Допрос, без пристрастия

 - Та-а-к, - потянув слово, произнёс следователь. - Вы у нас есть, Колючий Фёдор Анисимович, верно?
- Да.
- Уголовная кличка, Ёрш?
- Так и есть, гражданин капитан.
- Хи-хи-хи. Освободились около трёх месяцев тому назад, правильно?
- Совершенно правильно,- подтвердил допрашиваемый.
- Поразительно, вот уже в третий раз мы с вами встречаемся, а вы меня опять удивляете, милейший.
- Судьба.
- Ты ещё скажи, «житие мое», – перешёл на «ты», следователь. - Слушай, ну вот, ответь мне пожалуйста на один единственный вопрос, не для протокола конечно, по знакомству старому просто, мы ж вместе с тобой пацанами в войну играли. Помню, как тётя Зоя, матушка твоя, светлая память ей, приходила по осени в нашу школу ребятам прививки делать. Я просто вот, понять хочу тебя, как личность. Ведь ты я знаю, не глупый человек, правда? Институт успел закончить, до того как к нам попал. Ну, чего тебе в жизни не хватает-то, а? Даже если б клетка, в которую ты так стремишься, золотой была, она ж всё равно остаётся клеткой.
- Эх, капитан-капитан, - зло взглянул на него допрашиваемый и криво ухмыльнулся, -  никогда ты, понимаешь не будешь майором, как в той песне поётся.
- Ошибаешься. Вот я-то, как раз буду! А у тебя приятель, шансов «быть» вообще, остаётся всё меньше и меньше. Не в душу я к тебе лезу Федор, пойми правильно…
- Всё начальник, - оборвал его на полуслове Колючий, - не воспитывай, я не фраер. Разные мы с тобой слишком понял! И даже если когда и поймём, друг друга, то к душе не примем, не толки воду в ступе Валера, давай говорить по делу.
- Ну, как знаешь, - обиделся капитан, - по делу так по делу. Взяли значит тебя третьего дня, с поличным, как говориться взяли, отпираться смысла нет, согласен?
Тот, молча кивнул головой.
 - И что у тебя на горизонте, ты тоже знаешь, и не хуже меня между прочим.
- Правда.
- Так, а зачем же ты тогда, в чужой карман залез? Два месяца на воле и снова в тюрьму, ну, неужели не надоело? И потом… Это тебе-то, с двумя ходками за плечами, и в карман лезть? Ха-ха! «АлЁша!». Нелепость же какая-то… В общем так, великомученик, давай выкладывай-ка мне сейчас всё как есть на чистоту. Чистосердечное признание смягчает вину, и т.д., и т.п., - ну, ты знаешь дальше, чего попусту...
- Хорошо давай на чистоту, рисуй бумажку – толку-то вот от моей чистоты прямо скажем не было, нет и не будет никогда.
- Не загадывай.
    Значит так, - начал свой рассказ задержанный, - освободился я 28 апреля 2005-го, отсидел, от звонка до звонка два года, и с чистой совестью рванул на свободу. Конечно, как и многие из нас, я хотел завязать с прошлой жизнью, ведь  годики мои вылетают в пустую, как карты из игральной колоды. Гляну бывает, иной раз, в «обезьянку», а оттуда на меня, вянущий мухомор смотрит. Это в тридцать девять лет, в самый расцвет жизни…
- Что ж помешало-то, - усмехнувшись, спросил его следователь, - он хотел завязать, врёшь же?! Знаю я вас…
Задержанный пропустил этот колкий вопрос мимо ушей, и продолжил своё невесёлое  повествование. 
- Своих домашних в письме я предупредил, чтоб готовились к встрече значит, ну и утречком заявляюсь к себе домой. Вижу, у дверей стоят раздутые чемоданы. Всё думаю, хана, жена из дома выставляет. Ан-нет, оказалось совсем наоборот. Я говорит, давно решила от тебя уйти, просто думала, что ты можешь остаться без крыши над головой, вот и ждала тебя. Дочка пока у мамы поживёт, потом к себе заберу, как устроюсь. Ну, а теперь прощай, за мной не ходи, не ищи меня, зря не трать время.
Через десять минут к ней припёрся какой-то «хрен», извиняюсь за выражение, за вещами, и, так борзо знаете ли, на меня вообще ноль внимания, будто нет меня и звать «никак», давай здесь рулить, мол, это вот мы возьмём, это тоже себе возьмём. Я за режик! Не выдержал, закипело внутри от обиды. Думаю, порву его на хрен, как Тузик грелку. Он как наколки мои увидел, честное слово, чуть не обдулся. Ага… Спасибо Машка за него вступилась, а то б я к вам  раньше вернулся. Вот так они и ушли. Сейчас в городе живут где-то, где не знаю. Да, кляп с ними.
   Огорчён я этим в принципе, был не очень, Анечку, дочку вот жалко видать только по праздникам теперь можно будет... Что бабы, думалось мне, их вокруг много, а я-то один, найду себе другую, не здесь так в городе или ещё где. Ну и зажил себе, привыкая постепенно к нормальной жизни.
Отметил, для начала своё возвращение на Родину, как следует, но на этом и решил поставить точку.
Рассказчик увидев презрительную улыбку милиционера, изобразил что-то подобное на своём собственном лице, и глядя тому в глаза продолжил, -  эх, начальник, только выпивши, мы видим вокруг себя добрые лица.
- А что бы ты, к примеру, хотел для себя лично,- спросил его следователь.
- Вина побольше, и здоровья, чтоб всё это вино выпить,- иронично ответил Колючий.
- Ну, а если серьёзно?
-Серьёзно? Тогда уехать в Урюпинск и забыться. Закрыться от всех на сто замков и пожить одному в тишине, хоть немного. Не потому, что держу на кого-то зло в душе, просто успокоиться хочу, да во всём разобраться по порядку. Устал я что-то.
Человек, начальник, он может бросить пьянствовать к примеру, наркоманить или курить, потому, что это он сам в себя привнёс, но бросить дышать нельзя, это вложила в нас природа, и спорить с ней глупо, она своё возьмёт. Вот и я, пить и чифирить, после этого, сразу же завязал, но ведь жрать не завяжешь. Где было денег на хлеб взять, скажи? С работой бывшему зэку, сам знаешь как, на воле-то, куда не обратись, нигде не нужен. Попробуй, проживи честно! Деньги, что я «там» получил, начали постепенно таять, и надо было думать, чем мне жить дальше. Я ведь не такой уж и страшный ворюга, а всё что раньше натворил, было по молодости, глупости, да по пьяному делу, но уж никак не по злобе, согласись? Первая ходка, ты же помнишь, у меня была ещё до женитьбы. А что я собственно говоря сделал тогда?! Смешно сказать, с приятелем из ларька, бочку пива укатили - год дали! За что спрашивается? Могли бы и простить между прочим мою несознательность. Второй раз, к бабке Домашке, это соседка моя, в погреб залез, за самогонкой. Ещё два года дали, а хотели вообще три дать. Ну, скажи что это за преступление такое?! Я ведь пьяный был, можно понять было, правда?!
- Какой ты простой, - в возмущении воскликнул следователь, - это, могли б понять, это могли б ему простить видишь ли. Что, в садике что ли детском? Так не бывает! И потом, ты же сам только что сказал, давай говорить по делу, так, чего ж ты мне сейчас жалуешься? Его величество закон, Федя, его уважать надо.
- Всем, всем без исключения уважать надо, понятно? Всем без исключения! А вы, одному, кто попроще, за мешок зерна пять лет даёте, а другому, кому «потолще», за мокрое полгода условно, так о каком же законе ты говоришь?
- У-у, куда тебя понесло. Ты давай вот про своё рассказывай, и не отвлекайся  понимаешь, на судейскую философию. Мудрец…
- Аа, так вот и всегда было! Нелюди мы для вас, низший сорт.
- Интересно! А мы для вас люди да, вы-то  нас, за кого держите? Молчишь? Ладно, хватит скулить, давай дальше рассказывай.
- Добро, гражданин капитан, поедем дальше. В общем, в деревне работы мне не нашлось, колхоз наш развалили, и подался я тогда в город, думаю, может быть там где-нибудь, пристроюсь или «калымчик» какой найду, деньжат подзаработаю. Взял с собой 500 рублей, утром сел в рейсовый автобус и поехал, с надеждой на лучшее. Добрался нормально, выхожу на автовокзале и прямо носом упираюсь в игровой автомат. Никого из игроков нет рядом, утро, рано ещё. Дай-ка соображаю, брошу рублей 50 на удачу. Ага! Есть, 700 рублей взятка. Восторг души. Ещё раз, потом ещё раз. Но, как говорится, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Короче, через час где-то приблизительно, я был гол как сокол. В деревню к себе возвращался уже пешком, на автобус денег не было. Наутро другого дня, беру последнюю пятисотку, и снова рву в город. Ну, просто вот, какая-то полоса невезения пошла и все тут. На завод рабочим меня не приняли, грузчиком в магазин - тоже нет. Еду вечером домой. Настроения в душе, хрен да маленько. Впереди меня вижу в автобусе, стоит какая-то баба, фигуристая такая, симпатичная с виду, опять же одета прилично. Через плечо, за спиной у неё сумочка висит на ремешке, и замок на сумочке почему-то на четверть открыт. Мне как всё равно кто  пинка дал. Женщина без кошелька, это ведь аномалия. Дело верное, звучит в ушах, возьми сколько там будет! Ну, и решил я рискнуть, на свою голову. Чёрт, меня дёрнул, начальник! Не хотел я этого, вот как «на духу» - не хотел! Осторожно так, незаметно так,  стараюсь расстегнуть молнию на сумочке чуть побольше, чтоб значит туда рука пролезла. А бабёнка ничего не замечает, а может сволочь, делает вид, что ничего не замечает.  Расстегнул я сколько надо, и двумя пальчиками туда проник. В первую же секунду я оцепенел. Кто-то там, неведомый, вцепился мне в руку острыми зубами, ну больно ёлки моталки, ужас. Я как заору-у-у. Руку выдернул, а на ней карманная собачка висит, и самое главное трясу рукой-то, а никак не могу её сбросить. Все сразу внимание своё на меня обратили, баба крик  подняла, караул мол, держите, грабители! Тут мне и выпрыгнуть бы на ходу, да хрен там вот, на несчастье моё с нами вместе, в этом же автобусе мент ехал, чёрт бы его побрал, ну и скрутили меня, а что дальше было, ты уже знаешь. «Сгорел» я словом, и опять, как и тогда, по собственной своей глупости. Смейся, теперь сколько хочешь. Всё Валера, я закончил, давай писульку твою, распишусь, где скажешь.

У. Ёжиков