Хлеб

Обречён, безнадёжен наш мир,
Коль развлечения в нём, дороже Хлеба…

Поколение, которое выбрасывает хлеб в мусорку, никогда не будет чтить Родину.

 Надежда Фоман


-------На оплёванном и облёванном  полу, возле разукрашенной граффити стены, у переполненной объедками и пластиковыми упаковками урны, валялся кусок белой булки. Его только что бросил ребёнок, а отец ребёнка с отвращением пнул хлеб подальше в угол........

В зале ожидания на вокзале царила обычная атмосфера. Люди сидели, стояли, уходили и приходили ели и играли. Большинство сидели уткнувшись в свои  смартфоны и планшетки ничего вокруг не замечали. В зал, приоткрыв дверь, вошёл  пожилой мужчина, даже скорее сказать старик. Выглядел он, на фоне разношерстной публики в зале, импозантно одетым. Дорогой двубортный тёмно-синий костюм в мелкую полоску, белоснежная рубашка и шёлковый галстук. Из нагрудного кармашка пиджака выглядывал платочек. В одной руке он держал кожаный кейс, а другой рукой опирался на тонкую трость с серебристым набалдашником в виде головы змеи. Слегка прихрамывая он потоптался, оглядываясь, ища свободное место. Но в зале было полно народа и на старика никто не обращал внимания. Свободного места не нашлось. Так он и остался  стоять опираясь на трость. Было видно, что ему трудно стоять на ногах.

Тут ожил репродуктор извещая о приходе очередного поезда. Народ зашевелился. Некоторые встали и заторопились на посадку. Место неподоплёку освободилось и старик двинулся, чтобы присесть. Справа сидела длинноногая девица с наушниками  в ушах и телефоном в руках. Она с кем то увлечённо беседовала и ни на кого не обращая внимания. Слева сидела толстозадая баба, которая, как только освободилось место рядом, стала расплываться своим задом заполняя освободившееся пространство.
Когда старик подошёл, она скривилась как от зубной боли, давая понять, что места свободного нет, но взглянув на старого человека всё-таки отодвинулась. Старик присел, поставил свой кейс между ног и с  видимым наслаждением вытянув натруженные ноги, замер, наслаждаясь наступившим покоем. Немного отдохнув он огляделся и его взгляд упал на урну с мусором, в углу, возле вокзального окна. Кусок надкушенной булки по-прежнему валялся на полу и проходящие мимо люди всё время натыкаясь на хлеб, отпихивали его в сторону.

Старик, тяжело поднявшись со своего места, прихрамывая, подошёл к урне и опираясь на свою трость, присел на одно колено не брезгуя запачкать себе брюки. Наклонился, взял хлеб и с трудом поднявшись, отряхнув  с брюк приставший мусор, повернулся к людям  равнодушно на него взиравшим. Глядя из под густых бровей на  беззаботно сидящих людей, он вдруг громко сказал, протягивая  лежащий  в его руке хлеб:
- Если хлеб выбрасывают это к войне! Вы это понимаете?
Не все его услышали, но те кто был поближе примолкли, оставили свои дела  и уставились на деда. Ближе всех оказался красномордый барбос, который пил пиво и играл в карты со своими дружками.
-Ты чего старый разорался? Какая война? Что мирных граждан пугаешь? Отдыхать мешаешь!
-Ты дед своё отвоевал! А вот мы теперь сидим и пьём НЕМЕЦКОЕ ПИВО, понял? Он поднял стакан и глумливо добавил:
-"Спасибо деду за победу"! Собутыльники дружно загоготали.

Дед оглядевшись, осторожно  положил хлеб на подоконник станционного окна и неожиданно  шустро, чего от него никто не ожидал, оказался рядом с компанией. Барбос почуяв опасность даже приподнялся.
- Ты чего это дед?! Я стариков и женщин не трогаю! Неуловимым, давно отточенным движением, ребром ладони, старик ударил обидчика. Барбос захрипел, глотая слова, хватаясь за горло и пуская слюни. Потом блеванул на расставленные закуски, обдавая вонючими брызгами оторопевших дружков. Толстозадая баба истошно завопила:
- Убили! Убивают!

По проходу, на крик, уже бежали два здоровых омоновца. Козырнув, остановились, загородив старику дорогу.
- Что произошло? Ваши документы? Старик не спеша достал корочки. Усмехнувшись сказал:
- Да вот молодому человеку стало плохо, пивца видимо перепил! Омоновец взглянув в документ, снова козырнул и отступил на шаг, освобождая старику дорогу. Другой показал кулак барбосу, который стал приходить в себя. Старик подхватил свой кейс и неторопливо двинулся на выход. Через несколько минут в зале уже снова царила спокойная атмосфера. Пассажиры ели, пили, спали, как ни в чём не бывало. Барбос отплёвываясь и чертыхаясь собирал в кучу испорченную поляну. А в станционное окно, вздрагивающее от проходящих составов, уже заглядывала и стучалась война. Под перестук колёс по путям двигались на запад военные эшелоны. Лежащая на подоконнике булка хлеба от сотрясения снова упала на пол.

Люди, сидящие в зале, ещё не догадывались, что их ждёт впереди....... Совсем скоро девушка с наушниками в ушах станет волонтёром и вместе со своими друзьями, студентами по институту, будет заниматься сбором помощи для сражающихся воинов на фронте. А толстозадая тётка, роняя слёзы и завывая от горя, будет обнимать цинковый гроб с растерзанными останками своего старшего сына. Борзый барбос вместе со своим другом пойдут служить по контракту. Вдруг осознав, что эта война святое для Родины дело. Сидя в окопе  под грохот канонады, заскорузлой от грязи и крови рукой, подберёт он кусок хлеба выпавший из руки только что  погибшего  друга. Глядя в бездонное голубое небо он увидит "птичку"... Но это будет не аист, который когда-то принёс его в отчий дом. Не журавль вестник весны и новой жизни! И не "птица счастья завтрашнего дня"!... Выбери меня, выбери меня, вспомнил он слова из той, довоенной песни. Да, с иронией пропел он  про себя, пряча за пазуху краюху хлеба.
-Сейчас она, эта падла! Меня выберет! И будет мне "счастье"!