Нац-е герои Дагестана Саббадж ибн Сулейман

Легендарная фраза «В Дагестане славы больше, чем земли» давно стала крылатой. И действительно, за две тысячи лет своей письменной истории Дагестан показал себя краем плодовитым на героев. С развитием электронных средств информации блогеры и авторы различных пабликов нередко выставляют на своих страницах списки полководцев и ученых, писателей и общественных деятелей, музыкантов и художников, артистов и спортсменов, строителей и агрономов, педагогов и врачей, каждый из которых внес свой особый вклад в общее дело укрепления и процветания Дагестана. Особым смыслом в ряду подобных списков отличаются подборки, в которых фигурируют имена героев общедагестанского масштаба таких, как Хаджи-Давуд Мюшкюрский, Сурхай-хан, Ахмад хан Кайтагский, Муртузали-хан, Султан-Мут (Султан-Махмуд), имам Шамиль и другие. Но, пожалуй, №1 по праву в этом ряду следует считать эмира Саббаджа ибн Сулеймана из с. Рича нынешнего Агульского района, который в 1239 г. не только сумел в течение 27 дней оказать яростное сопротивление отборным войскам татаро-монголов, но и чей дух и волю к свободе так и не были сломлены. Для сравнения можно отметить, что военная крепость Козельск Киевской Руси, оказавший монгольским отрядам, согласно летописям, семидневное сопротивление, вошла в учебники и школьные программы, как пример небывалого мужества и героизма русских воинов.

Появление монголов на политической арене подавляющим числом исследователей оцениваются как трагическая эпоха. Гибель городов и селений, памятников культуры, падение сельского хозяйства и ремесленного производства, запустение полей, нарушение сложившихся веками торговых связей, истребление населения – вот итог непрекращающихся войн, развязанных ордами воинствующих диких азиатов.

Дагестану в этом смысле повезло меньше всех. Помимо того, что равнинная часть региона на долгие годы превратилась в арену страшных битв, монголы совершили два катастрофических походов вглубь дагестанского нагорья и оба раза в Агул или через него. Здесь мы попытаемся сфокусировать свое внимание на втором из них.

Как известно, первый поход монголов в Агул состоялся весной 1222 года, когда татаро-монгольским войскам идущим под руководством полководцев Джэбэ и Субэдея, после труднопроходимого ущелья Магу-дере, расположенное между Хивским и Агульскими районами, попросту не хватило сил продолжить путь вглубь гор, и они возле селения Гоа вынуждены были свернуть в сторону приморья и, через село Фите и Табасаран, преодолевая отроги Джуфудага, вернулись на равнину. Но при этом успели, конечно, разорить и разрушить все села по пути следования. Арабский историк Ибн аль-Асир по этому поводу сообщает, что во время своего прохождения по нагорному Дагестану они (монголы. Г.А.) «…ограбили и убили много лакзов-мусульман и неверующих и произвели резню среди встретивших их враждебно жителей тех стран и дошли до аланов».

Второй поход монголов в горы состоялся через девятнадцать лет. Целью их была достичь селения Рича и разрушить его, а жителей уничтожить. Эта была адресная карательная акция, проводимая не только для устрашения местного непокорного населения, но и была призвана решить политические вопросы, в частности взять под свой контроль дорогу, идущую через нагорный Дагестан.

Для решения этих задач, осенью 1239 года монгольские отряды под руководством полководца Букдая вновь вторглись в Агул. В стене старой ричинской соборной мечети 9-11 вв. сохранились надписи, рассказывающие о трагических событиях тех дней.

Одна из них гласит: «Истинно, войско проклятых татар, - да лишит (их) поддержки Аллах – пришли в Баб аль-Кист Риджа («в ворота справедливости Рича»), когда оставалось десять дней до конца месяца рабиъ аль-авваль. И сражались с ними жители Рича до середины (месяца) рабиъ аль-ахир в шестьсот тридцать седьмом году.

По современному летосчислению сражение началось 20 октября 1239 г. и закончилась 15 ноября, и в целом продолжилось 25 дней. Руководил обороной села эмир Саббадж ибн Сулейман. Он сумел не только умерить воинственный пыл Букдая, но и в целом отстоять свободу своего народа. Фламандский монах-францисканец Гильом Рубрук, в 1253 г., побывавший проездом в Дагестане, сообщает о том, что «некие сарацины, именуемые ласгами (дагестанцы), равным образом не подчинены татарам» (Гильом Рубрук. Путешествие в восточные страны. В кн. «Путешествие в восточные страны П.Карпини и Рбурука», м.,1957 г, стр. 111-186).

Маршрут монгольского войска во втором походе лежал через нынешний Дахадаевский район. По пути следования в Рича, они, как это делали обычно, до основания разрушили, попадающие им по пути села - Амух, Анклух, Буркихан, Алпанар. Первые два из них впоследствии были восстановлены Аййубом, внуком эмира Сулеймана. Это было обусловлено заботой об укреплении пограничных территорий. Впоследствии из-за близости к даргинцам жители данных сел постепенно перешли на даргинский язык. Что касается возрождении Буркихана, то сведений об этом в источниках нет. А остатки руин села Алпанар до сих пор лежат на левом берегу Чираг-чая где-то в середине треугольника, образуемого селами Тпиг, Рича и Буркихан.

О маршруте войска Букдая в сторону Рича в источниках также нет сведений. Нами он реконструируется на том основании, что на следующий 1240 г. в Рича и окрестных селах начинаются восстановительные работы общественных зданий и жилых домов. А еще через год, то есть 1241 г. по приказу правителя Саббаджа бен Сулеймана (Л.И. Лаврова. 1982. С. 26) ричинцы в местности «Арха-т1агар», в двух километрах в сторону Тпига, где ущелье Чираг-чая сужается максимум, стали возводит внушительных размеров оборонительную крепость с наблюдательными башнями и воротами на металлических цепях, которыми закрывался проход в ущелье. Остатки крепости здесь можно увидеть и сейчас. Но раньше здесь ничего такого не было. Все оборонительные сооружения строились с менее защищенной курахской стороны, откуда шла нагорная дорога.

В преданиях ричинцев рассказывается о жителе села по прозвищу Чанак, который добровольно вызвался пожизненно стать смотрителем этого сооружения, кем и был до своей смерти. Ради этого он даже переселился сюда жить. Тот факт, что в этом непроходимом месте вдруг стали возводить военное сооружение, а также учет информации из источников об обновлении Аййубом, внуком эмира Сулеймана разрушенных сел вдоль пограничной полосы со стороны Дахадаевского района, помогают восстановить и маршрут второго похода монголов в Агул. Каких-либо других данных по этому поводу в литературе обнаружить нам не удалось. Ранее в 1032-33 г. этим маршрутом пытались воспользоваться в своем походе на мусульманские центры сводное войско русов и алан, но были разбиты возле Уркараха ополчением Амуха (в источниках Амик. Г.А.) с помощью отряда газиев Дербента, прибывших на помощь под руководством некоего Хусрова и уркарахцев.

А еще через год после начала строительства первой крепости, то есть, уже в 1242 г. по приказу эмира Й-г-р-л-за (или Й-г-р--л-на) б. Бека (Лавров. С.26), сменившего на высоком посту Саббаджа, сына Сулеймана, в Рича на возвышенности над селом начинают строит и вторую крепость.

Военные походы татаро-монголов носили катастрофический характер. Об ожесточенном характере битвы за Рича свидетельствует не только большой временной интервал – 25 дней, в течение которых шла резня, но и тотальный характер разрушений, учиненных монголами в селе. Восстановительные работы домов и общественных зданий продолжались более десяти лет. Даже соборная мечеть была восстановлена лишь в 1250 г., то есть, через одиннадцать лет после ухода монголов по приказу нового правителя – эмира Адама бен Абд аль-Малика бен Мухаммада.

Нет сомнения в том, что подвиг, продемонстрированный агулами - небольшим по численности народом достоин быть записанным во все анналы истории как образец мужества и героизма, на которые способны люди, когда защищают свою родину. Также достойны всяких почестей имена тех героев, которые своим духом и организаторскими способностями, сподвигли народ на такой подвиг. Прежде всего, как уже отмечалось, это эмир Саббадж, ибн Сулейман.

Агульские эмиры, согласно эпиграфическим данным, носили не характерные для Дагестана пышные титулы, демонстрирующие их высокий статус в политической системе региона. Так, к 1250 году относится первое полное упоминание такого рода титула, которым был наделен  правитель Адам бен Абд аль-Малик: «…амир славнейший, великий, поддерживающий, победоносный, борец за правое дело, стоящий на страже, венец мира и религии… (следует имя), да продлит Аллах славу его…». Такую яркую инвеститору зачастую не могли себе позволить правители даже более крупных и могущественных политических образований.

Возвышение Рича приходиться на начальный этап прихода арабов в Дагестан, когда прежние политические образования уходят с политической арены, а на их место приходят другие. Именно этим объясняется то, что раннее политическое образование агулов Филан времен Сасанидов в источниках начинают упоминаться все реже или рядом с ним часто в сообщениях называют и Рича, уточняя, тем самым, о каком регионе вообще ведется речь.

Имеющие в источниках сведения позволяют с высокой долей вероятности наметить для агульских эмиров довольно длинную протяженностью около тысячи лет династическую линию. Прежде всего из известных правителей это Абу-л-Касим, у которого в «горах Калалат» в 1130 году гостил андалузский правовед, миссионер и путешественник Абу Хамид ал-Гарнати. Более подробно об этом можно узнать в нашей статье «Горы Калалат, Ал-Гарнати и Агул» и в главе «К вопросу локализации Филана» нашей же готовящейся к изданию книги «Древние народы Дагестана».

Затем в этом ряду стоит назвать «сына эмира Адуда (Г1адуд)», который в конце 11 в. по указанию ширваншаха Фарибурза-1 (1063-1096) в сопровождении двух кадиев в качестве их правителя отправляется к лакцам. Это положение вытекает из письма-обращения Фарибурза «к жителям некоторых пограничных населенных пунктов Лакза (в данном случае Агула. А.Г.)», которое хорошо известно в дагестанской истории и приведиться в "Истрии Дагестана". В этой связи следует также отметить, что и династия шамхалов, как Кази-Кумухских, так и Тарковских, как ветвь первых, возникших после указанных событий, можно с большой долей вероятности рассматривать, как ответвление агульских эмиров. Этот вопрос более детально мы рассматриваем в главе «Возвышение Кази-Кумуха» указанной выше книги.

В литературе относительно возникновения династии кази-кумухских шамхалов, если не считать легендарную версию, возводящую их генезис к ранним арабам, существует лишь одно мнение, согласно которому этот род возводят к монголам или каким-то ставленникам их. Однако следует оговориться о том, что это мнение не подкреплено ничем, оно существует в виде наугад высказанного тезиса. Вместе с тем не существует ни одного доказательства, даже косвенного, которое говорило бы, что род сына эмира Адуда, посланного Фарибурзом-1 править Кумухом, не прижился там, прекратил свое существование или был сменен в результате каких-то событий, в том числе связанных с монголами. В этом плане письмо Фарибурза-1 является единственным достоверным документом, где четко и недвусмысленно говорится о возникновении правителей Кази-Кумуха, следовательно, и рода шамхалов. Поэтому мы вправе вполне серьезно говорить об агульских, хоть и стародавних корнях их.

Небольшая по количеству представителей ветвь агульских эмиров, судя по всему, имелась и в Шиназе. В принципе такой расклад не должен удивлять. Все правители старались расширить и укрепить свою власть всеми правдами и неправдами усаживая в различных населенных пунктах своих представителей, прежде всего, родственников. Примерно, также поступали и сами казикумухские правители.

Эпитет «великие» которым наделяли агульских эмиров в иранских языках  передается словом «михтары». Оба эти термина были известны и в политической системе Средней Азии. В Дагестане со временем термин «михтар» вытеснил из обихода титул «эмир» и закрепился за ричинскими правителями на постоянной основе. Известно, что один из последних агульских "михтаров" нового времени был убит в 1615 году в сражении на реке Иори, развернувшемся между грузинскими войсками и агульскими отрядами, воюющими на стороне Сефевидского Ирана. Убитого привезли на родину и похоронили в Рича на местном кладбище.

Также известно, что в 15 веке агульским михтарам, по просьбе ширваншахов прибывшим в Ширван со своими отрядами, удалось вытеснить из этого региона представителей одной из боковых ветвей кайтагских уцмиев, утвердившуюся ранее в северной части государства в качестве правителей ее.

Но как бы то ни было, Саббадж, сын Сулеймана, один из  рано упоминаемых в цепи агульских эмиров - правитель Агула. В истории Дагестана он является одним из наиболее ярких личностей. По масштабности совершенного подвига из известных политических и военных деятелей с ним может сравниться разве что только имам Шамиль. И наша задача заключается в том, чтобы в очередной раз напомнить читателям об этом.