Глава двадцать вторая. Не всё пока ясно

ЛИХОЛЕТЬЕ.Книга третья.
Глава двадцать вторая. Не всё пока ясно.

 Платье, что купили Нина с Сергеем в Донецке, Ане понравилось. Оно было лёгким и красивым, о котором она и мечтала. Теперь ей было уже не пятнадцать лет, когда впервые Сергей пришёл в их дом, а уже около двадцати и она была уже студенткой Тульского пединститута. Готовилась стать учителем начальных классов. 
 Училась в интституте она хорошо и мать не могла на неё нарадоваться: дочь у неё не только красавица, но и умница. Отношения Сергея с Аней оставались по-прежнему сдержанными. Память об отце была у неё по-прежнему свежа, помнила о нём до сих пор. Да и как она могла его забыть?
  Вот и сейчас она не слишком выражала свою радость по поводу покупки-подарка от Сергея с мамой. Но и без того им обоим было видно, что неожиданный подарок ей понравился. Глядя на то, как она примеряет платье, Сергей подумал: "Какая же молодец Нина, что смогла так угодить своей дочери!".
 Сближение с ней у Сергея проходило постепенно и не слишком гладко. Хотя она вела с ним вежливо и культурно, уважительно, называя по имени-отчеству. Сергей тоже старался к ней относиться внимательно, помогал, чем мог. 
 Так они вдвоём, вместе с Ниной, собирали в осеннем лесу для её гербария листья и растения. Это было одно из первых заданий в институте. Потом Сергей попросил сына Аркадия Юру, студента художественного училища, помочь ей в её студенческих работах по рисованию поправит недоработки. И это тоже не могло быть не замеченным Аней и не оценено.
 - Спасибо, Юре...",- скромно поблагодарила она.
 - Он тоже отметил твой художественный вкус",- от его имени похвалил её Сергей, ему понравился твой пейзаж хлебного поля, дорога среди хлебов и по ней идущих двух рыбаков с удочками.
 - Ещё раз Спасибо ему,- проговорила Аня и ушла в спальню.
 Сергей надеялся на её дружбу с Юрой. но дальше этого знакомство не пошло.   
 Время шло. Постепенно и она привыкала к Сергею. Однако, всё-таки, какое-то неприятие с её стороны Сергей чувствовал. Оно проявлялось неявно, интуитивно и в мелочах.
 Сергей старался не замечать этого, не обращать на это внимания, ибо это у неё выходило как-то глупо, по-детски, обидчиво и наивно. Но, всё-таки, он раза два  обижался, уходил из их дома и дважды, встретившись с Ниной, возвращался назад.
 Со временем и взрослея, Аня потихоньку начинала привыкать к Сергею. Встречала его, когда он приходил к ним, более любезно и не уходила в свою комнату, не замыкалась там.
 Она оставалась в зале вместе с ними и смотрела телевизор, участвовала в разговорах-обсуждениях увиденного, рассказывала о своих институтских делах.
 И здесь большую роль в их дальнейшем сближении играла опять же Нина. Они с Сергеем стали чаще приглашать Аню с собой в кино, на концерты и спектакли. В том числе, и в Москву. Тем более, что она стала совсем взрослой девушкой.
 Особенно удачной была у них совместная экскурсионная поездка, организованная профкомом комбината, в музей-усадьбу в Кусково, что под Москвой. Поездка всем понравилась. Экскурсанты узнали много нового из истории страны и полюбовались красотой старинной русской усадьбы и дворцовым ансамблем.
 Но, особенно, приятными и привычными для них стали зимние их походы на лыжах в лес, примыкавший к самому Крутому Яру. А летом походы за грибами. Это заряжало их бодростью на всю неделю, дарило хорошее настроение и прочнее скрепляло их дружеские взаимоотношения.
 Однажды, они большой компанией, где кроме их троих, были Аркадий, Юра и Егорка и верный Мухтар, добрались по шпалам узкоколейки аж до деревни Труфаново. Аркадий часто бывал там на этюдах и это была родина их зятя Вадима. Прогулка заняла весь день, они очень устали, но были довольны на столько собранными грибами, но новыми местами. Потом не единожды они ездили туда на маленьком паровозике, но без Мухтара.   
 Кроме того, "тихая охота" летом позволяла им ещё и создать неплохую заготовку грибов и ягод на зиму. Что было немаловажно в пополнении не только их материального достатка, но и в обеспечении себя вкуснятиной на весь год, до следующего урожая лесных даров.
 И всё-таки, они ещё не скоро попривыкнут друг к другу. Ещё нескоро Сергей поселился вместе с ними под одной крышей. Да и сам Сергей тянул время, старался не торопить события. Потому что ему самому, если честно сказать, очень даже и нравилось жить в их "родовом гнезде", где всё было создано трудолюбивыми руками их родителей и ими самими.
 Здесь ему, почему-то, легко дышалось и жилось. Он не уставал любоваться окружающей природой, красотой усадьбы, где всё ещё оставалось немало недоделанных дел и планов.
 Кроме того, Сергей тоже не мог до сих пор никак забыть укоряющих глаз дочери Светы, смотрящих на него украдкой из-под руки мамы. Это было во время его последний приезд в Медуны. 
 Когда же он обнял дочь и поцеловал её, то почувствовал её слёзы на своих губах и сердце у него зашлось. Но он ничего тогда уже не мог изменить. Все мосты возвращения к прежней жизни были сожжены её беременностью не от него.
 Вспоминая всё это, у него и сейчас начинало ломить сердце и боль долго не отпускала. Впрочем, у него самого в Крутом Яру оставалась за ним старая их коммунальная квартира, которая всё время пустовала после его развода. Он мог бы чаще ночевать в ней и ближе находиться к Нине с Аней, но там ему напоминало всё о прежней его жизни.
 Он этого не хотел, вспоминать было просто невыносимо. К тому же, у Сергея в их же "родовом гнезде", кроме недоделанной работы и невыполненных планов, было ещё одно немаловажное занятие - "конёк-горбунок". И он его выручал. Иногда к дому Нины он подъезжал на "Запорожце". Когда портилась погода или же было слишком поздно для возвращения. К тому времени он уже имел водительские права.
 Кода Нина уехала отдыхать в санаторий, что в Нальчике, то Сергей тоже взял свой очередной отпуск и устроился на это время работать экспедитором почтовой связи. Мотался он с водителем почтовой машины по всем почтовым трактам Тульской области без выходных с утра до ночи.
 Ему нужны были деньги тогда для обучения в автошколе ДОСААФ. Возвращался в Крапивенку он очень усталый, совсем никакой. Вера, жалея его, подбадривала его,старалась его подкормить, когда он возвращался домой. Но он так уставал, что ему было не до еды. Жизнь на колёсах всего его выматывала, но он, стиснув зубы, решил обязательно получить права. И он их получил, успешно сдав экзамены.
 Да и непросто было ему сразу расстаться с самыми близкими ему людям в родовом гнезде, с которыми он прожил много лет. Не мог же он сразу от них оторваться и навсегда! Да это было бы и невозможно. Нина, в отличие от Людмилы, хорошо это понимала и тоже не торопила события.
 Собственный дом всегда требует настоящих мужских рук, а Вадим где-то пропал в своей Москве и в своих командировках. И не появлялся. Аркадий, большей частью, занимался только лишь своим творчеством. Это он считал главным, остальное не существенным. И в этом он был, может быть, прав. 
 Но и Сергею он в помощи никогда не отказывал, по возможности помогал во всех его строительных инициативах. Как и сестра Вера. Она была первой его сторонницей. Но не это было главным,Сергей сам очень любил их родовое гнездо. как и всех в нём живущих дорогих ему людей.Общение с ними ему было дорого.
 Они, все вместе, мечтали сделать их "родовое гнездо" ещё краше. Это была их давнишняя мечта-идея и бросить её незавершённой ему было тяжело. Да и младший их брат Олег, тоже, по возможности, помогал, хотя это делать ему было ещё сложнее, он уже начал строить себе дачу.
 Ибо им всем тоже было дорого их "родовое гнездо", как память об их родителях. Это было для них лучшим место на земле, где они всегда были молоды и счастливы.
 Время шло. Взаимоотношения их их укреплялись. Они оба не спешили форсировать время. Расписались они с Ниной лишь сентябре 1987 года, после одной из экскурсионных поездок в Суздаль, где в гостинице-монастыре их отказались поселить в одном номере.
 Но и после росписи они ещё долго не решались жить вместе. Чаще всего зимой они отдыхали в санатории-профилактории комбината, где были все условия не только для совместного отдыха, но и для поправки здоровья. Часто им доставались номера-люкс, состоящие из двух небольших комнаток, да ещё и туалетной комнаты с душем.
 Отдыхать было здесь им не только приятно, но и выгодно тем, что сам санаторий-профилакторий находился в Крутом Яру и был совсем рядом с домом Нины. И они могли в любой свободный момент не только сами проведать Аню, но и она сама тоже могла приходила к ним в санаторий-профилакторий.
 И тогда, все вместе, они могли гулять по лесу. Однажды у Ани, случился приступ аппендицит и Нина, пришедшая по звонку дочери во-время домой, быстро смогла вызвать "скорую помощь" и это оказалось очень даже своевременным. Все дни болезни дочери она находилась в больнице подле неё.
 После этого случая, они теперь старались далеко и надолго не уезжать из Крутого Яра. Не дальше Тульской области. Летом им полюбилось отдыхать не в санатории-профилактории, так как летом там отдыхали дети, а на базе семейного отдыха комбината, что располагалась на берегу Оки, в районе усадьбы известнейшего художника России Василия Поленова.
 Это было благодатное место для отдыха с прекрасным песчаным пляжем и сосновыми борами, с грибными да ягодными местами. Всё это скрепляло их отношения, делало их более прочными. Но вот Аня предпочитала отдыхать дома. Она любила читать книги и тишину. Тем более отдых на базе был краткосрочным.
 Но случалось им выпадали "горящие", то есть, бесплатные поездки на юг и они тогда от них не отказывались. К тому же Нина в свой отпуск подрабатывала старшей туристической группы и Сергей старался попасть в её группу. Так сочетался их отдых с работой, полезное с приятным. Они не разлучались в дни отпусков.
 Сейчас Сергей думает и том, что их сближению способствовала также и постоянная ихзанятость на работе. Аня занималась учёбой в институте. Сергей пропадал по своим журналистским делам и много писал. К тому же, у него с братьями в Крапивенке было много ещё дел в гараже и по дому.
 Кроме огромной ответственной работы, как заведующей производственной аптеки, на Нине лежали ещё и все хозяйственные заботы по дому. Сергей помогал ей лишь с магазинами, да в готовке и уборке по дому, при текущих ремонтах. Не говоря уже о капитальных. У каждого из них была своя зона деятельности.
 Вечерами они все делились своими проблемами, трудностями и успехами. Старались помочь друг другу советами и дружеским участием. Особенно, они были нужны в это время Сергею. На нём также лежала большая нагрузка в работе газеты и усложнившиеся взаимоотношения между людьми на комбинате.
 А тут надвигались ещё такие времена, которые поглотили их всех вместе с их личными проблемами полностью. В воздухе запахло грозой и лихими временами, о которых они ещё пока что и не догадывались, но уже это что-то начинало чувствоваться.
 Впервые грядущих катаклизмов колебания Сергей с Ниной почувствовали ещё в Жданове, когда они лежали на пляже и беззаботно загорали под солнцем бархатного сезона. Погода стояла жаркая, почти летняя. У кого-то из отдыхающих на пляже негромко работал транзистор "Океан".
 Сергей давно собирался купить такой. И он с наслаждением слушал музыку, а потом стал невольно вслушаться в работу очередного партийного Пленума. Когда начал говорить Ельцин, то Сергей даже и привстал с лежака: такой острой критики в адрес партийного руководства он ещё никогда не слышал.
 Даже с каким-то особым чувством уважением он отнесся тогда к выступающему, хотя впервые услышал его фамилию. За его смелость в критике недостатков. Но когда же, спустя всего лишь две-три недели, он услышал его, уже покаянное, публичное выступление за свои, сказанные эти, слова, на столь же важном партийном форуме, то он сразу потерял к нему всякое уважение.
 Это его покаянное выступление выглядело очень жалким и недостойным коммуниста. И в этом они с Ниной были едины. Кроме того, этот бархатный месяц отдыха у моря был наполнен у них ещё какими-то неясным, но довольно тревожным и ощутимым предчувствием каких-то предстоящих глобальных изменений не только в их собственной судьбе, но и в жизни страны.
 Народ, как бы это тоже предчувствовал, но как и Сергей с Ниной никак ещё не мог знать и понимать, что должно произойти. И потому витавшее в воздухе предчувствие всех волновало и тревожило.
 Особенно заметным показалось это Сергею с Ниной на следующее лето. Когда они уехали отдыхать на Чёрном море в Сочи.  В Лазоревском, во время встречи местных жителей и отдыхающих в Доме культуры со знаменитыми актёрами Олегом Янковским и Леонидом Ярмольником, проехавших с "чёсом", как потом это стало называться, по курортным местам Сочи и Крыма.
 Среди множества вопросов заданных им об их творческой и личной жизни, был задан и такой:
 - Как вы относитесь к начатой Горбачёвым перестройке? В частности, к НЭПУ, позволившему Ленину после первой империалистической и гражданской войн, после разрухи и развала страны, возродить к жизни не только экономику России, но и сохранить её целостность.    
 Это вопрос заинтересовал Сергея, тем более, что ныне в Советском Союзе никакой разрухи пока что не наблюдалось. Люди нормально трудились на заводах и фабриках и могли, точно также, как Сергей с Ниной, по профсоюзным туристическим путёвкам спокойно отдыхать у моря.
 Что же тогда эти знаменитые и любимые народом артисты, ответили людям? Их ответ не был однозначен и прямолинеен. Он выразил полную поддержку горбачёвской перестройке:
 - Мы не против частной собственности,- сказали они,- если, конечно, эта политика будет на пользу государству. И Ленинской путь приятия частной инициативы, в то время, был вполне оправдан. Если бы ни Сталинская индустриализация и ни коллективизация, то, возможно, страна смогла бы быстрее справилась с разрухой.
 Вот это да! Это И насторожило Сергея. Ни слова о том, что проведение, ускоренными темпами индустриализации и коллективизации в стране было вызвано острой исторической необходимостью устоять первого в мире молодого государства рабочих и крестьян перед набиравшим силу в Германии фашизмом, находясь в тотальным окружением мирового империализма.
  А в этом тогда было трудно усомниться. Война была уже на пороге. Но в благополучные нынешние послевоенные годы это стало как-то забываться. И во многих толстых журналах, да и с экрана телевизора, нередко можно было видеть совершенно противопоставление точки зрения.
 И это вот Сергею, как историку и журналисту, в выступлениях артистов не очень  нравилось. Но вот спектакль Михаила Шатрова "Так победим!", в главной роли с Александром Калягиным, несмотря на его полноту, Сергею понравился. Они с Ниной посмотрели этот спектакль в местном театре в Лазоревском.
 Всё показано было в спектакле, вроде бы, правильно и исторически верно. И к себе "домой", то есть, на квартиру своей хозяйки, они шли уже в хорошем настроении.
 Но происходящие вокруг них перемены не особенно тгда их радовали. Несмотря на тотальную пропаганду в центральных и региональных газетах и журналах, на радио и  телевидении, прелесть западной демократии и буржуазного образа жизни.
 Несмотря на призывы повсеместно переходить к благостному буржуазному потребительскому образу жизни, хотя никто толком ещё не знал, что это такое и с чем это едят.
 И было что-то в этой пропаганде сомнительное и непрочное. Скользкое. И это они уже здесь почувствовали у моря, на отдыхе, вдали от газет и радио с телевидением. Зато висели здесь на каждом шагу афиши Грибенщикова и Кинчева, "Машины времени", "На-на", посетили они также видео-салон, где показывался эротический фильм "Греческая смоковница".
 Дублировал-переводил его на русский язык человек с прищепкой на носу. Таков был у него гундосый запоминающийся голос. И вообще, в перестроечные годы происходило самое невероятное. Появились не только множество мини-кооперативов и частных индивидуальных предприятий, а также,множество всяких сект, в том числе, и "кришнаитов".
 Когда же они с Ниной, уже зимой, отдыхали в санатории-профилактории в Крутом Яру, к ним в комнату отдыха заявились какие-то "христиане" со свистульками, бубном и аккордеоном.
 Пели они какие-то весёлые псалмы и приплясывали в такт музыке, что одна из женщин-отдыхающих даже и не выдержала, воскликнув:
 - Господи! Вот, так матушка!
 Но если говорить честно, то в видео-салоне в Лазоревском им понравился. Там было в летнюю жару прохладно и чисто. На полу красивый ковёр, высокие и мягкие красивые кресла, в которых было довольно уютно. Почти, как в самолёте. Около каждого из кресел стоял небольшой столик с прохладительными напитками:"Фантой", "Байкалом",Кока-колой" и пепси-колой".
 Постарались комсомольцы. Партия разрешила комсомолу заняться коммерческой деятельностью. Вот они и начали стараться с самого прибыльного эротического, если не сказать, порнографических фильмов.
 Точно в такой же видео-салон они попали и в санатории "Краинка" на следующий год. Но там он был победнее обставлен. Однако же, в фильме всё тот же переводчик с гундосым голосом и с прищепкой на носу.
 Другой явной приметой перестройки стало то, что Аркадий подарил Сергею на день рождения. Это термос из особой нержавеющей стали. Говорят из "космической". Точнее, контейнер в виде небольшого трёхлитрового бидона. Это была продукция военно-промышленного комплекса. ВПК переходил на производство кастрюль и термосов.
Но качество их было прекрасное. Когда Сергея по весне призвали на воинские сборы  под Белёв, то Нина положила к него горячую гречневую кашу и несколько котлет.
 Думала, что сборы затянется надолго, но он на другой день был уже дома. А так как их там накормили в солдатской столовой, то он всё содержимое термоса привёз назад и оно было всё ещё таким же горячим.
 Этот металлический термос привлёк внимание всех и здесь в Лазоревском, когда они стоял в очереди за квасом. Интересовались все: где он его приобрёл? Здесь тоже знали, что это есть продукт военной промышленности, так как она вся перестраивается на выпуск товаров социально-культурного и бытового назначения. 
 Перестройка, именно, с этого и началась. С перевода военной промышленности на мирные рельсы. И это провозглашалось, как высочайшее достижение демократии. А в идеологии с пропаганды потребительского образа жизни. С газет и журналов, с радио и телевидения.
 Велика была здесь роль роль не только толстых журналов, таких как "Новый мир" и прочих, но и в работе по переформатированию мозгов наивных советских граждан ежедневных центральной и местной прессы. 
 Многие газеты стали почти что порнографическими. Такие, как "Московский комсомолец", в народе прозванный "Московским сексомольцем". Особенно "отличились" в этом ежедневная газета Известия и еженедельный журнал "Огонёк", - какой только грязи, какой только наглой лжи об СССР не выдавали эти издания.
 В развале экономики решающую роль, конечно же, сыграла отмена монополии внешней торговли и принятие Закона о кооперации, позволивший "комсомольцам" и другим проходимцам, в том числе, и с партийным билетом, использовать государственные предприятия в целях своего личного обогащения. Теневая экономика выходила из тени.
 Это хлёсткое название - "Перестройка", используемое для обозначения кардинальных перемен в экономической и политической структурах СССР, инициированных генеральным секретарём ЦК КПСС Михаилом Сергеевичем Горбачёвым в 1985—1991 годах, позже в народе получит название "катастройка".
 Началом же перестройки-катастройки считают ныне 1987 год, когда на январском пленуме ЦК КПСС была она объявлена новым государственным курсом. В конечном счёте, перестройка приведёт к распаду Советского союзного государства и к либеральным реформам, к частной собственности и "свободному" рынку, к "правам человека" в буржуазном восприятии и упрощённому визовому режиму с возвратом в некоторых местах к досоветскому традиционному строю (обществу), в том числе, и к полуфеодальному.
 К пересмотру отношений со странами Востока и Запада, а также и с США, к возрождению религиозной жизни и общин на местах и так далее. А также к шарлатанству-чудесам всей мастей, появлению всяких магов да кудесников, таких шарлатанов, как Чумак, Лонго, Кашпировский, Тави, Джуна", Гробовой  и многих других, излечивающих неизлечимых больных и оживляющих мёртвых.
 Целью реформ была также заявлена и озвучена всесторонняя демократизация уже сложившегося в СССР общественно-политического и экономического строя, то есть, иными словами, переход к «народовластию» на местах в самом широком смысле этого понятия.
 Построение "социализма с человеческим лицом" на самом деле приведёт к повсеместной коррупции и преступности в лихие девяностые. Планы экономических реформ разрабатывались ещё в 1983—1984 годах, по поручению генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова. А осуществились они при Горбачёве. Когда Союз Советских Социалистический республик был уже заменён не Союз Независимых государств.
 Где слово "Независимых" стало ключевым и привело к "Беловежской пуще", к войнам между бывшими советскими республиками. Но пока, даже в 1988, году об этом ещё не  никто толком не подозревал, казалось, это просто невозможным.
 Но к этому страна, однако же, шла все свои последующие годы. Именно, это и тревожило граждан. Но они молчали, ещё не понимая, что происходит. Впервые необходимость совершенствования существовавшей экономической системы, так называемого Ускорения, была провозглашена М.С.Горбачёвым на Пленуме ЦК КПСС 23 апреля 1985 года.
 Однако же эти меры касались только экономики и носили в основном лишь административный характер и не затрагивали они пока самого существа «развитого социализма».
 Кардинальная же реформа всей системы, включая политические изменения, началась после пленума ЦК КПСС 27 января 1987 года. Перестройка была обозначена в качестве задачи и как необходимое «преодоление эпохи застоя и обновление всех сторон жизни страны».
 Важную роль в разработке идей перестройки играли видные тогда учёные-обществоведы: Александр Николаевич Яковлев (ИМЭМО), Станислав Сергеевич Шаталин (ЦЭМИ), Татьяна Ивановна Заславская (ВЦИОМ), Евгений Максимович Примаков (ИМЭМО), Леонид Иванович Абалкин (Институт экономики АН СССР).
 Оценки результатов перестройки в обществе разнятся.
 Цели реформ были достигнуты, как говорят их защитники, лишь частично: произошла демократизация общества, внедрена гласность, отменена цензура, достигнута разрядка в отношениях с Западом.
 В то же время в экономике СССР наступил спад, а с политической точки зрения итогами перестройки стали межнациональные конфликты, приближение НАТО вплотную к границам России.
 Но тогда, в Лазревском, всё ещё шла спокойная и привычная жизнь. Беспечно светило солнце, оно дарило ласку своих лучей, а тёплое и мирное Чёрное море прохладу своих волн.
 Но и тут не обошлось без грозы. Когда Сергей с Ниной, тёплым южным вечером, пошли на Почтамт, чтобы позвонить: она дочери Анне, а он, Сергей, в их "родовое гнездо", где Олег должен был с Аркадием доделать начатый цоколь, задуманной Сергеем для комнаты-пристройки к их основному дому.
 Сергею не терпелось узнать: как у них там идут дела?  Ему ответил Олег:
 - Не волнуйся Сергей и отдыхай на всю железку. Цоколь я выровнял кладкой из красного кирпича. Можешь класть стены! 
 Но разговаривать долго им не пришлось. Ударил гром и они побежали к своему месту жительства. Но убежать далеко не успели. Засверкали молнии и ливнем полился дождь. Разрывалось казалось, само небо. Такой грозы в горах они ещё никогда не видели.
2020
А.Бочаров.