Часть II. Глава 12. Вазгенчик, скажи тост!

Когда Лёва с Клавкой вошли в зал, все гости  были уже на месте. Мужчины в солидных костюмах и дорогих аксессуарах в сопровождении молоденьких женщин, похожих на эскортниц, приветствовали именинника обнимашками и конвертами.  При этом они смотрели на Клавку и не понимали, чего такой мужчина, как Лёва Шнайдер, мог найти в женщине «пожилого» возраста, которая была похожа на испуганное чучело.
Таких, как эти глазевшие на неё девицы, Клавка видела только в фильмах про богатых мужчин. В реальной жизни Клавке и негде было их увидеть: в общественном транспорте они не ездят, в продовольственные магазины и на рынок не ходят, в парках с колясками не гуляют. В больнице, где работала Клавка, таких красоток она тоже не наблюдала, потому что Клавка работала в урологии, где в основном лечатся мужчины. Но девчонки из приёмного отделения рассказывали, что когда жёны и подруги местных олигархов случайно попадали в обычную, городскую больницу, у них были отдельные, платные палаты и специальный проплаченный персонал. В общем, Клавка смотрела на этих девиц, как на инопланетян, а женщины рассматривали Клавку, как странного хорька, случайно забежавшего ночью на их территорию.
- Друзья! Я всех приглашаю к столу. Но сначала хочу представить вам свою подругу. Близкую подругу, - подчеркнул Лёва. -  Знакомьтесь и принимайте: Клавдия, - значимо добавил он.
Заиграла приятная живая музыка, и гости принялись за еду, которая поражала и видом, и вкусом.
- Вазгенчик, объясни моей спутнице, что стоит на столе. Я бы и сам мог, но так, как это сделаешь ты – не сделает никто.
Вазген сел рядом с Клавкой на почему-то свободное место и стал вводить её в курс дела, объясняя с приятным армянским акцентом названия блюд и их содержание.
- Клавочка, простите, дорогая, я могу вас так называть? Вы когда-нибудь ели традиционную армянскую еду? Нет? Тогда смотрите, и слушайте, потому что вам придётся попробовать всё, что стоит на этом гостеприимном столе!
- С удовольствием, - сказала Клавка.
- Это хлеб, Клавочка! Матнакаш! Вкуснее, разве что лаваш! Слаще, разве что пахлава! Берём хлеб, резать его не надо ни в коем случае! Отламываем кусочек, и с баклажанами, и с армянским сыром, и с зеленью отправляем прямо в рот! Вот так! Умница! Такую женщину, Лёва, кормить одно удовольствие! Если бы моя Ануш не была бы кормящей матерью нашего пятого сына, она бы составила вам компанию, Клавочка! Лёва, ты почему скрывал это сокровище? Это, Клавочка, долма! Долма – это наши голубцы. Смотрите, как я буду делать волшебство: я кладу на тарелку немного долмы, штуки три для пробы, поливаю свежим мацони и вилкой отправляю это в рот! Теперь вы! Вот так! Зачем один на тарелку кладёте? Кто кладёт один? Почему обижаете хозяина? Правильно! Теперь мацони. И вперёд! Ну как?
- Очень вкусно, - с набитым ртом сказала Клавка.
- А теперь тост! Разрешите мне сказать тост! - и Вазген, наполнив бокал прекрасным армянским вином «Алазани», встал.
- Говори, Вазгенчик! – заголосили мужчины. Женщины заулыбались, зааплодировали и перестали ковыряться вилками в тарелках, разрезая каждую долму на три части и жеманно поднося ко рту.
- Я вам так скажу, друзья! Глядя на то, как вкусно ест эта прекрасная женщина, Клавдия, я подумал: а что, может быть, Лёва нашёл то, что искал? Древний армянский мудрец Аристофан сказал, что мы, мужчины, являемся только половиной человечества. Вы согласны со мной?
Мужчины закивали.
- Правильно. Но кого мы вечно ищем в этом мире? Мы ищем другую половину человечества, более красивую и более лучшую! И каждый из нас ждёт этой встречи, вы согласны?
Мужчины опять закивали.
- Так выпьем за то, чтобы каждый мужчина нашёл свою женщину и был счастлив с ней до ста лет! За тебя, Лёва!
- Спасибо, Вазген, только Аристофан был не армянским мудрецом, а древнегреческим комиком!
- Вай мэ, Лёва! Кто сказал, что комик не может быть мудрецом? Как моя фамилия, ты помнишь?
- Конечно. Авокян.
- Авокян – Аристофан! Что кончается на «ан» – от армян!
Все засмеялись, Вазген выпил вино и сел, а гости продолжили трапезу.
Потом встал самый пожилой из гостей. Ему было лет шестьдесят. Рядом сидела молоденькая блондинка с огромными губами и огромными ресницами. Клавке показалось, что ей даже неудобно есть: девушка подносила вилку ко рту и просовывала небольшой кусочек пищи в маленькую щель между губами, пытаясь его как-то жевать. И у неё это получалось, хотя губы активно мешали процессу.
- Говори, Владлен Павлович, - сказал Лёва и встал, а остальные гости притихли.
«Это, наверное, самый главный в их гнезде», - подумала Клавка.
- Поднимаю этот бокал за нашего удивительного друга, за Лёву. Знаешь, Лёвчик, один человек пошёл искать своё счастье. Шёл он долго, был в разных странах, но счастье нигде не находил. Счастья он видел много вокруг, но это было не его счастье, а чужое ему было не нужно. И вдруг он увидел раскрытые ворота, а за ними удивительный замок. Сначала он хотел войти в эти распахнутые ворота, но потом стал сомневаться: а стоит ли? Он был напуган жизнью, прошёл много испытаний. Внутренний голос ему говорил: иди туда, счастье там! А разум говорил: стой! Тебя там опять ждёт разочарование, тебе опять будет нестерпимо больно, ты опять обожжёшься. И человек стал сомневаться, стоит ли ему входить в эти ворота? И он так долго думал, что ворота захлопнулись перед самым его носом, когда он уже собирался туда входить. Я предлагаю выпить за тебя, Лёва, чтобы ты никогда, слышишь, никогда не сомневался в своих возможностях и в своих друзьях и всегда входил в открытые ворота, потому что они открыты только для тебя, дорогой!

Все гости вскочили, стали громко аплодировать, потом выпили и опять продолжили трапезу.
- Не удивляйтесь, Клавдия! Это у нас бесконечный процесс: сказал тост, выпил, покушал. Опять сказал тост, ещё выпил, снова покушал. До бесконечности! Пока еда не закончится. А она не закончится никогда! Скорее животы лопнут, чем у Вазгена закончится еда!
- А это шашлык! – обрадовалась Клавка, когда на больших подносах официанты принесли горячие, с пылу, с жару, с огня шашлыки, накрытый лавашом.
- Клавочка, а вот это, моя дорогая, настоящий Хоровац – самое наиважнейшее из всех армянских мясных блюд! Вы его знаете, как шашлык-машлык! Но есть различие. Видите, я вам кладу на тарелку большой кусок мяса! Попробуйте с аджикой! Ну как?
- Нет слов! Это что-то невероятное! Вы просто Бог армянской кухни! – произнесла Клава, прикрыв от удовольствия глаза и свободно разжёвывая прожаренное, не подгорелое баранье мясо. Петька тоже когда-то делал шашлыки на природе, но его подгоревшие кусочки не шли ни в какое сравнение с этим чудесным блюдом.
- А теперь берём кусочек бастурмы и смотрим его на свет! Что видите?
- А что я должна увидеть?
- Лампочку видите?
- Вижу!
- Лампочка какого цвета?
- Красного!
- Вот! Если вы не видите лампочку через бастурму, и если она, эта лампочка, не дай Бог не красного цвета, знайте, Клавочка, это не бастурма а настоящий дрэк, как говорит мой еврейский друг Лёва. Вы еврейка, я правильно понимаю?
Впервые не задумываясь, Клавка утвердительно кивнула. И что такое "дрэк" она прекрасно знала. Бабушка Рива иногда говорила, когда ей что-то не нравится: "дрэк мет пфефер"! А когда маленькая Клавка попросила перевести этот фразеологический еврейский оборот на русский язык, бабушка сказала:
«Клавочка, это, деточка, говно с перцем».
«Почему с перцем?» - спросила Клавка.
«Ты когда-нибудь пробовала говно?» -  прищурясь, спросила бабушка.
«Нет, ты что! Разве его можно пробовать? Оно же ужасное!» - возмутилась внучка.
«А с перцем ещё и жжёт! - ответила бабушка. – И запомни, Клавочка, это относится не только к дерьму. К людям тоже…»

- Я вам открою один секрет, Клавдия: там где евреи, там всегда ищите армян. У нас много общего!
- Разве?
- Если вы хоть немного знаете историю вашего народа… - сказал Вазген и внимательно посмотрел на Клавку, которая покраснела.
- Вазгенчик, она таки знает. Я ей рассказывал, - спас Клавку Лёва.
- Ну, тогда она точно знает. Так вот, мы, евреи и армяне, самые большие диаспоры в мире. Потому что мы в большинстве своём находимся за пределами наших государств. В Америке армян и евреев больше, чем в Армении и Израиле. И оба наших народа пережили геноцид. Это страшная штука, и только мы можем понять, насколько это страшная штука. И потом, мы похожи чисто внешне!
- Работает в одну сторону: на армянина всегда говорят, что он таки похож на еврея, а еврея никогда не спутают с армянином, вставил Лёва, внимательно следящий за разговором Клавы и Вазгена.
- Вот это, Клавочка, называется «Хашлама». Если вы не попробуете хашламу, которая стоит на столе, вы обидите хозяина!
- Простите, Вазген, но в меня уже не лезет… Я очень хочу всё попробовать, но не могу.
Вазген наклонился к Клавке и сказал шёпотом:
- Не могут вот они, - и мужчина глазами показал на сидящих за столом женщин. – А моя Ануш может! Потому что она настоящая женщина. И я вам скажу по секрету, хашлама – очень весёлое блюдо! Не в том смысле, что вы подумали! Ни про одно блюдо нет столько анекдотов, сколько про хашламу!
- Вазген, давай вслух! А то я уже начинаю ревновать!
- Не ревнуй, Лёва! Мне кроме моей Ануш никто не нужен! Итак, слушайте все!
В небольшой армянской семье, где живут бабушки, дедушки, мама, папа, и пятеро детей, родился ещё один мальчик. Арамчик. И исполнился Арамчику годик. И все стали бить тревогу: как так, мальчик в год не говорит даже слово «мама»! У всех соседей годовалые дети говорят «мама», а в этой семье Арамчик не говорит «мама»! Позор! Какой позор! В два года он опять ничего не говорит. У всех соседей уже дети вовсю говорят и «мама», и «папа», и даже предложения, а Арамчик молчит! Вся родня всполошилась, бьёт тревогу, по врачам возят – молчит Арам! В три года у родителей просто кома: Арам ещё больше молчит. И вот мальчику исполняется семь лет. Здоровый такой, румяный, красивый, но молчит. Слух есть, а не говорит. И как-то раз поставила мать на стол что?
- Хашламу! – закричали гости.
- Правильно, друзья! Хашламу. Арамчик попробовал хашламу и вдруг, как-то внезапно, говорит:
- А соли-то в хашламе не хватает, мамочка!
Все повскакивали со своих мест, и давай танцевать! И давай целовать Арамчика! Потом, когда семья немного успокоилась, отец и говорит:
- Сынок, так ты, оказывается, умеешь говорить? Так почему же ты всё это время молчал?
- Потому что раньше в хашламе соли всегда хватало!
- Давай тост, Вазгенчик! – выкрикнул кто-то из-за стола.
- Так пусть всё, что задумает и скажет мой дорогой друг Лёва, всегда сбывается! А сейчас будет играть лучшая в этом городе музыка, а мы будем кушать-шмушать, танцевать, говорить мужские разговоры, а нашим самым прекрасным женщинам в мире, да простит меня моя Ануш, я предлагаю пройти к десертному столу, где вас ждёт самая вкусная в мире пахлава и наисвежайшая гата. А если вы никогда не пробовали гату, то знайте: гата имеет особый смысл в жизни не только армян, но и всех людей! Гата – она символ! Вы спросите: «Скажи, Вазгенчик, гата – символ чего? И Вазген ответит: счастья и удачи. Моя мама, царство ей небесное, когда готовила гату, говорила: «Вазген-джян, запомни: в армянских семьях готовят гату, чтобы отгородить семью от сглаза и неудач».

Заиграли музыканты, и Лёва пригласил Клавку на танец. Его друзья и коллеги последовали примеру именинника, а потом началось то, что обычно происходит на торжествах деловых людей: мужчины собираются в кучки, чтобы обсудить какие-то свои дела, а женщины садятся отдельно и ведут свои разговоры. Красотки томно побрели к кофейно-чайному столу, стоящему в другой части зала, а Клавка поспешила в туалет. Закрывшись в кабинке, она обрадовалась одиночеству и тишине.
«Как же я устала от этой разношёрстной компании и от того, что весь вечер на меня пялились жёны и подруги деловых партнёров Лёвы», -  подумала Клавка и в этот момент услышала, как в туалет зашли женщины. Одна из них сказала другой томным голосом:
- Слушай, Эстела, как думаешь, зачем Левчик эту Клаву привёл?
- Ника, скажи лучше, где он этих Клав всё время берёт?
- Просто у мужика какой-то странный вкус: полгода назад была какая-то кастрюлька, до этого барменша, а сейчас коллекцию пополнила вааще старуха.
- Никуся, давай поспорим, что он бросит эту Клаву через пару месяцев. Я ставлю тысячу.
- А я думаю раньше. Эсти, а давай с девчонками ставки сделаем! Вот повеселимся!
- А давай! По тысяче скинемся, кто выиграет, тот всё и заберёт.

Клавка сидела в кабинке туалета, глубоко затаившись. Она разозлилась на этих молодых идиоток, но боялась дышать и шевелиться. Но, подкрасив губы и вымыв руки,  красотки покинули туалетную комнату.
 
«Видимо, пошли деньги собирать», - подумала Клавка и, разозлившись больше на себя, чем на этих двух дур, тихонько приоткрыла дверь кабинки. Никого не обнаружив, она подошла к зеркалу и попыталась посмотреть на себя глазами этих девиц. Но посмотрев, разозлилась ещё больше.
«А давай устроим этим курицам вырванные годы!» - хихикнуло отражение в зеркале.
« А давай!» - вслух сказала Клавка, и, ярко накрасив губы своей волшебной красной помадой, ринулась навстречу неизведанному…

Продолжение: http://proza.ru/2023/08/02/25