Счастье любит тишину

Не так давно, месяца четыре назад, молодой пенсионер, Юрий Григорьевич Задеринога, как положено по жилищному сертификату, при увольнении в запас, приобрёл в многоэтажном жилом доме, на третьем этаже  однокомнатную квартирку по улице им. Мичурина. Он уже месяц прожил на этой жилплощади всё собираясь, вот-вот приступить к ремонту, да что-то то и дело мешало ему в этом. То одна причина возникала, то другая, то поездка к родственникам на дальний восток, то обычная нехватка денег, но вот наконец-то час Х настал, и сегодня субботним днём он решил-таки приступить к запланированному ремонту основательно. Проснувшись раненько, он сбегал на рынок приобрёл там пару баночек шпатлёвки, мешочек гипсовой смеси, а на обратном пути у самого подъезда дома столкнулся нос к носу со своей симпатичной соседкой по имени Нина и разговорился с ней так - ни о чём.
- Добрый день, Ниночка!
- Здравствуйте, Юрий Григорьевич!
- Куда это вы в такой ранний час?
- Да я вообще пташка ранняя, - засмеялась женщина.
- Ясно, - разулыбался он, - а я ремонт затеялся сделать…
- Что сами?
- Сам, а с кем же? Я сам всегда всё делаю.
- Какой вы молодец. Ну и правильно, чего ещё на рабочих тратиться, да?
- Да. Было б, к примеру брежневское время, тогда я понимаю, можно б нанять бригаду, а сейчас тебя обдерут как липку, да и сделают всё сикось-накось…
- И чего вы один живёте вот не пойму? Такой видный мужчина пропадает, рукодельник и один. Аномалия какая-то просто.
- Спутницы достойной нет Ниночка, - засмеялся деланно он, - вот такая как вы мне раньше не встретилась а жаль…
- А сейчас что же, поздно?– отшутилась женщина.
- Нет, не поздно. Просто вы теперь скажете, что я уже старый стал, седой почти и т.д.
- Откуда ж это вы можете знать, что я скажу интересно?
- Есть надежда у меня разве?!
- …
- Решено, всё! Вот закончу ремонт, и приду к вам делать официальное предложение.
- Приходите, - хитро сощурив глазки, толи в шутку толи в серьёз ответила Нина.
- За отказом, да? Хи-хи…
- Не знаю, не знаю, - снова засмеялась она, - ну, ладно надо идти, а то я тороплюсь, поговорим ещё, успеем. Пойду.
- Заходите ко мне в гости на обратном пути, посмотрите, как я живу, я дверь закрывать не буду, - предложил он, - может чего подскажете мне, как сделать.
- Зайду, зайду обязательно.
- Ага, хорошо вот и договорились, - ответил Задеринога, и они разошлись по своим делам.
Вернувшись к себе в дом Юрий Григорьевич, на скорую руку сгондобил из пяти яиц глазунью и напялив на себя рабочие  джинсы и майку, начал сдирать со стен старые обои, вознамерившись прошпаклевать все до единой трещинки и подравнять насколько возможно осыпавшуюся штукатурку. Его комната в этом доме была угловой и уличная стена, по словам предыдущих жильцов в весенний период, и, особенно по осени часто мокла, отклеивались и желтели от воды шпалеры, а потом, уже зимой влажная стена вообще промерзала до серебристого цвета. Само здание принадлежало ещё к послевоенному поколению, его строили пленные немцы, удобная планировка внутри квартир радовала своей продуманностью, но вот потолки оставляли желать лучшего, потому, что были явно низковаты, и при его почти двухметровом росте, он то и дело задевал головой о висевшую лампочку. Итак, заравнивая на стенах проблемные места, Юрий Григорьевич зацепил шпателем за что-то твёрдое и остановился в задумчивости. На ровной поверхности стены заметно выделялся острый выступ. Стесать такой серьёзный заусенец легко, у него никак не получалось и тогда он попробовал раздробить  его молоточком. Однако при ударе по нему, в разные стороны посыпались искорки – заусенец оказался металлическим. Задеринога стал бить сильнее пытаясь загнуть его внутрь, и с четвёртого удара вокруг заусенца отвалился кусок старой штукатурки размером, приблизительно 25 * 35 сантиметров обнажив боковую стенку кованого ящичка между красными кирпичами. Лоб Юрия Григорьевича мгновенно покрылся испариной. От волнения у него задрожали руки.
- Клад!! – пронеслось в его доселе бесстрастном сознании. Он отступил на пару шагов назад, перевёл дыхание и стремглав ринулся с места к входной двери в квартиру, запер её на все замки придвинув к ней тумбочку для обуви. Потом, уже спокойней он прошёл к крану на кухне и, наполнив двухсотграммовый стакан доверху холодной водой, выпил его залпом. Пульс в запястье руки державшей пустой стакан бешено выстукивал темп венгерского «Чардаша». Провозившись с находкой ещё около получаса, Задеринога вытащил из стены прямоугольную ёмкость размером двадцать сантиметров на пятнадцать и высотою приблизительно того же размера. Ящичек, конечно же был закрыт на внутренний замок, но ключ от него привязанный к ручке медной проволочкой, сильно истончал с годами от ржавчины и согнувшись в замочной скважине обломился. Тогда Юрий Григорьевич сделал болгаркой в нужном месте тонкий пропил, поставил ящичек на подоконник, поднял крышку,
и глазам его открылась дивная картина – на красном бархате внутренней обшивки, посверкивая и переливаясь в солнечных лучиках, лежали и (как ему казалось) умилённо улыбались чему-то ровно десять золотых царских червонцев. То удовлетворение, какое он сейчас испытывал, ему наверное не смогла бы принести ни одна из красивейших женщин планеты. Прислонившись спиной к стене, он медленно сполз вниз и присев на корточки заплакал от счастья. Всегда трезвомыслящий и уравновешенный человек Юрий Григорьевич Задеринога, от радости совершенно потерял голову.
- Счастье пришло ко мне, счастье, ну надо же, - пробормотал он себе под нос.
За всю его жизнь, Юрий Григорьевич ни разу не нашёл на дороге и ржавого рубля, не выиграл в Спортлото копейки, сколько не покупал билетов, а тут, такое…
Едва придя в себя, он  достал из холодильника одну из двух бутылок «Смирновской»,  оставшихся от банкета в честь получения ордера на квартиру, и на радостях укушался «вдрызг». Задеринога уже множество раз пересчитал золотые монеты, рассматривая любовно каждую из них в отдельности, изучая мельчайшие царапины на жёлтом металле, потом налюбовавшись, он завернул их в зимнюю варежку и спрятал в кладовке, в носке старого зимнего сапога оставив сам ящичек из под них стоять на подоконнике. Заделывать в стене место тайника он оставил на завтра.
А «стопоря» тем временем, один за другим всё больше и больше распаляли в нём торжественное настроение и без того готовое уже сорвать с круга стрелку спидометра и взлететь над медлительной трассой жизни окрыляя бурную, необъёмную фантазию отставного военнослужащего. Ему казалось (с высоты своего воображения), что где-то там, внизу, сейчас бегает в ожидании шумная толпа нумизматов протягивая вверх руки сжимавшие толстые пачки  стодолларовых купюр. Уже на всю мощь, совершенно бесконтрольно орали колонки старого двухкассетного магнитофона «Шарп», и Задеринога громко подпевал никого не стесняясь хриплому голосу Вили Токарева, умолкая только лишь за тем, чтобы принять на грудь новые градусы алкоголя. Насупил вечер и на улице окончательно стемнело. В двери квартиры начали стучаться недовольные соседи, так как на часах было уже 23-00, прося его угомониться и вести себя поскромнее. Однако ж ему теперь был и сам чёрт не брат. Юрий Григорьевич уже не слушал никого, не слышал и не хотел слышать. Счастье затмило разум человека, околдовав его чарами Смирновской водки. Даже ту красивую женщину соседку, с которой он так душевно беседовал сегодня утром, Юрий Григорьевич просто послал на три весёлых буквы, думая в упоении, что уж теперь-то, я найду тысячу таких как она. И наконец, к занавесу сегодняшнего дня, он решил сплясать под бубен, как якутский шаман, взяв в одну руку скалку, а в другую аллюминевый тазик.
- Эх чтоб твою мать, мне на всех теперь нас..ть – орал он пьяным голосом.
Но пение его вдруг оборвал привычный голос звонка прозвучавший как-то строже, чем обычно. Он умолк и опираясь руками на узкие стены прихожей, с трудом доплёлся до двери в квартиру и приоткрыл её. Возле входа стояли и загадочно улыбались два полицейских.
- Ааааа, - потянул он злея, - суки! Фараонов вызвали, - прокричал он стоящим позади их соседям, и тут же получил удар кулаком в нос. Чёрные шторы упали перед глазами бывшего вояки, и он отключился на долгое время из эфира.
- Расходитесь граждане по домам, мы здесь сами справимся, - было последнее, что он слышал проваливаясь в «невесомость».
Солнечный лучик уже нежно ласкал его ресницы, раннее утро и сильная головная боль разбудили нашего незадачливого героя заставив вспомнить о том, что с ним было вчера. Голова его покоилась на белой слегка окровавленной наволочке подушки. Кое-как поднявшись на ноги, он подошёл к зеркалу и не сразу узнал в нём себя. Нос его был сильно распухшим, лицо грязным, а под обоими глазами мрачно сверкали жёлто-чёрные синяки.
- Вот это да, - промычал он, - как же я теперь…
Потом Юрий Григорьевич вернулся назад на диван, лёг и вспоминая до мельчайших подробностей своё вчерашнее поведение, жмурился от стыда и думал о соседях только хорошее, - они ведь добрые люди, они простят и поймут меня, а я обязательно извинюсь перед ними, ну, мол, друзья мои, простите уж, чёрт попутал, и не нарочно же я… Постой! – оборвал он себя, - а она?! – и поняв то, что с ней ему уже ничего не построить, снова встал и пошёл к холодильнику, надеясь, что там ещё осталось немного зелья для опохмелки.
В холодильнике однако, не было больше ничего. Вторая бутылка с оставшимися каплями спиртного стояла на подоконнике у балкона, с которого он вчера поливал матюгами молодожёнов, сидевших на лавочке перед парадным входом в подъезд. Но об этом инциденте он уже не жалел, ибо всё это было мелочью в сравнении с крушением надежд, завести серьёзные отношения с Ниной.
И вдруг как иголками его прошило сознание того, что ведь это ни он вчера закрывал двери, после ухода полиции. Задеринога бросился в кладовку уронив на пол пустую бутылку, нервно разбросал по сторонам стоящую там обувь и запустив руку в старый сапог, пришёл в дикий ужас… В нём ничего не было. Тогда он стал трясти подряд всё ботинки и сапоги, стоявшие в кладовке постепенно понимая, что это финиш, и что его наверное просто ограбили.
- Всё… - обречённо произнёс вслух Задеринога, и обессиленный уселся прямо на пол.
Он сидел и плакал в прихожей, в тот момент когда мимо его двери прошли разговаривая и смеясь о чём-то между собой, молодые супруги, те самые, вчерашние.
- Это они надо мной смеются… Факт.
Юрий Григорьевич истерически рассмеялся, потом встал на ноги, прошёл на кухню, открыл окно нараспашку, влез на подоконник, и, что-то крикнув двигавшимся внизу пешеходам, взмахнул рукой в порыве отчаяния шагнув в открытое пространство…

У. Ёжиков