Как совершаются открытия

 Этого подвижного школьника, кроме как Васькой никто не называл. Дома, оно понятно. Васька был средний, после двух девчонок и последующих двух пацанят. Он был настолько подвижный, что маманя, его родившая, неизменно добавляла при любом случае, что это от того, что градусник разбился, во время родов ( и зачем он этот градусник там был нужен?) и часть ртути, а может, и вся попала в Ваську. Тем не менее, предполагаемое присутствие оной в Васькином организме не повредило здоровью, и он рос вполне крепким мальчишкой. В школе на всех предметах проявлял повышенный интерес и своими вопросами ставил в неудобное положение почти всех учителей.
  А почему человеку не дано летать? Ему что, обязательно надо ноги переставлять? Обувку изнашивать, мозоля натирать? Сколько неудобств.
 А что наука химия только и портит всё? То удобрения всякие придумала, нитраты теперь потребляй. Всякие химикаты борьбы с вредителями. Всё одно сожрут свою пайку. Не зря же они, эти вредители, существуют. Для чего то и они край как нужны. Без этого и не явились бы в природе. Ибо в ней точный баланс предусмотрен. И что может на это ответить наш советский учитель. Да хоть и не советский, а хоть какой.
 А почто из русского языка, из алфавита, повыбрасывали столько букв. Что от этого лучше стало? Ведь получается, что мы дурнее предков. Они могли читать и писать правильно, а мы не осиливаем? Так учите так, как раньше учили. Букварь то не моментом создавался, а долгие годы отрабатывался, а тут указом: -раз и нет букв.
Ч то касается техники, то Васька был признанным авторитетом. Уже в 4-5 классе мог любой мотор раскидать, отремонтировать и запустить. Отец у него ездовый. Это, значит, управляет пароконной телегой. Бричкой. На ферме молоко возит, траву, сено, корма и всё, что в эту телегу положат. Маманя, воспитательница в детском саду. Из родичей нет никого, чтоб с железом дело имел. Может ртуть? Всё ж металл. Может навеяло от кого. Но без учителей-наставников, сначала с моторчика-насоса, что на ферме воду подкачивал, потом с древнего «Москвичонка» коим владел зав. фермой, фронтовик дядя Вася. И, этот «Москвичонок» всё больше стоял повреждённый либо перемещался на бечёвке за пароконной телегой, после очередного выезда «в люди». Т.е. в центральную усадьбу колхоза «Заря коммунизма». Уточнения не было о времени суток этой зари. Но очень было похоже, что это заря вечерняя. Ибо кормов нет, молока мало, урожаи на солончаках известные. На раз надо, значит, колхоз есть.
И вот завладела детским умом идея: надо летать. Принцип самолёта Васька не принял вообще. Как ошибочный. Как великие потуги с крохотным результатом. Набегающий поток. Жёсткое крыло. Рёв моторов, выше всех, дальше всех, быстрее всех. Ничего нормального. Столь всё далёкое от природы.
 Васька занялся изучением птиц. Сначала он птиц разделил по способностям летать. Тогда, когда полёт является жизненной необходимостью птицы.
 Первыми отлетели страусы. От того, что клюв и перья имеют место быть, животина не имеет права называться птицей. Так, сплошная декорация.
Воробей –птица. Ласточка – особенно. Ну, как целый день носится, кормится налету. Только и сидит, что на яйцах в гнезде. Даже воду пьёт налету.
Гуси дикие. Лебеди, утки. Журавли. Это птицы. Сколь тысяч километров перелетают! Где то Васька вычитал про энергетические затраты на перелёт, да и замучил физичку расчётами: а сколь нужно топлива на перемещение массы лебединого тела на 5000км. Заинтересовавшись и сами, учителя подсчитали, и так уж у них вышло, что надо бочку солярки с теплотворной способностью в 10 000 килокалорий. Ну, и где лебедь столько добудет. Если даже зерном кормить, а у зерна не более3-4 тысяч килокалорий, то это центнер! Когда б это птица могла столько съесть?
Не сходится?
 Вот и кладёт Васька рядом два крыла: домашнего гуся и дикого. Добытого с перелёта. Надо найти отличия. Принципиальные. Ибо гусь домашний утратил способность летать. И дело не в массе тела. Дикий тоже может есть без ограничений. Однако летает. А домашнему и не всегда вдоволь. Как хозяин покормит.
 Учительница зоологии Ваське помочь была не в силах. Васенька, прости, друг мой. Но мы в институте о таком и не говорили. Не то, что исследовали. Ты обратись письмом к учёным.
Обратился. Ответили. Столько терминов, столько академических оборотов… А Ваське надо точно! Как в тире! В десятку!
 Вот всё свободное от домашних обязанностей, а их без числа: огород полоть, за меньшими присмотреть, навоз убрать, воды наносить. Кому что подремонтировать. Опять же – школа. Уроки.
 Разбирает крыло по пёрышку. Зарисовывает. Как бы всё и одинаково. Только у дикаря изящнее, тоньше, гибче.
Нет. Не это главное. Рой, Васька, глубже.
На столе появляется микроскоп. Директор школы лично подарил. Может и немного не так, ибо имущество школьное и директор не вправе раздавать. Но официально было, прямо на уроке химии, из рук в руки с документом. Подпись директора, бухгалтера, печать школы. «Для исследовательских работ Василию Приходько…»
Это так впервые прозвучало, а не Ваське. А на словах директор сказал: вот тебе, Васька, прибор. Копай глубже! Ройся! Труды зря не пропадают!»
 Копается. Рисует. А там, в каждом пёрышке целый мир! В каждой ворсинке, ниточке, завитушечке. Да каждая такая мельчушечка и управляема! Явные тяги, нити, и как там их назвать. И всё из трубочек. И всё узором, как мороз на стекле порой выделывает. Растут целые стопы рисунков. Васька и стенгазету вырисовывает своими птичьими узорами. Завуч не нарадуется. А Ваське от этого рисовальная бумага перепадает без ограничений.
 Время идёт. Уже девятый заканчивается. А Васька теперь что то клеит. Трубочки, улитки. Директор даже предложил один из пустующих классов. Мол, светло, тепло, просторно. Но Васька поблагодарил и не принял. –Дома сподручнее.
Где то к зиме. В ноябре. Подошёл наш конструктор к директору: -Василий Степанович, дайте ваш вентилятор на несколько дней.
-Вентилятор, -удивился директор, -зима. Лежит без дела. Пойдём, забирай.
 Зима подходит к концу. Последняя четверть. Народ навёрстывает упущенное. Экзамены штука серьёзная. А там и десятый, выпускной. Всяк хочет иметь приличный средний балл. А Васька то есть, то нет. То целую неделю не появляется. Поначалу учителя забили тревогу. Но директор, сходив к Приходькам, всех успокоил:- всё нормально. Продолжайте работать спокойно. Совсем ближе к экзаменам Васька выровнял пропущенное, поднатужился и всё на пять с плюсом. Каникулы!
 В заднем дворике усадьбы Приходьков белеет нечто, ни на что не похожее. Любопытный глаз мог отметить, что это нечто и не круглое, и не плоское, не квадратное и не представляет из себя нечто заумное, и что как то однозначно обозначить известным словом или формой невозможно. Если по кусочкам, то это разного диаметра и длины трубочки, переплетённые в жгуты и то расходящиеся, то сходящиеся. Единственно, что однозначно узнавалось, это стул, который всегда стоял в школьной раздевалке. На нём сидел дежурный по этому заведованию и контролировал приём и выдачу пальто, фуфаек, полушубков и прочего. Но с весны раздевалка закрывалась и стул бездействовал. Вероятно тёзка, обличённый правом, дал попользоваться. А, может, и подарил. Всё в жизни бывает.
 В конце июля, в пору. когда отдоили  коров и стадо ушло за околицу, колхозники разбрелись по своим работам, дети разбежались по своим детским радостям, совершенно бесшумно с Приходькова двора поднялось нечто серо-бело и зависло над крышей дома.  Директор школы, либо знал, либо чувствовал момент, но сидел на крылечке своего дома и смотрел в сторону соседей. Т.е. он был первым, кто увидел результат Васькиных трудов. Он, конечно, узнал и стул с раздевалки и, присмотревшись, свой вентилятор, который резво крутил свои лопасти, но уже не от электромоторчика, а от педалей, которые вертел Васька. Но он не вздохнул тяжко, а улыбнулся и замер в ожидании продолжения .
Но продолжения не последовало. Аппарат медленно опустился, скрывшись за забором.
Василий Степанович опытный педагог. Он не помчался к соседям. Он просто довольно улыбнулся, уселся поуютнее в своё полукресло и стал ждать. Ибо не мог Васька остановиться на этом одном подъёме. Да и кто мог бы?
 Но Васька смог. И пару часов Василий Степанович мог бы вычеркнуть, как впустую проведённые.
 А Васька в это время сидел в комнате, кормил младшего братишку пшённой кашей и втолковывал ему. Что для такого чувствительного аппарата верчение педалями пропеллера слишком грубо и опасно. Более того может быть развита такая скорость, что неизвестно, как её гасить. А как вывод, за пропеллером надо ставить управляемое сопло. А ещё надо добыть парашют. Это вообще желание совершенно экзотическое, но жизнь штука дорогая. И нет смысла один раз взлететь и ….
 -Василий Степанович, достаньте парашют. Хоть на пару недель.
 -Васька, кто ж даст такую вещь. Это же человек головой рискует.
-А давайте в город съездим. Поговорим. Там тоже люди с понятием.
- Хорошо. Делай «Москвичонка» и поедем.
 В аэроклубе внимательно выслушали. Поняли и предложили решение, которое вполне было законным и лучшим.
Ваську обучили прыжкам. Он сдал теорию, отпрыгал три прыжка. Затем отработали пять прыжков с маленького По-2, как вроде при аварийном покидании. Выдали соответствующие документы и дали огромный ПД=47 с запасным парашютом. Вот, аккуратно работай. А лучше показал бы нашим спецам.
Да, пожалуйста. Приезжайте.
 То, что увидели спецы, повергло их в столбняковое состояние. –Парень, это может отрываться от земли?. А где мотор? Где бензобак, в конце концов. Рули, крылья?
 Васька сел на венский стул, подтянул ремешок, поставил ноги на педали и легонько завертел. Потом потянул рычажок заслонки, воздух погнало к трубкам, и аппарат отошёл от травки двора. Повис метрах в трёх и чуть пополз к забору от ветерка, который не сильно. но дул. Васька поводил соплом, отошёл на место и сел.
 Что мог сказать военный лётчик первого класса, лётчик истребитель, сбивший десяток вражеских самолётов?  Что мог сказать ДОСААФовский пилот, налетавший более 10 000 часов. Что мог сказать и командир парашютного звена со своими 5000 прыжков. Они молчали. Смотрели то на Ваську, то на его конструкцию. То на педали детского велосипеда и остатки директорского настольного вентилятора.
 Васька осторожно слез. Чуть сконфузился. –Вот он так летает.
 Мужчины взрослые. Но они всегда дети. Быстренько одели на Ваську парашют. Правда, только запасной. Сделали последние наставления и благословили на подъём повыше. Смотри Василий! – во как - Василий. Для парашюта нужна высота. Если что, тяни наверх. Там только падай и сразу по кольцу!.
Риск? Конечно.  Но и не сидеть же на земле. Не для того делалось.
 И Василий Степанович пришёл. Молчит. Тут дело спецов.
 Васька умостился на стульчике, подтянул ремешок. Легонько крутнул педали. Подъём. Выше, выше. Потом ушёл в сторону реки, повисел над переправой и скрылся.
Долго тянулись минуты. Все смотрят в сторону реки. Даже к забору отошли, облокотились на него.
Нет и нет пацана. Закурили летуны.
Слышат за спинами Васькин голос:-я тут. Меня у реки нет.
Распускает ремешок, встаёт со стула. –В райцентре был. Над площадью полетал. Скорость хорошая, но вот  не сдувает. Чуть только и волосы шевелятся. Странно. Где законы физики? Почему? И у птиц так?
 А в очередном номере официальной районной газеты появилась расплывчатая фотография с надписью, что  некое небесное тело странно пронеслось над площадью райцентра. Бесшумно. Опять появились пришельцы. Люди! Будьте осторожны.

Протоиерей Игорь Бобриков.
30 июля 2023 года.