Мокрое Дело следователя Рыбкина

(криминал)

1
    Смешно и грустно, право слово, иной раз наблюдать со стороны за жизнью окружающих нас людей, и размышляя, делать определённые выводы по поводу увиденного. Вот сидит иной раз человек какой-нибудь дома у себя к примеру, или там скажем, на работе где-то, рассказы всякие слушает в компании своих друзей-коллег, истории смешные, либо чьи-то байки про любовные похождения, и, завидуя им, думает в этот миг о себе «любимом»: - а почему это не я-то, ну, мне-то скажем, почему так нельзя попробовать? Чем собственно говоря я хуже кого-то? И вот глядишь уже и оправдание у него готово к запланированному им «озорству» на случай провала - это же всё, мол, мелочи жизни, ну, кто без греха, с кем не случается? И кто-то такой искренний, «свой в доску», шепчет на ушко ему доверчиво: - да и знать-то об этом ни будет никто… Не бойсь… И наконец додумавшись и созрев в своих размышлениях, он очень часто отваживается на такие поступки-проступки рискуя благополучием семейного бытия, общим счастьем членов своей семьи и даже порой – самой жизнью. Потом правда, позже, уже под занавес свершившихся событий, в голове его «мудрой», на вечное поселение обустраивается только один единственный вопрос к себе самому: - а, собственно говоря, на кой чёрт всё это было надо, ну, чего мне тогда не хватало?
И с огромным сожалением и тяжестью в душе, вдруг понимает, то, что счастья в прошедшем найти невозможно, потому что оно пролетело мимо, как скорый поезд уходит за поворот, показывая хвост оставшемуся на голом, продуваемом холодным ветром перроне, опоздавшему пассажиру.
   
Этим вечером на улице Степана Разина, царила тишина. Даже как-то непривычно видеть было опустевшей, всегда шумную часть этого жилого микрорайончика. Редко чей силуэт появлялся и тут же пропадал в на миг засветившихся дверных проемах зданий. На фоне быстро сгущающихся сумерек, всё ярче с наступлением темноты, разгорались огоньки окон многоэтажек, стоящих одной линией параллельно полосы асфальтированной дороги, рекламных афиш аптек, и частных магазинов размещённых на первых этажах этих же самых строений. В осеннем воздухе пахло сыростью, казалось, что вот-вот, должен был вновь пойти дождик. На тротуаре между домами остановились двое беседующих о чем-то мужчин. Они закурили, и, постояв минут десять-двенадцать, поторопились разойтись в разные стороны. Первый из них, тот, что поменьше ростом, нырнул в ближайший подъезд, прячась от начинающегося дождя, другой – поспешил в сторону винного магазина раскрыв над головой зонтик.
- Ну, вот! Всегда во время, - недовольно проворчал он, почувствовав в кармане вибрирующий звонок своего сотового телефона.
- Привет дорогой!
- Привет…
- Ты где?
- Иду домой.
- Хорошо, а далеко?
- Сейчас в винный захожу, хочу «перцовочки» взять.
- О! Ещё в продуктовый зайди, у нас мало хлеба, возьми буханочку и Васяньке апельсинчиков купи.
- Ладно… Чайник закипит, мятки завари мне, знобит чего-то, должно опять простыл.
- Мёд достать или малинки?
- Лучше медку, наверное.
- Заварю. Чего у тебя на работе?
- Да… Хорошего ничего.
- А что?
- Ну, опять про сокращение разговоры… Приду, расскажу в общем. Ну, пока, а то дождь моросит.
- Пока.
Чайка, зашёл в магазин, взял, то, о чём просила супруга и поспешил домой. Их семья жила на пятом этаже семиэтажного дома. Лифт почему-то уже, который день не работал, и Денис, потыкав указательным пальцем в нереагировавшую на приказы кнопку вызова, мрачный, посопел в усы и стал пешком подниматься наверх.
- Ну, где ж ты пропал? Заварка твоя совсем остыла, - произнесла Ольга.
- Чёрт-те что! – выругался он, - когда интересно у нас лифт починят?
- Что, опять не работает? Я мусор выносила, поднималась и опускалась нормально…
- Чего ж ради, я сейчас на пятый этаж пешком пёрся, - пробурчал он недовольно.
Денис протянул жене сумку с продуктами, повесил плащ, разулся и прошёл в ванную комнату.
- Где Васька-то? – крикнул он оттуда.
- Ушёл на «секцию».
- А-а, ну, это дело…
Едва они сели ужинать, как раздался в прихожей телефонный звонок.
- Сиди. Я сама возьму, - сказала супруга. – Алло?
- Добрый вечер, Ольга Ермолаевна!
- Здравствуйте…
- Это Греховный говорит. Пригласите пожалуйста Чайку к телефону.
- Кто? – подходя к жене, шёпотом спросил Денис.
- Тебя, с работы наверное…
- Я слушаю!
- Чего делаешь? Привет.
- Ужинать садимся.
- Вальку убили, - перебил его начальник, - и обобрали.
- Как убили? Не понял… Какого Вальку?
- Ты что дурак что ли? Нашего Вальку убили, с полчаса тому назад. Говорят, около дома. Милиция там сейчас крутится, ясно?! Жди гостей или вызова, я звоню предупредить тебя… Понял?
- Понятно. Спасибо… А ты сам откуда узнал, что…
- Мне уже позвонили, я им про тебя сказал, ну всё, пока.
В трубке запищали короткие гудки и Чайка, положив её на место, растерянный, вернулся в кухню.
- Случилось чего? – переспросила жена.
- Да, - ответил он, и сел за стол, опустив на колени руки, - Валюху убитым нашли, а я только что с ним разговаривал…
Ольга всплеснула руками.
Через некоторое время, после телефонного звонка, раздался стук в дверь.
- Иди открой, - кивнул супруге Денис.
В дверь вошли два человека одетых в милицейскую форму.
- Извините, - представившись, произнёс старший по званию, - здесь проживает гражданин Чайка Денис Захарович.
- Здесь…
- Где он, я могу его видеть?
В прихожую вышел сам Денис.
- Лейтенант Гоубков, - приложил руку к козырьку милиционер. – Гражданин Чайка, вам нужно будет сейчас пройти с нами в «отделение» - это не на долго уверяю вас.
- Ну, что же, я готов.
Он накинул на плечи плащ, одел небрежно шляпу, подбадривающее моргнул жене и они уехали, оставив взволнованную Ольгу дома одну, ждать известий.


2

     В комнате куда проводили Чайку, сидел держась за голову человек в голубой форме, с пагонами капитана. Звали человека Михаил Михайлович Рыбкин. На редкость мрачное лицо его и настроение отнюдь не оптимистическое делали обстановку рабочего кабинета еще более хмурой. Вчера, в воскресенье, у супруги его был День рождения, гости, волнения и т.д., а он обычно дня три болел после таких праздников, словом повод для того чтобы хмуриться, имелся веский. Тем не менее, служба есть служба, и он, как это положено, встал и улыбнулся вошедшему. 
    - Вечер добрый Денис Захарович, - поприветствовал Чайку следователь, - проходите пожалуйста сюда ближе, присаживайтесь.
- Добрый вечер – хотя, какой же там к лешему, добрый…
- Меня зовут Михаил Михайлович. Извините нас за то, что беспокоим вас в такое время, но – служба, понимаете ли, заставляет. Никуда от неё не деться. Видите ли в чём дело… сегодня в районе 18-00, в подъезде собственного дома, соседка по квартире, что живёт этажом выше, обнаружила труп гражданина Мелкозёрова Валентина Семёновича, 1972 года рождения – вашего сослуживца…
- Друга детства и одноклассника, - добавил Чайка.
- Даже, вот так? Хорошо. Значит, вы уже в курсе дела, да, знаете об этом?
- Знаю, мне недавно позвонили…
- Ну, так вот, вы, по всей видимости, последний человек, из тех, кто его видел ещё живым.
- Последний наверное был тот, кто его убил, - хмыкнул Денис.
- Это, само собой разумеется. Скажите пожалуйста, где и как вы расстались с ним?
- Надеюсь, товарищ следователь, я к вам в подозрение не попадаю? – криво усмехнулся допрашиваемый.
- Разберёмся, - строго сказал Рыбкин, говорите по делу пожалуйста, без острословия.
- Слушаюсь. Который сейчас час?
- 19-30.
- Около двух часов тому назад. Мы с ним с работы шли вместе. Потом ещё минут десять стояли, курили на углу его дома. Ну, и всё… После разошлись, дождик как раз заморосил, я за угол завернул, мне в магазин было надо зайти, а он в подъезд к себе…
- И больше никого рядом, вы не видели конечно?
-Не видел.
- Может, на лавочке в этот момент сидел кто. Может, рядом крутился или просто шёл мимо?
- Какая лавочка, сыро же было и опять задождило…Нет, ничего такого подозрительного или необычного я не видел. Сумерки сели уже, фонарики на столбах разгораться начинали, а у его подъезда как всегда не горела лампочка.
- Ясно, - вздохнул капитан, - а вот вы сказали, что беседовали с Мелкозёровым, да? О чём разговор был?
- Да, ничего особенного, уверяю вас, самый обычный трёп, о том, о сём.
- Ну, припомните пожалуйста, это может оказаться очень важным в данный момент.
- «Москвича» он себе взял 91-го года выпуска, о цене говорили, про рыбалку, про работу, о…
 Денис слегка замялся, не зная, говорить продолжать – нет ли?
- Ну, чего замолчали, говорите смелей, - подтолкнул его следователь.
- О подруге его… Ну, это же к делу не имеет никакого отношения!
- О которой? Сейчас всё значение имеет, понимаете? Продолжайте, рассказывайте.
- Чёрт! – выругался Чайка. Не хотелось ему, такого рода информацией, делиться с посторонним человеком.
- Я вас понимаю, - продолжил Рыбкин, - но войдите же и вы в наше положение, этот спрос ведётся строго для дела, не из любопытства же пустого – согласны?
- Женщина на стороне была у него, но, я прошу вас, не надо об этом Клавдии его рассказывать.
Капитан грустно усмехнулся и опустил голову.
- Кто она такая, - продолжил он, - вы её знаете?
- Почти нет…
- Где она проживает?
- Не имею понятия. В «Ветерке» официанткой работает. Беленькая такая, кудрявенькая – она там такая одна.
- Где-где, вы сказали?
- Кафе «Ветерок». А что с Валькой, как его убили?
- Чем-то тяжёлым ударили, по голове, молотком может или монтировкой, сзади. Череп проломлен.
- Фу-ты! И никто ничего не слышал. Смех один! Убивать будут не выйдет никто. Как же можно так быстро сделать всё, и чтоб ни шума, ни крика не было?
- Десяти минут для этого вполне достаточно. Ну так, вернёмся к этой женщине. А вы не в курсе, она замужем?
- Замужем… Больше я ничего не знаю, честное слово незнаю. Да оно и вам это не пригодится.
-Право слово, гражданин хороший, вы по всей видимости думаете, что нам тут интересно ворошить ваши грехи и всякую другую подобную грязь?
- Ну, что вы, нет конечно. Эх, Валька, Валька! – вздохнул Чайка.
- Хорошо. Тогда ещё, охарактеризуйте мне вашего друга. Расскажите о нём как о личности, интересы его, привычки может какие или особенности натуры.
- Да чего же сказать-то можно? Весёлый парень, бабник, с вином не связан, на хорошем счету в заводе. Увлечения: рыбалка и гитара, в меру азартный, но, границы дозволенного никогда не переходит, контролирует себя даже когда выпьет лишнего, и вообще, такие друзья как Валюха, встречаются только один раз в жизни.
- Ну что же, спасибо за обстоятельный рассказ. Возвращайтесь сейчас домой: к жене, к семье. Вы свободны, пока, - иронично сказал ему следователь. – Если что, мы вас найдём.
Денис встал со стула и прошёл к выходу. Обернувшись у дверей, он, в такт Рыбкину ответил: - понадоблюсь зовите, где я живу, вы теперь знаете.
Он вышел, а следователь собираясь домой всё повторял запомнившиеся слова допрашиваемого: - беленькая, кудрявенькая, смазливенькая – ух! Завтра надо будет как-то негласно разыскать, эту «порядочную», смазливенькую и «верную» жёнушку, мистера Х.

3

   Чайка был человеком беспокойным, даже очень впечатлительным, и после этого разговора находился в состоянии весьма возбуждённой нервной системы. Поднимаясь по лестнице к себе наверх, у площадки третьего этажа, он услышал грозные крики в приоткрытую дверь одной из квартир.
- Убью тебя паскуда! Стой гадина, никуда не уйдёшь! Кому сказал…
Без лишних раздумий, Денис ворвался в комнату распахнув настежь входную дверь, но в тоже мгновение пожалел что сделал это. В правом дальнем углу однокомнатной квартиры, в инвалидной коляске, сидел пьяный безногий человек и отчаянно ругался, а с другой стороны, возле гладильной доски стояла женщина в домашнем халатике, и, размышляя о чём-то своём, спокойно гладила бельё. Она обернулась к Денису и невозмутимо посмотрела ему в глаза.
- Извините… я думал что здесь… Ещё раз, извините, - сказал он и пятясь назад, вышел прикрыв за собой дверь.
После тщательного допроса дотошной супруги, Чайка вообще всю ночь не спал, а к утру затемпературил и расхворался окончательно. На работу он не пошёл, отпросился по телефону у Греховного, взяв отгул за два дня.

    Сам Рыбкин без происшествий добрался до своего дома, и, повесив на плечики  в шефонерке форму, достал из прикроватной тумбочки медицинскую аптечку, принял таблетку от головы и прямо как был, в майке стал у окна покурить, распахнув форточку.
- Ты чего так задержался сегодня? – спросила жена, выходя из ванны.
- «Мокрое», - коротко ответил он.
- Подливку сделать тебе к макаронам?
- Ага.
Он выбросил окурок, и пока Татьяна готовила, сел к телевизору.
Минут через десять, супруга сказала, что всё готово, и они сели ужинать.
- Давай колись, чего там у тебя случилось?
- На «Степана Разина» убийство. Поздно, я уж домой собирался, тут звонок.  Пока выезд, пока осмотр места происшествия, вот и задержался так.
- А кого убили?
- Хрен его знает, Мелкозёров какой-то, на нашем заводе экономистом работал.
- Во. И кто, за что не известно?
- Кто ж его знает. Мне думается ревность. Убили и даже уже обобрать успели. Баба его говорит, кошелёк с получкой спёрли и какой-то перстень особый, печаткой, с башкой быка, дорогой. Эх, устал я сегодня, хоть кто бы успокоил меня, пожалел, - вздохнул он улыбнувшись.
- Ну давай я тебя пожалею, золотко моё, - Татьяна подошла к его стулу и прижала лицо мужа к своему животу целуя его в голову.
Тот шуткою всхлипнул и опустил руки на ягодицы жены.
- Э, э, э! – оттолкнула она его смеясь, - ещё не вечер. Притвора. Слушай, а что сделаешь ты, если я тебе изменю?
- Только лишь заподозрю чего, сразу уйду. Ловить тебя и доказывать себе самому, что я стал бараном, я не буду.
Утром, во вторник, Михаил Михайлович решил инкогнито, посетить кафе «Ветерок», вроде бы для того чтоб позавтракать, ну и навести между делом справки о любовнице Мелкозёрова. Расспрашивать о ней у руководства или подруг, в официальном варианте, ему не хотелось, потому что это могло вызвать сплетни, слухи и как-то помешать в расследовании дела. Он сел за столик у окошка и будто бы из пустого любопытства разговорился с обслуживающей его официанточкой.
- А вместительное помещение у вас. Много народу наверное собирается, да? Хозяева ваши вряд ли в убытке…
- Днём всегда не много, а вот ближе к вечеру собирается человек по тридцать не меньше. Ну, а уж если торжество какое заказывают клиенты: юбилеи там, свадьбы и т.д., то в среднем по сотни человек а то и больше. Так что хозяева, будь здоров, не в пролёте.
- И что, вы одна успеваете их всех обслужить?
- Да ну что вы?! Нас здесь шестеро, по две в смену.
- А-а, ну это легче тогда. Я просто смотрю, вы одна сейчас суетитесь.
- Ленка отпросилась на полчаса, побежала за газ заплатить.
- Ленка, это беленькая такая что ли, кудрявенькая, да?
- Нет, Фигушкина, стрижка такая короткая у неё, беленькая это Фаинка Исаева, она сегодня с ночи сменилась. А вы знаете её да?
- Нет-нет, мы не знакомы, просто видел несколько раз её здесь и обратил внимание – женщина красивая, вот и всё.
- А-а, а вот я вас раньше не видела здесь почему-то… Поклонников у неё хватает конечно.
- Сколько я вам должен?
- Триста двенадцать рублей.
- Вот, возьмите, - протянул Рыбкин триста пятьдесят рублей, - сдачи не надо.
Вернувшись на своё рабочее место, он вызвал к себе Гоубкова, и дал задание, в течение сегодняшнего дня собрать максимум сведений относительно Исаевой, выяснить по какому адресу она проживает и если есть у них дома телефон, то желательно узнать и номер. К концу рабочего времени, на стол капитана Рыбкина легла вся запрашиваемая им информация. 


4


    Фаина просыпалась обычно поздно. Работа у неё была в основном ночная, напряжённая. Клиентуру, которую она в кафе обслуживала, благополучной назвать было трудно, так что поводов для того, чтоб расслабиться и перевести дух, она официанткам не давала. Прошедшая ночь выпала на её смену, сегодня у неё отсыпной, а на завтра уже, надо было выходить «в день». Домой женщина заявилась в четыре часа утра. Пришла, как говориться «с уловом», там кто-то из посетителей потерял кошелёк с деньгами, а она нашла. Голова гудела от шума музыки, да ещё драка в кафе была ужасная, бьются-то ведь сейчас «на смерть» - не по правилам рыцарства, милиция приезжала, разборки, туда-сюда и т.д. Она выпила две таблетки цитромона и нозепам. Лекарство подействовало и она быстро отключилась, утонув в мягких слоях пуховой перины. Сон сковавший тело молодой женщины безволием и неподвижностью рук и ног, представлял её взору странные видения в которых: красивые платья невест почему-то сочетались с яркими головными уборами сотрудников МВД, бутерброды с красной икрой медленно растворялись на белой скатерти, постепенно превращаясь в кровавые пятна, а то ещё, где-то в серой дымке медленно двигавшихся облаков, мимо неё, проплывал грустно улыбающийся образ супруга и ясно-ясно слышался голос Валентина: - я подожду тебя, там. Там! Только ты не долго-о-о, - разносилось вокруг, как горное эхо.
Старинные часы на стене зальной комнаты, пробили десять раз, и женщина открыла глаза. Солнышко на полу высвечивало трафарет оконной рамы. Она вышла в кухню, сварила себе крепкий кофе и села завтракать. Александр, гражданский муж Фаины Исаевой, на службу всегда отправлялся в начале восьмого, оставляя спящую супругу в доме одну. Женщина взяла в руки «сотовый» и позвонила Валентину.
- Алло? – прозвучал мелодичный женский голос.
- А-а… Кто это, – удивлённо спросила Фаина, - куда я попала? 
- А кого вам, куда вы звоните?
- Извините, я наверное не по адресу, - ответила женщина и надавила на красную кнопку сотового телефона, прекратив связь.
Звонить ещё раз, она не стала. На улице опять менялась погода, откуда-то наплывали серые тучки и метеозависимая Фаина, снова полезла в аптечку за лекарствами для головы. День этот, как и все выходные дни, промелькнул почти незамеченным. В половине шестого, со службы вернулся муж. Последнее время, он очень сильно изменился: стал угрюмым и раздражительным, погрубел. По всей видимости чувствовал, как, что-то злое, чуждое влезло в их семью, и приступило к основательному, безжалостному разлому благополучной до селе ячейки общества. Фаина это тоже прекрасно понимала, ибо знала, что первопричиной тому, являлась она сама.
Саша, поужинав на скорую руку и сославшись на усталость, выбрал на книжной полке какой-то томик, и ушёл в спальню лечь почитать в тишине, а супруга помыв посуду и убравшись, села к телевизору, смотреть «Бандитский Петербург». В районе семи часов вечера, в прихожей раздался телефонный звонок.
- Дорогой, ты подойдёшь?! – крикнула Фаина, - это наверное тебя с работы.
Саша закрыл книгой глаза и притворился спящим.
- Дрыхнет, - пробурчала жена и подошла к аппарату. – Алло, я слушаю…
- Добрый вечер! Это квартира Исаевых? - прозвучал в трубке властный голос.
- Да. Здравствуйте.
- Фаину Григорьевну, я могу услышать?
- А кто её спрашивает?
- Следователь прокуратуры, Рыбкин Михаил Михайлович.
- Из прокуратуры? – удивлённо переспросила женщина, - это я. Я слушаю вас…
- Мне бы хотелось с вами встретиться и поговорить. Вы не могли бы завтра, ну часам к одиннадцати, зайти к нам сюда, по адресу ул. Октябрьской революции 19?
- Завтра мне в кафе, я вообще-то работаю с восьми утра до восьми вечера, моя смена…
- Очень хорошо, - оправдательный документ мы вам выпишем, - не дав ей договорить полуприказал строгий голос, - итак, значит, завтра в одиннадцать вы у меня. Всего доброго. Жду.
В трубке зазвучали короткие гудки. Фаина молча постояла о чём-то раздумывая, потом вдруг резко сорвалась с места, будто бы испугавшись чего-то, и пробежала в спальню, будить мужа.
- Саша, Саша, - толкала она его в плечо, - да проснись же ты, наконец!
Тот открыл глаза.
- Чего тебе?
- Мне из прокуратуры звонили, только что…
- Что случилось? – равнодушно спросил он.
- Не знаю сама… - пожала плечами жена, - может насчёт денег чего, в кафе, или ещё что?
- Если б из-за денег, то звонили бы из милиции, из ОБХСС или как там их теперь по-новому. Это что-то серьёзнее, раз из прокуратуры.
- А я-то, тут при чём? – недоумевая, переспросила жена.
- Тебе видней, - ухмыльнулся муж, - и, замолчав, снова отвернулся носом к стене.
Фаина, брезгливо фыркнула и отступила от него, выскочив вон из спальной комнаты.

5

  Утром, Исаева сходила на работу и отпросилась у управляющего делами на два часа, яко бы сходить в больницу, сославшись на зубную боль. Найденный в кафешке кошелёк, Фаина прихватила с собой, с целью сказать в случае чего, что, мол, она сразу хотела сдать его в милицию, но закрутилась со своими делами и всё откладывала на потом. Переступив порог прокуратуры, женщина попала в небольшое помещение, где за столом сидел дежурный милиционер.
- Вы к кому, и по какому вопросу? – спросил он.
- Меня вызывал на одиннадцать часов следователь Рыбкин М.М.
- Идите вот по той лестнице на второй этаж – вторая дверь налево.
    Капитан Рыбкин, которому волею судеб выпала честь вести это «мокрое ДЕЛО», готов был уже основательно взять на подозрение супруга Фаины Исаевой, заподозрившего в супружеской измене свою жену, но всему помехой было ещё и ограбление гражданина Мелкозёрова, с которого, по словам Клавдии Ильиничны, сняли драгоценный перстень-печатку, и забрали кожаный бумажник с только что полученным авансом. Разгневанный супруг этого сделать, факт, не мог. Ну, думает ли человек отягощённый чувством ревности о золоте или деньгах в момент совершения праведной мести. Нет конечно. Если даже представить себе, что преступник именно Александр Исаев, то где-то рядом, непременно, должен прятаться третий, размышлял Михаил Михайлович.
- Ах, где ж ты друг, наш третий друг, засыхает плавленый сырок, - мурлыкал себе под нос блатную песенку Рыбкин, прохаживаясь по кабинету из стороны в сторону.
Стрелка часов замерла на цифре одиннадцать и в двери несмело постучались.
- А, пришли, - повернулся он на встречу вошедшей, - ну входите, входите же смелей, присаживайтесь пожалуйста.
- Здравствуйте! – мягким голосом произнесла Исаева.
- Добрый день, Фаина Григорьевна. День-то какой на улице разыгрался, любо дорого смотреть, после вчерашней слякоти. Будто бы и не зима впереди, а лето.
- Да, в самом деле, хорошо нынче. Ну, так чем же моя скромная персона могла заинтересовать правоохранительные органы? – нетерпеливо спросила Фаина.
- Не торопитесь уважаемая, - посерьёзнел следователь, - дельце у нас к вам есть, очень неприятное, скажем так, дельце.
- Какое именно? - насторожилась Исаева.
- Дойдём и до имён, - пробурчал под нос себе Рыбкин, - именно, следующее: скажите, как давно вы знаете Мелкозёрова Валентина Семёновича?
Женщина, уже готова была предъявить следователю кошелёк найденный в кафешке, но услышав имя своего любовника, растерялась на мгновение, не зная как реагировать на это.
- Совсем такого не знаю, - неуверенно заявила она, и капитан заметил, как вспыхнули вдруг розовым цветом щёки допрашиваемой.
- Хм… А, вы не запамятовали случаем? Знаете, как бывает-то, в хлопотах и суете мирской, мы часто позабываем о товарищах верных.
- Я на свою память, пока ещё не жалуюсь, - попыталась она улыбнуться.
- Значит вы, совсем не знакомы с ним, с Валентином, с Мелкозёровым, да? – чуть ли не по слогам насмешливо проговорил следователь.
- Значит совсем, - отвечала Исаева, начиная нервничать ещё сильнее.
- Странно, честное слово, странно! А вот один ваш общий знакомый, между тем, настойчиво утверждает, что мол, вы с вышеупомянутым были не только на короткой ноге, но и как бы это сказать помягче, ещё и близки с ним были – ну, вы понимаете о чём я говорю… Да, да – он так прямо и заявил. Представляете?
- Извините меня…
- Михаил Михайлович – только для вас!
- Ну, как будет угодно – мне не до шуток и пошленькие намёки, думаю, с вашей стороны неуместны и не обоснованы ничем.
- Эх, если бы, - глубоко вздохнул следователь. – Странный вы народ, женщины. Ну, неужели вам хочется лишней огласки?! Поверте мне на слово, это не в ваших интересах, Фаина Григорьевна. Ну, сделаем мы вам очную ставку с другом Валентина Семёновича, Денисом Чайкой – городок наш, Новоявленск, маленький и не густо населённый. Вас наверное на улице, каждое домашнее животное в лицо знает. Разговоры лишние поползут, сплетни о вашей личной жизни, сами ведь знаете, как это бывает в таких случаях. Надо ли это вам, подумайте хорошо?
- А с чего это вдруг вы щупальцами вашими полезли в мою жизнь? На каком основании?!
- Ха-ха-ха! Щупальцами, - рассмеялся Рыбкин, вытирая ладонью глаза, - до слёз пробило, честное слово. Короче говоря так уважаемая – позавчера вечером был убит ваш «друг» гражданин Мелкозёров. Труп обнаружили в подъезде его дома.
Изумлённая женщина, чуть приоткрыв рот, молча уставилась на следователя.
- Ну, какой смысл вам сейчас отнекиваться, Фаина Григорьевна? – продолжил он.
- И что же вы теперь от меня хотите?
- Мне нужно узнать от вас, всего две вещи: первое – знал ли о ваших отношениях с убитым ваш муж, или может быть догадывался, и второе – где именно он находился позавчера, вечером, между семнадцати и девятнадцати часами? Вот, всё.
- Догадываться – скорей всего догадывался, но только относительно моих измен, а с Валей они знакомы не были никогда, так что знать вряд ли мог. Таких «друзей», как Денис Чайка ваш, - презрительно усмехнулась она, - у Саши нет. А вообще, такую дикость подумать, что мой муж и вдруг убийца, могли наверное только вы!  Глупости, гражданин хороший, он не способен на это. Саша мягкий и добрый человек.
- А кто вам это сказал? Может быть, он такой же добрый, как вы – «верная»?
- Это уж точно, не ваше дело.
- Да, извините… Но, Фаина Григорьевна, я вынужден повторить вопрос – был ли в указанное время дома, ваш муж?
- Нет, но я знаю точно, что он задерживался в гараже у себя, чинил машину.
- Служебную? На службе задерживался, да?
- Нет, нашу машину.
- Какой марки ваш автомобиль, Москвич?
- Нет. Москвич только взяли, он ещё даже и не на ходу. Нива у нас, 2121. Старенькая конечно…
- Понятно. Ну, что же, у меня к вам на сегодняшний день всё, я попросил бы вас о нашем разговоре пока не говорить никому, ни друзьям, ни мужу, ни подругам, ни по секрету и никак вообще. Со своей стороны лишнего, насколько это получится и будет можно, я тоже говорить не буду. Пока что вы можете быть свободны, ну, а что дальше будет, посмотрим.
- Пока?! – удивилась женщина.
- Увы, пока.
- Я могу идти, значит?
- Идите. Вот вам повестка, предъявите её на работе.
- Не надо мне, я отпросилась там до обеда в больницу.
- А… Понимаю.
С тем они и расстались, навсегда как оказалось.

6
    В четверг, Денис Захарович Чайка вышел как положено на работу немного подвыздоровевший, с ходу направился в кабинет Греховного, потолковать с глазу на глаз об их погибшем товарище, и может быть выяснить для себя, что-то новое. Но дверь оказалась закрыта на замок, секретарша сообщила ему о том, что тот укатил в Москву на симпозиум, и будет только в следующий понедельник, не раньше. Ни для кого наверное не станет новостью если сказать о том, что в жизни нашей земной, всегда и всему виной выходит, его величество случай. Именно он, и никто больше, способен в своей слепоте, или возвысить нас до небес, или напротив – бесцеремонно ввергнуть в глубокую бездну негатива, либо найти что-то необходимое для благополучного существования, либо просто потерять всё, и даже самые запутанные, «гиблые» преступления, не оставившие порой за собой никаких зацепок-улик, иногда, раскрываются почти молниеносно. Вот так же, получилось и в этом «Деле», потому, что всего лишь на четвёртый день после убийства Валентина Мелкозёрова, произошли два события, пролившие свет на случившееся несчастье, легко смахнув с погон следователя прокуратуры капитана Рыбкина мелкие звёздочки, заменив их одной большой – майорской.

    Итак, на производственном календаре, третья декада октября месяца. Наступил тёплый осенний денёк. Пестроцветье редкой листвы деревьев, как иголками пронзают весёлые солнечные лучики. Супруги Рыбкины вышли из подъезда своего дома, перебросились парой дежурных фраз, поцеловались, и разошлись в разные стороны, к автобусным остановкам. Михаил Михайлович поехал на службу в прокуратуру, а Татьяна Сергеевна на работу, в детский садик «Звёздочка». Трудовой день в садике, как всегда, проходил строго по расписанию без отклонений и после десяти часов воспитатели вывели старшие группы на игровую площадку во двор садика. Ребятишки смеялись, играли в мячик, в песочек, а женщины - то сидели на лавочке, то прохаживались по асфальтированной дорожке между песочниц разговаривая о своём «о девичьем» и в тоже время зорко наблюдая за своими воспитанниками. И вот во время очередного рейса, проходя мимо  песочницы, Татьяна Сергеевна заметила как один из мальчишек, каким-то блестящим предметом, на сыром песке ставит отпечатки в виде бычьей головы.
- Что это у тебя? – спросила она ребёнка.
Тот быстро зажал предмет в свой кулачок и сунул его в карман штанов.
- А ну, покажи сейчас же! – потребовала она.
Мальчик достал из кармана перстень, и, заплакав протянул его воспитательнице.
- Где ты это взял? – удивлённо спросила Рыбкина.
- Нигде. Дома…
- Пашенька, ты меня обманываешь! А ну-ка, быстро признавайся, откуда это у тебя? Может быть, ты нашёл его где-то? Говори!
- Нет. Это наса. Отдайте, - заревел он ещё сильнее.
Татьяна Сергеевна, хотела сначала оставить печатку у себя, чтоб ребёнок не потерял драгоценность, а вечером отдать пришедшим родителям, но вспомнила о том, что рассказывал ей муж несколько дней назад, и вернувшись в помещение дет. сада, сразу же позвонила на работу супругу.
- Ало!
- Да, я слушаю.
- Миша, это я. Тут такое дело получается…
- Какое ещё дело, говори быстрей у меня люди.
- Помнишь, ты мне рассказывал про перстень с бычьей головой?
- Ну, помню.
- Он у меня.
- Кто у тебя?
- Перстень у меня!
- Откуда, он к тебе?
- Приезжай расскажу. У мальчика одного отобрала здесь в садике.
- Сейчас буду. Никуда не уходи, поняла?!
- Поняла…
- Всё.
Украшение, немедленно было изъято, и в течение двух часов, в доме соседей Мелкозёрова, Весёлкиных, там, где проживала семья мальчика, сотрудники милиции произвели обыск. Там же, был обнаружен и бумажник.
- Добрый день! – приложил к козырьку руку лейтенант Гоубков, - гражданин Весёлкин Иван Иванович?
- Я.
- Дома ещё есть кто-нибудь?
- Один я.
- Вот постановление на обыск. Если есть оружие, драгоценности наркотики – просим сдать добровольно.
- Вы издеваетесь?
- Нет, веселюсь.
- Что случилось собственно?
- Сейчас разберёмся. Пригласите сюда понятых, - сказал он помощнику. А вы гражданин, сядьте пожалуйста, вот в это кресло и не мешайте нам работать. Хорошо?
Весёлкин молча кивнул головой, - твоя воля, начальник.
Когда из поддона газовой плиты вытащили на свет божий кожаный бумажник, в квартиру вошла хозяйка. Окинув взглядом обстановку, она произнесла глядя с укором на своего супруга всего несколько слов: - опять ты за старое…
- Как к вам попал вот этот перстень? – показывая печатку Весёлкину спросил Гоубков.
Отпираться Иван Иванович не стал, итак всё ясно было: - в тот вечер, - начал он, - жена за Пашкой пошла в садик, а я чуть позже отправился за хлебом в магазин. Спускаюсь значит вниз, и вижу на площадке первого этажа Валька валяется, весь в кровище, на боку, и рука так, в сторону откинута на какой перстень был. Кругом тишина гробовая. Куртка задралась, а из заднего кармана брюк торчит кошелёк, то есть бумажник. Что мне было делать? Вам звонить что ли? Я ж сам судимый ранее, попадёшь ещё думаю в чудную с вами. Тогда я быстро стянул с него перстень и легко вытащил торчащий бумажник, ну и сразу оттуда дёру. Домой возвращаться я не торопился, сами понимаете, не зачем, задержался мол, в магазине, алиби вроде сделал, не видел и не слышал ничего здесь. Дурак, я! Зачем не выбросил кошелек этот и сам не знаю. Попался как последний фраер… Ну, оставил бы себе деньги и все. Тьфу! Эх, Пашка-Пашка, подвёл ты отца своего. Зачем он пострелёнок в газ-то залез, непойму? Я думал, что там никто не найдёт. А жена не знала ничего про это, я не говорил ей, честное слово, начальник!
   

7


    Супруги Исаевы сидели за ужином друг против друга, внешне стараясь сохранять спокойствие, внутренне - как два хищника в строгом напряжении, в любой момент готовые к броску. За деланным безразличием ко всему и вся вокруг, Александр прятал от взгляда жены злые, насмешливые глаза. Фаине очень хотелось, несмотря на предупреждение и запрет следователя, заговорить с ним на вот уже второй день к ряду, мучившую, и не дававшую ей спать ночью, тему. Но, как можно было это сделать, как так просто взять и открыться любящему тебя человеку в супружеской измене? Душа её плакала по погибшему любовнику, которого она тоже любила, не так как Сашу конечно, как романтическое приключение и только, но всё-таки любила. Однако за мужа Фаина, переживала гораздо серьёзнее, она за него просто боялась. Наконец женщина не вытерпела и решилась: - будь, что будет, - сказала она себе.
- Саша, - тихонько проговорила Фаина, - прошу тебя, отнесись правильно к тому, что я сейчас скажу тебе.
-  А, что случилось? – недобро усмехнувшись, ответил Александр.
И в этот момент, заглядывая в глаза ему, она почувствовала, такую глубочайшую обиду к ней, что даже чуть отпрянула назад к спинке стула, но, мгновение помолчав, набралась храбрости и продолжила вновь.
- У меня был мужчина…
- Да, ну?! – всплеснул руками муж. А я и не знал – представляешь? А почему, был?
- Не иронизируй…
- Нет, в самом деле, что значит был? Как это грустно… И куда ж он теперь, я извиняюсь, сплыл?
Ей было трудно объясняться, и она то и дело опускала глаза и запиналась: - вчера я была на допросе в прокуратуре. Его убили…
- Кого? Прокурора? Какое несчастье, ведь молодой ещё человек, жить да жить.
- Ну, будь же ты мужиком, не кривляйся, - психанула Фаина.
- Хорошо, - ответил Саша и сделал суровое лицо, но легче от этого ей не стало.
- Знаешь, они ведь тебя подозревают… в убийстве.
- Правильно делают. Пьявильной даогой идёте товаищи, - поленински вытянув руку вперёд, прокортавил Александр.
- Саша, не пугай меня, я прошу тебя, ты ведь добрый, ты не мог этого сделать, я знаю…
- А здорово ты над этой добротой посмеялась, Солнышко?
- Скажи что это сделал не ты, успокой меня, - просила женщина.
Он встал из-за стола, и ушёл в зал, а она уронила голову на руки и заплакала. Потом, как будто очнувшись, поспешила за ним в другую комнату. Муж стоял у подоконника спиной к окну и в упор смотрел на медленно приближавшуюся к нему теперь уже, чужую женщину.
- Прости меня Саша, - просила она всхлипывая.
- Я не хочу больше видеть тебя – уйди.
Фаина отошла в сторону и села на диван.
- Что же теперь будет, - проговорила она, понимая то, что семьи и дома у неё больше нет.
- Завтра я пойду в милицию, и мы с тобой надолго расстанемся, хорошо бы навсегда.
- Что ты такое говоришь?! Не вздумай никуда ходить. У них ведь нет ничего против тебя, только одни догадки.
- У меня, против меня есть…
- Что есть?
- Совесть!
Женщина вновь залилась слезами, спрятав лицо в ладони.
- Теперь всё хорошо будет, - продолжил он, - не понадобиться прятаться тебе где-то по чужим домам, квартира у нас просторная, светлая, и я мешать больше не буду.
- Не ходи в милицию. Я не пущу тебя! Всё пройдёт, установится и никто ничего не узнает.
- Ты и раньше так думала…
- Нормально мы жить будем, как прежде жили с тобой.
Он скрипнул зубами и ушёл от неё обратно в кухню, опёрся о подоконник и стал смотреть сквозь незанавешённое стекло во тьму осеннего вечера. Фаина подошла к нему сзади и положила руки на плечи.
- Ну, прости меня Саша, ну виновата я, было и прошло. Что ж теперь? Надо дальше жить как-то...
Александр резко повернулся к жене, и, прокричав ей в лицо: - я сказал не прикасайся ко мне! – с силой оттолкнул её от себя.
Фаина, поскользнувшись на глянцевой поверхности линолеума, падая, ударилась виском об угол кухонного столика и потеряла сознание. Александр, думая что сейчас она придёт в себя, постоял над ней с минуту, потом похлопав её по щекам и видя, что она не реагирует на это, вызвал скорую помощь. Приехавшие через пятнадцать минут на место вызова медики, констатировали смерть.


8


    Перед следователем прокуратуры М.М.Рыбкиным, спокойно сидел тридцатипятилетний мужчина и  отрешённо смотрел куда-то в даль, сквозь него. Тем не менее, на все задаваемые ему вопросы, он отвечал очень собрано и чётко, ничего не путая.
- Значит вы утверждаете, что это именно вы убили гражданина Мелкозёрова В.С., так?
- Утверждаю. Убил я, пять дней тому назад, вечером.
- А что же вы сразу к нам не пришли, в таком случае?
- Хотел придти, сознаться, и пришёл бы обязательно, но надо было кое-какие дела закончить на воле, долги отдать, кому обязан, а уж потом сдаваться. Вот, не получилось...
- Понятно. Ну, что же рассказывайте, как вы совершили это убийство, и что заставило вас пойти на такое?
- Всё мною было продумано заранее, время для этого было. Я ждал его в кладовке, под лестницей, напротив почтовых ящиков, и видел сквозь щели досчатой двери, как он полез за газетой, ковыряясь ключом в замочной скважине. Тогда я потихоньку выбрался из укрытия и ударил его по голове молотком.
- А, он?
- Он меня даже и не видел, я же сзади подошёл, вы ведь были там и видели, как там устроено всё. Потом я выскочил на улицу, боясь кого-нибудь встретить, мне не хотелось лишней крови, понимаете? На ходу я выбросил в первую же попавшуюся мне лужу своё оружие, и уже спокойней, чтоб не привлекать к себе внимания, пошёл к гаражам за пятиэтажкой, там стояла моя «Нива».
- Точно, - тяжело вздохнул Рыбкин, - всё правильно, всё так, как я и предполагал. Неизвестно в подробностях мне только одно – на вашей совести висят два трупа, чем вы можете объяснить такую жестокость? На маньяка, вы извините, не похожи.
- Я признаю за собой только одно преступление, второе - это чисто несчастный случай, хотя и тоже от моих рук, и потом, это я уже рассказывал вам. А что касается этого... его, ну, которого я убил, то не так давно, где-то в последних числах сентября, в обеденный перерыв я позвонил с работы домой. Жена дома сидела, грипп или простуда была, в общем, самое обычное дело, я хотел спросить, надо ли мне домой купить чего, ну там, еду или из лекарств чего-нибудь, может…
- Вы не останавливайтесь. Вам может говорить трудно?
- Нет-нет, всё нормально, просто я стараюсь вспомнить всё, до мелочей. Так вот… Детей у нас с Фаиной нет, она не могла рожать, чего-то со здоровьем было у неё, ну, короче там, бабьи дела, и мы с ней искренне старались заботиться друг о друге. Я любил её, гражданин следователь, по-настоящему любил.
- Любил. Так любили, что убили?
- Дурак ты, начальник.
- Но-но, ведите себя скромней.
Исаев ухмыльнулся и опустил голову.
- Продолжайте.
- Чего ж продолжать? Набрав свой номер, я случайно попал на параллельную линию и замер от неожиданности. Жена разговаривала с ним, они ворковали как два голубка. Представляете моё состояние? В прочем, у вас я думаю, ещё всё впереди. Ну вот, и тогда мне стало ясно то, что я теперь – бык. Узнать, кто он такой есть, не составило никакого труда. Я запомнил время разговора и попросил на «телефонке» распечатку звонков за сентябрь месяц, ну, а после, по номеру в телефонной книжке, я узнал адрес этого Мелкозёрова. Всё взвесив и продумав, я вычислил когда он возвращается с работы домой, подкараулил его и убил. Если вы думаете, что я жалею о содеянном, таки-нет, не жалею. Он сломал нашу семью, ни за что, так просто, играючи, он сломал нашу жизнь, а я ему зла не делал. Это мой грех, я от него не прячусь…
   
Так вот всё и закончилось бы в уголовном деле следователя прокуратуры М.М.Рыбкина, по разбирательству этой, почти будничной истории, и никто уже из друзей и родственников погибшего не сомневался в справедливости предстоящего наказания, которое вынесет суд, преступившему закон «нечеловеку». Однако в ночь накануне судебного процесса, Александр Исаев умер в камере следственного изолятора. Сердце мужчины, не выдержало обрушившихся на него переживаний и стало в стопор…

У. Ёжиков