Потомки папы Карло

    Он пытался вырвать из её рук деньги, сперва в шутку как бы, потом уже и всерьёз, а она отворачивалась и отталкивала его от себя.
- Да уберите же руки, вам говорю. Что вы себе позволяете?
- Марина Дмитриевна, ну я вас умоляю. Извините меня конечно, но это уже не смешно!
- Имейте же совесть, в конце-то концов!
- При чём здесь моя совесть?!
- А-а! Тьфу, нахал.
- Странно… За что ж это я нахал?
- Не троньте меня, не хватайтесь руками своими, пустите, - хлопала она его своими ладошками по рукам, - я на вас в милицию заявлю. Карау-у-л!
- Перестаньте дурака валять, - уже окончательно перешёл на серьёзный тон Томилин, - здесь моих чистых 50% по праву, и я вам копейки из них не уступлю! Отдай деньги, кукла! – прокричал он теряя терпение.
- Не отдам! А-а, уберите руки, я щекотки боюсь. А-а-а!
    Они уже минут пятнадцать делили выручку от сезонного товарооборота. Всё шло хорошо и полюбовно лишь до тех пор, пока делёж касался распределения запланированной выручки, но как только дело подошло к делению сверхприбыли, между новоявленными предпринимателями, зародился нежданно и стал крепнуть «скандал в благородном семействе».
    Ещё год тому назад, два педагога сокращённых с места работы, по распоряжению администрации средней школы, за ненадобностью, в силу сложившихся обстоятельств (а, вернее сказать – нужды), вынуждены были отдаться во власть богу торговли Велесу, для того, чтобы прожить и не подохнуть с голоду, в наше трудное и прекрасное время перемен. Очень интеллигентные люди с высшим образованием, отдавшие по пятнадцать лет своей жизни, воспитанию молодёжи, плавали теперь в бурлящем вареве самой обычной низменной наживы и корысти.
Марина Дмитриевна, бывший уже теперь учитель русского языка и литературы, и Игорь Игоревич Томилин учитель алгебры и геометрии. Что можно сказать о каждом из них в отдельности, да пожалуй, ничего необычного. Она: типичная училка средней упитанности, напичканная «педагогическими принципами», красивыми фразами мудрых философов и классической музыкой, вспыльчивая и доверчивая одновременно, он – добродушный, длинноногий очкарик, помешанный кроме учительства ещё на рыбалке и автомобилях. Оба, бездетные и одинокие люди. У Томилина десять лет назад умерла жена, а Марина разошлась со своим мужем, не прожив и полгода в законном браке. Они просто дружили между собой с очень давних пор, потому что после института вместе устраивались на работу в школу по направлению, потому что часто совпадали во мнениях о том о сём, и ещё, потому что за полтора десятка лет совместной трудовой деятельности, ни разу не глянули «косо» друг на друга всегда прислушиваясь и считаясь с мнением коллеги.
Получив патент на передпринимательскую деятельность, друзья решили заняться земледелием, цветоводством и пчеловодством, словом крестьянствовать и жить «от сохи». Игорь Игоревич, собрав воедино расчёт с места работы и двухмесячное пособие по сокращению штатов, загнал ещё за 8000 тысяч рублей свой старенький мотоцикл «Днепр» соседу, и на всю эту сумму приобрёл себе парочку ульёв с семьями и маленький мотоблок «Салют-5», для обработки земли. Марина Дмитриевна, тоже «щедро» вложилась в редкие виды цветов, плодоносные сорта картофеля, лука и другие дорогие рассады капусты и прочих овощей. В общем, получился такой знаете ли, симпатичный дуэт мужчины и женщины зрелых лет, в полном рассвете сил, который с началом весенне-полевых работ, самоотверженно устремился в погоню за «американской мечтой». Квартиры которые они получали ещё при «старой власти», как молодые специалисты, являли собой две составные части одного домика-барака, разделённые между стенкой шириной в кирпич. Перед домом, деревянной оградкой был окружён, достаточно объёмный по площади присадничек, в котором несколько лет тому назад молодые люди высадили по парочке саженцев вишни и жердельки, и которые уже вовсю плодоносили. Основной же их земельный надел в двенадцать соток, по шесть на каждого, лежал, как принято было говорить в селе – «на задах», и тянулся узкой полоской вниз под горку, аж до самой речки-вонючки.
Год тот, в отношении погодных условий, выдался наредкость удачным. На улице не было зафиксировано изнуряющей жары, холодов и засухи, дожди прошли вовремя и без града, словом всё обещало хорошие виды на урожай, и наши герои, всё лето усердно копались на грядках.
   По незнанию и неопытности своей в делах пчеловодства, Томилин неоднократно обращался за помощью к старейшему и единственному пасечнику в селе, Павлу Трофимовичу Жмурикову.  Поначалу, тот охотно откликался на его просьбы, обучал основам этого непростого дела начинающего пчеловода, когда из уважения просто, когда за магарычи, но ведь вечно так продолжаться не могло. И наконец, в одно прекрасное время, тот сказал ему об этом.
- Так значить Игорюша, хуч ты обижайси на мине, хуч как хош, а привыкай таперь сам делать всё, однолично.
- Хорошо Трофимыч, – огорчился Томилин, - ну уж разок ещё, последний уважь пожалуйста? Да у меня знаешь какая проблема объявилась, караул просто. Под порогом Марины Дмитриевны, семья пчелиная отроилась, ей богу, прямо страшно из дома выходить стало. А порог старый там, половицы гнилые, наступаешь гнуться под тобою, скрипят – во дела.
- Да ну!
- Жужжат, аж жуть пробирает. Помоги, а? Поллитровку ставлю!
- Ну, хрен с тобой, - махнул рукой Жмуриков, - пошли…
И они, прихватив с собой специальный нож и лицевую сетку, поспешили к Томилинскому домику.
Дед внимательно осмотрел проблемное место и, попыхивая мохорочкой скрученной в «козью ножку»  сказал Игорю: - тащи сюды монтировку али ломик, надыть подымать половицу.
Тот принёс инструмент и подал его пасечнику. Оказалось, что под порогом, прямо к доскам были налеплены медовые соты, в большом количестве. Трофимович нарезал им целую чашку свежайшего дикого мёда.
- Ну вот, Марина Дмитриевна, - обращаясь к коллеге произнёс довольный Томилин, - вот вам и первая взятка. Первый урожай! Как говориться – с почином вас.
- Урра! – захлопала она в ладоши.
- Предлагаю отметить это дело, как положено.
- С удовольствием, - ответила Марина облегчённо вздохнув, - теперь хоть я безбоязненно смогу выходить и входить к себе в дом.
    В самом начале Августа месяца, наши земледельцы, загрузив до отказа первыми выращенными плодами жигулёнок четвёртой модели, покатились на городской рынок, в самый центр, реализовывать товар. Это был их дебют. Оплатив как положено торговое место, они в начале восьмого утра, красиво разложили на прилавке свой товар, и с волнением стали ожидать покупателей. Рынок открылся ровно в 8-00, и толпа народу быстро заполнила огороженную территорию. Но самый пик наплыва народа, пришёлся на период с 9-ти до 11-00. При всей своей математической осведомлённости, Игорь Игоревич постоянно терялся в пересчёте оплат, сдач и веса, а у Марины Дмитриевны от волнения даже тряслись руки. Но постепенно стоя за прилавком, они успокаивались и входили во вкус. Подходил к концу их первый торговый день и зашуршали приятно в руках первые заработанные купюры, было продано почти всё, что они привезли с собой. Взятка составила 9000 рублей, чистыми. За полчаса до закрытия рынка, к ним подошёл хорошо одетый молодой человек и нахально разглядывая, обтянутую в трико Марину с поклоном представился: - Валерий Валерьевич – представитель теневого бизнеса. Вы у нас новенькие?
- Да, - улыбаясь ему, ответила Марина Дмитриевна, думая что может быть это начальник рынка.
- Ну а чё уставилась, - продолжил тот резко согнав с лица улыбку, - гони трёшку, крЫсавица.
Она в удивлении открыла рот. Соседка по прилавку ей дружески шепнула: - плати, такой здесь порядок.
Марина вопросительно посмотрела на Томилина, и, видя его безвольно опущенные руки, переспросила у подошедшего: - а, «трёшка» это тридцать или триста? – готовясь к худшему.
- Три куска. Три тысячи, - опять шепнули ей.
- Сколько?! – у Игоря от удивления округлились глаза, потому что это была почти треть, от того, что они заработали сегодня.
Но ему дали понять, что мол, лучше не связывайся, отдай.
Марина Дмитриевна сразу как-то загрустила, и немного посопев, вынула из кармана фартука указанную сумму и подала её рекитиру.
- Вот и умница, - ехидно сказал тот глядя в злые глазки женщины, - повернулся и посвистывая чего-то себе под нос, пошёл проч.
   - А что я мог сделать? - оправдывался Томилин, когда они возвращались домой.
- Вы думаете наверное он там один был, да? Одного его я выбросил бы за шкирку, как котёнка, и всё!
- Надо было в милицию заявить, а вы Игорь Игоревич, просто струсили!
- Эх! Ну, вот вы хватились вовремя. Это вам милочка, не в СССР. Теперь совсем другие порядки.
- Какая я вам милочка! Держите себя в руках! – одёрнула она его.
- И вы успокойтесь. Скандалить тоже нельзя, нам там, между прочим, ещё торговать и торговать.
- И что? Теперь так и будем им отчислять, всякий раз?
- Будем! Надобно молча терпеть, принимать их правила игры, хочешь или не хочешь.
Марина грустно вздохнула и сказала: - я хорошо понимаю сейчас только одно, все мы, в этой стране, граждане её, несчастные потомки папы Карло.
Они оба замолчали до конца пути. Это было в первый раз за всю историю их знакомства, когда они остались недовольны друг другом.
Вообще-то надо сказать, что был ещё один такой момент у Марины, когда она была огорчена так же сильно. Она очень рассчитывала в своих дальнейших планах на цветочный бизнес, но когда стало очевидным то, что семена голландских и португальских цветов дали совершенно другие всходы, и целый год времени потерян, Марина просто заплакала. Игорь успокаивал её и говорил, что на следующий год они обязательно поедут в Москву, и уж там-то точно купят то, что нужно, однако она, просто махнула на это рукой и попросила его больше не возвращаться к этой теме.
    С самого начала торговли коллеги решили не делить по частям вырученные от реализации товаров деньги сразу, а класть их в банк на общий счёт, под проценты, до самого финиша торгов. И как бы трудно им не приходилось, ни один из них без времени об том даже не заикнулся и терпеливо ждал.
Приближался медовой спас. Игорь Игоревич, позаимствовал у Жмурикова медогонку, специальный нож для раскупоривания сот и дымарь. Часов в десять утра, напялив на себя кирзовые сапоги (чтоб не прокусили пчёлы), длинный плащ ОЗКа и старую шляпу с лицевой сеткой местами порванную, что подарил ему безвозмездно дед Трофимыч, Томилин смело снял крышку с первого улья. Моментально вокруг его головы зажужжало с десяток кавказских пчёлок. Ему сейчас надобно было вынимать липкие рамки, по которым ползали агрессивно настроенные насекомые, а он, толи от спешки, толи в волнении забыл раскурить дымарь чтобы отпугнуть их, и принялся делать это только сейчас положив крышку улья наземь. Но в перчатках делать эту работу очень неудобно
, и Игорь их снял не подумав о последствиях. В туже секунду он получил жало в запястье и, резко отдёрнув от боли руку сунул её под маску, чтоб зализать больное место. Но вместе с рукой туда же проникла ещё одна деловая пчёлка и в возмущении своём, цапнула его в нос, прямо в самую пипочку. Он снова вскрикнул от укуса и, сорвав лицевую сетку побежал в дом, а над ульями поднялось тёмное облако растревожено жужжащих насекомых. Марина Дмитриевна из окошка своей веранды внимательно наблюдала за всей этой процедурой, и потому зафиксировав столь стремительное отступление Томилина, быстро схватила в руки медицинскую аптечку и поспешила к соседу на помощь. Нос Игоря Игоревича Томилина хотя и не увеличился в объёме, но всё равно представлял из себя довольно комическое зрелище, так как был неестественно розового цвета. Игорь мочил белое, вафельное полотенце в ведре с холодной водой и прикладывал его то и дело к больному месту. Марине было и смешно, и одновременно жалко своего товарища, а тот шагал из угла в угол комнаты и чего-то злобно мыча, готовил жестокую месть всему медоносному отродью. Вечером, как только солнышко село за горизонт, и пчелиные семьи заняли привычные им места для отдыха, «мститель» с двумя полными вёдрами воды, подкрался к ульям и залил их водой – навсегда поставив крест на своём «пчеловодстве».
    Так вот всё и шло у них, рядком, плюсы и минусы чередовались временами про меж собой. Прошли «на ура»: картофель, морковь и свёкла, кабачки, тыквы и баклажаны, дело близилось к полному завершению работ. По ночам уже случались заморозки до пяти градусов, и компаньоны, сняв с огорода последние вилки капусты, свезли их на базар и тоже продали. Никто из наших героев не ожидал, что сумма денег полученная за их труды, даже с отчислением налогов и прочее и прочее, превысит годовой учительский заработок каждого из них, почти на четверть.
    Марина и Игорь за этот не большой промежуток времени, много нового узнали и многому научились увидев окружающий мир с другой стороны. В разговоре их с другими людьми, да и между собой тоже, явственней стала проявляться грубость и безразличие к тому, что волновало их ранее.
    Закруглившись наконец со всеми делами, это уже где-то ближе к покрову, они сняли со счёта деньги и собрав всё до копеечки в один котёл начали распределять. Что-то было отложено на семена в следующем году, что-то на бензин и налоги, что-то на приобретение инкубатора и другие непредвиденные расходы, и прочее. Они сидели за большим столом, в квартире Марины Дмитриевны возле хороших вин и закусок, вспоминали прошедшее и обсуждали дальнейшие планы.
Подошла очередь делить основную сумму заработанных денег, т.е. – зарплату за свой труд. Марина трепетно держала объёмную пачку новеньких хрустящих купюр в своих руках и спорила с Томилиным. Здесь вот и «нашла, коса на камень». Каждый из них считал, что именно он достоин немного большего, чем его напарник. В волнении оба они вылезли из-за стола, уселись на диван и стали упрекать друг друга за те или иные промахи в работе.
- Я вложил основную сумму в «Дело», - твердил Игорь Игоревич.
- Ха-ха. А я что, не вложилась разве?
- Тьфу, весь ваш вклад. Это курам на смех. Я пахал и культивировал, пока вы занимались вашими бесполезными цветочками.
- А на чьи деньги куплено было всё?
- Ну допустим не всё, не перегибайте палку пожалуйста, а только половина.
- Да? Вот как. А кто по этим грядкам всё лето на карачках ползал Пушкин, или вы один? Ну, надо же, а, нашли в чём упрекнуть – цветочки мои ему не нравятся, пчеловод хренов.
- Ну вот, а я и знал, что как только придёт время делиться, вы Марина Дмитриевна проявите свою непорядочность.
- Что-о?? Это вы меня обвиняете в непорядочности? Вы! Знаете что, а вы… Негодяй. Ещё когда мне Мама говорила, чтоб я вам не доверяла, а я дура не слушала. Вот результат…
- А-а, так вон откуда ветер дует, ей говорила Маааама…
- Не смей касаться своим липким языком имени моей Мамы!
- Ох!
- Вот твои вонючие деньги, бери и убирайся к себе, прохвост.
Она швырнула ему в лицо пачку денег и заплакала. В первую же секунду, едва заметив в глазах Марины слёзы, Томилин испугался что обидел её и засовестился, но потом в голове его мелькнула мысль недоверия им и он сказал ухмыльнувшись криво: - ага, сейчас я и поверю, как же, знаю я вас баб, вон вы на что из-за денег способны. Хи-хи.
Марину Дмитриевну, как водой холодной окатили. Она перестала плакать, встала с дивана, взяла в руки подушку и изо всех сил треснула ей по голове Томилина. Тот замерев на месте от неожиданности, смотрел на неё снизу вверх обалдевшими глазами и с минуту молчал. Потом устало вздохнув, уже спокойным голосом сказал ей: - Марин, давай поженимся, а? Пойдёшь за меня?
- Что? – не сразу поняла она. – А-а, вон ты о чём…
    Весною следующего года, Томилины вместе ещё хлопотали на своём участке, сажая клубни и рассады, а убирать это всё по осени приходилось теперь уже одному Игорю Игоревичу – Марина его была на девятом месяце.
      
У. Ёжиков