Питомник 18

16.

Если до сих пор Легору казалось, что о выпускниках «Вольеров искусства» он имеет исчерпывающе представление, то оказавшись в первом же секторе — секторе вокала - понял, что знал лишь вершину айсберга.
Сектор, впрочем, был всего лишь залом среднего размера. Вдоль стен размещались комнаты-клетки, оборудованные изнутри системами звукоизоляции, а в центре торчало нечто, похожее на подиум, или на сцену, которую кто-то, по недоразумению, поставил боком к сиротливо висящей падуге. Перед сценой, за тонкой пластиной для звукозаписи сидели два служителя Питомника, за падугой испуганно жались несколько дикарок в одинаковых балахонах, а на полу, у подножия сцены, катались, рыча и пиная друг друга ещё две.
Появление Хана и Легора здесь заметили не сразу, поэтому несколько минут вошедшие  могли наблюдать разгоревшийся между самками скандал. Особь постарше трепала за волосы более молодую и с жутким акцентом кричала ей на языке Мира-А, что та до завтрашнего дня не доживёт!
- Мы наказываем их, если говорят на своём языке, - шепнул Легору Хан. - Для их же блага, между прочим, потому что учреждения и дома, в которые их обычно покупают, первым делом интересуются, насколько животные адаптированы к жизни в нашем мире, и язык тут главнейшее условие.
- Но та самка, кажется грозит убить другую, - шепнул в ответ Легор. - Она на самом деле может это сделать?
Хан в ответ засмеялся, и один из служителей обернулся на звук. В следующее мгновение он подскочил со своего места, толкнул другого, после чего что-то крикнул дерущимся. Те замерли, заметили гостей и тут же отпрянули в разные стороны. Остальные же, которые до сих пор следили из-за падуги то за одной, то за другой с одинаково злым выражением на лицах, мгновенно преобразились - заулыбались, приосанились и сложили руки перед собой, смиренно опустив головы.
- На нас не кинутся? - с усмешкой спросил Легор, когда Хан предложил ему подойти ближе.
Вместо ответа администратор вытащил уже знакомый брелок и многозначительно подбросил его на руке. Потом спросил у подошедшего служителя, что здесь происходит?
- Мы проводили аудиозапись для заказа номер три семь семь ноль, — словно рапортуя затараторил служитель. - Звук номер пять сегодня звучала плохо, и мы велели ей сойти с постамента, но, вместо того, чтобы послушаться, она набросилась на Звук номер одиннадцать за то, что та, якобы, с самого утра оказывала на неё психическое воздействие и сбила с нужного настроя.
- А почему вы их не разнимали? - спросил Легор.
- Здесь выживает сильнейший, - ничуть не смутился служитель. - Подобные ссоры обычное явление, потому что большая конкуренция. Иногда животные умышленно калечат друг друга, особенно во время записи для заказа на выбор, как сегодня.
- Наш гость не знает, что такое заказ на выбор, - мягко улыбнулся Хан. - Объясните ему.
Служитель кивнул.
- Когда приходит запрос на поющую особь, в заявке указывают характеристики нужного голоса, и мы отбираем подходящий звук. Но порой клиенты сами не знают чего хотят, просят сразу несколько записей, чтобы выбрать тот голос, который понравится больше всего, и нам приходится отбирать группу разных звуков. В этом случае они, конечно же, сразу понимают для чего это делается. Ссоры и драки в такие дни случаются почти всегда, но пресекать их рекомендуется лишь в крайнем случае. Естественный отбор, так сказать. Конечно, выполнение заказа из-за этого удлиняется, но, при составлении контрактов, мы сразу всё объясняем и устанавливаем сроки от трёх до пяти дней на случай всяких непредвиденных моментов. Клиенты относятся с пониманием.
- Но одна угрожала другой убийством, - заметил Легор. - Это расточительно. И разве не крайний случай? Она на самом деле может убить?
Служитель покосился на Хана, и тот ответил с аристократической небрежностью:
- Только если мы позволим. Но мы, как правило, не позволяем. Здешний товар имеет конкретную ценность, как вы верно заметили, и расточительность не является политикой Питомника. Каждая особь, чтобы попасть в этот сектор, прошла строгий профессиональный отбор. Психологическая совместимость туда не входила. Угрозы и драки всего лишь снятие напряжения, которое нет смысла запрещать, чтобы не снижался уровень их способностей.
- Да! - подхватил служитель. - Выпустив пар, они и звучать начинают лучше.
- Вот видите, - улыбнулся Хан. - А чем лучше они звучат, тем охотнее их покупают. Вы, кстати, не хотите ли кого-нибудь послушать?
Легор осмотрел дикарок. Все по-прежнему стояли смиренные и тихие, только подняли головы, и на застывших лицах жадным интересом горели глаза. В этих взглядах, устремлённых на Легора, над жутковатым оскалом искусственных улыбок, читался вопрос: «Зачем здесь этот гость? Приехал выбирать, или просто глазеет? Но, что бы ни было, надо ему понравиться, мало ли...».
- А та почему не со всеми? - вопросом на вопрос ответил Легор, указывая на фигуру, которую заметил только сейчас. - Ещё одна на особом положении? Ну-ка, пускай встанет и споёт.
Дикарка, одетая лучше других, сидела на мягком стуле у стены и держала в руках, как бы странно это ни показалось, модный столичный журнал. После слов Легора она тоже подняла голову, но посмотрела совсем не так, как остальные, а отстраненно, с лёгким высокомерием, словно говорила: «На меня не рассчитывайте»
- Ах эта..., - замялся Хан. - Эта уже продана.
Легор надменно приподнял бровь.
- И, что? Я её испорчу, что ли, если послушаю?
- Нет, - слегка смутившись, ответил Хан. - Просто... в силу некоторых обстоятельств, хозяин вернул её на время с особой просьбой без нужды не использовать. Пару дней назад  медик велел ей пока воздержаться от пения, так что вам лучше выбрать другую.
Легор замер. Медленно повернув голову ещё раз взглянул на сидящую и только теперь рассмотрел под книгой в её руках выпирающий живот.
- Она что, беременная?!
- Увы.
Хан развёл руками, дескать, что есть, то есть.
- Такое иногда случается, и мы решаем проблему в соответствии с пожеланиями клиента. В данном случае особь будет оставаться здесь до родов. Если ребёнок родится здоровым и отвечающим тем нормам, что были заявлены, хозяин заберёт обоих обратно.
У Легора даже слов в ответ не нашлось.
На ум сам собой пришёл недавний разговор с Лорой, который он в тот момент воспринял, как обычную сплетню и даже посоветовал Лоре никогда и никому больше об этом не рассказывать. Но она продолжала уверять, что один знакомый её отца, который вечно сокрушался, что стареет, а наследника ещё не завёл, отправил жену к некоему кудеснику, который облучал весьма почтенную женщину какими-то особыми токами, и она, представьте себе, забеременела! Более того, оба будущих родителя уже уехали куда-то в горы по совету того же кудесника, потому что, якобы,  только там ребёнок родится абсолютно здоровым!
Легор тогда лишь недоверчиво посмеялся, но сейчас у него в голове всё вдруг сложилось в конструкцию, верить в существование которой не хотелось, но которая, вопреки Легоровым желаниям, похоже, существовала.
Резко развернувшись, он зашагал к выходу и остановился только в коридоре, когда услышал, что входная дверь в покинутый вольер захлопнулась.
- А хозяева этой... беременной живут сейчас в гостевом доме за одной из тех дверей, что я видел, так? - спросил Легор, даже не поворачивая головы, в полной уверенности, что Хан уж стоит за спиной. - То-то я удивлялся, зачем их столько.
Хан действительно вышел следом, но остановился не за спиной у гостя, а рядом. И, прежде чем ответить, зябко повёл плечами, словно холодный тон Легора заставил его почувствовать озноб.
- Там только хозяйка. Хозяин лишь привёз обеих, но разрешение на длительное пребывание было выписано на одного. Потом, если всё пройдёт хорошо, он заберёт жену и младенца. А мать... то есть дикарку, скорей всего, оставит. Хотя, бывало и такое, что забирали всех. Особь увозили, как кормилицу, чтобы ребёнок какое-то время питался  естественным образом. Для здоровья.
- То есть, хозяин этой... собирается растить дикаря?!
- Не дикаря, а своего ребёнка, - с некоторой поучительностью в тоне заметил Хан. - Дикая кормилица будет при нём столько, сколько необходимо, потом её так или иначе удалят, и ребёнок о ней никогда не узнает. Матерью и отцом для младенца будут только хозяева дикарки. Их правильное воспитание окончательно сделает его полноценным членом нашего общества.
- А что значит, удалят кормилицу? - не унимался Легор.
Администратор в ответ вскинул брови и неопределённо развёл руками.
- Возможно, вернут сюда... Тут ведь многое будет зависеть от того, как особь себя поведёт. Бывало, что перепродавали кому-то из знакомых, и это, скажу я вам, не самый плохой вариант, потому что бывало, что просто не возвращали, а дикарка словно испарялась, или возвращали с просьбой о тайной утилизации. Но это очень дорого стоит, так что услуга не для всех.
Легор шумно выдохнул.
- А в столице об этом вашем бизнесе знают?
- Конечно, - едва ли не с обидой ответил Хан. - Вы просто не интересовались проблемой, но в департамент социального контроля уже давно поступают прошения от нуворишей и даже от членов состоятельных династий о предоставлении им права на особые условия пользования нашими питомцами. Что делать, если их законопослушные жёны порой слишком увлекаются операциями по идентификации — то одно новшество хотят, то другое, а потом оказываются не в состоянии родить здоровое потомство. Но наследники нужны, как иначе? И мы помогаем. Разумеется, тоже только с особого разрешения. Дети дикарей ведь мало отличаются от детей ариев, всё дело в воспитании. Поэтому, если клиент привозит необходимые документы, он получает шанс продлить свой род хотя бы так. И, знаете, многим удаётся. Бизнесом я бы это не назвал, поскольку подобный вид услуг широко не рекламируется и предоставляется далеко не каждому, так что больших доходов мы не имеем. Но, когда всё проходит успешно, удовлетворение от оказания помощи для нас, как награда.
Легор не выдержал, засмеялся, однако смех получился злым. Вдруг подумалось, что теперь ему будет очень сложно изображать хоть какую-то симпатию при виде долгожданных младенцев и даже подростков из тех семей, где долго никто не рождался. Да и молодые, чёрт их подери! Ладно свои — тут можно не волноваться, все идентификации лиц его ближнего круга сплошь и рядом фальшивые, но есть ведь и другие, с которыми приходится считаться! Взять хоть Лориных подруг.  Все они наследницы либо крупных состояний, либо тех отцов, которые занимают полезные посты, и, хоть и не являются членами Семей Доступа, кто попало мужем этих девиц не станет. А там же места живого после идентификаций не найти!Значит, рано или поздно, вопрос о наследниках встанет сам собой. Но, что за дети у них появятся?! И появятся ли?
- Дааа... вас определённо следует наградить.
Легор процедил это сквозь зубы, хотя острое раздражение, только что испытанное в вольере, стало вдруг как-то само собой утихать. Когда же Хан спросил, могут ли они идти дальше, Легор кивнул и вовсе успокоенно.
«В самом деле, чего это я так разволновался? - думал он, глядя на идеальный хвост идущего впереди администратора. - Если родня в курсе, то, что уж... пускай себе плодятся, кому охота. Зато, когда я войду в правительство, меньше будет сомнений, если придётся применить к кому-то из их числа меры специального воздействия. А то, мало ли, взыграет вдруг в подрастающих наследниках эта не изученная дикарская природа, и начнут вытворять разное... Хотя, может Хан и прав - всё дело в воспитании. Но, как бы ни было, я принял к сведению то, что узнал сейчас, и, кто знает, возможно в будущем эта информация сможет ещё как-нибудь пригодиться»
Успокоив себя таким образом, Легор в новый вольер вошёл с обычным отстраненным выражением на лице, но, переступая порог, не удержался, спросил насмешливо:
- Тут-то хоть никого нет на особом положении?
Хан, вместо ответа, отрицательно повёл головой, а Легор, присмотревшись, сразу понял, что можно было и не спрашивать.
Несколько дикарок в обтягивающих, словно вторая кожа, костюмах старательно извивались под музыку, смутно напомнившую Легору недавний модный мотив. Служитель, который за ними наблюдал, держал в одной руке длинную тонкую указку, а в другой наполненный чем-то мешочек. Когда Легор с Ханом вошли, он как раз тыкал своей указкой одну из танцорок то в руку, то в ногу, приговаривая: «Плавнее давай, плавнее!» Дикарка морщилась, сжималась, видимо указка била током, и танцорке было очень больно, но она даже не пыталась уворачиваться, лишь старательнее выгибала спину.
- Велите им что-нибудь станцевать для гостя, - громко приказал Хан. - Не слишком длинное и повеселее.
Тренировка тут же прекратилась. Пока служитель искал подходящую музыку, дикарки выстроились в линию и, словно подражая особям из предыдущего вольера, нацепили на лица улыбки, от одного вида которых даже у Легора свело скулы.
Танцевали они яростно, будто дрались. Безупречные тела выгибались, скручивались, завораживали отточенностью движений, но каждый поворот каждого лица в сторону Легора пугал его напряжённой яростью, что горела в глазах и никак не сочеталась с распяленными, фальшивыми улыбками, не сползавшими ни на мгновение.
- Они думают, что вы пришли кого-то купить, - шепнул Хан. - Давно не видел, чтобы так старались.
- Что ж, они неплохо двигаются, - одобрил Легор. - Моя тётя как-то купила у вас целую пару. Помню, мне даже понравилось.
- О да, наши клиенты редко бывают недовольны.
Дикарки же, заметив, что гость переговаривается с администратором, решили, что обсуждают их достоинства и прибавили жару. Одна так распалилась, что даже упала, за что немедленно получила от служителя тычок указкой.
- А что у него в мешке? - поинтересовался Легор.
- Сладости.
Хан почему-то засмеялся, но, заметив недоумение на лице гостя, поспешил пояснить:
- В нашей лаборатории изобрели особый пищевой состав, который не позволяет особям набирать вес, но вызывает чувство, как вкусовой, так и мысленной эйфории. Они получают сладости, как поощрение и со временем готовы на всё, чтобы получить больше.
- Вы их наркотиками кормите, что ли? - удивился Легор.
- Это не наркотик, - с какой-то затаённой гордостью проговорил Хан. - Наша сладость накопительного действия и никак не разрушает организмы дикарей пока они могут её принимать. Отдел развлечений весь держится на ней. Никакого уныния, никакой запоздалой тоски и сожалений. Наши клиенты могут не волноваться, что в один прекрасный день купленный ими товар вдруг станет хуже работать. Зато, если такое вдруг случится в силу возраста особи, или она в какой-то момент просто надоест, достаточно перестать давать сладость, и весь накопленный за время потребления эффект срабатывает мгновенно. Проще говоря, всё, что в них подавлялось и накапливалось, как под крышкой, под воздействием сладости, наконец находит выход. Они умирают быстро, и не скажу, что сильно мучительно. Мозг просто получает сильнейший удар эмоций. Как от сжатой пружины, понимаете? Главное тут не упустить момент, а то порой не самые эмоциональные в прошлом особи какое-то время остаются в сознании и выбрасываются из окон, что бывает не всегда удобно для клиента.
Хан недовольно поджал рот, потом хотел было добавить ещё что-то, но тут музыка стихла, и танец закончился.
Уставшие дикарки продолжали улыбаться, изо всех сил сдерживая тяжёлое дыхание. Легор бесстрастно осмотрел их безупречные тела и распорядился дать по сладости каждой. Он искренне хотел их поощрить, однако успел заметить, что устремлённые на него глаза, ещё недавно такие яростные и жаждущие, разочарованно потухли над немеркнущими улыбками.




http://proza.ru/2023/09/04/854