Не пускай свинью за стол!

(сказка для взрослых)
    
    Не хотелось мне рассказывать вам эту неприятную историю, и молчал я до поры до времени, да вот подумалось как-то в одну из бессонных ночек, вдруг и я сам неожиданно попаду в такой переплёт, как герой этого повествования, а вы мои дорогие, будете знать обо всём и не предупредите меня об опасности. Они среди нас и мешают нам жить, понимаете. Они существуют. Будьте бдительны!!
     Давным-давно, (ещё при «плохих коммунистах), в одной слегка заболоченной местности, государства которого уже нет на картах мира, жил да был один весёлый мужичёк по имени Тимошка. Добродушный, открытый в меру перед своими товарищами человечек – вороватый слегка, и как большинство из нас любящий делать три вещи: выпить, закусить ну, и по женской линии конечно. Он просто жил никому не мешая и наслаждался окружающим его миром и своей молодостью. Политикой Тимофей совсем не интересовался. А зачем? Пиво в магазине было хорошее, и колбаса относительно не дорогая. Ну, годков тридцать-то ему к тому времени уже шарахнуло. В общем, вполне счастливым человеком он себя чувствовал. Жена Тимошкина - миниатюрная и симпатичная женщина, бойкая и главное умная, а дочка любимая Алёнушка, красавица девочка – скоро в пионеры выйдет. Скотины полон двор и хороший деревянный домик окружённый со всех сторон сиреневым кустарником, обложенный на ребро белым кирпичом. Вот приблизительно такой эскиз к этому семейству получается. А теперь собственно перейдём к самому, слегка мистическому событию.

В обычный осенний вечер начала ноября, супруги Румянцевы сидели у себя дома. В печи потрескивали берёзовые дровишки, по «Маяку» сквозь приглушённую громкость пробивались отдельные звуки его позывных, всё было тихо и спокойно.
- Ветер пошёл, ты слышишь?
- Ага. В трубе загудело. Но на улице тепло.
- Погодка на славу стоит.
- В семь часов на градуснике плюс два было, я смотрел, и ни ветерка.
- Так ведь осень же, да и осени-то осталось третья часть.
Татьяна сидела на низенькой табуреточке у печки голландки, при выключенном верхнем освещении, и любовалась игрой пламени в открытой дверце поддувала. Муж сидел в кресле под неяркими бра и читал «Советский спорт». Обронив на пол с дюжину искр, потягиваясь и выгибая спину к хозяйке подошёл жирный кот, и потеревшись о ноги довольно замурлыкал. В этот момент неожиданно раздался осторожный стук в окно.
- Сиди, я сам схожу посмотрю, - откладывая в сторону газету сказал супруг.
Он вышел в сени и громко спросил, - кто там?!
Никто не отозвался. Тимофей повторил ещё громче, но снова в ответ только порыв ветра качнул рядом разросшиеся ветви кустарника. Вернувшись в комнату, он объяснил жене, что причиной стука в стекло были ветки сирени росшие под окном, и снова плюхнулся в кресло.
- Может и так, - согласилась Татьяна, открывая топку печи и помешивая горящие поленья.
Однако спустя несколько минут стук, снова повторился, и уже более настойчиво. Тимофей отдёрнул занавеску и, прикрываясь ладошками приник глазом к холодному стеклу. Напряженно всматриваясь в темноту осенней ночи, он вдруг ясно рассмотрел направленные на него два ствола охотничьего ружья. Опередив выстрел на сотую долю секунды хозяин дома упал на пол, а мирную тишину комнаты оживило пламя громкого разряда, посыпавшаяся со стены штукатурка и запах пороха. Татьяна не успев толком даже испугаться, тоже бухнулась на колени и проворно заползла за печку. Полежав ещё минуты три без движения, Тимофей полушепотом спросил у супруги, - как ты там – цела?
- Цела. Что это было?!
- А чёрт его знает… Не знаю. Утро покажет.
 Он осторожно поднялся на ноги, осмотрелся вокруг внимательней и заглянул в комнату дочери. Алёна ничего не слышала и продолжала спокойно спать. Потом осторожно вытащив из оконного глазка битое стекло, Тимофей воткнул туда маленькую подушку, торопливо задёрнув ночные шторы. Свет супруги включать не стали выключив и угловое бра, так и просидели до рассвета в темноте. Утром Татьяна убрала в комнате валявшиеся осколки стекла и пыль, а Тимоха проводив почти до самой школы Алёнку, поспешил в сельсовет, рассказать председателю о ночном происшествии.

К месту ЧП через пару часов на УАЗике приехали участковый милиционер и оперативная группа. Осмотр начали как всегда с улицы.
- Странные следы какие-то под окном у вас, и не сапоги и не валенки.
- Это ОЗК, - догадался участковый.
- Верно! А для чего интересно в лесу, ОЗК? Не соответствует…
- Зато на уток, соответствует.
- Ты что, думаешь в окно дробью стреляли? – засомневался криминалист.
- Татьяна, вы там в доме ничего не трогали, - крикнул хозяйке участковый?
- Нет. Я только подмела немного и всё.
- Тьфу, дура баба, - пробурчал милиционер.
Тимофей подошёл к ним и разжав ладонь, показал маленькую свинцовую пулю.
- Ну вот, а я что говорил – пуля Александра Карловича Майера, от 63 года выпуска?
- Мда… А с медвежьей пулей на уток не ходят.
- Ну, тогда я совсем ничего не понимаю.
Приглядевшись повнимательней к месту осмотра, участковый сказал, -  смотри, здесь вот ещё какие-то следы странные есть.
- Чёрт возьми! Да ведь это же женский сапог, вот, каблуки отпечатались чётко.
- Сейчас я это всё сфотографирую. Хозяин, где у вас тут розетка, мне вспышку надо подзарядить.
- Идём я покажу.
- Так, а побежали значит стрелявшие, в сторону тех кустов, да?
- Ну, а куда тут ещё побежишь? За кустами полевая дорога.
Осмотревшись в комнате, криминалист отругал хозяйку,- вы бы ещё пол додумались здесь помыть!
- А что я должна была делать?
- Ну, вы для чего нас вызвали-то сюда, едрён-батон?! Куда вы весь мусор дели?!
- Там, в ведёрке с картофельными очистками.
- Пулю я из стенки не доставал, - оправдывался Тимофей, - она на полу рядом валялась, вот здесь.
- Ну хорошо… Пуля это уже лучше, чем дробь.
- Ясное дело, что-то ж на ней должно остаться.
- Не знаю, если бы ствол нарезной был, тогда сто процентов что-то было б, а тут…
- Приобщим её к делу.
- Пуля медвежья. Зачем вот она сюда, и какие к лешему медведи в нашем лесу? Самый крупный зверь в наших краях это волк, да и того видели в последний раз у нас лет десять назад, - сказал участковый.
- В вашем селе много охотников?
- Куда там много… Двое всего. Дед Михей и агроном Шегера. Первый сейчас в гостях у дочки – на зиму к ней уезжает, а Шегера уже с неделю в Анапе греется, ему профсоюз бесплатную путёвку выдал.
- Ясно. Значит всё-таки это чужие нахулиганили.
- Факт.
- Будем надеяться, хотя чужих искать всегда проблемней.
- Это понятно.
Тем временем хозяйка собрала кое-что на стол и поставила бутылочку самогонки.
- Вы позавтракаете с нами, - аккуратно предложила она милиционерам?
- Спасибо! На службе не употребляем, - загадочно улыбаясь, ответили служаки.


Проводив гостей до калитки, Тимофей поспешил на маслозавод, ему надо было сегодня сделать рейс на сепараторный пункт, за сливками. Пока в бухгалтерии выписывали накладные и оформляли путевой лист, любопытные конторские женщины осаждали вопросами Тихона о ночном происшествии, и догадками по поводу случившегося. Едва вырвавшись из их плотного окружения, в коридоре заводской конторы, он чуть ли не грудью налетел на входящего с улицы директора, который затащил его к себе в кабинет ещё на двадцать минут с точно теми же вопросами.
- Ты сейчас в Никольское едешь?
- Да.
- Там вот в шкафу моём, в углу баночка стоит, возьми. Нальёшь сливок, и на обратном пути домой ко мне завезёшь.
- Ясно. Сделаю.
- Слушай, а подозрений у тебя никаких, ни на кого нет?
- Да какие могут быть подозрения не понимаю, я никому не должен, и вообще…
- Тимоха, ты брось дурить, что думаешь люди слепые что ли, не видят ничего? Смотри бед не натвори! Семья это ячейка общества и рушить её не смей!
- Это сплетни всё, Алексей Степанович! Я сроду бы не позволил себе, - начал Тимофей, но видя строгий взгляд директора осёкся на полуфразе.
- Ты это Татьяне своей скажешь так, сынок? Вот так вот. Я старый гусь, и меня ты не проведёшь. В общем слушай сюда, будете там с Ленкой продолжать озоровать, переведу тебя на другой объект, или совсем с машины сниму, вон в слесаря, к чёртовой матери. Мне ещё скандалов ваших здесь недоставало. Ты меня понял?
- Понял, - вздохнул Тимофей.
- Ну, иди обалдуй. Про сливки не забудь!
Газ-52 скрипя рессорами, тихонько подъезжал к сепараторному пункту с. Никольское, а на пороге в белом медицинском халате, закутанная в клетчатый платок, стояла и улыбалась его первая любовь.
- Ну, как можно с ней «завязать», - про себя подумал Тимошка, - разве с такими «завязывают»?
Он подогнал автомобиль к порогу правым бортом, и взяв бумаги вылез из кабины.
- Где ж ты пропадал так долго, я уж на маслозавод звонить собиралась не случилось ли чего?
- Мы коты!- пошутил он улыбнувшись неловко. Потом открыв борт и взяв пару фляг, вместе с заведующей Тимофей прошёл в помещение.
Едва он поставил на пол фляги, Елена повисла у него на шее прижавшись всем телом.
- Я соскучилась, - зашептала жарко молодая женщина.
- Ты с ума сошла, увидят же! – отцеплял он её от себя.
- А никого нет милый, напарница в правление отошла.
Тимофей не был сделан из железа, да плюс ещё нервные перегрузки сегодняшней ночи сказались на его психике, и он отдал себя во власть легко проснувшимся желаниям Елены увлекшей его в глубь здания. У него даже руки затряслись от нетерпения. В этой короткой вспышке чувств утонули все переживания, догадки и сомнения. Поправляя одежду и приводя себя в порядок, он рассказал подруге о событиях прошедшей ночи, немало её удивив.
- А где был сегодня твой муж, - поинтересовался Тимоха?
- Ты что? – засмеялась Лена, - мой размазня пойдёт в тебя стрелять?! Ни за что в жизни.
- И всё же, где?
- Спал он со мною рядом всю ночь, как боров.
- Он не рыбак у тебя?
- И не рыбак, и не охотник. Одна радость – не пьёт, - грустно улыбнулась Елена.
- Это уже не мало.
- На втором месяце я, Тиша.
- Что?!
- Да нет, не пугайся… Это его ребёнок.
- Солнышко, ты меня едва заикой не сделала.
- О! Вот и напарница возвращается.
Он быстро довыгрузил оставшиеся шестнадцать фляг и сказал, - давай расписывайся в накладных, и я поехал. О, чёрт! Чуть не забыл. Нацеди баночку сливок, директор просил.
- Неси банку.
Распрощавшись с женщинами, Тихон двинулся в обратный путь.
К вечеру небосвод очистился до синевы и ударил лёгкий морозец. Вернувшись домой, уже в сумерках прежде чем заменить в глазке рамы разбитое стекло, Тимофей с фонариком стал внимательнее разглядывать оставленные под окном следы. Вода ушла в грунт, и следы стали чётче и понятней. Тимоху вдруг осенила догадка, вмятины которые они при осмотре приняли за каблуки женских сапог оказались следами какого-то парнокопытного животного. Суеверный и набожный одновременно наш герой почувствовал, как пробежали по его спине мурашки. Тогда Румянцев  ещё раз прошёл по цепочке весь путь от окна дома до кустов, за которыми эти следы терялись.
- Что же это, что? – в волнении бубнил он себе под нос, - о двух ногах, а след кабаний…
- Что нового ты увидел там, спросила мужа Татьяна?
- Ничего. Всё та же грязь, только теперь мерзлая. У тебя-то как день прошёл?
- Я больше рассказывала, чем торговала. Как думаешь, найдут того, кто это сделал?
- Брось. Никто и искать не станет. Тем более пострадавших нет.
- Алёнку завтра отвези к бабушке.
- Добро. В обед отпрошусь на час и отвезу.
- Ты вот что, на обратном пути заскочи ко мне в магазин, там товар привезли новый. Я посмотрела, куртка есть кожаная, финская, как раз по твоему размеру – 150 рублей всего. Может возьмём?
- Если останется время, заеду.
- Ты как будто не в своей тарелке, что с тобой?
- Ничего. Устал просто. Сделай завтра компотик из сухофруктов, чего-то я соскучился по сладкому.
- Хорошо. Сделаю.
- Пойду лягу я, если засну, не буди.
- Отдыхай.
Неделя уж пролетела после вышеозначенных событий, и стало всё забываться. Разговоры прекратились, волнения улеглись и даже супруги перестали вспоминать о той тревожной ночи. В понедельник, директор маслозавода приказал бухгалтерским бонзам, выписать на имя Румянцева документы соответствующие, чтоб тот сделал рейс на Ж/Д вокзал и получил по накладным оборудование для строительства казеинового цеха, а так же встретил там инженера сопровождающего этот груз, который и будет в последствии устанавливать его. В десять часов утра Тихон подогнал свой бортовой газончик к платформе вокзала и процесс как говориться пошел. На первый взгляд, командировочный ему даже понравился – суховатый мужик, скуластое лицо и узковатые плечи над широкими как у женщины бёдрами, а кирзовые сапоги так смешно смотрелись на его ногах, что это вызвало у Тишки кривую улыбку. Приехавший заметил это и чуть заметные, злобные искорки на мгновение блеснули в его маленьких глазах. Разгрузку закончили уже по-тёмному. Пока доставили всё на объект, пока выгрузили, туда-сюда, а время-то уж и к девяти часам вечера подошло. Вести в гостиницу гостя было далёко, да и поленился Тихон, предложив ему переночевать у него в свободной сейчас дочкиной комнате. Звали командировочного Михаилом Щетининым. Татьяна не ожидая, что супруг на ночь приведет в дом постороннего человека, не столько растерялась, сколько наоборот даже «надулась» на мужа, потому как тот не предупредил её, но делать было нечего, ведь не выгонишь же в осеннюю ночь живого человека. Дочка ещё два дня будет у бабушки с дедушкой так что, место было свободным и разместили его быстро. Надо было покормить гостя, хозяйка собрала на стол что было, и позвала его к ужину. Михаил вышел в синем трико и почему-то в кедах, но удивило это только одного Тихона. Разговор начался с бутылочки ореховой самогонки, а закончился целым литром. Щетинин умел так заразительно смеяться и шутить, что это невольно располагало к нему окружающих, однако принимая стопаря один за другим, он казалось бы совсем не хмелел, в то же время Тишку заметно развозило начиная с первых же сто граммов, чего за ним не числилось сроду. Хмельной Тимофей нечаянно уронил на пол вилку и полез за ней под стол отогнув угол скатерти. Случайно бросив взгляд на ноги гостя, он заметил что кеды того, как будто бы  полупустые. А Михаил что-то там вверху весело продолжал рассказывать Татьяне под её хихиканье. Тимке в голову пришло недоброе желание, и он изо всей силы вилкой ткнул в кеду Щетинина. Тот ничего не почувствовал, лишь опустившийся язычок спортивной обуви на миг приоткрыл хозяину дома раздвоенное к низу копыто. На мгновение Тихон замер протрезвев, но хмель знает своё дело туго, и ведёт нас всегда туда, куда ему нужно, а не нашему светлому разуму. По крышке стола уже стучали гость с женою и нехорошие мысли о белой горячке мгновенно упорхнули от него в неизвестном направлении. После ужина, (обычно успешные) попытки «порадовать» супругу перед сном, положительного результата Тишке не дали, да и Татьяна всё рвалась куда-то идти, ссылаясь на то, что мол свет в сенях гореть остался надо выключить, то «курям» дать забыла – в общем так и остался в этот вечер Тихон, «на пище святого Антония». Утром герой наш, с больной головой ездил снова в Никольское на сепараторный пункт, а только и здесь его красавица с ним рассорилась, ничего не получив. Бесшабашный, хоть и добрый по натуре  Тимоха, подцепил теперь какой-то душевный триппер и постоянное волнение в ожидании неизвестного. Ещё он стал часто замечать свежие кабаньи следы рядом со своими, где бы он не находился, дома или на работе, а это его напрягало всё сильнее. Но время жизни не остановить. Солнышко вставало и садилось своим чередом, и дни так же пулей летели мимо. Гость уже дней десять, как съехал от них и проживал в «красном уголке» завода, а всё никак не удавалось Румянцеву совсем от него отвязаться, уж так усердно тот лез к нему в дружбу. Он чувствовал что-то враждебное в этом человеке, но связать его появление в своей жизни с ночным выстрелом в их окно, в голову ему пока не приходило. Пока…
Возвращаясь домой одним из темных ноябрьских вечеров, и рассматривая в луче фонарика сопровождавшие его кабаньи следы, Тимоха неожиданно столкнулся со своей женой, которая представьте себе такую картину, несла под мышкой их собственного двухмесячного телка. Ему захотелось в удивлении выразить свои эмоции по этому поводу, задать какие-то вопросы Татьяне, но вопреки желаниям с губ его слетали только слова ежедневных приветствий, с которыми он обращался к жене по приходе с работы.
- Ты куда это с ним? – единственное что смог выдавить из себя Тихон.
- К ветврачу дойду, пусть прививку сделает. Иди домой, я быстро.
 Вообще всё личное, стало изменяться в жизни Румянцева Тимофея, понемногу убирая из неё хорошее. Жаркая и всегда активная по ночам супруга его, стала теперь совершенно равнодушной и даже где-то ленивой в постели, а дочка Алёнка почему-то начала заметно сторониться отца, как провинившегося в чём-то перед ней. Тимоха и сам уже всерьёз забаловался винчишком, а косые взгляды директора завода по поводу этих пьянок, никаких положительных эмоций в нашем герое не пробуждали.
Снег покрыл уже полностью черный грунт земли и асфальта, хотя лёгкий морозец ближе к полудню всё ещё отпускал на волю теплые солнечные лучики, создававшие на дороге лужицы и гололёд. В один из этих дней, Румянцев получил задание свозить главбуха маслозавода, по каким-то делам в райисполком.
- Ты в центр едешь? – узнав об этом, с вопросом подошёл к нему Михаил Щетинин.
- Да, а что?
- Будь другом выручи, там посылка мне лежит на почте уж пятый день к ряду, я всё никак забрать не могу.
- Ну, если время останется получу, - недовольно ответил Тихон.
- Да останется, я спрашивал у бухгалтера, она сказала что до обеда вы там проваландаетесь.
- Так, вот она идёт. Хорошо, зайду. Давай квитанцию.
- Вот. И паспорт на всякий случай.
Несмотря на свою бесшабашность, Тихон был очень ответственным человеком, а посему без внимания просьбу «гостя» он конечно не оставил.
Проводив пассажирку, он сбегал на почту и получил то о чем просил Щетинин.
Положив на сидение газончика ДВПшный ящик, время от времени он бросал на него свой взгляд, сперва мельком, потом более внимательно. Глаза его пытались прочитать на крышке посылки обратный адрес, и он всё больше и больше напрягал своё зрение, но разобрать чёткие и крупно написанные буквы так и не смог. Обозлясь окончательно Тимошка решился на непривычный для него поступок, и поддел перочинным ножом верхнюю крышку. Так велико оказалось вспыхнувшее ни с того, ни с сего в нём желание. Пара книг, две банки сгущёнки, ниткой перевязанный мешочек зелёного цвета, с внутренним содержимым похожим толи на горох, толи на металлические шарики, заполнили до верха маленький почтовый ящичек.
- Кто ж это шлёт ему сгущёнку, - зло процедил сквозь зубы Тихон?
Высыпав на ладонь несколько железных горошин, ему вдруг сразу вспомнилось ночное происшествие и тот кусочек металла, который рассматривал в лупу криминалист. В мешочке были пули для охотничьего ружья, «турбинки» как называл их милиционер. Тихон взял себе одну из пуль и припрятал в карман, а ящик также аккуратно забил молоточком. Он уложился точно в срок, так как к стоянке неторопливо шла уставшая главбух.
- Ты всё?
- Всё, - ответила она.
- Рвём когти до дому?
- Нет, сейчас в гастроном сперва заедим, колбаски купим, и потом домой.
- Понял.
Время подходило к двенадцати часам дня, пророчества Щетинина сбывались строго по минутам. Уже в начале первого часа Тишкин ГАЗ-52, въехал в распахнутые ворота маслозавода, и стал в рядок с другими автомобилями учреждения, на общую стоянку. Попутчица его, легко выскользнув из машины, хлопнула дверцей и направилась в контору, а из проходной КПП вышел мужчина крепкого телосложения и быстро подошёл к газончику с водительской стороны. Сердце Тимофея как-то энергичней застучало, почуяв неладное. Тимоха постарался взять себя в руки и дружески улыбнулся подошедшему. Это был ни кто иной, как супруг его любовницы Елены.
- Оба-на! Ерёма. Привет, - протянул он руку мужчине.
- Привет, - со злой улыбкой на лице ответил тот, пожимая правую руку Тимофею. И вдруг неожиданно совершенно, с левой руки изо всех сил заехал в ухо Румянцеву, да так эффектно, что шапка Тихона улетела под машину.
- Ты что, с ума что ли сошёл, - успел крикнуть Ерёме Тимофей?
Агрессор распалялся всё больше и больше, дело дошло до ударов ногами, и бедный Тихон уже катался по земле в оттаянной грязной луже соображая, как бы ему ловчее закатиться под кузов своего грузовичка и спрятаться за карданным валом от гнева рогатого мужа. К счастью на шум потасовки быстро подоспели маслозаводские водители и растащили представителей двух купидонов. Ерёма, удовлетворённый актом возмездия, довольно улыбаясь, так же через проходную вышел с территории завода, а к Тимохе как ни в чём не бывало подошёл Щетинин и спокойно спросил, - ты привёз посылку мою?
Казалось что он и не видел сейчас ни разбитой в кровь физиономии Тихона, ни того что тот был весь в грязи, а глаза его явно светились радостью.
- А не знал ли он всё загодя, - подумалось Румянцеву? Чёрт подери, да ведь это же он всё подстроил, рожа свиная! – Но сказать это в лицо Михаилу он не мог, та как доказательств оного у него не было никаких. В словах командировочного звучало равнодушие и даже скорей безразличие, в отличии от его глаз. Наш герой слегка оторопел замерев на несколько секунд, после молча вытащил из кабинки посылку и отдал её Щетинину.
Сбежавшиеся на шум драки женщины чуть ли не в унисон курлыкали, мол надо в милицию заявить и т.д., но вдохновенно пославший всю эту кампанию на три весёлые буквы Тишка, сел в 52-ой, и газанув резко выскочил из ворот маслозавода покатив в сторону родимого дома.
- Чего это с тобой, - насмешливо улыбаясь спросила Татьяна, рассматривая непредставительную фигуру супруга, - отчего ты побелел как альбинос? С камазом что ли столкнулся?
Злой взгляд Тимофея выражал яркое желание засветить в глаз жене кулаком, но справившись с чувствами он сухо и делово ответил, - понимаешь, сегодня когда снимали с машины коробку передач, то не удержали, и она вырвавшись из рук ударила меня в лицо, как жив остался-то не пойму.
- Аа, - потянула снова улыбнувшись Татьяна.
- Хорошо висок не зацепило. Просто можно сказать повезло.
- И крупно!
- А где дочь?
- Чья?
- Наша, черт возьми – чья же ещё?
- Не нервничай, она в надёжном месте, - издевательски ответила Супруга.
- Ладно, пусть так. Ты бы мне баньку сготовила, пока я поем.
- Сам истопишь. Я пошла в магазин, мне сейчас товар получать, - холодно ответила она, быстро переоделась и, хлопнув дверью вышла вон.
- Ну и вам так же, - буркнул в усы обиженный Тимофей.
К четырём часам вечера ему надо было снова быть на сепараторном пункте с. Никольское. Он отмылся, подклеил пластырем синяки и ссадины и переоделся во всё чистое, снова став симпатичным мужчиной зрелых лет. У него оставалось ещё около часа свободного времени, как раз время для пообедать и потом успеть доехать до завода. На столе в чашечке накрытой тарелочкой, стоял приготовленный ему супругой обед, и Тимошка занял за ним обычное место главы семьи и дома.
- Остыло всё теперь, - поморщил он нос, но снимая тарелочку с чашки, Тишка выронил её на пол. Та разлетелась в дребезги, так как будто её с силой ударили. На дне чашки лежало волосатое свиное копытце.
Как ни грустно об этом говорить, а злоключения этого дня для Румянцева Тимофея вышеуказанными событиями не ограничились.
Ближе к четырём часам дня, злой и голодный, в двух местах подклеенный пластырем Тимоха, прибыл на рабочее место.
- Тебя директор вызывает, говорит как придёт пусть сразу идёт ко мне, - сообщил ему дежурный вахтёр.
- Зачем это?
- А я знаю?
- Ладно. Зайдём сейчас.
Под косыми взглядами сослуживцев Румянцев проследовал в кабинет начальника.
- Можно что ли? – постучался не смело Тихон.
- Не мона, а нуна, - съязвил директор. Присаживайся, подожди минутку. – Он заканчивал телефонный разговор.
Прямо перед Тишкой на стене висело зеркало, и собственное отражение его как бы говорило ему сейчас, - бедный Тиша, а ведь ты даже и не знаешь, во что ты сейчас вляпался!
- Итак, - произнёс директор, значит мои уговоры на тебя не подействовали? Как об стенку горох всё что я сказал!
- А что я такого сделал, - начал оправдываться Румянцев?
- Молчи! Герой… У меня недавно жена твоя была с претензиями и жалобами между прочим. А на кой чёрт мне это надо, а?! Вот ты можешь мне ответить, куда она дальше отправится из моего кабинета? Не хватало мне ещё в свидетели на суд попасть. Я ведь предупреждал тебя, бросайте хулиганить! Было такое или нет? Отвечай!
- Ну было…
- Эх ты. Машину новую дали тебе, премируем, на счету хорошем состоишь, ну чего надо ещё, а?
- Я исправлюсь.
- Нет дорогой мой – ненадёжный ты стал. Я знаешь, своим рабочим местом тоже дорожу, и недоставало теперь только, чтоб она до райкома дошла со своими кляузами.
- Что же я могу теперь сделать, это жизнь.
- Которую ты построил сам!
Тихон снова виновато опустил голову.
- Значит так Румянцев, бери листок чистый и пиши. Кочегаром поработаешь с полгодика, может тогда, в голове твоей что-то проясниться.
Тихон молча сопел в усы.
- Сейчас придёт Челышев, машину ему передашь. И без обид, без обид, ты понял?! Он тебе ни в чём не виноват.
Тимоха, покорный судьбе согласно кивнул головой. Далее под диктовку в отделе кадров, он написал заявление о просьбе перевести его на другую должность и покинул здание конторы. На выходе из неё он встретил участкового.
- Привет!
- Привет. Ну что там дело по нашему происшествию двинулось куда-нибудь?
- А какое собственно происшествие-то было? Все слава Создателю целы и невредимы. Ничего из дома не пропало. Факт это чьё-то хулиганство, а вот чьё, это брат может только случайно открыться. Ведь ни следов, ни зацепок нет.
- Как нет?! А пуля? А это вот? – достал из кармана другую, такую же точно Тихон.
- Нука-нука?! Дай сюда. Где ты взял её?
- Залез, воровски правда, в чужую посылку, и там был мешочек таких.
- Совершенно новая пуля, таких в магазине, вагон верхом груженый. Нет Румянцев, это не улика.
- Значит искать бесполезно? – разочарованно спросил Тимоха.
- Искать-то мы конечно будем, а вот найти виновного – один шанс из миллиона.
- Ясно, - вздохнул Тимофей и пошёл проч.
Румянцев шёл домой как всегда по лесной тропинке, а впереди него бежало что-то невидимое, дышащее, тонкой пунктирной нитью оставляя чёткий, как шрифт пишущёй машинки, кабаний след. О своих неприятностях ему теперь и дома рассказывать было некому. Скандалов устраивать Тихону никто здесь и не собирался. Войдя в помещение, он увидел, что за их кухонным столом сейчас сидели трое, бывшая супруга его Татьяна, родная дочь и, никто иной, как тот человек, которого Тишка когда-то приглашал у него в доме переночевать, Михаил Щетинин. Тот сидел широко, по-домашнему расставив ноги и, довольно уминал содержание тарелки, что поставила на стол жена.
 Румянцев хотел молча повернуться и уйти, (теперь он всё произошедшее понимал очень отчётливо), но увидев на ногах Михаила свои домашние тапочки, бросился под стол чтоб сорвать их и показать Татьяне его копыта, и тем самым разоблачить самозванца. Однако чуда не произошло и здесь. Его взору открылись самые обычные мужские ступни 39 размера.
- Успокойся, - командирским тоном выговорила супруга! – возьми себя в руки, и будь мужиком, раз проиграл.
- Да нет же, дорогая, - вступил в разговор Михаил, мы просто позабыли с тобой, это ведь его тапочки.
Щетинин достал их из под стола, и вручил Румянцевой.
- Вот, возьми, передала она их Тихону. Все остальные вещи твои там, у порога в чемоданах. На суд тебя вызовут. Прощай!
Михаил проводил до выхода Тишку, и тот повернувшись к нему лицом сказал, - верно говорят, пустишь свинью за стол, так она и ножки на стол.
- Иди в задницу, - ответил Щетинин, и с издевательской улыбкой подмигнул глазом, громко хрюкнул и захохотал.

У. Ёжиков