Тёмные воды души моей. Продолжение 12

                Происшествие в ночи. (Апрель 1953г.)

   Анастасия Михайловна отрешённо всматривалась в синий ночник на резной этажерке в углу комнаты. Ей всё не верилось. То, что сегодня произошло было верхом её желаний. Иван Дмитриевич достойный человек: - серьёзный, обязательный, заботливый. В конце концов неплохо зарабатывает, судя по всему. Нет это конечно не важно… - попыталась она окоротить себя мысленно. Задержала дыхание и прислушалась, стесняясь. Не услышал ли кто её слишком смелых мыслей.
   Но, пожалуй, нет, - она приподняла голову и посмотрела на настенные часы, циферблат которых в приглушённом синем свете выглядел волшебно, загадочно и показывал четверть третьего.
   Действительно, событие трёхчасовой давности казалось неправдоподобным, сказочным. Теперь Галочка будет счастлива и… обеспечена… вместе с маленьким, да и, наверное, ей самой найдётся небольшое местечко в их счастливой, размеренной жизни. Но с другой стороны, чего стесняться, если человек зарабатывает честно, своим трудом, своими стараниями, своим умом? Разве это предосудительно? Да, не это главное в жизни. Но существенно важно иметь материальное благополучие. Не для себя конечно, для детей и внуков, - уговаривала она себя.
   Как громко, оказывается тикают эти настенные часы. Раньше не замечала.
Да и некогда было. Школа, ученики, тетрадки, сочинения. Желание привить детям любовь к высокой литературе. К правде и справедливости. Это было чрезвычайно важно. Так казалось, по крайней мере. Тогда. И она старалась. Пушкин, Лермонтов, Толстой, Тютчев и Фет. Блок и Пастернак. Ахматова и Зощенко. Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» от 14 августа 1946г. Пустой, бессодержательный и пошлый Зощенко.  Ахматова - типичная представительница салонной поэзии. Пессимизм и упадничество. Одним словом, бонапартистские ублюдки.
   Разве могла она согласиться с такой позицией? Почему такое неприятие другого? Почему такая жестокость? Бедная Анна Андреевна, как она смогла всё это вынести.
   Нас с дочерью выслали на край света лишь за письмо товарищу Сталину с просьбой защитить русскую литературу и поэзию от произвола чиновников. Спасибо – не расстреляли. Как обоих мужей Анны Андреевны.
Поступила бы я так, зная последствия? Теперь не уверена.
   Внезапный шорох за окном отвлёк учительницу литературы от грустных мыслей.
   Конечно она не могла знать, что спустя каких-нибудь двадцать лет, поэзия Ахматовой, как и её расстрелянного супруга Николая Степановича Гумилёва войдут в фонд великой русской поэзии Серебряного века, а их сын Лев, будущий великий русский учёный востоковед, этнолог, историк, археолог, географ и философ, пройдя пять лет лагерных кругов ада как раз в здешних местах, в Норильске после третьего ареста в 1938,  и ещё 10 лет после ареста в 1949, станет гордостью мирового значения, а его пассионарная теория этногенеза, объясняющая закономерности исторического процесса, станет равновеликой теории относительности Эйнштейна в физике.

   В детской кроватке рядом с тахтой, засопел ребёнок. Галина протянула руку и покачала легонько малыша.
-   Не спишь, доченька? – Анастасия Михайловна приподнялась на локтях. Панцирная сетка её металлической кровати с никелированными шарами в изголовье, предательски заскрипела.
-   Тише мамочка, шёпотом ответила дочь, приложив палец к губам. Конечно не сплю. Как тут заснуть?
   Анастасия Михайловна с большой предосторожностью перебралась на тахту к дочери и примостилась с краешка нежно обняв её, - я так счастлива прошептала она, а ты?
   Галина задумалась, - не знаю мама, я ещё не осознаю события, мне кажется, что это всё происходит будто бы не со мной. Как во сне. И я боюсь проснуться.
-   Тебе он нравится?
-   Мне с ним хорошо. Спокойно, - после некоторой паузы ответила Галина.
-   А знаешь, мне кажется он тебя полюбил. Его лицо преображается, когда он смотрит на тебя. Светлеет. А глаза начинают лучиться теплом. Я ему верю, а ты?
   Галина не успела ответить, раздался выстрел снаружи. В их комнате звонко посыпались осколки.
-   Что это? - вскрикнула она в ужасе и тут же, спохватившись, прикрыла себе рот ладонью.
   Малыш потянулся ручками в сторону мамы. Галина быстро подхватила его на руки.
   Анастасия Михайловна подбежала к окну и раздёрнула шторы. Окно во внутренней раме рассыпалось, а наружное сохранилось, но в нём появилось небольшое круглое отверстие.
   Что там у вас?  Галина? Анастасия Михайловна? Вы живы? – В их дверь настойчиво ломился сосед Виктор.
 
   Перепуганная Анастасия Михайловна дрожащей рукой пыталась повернуть торчащий в двери ключ, но он не поддавался.
   Виктор приложил ухо к двери и через секунду продолжил стучать, - откройте это я, алё Галина… или я сейчас выломаю дверь.
-   Мама в обратную сторону, - Галина продолжая держать ребёнка одной рукой, другой мягко отодвинула бледную матушку в сторону и повернула ключ в нужном направлении.
   Виктор с размаху влетел в комнату, едва не сбив с ног Галину с ребёнком.
-   Да осторожнее же Виктор, - простонала Анастасия Михайловна, взмахнув руками от потери равновесия.
-   Что с Вами, - он подскочил к ней подставив руку, - Вам лучше присесть, -  бережно подвёл её к растрёпанному ложе и подобрав с пола свалившееся верблюжье одеяло, усадил на краешек, прикрыв ноги.
-   Что это было? – Присел на пол рядом, - кто стрелял? 
   Анастасия Михайловна заторможено пощипывая зелёный верблюжий ворс молча, не поворачивая головы, отвела одну руку в сторону указав на раздвинутые шторы.
   Дочь оставалась у распахнутой настежь двери, бережно покачивая ребёнка на руках.
   Сосед-милиционер перевёл взгляд по указанному направлению и увидев валяющиеся на полу осколки стекла вытянув губы трубочкой с шумом втянул в себя воздух. – Я сейчас, - он осторожно, стараясь не наступать на осколки подкрался к разбитому окну, осмотрел наружное стекло; заглянул, прикрыв один глаз, в круглое отверстие в стекле. – И как же это понимать? – развернулся хмурым лицом к женщинам.
   Ответом ему было глухое молчание.
-   Так, постойте. Это же был выстрел. Я проснулся от выстрела. Вы его слышали?
   Галина согласно кивнула, продолжая укачивать малыша.
   Сосед сосредоточенно что-то искал глазами на полу. – Света мало, давайте я включу хотя бы в коридоре, - он решительно пошел к выходу из комнаты, у двери наступив голой ногой на что-то острое, подпрыгнул и отряхнув подошву подобрал с пола кусочек деформированного металла с любопытством его рассмотрел, - девять миллиметров, - задумчиво произнёс он, - Макаров или может даже Стечкин. Больно мощно.
   Девушка вздрогнув, непроизвольно отодвинулась назад, сильнее прижимая к себе ребёнка - что же теперь будет? 
   В её глазах застыли страх и отчаяние.
-   Галочка, - Анастасия Михайловна с трудом поднялась, дай мне Игорёшу, и позвони Ивану Дмитриевичу, и накинь халатик.
   Галина ахнула осознав только сейчас, что стоит перед Виктором в одной ночной рубашке, - извините я сейчас.
-   Да, ладно что тут такого, - успокоил сосед, вы же не голая. Давайте я сначала позвоню коллегам.
   Он вышел в коридор и подняв трубку новенького телефона сообщил нужный номер.
-   Алё, это Караулов, да. Нет ещё приказа. Слушай сержант у нас вооружённое нападение. Огнестрел. Нет все живы. Стреляли в окно. Похоже на ПМ или АПС. Да, на мой адрес. Держите, - протянул он трубку Галине, выглядывающей растерянно с порога в коридор.
-   Нет я не могу. Неудобно. Он, наверное, спит. Третий час ночи.
-   Тогда я сам, какой у него номер?
   Галина напряжённо смотрела в потолок пытаясь вспомнить, - нет, вылетело из головы.
-   А матушка?
   Она отрицательно покачала головой, крепче затягивая пояс цветного байкового халата.
-   Так, ладно, - Милиционер подул в трубку и несколько раз «поклацал» рычагом телефона, - алё барышня пожалуйста Горина Ивана Дмитриевича, нет мы не помним, но вопрос чрезвычайный, лейтенант Караулов, да, будьте любезны. Ждём, спасибо.
   Он замер в ожидании сочувственно всматриваясь в напряжённое лицо соседки. На том конце долго молчали. – Да что ж такое? Что они там заснули что ли, - алё позвал он раздражённо в трубку. – Что? Не отвечает? Странно. Спасибо. - Виновато развёл руками и положил трубку на место. – Извините, вы слышали, не отвечает. Там же и брат ещё должен быть. Может крепко спят?
   Галина опечаленно отвернула лицо в сторону.
-   А может они ещё на работе? Я слышал у них сегодня было ЧП.
-   Как сегодня? – забеспокоилась девушка, - какое ЧП. Почему же он ничего не сказал? Что же происходит, боже мой. – Она закрыла лицо руками.
-   Знаете, что, - оживился сосед, - а давайте позвоним диспетчеру рудника. Он должен знать всё, - и решительно снял трубку.
-   Алё, девушка, это опять я, да лейтенант Караулов, давайте попробуем уточнить обстановку у диспетчера рудника, да-да, пожалуйста.
   На этот раз соединение произошло почти мгновенно, - алё, диспетчер? Добрый вечер, я лейтенант Караулов, у нас ЧП, срочно нужен товарищ Горин Иван Дмитриевич, домашний не отвечает… что? А ну да, доброй ночи уже. На объекте? А можете соединить? Или дать номер мы сами… почему?
   Подождите, давайте может так? Вы сами его наберёте и сообщите, что у Галины ЧП, мы ждём его звонка. Прямо сейчас. Галина? Ну… он знает. Уверяю Вас совершенно наоборот, он будет Вам страшно благодарен. Да точно, уверен. Спасибо, тогда я кладу трубку.

   В это, время в сорока километрах от ожидающих звонка, Иван Дмитриевич Горин на двухсотметровой глубине под землёй громко кричал в трубку:
 - Нет, Николай Павлович, он сейчас наверху пытается договориться с конторскими не доводить до кровопролития. Трудно будет удержать оборону. Там вместе с ними рота местных, да под предводительством лично Мамедова. Пока не установили, вероятно утечка от нас. Нет военный гарнизон, пока нет. Заняли нейтральную позицию.
   На столе зазвонил телефон, внутренней связи. Горин указал рукой брату,- возьми трубку.
-   Да из Вашего кабинета, - продолжал Иван Дмитриевич, - Владимир со мной. Да передам. Есть избежать кровопролития… Что-нибудь придумаем, товарищ генерал, не в первой. Седова? Есть. Как? Один точка один? Передам. Есть дождаться. До встречи.
   Горин-старший положил трубку телефона и промокнув влажный лоб рукавом присел на командирское кресло ожидая брата.
   Владимир слушал абонента медленно меняясь в лице, - перезвоним. Он обернулся к старшему брату, не выпуская телефонную трубку из руки.
-   Что?
-   Не знаю, как и сказать?
-   Да уж скажи как-нибудь, вряд ли уже будет хуже.
-   В Галину стреляли.
-   Что? – Иван Дмитриевич выскочил из удобного кресла и выхватил трубку из крепкой руки брата, - ало, диспетчер кто звонил? Понял, соедините.

   На верху перед «объектом» на расчищенной от снега площадке стояли два бульдозера на тракторах Т-100 и три «носастых» автобуса ГЗА -651. Их прямоугольные салоны уже обросли белоснежным инеем как белый медведь шерстью, а работающие двигатели не могли справиться с низкой температурой и поэтому, ожидающие внутри вооружённые люди в форме, с мрачными лицами притоптывали ногами, обутыми в серые валенки и вынув ладони из меховых рукавиц отогревали заледенелые пальцы своим дыханием, отклоняясь периодически в сторону, что бы заглянуть сквозь ещё прозрачное двойное лобовое стекло на мирно беседующих в свете фар трёх офицеров, один из которых явно оппонировал двум другим.
   Их кремовые офицерские бекеши из овчины густо припорошило белоснежными хлопьями, но они, казалось, совершенно не замечают ни мороза, ни падающих на лицо колючих снежинок, ни сгустившегося напряжения опасного противостояния.     Похоже кровопролитие неизбежно.
   Однако, один из них козырнув, развернулся кругом и быстро удалился в глубь горы. У входа сомкнули ряды четверо вооружённых охранников с короткоствольным оружием незнакомой конструкции. Двое оставшихся офицеров, проводив оппонента продолжительным взглядом, не спеша вернулись к одному из промёрзших автобусов и остановившись рядом о чем-то заговорщицки перешёптывались, приплясывая и попеременно оглядываясь.

-   Виктор, говорите коротко и по существу, мало времени, - Горин-старший сосредоточенно слушал длинный доклад лейтенанта Караулова.
-   Вот, что надо сделать, товарищ младший лейтенант. Послушайте внимательно, от этого зависит Ваша дальнейшая судьба.
   Сразу после нашего разговора, Вы спокойно и вежливо объясните женщинам, что всё в порядке, не надо беспокоиться, мы во всём разберёмся. Однако сейчас, во имя спокойствия ребёнка, необходимо собраться, взять с собой только самое необходимое из одежды, документы и ценные для них предметы. Через час, примерно, за ними заедет Магомед, водитель мой, они его знают, да и Вы тоже, и отвезёт ко мне на квартиру. Пусть располагаются там в гостиной. Как дома. Это самая большая комната. Отдельная. Там есть большой диван, он раскладывается. Чистое бельё в комоде, напротив. Помогите им разобрать и собрать на новом месте детскую кроватку. Под окном на кухне, холодильник, там продукты. Посуда в шкафу. Пусть не стесняются пользуются всем без ограничений.
   Из дома не выходить впредь до моего распоряжения. Всё необходимое заказывать через Магомеда. Он купит и привезёт. Деньги в комоде в верхнем левом ящике. Пользоваться, не стесняться, мы теперь одна семья. Мы с братом вернёмся, как только сможем освободиться. Скорее всего завтра или даже послезавтра. Срочное задание. Будем звонить.
   Магомед доложит об исполнении, а Вы займитесь расследованием инцидента. Нет не как частное лицо, а как спецпредставитель командира особого отряда, подчинённого функционально только министру внутренних дел, оперативно полковнику Фомину. В данный момент мне как лицу его замещающему. Вам всё ясно, лейтенант?
-   Так точно! Разрешите выполнять?
-   Выполняйте. И не забудьте с этого момента Ваша судьба в Ваших руках. Покажите себя. Свою решительность, свой ум, свою расторопность и изобретательность и будете вознаграждены. Действуйте и докладывайте мне два раза в сутки, в девять тридцать и в восемнадцать тридцать. Это всё.

   Волна холодного свежего воздуха объяла лицо Ивана – в кабинет влетел полковник Фомин с ледяными сосульками на бровях и ресницах, с размаху вцепившись в телефонную трубку межгорода.
   Его остановил Горин, - только что говорил с ним.
   Полковник положил трубку на место, - давай докладывай. Нам предъявлен ультиматум. Времени тридцать минут. Потом штурм.
-   Генерал просил передать:
   Первое - код действий один точка один. В крайнем случае один точка один плюс;
   Второе – подключить Седого, он даст ему указание;
   Третье – по возможности избежать кровопролития до его возвращения;
   Четвёртое - продумать варианты нейтрализации военного гарнизона в случае изменения ими нейтрального статуса, а ещё лучше заручиться их поддержкой.
   И пятое от меня лично: сегодня ночью неизвестный стрелял в окно Галины Фёдоровой, моей… в общем это женщина, которой я сегодня, точнее уже вчера сделал официальное предложение. Связано ли это с сегодняшними событиями неизвестно пока. Я взял на себя ответственность предложив лейтенанту Караулову, соседу Галины и оппоненту начальника местного ОВД, провести расследование инцидента от имени нашего спецотряда под Вашим чутким управлением, гарантируя в последующем наше покровительство и участие в его судьбе.
-   Хорошо, контролируйте сами это дело, по мере необходимости докладывайте мне. А сейчас давайте подумаем, как мы можем ответить на ультиматум.
-   Александр Васильевич, прошу прощения, но видимо я отстал от жизни.   Если можно посвятите меня коротко в кодировку один точка один. И может наконец расскажете кто такой Седой, если нам предстоит с ним проводить некую операцию. Второй раз слышу этот, как я понимаю, агентурный псевдоним.
-   Да, видимо сейчас время пришло, - полковник, выдержав короткую паузу, сообщил бесцветным голосом, что это позывной известного братьям по былым военным временам бывшего политрука Лузикова, несущего ныне нелёгкую миссию авторитета – главаря местного криминалитета.
-   Как? – Владимир приподнялся со своего места, - Кирилл Никифорович? Не может быть! Он же погиб. В сорок первом… в августе.
-   Не погиб, а пропал без вести. Сейчас не важно, - раздражённо махнул рукой полковник Фомин, - длинная история. Как-нибудь потом. Сейчас надо наметить план действий. У нас с генералом давно отработаны стандартные способы действий в экстренных случаях. Всего их двенадцать. Они закодированы. Знают только несколько доверенных человек. Один точка один – мягкая имитация захвата важных властных структур города и взятие в заложники их ответственных руководителей. Один точка один плюс – тоже, но с принесением сакральной жертвы. 
   Горин-старший сосредоточенно молчал, потирая пальцами виски.
-   Есть предложения? – нетерпеливо поинтересовался хозяин подземного кабинета.
-   В чём нас обвиняют? – Иван наконец включился в тему.
-   Да всего лишь в измене Родине и сокрытии факта диверсии на нашем объекте, - легкомысленно констатировал командир.
-   Чего хотят?
-   Свободного доступа на объект для проведения расследования наших преступлений. И добровольная сдача под арест меня и моих ближайших помощников. То есть вас, друзья мои. Я попросил время на размышление. Получил пол часа, - полковник в задумчивости расстегнул ремешок своих именных платиновых часов «Победа» и аккуратно уложил их на стол, - время пошло.  Затем нас возьмут силой. Если конечно не обос… Ну не будем об этом, мы же теперь солидные и респектабельные. Вульгарные выражения не наш стиль… Да-а, задача… Что мы можем? Пустить их сюда не нельзя. Отбиваться какое-то время… если закрыть полностью доступ, да. Личного состава немного, но при необходимости можем привлечь учёных, ИТР и МОП. Оружия достаточно. Резервы провианта есть. Энергоснабжение автономное. Думаю, при благоприятной ситуации, сможем удерживать объект неограниченно долго. По крайней мере до принятия наверху политического решения.
-   Вы думаете они могут решиться на штурм? Не верю! – Горин младший искренне негодовал, - не кажется ли Вам, что это блеф? Война давно закончилась, за что воюем? Ради чего? Что за борьба? Кого с кем? Ну не абсурд ли? ... Ну секретный объект, сверхсекретный! Но государство же в нём крайне заинтересовано? А эти, там наверху, разве не государство представляют, как и мы здесь? Так что же одна рука стреляет в другую, свою же?
-   Вы Владимир, были хорошим солдатом, видимо хороший учёный, раз здесь, но то что сейчас происходит не имеет никакого отношения ни к той войне, ни к науке, ни даже к нашему объекту.
-   Вот как? А что же тогда происходит?
-   Это, дорогой мой товарищ борьба за власть. Не у нас. Там, - показал полковник глазами на потолок. Король умер, да здравствует король. И мы с Вами лишь мелкие винтики в этой грызне бульдогов под ковром, так, мелкая разменная монета.
-   Товарищ полковник, - к ним стремительно влетел взволнованный диспетчер, - стрельба за периметром, ранен один наш охранник. Трое других занесли его внутрь и закрыли наглухо главный въезд.
-   Вот видите, товарищ учёный – в борьбе за трон и близость к телу всё человеческое чуждо и все средства допустимы. Веками было так. Значит…
   Спокойствие! Раненого в медсанчасть. Эту троицу ко мне немедленно. Проверить остальные семь въездов. Они должны быть недоступны с наружи. Поставить у каждого изнутри вооруженный караул, выполняйте - он посмотрел на лежащие мирно на столе часы, - а время то ещё не вышло, почему открыли огонь?
   На столе зазвонил телефон внутренней линии, - ало, что у вас? Соединяйте.
   Полковник обвёл глазами своих товарищей и брезгливо поморщился, - ало, да полковник Фомин, слушаю Вас внимательно товарищ первый секретарь.
   Александр Васильевич молча слушал, разглядывая при этом лицо подошедшего вплотную Горина старшего, - Нет, товарищ первый секретарь, этот объект не является подконтрольным местным органам власти… Мандат товарища Сталина… Да, но пока его решения никто не отменял, насколько я знаю… Имею приказ удержать объект любой ценой и любыми средствами… Да, товарищ первый секретарь, коммунист… Нет, извините. Я знаю, ум, честь и совесть… Нет, только товарищ министр внутренних дел, он же министр госбезопасности уже второй месяц как, но полагаю Вам это известно. Так же заместитель министра… Да товарищ Берия или товарищ Ясенев… Конечно если секретарь ЦК товарищ Хрущёв или Председатель Совета Министров товарищ Маленков отстранят их от работы, я немедленно подчинюсь вновь назначенному министру или его заместителю. Да… однако позволю себе напомнить Вам, что после состоявшегося в октябре 1952 года, девятнадцатого съезда КПСС, товарищ Берия был включён в состав Президиума ЦК КПСС, а также получил право замещать товарища Сталина на заседаниях Бюро Президиума Совета Министров СССР… Да-да, поэтому уважаемый товарищ первый секретарь, может быть не стоит так уж торопиться? Может давайте всё-таки немного подождём? Да, с удовольствием и Вам всего хорошего.
   Разговор закончился, но полковник продолжал стоят с трубкой в руке, не отрывая взгляда от лица Горина.
   Иван Дмитриевич легко помахал ладонью перед глазами застывшего Фомина, - алё, Александр Васильевич, отомрите. Что там… на той стороне?
   В кабинет строевым шагом вошёл стройный офицер, его молочную дублёнку окружало морозное облако, - разрешите, товарищ полковник? Караульные.
   Сзади, на пол шага от него встали по стойке «смирно» ещё двое.
-   Рассказывайте лейтенант, почему стреляли? Как был ранен четвёртый?
-   И пожалуйста, лейтенант, кто начал первым стрелять? – добавил вежливо Иван Дмитриевич.
   Караульный офицер замялся, тяжело выдохнув обернулся на товарищей.
-   Вы, лейтенант не смущайтесь, говорите, как есть, иначе мы не поймём, как реагировать на ситуацию. – Голос полковника был скорее отеческим, чем командирским.
-   Огонь первым открыл я, в воздух предупредительный. Они слишком близко подошли и продолжали движение.
-   А предупредить словом было нельзя?
-   Мною было дважды сделано устное предупреждение стоять, не приближаться. Но они продолжили движение в нашу сторону.
-   Они двигались молча? Была ли в их движении угроза? Было ли в их руках оружие. Сколько их было?
-   Двое, офицеры. Одного я знаю. Это начальник ГОМ. Второй из ГБ. Уговаривали нас сложить оружие и сдаться. Я сделал предупредительный выстрел вверх. Один из них выстрелил на поражение и ранил младшего лейтенанта Аверина. Мы открыли встречный огонь поверх голов. Они упали в снег. Тогда я дал команду занести раненого внутрь, а сам продолжил стрелять короткими, но мимо цели. Просто для острастки. Когда мои товарищи скрылись за воротами, я тоже вернулся на объект и запер ворота изнутри. Доклад закончил.
-   Кто из них ранил Аверина?
-   Это был майор…
-   Сейчас, минуточку, - полковник Фомин приподнял палец останавливая офицера и быстро поднял трубку зазвонившего телефона, - говорите, да я. Что? Направляйте отряд. Да-а, - он положил трубку на место и задумался, - похоже они не собираются останавливаться. Вот, что лейтенант, возвращайтесь обратно и аккуратно осмотритесь. Ворота не открывать. Калитку можно, только подстраховывать. Они пытались взорвать ворота. Отряд охраны направляется туда, и вы с товарищами на подмогу. Атаку надо отбить, отбросить нападавших на безопасное расстояние. Если потребуется используйте гранаты. Так Вы сказали Мамедов стрелял?
-   Так точно. Разрешите идти?
   Полковник махнул рукой, - да, друзья мои, - продолжил он устало, когда офицеры покинули командирский кабинет, - кажется бескровно не получается. Что же первый секретарь так… ведь сам же предложил взять паузу. Или хитрый или не управляет ситуацией. Или дурак.
   Полковник решительно поднял трубку телефона, - ало диспетчер, с Лузиковым.
   Братья Горины, не сговариваясь вопросительно переглянулись.
-   Здравствуй Кирилл Никифорович, как ты? Да, тоже. Спасибо, скучать не дают, тренируют. Да, спасибо. Тут рядом со мной братья Горины и в их лицах я читаю осуждение и недоверие. Да передам. Конечно увидимся. Планировали сегодня, но приходится корректировать… А вот тут ты и можешь помочь. Один точка один, верно… Есть раненые с нашей стороны. Стрелял начальник милиции… Он самый. И только что пытались взорвать вход. Сколько тебе потребуется времени, чтобы поднять ИТЛ? ... А что? ... Горлаг? ... Ну давай попробуй. Шестой отряд? Там же женщины? ... Ну смотри тебе виднее. Месяц? Да ты что? За это время нас уже расстреляют. Надо сегодня и может быть не только шестой, лучше все. Неужели другие отряды не встанут за женщин? Их ведь там шесть? Да понимаю я, что может выйти из-под контроля. Да конечно может перерасти в глобальное неповиновение. Но сейчас важно удержать объект. Любой ценой… Знаешь, мы все ответим. Позднее. Перед ним. И ещё не факт кому простится, кто сидел и боялся или, кто хотя бы пытался…
   Один древний мудрец сказал: - если что-то может случится, оно обязательно случается.

   Эти фронтовые друзья, прошедшие самую кровопролитную войну в истории человечества, ещё не знали, что стоят на пороге самого продолжительного и массового выступления заключённых в истории ГУЛага известного позднее как Норильское восстание заключённых Горлага летом 1953 года.

   В это время у дома в соцгороде, погружённого во тьму, лишь с одним светящимся окном на втором этаже, под лёгкое кружение редких снежинок, Магомед помогал грузиться в автомобиль двум испуганным женщинам и спящему беззаботно ребёнку. А сосед женщин по коммуналке Виктор, привалившись плечом к холодной стене длинного тёмного коридора, шёпотом разговаривал по телефону с диспетчером городского отдела милиции: - да сколько можно, уже больше часа прошло, и никто не прибыл. Где наряд? На каком ещё выезде? Что все что ли? Куда? Понял, ладно я сам пока присмотрю.
   Магомед затянул узел верёвки. Дёрнул несколько раз, проверяя прочность конструкции. Детская кроватка в разобранном виде надёжно покоилась на прочной крыше легкового автомобиля М-20.
-   Присаживайтесь пожалуйста, остальное перевезём потом, по мере надобности, - тоже шёпотом пригласил он раскрасневшихся женщин, - Галина Михайловна давайте я подержу малыша, а Вы садитесь вперёд, возьмёте его на колени. Так будет удобнее. Анастасия Михайловна, а Вы на заднее пожалуйста. Да, вот так. Ну что же тогда… с богом.
   Они медленно двигались в темноте в сторону города. Свет фар ярко высвечивал боковые снежные сугробы. Галина задумчиво вглядывалась в белые снежинки, пляшущие на капоте.
-   А Вы Магомед, верите в бога, - неожиданно поинтересовалась Анастасия Михайловна.
-   Не очень, - не сразу ответил водитель, - за это меня в семье считали изгоем.
-   А ваша семья исповедует ислам?
-   Да, но я готов принять крещение. Во имя чего-то большого, важного. Самого главного.
-   О чём это Вы, Магомед?
-   О любви, Анастасия Михайловна, о любви.

   Воцарилась тишина. Так и ехали до самого дома Ивана Дмитриевича. Каждый погружён в свой экзистенциальный омут.
 
   У въезда на объект, перед массивными воротами несколько человек вытаптывали снег добротными серыми валенками, двое из них офицеры тихо переговаривались, наблюдая за слаженными действиями подчинённых.
-   Бесполезно это всё, Рустам Мамедович, что им эти два бруска? Ворота стальные по пол тонны, не возьмём. Так… поцарапаем. Тут килограмм двести взрывчатки надо, чтобы их вынести. И то не факт.
-   Что предлагаешь подполковник?
-   Думать надо, майор.
-   Первый же тебе сказал продолжать давление? Вот и дави.
-   Готово, - сапёр махнул рукой, - все в укрытие. Офицеры дружно отступили за автобусы, к ним присоединились минёры, отогревая дыханием побелевшие пальцы рук.
-   Давай, - скомандовал бойко начальник горотдела милиции, прикрывая уши меховыми трёхпалыми рукавицами.
   Облако снега взмыло в воздух, густо осыпая спрятавшихся за автобусом.
-   Ну, пойдём посмотрим, - звонко похрустывая свежеопавшим снегом, офицеры подошли к въездным воротам, -  что я тебе говорил? Как литые. Даже царапин нет. 
   Металлический скрежет заставил их насторожиться и отступить назад.
   Маленькая калитка в воротах скрипуче открылась наружу и через порог наклоняя голову переступил угрюмый офицер в дублёнке на распашку.
-   Что же Вы творите, товарищи офицеры? Это же предательство! Госизмена! Приказ Министра Вас не касается? Вашего Министра! Вы ранили офицера! Своего! Взрываете сверхсекретный оборонный объект. Вы отдаете себе отчёт в Ваших действиях? Ладно, майор Мамедов, он уже человек конченый, а Вы-то подполковник? Представляете Государственную Безопасность Страны!
   Полковник Фомин говорил негромко, но уверенно и назидательно, словно отчитывал нашкодивших мальчишек. При этом он шаг за шагом, постепенно надвигался на сослуживцев, не скрывая гранаты в своей руке с выдернутой чекой.
   Оба офицера, не отрывая напряжённых глаз от вооружённой руки товарища синхронно отступали, замедленно как под гипнозом.
   Из-за спины полковника быстрым ручейком «вытекали» вооружённые диковинными автоматами бойцы и бесшумно рассредоточивались по флангам образуя большой полукруг.
   Завершили манёвр четверо рослых офицеров с крупнокалиберными пулемётами на перевес.
-   Вы, Александр Васильевич, напрасно горячитесь, - подполковник госбезопасности был сама вежливость, - во-первых никаких приказов от Министра не поступало, а во-вторых мы здесь по просьбе Первого Секретаря Горкома Партии! А в-третьих, не стоит так пренебрежительно отзываться о Ваших товарищах офицерах - майора Мамедова пака никто ни в чём не уличил. Поэтому не стоит… У нас всё же презумпция… И я думаю надо вернуть чеку на место. Мы Вам не враги.

   В Соцгороде, Виктор, проводив скучным взглядом автомобиль с измученными в конец женщинами, пятился задом от промёрзшей стены дома, прикидывая в уме траекторию полёта пули в окно второго этажа.
   При этом подсвечивал себе прямоугольным компактным фонариком, яркий луч которого высветил сбоку от него глубокую протаявшую лунку.
   Виктор нагнулся и сунув руку в ледяную проталину достал холодную латунную гильзу.

-   А если мы не враги, тогда что вы тут делаете? – продолжал убеждать отступающих офицеров, полковник Фомин.
–   Вы знаете, например, товарищ майор, что в ваше отделение на Ленинском, только что ворвались бунтари из шестого и ещё двух отрядов Горлага? Двое охранников и дежурный взяты в заложники. Из изолятора в подвале выпущены все задержанные. Оружейная вскрыта. Как Вы могли оголить надзорный объект? Это не просто халатность, тут попахивает изменой. Поэтому, полагаю я нисколько не преувеличил ситуацию. Скорее наоборот, каждая минута бездарного и преступного простоя здесь, выливается в дополнительные погромы там. Под угрозой и ваше ведомство подполковник, думаю погромщики уже там. И Горком Партии в ближайшее время будет так же захвачен. И всё благодаря Вашему легкомысленному броску сюда. Правда если вы поспешите, может ещё успеете, отбить оружие и конечно Первого Секретаря… Живым!
   Подполковник Госбезопасности и майор милиции многозначительно переглянулись.
-   Одну минуту, - подполковник двинулся к своему ожидающему в полной готовности служебному автобусу, обернувшись попросил вежливо коллег, -  Александр Васильевич и Вас майор призываю оставаться на своих местах, не предпринимать никаких действий, дождаться моего возвращения.  – Он резво вскочил на подножку авто и проникнув сквозь заиндевелые двери ухватился за рацию. Дверь за его спиной замедленно, со скрипом затворилась. Оставшиеся в одиночестве офицеры молча рассматривали окружающий райский белоснежный пейзаж, нетронутый ногой человека, сверкающий в свете фар кавалькады автомобилей.
-   Слушай, полковник, а чего это за оружие у бойцов за твоей спиной? Не наше что ли?
   Полковник Фомин коротко оглянулся, - наше, майор, наше. Есть молодой талант у нас в Ижевске, Калашников. Полагаю, ты видел его новые автоматы АК. Хорошие машины, простые, надёжные. Правда кучность стрельбы не самая лучшая. А это модификация для нашей службы специально, АКС. Со складывающимся прикладом и укороченным стволом. Лёгкие, относительно и компактные. Кучность для нас, как понимаешь, не главный параметр. А вот скажи мне майор, на что ты рассчитываешь? Думаешь сойдёт тебе это с рук?
-   Я, полковник, солдат и выполняю приказы.
-   Ну, да! Пафосно! А Вам что? Министр приказал стрелять в своих? Товарищ Берия приказал?
-   Партия мне приказала, Александр Васильевич, Партия! А Партия как Вам известно, в нашей Стране, является руководящей и направляющей силой.
-   Не спорю, уважаемый Рустам Мамедович! Только удивительно, что Вам партия говорит одно, а Маршалу Берии по-видимому другое. При том, что Маршал является главой и вашего и нашего ведомства. Не кажется ли Вам, что Вы с Вашим Министром по-разному слышите голос Партии? Видимо один из Вас туг на ухо. Не пришлось бы Вам товарищ майор лечить органы слуха.
-   Знаете полковник, вы конечно офицер авторитетный, но не доктор и лечить мои органы надеюсь будете не Вы. Но хочу Вас предостеречь от опрометчивых шагов. Мне доподлинно известно, что время нашего выдающегося деятеля истекло и скоро мы все обретём нового командира. Свежие ветры дуют, дорогой друг, а Вы и Ваши покровители застряли на перекрёстке. И закрыли глаза. Мешаете движению вперёд. К светлому, новому будущему. Спите как медведь в берлоге. А скоро весна. Оттепель!
-   Да, майор, - удивлённо покачал головой глава охраны объекта, - никогда бы не подумал. Вы, оказывается не лишены поэтического флёра. Похвально. Да как метко! Только смотрите не промахнитесь. Ветры то может и дуют, только чтобы они не сдули наголо всю планету, есть ещё высокие скалистые горы. Так что подумайте, а то ведь можно размозжиться о скалы.
-   Рустам Мамедович, - навстречу разоткровенничавшимся офицерам спешил подполковник госбезопасности, - ЧП действительно! Заключённые Горлага взбунтовались. Надо срочно возвращаться. Потом будем разбираться с объектом. Полковник, предлагаю заключить ситуационное перемирие и оказать нам помощь в восстановлении порядка на вверенной территории. Вы с нами?
-   Конечно, коллега! Но только в мыслях! Поскольку оставить объект не имею права ни при каких обстоятельствах. Желаю удачи. - Полковник Фомин, отдал честь офицерам и развернувшись неспешно тронулся в сторону ожидающих его у ворот секретного объекта, соратников.
   Оставшиеся офицеры молча проводили его взглядом. Тот не обернулся.
-   Нет ты видел, майор? А? Каков наглец! Надо бы всё же будет сбить с него эту спесь. Но потом. А сейчас, давай собирай бойцов и в город.
-   А ты?
-   Я к первому. А ты давай сориентируйся там на месте и тоже в горком, доложишь о ситуации. В конце концов это же твоя зона ответственности.
-   Ладно, только оставь здесь двух-трёх офицеров. Пусть осмотрят всё вокруг. Поищут другие возможности проникнуть внутрь. Должны же быть тут какие-нибудь вентиляционные шахты, аварийные выходы?
-   Не годится, майор. Околеют. В другой раз. Не время сейчас.
-   Вот и пусть найдут возможность проникнуть внутрь, там и согреются. – Он с усилием сдвинул рукав на левой руке, - пять часов уже, скоро на смену поедут. Пришлёшь машину за ними. За три часа не замёрзнут. Пусть разминаются. Здесь диверсией разит, а это уже твоя зона ответственности, не так ли Подполковник?