Хроники Крылатого Маркграфа. Румковский

Согласно официальной версии, Мордехай Хаим Румковский был убит 28 августа 1944 года в Аушвице (точнее, в Биркенау), куда он был депортирован «последним эшелоном» из Лодзинского гетто.

Однако обстоятельства его смерти (по той же официальной версии) были более чем туманными. По одним свидетельским показаниям, «Король Хаим» был убит сразу по прибытии в Освенцим евреями из Лодзи, которые приехали туда раньше него (и были отправлены на работы, а не сразу в газовую камеру).

Согласно другим свидетельским показаниям, евреи Лодзи тайно обратились к евреям зондеркоманды (которая занималась сожжением трупов – как убитых в газовых камерах, так и «просто» умерших) и попросили их убить Румковского за (якобы) преступления, совершенные им в Лодзинском гетто.

По слухам, присовокупив к этому некие «материальные стимулы». Рабочие зондеркоманды забили когда-то всесильного начальника юденрата до смерти у ворот крематория № 2, в печи которого сожгли его труп.

На самом деле произошло несколько иное. Хотя «заказ» на «Короля Хаима» действительно поступил. Действительно в еврейскую зондеркоманду и действительно от евреев Лодзинского гетто.

Однако об этом стало своевременно известно лагерному гестапо (которое работало зер гут). А от гестапо Колокольцеву – в силу того, что последний был генеральным инспектором в том числе и Аушвица-Биркенау.

Колокольцев сделал пару звонков… в результате всем рабочим зондеркоманды очень доходчиво объяснили, что если они хотя бы пальцем тронут Румковского, то всю зондеркоманду тут же сожгут в печах. Живьём. Благо заменить было очень даже кем – эшелоны с евреями в лагерь смерти приходили бесперебойно.

Несостоявшиеся киллеры всё поняли – и отошли в сторону. А люди Колокольцева разыграли очередной спектакль. Румковского действительно слегка поколотили, оглушили и в бессознательном состоянии тайно вывезли из лагеря.

Доставили на аэродром Кракова где первой же «Тётушкой Ю» отправили в Берлин. Где вернули к жизни, привели в чувство, помыли, накормили, переодели, снабдили чистыми шведскими документами (спасибо Валленбергам сотоварищи) и вывезли в Стокгольм.

Они с Колокольцевым встретились осенью 1944 года, когда тот в очередной раз (как обычно, кружными путями – через Дублин и Лондон) прибыл в Стокгольм для решения вопросов весьма бурно развивавшихся Die Neue SS.

Когда Колокольцев рассказал «Королю Хаиму» об обстоятельствах его чудесного спасения, тот мрачно усмехнулся: «Какая чёрная неблагодарность… Я им подарил лишние два года жизни – а они…»

Колокольцев покачал головой: «Не надо было воровать… точнее, отбирать последнее у несчастных. Жрачку, ценности и всё такое. И девок гетто не надо было трахать… точнее насиловать. Даже совершеннолетних – за малолеток я бы сам тебя живьём сжёг…»

После Операции Элизиум Колокольцев крайне нервно относился к сексуальному насилию над несовершеннолетними. И поступал с насильниками соответственно.

«… про бессудные убийства твоих недоброжелателей в гетто я вообще промолчу…»

Глубоко вздохнул – и продолжил: «Не строй иллюзий, Хаим – для меня ты просто старая сволочь, которая заслужила уличную справедливость не один десяток раз. Если вообще не сотню…»

Румковский молчал, переваривая услышанное. Переваривалось явно плохо. Очень плохо. Из рук вон плохо.

Колокольцев безжалостно продолжал: «Твоё счастье, что ты мне был слишком нужен… жизненно важен даже – чтобы спасти две с половиной тысячи евреев из твоего гетто. Лучших спасти. Иначе я бы тебя ликвидировал ещё в январе сорок второго – если не раньше…»

Глубоко вздохнул и закончил: «Но я дал тебе слово – слово офицера – что ты будешь жить. Поэтому ты и жив, и в безопасности… и снова как сыр в масле катаешься…»

Румковскому позволили сохранить достаточную часть награбленного в гетто, чтобы обеспечить спокойную старость в шведской Тишландии. Оставили по понятной причине – содержать «Короля Хаима» из собственного кармана Колокольцеву было бы просто противно.

Колокольцев повернулся и быстрым шагом зашагал по Drottninggatan – главной пешеходной улицы шведской столицы. Через несколько шагов остановился и, не оборачиваясь, бросил:

«И ради всех святых – не попадайся больше мне на глаза. А то ведь я могу и передумать…»

Когда в августе 1949 года, после победы Государства Израиль в Войне за независимость, 72-летний Хаим Румковский (по его шведскому паспорту уже не Румковский и уж совсем не Хаим) подал документы на израильскую визу – он хотел умереть в Земле Обетованной – это, разумеется, стало сразу известно Моссад. Внешней разведке Государства Израиль.

Её создатель и директор Реувен Шилоах (который был в курсе операций Колокольцева по спасению евреев во время Холокоста) был несколько изумлён такой наглостью… и обратился к Колокольцевы за советом, что со всем этим делать.

Колокольцев (к тому времени полковник Армии Обороны Израиля Ариэль Леви) пожал плечами: «Да пусть себе приезжает и живёт. Всё-таки, как ни крути, в том числе, и благодаря ему две с половиной тысячи евреев сейчас вполне себе счастливы в Земле Обетованной – а не сгорели на кострах Sonderaktion 1005»   

Совершенно секретная Особая операция 1005 была проведена СС в 1942-44 годах с целью ликвидации вещественных доказательств убийства миллионов евреев – в том числе, и в газвагенах Хелмно.

Заключённые концентрационных лагерей раскапывали массовые захоронения и сжигали трупы (перекладывая их дровами) в гигантских кострах на металлических рельсах.

Оставшиеся фрагменты костей перемалывались особыми машинами-костедробилками (переделанными из стандартных камнедробилок) и вновь закапывались в ямах. После завершения работы исполнители были (разумеется) ликвидированы.

«… только пусть на глаза мне больше не попадается…» - усмехнулся Колокольцев.

Директор Моссад кивнул. Виза была выдана (по документам Румковский был шведом, а не евреем и потому репатриации не подлежал); он приехал в Израиль и купил себе домик на берегу моря в Яффе, где тихо скончался третьего февраля 1957 года, всего несколько дней не дожив до своего 80-летия.

По личному распоряжению Колокольцева (родственников у «нового» Хаима Румковского не было по определению), на его могиле был установлен памятник. Простой чёрно-белый прямоугольник – без какой-либо надписи, кроме его «шведских» имени и фамилии.

Говорят, что на его могиле (которую кто-то всегда поддерживает в идеальном порядке), периодически появляется очень красивая женщина неопределённого возраста – и ещё более неопределённой национальности.

Она долго стоит у могилы, словно разговаривая с покойным, затем оставляет у памятника огромный букет белых и алых роз и молча уходит, словно растворяясь в прибрежном тумане.

Кто эта женщина, откуда она приходит и куда уходит, какое отношение она имеет к покойному, никому неизвестно…