Вечный. Шатёр с диковинами

— Странный и странник, не зря с одним корнем, — взглянула на него Марисабель и улыбнулась. — Вот  и ты являешься ярким тому примером.
— Согласен, — улыбнулся в ответ Этерно.
Они шли по ярко освещённой улице старого города, где от нагретых каменных его стен солнце отражалось ещё жарче.
— Я скучаю по нашим письмам... — заметила она, не глядя на него, и голос как-то особенно мелодично испарился.
— Ты тоже научилась читать мысли, Мариса...
Она подняла на него свои мудрые каре-зелёные глаза: он впервые назвал её так.
— Почему?
— Просто я как раз написал письмо, оно лежит в ящике стола, думал отдать его перед тем, как расстаться.
— Расстаться... — медленно повторила Марисабель. — Так странно.
Потом они шли молча. И задумчиво. Худенькая высокая девушка в чёрном облегающем платье-миди и туфлях на шпильках. Её длинные шоколадные волосы купались в солнечных бликах, рассыпаясь волнами по спине. Пушистые ресницы роняли нежную тень на задумчивый, и устремлённый на городскую мостовую взгляд.

Двое свернули за угол и вышли на широкую улицу, ведущую к старой площади, где теперь торговали сувенирами и всякими, казалось, безделушками ручной работы. На ветру развевались перья под навесами ремесленников, и пахло сладостями.

— Постой... — нарушил наконец молчание Рикардо, обратившись к Марисабель, когда они шли мимо абрикосового дерева. — Встань вот сюда, под это дерево, пожалуйста...
— Сюда?
— Да, вот так, — сделал он ей знак рукой и потянулся за своим блокнотом.

Медовые абрикосы нежились на солнце в приятной зелени раскидистых ветвей. Солнечные лучи золотыми мечами пронзали крону и сплетали дуэт с кружевной тенью на узорных плитках мостовой. А Мариса стояла под деревом, пока Рикардо Этерно, этот странный странник, создавал свой графический этюд...

— Всё, — улыбнулся он, перекидывая обложку, накрывая ею только что сделанный рисунок, — спасибо...
— А позволишь взглянуть? — подошла к нему Марисабель.
— Конечно, — снова раскрыл он блокнот, протягивая его так,  чтобы она могла лучше разглядеть рисунок.
— Спасибо, — улыбнулась Марисабель, глядя на своё изображение, талантливо схваченное Этерно.
Рикардо с присущей ему скромностью творца смотрел в этот момент прямо перед собой.
— Это так прекрасно, — задумчиво продолжила Марисабель, с невольным любопытством начав листать блокнот с его эскизами и этюдами.
Он посмотрел в её сторону.
— Прости, можно?.. — запоздало спросила она разрешения.
— Да, — кивнул он в своей изящной манере, все его движения переносили её в какие-то далёкие века.

Они вышли на старую городскую площадь. Откуда-то доносились звуки скрипки, серебря тонкими нитями меланхоличного звучания пёстрые обрывки разговоров толпящегося тут и там народа.

— Смотри, какое перо, — обратила внимание Рикардо на старинный письменный предмет Марисабель. — Можно я подарю тебе его? — подняла она на странника свои каре-зелёные глаза, взмахнув тёмными ресницами.
— Не стоит... — отозвался он смущённо.
— Почему это? — ответила она и быстро отвернулась, чтобы обратиться уже к торговцу, у «шатра с диковинами» которого они остановились. — Сколько стоит это перо?
Старик в пенсне и костюме стимпанковского путешественника во времени хитро оглядел двоих:
— Почему у Моны Лизы нет ресниц? — обратился он к ним.
— Как и всё, что связано с гением Леонардо, — начал Этерно, — однозначного ответа быть не может, но как известно из описаний Вазари: «ресницы, сделанные наподобие того, как действительно растет на теле волос...», они у неё есть. И исчезновение их со знаменитого полотна можно объяснить либо тем, что, ссылаясь на того же Вазари, ресницы написаны невероятно изящной краской, что не сохранилась поэтому, либо более фантастичным предположением — эта не та «Мона Лиза», а оригинал иной, — спокойно поделился Этерно.
— Верно, — ответил старик и назвал цену того самого пера.

— Теперь я в долгу, — сказал Марисабель Рикардо, когда они ушли с площади, и он в руках нёс футляр с подаренным ею пером.
— Да, и ты непременно вернёшь мне долг, напишешь мой портрет, — пошутила она. — На самом деле, я подарила тебе перо, тем самым вернув свой долг. Общение с тобой, твои письма и сегодняшний этюд — это так много для меня. Каждая наша встреча — словно путешествия во времени.
— Благодарю, о знакомстве с тобой, Марисабель, я могу сказать, что ты — мой проводник среди звёздной бесконечности.

Спустя время они снова встретились. И Этерно на глазах Марисабель сбросил атласную накидку с картины и представил свою работу — её портрет...