Тёмные воды души моей. Продолжение 14

           Весёлое возвращение. (апрель 1953г. Норильск.)

   Самолёт-салон ИЛ-14С первого заместителя Председателя Совета министров СССР делал уже второй заход на полосу аэродрома «Надежда» в Норильске.
   Низовая метель и плохая видимость не остановили опытного командира борта и трёх его помощников в попытках приземлиться. Однако диспетчер аэродрома, посадку не разрешал, мотивируя тем, что полоса к приёму не готова, предлагая лететь на запасной в Хатангу.
   Это никак не устраивало высокопоставленных пассажиров.
   Генерал Ясенев в ярости обещал расстрелять бестолкового диспетчера, если полоса немедленно не будет приведена в порядок. Требовал сию минуту соединить его с начальником аэропорта подполковником Микуцким.
-   Борис Анатольевич подойти не может, - твердил упрямый служащий.
-   Вот что, передайте подполковнику: - это правительственный борт, в салоне кроме заместителя министра, находятся, выдающийся учёный-инженер герой социалистического труда, а также сын первого заместителя Председателя Совета министров товарища Берии и мы садимся в любом случае через 15 минут. За последствия ответит товарищ Микуцкий и его преступная группа. Конец связи.

   Правительственный борт повышенной комфортности быстро снижался. Белая дорожка проносилась под брюхом турбовинтовой машины неумолимо приближая всех к трагическому финишу. Впереди, яркий луч прожектора отчётливо высветил тёмный объект, стоящий на пути следования самолёта. Снегоуборочная машина словно застыла на взлётной полосе.
   Николай Павлович Ясенев из кабины борта пристально вглядывался в заснеженную даль.  Его расширенные зрачки, отражали стремительно надвигающийся тёмный агрегат. – Взлетай, - внезапно потребовал генерал.
   Командир борта молча покачал головой, - поздно.

   Начальник аэропорта стоял с закрытыми глазами прислонившись лбом к смотровому стеклу. Он не хотел видеть неумолимо приближающейся авиакатастрофы.
   Ноги подкашивались, подполковник с трудом удерживал равновесие.
   В его затылок упирался холодный ствол пистолета. – Возьми себя в руки начальник, скоро всё кончится.

-   Как же я мог так опуститься? Что теперь будет? Может резко развернуться, выбить пистолет и… - в голове подполковника мелькали сценарии возможного решения, но он понимал, что они все не выполнимы. Стар, неповоротлив, да и что дальше? Ничего уже не остановить. Он будто стоял на краю глубокой пропасти вглядываясь в зияющую чёрную бездну.

   Оба важных пассажира почуяв неладное, подскочили со своих комфортабельных кресел и с трудом преодолевая подозрительную вибрацию под ногами, ринулись к открытой кабине лавируя между двумя рядами немногочисленных широких кресел.
   В тесной кабине самолёта они уткнулись в неподвижную спину генерала, расставившего руки в стороны как на распятии.
   Невысокого роста пассажиры пригнули головы и увидели из-под руки командира ошеломляющую картину.  Перед носом их несущегося на большой скорости борта, луч света выхватил быстро увеличивающийся в размерах шнекороторный агрегат, в который через мгновенье бьёт оранжевая молния, выскочившая от куда-то сбоку.
   Агрегат как гуттаперчевый мячик отскакивает в темноту, а над ним перевернувшись в воздухе пролетает колёсами вверх, бежевая М-20 («Победа»).
   Через мгновение борт благополучно пересекает место несостоявшейся катастрофы, которое тут же занимает человеческое тело неуправляемо скользящее по уплотнённому снежному насту.  Но этого уже никто не видит.

-   Чёрт, что это было, Серый?
-   Не знаю я.
-   Эй, начальник, - человек в тёмной маске с небрежными прорезями для глаз грубо тыкает пистолетом в затылок подполковнику Микуцкому, - что это было такое?
   Подполковник открывает глаза и видит сквозь прозрачное стекло приближающийся правительственный борт, - слава тебе господи, - выдыхает он облегченно и развернувшись лицом к нападавшим, предлагает, уже без страха, но ещё вежливо: - бегите, граждане. Пока не поздно.
   Люди в масках не дали долго себя уговаривать и кинулись к выходу. На пороге их ждал новенький полноприводной ГАЗ-69, сорвавшийся с места, как только они запрыгнули внутрь и зачем-то улеглись на пол между трёхместными скамьями, - гони!
   Начальник самого северного в мире аэропорта не стал их догонять. Приказал растерянному диспетчеру, немедленно направить на место аварии пожарную бригаду и двух спасателей, а сам двинулся на лётное поле, сдернув на ходу с вешалки белый уставной тулуп из овчины. – И скорую не забудь.
   Подполковник бегом устремился к застывшему самолёту. Дверь в хвостовой части ещё не открылась. Он махнул рукой и двинулся дальше, где в стороне от взлётной полосы догорали два костра. Почти сразу же наткнулся на распластанное на снегу тело водителя снегоуборочной машины. Перевернув его на спину шлёпнул ладонью по щеке. Жив!  - Говорить можешь, Гриша? Водитель со стоном приоткрыл глаза и попробовал подняться.
   Микуцкий заботливо помог ему сесть, опустившись рядом на колени, - что случилось, помнишь?
   Тот отрицательно покачал головой.
-   Может попробуем встать? Надо дойти до павильона. Я помогу.
   Немолодой уже водитель сделал над собой усилие, но завалился на снег, - кружится всё, не могу.
-   Ладно, полежи, сейчас прибудут спасатели и медики, а я скоро вернусь.
   Подполковник рысцой побежал дальше. На взлётной полосе, не далеко от догоравшей техники, человек поднялся на ноги и неуверенно шагнул на встречу пошатываясь.
-   Как? – изумился начальник аэропорта, - Иван Дмитриевич! И Вы здесь? Идти можете? Обопритесь на меня.
-   Нет, нет спасибо Борис Анатольевич, я в порядке. – Горин несколько секунд «полюбовался» на яркое пламя догорающей техники, - борт сел?
-   Да, слава богу.
-   Вы верующий?
-   Ну, что Вы. Я же коммунист, но после таких событий так и хочется поблагодарить кого-нибудь за чудесное спасение, - Микуцкий торжественно поднял руки к небу.
-   За чудесное спасение поблагодарить надо… я знаю кого. Кто управлял шнеком? Жив?
-   Да, он здесь рядом, Гриша. Ничего не помнит.
 
   Водитель снегоуборочной машины сидел на снегу, держась за голову.
Микуцкий и Горин подхватили его под руки и поставили на непослушные ноги. – Давай Гриша обними нас и пойдём, а то замёрзнем. Тут уже не далёко, справимся.
   Им навстречу уже бежали трое ступивших на землю пассажиров счастливого борта.
-   Товарищ генерал, - начальник аэропорта пытался свободной правой рукой отдать честь старшему по званию, - разрешите доложить.
-   Отставить подполковник, позже.
   У раненого водителя подкосились ноги, и он легко выскользнул из некрепких объятий добровольных спасателей.
   Генерал снял с себя овчинную бекешу и бросил на снег, - ну ка, молодёжь помогите донести больного.
   Товарищ генерал, простудитесь, возьмите мой, - Микуцкий начал стягивать с себя армейский полушубок.
-   Отставить подполковник. Добегу. Я закалённый. Вперёд.
   Раненного водителя уложили на генеральскую бекешу и Серго с Алексеем подхватив импровизированные носилки быстро засеменили в сторону аэровокзала.
-   За мной! – генерал Ясенев быстрым шагом устремился за носилками. Рядом, едва поспевая, шагали подполковник Микуцкий и Иван Дмитриевич Горин.
   Когда они входили в тёплое помещение аэровокзала, услышали далёкий сигнал сирены…

   В кабинете первого секретаря горкома партии второй час шли непростые переговоры с руководителями силовых ведомств города.
-   Если по вашим представлениям за периметр прорвались только несколько заключённых, тогда кто же бесчинствует в городе?
-   Да, товарищ Первый секретарь. Обстановка в Горном лагере и в ИТЛ в основном под контролем. Заключённые остаются в бараках, но саботируют выход на работу. В городе же бесчинствуют заключённые, выпущенные по амнистии от 27 марта текущего года. К сожалению, это в основном уголовники. Политические же остались и это теперь они бузят.
-   Чего хотят?
-   Требования как экономические, так и политические. Смягчение условий содержания. Улучшение питания. Сокращение рабочего дня до восьми часов. Допуск в женское отделение. Прекращение избиений и пыток, насилия над женщинами со стороны администрации лагерей и охраны. Ну это из шестого отделения. Их поддержали мужчины на Медвежке. Пока только лозунги вроде таких: «Долой тюрьмы и лагеря»; «Свободу народам и Человеку»; А в первом отделении совсем уж странные: «Слава Коммунистической партии!» и «Да здравствует мир и дружба всех народов!»
-   И чего же тут странного, товарищ полковник? – Первый секретарь подозрительно сощурил глаза.
-   Ну, я имею в виду… не типичные требования для заключённых. Похоже придуриваются.
-   Сколько их там в шестом и первом?
-   Ну, где то, по три с половиной тысячи.
-   А всего в Горлаге и в ИТЛ?
-   В Горном лагере около сорока тысяч. В исправительно-трудовых, их у нас 35, ещё около 160 тысяч.
   Собравшиеся за столом умолкли.
-   Но как я уже доложил, ситуация пока под контролем, - поспешил заверить начальник управления госбезопасности.
-   Разрешите, Григорий Иванович, - начальник милиции поднял руку как школьник за партой.
-   Сделайте одолжение, Рустам Мамедович.
-   Я вот думаю, что надо напротив, спровоцировать заключённых, подбить так сказать, на более широкое возмущение, с тем чтобы выявить зачинщиков, лидеров и просто активистов. А затем взять их всех сразу. Обезглавить, так сказать, стаю. А стая без вожака сожрёт себя сама. Ослабнет и развалится. А ещё лучше внедрить туда своих наблюдателей и вырастить из них лидеров стаи. То есть управлять самим, процессами в бараках.
-   Вот и подумайте вместе с подполковником Игнатьевым и дайте мне конкретный план. Теперь, что касается, города, садитесь подполковник, а Вы майор доложите, как так случилось, что уголовники разгулялись, грабят магазины, граждан и даже захватывают отделение милиции? 
   Майор Мамедов подтянулся, поправил мундир и продолжил: - Видите ли товарищ первый секретарь, мы вчера основные силы направили на известный Вам секретный объект, к слову сказать в координации с управлением госбезопасности, так как на объекте случилось ЧП, несущее угрозу всему региону. Но, присутствующий здесь, полковник Фомин не только не принял нашей помощи, а даже напротив… оказал вооружённое сопротивление. И это, обратите внимание, законным представителям власти! Считаю, полковник Фомин должен быть немедленно задержан и изолирован до выяснения обстоятельств происшествия. У меня всё.
 -  Товарищ Фомин, что Вы можете пояснить нам по поводу изложенного, - Первый секретарь горкома КПСС говорил подчёркнуто вежливо, ровным голосом.
-   Уважаемый товарищ Первый секретарь, по поводу изложенного я не могу пояснить ничего, поскольку это закрытая информация.
-   Даже для Партии?
-   Конечно нет, для Партии не может быть закрытой информации. Но только для руководителей Партии имеющих соответствующую форму доступа. Извините – не моя прихоть, Вы же понимаете. Сожалею.
-   Нет, Вы видите, Григорий Иванович? – возмутился глава городской милиции, - если товарищ Фомин позволяет себе с Вами так разговаривать, то как тогда нам с ним прикажете работать? Это просто зазнайство и политическая близорукость полковника.
-   Подождите, майор, - прервал начальника милиции первый секретарь, - Александр Васильевич, скажите пожалуйста, где сейчас находится генерал Ясенев?
-   В Москве, товарищ Первый секретарь у Первого заместителя Председателя Совета министров.
-   Григорий Иванович, я ещё раз настоятельно рекомендую поддержать мою инициативу о временном задержании полковника.
   Первый секретарь задумался. Надо принять трудное решение, - а как смотрит на это госбезопасность, товарищ Игнатьев?
   Подполковник пристально вглядывался в лицо хмурого Фомина, но не нашёл в нём и тени беспокойства.
-   Товарищ первый секретарь, - полковник Фомин встал со своего места, - позвольте мне дать пояснения товарищу Мамедову, - и не дожидаясь ответа повернулся лицом к начальнику милиции: уважаемый товарищ майор смею Вам напомнить, что решением Совета министров СССР по поручению товарища Сталина, наша служба является самостоятельной структурой вне полномочий МВД И МГБ, и подчиняется лично товарищу Сталину, а оперативно первому заместителю Председателя Совета министров СССР, поэтому у Вас нет полномочий на моё задержание.
   Первый секретарь медленно поднимался со своего удобного кресла, вслед за этим все присутствующие на заседании тоже как один встали по стойке смирно.
   Недоброе молчание нависло над собравшимися.
-   Григорий Иванович, снова вмешался главный милиционер, - товарища Сталина с нами уже нет, а товарища Первого заместителя Председателя Совета министров, ещё нет. Считаю уловку товарища Фомина с целью избежать наказания за возможное преступление, не состоятельной. Прошу дать мне санкцию на задержание гражданина Фомина Александра Васильевича, немедленно.
-   Остыньте майор, Вы не сможете меня задержать.
-   Это почему же?
-   По двум причинам. Вот первая, - полковник достал из кармана маленькую коробочку и нажал расположенную на ней кнопку, - это радиосигнал взводу отборных бойцов со скорострельными автоматами, поправших смерть, как и я. Им разоружить вашу охрану не представит труда. И через минуту они будут здесь.
-   Они будут через минуту, а я уже здесь, - в руках майора милиции мгновенно появился пистолет.
-   А вот теперь вторая причина, - полковник Фомин достал из кармана гранату и выдернул чеку.
-   Эй-ей-ей! – Первый секретарь горкома поднял руки вверх, - предлагаю всем успокоиться, а Вы Рустам Мамедович сядьте и помолчите, Вас никто не уполномочивал делать заявления.
-   Григорий Иванович, срочное соо… – К заседающим заглянул помощник Первого и замер на полуслове … ну может я тогда лучше… потом…
-   Нет, нет, Павел Николаевич проходите, - ведущий заседание поманил рукой своего испуганного помощника, - Вы не возражаете Александр Васильевич? Это мой референт.
-   Да, пожалуйста, - согласился услужливо полковник Фомин, - Вы же здесь главный, - и медленно опустил руку с зажатой гранатой.

   Референт, выдавил на своем лице гримасу улыбки и настороженно оглядываясь и раскланиваясь с молчаливыми, угрюмыми заседателями, подошёл к боссу и сложившись вдвое как перочинный нож, что-то шептал ему на ухо.
   Контингент послушно ждал.
   Глава милиции пристально следил за опущенной рукой наглого полковника. Первый секретарь исподлобья наблюдал за обстановкой в зале заседаний. Его глаза на неподвижной голове совершали возвратно-поступательные движения словно маятник напольных часов. Наконец, помощник-референт закончил доклад и выпрямился в ожидании команды, за спиной начальника.  Тот, не оборачиваясь махнул рукой, указывая исполнительному помощнику на выход.

   После непродолжительной паузы, Первый секретарь, обведя внимательным взглядом всех собравшихся, сообщил печальную новость: У нас лётное происшествие, товарищи. На аэродроме. Взлётная полоса в огне. Есть раненные. Пожарные и Скорая уже отправлены. Рустам Мамедович прошу Вас срочно выехать на место и начать расследование совместно с заинтересованными ведомствами.
   Никто не тронулся с места, все как кролики под гипнозом смотрели на неподвижную фигуру человека с гранатой.
   За дверью послышался шум и через мгновение в зал заседаний ворвались с грохотом и криками несколько человек с автоматами на перевес, двое замерли с обеих сторон входной двери, остальные в доли секунды рассредоточились по помещению, - никому не двигаться, руки на стол, стреляем на поражение.
   Громко, чётко, страшно.
   Никто не посмел ослушаться, все выполнили требования злобных вооружённых людей.

-   Александр Васильевич, может быть Вы отзовёте ваших бойцов? Мы же вроде всё уладили, - предложил миролюбиво Первый секретарь горкома, продолжая удерживать, как и все в этой комнате, ладони на столешнице, - и я бы попросил Вас поучаствовать в расследовании ЧП, - продолжил он с сочувствием, - ведь это был правительственный самолёт на борту которого был ваш командир – генерал Ясенев.
-   Благодарю Вас, товарищ Первый секретарь за оказанное доверие мне и моей службе. Я немедленно подключаюсь к расследованию. Разрешите идти?
-   Разрешаю, полковник. И попрошу Вас докладывать мне о ходе расследования ежедневно в двадцать ноль – ноль. Лично или по телефону в зависимости от ситуации.
-   Слушаюсь, товарищ Первый секретарь. - Александр Васильевич изящным, быстрым жестом, как фокусник, вставил чеку гранаты на место и вышел из-за стола, - вольно бойцы, за мной.
   После ухода полковника с агрессивными бойцами в зале заседаний ещё некоторое время все продолжали сидеть смирно в прежних позах, потупив глаза, пока наконец Первый секретарь не выгнал их на улицу с мягким призывом, - за работу коллеги.
   Следующее заседание проведём завтра в двадцать один ноль-ноль. Прошу не опаздывать. Доклад о текущей ситуации и принятых мерах сделают товарищи Мамедов Рустам Мамедович и Игнатьев Андрей Андреевич. Все свободны.

   В просторном кабинете начальника аэропорта «Надежда» рядом с уложенным бережно на широкий диван водителем снегоочистительной машины склонились сразу три человека, ещё двое стояли неподалёку с любопытством наблюдая за опытными товарищами.
-   Григорий, как он выглядел? Этот, что выдернул Вас из машины, - допытывался генерал у немного пришедшего в себя водителя, - высокий или низкий, худой или толстый? Как одет? Какого цвета глаза? Нос прямой или с горбинкой? Особые приметы на лице? Шрамы, родинки?
-   Нет, он же был в маске, - тихо ответил раненный, - чёрная такая маска с вырезами для глаз. Я видел его всего секунду, он выкинул меня из кабины на снег. А потом я только боковым зрением заметил замах его руки… в руке что-то было… палка или труба… нет, наверное, прут, металлический… арматура. Потом темнота, а когда прозрел увидел вот Бориса Анатольевича.
-   Да-а, - разочарованно выпрямился генерал, - а Вы Борис Анатольевич, как оказались рядом с Григорием? 
-   Как вам сказать, Николай Павлович, - задумался хозяин кабинета, - если коротко, то так: - случился телефонный звонок от полковника Фомина с информацией о предполагаемой диверсии на лётном поле с целью уничтожения прибывающего правительственного борта с важными пассажирами.
-   Почему же Вы, Борис Анатольевич не приняли мер по предотвращению катастрофы? – Грубо перебил Ясенев речь Микуцкого.
-   Виноват, товарищ генерал. Не успел.
   Именно во время передачи указанной информации от полковника по телефону в диспетчерской, мне приставили ствол к затылку и удерживали более двух часов на мушке, как собственно и диспетчера тоже…
   А Григорий осуществлял по моему заданию подготовку полосы для приёма борта…
   Один из диверсантов, тот что повыше и пошире, он же, судя по поведению, главный, оставил нас под прицелом со вторым, что помельче и посубтильнее. Оба скрывали лица балаклавами…
   Далее я увидел в окно, как снегоочиститель замер прямо на посадочной полосе, а через несколько минут первый диверсант вернулся в диспетчерскую, где мы в компании этих бандитов, под дулами пистолетов, ожидали прилёта московского борта…
   При этом диспетчер пытался завернуть борт на запасной аэродром, но безуспешно. Вы не приняли наше требование категорически, а дать истинную картину мы уже не могли…
   Да… а дальше я закрыл глаза и стал молить как мог, будучи атеистом, господа. Что бы сотворил чудо. И он сотворил…
   Ну или ниспослал нам для сотворения чуда своего Херувима в облике Ивана Дмитриевича.
   Жаль нет у нас храма, а то я бы заказал молитву «Иже Херувимы…».
   А Вы говорите катастрофа, Николай Павлович! Однако все живы.
-   Иван Дмитриевич, - генерал переключился на Горина, - Вы в состоянии вспомнить последние часы перед происшествием?
-   Абсолютно, товарищ генерал. Всё как на ладони. – Горин на мгновение погрузился в близкие воспоминания. Но за это мгновение перед его внутренним взором пронеслись, как на экране с ускоренной перемоткой, последние несколько часов жизни.

   Он увидел себя сидящим на диване в кабинете Генерала Ясенева на Объекте. Рядом, за рабочим столом отсутствующего генерала, полковник Фомин хватает одной рукой визгливую трубку прямой линии с Первым секретарём городского комитета Партии, а второй рукой медленно снимает вторую, «крякающую» трубку телефонной связи с диспетчером Объекта. Одновременно с этим звонит колокольчиком третий телефон на рабочем столе генерала. Это городская линия. Полковник показывает Горину глазами на третий телефон, а сам просит диспетчера подождать секундочку, отвечая на звонок партийного босса.
-   Зачем им столько телефонов в кабинете? – мелькает в голове Горина, - если говорить можно всё равно только по одному? Он снимает трубку с городского телефона и слышит испуганный голос Галины.
-   Алё, соедините меня пожалуйста с Гориным Иваном Дмитриевичем, - дрожащим голосом просит Галина.
-   Это я, Галина! Что случилось?
-   Иван Дмитриевич, что делать? У нас тут под окном, то есть у Вас, собрались какие-то подозрительные люди, они громко кричат и показывают пальцами на окна, и кто-то стучит в нашу, в Вашу дверь, требует открыть. Мы с мамой затихли, не отвечаем, но очень боимся. Что нам делать?
-   Галина, послушайте!  Надо успокоиться и взять себя в руки. Где Магомед?
-   Не знаю, наверное, дома спит. Ещё же рано.
-   Так… дверь не открываете, на стук не отвечаете, это правильно. Не бойтесь. Дверь специальная, очень прочная. В окна не выглядывайте, шторы не раздвигайте. Вы на четвёртом этаже, а летать люди ещё не научились, так что вам ничего не грозит. Я сейчас разбужу Магомеда и пошлю его к вам. Откроете, когда убедитесь, что это он и он один. Сейчас же вызову на адрес наряд милиции. И сам приеду через сорок минут. Ничего не бойтесь. Всё будет хорошо. Обещаю. Буду на связи по рации или через диспетчера. До встречи, успокойте Анастасию Михайловну, ей привет.
   Иван Дмитриевич терпеливо ждал пока генерал закончит разговор переменно по двум линиям.
-   Что там, брат? – к нему подошёл встревоженный Владимир.
-   Кажется в городе избыточно активизировались подопечные нашего счастливо воскресшего друга.
-   Хорошо я буду. Да, в течение часа. – Одна трубка была водворена на место, вторую полковник поднёс к уху, - диспетчер, говорите. Кто? Соединяйте. Алё, Зара, девочка, что у тебя стряслось? Почему ты не спишь? Ломится это как? – полковник замер выслушивая дочь генерала, - нет, никому не открывай, сейчас я направлю к тебе наряд милиции и кого-нибудь из своих, но наши будут только минут через сорок – пятьдесят. Ничего не бойся и никому не открывай. Подъедет Иван Дмитриевич Горин, да… сейчас… подожди не отключайся. Что? – повернулся полковник к жестикулирующему Владимиру Горину.
-   Я поеду, Александр Васильевич. К Заре. Поеду.
-   Да не волнуйтесь Вы так. Что Вы в самом деле… Хорошо, езжайте …
 Алё, Зара, Горин младший приедет к тебе. Да очень прямо рвётся.  Сейчас выезжает, не волнуйся. Подожди ещё минуточку, Владимир хочет что-то сказать, просто вырывает трубку.
-   Алё, Зара, я всё знаю, такая же ситуация в нашем подъезде. Вы не беспокойтесь, сейчас мы отправляем к Галине с её мамой, Магомеда, да водителя брата, ну их сегодня ночью туда эвакуировали, поскольку в их доме ЧП. Магомед ближе всех к Вам. Он будет уже через пять - семь минут, сориентируется по обстановке и примет решение. Возможно Вас перевезёт к нам в квартиру, будет всем веселее и спокойнее. Временно, пока не разберёмся с обстановкой. Да, тоже, ждите. Выезжаю.
   Едва Владимир вернул трубку полковнику как вновь зазвонил городской.
-   Алё, кто? – Александр Васильевич ловко жонглировал телефонными трубками, - а, привет ты то мне и нужен.
   Что там за пляски устроили твои архаровцы под окнами у Гориных и у генерала тоже?
   Он просил отвлечь силовиков, а не пугать гражданских.
   Побочный эффект? Не нужен. Надо погасить, пока не началась стрельба. Что? – полковник Фомин потемнел лицом, - откуда сведения?… Вот же ещё нелёгкая.
   Спасибо, за информацию. Сейчас отзвонюсь Микуцкому. Отбой.
-   Так, коллеги, новая вводная на мозговой штурм, - полковник озабоченно обвёл взглядом сосредоточенных братьев, - есть данные от Седого, о том, что готовится диверсия на взлётной полосе. Цель - борт, на котором находится генерал Ясенев. Прибытие через два часа. Задача - предотвратить любой ценой. Рассчитывать на милицию или ГБ не можем. Возможно они к этому причастны…
   Вот так всё сразу. Одновременно…
   Меня приглашают «на ковёр» к первому в горком. Через час.
   Через два часа готовится взрыв правительственного борта. 
   В настоящее время проходит некая не санкционированная заварушка в городе, куда по-видимому будут отвлечены все силы милиции и госбезопасности. Намеренно или случайно?
   Я в случайности не верю. Случайность — это хорошо продуманная преднамеренность. Как будем разруливать? Есть идеи? Минуточку, опять диспетчер, отвечу.
-   Слушаю, Фомин. Соединяйте. Говорите Магомед. – Александр Васильевич молча слушал, на его крутом лбу, наискосок, вздулась и запульсировала лиловая вена.  - Понял. Ничего не трогайте. Захлопните дверь и срочно на квартиру Гориных, оттуда перезвоните. – Он положил трубку и выдохнул ожидающим в напряжении братьям Гориным: - Зара пропала.
-   Что? Как пропала? Куда? – засуетился Горин младший, схватил верхнюю одежду, шапку на ходу, - Александр Васильевич мне нужны оружие и машина?
-   Присядьте, Владимир, Вы же бывший разведчик, боевой командир, учёный в конце концов. Давайте сохранять спокойствие. Вы же знаете, эмоции здесь вредны. Вон посмотрите лучше на брата. Выдержка, холодный расчёт, продуманные действия – вот что нам сейчас поможет. – Полковник опустился в кресло с равнодушным лицом и указал рукой на диван братьям Гориным.
   Повинуясь указующему жесту командира, братья присели. Нога младшего умостившегося с краешка непроизвольно отбивала нетерпеливую чечётку. Старший положил ему руку на колено успокаивая, почти как в детстве, когда строгий отчим выговаривал им за легкомысленные поступки, старший прижимал к себе дрожащего Вовку и тот сразу же затихал, почти засыпая, как под гипнозом.  Сероштан всегда удивлялся этому действу и как правило его воспитательный запал таял и улетучивался как утренний туман с восходом солнца. Вот и сейчас Вовка замер и смежил веки.
   Фомин вывел его из этого состояния пощёлкиванием пальцев, - алё, не до такой же степени, не спать коллега…
   Младший встрепенулся, открыл глаза и ожидающе уставился на старшего соратника.
-   Иван Дмитриевич, берите лимузин генерала, двух вооружённых бойцов и выдвигайтесь в аэропорт. Вместе с Микуцким осмотрите взлётно-посадочную полосу. Возьмите её под охрану. Встречайте Николая Павловича и его спутников и везите в гостиницу. Не забудьте и экипаж, четверо вместе с командиром.
Итого семь человек.
   Заедете по пути туда, в гостиницу, предупредите администратора, что бы подобрал два номера отдельных и два двухместных для экипажа. Сошлитесь на меня. У генерала зарезервирован люкс. Встретимся в гостинице через три часа.
   Если конечно вообще встретимся.
   Захватите вторую машину, в одну то не поместитесь.
   Владимир Дмитриевич, Вы едете с братом. Останетесь в доме. Осмотрите квартиру генерала, может остались следы борьбы, а может дочка просто вышла подышать…
   Хотя, конечно маловероятно. Ну и проверьте квартиру брата, что там происходит с гостями? Я отправлюсь в горком. Если Зара найдётся, пожалуй, лучше будет собраться всем вместе в одной квартире, например, у Ивана Дмитриевича и дождаться нас.
-   Так и сделаем, Александр Васильевич, на всякий случай пусть с ними ещё останется Магомед, он человек надёжный, а я сам сяду за руль своей Победы…
   А зачем генералу люкс в гостинице если рядом прекрасная большая квартира?
-   Генерал не любит совмещать дом и работу, предпочитает резиденции в разных концах территории. Впрочем, это не Ваше дело.   Давайте, по коням…
   Владимир Дмитриевич может возьмёте пару бойцов? Так, на всякий случай?
-   Благодарю Вас товарищ полковник, но полагаю это лишнее, справлюсь.
-   Хорошо. А я возьму с собой взвод моих головорезов. Чувствую понадобятся. Если не вернусь, Иван Дмитриевич останетесь за командира. На объекте: рота внутри и рота снаружи, меняются через каждые два часа. В нештатном случае действуем в соответствии с регламентом. И последнее, - полковник открыл сейф и достав два пистолета протянул братьям, - возьмите, Р-38, трофейные, чистые, компактные, надёжные – Фриц Вальтер постарался. В этом году возобновили производство. В западной зоне. Смело применяйте в случае необходимости, но с умом. Удачи нам всем.

   В тяжёлую металлическую наружную дверь на четвёртом этаже активно стучали кулаками и подолгу жали на дверной звонок. Галина с ребёнком на руках жалась в угол дальней комнаты в обширной квартире Ивана Дмитриевича. Её бил мелкий озноб.
   Анастасия Михайловна успешно делала вид, что ей не страшно и настойчиво пыталась забрать Игорёшу из рук дочери, но та цепко удерживала мальчика, который выпростав ручку из-под тугого одеяльца, сопел и тянулся к маминому лицу.
-   Ш-ш-ш, - убаюкивала малыша Галина, прислушиваясь, с ужасом в почерневших глазах, к приглушённым крикам за дверью: открывайте буржуи, не спрячетесь сатрапы, всех зарежем…
   Малыш не плакал. Он ненадолго открывал глаза с любопытством вглядываясь в блаженное лицо матери и снова засыпал. Его лицо озаряла беззаботная улыбка.
 
   Жилище генерала находилась в доме напротив и выглянув в окно Магомед увидел эту «разношёрстную» толпу, жестикулирующую перед входом в ресторан «Таймыр», растянувшуюся до соседнего подъезда, где на четвёртом этаже была квартира Горина. Он рванулся вон из дома, захлопнув дверь не оглядываясь. Перебежал стремительно через дорогу и оттолкнув кого-то в сторону ворвался в подъезд. Перескакивая через несколько ступенек влетел на широкую площадку четвёртого этажа почти не сбив дыхания. Двое мужчин барабанивших в дверь босса замерли и повернулись на встречу. Снизу кто-то поднимался с криками: - кто там такой борзый локтями швыряется?
   Магомед сразу узнал эту парочку. Они почти не изменились, только у «здоровяка» левый глаз отблескивал кроваво-лиловым, что придавало его лицу зверское свирепое выражение, - а-а, так ты живой? – обрадовался знакомец, потирая руки, - а я-то рассчитывал, что тебя уже кушают эти... червячки, как их… опарыши. Значит не дорезал. Ну так сейчас исправлю эту оплошность. - Он быстро распахнул свой засаленный полушубок и выхватив самодельный нож из деревянных ножен на поясе, произвёл молниеносный выпад в шею оппонента.
   Однако его рука с холодным оружием пролетела мимо шеи Магомеда, сделавшего короткий профессиональный уклон вправо. Два тела вновь сцепились в клинч. 
   Разгорячённый бандит дёрнулся из объятий противника, но тот цепко его удерживал.
-   Ты опять? - злобно зашипел пленённый, - Серый, ну-ка выруби его, - обратился он к растерянному подельнику.
-   Ну, что попался? – снизу, едва переводя дух, медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, поднимались ещё двое неласковых балагуров, - сейчас мы научим тебя вежливости, держи его бык, повеселимся уж вволю.
   Магомед, не выпуская из объятий старого знакомого, развернулся вместе с ним на пол оборота и оценил складывающуюся диспозицию.
-   Да, не в мою пользу.
-   Ну чё ты Серый, мочи его, - потребовал от медлительного подельника, пленник.
   Юноша разжал объятия и отступив на пол шага назад нанёс в удивлённое лицо быковатого спарринг партнёра, резкий, но щадящий губы, Джеб – короткий прямой удар рукой.
   Бандит с ассиметричными глазами,взмахнув руками,улетел спиной в нижний пролёт навстречу медлительным, но агрессивным приятелям, сбив их с ног. Они в мгновение ока образовали кучу-малу на промежуточной площадке между третьим и четвёртым этажами. Их юный дружок по кличке «Серый» скользя спиной по стенке и не отрывая виноватых глаз от задумчивого Магомеда, осторожно спускался к неуклюже копошащимся внизу, приятелям.
   Водитель Горина с любопытством рассматривал свою правую руку, - жалко произнёс он сочувственно, - уж извините. Нарушил обет. Взял грех на душу. Теперь придётся долго замаливать. Вам помочь спуститься? Или сами справитесь?
-   Нет, нет, мы сами, - помахал ладонью уцелевший молодой урка и подцепил под локоть тяжёлого товарища, - давай вставай, уходим.
  «Бык» с трудом приподнялся и поддерживаемый Серым двинулся вниз, спотыкаясь и падая. За ними издавая лёгкий стон последовали ползком двое ретивых помощников.
   Рецидивист Быков периодически косил здоровым глазом в сторону победителя, скромно наблюдавшего сверху за «церемониальным» спуском неудачного квартета противников.
-   Здесь вечная мерзлота, - крикнул ему Магомед, - нет никаких опарышей.  Вы невежа, гражданин. Он дождался пока «ленивая команда» опустилась на первый этаж и вышла из подъезда. После этого осторожно постучал в дверь приложив ухо, - Анастасия Михайловна, Галина, это Магомед. С Вами всё в порядке? Откройте пожалуйста. Я по поручению Ивана Дмитриевича.
   Через длинную паузу он услышал приглушённый голос Анастасии Михайловны сквозь толстую дверь, - Вы один юноша?
-   Да-да. Не бойтесь я один.
   Анастасия Михайловна впустила гостя и быстро закрыв за ним дверь тихо обняла его как родного, шепнув на ухо: Галочка так перепугана, не говорите пожалуйста ей лишнего. Иногда неведенье – благо.
-   Здравствуйте, Магомед, - Галина стояла в конце длинного коридора, бережно прижимая к груди спящего малыша. В её взгляде сквозили страх и отчаянье.
-   Не бойтесь, всё уже позади. Я побуду с Вами. Скоро приедет Иван Дмитриевич. Всё будет хорошо.

   В кабинет начальника самого северного аэропорта в мире вошёл, отдав честь, начальник пожарного расчёта, погоняя перед собой тугую морозную волну с «ароматом» свежего пепелища, горелого масла и расплавленного металла. – Здравия желаю товарищ генерал! Разрешите доложить: пожар потушен. Потерь нет. Сгорели две единицы техники. Снегоочиститель аэродромный и легковой автомобиль М-20 («Победа») неизвестной принадлежности. Взлётная полоса не пострадала. Командир пожарного расчёта Гелимхан Валлиулин.
-   Да нет, товарищ Гелим… как Вы сказали?
-   Хан, товарищ генерал. Гелимхан Валлиулин. Можно просто Гриша.
-   Да, так вот Гелимхан – Гриша, принадлежность легкового автомобиля известна, отметьте в рапорте, - генерал указал раскрытой ладонью на стоящего рядом невысокого человека в полушубке с надорванным рукавом и оборванными пуговицами, - знакомьтесь Горин Иван Дмитриевич – герой спаситель правительственной делегации, он же владелец прекрасного наградного бежевого автомобиля «Победа» …  бывшего. Коий был использован героем как таран для очистки взлётно-посадочной полосы от всякой непотребной дряни, в данном случае неудачно оставленного на полосе снегоочистителя. Причём, заметьте, в последнюю секунду перед столкновением с приземлившимся бортом.
-   Поздравляю, - пожарник протянул для рукопожатия руку Горину, - просто чудо какое-то.
-   Скорее акробатический трюк, - поправил его генерал, - этакий смертельный номер.
-   Николай Павлович, - вмешался подполковник Микуцкий, - да Вы как будто разочарованы результатом? Бог с ней с техникой. Все живы, слава богу.
-   Да-а, уж… в такие мгновения действительно вспоминаешь о нём, - генерал указал пальцем на потолок, - я разочарован тем, что такое событие вообще стало возможным. Это же диверсия. Кто-то посторонний проникает на взлётно-посадочную полосу, оставляет там трактор, а потом кто-то героическими усилиями выбивает его как бильярдный шар. Перед самым носом несущегося на бешенной скорости самолёта. Конечно я разочарован. Кстати, Иван Дмитриевич, как Вам это удалось? Почему Вы живы?
   Горин –старший молчаливо хмурился, - потом… как-нибудь, Николай Павлович… я расскажу Вам…
-   Вы я вижу тоже не рады, Иван Дмитриевич?
-   Нет, товарищ генерал я рад, но… сейчас надо не об этом…
-   Вот как? А о чём же? – искренне удивился Ясенев, - что вы мне ещё приготовили? Какой сюрприз?
-   Дело в том, что…
-   Да я вижу Вы, кажется взволнованы? Капитан Горин волнуется? Это что-то из ряда вон. Видимо и впрямь… постарели. Когда в августе сорок первого у Соловьёвской переправы Вы шли на таран танком на танк…
-   Зара пропала. Надо ехать в город. -  Иван Дмитриевич постарался произнести это ровным бесцветным голосом, неприметно. Однако в кабинете Микуцкого мгновенно воцарилась глухая тишина.  Была слышна какая-то возня снаружи.
   Хлопнула дверь и через минуту в кабинет вошла женщина, крепко удерживающая в руке большой кожаный саквояж с красным крестом на боку, остановилась сразу за порогом, оглядела присутствующих, - дежурный врач скорой помощи Бейла Львовна, - низким хриплым голосом произнесла она, - есть пострадавшие?
   Дружное молчание было ей ответом.
-   Так, товарищи, а что тут у вас происходит? – продолжила она уверенно, - почему такое упорное молчание? Спрашиваю ещё раз есть больные, раненные?
-   Извините, доктор, - прервал молчание начальник аэропорта, - есть один раненый, - указал он на сидящего с бледным лицом водителя, сгоревшего шнекоротора, - Григорий получил удар по голове и некоторое время пролежал без сознания на снегу.
   Доктор кивнула и подойдя к малоподвижному Григорию, привычными жестами пощупала его пульс на запястье, прикоснулась тыльной стороной ладони к увлажнённому лбу, оттянула пальцами вниз веки глаз, -  пульс не ровный, температура вероятно понижена, зрачковая реакция слабая, - так пациент, смотреть на меня. Голова кружится? Звон в ушах? Тошнота?
   Пациент слабо кивал головой в знак согласия.
-   Вероятно сотрясение мозга, - поставила дежурный врач предварительный диагноз и обернувшись кивнула двум сопровождающим санитарам, скромно расположившимся за её спиной, - забирайте больного. Спасибо товарищи.
   Пока санитары перекладывали раненого на носилки и бережно двигались к выходу, доктор достала пачку папирос и попросила огоньку. Начальник порта услужливо поднёс ей серебристую зажигалку, - что скажете Бейла Львовна?
   С удовольствием затянувшись дымом, доктор приняла из руки подполковника Микуцкого диковинную штучку, крутнув колёсико, высекла искру и задумчиво полюбовалась языком пламени, - красивая, - указала она на тиснённый барельеф зажигалки где лихой ковбой на горячем мустанге мечет лассо в резвого бычка, - трофейная?
-   Подарок первого лейтенанта американского патруля Альберта Коцебы. Двадцать пятого апреля сорок пятого. В Торгау на Эльбе.
-   Ностальгируете о лихой юности?
-   Да, как Вам сказать? И рад бы забыть, да не получается.
-   Да уж… прошлое так просто не отпускает, будем долго тащить эту ношу – выдохнула она в сторону облако сизого дыма,- вы не переживайте уж так, товарищи. Подымем на ноги вашего сподвижника и не таких подымали. Будьте уверены, вернула зажигалку владельцу и двинулась к выходу с папироской в зубах. В дверях махнула рукой прощаясь.
   Подполковник проводил её сочувствующим взглядом, - видать тоже нахлебалась наша доктор.
-   Да, похоже на то… Бейла … редкое имя – засобирался генерал, примеряя новый полушубок, любезно предоставленный Микуцким, - Иван Дмитриевич, откуда сведения?
-   Магомед, - коротко ответил Горин, - из Вашей квартиры.
-   Едем. Что у нас с транспортом? Вы свой сожгли. Мой лимузин здесь?
-   Так точно. Но все не разместимся.
-   Борис Анатольевич, - обратился Ясенев к начальнику аэропорта, - Ваш ГАЗ-69 на месте? Временно экспроприирую.
-   Конечно, Николай Павлович! Вы же, спасибо, мне и презентовали ласточку в прошлом году. Внесли в «Табель Положенности» комбината. За что мы Вам безмерно благодарны.
-   Не беспокойтесь, подполковник, сегодня же к вечеру вернём Вашу ласточку в целости и сохранности. В нынешнюю навигацию привезу ещё десять. Выбил в Совмине. Причём уже все ГАЗ-69А. Командирские. В этом году только пошли в серию. Четырёх дверные, пятиместные, с дополнительной печкой. Заменим вам. Командирский то гораздо комфортабельнее.
-   Спасибо, Николай Павлович. Я совершенно не беспокоюсь. Всегда рады вам помочь. Водитель нужен?
-   Конечно, это для экипажа, они город совсем не знают. Предупредите пусть двигается за моим ЗИСом. Поспешим, друзья! Времени мало.