Гэжэжэ, или хаэль?..

     Многие авторы литературных произведений (эльпэ) обижаются, когда их называют сочинителями, и ждут, чтобы их считали писателями. А вот профессиональные журналисты, например, точно были такие времена, не обижались на то, что их не называли писателями.

     Вопрос же о том, кого можно назвать писателем, а кого - нет, является не столько литературоведческим, сколько философским. Даже литературоведы самой жизнью ставятся в такие условия, в которых они вынуждены философствовать.

      Некоторые строгие философы те вопросы, для ответов на которые литературоведы и литературные критики вынуждены философствовать, называют вульгарно-философскими. Литературоведы же обижаются такому определению, и, чтобы их философствования подлинные философы не называли вульгарными, строго говорят:

     Журналистика - это забота о точной передаче правды, а художественная литература (хаэль) может быть только правдоподобной, ей это позволяется.

     Вполне возможно, что литературоведы правы, и от журналистики художественная литература отличается, в первую очередь очередь, тем, что ей позволено не бороться за правду. Художественной литературе позволяется быть только правдоподобной.

     Но самые строгие, уже не философы, а литературоведы, говорят другим литературоведам, определившим отличия журналистики от хаэль:

     - Коллеги, а чего это вы влезает на чужую территорию? В журналистику. Ваше дело: исключительно художественная литература. Не вам оценивать журналистику.

       Менее строгие литературоведы, ну те, которые развели понятия правды и правдоподобия, своим самым строгим коллегам-литературоведам, возражают, говорят, что журналист - это тоже литератор, только он занимается не  хаэль, а документальной литературой.

     Действительно, а почему бы сочинительство не назвать созданием  произведений художественной литературы, а журналистику - написанием произведений документальной литературы? Сделаем это и скажем, что литература в целом включает в себя, как хаэль, так и документальную литературу.

      Но строгие литературоведы не унимаются, кричат нам в ответ:

     - Вы зря приравниваете журналистику к  литературе, пусть и только документальной. Журналистика лишь записывает то, что сама видит и слышит в своём окружении, а в художественной литературе авторы не записывают что-то, а сочиняют и пишут. Сначала сочиняют, то есть выдумывают что-то, а потом пишут, то есть описывают, для читательниц и читателей то, что они выдумали-сочинили!

      Те литературоведы, которые занимаются строго художественной литературой и не лезут в оценку правдивости журналистики, неожиданно, может быть, и для самих себя, реабилитировали слово "сочинительство". По их мнению хаэль и есть сочинительство, а писатель, как автор, как деятель  именно художественной литературы, обязательно должен быть, в определённой степени, сочинителем!

     Даже была придумана установка: если тебе сочинитель имя, имя крепи делами своими! Крепить делами имя сочинителя означает, что сочинитель в  хаэль обязательно:

     1. Определяет степень, или уровень, искусственности (художественности) каждого  литературного  образа, который он включает в итоговый, конечный вариант создаваемого им эльпэ (литературного произведения).  Сами авторы-натуралисты, авторы-натуристы и реалисты определяют степень искусственности своих литературных образов как очень, крайне низкую. Уровень искусственности образов эльпэ магического и фантастического реализма, литературоведы определяют как достаточно высокий или как средний. Безусловно, нельзя не признать, что уровень искусственности литературных образов в фантастике, в фэнтези и в гэпэ, - гипертрофированном психологизме, - является очень, крайне высоким!

      2. Помнит, что искусственность (художественность) его, сочинителя, литературных образов, является результатом применения не сильной и точной памяти, а исключительно его воображения. У выдумщика-сочинителя в хаэль обязательно должно быть развитое воображение!

     3. Ни в коем случае, при саморедактировании, не стремится уменьшить степень  искусственности (художественности) тех своих литературных образов, которые получились выпуклыми и яркими, например, такими, как Органчик у М.Е.Салтыкова-Щедрина.

      Всё то, что допустимо для сочинителей в хаэль, отвергается поборниками правды в журналистике.  Журналистика, с точки зрения борцов за правду, может быть  названа или документальной литературой, или факшен, или нон-фикшен.

     Автор произведений даже такого жанра документальной литературы, как воспоминания или мемуары, больше, чем к искусственности (художественности) своих произведений, должен стремиться к их правдивости!

     Ревнители правдивости произведений документальной литературы или гэжэжэ, газетно-журнальной журналистики, требуют крепить имя журналиста тем, чтобы писать только о том, что сам видел, в крайнем случае, - слышал, журналист.

     Если же журналист сам не видел события и не сталкивался с конкретным явлением, он при написании своего произведения, своего факшена или нон-фикшена, обязан пользоваться проверенными источниками информации, то есть несфальцифицированными документами.

     Очень часто заказчики произведений гэжэжэ ставят между журналистом и предоставляемыми ему документами или "болванку", или методичку, или "темник", чем способствуют убийству правдивости журналистики.

     А бывают вопиющие случаи, о, ужас, когда журналисты пишут о каком-то событии, которое они сами не видели, или о каком-то общественном явлении, с которым сами не сталкивались, только по болванке, или методичке, или темнику, совсем не имея на руках никаких  несфальсифицированных документов о том событии или явлении, о которых создаётся уже не прозведение гэжэжэ, а пропагандистский фэйк.

     Те, кто констатируют или смерть, почти во всем мире, правдивой журналистики, или окончательное её превращение в художественную пропаганду, тоже, - почти во всём мире, говорят о том, что это очень
плохо  было, когда журналисты начали превращаться из записывающих правду  - в сочинителей  фейков.

     Есть люди, например, среди айтишников, которые утверждают, что правдивая гэжэжэ (газетно-журнальная журналистика), правда, окончательно переместившись в электронные живые журналы (жэжэ), возродится, если искусственный интеллект получит такие аудио-, и, главное, - видеодатчики, которые позволят искусственному интеллекту получать данные, сведения о произошедших событиях и реально существующих явлениях без лживых посредников.

     Когда возникнет сверхточный и  суперобъективный  журналист, - искусственный интеллект, журналисты живые, естественные, смогут окончательно успокоиться, не страдать морально и психически от того, что превратились в художественных пропагандистов и сочинителей фейков.

     Другими словами, представители гэжэжэ  смогут сосредоточиться не на достижении правдивости своих произведений, а на создании лирики, отражающей их внутренние состояния, или романтических выдумок.

     А пока сверхжурналистика искусственного интеллекта не появилась, многие авторы, в том числе и те которые на разных сайтах-серверах публикуют свои эльпэ в электронной, а не бумажной форме, вынуждены выбирать, кем им быть, - или правдивыми вспоминателями-мемуаристами, или стремящимися к правдивости газетно-журнальными журналистами (гэжэжэ), или всё-таки сочинителями, как представителями художественной литературы (хаэль).

     И, в качестве заключения этого скучного философского эссе, хочется напомнить, что хаэль - это совокупность литературных образов, очень высокая степень искусственности которых есть в фантастике, фэнтези и гипертрофированном психологизме, а поменьше её в натурализме, натуризме и реализме художественной литературы...