30 февраля

когда ты убил меня? честно говоря, не помню ни день недели, ни дату (на числа проблемы с памятью, всегда смеялся надо мной и подкалывал по-доброму, в конце улыбаясь так чисто и мягко), но помню, что это было начало лета, когда природа готовится цвести и буять, спешит дать человечеству и всему миру что-то новое, уникальное. когда люди обретают любовь, которую я потеряла.

«я люблю тебя»

я не дожила до лета. всего один день, разделяющий меня от того мгновения, когда все вокруг затихает, когда ночи становятся теплее, уютнее, а душа в груди пылает неистовым огнем. всего один день, лишивший меня того, к чему я так долго шла, за что боролась, крепче держа твою руку, которую так сильно хотели отобрать дожди и невзгоды, но мы держались солдатами на минном поле жизни, не позволяя себе сойти с курса к островку под названием «счастье». тогда я еще не знала, что дальше ты последуешь один, выбросив меня за борт, подобно ненужному грузу.

«я люблю тебя»

на кухне играет «lovely» billie eilish, я насыпаю благородные кофейные зерна в кофемолку и нажимая «on». комната заполняется звонким скрежетом, зерна стираются в порошок, пока красивый голос тонет в этом шуме. это была наша песня. по крайней мере я так считала. наверное, ты никогда не обращал внимание на такие мелочи. не бывало такого, что ты слушал какой-то наш трек после расставания на несколько дней или вспоминал, как мило я могу смеяться, как сильно люблю «одиночество» бродского, потому что вижу в нем схожесть с собой, как безумно мне всегда хотелось после ссор, чтобы ты просто обнял меня, позволяя плакать в твое плечо с такой силой, чтобы осколки израненной души превратились в слёзы, способные пропитать своей влагой твою любимую черную футболку. порой мне казалось, что ты совсем ничего обо мне не помнишь. только родинку на коленке и шрам на бедре, вокруг которых постоянно наматывал хаотичные круги. позже выяснилось, что ты не скорбел после наших расставаний под отведенную папку любимых треков, связанных со мной, только потому что у тебя их не было. не было того, что столь сильно ассоциировалось у тебя с моим образом, голосом, манерами, с каждой неровной частью меня.

«я люблю тебя»

тебя раздражала моя угловатость, шероховатость, колючесть, от которой ты постоянно пытался сбежать, бегая от меня окольными путями, будто надеясь, что за очередным поворотом меня не окажется. трудно сказать, любили ли мы друг друга, но прожить без взаимного присутствия точно смогли бы. было бы сложно, невыносимо первое время, но привязанность растворилась бы спустя несколько недель, а твой образ, наверное, покинул бы мою память, как ненужная проекция воспаленного сознания.

«я люблю тебя»

ты любил мои густые темные волосы, которые сначала доходили до поясницы, а затем оказались остриженными чуть выше плеч. помню, как ты скептично приподнял брови, начиная свой монолог с фразы «ты, кончено, извини, но…». это всегда означало, что дальше последует мнение, которое будет категоричным антонимом комплименту. я поджимала губы, пряча разочарование в стакане с аперолем, и делала вид, что меня это совершенно не заботит, пока внутри легкие кололи неприятными раскаленными иголками досады.

«я люблю тебя»

я сажусь за стол, завариваю крепкий кофе и начинаю изливаться на бумагу кровью, свежей росой, первым летним дождем, омывающим землю. я плачу буквами о той любви, которую ты подарил мне, а затем забрал, вырезая из груди скальпелем. я помню, как ты подарил мне цветы. последний букет, который был самым запоминающимся из всех, подаренных тобой за все то время, что мы были вместе: розы, редкий сорт, сезон которых близился к концу, розовая обертка, напоминающая первую влюбленность, и сдержанная невинная нежность, сквозящая в каждом утонченном цветке. такой букет обычно дарят невестам на свадьбу, но мне он был подарен на похороны нашей любви.

тогда я еще не знала, что розы уже начали гнить с бутонов.