В петле страха

  На стоянку, расположенную близ торгового центра, въехал красного цвета джип,  блеснувший  своим  раскалённым железом на ярком солнце. Из распахнувшейся настежь дверцы, показалась тоненькая  ножка  в  узких голубых джинсах, а ступившая на выложенную плиткой дорожку белая лакированная туфелька на  мгновение заискрилась холодным блеском, и погасла, когда её обладательница покинула салон  машины, и  оглядываясь по сторонам, пошла к торговому центру: всё это, наблюдал стоявший вдалеке около телефона-автомата  мужчина в сером плаще, постукивающий кончиками пальцев по металлической кабинке. Кроме него и  вошедшей в торговый зал девушки, вокруг не было ни души. То ли, потому, что был поздний вечер,  то  ли  от  того,  что ещё раннее утро.
   Через несколько минут, девушка вышла. Прижимая картонный пакет с покупками к груди, она вошла  в  кабинку, возле которой недавно стоял незнакомец: сняла трубку, опустила монетку, набрала номер и после  минутной  паузы что-то сказала.
   Выходя из кабинки, она задержала взгляд на стоявшем неподалёку голубом спортивном автомобиле с откидным верхом, фары которого то и дело мигали, словно подавая какой-то сигнал.  Вновь  оглянувшись  вокруг, девушка быстрым шагом подошла к своей машине: распахнула дверцу, забросила пакет на переднее  сиденье, заняла своё место за рулём, и, не  опасаясь  сбить  кого-нибудь,  быстро  вырулила  на  шоссе,  которое,  как  и площадка торгового центра, встретило её пустотой.
   Незнакомец, вышедший из-за  кабинки,  провожал  джип  своим  пристальным  взглядом,  который  оторвал только тогда, когда машина исчезла из поля его зрения.

   Джип медленно выехал с шоссе, прокладывая себе путь по узкой тропинке, по  обочинам  которой,  с  обеих сторон высились кустарники и скрывающие солнечный свет  деревья, отчего было сумрачно и тоскливо.
   Сидевшая за рулём, время от времени бросала взгляд на зеркало заднего вида, словно  ожидала  преследования. На её красивом лице с мягкими чертами появилась холодная испарина; проводя кончиком язычка  по  пересохшим от волнения губам, она смотрела то на дорогу, то назад. Потом прибавила  скорость.  Машина  неслась не разбирая дороги, подпрыгивая на ямках и ухабах, разбрызгивая колёсами встречающиеся на пути грязные лужи. И только, когда показался затерявшийся  среди  деревьев  небольшой  двухэтажный  коттедж,  она сбавила скорость и медленно въехала на уложенную гравием площадку.
   Заглушив мотор, девушка осталась сидеть, откинув голову на мягкую спинку и глубоко дыша,  словно  после пробежки. Спустя несколько минут, она приоткрыла дверцу и спустила ногу, продолжая  сидеть,  откинувшись в кресле и прислушиваясь к звукам. Окутанная лесом местность  хранила  в  себе  только  пение  птиц  и лёгкое поскрипывание деревьев, кроны которых шевелил ветер.
   Нервное состояние «заставило» её услышать звук мотора проезжавшей по  шоссе  машины.  Но  эту  мысль,
она тут же отбросила – шоссе находилось слишком  далеко,  чтобы  можно  было  слышать  проезжающие  по нему машины. Если только… Если только он не ехал за ней следом. А если так, то он уже близко.
   Схватив пакет, она вышла из машины, и торопливо последовала к домику. Поднявшись на крыльцо,  открыла дверь и вбежав, тут же закрыла её на два оборота, оставив ключ в замке.
   Она действовала так, словно её  преследовали – это  было  либо  наяву,  либо  её  воображение  рисовало   те образы, которые она «видела». Но тем не менее, она была начеку: пробежав  широкую  гостиную,  она  оказалась в небольшой кухне, где сложила в холодильник  то,  что  находилось  в  пакете,  кроме  ножа  с  длинным остриём, который она захватила с собой, забежав  в ванну. Быстро оглядываясь по сторонам в поисках  места, куда бы можно было спрятать нож, она наконец-то отыскала его… в сливном бачке: приподняв  крышку,  она опустила туда нож и мгновенно вернула крышку назад. После, сбросила с себя всю одежду, вошла в душевую кабинку, плотно прикрыв дверцу, и наскоро приняла душ. Затем, обмотав тонкую талию  махровым  полотенцем, она вышла из ванны, продолжая оглядываться по сторонам  и  прислушиваться  к звукам.  Поднялась  на второй этаж, вошла в спальню, сбросила полотенце, открыла  ящик  комода,  достала  белые  кружевные  трусики, одела их и застыла на месте. Во дворе кто-то был: ей показалось, она  увидела  чей-то  силуэт,  и  сейчас отчётливо слышит шуршание гравия под ногами незнакомца. Он настиг её. Она медленно подошла  к  окну  и выглянула. Остекленевшим взглядом, она оглядела всё вокруг,  но  ничего  не  заметила.  Она  почувствовала, как узкие трусики прилипли к влажной попке и на мгновение представила е г о  похотливый  взгляд,  пожирающий её обнажённое тело. Вот он – мерзкое, отвратительное чудовище, погрязшее в пороке, входит в  комнату, приближается к ней: скованная силой его власти над ней, она не в силах пошевелиться, а  потому  покорно позволяет ему сделать то, ради чего он появился на пороге её спальни; он берёт её за руку, резко дёргает её, и как тряпичную куклу бросает на кровать. Она падает лицом  вниз,  оказываясь  незащищённой,  и  холодея  от страха, чувствует, как он разрывает тонкую ткань трусиков и…
   Звонок, раздавшийся внизу, прервал ход её воображения. Вздрогнув, она схватила с  вешалки  в  шкафу  короткую шёлковую сорочку, одела её и вышла из комнаты. «Он уже  здесь,  на  пороге.  Стоит  в  ожидании», – думала она, медленно спускаясь по лестнице.
   Она ошиблась – это звонил телефон.
   Она продолжала слышать его настойчивый сигнал, когда, ступая босыми ногами по мягкому ковру, вошла в гостиную: подошла к стене, где возвышался мини-бар с разнообразными напитками, а на высокой тумбочке с рядом шкафчиков стоял телефон, и сняла  трубку.  Слева  от  неё  находилась  стеклянная  дверь,  ведущая  на веранду: поднеся трубку к уху, она бросила взгляд на дверь, боясь увидеть того, кого не хотела видеть.
   – Я слушаю, – дрогнувшим в волнении голосом, произнесла она в трубку.
   Ответом было молчание.
   – Говорите же, – чуть ли не в истерике, прокричала она.
   По-прежнему то же молчание, прерываемое тяжёлым дыханием того, кто держал трубку, слыша в свою очередь её дыхание – частое, взволнованное.
   На диване, у неё за спиной, кто-то сидел. Она увидела  его  отражение  в  зеркале  мини-бара,  куда  бросила свой остекленевший в страхе взгляд, и резко обернулась.
   Он сидел, удобно расположившись посреди мягкого дивана, положив ногу на ногу и расставив руки  на  кожаной спинке, словно распятый на кресте. На нём был дорогого покроя чёрный костюм, до  блеска  начищенные ботинки и маска холодного безразличия  застывшая  на  загорелом,  хорошо  выбритом  лице  с  широким подбородком; чёрные волосы лоснившиеся на солнце были зачёсаны назад, тонкий нос улавливал запах  страха, исходивший от жертвы, губы скривила надменная ухмылка, а внимательные глаза-хищника, не выпускали её из поля зрения – наслаждаясь её страхом и отчаянием, граничившими с сумасшествием,  которое  читалось в её вытаращенных в злобе и страхе глазах.
   – Вы всегда появляетесь не предупредив? – спросила девушка, медленно опуская трубку.
   – В этом заключается моя профессия! – ответил он, тщательно выговаривая каждое слово  и  не  отрывая  от неё своего внимательного взгляда, который как странник в пустыне блуждал  по  всему  её  соблазнительному телу, как будто в поисках утоления жажды изнывающей в желании, плоти.
   – Ваша профессия заключается в том, чтобы пугать одиноких девушек в  их  квартире? – спросила  она  одаривая его надменным взглядом, с которого по-прежнему не сходила маска страха, как  траурная  вуаль,  накинутая на лицо.
   – Застать врасплох, в момент совершения преступления! – ответил он, скосив глаза в сторону, а после,  вновь направляя их на неё.
   – О каком преступлении вы говорите? Мне кажется, я всё рассказала вам тогда, в вашем мрачном кабинете!
   – Вот поэтому сегодня, я пришёл к вам, чтобы обговорить кое-какие, возникшие у меня вопросы! – ответил он, так же спокойно, и так же сверля её своим железным взглядом.
   – Что ещё за вопросы? – спросила она, доставая из мини-бара бутылку и наливая её  содержимое  в  бокал  с высокой ножкой. – Хотите выпить?
   – Нет, спасибо, – отказался он, и, пока  она  смаковала  из  бокала,  закурил,  вытащив  сигарету  из  кармана  пиджака.
   В гостиной, в которую весело проникали  тёплые  лучи  солнца,  повисла  тишина,  слышалось  лишь  пение птиц, доносившееся с улицы, и их дыхание: его ровное, и её – порывистое. И ещё, где-то там,  вдалеке,  монотонно тикали настенные часы, отсчитывая оставшееся в их распоряжении время.
   – Итак, три дня назад, ранним утром, вы пришли в мой кабинет, с нелепым заявлением – пропал ваш муж, – произнёс он, с нескрываемой усмешкой, промелькнувшей на его тонких губах.
   – Почему нелепым? – не поняла она, снова глянув на двери, будто собираясь выскочить в них, спасаясь бегством от незнакомца, вальяжно устроившегося в гостиной на её диване.
   Он не ответил, продолжая преследовать её полуобнажённое тело своим влажным взглядом, в  котором  ясно читалось – желание. Желание обладать той, что стояла с  бокалом  в  руках,  переминаясь  с  ноги  на  ногу  на мягком ковре. Так как пепельницы она ему «не предложила», он стряхивал пепел на ковёр,  который  скрывал мягкий ворс ковра.
   – Так почему нелепым? – прервала она молчание, глядя на него исподлобья,  вынашивая  в  голове  какой-то план, это было заметно по её бегающим зрачкам.
   – Вы любили мужа? – наконец, спросил он.
   – Да, мы ладили! – коротко ответила она, наливая ещё порцию, встав к нему боком.
   – Я спрашиваю – любили ли вы мужа? – уточнил он вопрос, затягиваясь сигаретой и посыпая ковёр пеплом.
   – А какое это имеет значение к его исчезновению? – спросила она, отвечая  в  поднесённый  к  губам  бокал, отчего её голос прозвучал глухо.
   Но он расслышал. Но не ответил. Как и она – вынашивая в голове какой-то свой план.
   Со стороны могло показаться, будто они соревнуются. В чём-то. Известном только им двоим.
   У него свои планы по отношению к ней.
   У неё, одно желание – бежать!
   А возможно, всё наоборот…
   – Вы женаты один год, – сказал он задумавшись.
   – Одиннадцать месяцев, – уточнила она.
   – Одиннадцать месяцев, – повторил он, бросив окурок на ковёр и прижимая его  каблуком  ботинка,  словно давя показавшуюся под ногами змею. – Как часто вы ссорились?
   – Не понимаю, к чему вы задаёте опять все эти вопросы? Ведь я вам всё рассказала тогда – искренне и  подробно.
   – Искренне? – усмехнулся он, продолжая мучить свою жертву.
   – Да, искреннее! – ответила она, поставив бокал на комод, который издал глухой звук.
   – Вы не сказали, что у вашего мужа был брат! – произнёс он таким тоном, словно эта деталь, о которой  она умолчала, являлась серьёзным преступлением.
   – Это преступление, что я этого не сказала?
   – Возможно, в этом и заключается вся суть!
   – Вся суть? Что вы имеете в виду?
   Он опять не ответил, продолжая мучить неведением: будто она должна была  угадывать  его  ответы – слово за словом, решая эту головоломку, от которой зависела её жизнь.
   Но она не стала угадывать, решая действовать по-другому.
   – Дайте сигарету, – попросила она присев на край дивана.
   Снова вытащив сигарету из кармана пиджака, он протянул ей вместе с зажигалкой.
   – Спасибо, у меня своя, – произнесла она, взяв сигарету, но отказавшись от предложенной им зажигалки.
   Выпрыгнув с дивана, и сделав  широкий  шаг  к  мини-бару,  она  наклонилась,  чтобы  подобрать  упавшую сигарету. Постояв в таком положении секунд пять, давая ему  возможность  лицезреть  её  голенький  задок  с забившимися между ягодиц трусиками, она выпрямилась: прикурила, и повернувшись к  нему  лицом,  всмотрелась в его покрывшееся испариной лицо – «фокус» удался. «Теперь, ублюдок, ты у  меня  в  руках!» – говорил её взгляд, не скрывая этого.
   Он сумел побороть сопротивление, на мгновение, победив.
   Её намерение разбилось об его железную волю, осыпав горячими осколками её  нежное  тело,  проткнувшее его до крови. Он как будто видел эту кровь, как вампир, предвкушающий  наслаждение, дарующее ему силу и жизнь. Но вампиром он, конечно же, не был. Он был обычный полицейский,  получающий  небольшое  жалование за раскрытие или не раскрытие преступлений. Чаще всего – не раскрытых.
   – Так вы не ответили на вопрос, – напомнил он, не выпуская её хрупкое тело  из  своего  цепкого  холодного взгляда.
   – А что вы спросили? – произнесла, она опираясь локтями о край комода, время от времени  пуская  в  потолок тонкие струйки дыма.
   – Вы скрыли, что у вашего мужа был брат! – ответил он, расстегивая верхнюю  пуговицу  рубашки  и  откидывая полы пиджака.
   – А разве я скрывала? Я не придала этому значения, вот и не сказала. Не пойму – какое это имеет отно…
   – Он был вашим любовником? – перебив её, спросил он. Но так, словно это уже  было  доказано.  И  теперь, он ждёт её признания.
   Она медленно повернулась лицом к зеркалу мини-бара, снова встав к нему спиной: раздавила в  пепельнице окурок и не поворачиваясь, выставила свою соблазнительную попку, покачивая ею, словно маня  его. Всё  это время, она пристально смотрела в зеркало, в котором он отображался.
   – Вы очень красивая и соблазнительная девушка – проговорил  он. – В  вас  трудно  не  влюбиться.  Сколько вам? – двадцать, двадцать три?
   – Двадцать два! – ответила она, протянув руку к дверце шкафчика, где  стояли  в  ряд  бутылки  вин  разных сортов. От этого, её короткая сорочка задралась,  открыв  тот  капкан,  в  который  она  намеревалась  поймать сидевшего на диване.
   Он снова закурил, уже не глядя на неё. Победив ещё на одно мгновение.
   – Возьмите пепельницу, хватит пачкать ковёр, – сказала она подойдя к нему, протягивая  в  чуть  подрагивающих руках то, от чего он взмахом головы отказался. – Да, он был моим любовником! Я имею  в  виду – брат моего мужа.
   – Недавно исчезнувшего! – усмехнулся он, краем глаза наблюдая, как  она  поставила  пепельницу  рядом  с ним и села справа: опираясь спиной о подлокотник, а ноги держа согнутыми в коленях. Так, он больше видел её оголённые ягодицы, нежели лицо.
   – И на что вы намекаете? – спросила она, расставив колени, чтобы  видеть  его  реакцию  на  вопрос  и  свои  действия.
   – Вы так же пытались его соблазнить? – спросил он, стряхивая  пепел  в  стоявшую  рядом  пепельницу,  где уже находился её окурок, с влажным от прикосновения её губ кончиком белого фильтра.
   – Однажды, без приглашения, он залез ко мне в кровать! – криво усмехаясь, ответила она.
   – А где был ваш муж?
   – Естественно не дома!
   – У вас был секс?
   – Нет, мы всю ночь дискутировали об античной литературе древних  греков, – усмехнулась  девушка,  поражённая этим глупым вопросом. – Конечно же, мы трахались.
   – Он был хорошим любовником? Я имею в виду – в постели? – спросил он, обжигая её пристальным взглядом, специально для этого повернувшись в её сторону.
   – О, да, такого я ещё никогда не испытывала! – призналась  девушка,  по-прежнему  держа  колени  расставленными в стороны. – Он брал меня везде и всюду. Всё тело болело после его  дикого  необузданного  посягательства на мою юную невинность.
   – Дикого необузданного пося… Где вы набрались этой пошлости?
   – В газете вычитала… – ответила она, сомкнув колени, как бы закрывая этим путь к себе.
   Уловив её намерения, он замолчал: не глядя на  неё,  раздавил  окурок  в  пепельнице,  и  выпрямившись  на диване, впился остекленевшим взглядом в зеркало,  что  находилось  напротив  него,  вделанное  в  мини-бар.  Она отражалась в нём: её влажные светлые волосы, к которым он желал прикоснуться, манили. Почему-то он поймал себя на мысли, что теперь ему нравятся блондинки. Вот такие вот – дикие и неприступные, в своём  дразнящем намерении властвовать и поражать, заставляющие поклоняться и… Больше, ему  на  ум  не  приходило ничего, кроме тех вопросов, которые он жаждал задать ей. Жаждал так же, как и её саму.
   – С таким любовником, муж становится только помехой! – сказал он, наблюдая за ней в зеркало.
   Она не ответила. Сидела, сомкнув колени, нервно теребя кончик шёлковой сорочки.
   – Кто предложил сделать это – он, или вы? – продолжал он.
   Она по-прежнему не отвечала. Занимаясь тем же.
   – Попробую угадать… – проговорил он холодным тоном и замолчал.
   – Хотите выпить? – предложила она, поднявшись с дивана и подойдя к мини-бару, снова открыв  свою  прямую спину, на которой, мягкой волной лежали белоснежные волосы.
   Наполнив бокал, она повернулась с ним, и, не подходя, вытянула руку.
   – Спасибо. Я же сказал, что не хочу.
   – А-а-а, вы всё-таки думаете, что я отравила его! – со злой усмешкой в голосе, произнесла она. – А  вы  попробуйте, вдруг вы ошибаетесь?
   – Он, или вы, предложили избавиться от вашего мужа? – настаивал он с вопросом, глядя на бокал так, слов-но в нём правда был яд.
   – Если я скажу, вы выпьете? – спросила она, как ведьма, искушающая свою жертву, которую в  любом  случае уничтожит.
   – Он или вы?
   С той же настойчивостью, с какой он задавал ей этот вопрос, она протягивала ему наполненный  бокал.  Но, он медлил, как она, медлила с ответом.
   Так прошло две минуты. Она не опускала руку державшую бокал, а он не был намерен переходить к  другому вопросу, пока не удовлетвориться ответом на тот, который всё ещё держал в голове.
   Наконец, она поставила бокал и отошла.
   Когда она подошла к дивану и села на своё место с краю, он встал на ноги, медленно подошёл  к  мини-бару (всё это время, она пристально следила за ним), и встав лицом к зеркалу, смотрел на  её  отражение: в  её  глазах он видел холодный блеск, который пробежал по его телу и растворился в глубине  сознания,  охваченного страхом. Тем страхом, во власти которого была и она.
   Наконец, он взял бокал, повертел его в руках, медленно повернулся, и опираясь левым локтем о край  комода, наклонил бокал, из которого на ковёр полилось то, что содержалось в его хрустальном чреве.
   С кривой ухмылкой, обезобразившей её прекрасные черты, она наблюдала эту сцену.
   Когда бокал опустел, он вернул его на место, и снова закурил, так же, достав сигарету из кармана пиджака.
   После минутной паузы, нервно затягиваясь сигаретой, он проговорил, медленно  расставляя  фразы,  словно выученные заранее:
   – Одна непослушная девочка, обманув своего папочку, сбежала из дома, поехала в супермаркет, купила там нож, но не для того, чтобы приготовить обед, а совсем для иных целей.  А  как  она  поступила  с  этим  своим новым приобретением? Она спрятала его в сливном бочке. Вопрос – зачем она это сделала?
   Это признание, как обухом по голове, ударило  сидевшую  на  диване: дёрнувшись,  она  хотела  вскочить  и броситься туда, где находилось её оружие, но сдержала себя – стоявший напротив неё сковал её волю, не  дав действовать.
   – Ты… ты следил за мной? – со страхом и ненавистью в голосе  произнесла  она,  в  молниеносном  порыве, обведя глазами потолок и стены.
   – После того, что ты совершила… что мы совершили, я не могу доверять тебе, детка! – ответил он, подойдя к дивану и присоединяя окурок к двум другим в пепельнице.
   – Что ты намерен делать? – спросила она, глядя перед собой взглядом безумца.
   Он уже возвращался к тому месту, откуда отошёл, когда этот её вопрос, заставил его остановиться.
   Помедлив, он произнёс:
   – Прости детка, я совершил одну оплошность, за которую нам придётся… я  не  в  состоянии  больше  этого вынести.
   – Что? О чём ты говоришь? – спросила она с безразличием в голосе.
   Он не ответил.
   Всё тем же безразличным взглядом, она проследила, как он подошёл к  комоду,  выдвинул  ящик,  что-то  из него вытащил – что-то чёрное и холодное, как ей показалось.
   Она видела, как его правая рука поднесла э т о к виску, и в следующее мгновение, гостиную прорезал  оглушительный звук выстрела. Грохот упавшего на ковёр мёртвого тела, заглушил её дикий крик.
   Зажав рот руками, и в ужасе вытаращив глаза, она смотрела на распростёртое на полу тело, в основании  головы которого, на ковре, растекалось красное пятно. Оно всё росло и росло, как ужас,  охвативший  её  и  уже не отпускавший.
   На веранде показался силуэт мужчины в сером плаще, того самого,  который  недавно  наблюдал  за  ней  на площадке торгового центра, укрывшись за кабинкой телефона-автомата. Сейчас, он  входил  в  дверь,  принюхиваясь к запаху пороха.
   Увидев его, она снова издала крик, но с дивана не вскочила, будто была прикована.
   – Тише-тише, я из полиции! – произнёс он, мельком выставив перед её  застывшим  в  ужасе  взглядом  свой полицейский значок, на который она даже не взглянула, продолжая смотреть на тело  любовника,  наконец-то нашедшего покой.
   Назвавшийся полицейским, прошёл к мини-бару, налил в бокал что-то, что первое подвернулось  под  руку, и подошёл к девушке.
   – Выпейте и успокойтесь! – произнёс он, протягивая бокал.
   – Убирайтесь из моего дома, или я вызову полицию! – прокричала она, ударив ладонью по бокалу.
   Разбрызгивая напиток, он упал на ковёр, где-то рядом с дверью.
   – Не надо вызывать – полиция уже здесь! – произнёс мужчина в плаще, и, склонившись над телом,  какое-то время «изучал» его, своим чётким профессиональным взглядом.
   – Почему он сделал это? – спросил полицейский, хотя знал ответ.
   Но был поражён не меньше сидевшей на диване, которая уперев локти в колени, закрыв ладонями лицо,  си-дела без какой бы то ни было эмоции – разум перестал владеть ею.
   – Вы вышли замуж за богатого и весьма влиятельного  человека, – произнёс  мужчина  в  плаще,  оглядывая гостиную и медленно «прогуливаясь» по мягкому ковру. – Вы прожили в браке около  года,  используя  мужа  для удовлетворения своих низменных желаний – жить в роскоши и ни в чём себе не отказывать. А четыре дня назад, вы убили его. Помог вам совершить это заранее продуманное убийство, вот этот человек (он кивнул на тело на полу). Это младший брат вашего мужа. Очень хитрый и скользкий тип. Страшно подумать, что  такие люди служат в нашем управлении.
   Рассказчик прервал своё «повествование», снова посмотрев на девушку: она по-прежнему сидела, не  меняя своего положения.
   – Этот человек был вашим любовником, – продолжал мужчина в плаще, склонившись  над  телом. – Однажды вы пожаловались ему, что муж осточертел вам и вы с удовольствием избавились бы от него, но  не  хотите терять его деньги, потому что, при разводе, кроме воспоминаний,  вы  ничего  не  получили  бы: таково  было условие. И тогда, его младший брат, а ваш любовник, предложил вам убить его. Вы согласились и принялись продумывать, как бы это сделать, чтобы избежать наказания. Но любовник, успокоил вас: что бы  вы  ни  сделали, он полицейский и сможет «уладить это дело». Так, он предлагает вам просто убить надоевшего супруга, а тело где-нибудь закопать. В полицию же, обратиться с заявлением,  что  бедняга  пропал.  Всем  известно,  с какими людьми он вёл «свой бизнес», а потому, ничего не стоит «списать» всё на «этих людей». Так,  новоиспечённый Каин убил своего брата за его «неправедные дела». А после, самолично предал тело убиенного святой земле, найдя ему пристанище в саду за домом, под старой липой.
   Говоривший, вновь прервал себя: наблюдая за реакцией девушки на его «откровенное признание» того, что она и так знала. С её стороны, по-прежнему не было никакой действий, она так и сидела, спрятав лицо в  дрожавших ладонях.
   – Вы спросите, откуда мне это известно? – после небольшой паузы,  сказал  полицейский  инспектор. – Возможно, вы этого не знаете: ваш любовник «вёл протокол». Да, он не только затеял с вами эту  страшную  игру «в расследование убийства», но ещё и «завёл дело», которое держал в ящике стола в своём кабинете.
   И эти слова не произвели на девушку никакого впечатления, казалось, её уже ничем не проймёшь – она  как будто отдала себя в руки правосудия и теперь ожидала приговор.
   Судья же был неумолим, продолжая:
   – Вчера утром, он случайно оставил «дело» на своём столе: то «дело» в котором описывал как убийство, так и «сценарий вашего допроса». Вот это самое дело, я и обнаружил, когда зашёл к нему и не  застал  его.  Видимо, в спешке, он забыл спрятать его, а может… Так вот, я и полюбопытствовал, чем  он  сейчас  занимается… И решил, по своему, наказать мерзавца. Я «изъял» из папки те «признания», в которых он описывал убийство и погребение. Мне было интересно, как он поступит, зная, что разоблачён. Да, он  поступил  достойно: проиграв, он покарал себя. Но оставил вас…
   Наконец, она медленно оторвала руки от лица и так же медленно подняла голову, уставившись на  стоявшего напротив, диким, граничащим с безумием взглядом.
   – Сейчас приедут криминалисты, вам лучше одеться! – сказал полицейский, глядя на неё с невыразимой долей сочувствия: он понимал – она и сама явилась жертвой безумца, и теперь, петля страха, наброшенная на её хрупкую шею, постепенно затягивается.
   Девушка, словно «ожила» находясь под пристальным взглядом того, кто появился в её доме в связи  с  теми «событиями», которые «во имя правосудия» столкнули их лицом к лицу: она  медленно  поднялась  с  дивана, не спуская с тела своего сумасшедшего взгляда; постояв минуту-две, она двинулась с места  и  пошла,  походкой человека, только что оправившегося после тяжёлой болезни.
   – Вас проводить? – спросил полицейский.
   Она не ответила, пересекая гостиную и скрываясь в дверях коридора, ведущего на второй этаж.
   Когда дверь закрылась, поглотив тоненькую фигурку той, что продолжала стоять перед его мысленным взором, он вытянул из кармана плаща рацию, и вызвал тех, кто будет «трудится» над  телами – покоившегося  на полу гостиной, и погребённого в саду. А потом, он заведёт дело, в которое вложит те признания,  что  оставил остроумный убийца, не посвятив в это свою соучастницу. Но это будет потом… А сейчас…
   Сейчас он ждал. Ждал криминалистов и её, готовую отдаться  в  руки  правосудия.  Но  тюрьма  ей  вряд  ли грозит – подумал он: скорее, остаток жизни, это юное существо проведёт в психиатрической клинике,  закрытая от общества и самой себя…
   Так думал он…
   Всё произошло мгновенно: он услышал как скрипнула дверь: повернув голову на этот  звук,  он  увидел  бегущую на него с бешеным оскалом на губах и разрывавшим барабанные  перепонки,  диким  криком,  белокурую фурию, крепко сжимавшую в маленьком кулачке нож с широким лезвием.
   Выхватив из кобуры револьвер, и не спуская глаз с ножа, который она держала над головой,  он  сделал  три выстрела.