержаться до заветного поворота, ведущего подальше от порта прямиком в лабиринт спутанных улиц и кварталов, в которых можно будет выгодно запутать след, затаиться и перевести уже дух.
Запутала. Затаилась. Перевела дух. Огляделась, удостоверилась, что по пятам никто не идет, и снова пошаркала по переулкам и дворам плохо знакомого и неродного ей города, на ходу оценивая по пятибалльной шкале боли, отзывающиеся в тех или иных участках её избитого тела.
Несмотря на то, что преследователи из порта давно отстали – нашли занятие поважнее (по сути, просто наткнулись на дешевый бар и забыли о своей мести), она всё озиралась, в процессе своего унылого передвижения по этому бесконечному городу. Подустав, Рита присела у дороги на бордюр и задумалась о том, как ей дальше быть и что делать – два извечных вопроса человечества, которые рано или поздно встают крайне остро. Остро стояли они и для Самойловой Риты, мысли ответные шли неординарные. Первая: напиться до посинения и беспамятства в том же баре, в котором засели обидчики. Вторая – наведаться с привычным рейдом на задний двор казарм, дабы попугать балующихся сигаретками солдат и поругать их же забавы ради, но нет, туда путь заказан. Третья: всё-таки вернуться с повинной в часть и оказаться в темнице, где нужно принять свой поступок и понести ответственность за его совершение.
Подумав хорошенько над всеми тремя вариантами, капитан приняла решение и встала. Путь был не близкий. Через дорогу. Там стояли доступные такси, но мы-то знаем, что ей в данный момент лень даже бордюр перешагнуть. Всё же она пересилила себя и сделала это: смелая и ответственная Рита переборола все внутренние протесты и пошла навстречу своей военной судьбе, то есть, судьбе преступника. На пути, как всегда, ждали приключения – чуть не сбил грязный грузовик, груженый доверху песком, и следом едва не загрызла стая собак, мчащаяся с оглушительным лаем за грузовиком. Но и они быстро переключились на старенький скрипучий автобус, а Рита благополучно убежала и забилась от них в такси.
А еще через полчаса, довольная, как сытый кот, Самойлова протискивалась в часть через излюбленное место для побегов, сотворенное когда-то руками самой Чаньчунь под ругательства Риты, помогавшей ей. Улыбаясь приятным воспоминаниям, она пролезла через брешь в рваной и грязной форме, с подбитым глазом, порезанным ухом, ушибленной ногой и вывихнутой рукой. На исцарапанном лице светилась улыбка, говорившая о полном удовлетворении ночных поисков и интересов, и улыбка эта не сходила с лица. С ней Рита и корячилась вдоль забора вся взлохмаченная. Шла себе, неспешно прихрамывая, обратно к своей временной клетке, зная, что очень хорошо видна тому, кто на тринадцатом посту, если, конечно, он бдит и несет свою службу, а не дрыхнет наплевательски на полу, завернувшись в тулуп.
На посту был старший сержант Су Хэпин. Нам уже ведомо, что он всегда ответственно стоял на посту. Особенно на тринадцатом, на который могла явиться в любое время дня и ночи капитан Самойлова, которую он очень боялся и дико уважал. И даже сейчас, когда зверский капитан перестал быть капитаном, Су Хэпин, как положено, стоял у смотрового окна и глядел с зоркостью совы в освещаемую прожекторами зону. И думал о Самойловой.
Он её сразу узнал и не спешил поднимать тревогу о вторженце. Кому, как не ему знать, что этим лазом пользуются Чан и Рита, да и не только они, но и добрая половина части. Увидев её, поначалу обрадовался, что она всё же вернулась, и их всех минует суровое наказание, вытекающее со всеми последствиями из её бегства. Но потом парень очень расстроился, ведь это значило, что её объявят позорным правонарушителем и отправят под трибунал, а дальше…. Дальше неизвестно, что. Это уже будет решаться за пределами их городка и страны. Су Хэпин вздохнул и поднес бинокль к лицу, чтобы в последний раз хорошенько рассмотреть уважаемого капитана.
Рита Самойлова, между тем, без проблем пробралась в свою темницу. Прошла внутрь выделенной ей клетки, посмотрела на лавку. В зловещей тишине вроде бы пустой камеры раздался вдруг голос человека, познавшего дзен и не только дзен, сотни тысяч раз. И сказал он:
- Хорошо, что вернулась.
Это был полковник Ванг Вейдун, но Рите вдруг на мгновение показалось, что это майор Терентьев стоит у неё за спиной. Живой, здоровый и, как и всегда, отвратительный. Что, собственно, напугало и смутило её.
- Кто это? – удивленно воскликнула она и всмотрелась, тут же узнавая полковника, которого впервые видела в гражданском, такого уставшего, мятого, хмурого, не похожего на самого себя. Это и вводило её в ступор, ведь он выглядел иначе, даже лицо казалось другим, будто собирательный образ всей китайской армии стоит перед ней.
А Самойлова не признавала собирательные образы даже просто в литературе, а тут перед носом стоит самый что ни на сеть собирательный образ, от которого она не могла отвести взгляд.
- Ах, так это вы, - вырвалось, впрочем, разочарованно у неё.
- За свои деяния надо отвечать, - последовал вздох. Полковник её замешательству значения не придал. – Молодец, что пришла.
Сказав, Ванг Вейдун зачем-то кивнул ей два раза, опустил голову, обошел её, прикрыл за собой дверцу камеры и направился к выходу. Скрипнула за ним и входная дверь, и Рита осталась одна. Предстояло скоротать этот остаток ночи, последней своей ночи в части. Наверняка, уже решили, что с ней делать, куда везти и кому перенаправить это резонансное дело.
Выдохнув, Рита Самойлова присела, закрыла глаза и попробовала устроиться на твердой лавке, не оставляя надежды хоть ненадолго предаться сну. Удивительно, но она сумела в своей клетке на этой жесткой лавке уснуть. После всего, что было, для неё это просто необходимо.

          33.
          Перед ней раскинулась изрытая гусеницами танков и разрывами снарядов обожженная и дымящаяся с многочисленными глубокими воронками рыхлая земля, на которой сама она стояла неуверенно, нетвердо в своих грубых и почему-то кирзовых сапогах. Устоять помогало что-то твердое в правой руке – что-то, на что она сильно опиралась, цеплялась, упирая в землю. Переключив своё внимание с выжженной черной картины перед глазами, она посмотрела на это «что-то», и удивилась: в руке – самая обыкновенная лопата, черенком вверх.
«Как странно…», - пробежала мысль, топя свежие воспоминания о Гавмате, неразрывно связанные с данным инструментом. Всплыть этой связи помешало то, что выловили её глаза в руках тех, кто стоял с ней в одном ровном ряду – автоматы в боевой готовности, направленные вперед, в гущу постепенно рассеивающего черного дыма и серого густого тумана.
«Это что, война?!», - Рита содрогнулась, она с детства трусила этого слова и того, что оно в себе несет. Обучая множество юных вояк, всегда молилась, хотя особой набожностью похвастаться не могла (но надеялась, что когда-нибудь это исправит), чтобы те, кого она наставляет никогда не получили шанса оказаться с настоящим оружием на настоящих боевых действиях. И меньше всего на этих действиях оказаться желала сама (фобии самой настоящей трусливой натуры, боявшейся убивать, не будем за это винить).
Подавив волну мурашек, глянула влево, понимая, что и тут такой же ровный строй солдат с оружием, нацеленным на кого-то.
«С кем?! Зачем?!», - она посмотрела вперед, продолжая держаться и опираться на своё вовсе не военное оружие. Силилась сквозь пелену дыма разглядеть врага и вдруг поняла, что, стоя и не сдвигаясь с места, видит недосягаемую зону с высоты птичьего полета: огромные территории изуродованного и искалеченного леса, изъеденные ямами поля, прорытые и вывернутые полевые укрепления и заполненные трупами окопы…
Не зря в руке лопата, эта лопата продолжала поддерживать её на дрожащих от страха и негодования ногах, пока сама Рита, подобно сапсану, снижаясь и пикируя, пролетала над окопом, выискивая хоть одно подвижное тело. Одно такое сразу привлекло её хищный взор: в гуще посыпанных землей и обломков тел, будто земляной червь, заворочался солдат – он выбирался из-под накрывших собой товарищей, переползал усилием воли через эти трупы и полз упрямо к соседней груде таких же тел.
«Зачем?!», - прорвалась мысль Самойловой, острее впившейся глазами в это действо. А выживший солдат с большим трудом перевернул сослуживца, так же, как и все, павшего смертью храбрых, и начал остервенело рыть руками землю под ним. – «Могилу? Да зачем, если этот окоп и так для всех одна большая могила…».
 Рита оборвалась в размышлениях, она увидела, как в руках солдата мелькнуло и раскрылось ярко-алое, легко подхватываемое и уносимое ветром, развивающееся полотно.
«Знамя!», - поняла она и мысленно попросила его. – «Только не высовывайся, прошу…».
На этом её зрительный полет завершился, так как она в панике начала оглядываться на свой строй – теперь Рита снова видела себя по одну линию с солдатами и с лопатой и понимала, там, впереди, в этом дыму и тумане – тот самый окоп и тот самый солдат. При этом она отчетливо слышала, как рычит и карабкается со знаменем из окопа этот солдат, вознамерившийся плюнуть своим отчаянным поступком врагу в лицо. Плюнуть кровью и жизнью.
«Нет. Пожалуйста…», - просила Рита, но, увы, дымка рассеялась, открывая всем на краю окопа, в метрах пятидесяти от них, солдата. Судя по всему, выживший был сильно контужен и ранен, но ничто из этого не помешало ему воткнуть автомат с подвязанным флагом в землю рядом с собой и громко рассмеяться.
И тут глаза Самойловой полезли на лоб: она узнала этот смех и впилась в это грязное и залитое кровью лицо. То был не простой солдат, это – старший лейтенант Ли, немного съехавшая с катушек от боли, потерь, контузии и полного провала…
- Не стрелять!! – диким воем скомандовала тут же Рита, не понимая, почему они с Чан по разные стороны, и в каком ранге она сама – смеет ли отдавать приказы, и подчинятся ли здесь её приказу?
Похоже, что подчинились, да только держать на мушке безумного солдата не перестали. И Рита, всё еще цепляясь в эту лопату, сделала несколько быстрых шагов вперед, она не сводила глаз с Чан, надеялась, что та её узнает.
Увы, не узнала. Что-то пробормотав и оскалившись, старший лейтенант Ли достала одной рукой из-за пазухи припасенную гранату и, так как другая рука была занята автоматом с флагом (благодаря чему и удерживалась сама в шатком положении – стоя), поднесла ко рту, выдернула зубами чеку. Затем последовал вялый замах и бросок, которым Ли Чаньчунь намеревалась добросить до этого противного ряда врагов, но нет, не получилось. Граната летела прямо к Рите, и то, потому что Самойлова стремительно приближалась – бежала изо всех сил навстречу.
Как такое могло прийти в голову, и как она умудрилась отбить и отбросить далеко в сторону  лопатой сей снаряд – Рита не думала, все мысли её были только об одном – о подруге, которую после подобного без приказов в упор расстреляют те, кто стоят позади. Потому она, повернув голову и отбросив отяжелявшую её лопату, закричала:
 - Не стрелять!! – и снова обратила лицо к соратнице, надеялась достучаться до её сознания. – Ли Чаньчунь!! Чан!!
Та лишь крепче ухватилась за автомат с подвязанной и развивающейся материей, чтобы устоять, ведь прогремел взрыв – разорвалась брошенная граната, как раз в те мгновения, в которые звала её Самойлова, так что, вопли и приказы тоже были заглушены. Сама она повалилась наземь и теперь пожалела, что так рано избавилась от лопаты – без неё Рита долго барахталась в лунке от разорвавшегося снаряда, в которую и упала. Не сразу встав на ноги, вновь рванула к Чан, та как раз поднималась с колен, ведь повалилась и она от мощности взрыва – граната разорвалась относительно недалеко.
Прежде чем Рита её достигла, кто-то успел дать короткую очередь, совершенно не заботясь тем, что может зацепить Самойлову (она ведь на линии огня!). А её и зацепило: где-то куснуло в плече и предплечье, да только Рите не до того – уже простирает руки, пытаясь поймать падающую и закатывающую глаза, подругу. Вместе с ней повалилась наземь и Рита. Ладони Самойловой, обхватившие очень аккуратно голову старшего лейтенанта Ли, ощутили оцарапанные виски, кровоточащий огрызок вместо левого уха, разрезанную от него до самого рта щеку и свежую рану – автоматная очередь задела, вернее, добила Чаньчунь, пробив отверстия в шее и скуле, совсем рядом с уцелевшим ухом. Она хватала ртом воздух, упрямо пыталась удержать открытыми веки и смотрела сквозь Самойлову куда-то вверх, возможно, хотела увидеть чистое и голубое небо, а не черный дым.
Может, сейчас она и видела своими глазами это самое чистое и безоблачное небо, ведь старший лейтенант Ли силилась не то улыбаться, не то смеяться назло врагам. Были бы силы, отдала бы еще и последний приказ.
- Чан! Чан, это я, Рэй! – старалась достучаться до её сознания, роняя слезы и не слыша дрожи в собственном голосе, Самойлова.
Чан лишь возразила скрипучим шепотом:
- Рэй – мертва…мы потеряли капитана…потеряли всех…
На этом и затихла, всё так же упрямо глядя сквозь неё куда-то вверх. Взор её, ясный и уже неподвижный, упорно искал что-то неведомое в небе над капитаном. А вот взгляд Самойловой невольно скользнул вправо и вниз, теперь она будто ныряла с головой в тот самый ров, из которого выкарабкалась Ли Чаньчунь. Сидя подле тела боевого и давнего товарища, Рита, не моргая и словно с каждой убегающей секундой каменея, смотрела в этот ров, перебегая глазами с одного изувеченного тела на другое, узнавала каждого, за кого цеплялся её взор.
Вот промелькнули, будто блеснули под редким и одиночным лучиком солнца, разноцветные косы бунтарки Хао Мэйли, лица её было не видать – засыпана землёй. Лежала поперёк её тела Гу Айминь, в руке сжимала то, что осталось от её оружия, второй руки – не видно, лишь подсохшая бордовая рана от самого плеча. А рядом с ними, поверх кого-то улеглась, кого, судя по всему, пыталась спасти, прикрыв собой, Чжэн Юймин. В куче сваленных уже возле них тел, глаза Риты выхватили личико Лай Минчжу с простреленным виском. Подле неё – груда искалеченных тел, а венцом у них – Сун Вейюан, так и не успевший переползти через них к ящику со снарядами. Застыла навсегда у того же ящика Мао Фансин с белоснежным клубком бинта, бедняга, хотела перевязкой кому-то внушить слабую, но такую нужную, надежду на жизнь, хотя в самой она неизбежно таяла – весь правый бок – будто обглодан неизвестным зверем. За ней – те же сваленные в беспорядочные груды, перемешанные и переплетенные тела, фрагменты тел: Сяомин, Цзинсун, Су Хэпин, Чэн Сяоянь, и все, все, все…
После осознания всего ужаса этой картины, взор её вновь определил себя сидящей подле тела Ли Чаньчунь, смерти которой можно было бы избежать. Пробормотав про себя:
- Я же сказала, не стрелять, - Рита Самойлова слегка повернула голову и злобно крикнула. – Кто стрелял?!
При этом краем глаза узрела лежащую неподалеку (опять она!) лопату. Почему она лежит в такой доступной близости? Почему именно лопата и снова лопата? Эти внутренние вопросы разум вояки всячески игнорировал. Рита обернулась и злее повторила свой вопрос ряду ног, выстроившихся (и когда только успели приблизиться?) позади неё:
- Кто стрелял?!!
Лица этих людей в форме казались ей нахальными, улыбающимися так, как умел делать это Гавмат, да к чему эти объяснения, ведь все лица – Гавмат один в один! То есть, людей несколько, а лицо – одно на всех, синхронно и так отвратительно улыбающееся.
Почему так? И этот важный душевный вопрос был проигнорирован, эти лица бесили больше, чем то, что они не выполнили её приказа. Рука, будто упругий длинный жгут, схватилась снова за лопату; ноги, словно резиновые пружины, подбросили с одной точки в другую, а тело – один сплошной сгусток злобы и силы, вложило всю энергию в один удар, второй, третий…
Ухмыляющиеся майоры валились один за другим наземь, но тут же, подобно неваляшкам, поднимались и гнусно хохотали, а она выбивалась из сил и всё никак не могла с ними справиться! Нервы были на пределе, губы искусаны в кровь, зубы – ссыпались в порошок, и она – теряет напрасно силы от повторяемых и безуспешных попыток забить до смерти их всех до одного…
И тут вдруг раздался отрезвляющий, четкий и давно знакомый голос:
- Самойлова!
Рита вздрогнула. Разлепила глаза и по-военному резво вскочила, села на лавке. Уставилась перед собой, разглядывая человека в форме, которым оказался полковник Ванг Вейдун.
- Пора, - сказал он, бегло оглядев её, и Рита, ничего не осознавая, машинально встала.
Она растерла сонное лицо, радуясь тому, что всё увиденное было лишь страшным, очень страшным сном, от которого она вся взмокла и теперь дрожала, выходя за полковником на сквозняк. И сон её бредовый, вполне понятен – снится вечно то, чего Самойлова так боится – нет, не смертей подруг, товарищей, подчиненных или суровых баталий, а, именно – ответственности за эти потерянные жизни. Жизни, которые она могла бы спасти, и не спасла – это и есть её самый большой страх…
Тем временем, суета и переполох, связанные с исчезнувшей преступницей, царили в корпусах двух общежитий. Капитана искали во всех комнатах и очень боялись её найти, так как в глубине души желали, чтобы она где-то схоронилась, и не получилось того, что ей грозило. При этом, конечно, они боялись её и не найти: это же, главным образом, отразится на них самих! Поэтому, сдавливаемые двоякими чувствами, бывшие подчиненные продолжали обыскивать комнату за комнатой, ведомые то Ли Чаньчунь, то другими старшими части. Они и не подозревали, что виновница всех бед и тревог давно вернулась в барак, никем не охраняемый, где неторопливо прошаркала в свой сырой закуток, встретила полковника (утаившего её возвращение намеренно), которому позволила затворить решетчатую дверь, и устало опустилась на скамью. А потом и задремала на пару минуточек…
О её возврате не узнала даже, снявшаяся на поиски, охрана. Парни эти вновь заступили на свои места и так и не удосужились зайти и заглянуть в камеру преступника. Так и стояли эти постовые, дрожа от страха и ожидая с минуты на минуту полковника Ванг Вейдуна, который должен был лично выпроводить из этого барака злостную нарушительницу устава, порядка и уголовного кодекса. А он тоже почему-то настырно молчал, никого не уведомлял. Сам знал, что преступница вернулась, и был спокоен, как удав.
Каково же было удивление бледнеющих и теряющих сознание постовых, когда вместо ожидаемого дикого ора, мата, воплей и проклятий полковника, обнаружившего пустую камеру, они услышали хоровое, мерное топанье сапог за дверьми, а затем увидели и капитана, собственной персоной, окруженной и ведомой конвоем во главе с полковником!
            Ранним утром разыскиваемого капитана вывели вон из барака. Избитого и опухшего капитана…
После длительных хождений и размышлений Чжао Сяомин снова устремился в город, где долго вел поиски, завершив которые, он предпочел всё же возвратиться в часть. Если нет рядом капитана, то есть ли смысл скитаться одному и рисковать всем, что, в прочем-то, было бы не лишним в его жизни? Он ведь и затеял-то всё это ради неё. А раз её нет, то вся затея бессмысленна! Потому, нехотя шагая под утро, лейтенант Чжао Сяомин целенаправленно брел по направлению к части.
Дошагал он по воле, так сказать, случая в тот самый миг, когда к главным воротам, а это прямо возле шлагбаума, конвой подвел и проконтролировал смиренную посадку военного преступника (уже подписавшего все сопутствующие документы) – Риты Самойловой.
Ух, каково было его изумление! Он верил во многое, думал о чем угодно, допуская мысли вплоть до того, что у капитана было с кем, куда и к кому убежать, и оттого к чертям он ей со своими надеждами и планами не сдался! Думал о самом невероятном, но никак не о том, о чем говорили её соратники – что капитан сама, своими ногами, вернется туда, куда возвращаться никто не стал бы! Пораженный тем, что видел, так и застыл лейтенант возле КПП. С широко открытыми глазами глядел на ту, что спокойно прошла в свою передвижную клетку. Вошла и скрылась, бросив исподлобья взгляд на него, ибо тоже его видела.
Ступор лейтенанта Чжао связан был с тем, что он ясно видел, а вернее, с видом его ненаглядного, во всех смыслах этого слова, капитана. Разбитое лицо, грязная оборванная местами форма…. Кто?! Кто посмел посягнуть на капитана?! Никто бы не рискнул к ней носа сунуть, особенно после её стычки с Гаврилой Маратовичем...
«Если только он сам кого-то намеренно на это не подговорил!», - мелькнула совершенно неверная догадка у лейтенанта, пока он провожал глазами фургон, увозивший капитана неизвестно куда. И побежать бы следом, и покричать вслед, да зачем, если это лишь её одной осознанный выбор. – «Не хотела бы такого конца, не пришла бы сюда!».
Сяомин отвернулся и продолжил ватными ногами шагать мимо людей в форме к корпусу своего общежития. С опозданием до мозга дошло, что глаза различили в этой толпе провожающих и Ли Чаньчунь с печальнейшим лицом, и Чэн Сяояня (он стоял позади и поддерживал мисс Ли), и Гу Айминь, и Шань Цзинсуна с Вейюаном. Хан Сяолун тоже был, за ним стояли Мао Фансин, Чжэн Юймин и все-все те, кто хоть какое-то общение имел с их вредным и суровым капитаном, и не только имел, но и получал от того истинное удовольствие.
Даже распознав их всех, лейтенант Чжао не остановился, присоединяться к ним не стал, чтобы вместе смотреть на удаляющийся фургон. Ему хотелось одиночества, тишины и времени, хотелось побыть с собой и еще раз всё произошедшее хорошенько обдумать, а затем принять всё это. Поэтому, оказавшись на своем этаже, он пошел не в свою комнату, а в комнату капитана – куда еще не скоро кто-то зайдет, как и его самого искать никто не станет. Прикрыв за собой дверь, Чжао Сяомин прошел к кровати и опустился на эту жесткую койку…
           Ночью этого же дня в палате был обнаружен Гаврила Маратович с тремя ножевыми ранениями. Спасать там было уже некого, только выяснять приблизительное время наступления смерти и предполагать, кто мог это сделать.
Подозрение пало сразу на трех человек, бесследно пропавших этой же ночью из части (был бы и четвертый, главный подозреваемый, да только Рита уже была экстрадирована). Пропавшими числились: Ли Чаньчунь, Шань Цзинсун и Гу Айминь. Последние двое исчезли без каких-либо предупреждений, секретных разговоров и уточнений: никто не знал, зачем и почему они решились на такой шаг, ведь до окончания службы оставались считанные недели. Оттого эта парочка китайских голубков и стала подозреваемой.
А Ли Чаньчунь тоже, конечно, разрешений не спрашивала, но, каким-то образом, умудрилась незамеченной подкинуть рапорт с требованием отстранить себя, лишить звания и снять прочие обязанности, так как…, ну, там далее китайский обрывался, и на чистом русском и с использованием ядреных матерных высказываний и сложных оборотов, слалось всё в…. Об этом не будем. Да-да, не станем думать о сути её посыла. Главное, что по этой общей причине (внезапного бегства) заочно виновными в преступлении считались: Айминь, Чаньчунь и Цзинсун, хотя больше склонялись к варианту с Ли Чаньчунь, ибо она лучшая боевая подруга капитана, таки сам долг велел добить Гавмата. Потому и подозревалась.
В связи с вопиющим случаем покушения, затем убийства и группового дезертирства, на данную военную часть, теперь едва державшуюся на плаву, обрушилось всё и сразу: многочисленные комиссии, судебные инспекции, то и сё, в общем, работникам было не продохнуть. Полковник части Ванг Вейдун был отстранен и временно взят под стражу, его место с пылу с жару перешло Чэн Сяояню, которого подняли аж на три головы выше (ах, мечты покойного Гавмата!) благодаря составленным когда-то рекомендациям, похвалам и ходатайству всё той же Самойловой. Он же и выбрал себе в майоры Чжэн Юймин, а капитаном части стал (та-да-а-ам!) Чжао Сяомин. Разумеется, после окончания срочной службы и подписания контракта.
Чэн Сяоянь считал, что нет кандидатуры лучше него, лейтенант Чжао всегда казался ему крайне ответственным и серьезным человеком. Отклонять эту кандидатуру никто не стал, так как от русскоязычной половины части имелись такие же немного неразумные продвижения по карьерной лестнице. Под шумок верхи состряпали омоложенный состав руководства части и понадеялись, что дела пойдут лучше, чем прежде.
Что же касается пропавшей Ли Чаньчунь (нет, никому доподлинно неизвестно, что она собиралась делать и куда эта непредсказуемая мисс устремилась), то разок Чэн Сяоянь (пусть никто и не прознал, но эти двое состояли в отношениях) обмолвился шепотком среди своих соратников, что видел её последним в день убийства и не препятствовал уходу коллеги. Она же, по его словам, с озорной улыбкой намекнула, что слишком поздно осознала истину: вся эта дребедень (намек на всё, что связно с работой) ей не нужна без Риты. Да и данной части, в принципе, такой посредственный, прямо скажем никудышный, работник, как мисс Ли, не особо-то нужен.
Как бы то ни было, Чжэн Юймин восприняла это как то, что без капитана Чаньчунь работу предпочтет иную, вольную, не сковывающую правилами, нормами, формами и приказами. Ведь Ли Чаньчунь всегда топила за полную свободу, склоняла всех сбегать, пропадать, избегать всего, что связано со званием. А Су Хэпин, выслушав Сяояня, вбросил вслух мысль, что всё обстоит куда сложнее, и Чан устремилась искать своего лучшего друга.
Вслед за этим были озвучены робкие предположения и от других слушателей секрета, да только кто из них прав, Чэн Сяоянь не знал. Он продолжал сидеть и слушать эту тихую и пьяную болтовню, поглядывая на молчаливого капитана Чжао. Это был их первый свободный день с новыми должностями (следующим днем ожидалось отбытие отслуживших вояк и прибытие нового состава), в который они на свой страх и риск собрались, дабы вспомнить бывших коллег – капитана Риту Самойлову и старшего лейтенанта Ли Чаньчунь. Гавмата вспоминать никто и не думал.
Чжао Сяомин в угрюмом молчании слушал всех и думал, что постарается быть максимальной тварью, чтобы ни одна душа не рискнула сунуться к нему со своими жалкими признаниями в чувствах. Всё оттого, что он только теперь начал истинно понимать своего капитана. И не столько понимать, сколько держать злобу и обиду на неё, которые хотелось на ком-то выместить. А на ком это проще и удобнее сделать? Правильно! На желторотых новобранцах, неважно, кто облачен в военные тряпки: робкие, мечтательные и влюбчивые девушки или же отчаянные парни.
Вот так вот.
Действовала ли так сама Рита, имея в себе те же обиды? Кто знает. Но ему она точно не сказала бы:
- Если захочешь поговорить, не важно о чем, о чем угодно, то…. иди к черту, - такое только для старшего лейтенанта Ли Чаньчунь, умеющую игнорировать злые колкости и не обижаться на угрюмого и необщительного человека. Ведь Самойлова такая от природы, а на природу не обижаются.
Размышляя об этом человеке, старший лейтенант Ли (хотя, уже не лейтенант и не старший) благополучно раздобыла фальшивые документы и прошла регистрацию на рейс. Путь предстоял не близкий, с множественными пересадками и совершенно не знакомый. Но она из тех, кто не умеет сдаваться и всё время ищет приключений, которые накрывают с головой только тогда, когда рядом идет и зудит, и нудит, и бурчит Рэй. А значит, нужно скорее сделать так, чтобы эта бука оказалась рядом. Как? Это уже личные секреты пробивной мисс Ли.
По поводу дезертировавших голубков было бы не лишним отписаться: Шань Цзинсун и Гу Айминь воспользовались суматохой и исчезли с подачи ребят на том самом пароме, на котором не случился побег Сяомина с Ритой. Почему они так поступили? Зачем?! Ведь их чувствам никто не препятствовал, не разделял, не запрещал…
Дело в том, что один из них причастен к неожиданной кончине майора, а после такого оставаться в части, и вообще, в Китае – гиблое дело. Второй другого поддержал – и вот, в ночи (когда Рита Самойлова окончательно покинула и часть, и эту страну) исчезли и они, никому о своих темных делах не сказав. Ну, кроме лейтенанта Чжао, умевшего молчать на зависть мертвецам. Впрочем, Сун Вейюан и Хан Сяолун догадывались о причинах их исчезновения, но, боясь навредить беглецам, даже друг с другом своими мыслями не поделились.

            Эпилог (возможно, неуместный).
        Владивосток (или Хабаровск, кому как удобнее вообразить) спустя месяц. Аэропорт. Терминал, зал и она в зоне ожидания, не имея понятия, чего именно ожидает. Отдохнув с прилета, всё же поднялась и зашагала к ближайшему выходу из здания аэровокзала. В отличие от всех остальных суетящихся и спешащих людей, летевших с ней одним рейсом, её никто не ждал, не звал, не встречал – этого сделать было некому. Поэтому, закинув свой большой походный рюкзак кислотного зеленого цвета на плечи, она направилась к молодой супружеской паре, они беседовали у стоянки такси. Кажется, супруги как раз выбрали машину и собирались грузить в неё свой багаж.
       - Плостите, - обратилась она к девушке, обрывая её крайне серьезный вопрос к мужу. – Вы мне не подскажете, как отсюда доблаться до ближайшей тюльмы?
        Вопрос сильно озадачил пару, их лица выдали всё и сразу. В принципе, вполне логичный вопрос для иноземного туриста, если бы добраться хотели к каким-нибудь знаменитым достопримечательностям, гостиницам или закусочными, а не до тюрьмы. Если, конечно, они правильно её поняли, а она – правильно выразилась.
     - Эм… - размышляя над этим, замешкалась девушка, недоуменно оглядывая эту странную незнакомку с большущим рюкзаком.
     - У нас их столько, - улыбнулся парень туристке. – Вам какую именно?
     Теперь настало время озадачиться мечтательной искательнице, которая также выдала всё своё недоумение фарфоровым личиком, после чего неуверенно повторила:
      - Ближайшую…
      - Тогда вам надо… - тут уже принялась объяснять жена, видимо, из ревности не желая уступать внимание своего супруга этой туристке. Вполне себе очаровательной.
     Незнакомка, совершенно не имея притязаний на её мужа, внимательно её выслушала, красиво и признательно улыбнулась, сказала:
     - Благодалю, - и поспешила искать подходящий транспорт.
     Вслед ей долго смотрела девушка, объяснившая, куда той следует податься.
     - Надо же, - произнесла она задумчиво и вслух.
     - Чего? – муж её уже грузил последний чемодан в багажник такси.
     - Вроде бы китаянка, а так чисто говорит по-русски.   
     - Да где там чисто, ни одной «р» не произнесла! – усмехнулся муж.
     - Зато все ударения и интонации верно расставила. Будто жила вечность с русскими.
     Супруг на это вдруг обернулся и посмотрел вслед удаляющейся китаянке. Пожал неопределенно своим мыслям и ответу жены плечами, захлопнул багажник и направился к водителю. Его это совершенно не интересовало, имелись дела важнее чудаковатой туристки.
     Незнакомкой/китаянкой (ну, безусловно!) была ни кто иная, как уже бывший старший лейтенант Ли Чаньчунь, разыскиваемая в трех провинциях Китая. Зачем ей понадобилась «тюльма» еще и не на своей родной земле? Понятно же, что ищет свою бравую и настоящую подругу – Риту Самойлову. Да только найдет ли, ведь темниц на родине сурового капитана – больше, чем неунывающая и улыбчивая мисс Ли себе представляет, а представляет она, наивно, одну и на всю страну.
       Что ж, будь это реальный человек, пожелали бы ей удачи. Не зря же говорят, что храбрость города берет. Что же может взять её целеустремленная наивность?
       
        Любопытно.
        Жаль, что только мне.

            23.04.2019.  -  30.07.22.