Про шахтерские штаны

  Открывая эту небольшую рубрику про Машины дедушку и бабушку по отцовской линии, хочу так же в краткой форме воспроизвести некоторые эпизоды из их жизни, которые в Машиной памяти возможно тоже оставили какой-то значимый след.
  Известно, что именно эти бабушка и дедушка жили в с.Чушмелий /Криничное/, что на Измаильщине, и так как они родились и выросли при боярской Румынии то, к сожалению, они не были обучены ни румынской, ни тем более русской грамоте. Маше это обстоятельство почему-то не давало покоя и поэтому она обвиняла самих бабушку и дедушку в том, что это они на ее примере должны были еще в раннем детстве самостоятельно выучиться грамоте, а не ждать милости от румынских властей.
  Поражаясь такому их „легкомысленному упущению“ благоприятных обстоятельств быть образованными, она как бы для уточнения уровня их грамотности задала бабушке этот резонный вопрос: 
  - Бабушка Марийка, ну хоть какие-то русские буквы за свою жизнь ты выучила или нет?
   Бабушка Марийка почему-то рассмеялась и тут же ответила:
  - Да, Машенька, я за свою жизнь выучила аж две русские буквы - женскую букву и мужскую!
 - Это что еще за „женскую и мужскую“ букву ты вы выучила, бабушка, - недоумевал ребенок.
  Продолжая смеяться бабушка Марийка уточнила:
  - А это, Маша, те большие буквы, что пишут на городских уборных. Я в начале их путала, а вместе с ними путала и уборные, но когда пару раз на этом сконфузилась, то перестала их больше путать!
 - А, теперь я поняла о каких буквах ты говоришь, бабушка, - и тоже расхохотавшись, Маша назвала их:
  - Женская буква - это буква „Ж“, а мужская буква - это буква „М“, не так ли?
  Впоследствии гостившая у них Маша очень часто возвращалась к этой стороне жизни дедушки и бабушки и потому не упускала случая в удобный момент опять втянуть их в очередную дискуссию.
  Как-то при такой завязавшейся беседе бабушка Марийка „ушла“ так сказать в свои воспоминания и вскоре явила Маше еще несколько почти не смешных случаев происшедших с ней тогда когда она в 1945 г. переехала жить из забытой богом провинциальной Бессарабии в г. Караганду.
  – Я, Маша, за 20 лет жизни при румынах не смогла выучить ни одного румынского слова так как мне казалось, что румыны тогда не разговаривали с нами как с людьми, а лаяли на нас как на непослушных овец, и видимо они „лаяли“ на нас, чтоб мы больше их боялись и во всем их послушались. Поэтому их язык для нас был непонятным, тяжелым и совсем чужим, что и заставляло обЪясняться с ними только на своем родном языке. И что характерно, они наш болгарский язык понимали, а мы их румынский - нет. А когда вместо румын пришли русские, то мне сразу показалось, что русский язык был очень похож на наш болгарский, разве что был каким-то более смешным и мягким и потому нами почти понятным. Например на нашу „пеперуду“ русские говорят „бабочка“, в то время когда мы в детстве называли „бабочкой“ нашу очень престарелую пра-пра–бабушку. Представляешь себе, она была до того старой, что помнила еще наших первых переселенцев, которые в начале 19-го века „вышли“ из каменных складок Провадийского плато, и гонимые жаждой свободы, переселились сюда в Бессарабию, ища защиту от османов у русского царя-батюшки. Поэтому эта наша пра-пра-бабушка прекрасно знала, что означало по-русски слово „бабочка“, ибо   отшучиваясь по этому поводу, она часто говорила нам: "Я все равно как неувядающий цветок, яркой „пеперудкой“ летаю себе по жизни и поучаю Вас детей мудрости своею и родолюбию" - вот какой неугомонной бабочкой она была у нас, Маша! Однако несмотря на такую близость языков с русскими мы тоже разговаривали только на своем болгарском языке. Выходит, что очень крепким орешком оказался наш бабушкин язык, ибо он как „живчик“ устоял перед всеми языками, коими пытались нас отлучить от него. А вот, к сожалению, болгары из Болгарии наш болгарский язык почти не понимают, а не понимают его потому что не используют наш пра-пра-бабушкин особый   говор в своем разговорном языке из-за чего сегодня очень бы обиделись наши предки. А теперь слушай дальше. Когда твоей леле Маше было три годика твой дедушка Георгий ,ты его помнишь, такой семейный наш „Георгий - победоносец“, забрал нас с собой в г.Караганду и оказавшись там я была поражена тем, что все вокруг нас разговаривают на разных языках только не на болгарском. И тогда до меня дошло, раз наш болгарский язык здесь не котируется, то придется начать серьезно учить этот, совсем не смешной, русский язык. Конечно говорить по-русски в начале было не очень убедительно и пожалуй тяжело. Как-то мы делали ремонт в своей комнате, я белила потолок, а помогавшая мне женщина спросила у меня куда ей положить ключ от уборной со двора. Я, не отрываясь от потолка, как смогла так ей и ответила: „Да, засунь мне его прямо в джоп!“ Недоумевая, эта коллежка уставилась на меня и опять переспросила: „Куда-куда засунуть?“
 Я, продолжая белить потолок, как ни в чем не бывало повторила ей: „Там отзад у меня есть джоп, туда и засунь этот ключ!“
  Я конечно имела ввиду засунуть ключ в мой задний карман штанов, а она естественно меня поняла так как я ей ответила по-русски, отчего потом мы обе долго хохотали.
  А однажды я постирала шахтерские штаны твоего дедушки и повесила их сушить во дворе на плетень, по-болгарски,„на плед“. Когда через некоторое время я вышла во двор проверить на месте ли штаны то увидела, что от них и след простыл. В это время мимо проходил какой-то замызганый работяга и я, не раздумывая долго, тут же набросилась на него: „Эй, човек, ти не видел на плед гащи, такой черный-черный гащи?“ По-болгарски „гащи“, ты знаешь - это штаны. Человек этот, видимо, меня неправильно понял и ответил: „Ты что дурная что-ли?“. Я конечно обиделась на него и пригрозив пальцем, добавила: „Ага, дурна-дурна, как придет Гачу от работа он в раз начукает твою тикву!“. Сразу было видно, что этот человек сильно испугался т. к. тут же за вернул за угол дома.
  Несмотря на то, что со временем я все лучше и лучше стала понимать этот совсем нелегкий для меня русский язык, однако объясниться правильно с русскоговорящим людом я долго еще не могла. Поэтому всякие там ситуации с их смешной развязкой      случались со мной почти на каждом шагу. Так однажды я по какому-то делу сама пошла в город и как следовало ожидать, тут же заблудилась. Убедившись в том, что выбраться самостоятельно на нужную мне улицу я не смогу, я опять обратилась к     случайному прохожему с очень грамотным вопросом: „Эй, човек, ти не знаешь куда я?“ Прохожий оказался хорошим человеком, так как не послал меня сразу туда куда обычно посылают в таких случаях, а остановился и с нескрываемым любопытством стал разглядывать меня одетую, так сказать, с головы до ног „по-чушмелийски“ т.е. в домотканую одежду черного цвета и улыбнувшись, ответил:
  - Тетя, ну откуда мне знать, куда ты? Заблудилась, что ли?
  Опустив глаза, я промямлила:
  - Да, я много заблюдилась!
  - Ну, хорошо, а в каком районе ты живешь: улица, номер дома или какие-нибудь приметы ты помнишь или нет?
  - А! Там где живет весь бессарабский шахтер, - ответила я и добавила, - еще на пледе там гащи сохнут, такой черный-черный как бессарабский шахтер, штани!
  - Понятно, - вздохнул прохожий, - примета так примета, а вдруг твои „гащи“ украли, как же дом ты свой найдешь? А знаешь что, тетя вон там милиционер от безделья мается, иди к нему и он тебе поможет найти твой дом с шахтерскими штанами на заборе, - посоветовал мне прохожий и пошел своей дорогой.
  Однако у меня в душе почему-то закрался страх перед этим милиционером, но вскоре преодолев его, а заодно и дрожь в коленках, я подошла к нему. Опустив долу глаза я сказала ему:
  - Здрасьте, товарищ инкивидист, а я тот тетя, который много-много заблюдился! 
 Милиционер, не глядя в мою сторону, рявкнул на меня:
  - Иди своей дорогой, тетя, не видишь что-ли, я тут карагандинских воришек стерегу? 
  Действительно, на куче ящиков сидело несколько беспризорных пацанов, которые греясь на солнышке, пели свои частушки:               

                „На горе стоит машина, в ней закончился бензин.               
                Карагандийские ребята обокрали магазин.“   
   
  И что ты думаешь, Маша, я тут же узнала этих мальчишек! Они утром на базаре подозрительно терлись возле меня. И показав на них пальцем, я крикнула милиционеру:
  - Вау, так эта, эта и вся эта мальчика утром на базаре хотел украсть мой хлебный карточка!
  Однако мое обвинение никем не было услышано, так как в это время к нам подъехал милицейский „воронок“ и из него вдруг вышел тот самый усатый милиционер, который недавно был у нас дома и оформлял нашу прописку по новому адресу в шахтерском   поселке „Тихоновка.“
  Узнав меня этот милиционер сразу понял, что я действительно „много“ заблудилась, и вскоре погрузив в „воронок“ вместе с карагандинскими воришками с комфортом доставил домой.    
  Дома меня уже ждал твой дедушка Георгий с новыми шахтерскими штанами в руках, которые надо было постирать. И с удовольствием стирая его штаны, я думала почему-то только о том, что у меня в Караганде наконец-то появился очень надежный и бравый друг в виде этого усатого „инкивидиста“, который теперь никому не позволит украсть с уличного пледа наши новые шахтерские штаны.