Глава 45. Вынужденный переезд в Ростовскую область

 

Сразу по возвращению домой Раиса поняла, что обстановка в селе очень изменилась. В первый же день она почувствовала негативное к себе отношение односельчан: некоторые из них не здоровались, делая вид что не знакомы, другие смотрели „как Ленин на буржуазию в 18-м году“, а третьи вообще шипели в спину: - „Шлюха…“
Раиса растерялась, не понимая, что произошло дома во время её отсутствия.
Даже дома она столкнулась с этими изменениями: её дочь Танечка мамой называла Любовь Дмитриевну, а её первое время не называла её никак- девочка забыла её всего за каких-то два года?Раисе если честно было очень обидно: она так рвалась домой, а он встретил её так словно она какой-то враг.
Она старалась перетянуть дочь на свою сторону, проявляя всю нежность и доброту на которую была способна ,но Танечка всё равно мамой звала свою бабушку, а её спустя полмесяца начала называть Раиской, как называла её мать, когда серчала на неё.
Рая отработала уже две недели, но на работу шла, как на каторгу, хотя до учёбы бежала туда вприпрыжку.
Последнее время её обижали даже взгляды, потому что они выражали такое презрение и даже ненависть и презрение.
-За что? - не понимала Рая? Что я вам сделала? - отвечал её взгляд.
Наконец, не выдержав такого противостояния, Рая спросила главного бухгалтера:
-В чём дело, Николай Иванович,  почему вы все смотрите как будто я вам сделала что то плохое? Ведь это — не так!
-Вы солгали нам, Раиса Лукъяновна. - честно ответил тот. - Никакая вы не вдова, и дочь у вас от Алексея Пальчак. Я его хорошо знаю — у него красавица жена и трое сыновей.
-Я никому не лгала! - запротестовала Рая. - О погибшем муже вам говорил Нил Ерофеевич — наш председатель — я была против обмана, но он сказал: - „Так надо!“, и Алексею я сразу сказала, что уводить из семьи его не собираюсь — мне от него нужен был только ребёнок, и больше ничего. Мне уже было 25 лет, а создать семью возможности не было, ведь все ровесники или погибли на фронте, или уже были женаты. Разве я виновата в том, что столько женщин война лишила возможности создать полноценную семью и жить как другие люди?
Я просто не хотела на старости лет оставаться одной и решила хотя бы родить ребёнка. Разве это,  Николай Иванович,преступление?
-Нет, — согласился главбух.
-Но вы относитесь ко мне,как к преступнику! - воскликнула Раиса. - Каждый день я иду на работу, как на голгофу, под ненавидящими взглядами, и у меня единственное желание — бежать отсюда, сломя голову, чтобы больше никогда не видеть этих жестоких людей, ненавидящих всех, кто на них хоть чем-то непохож.
-Я вас понимаю, Раиса ,— сам проходил через нечто подобное, ведь я тоже отличаюсь от основной массы народа своим увечьем.
-Но вас, Николай Иванович, люди жалеют, а меня — ненавидят! - парировала Рая.
-Думаете мне от этого легче, постоянно чувствовать себя  ущербным? - удивился главбух.
-Но с вами люди примирились, а со мной, как видно, не примирятся никогда. - отреагировала Рая. - Что же мне делать тогда — уезжать? Куда, на что? Денег у нас с мамой нет даже на дорогу в Добринку, а не то что ещё куда то.
-Я помогу вам — неожиданно сказал Николай Иванович, хорошо понимая состояние своей подчинённой. - Потерпите хотя бы ещё полмесяца: я соберу нужную сумму, найду подходящую статью, чтобы списать её, и вы сможете тогда уехать куда посчитаете нужным.
-Буду вам очень признательна, Николай Иванович, — отреагировала Раиса, - а мама будет Богу за вас молиться.
-Молитва мне не помешает — по доброму улыбнулся главбух.
И после этого они не возвращались к этой теме, но Николай Иванович своего обещания не забыл, и нужную сумму собрал.
К этому времени семья уже твёрдо решила переезжать в Ростовскую область. Раиса уже написала Лиде письмо и отправила его. Она сообщила подруге, что они с матерью и доченькой решили перебраться в их края и очень просят приютить их на первое время, а там уж обещала, как можно скорее решить вопрос и с жильём для своей семьи, и с работой.
Ждать ответа времени уже не было, потому что обстановка становилась только хуже, да и главбух собрал уже нужную для переезда сумму, а Раиса помогла поместить эти расходы на нужный счёт, чтобы к Николаю Ивановичу после их отъезда не было никаких претензий.
К тому же лето шло к своему закату, а в холодное время и переезжать труднее и обустраиваться на новом месте тоже. К  тому же лето шло к своему закату, а в холодное время переезжать труднее да и на новом месте обустраиваться — тоже.
И снова семья переезжала в неизвестное место, не зная что её там ожидает: девушка Лида, конечно, хороший друг и добрая, но как отнесутся к ним её родители?
Опасения оказались напрасными: старики Кудря оказались добрыми и гостеприимными — и встретили семью подруги дочери очень радушно, по доброму.
Место куда приехали Зибровы всем им понравилось  только с работой оказались некоторые проблемы: место бухгалтера, о котором ещё в Омске говорила Лида, было занято старейшей работницей, которую уже несколько лет директор плодоовощного совхоза пытался проводить на пенсию, но та категорически не хотела освобождать место молодым, хотя сама понимала, что и здоровье уже не то, и дети уговаривают уходить, чтобы приглядывать за двумя внуками, которые в этом году пошли в школу и очень нуждались в пригляде.
Директор совхоза к которому Раиса пришла на разговор с явным сожалением сказал:
-Уважаемая Раиса Лукъяновна, я бы с радостью принял вас  на должность бухгалтера но наша Олеся Никитична никак не хочет уходить на пенсию. Говорит, что я просто хочу избавиться от неё, непонятно почему.  Говорит с такой обидой, словно я враг ей:
- „Я больше 10 лет работала в совхозе верой-правдой и вы всегда хвалили меня. Почему же сейчас так торопитесь избавиться?“
И слышать не хочет, что у неё давление и она не может ездить в область, чтобы сдавать отчёты, и мне самому приходится делать это, а я не слишком силён в бухгалтерии, и мне приходится несколько раз ездить в область, чтобы защитить данные, что представляет она. А ведь у меня и без этого хватает работы, которая страдает из-за моих постоянных пересдач…
Может согласитесь пока поработать временно на другой должности — общими усилиями мы с её родными рассчитываем уговорить Олесю Никитичну Горковенко пойти на пенсию?
У нас в столовой сейчас свободно место помощника шеф повара — вы бы могли временно поработать на этом месте?
-Увы ,— ответила Раиса — эта должность явно не для меня — я такой же повар, как вы — бухгалтер. Вот моя мама пожалуй смогла бы занять это место — она очень хорошо готовит.
-Давайте маму! - согласился директор. - А если вы, хотя бы временно согласитесь на должность учётчицы, то совхоз для вашей семьи сможет выделить жильё: финский домик предназначенный семье бухгалтера.
-Предложение неплохое — согласилась Раиса. - Но дело в том что у меня двухлетняя дочь, и если мы будем с мамой обе работать, то с девочкой буде некому сидеть.
-У нас в совхозе очень хороший детский садик и, если вы не против, мы могли бы определить вашу девочку туда. - отреагировал директор.
Можно я посоветуюсь с мамой и дам вам ответ завтра? - спросила Раиса.
-Даже нужно! - согласился директор.
После возвращения Раисы домой состоялся серьёзный разговор — она рассказала о том, что предложил ей директор Павел Андреевич Кулик, и Отец Лидии сказал что это очень хорошее предложение, и если директор что пообещал — он никогда не отказывается от своего слова, и если сказал, что скоро бухгалтер уйдёт на пенсию — так и будет.
-Финский домик, который вам обещал  Павел Андреевич  очень хорошее и добротное жильё-
заметил отец Лиды.
- Наша средняя дочь живёт в таком, и дают их только специалистам: муж у нашей Ниночки — главный агроном, а она сама сейчас — помощник заведующей детским садиком, а до этого была там воспитателем — добавила мать Лиды. - Поэтому мы всё это знаем не по наслышке.
И работа в столовой тоже не сложное и выгодное место — там работает наш младший сын Николай — снабженцем: и зарплата всегда вовремя, и продуктами семью можно обеспечить— своим всегда продают несколько дешевле, чем остальным жителям.
-Мама, а ты как думаешь: соглашаться на это предложение или как? Тебе не трудно будет работать в столовой — там всё таки и кастрюли тяжёлые, и жара? Спросила Раиса.
-Нужно соглашаться, Раюшка, — ответила мать — пока директор не передумал.
-Он не передумает -  заверил отец Лидии, — не тот человек.
На следующий день семья Зибровых уже устраивалась на новом месте жительства. ОтецЛиды - Иван Маркович, ничуть не покривил душой: жильё было действительно хорошим: две комнаты, большая кухня, ванна и туалет. Это было ново, необычно: в Воронежской области и душ и туалет были во дворе — причём душ был только у тех, где мужчина мог делать всё своими руками.  Это решило всё к тому же Рая посмотрела и детский сад куда должна была ходить Танечка, и он тоже понравился: и дети ухоженные, довольные, сытые, и игры разные, и на свежем воздухе дети находятся — играют на обустроенной детской площадке у самого садика, и воспитательницы — молодые и приветливые. Танечку определили в группу Алёны Николаевны — очень симпатичной, молодой девушки — дети относились к ней, как к старшей сестре, и слушались. И она относилась к детям, как к младшим сестрёнкам и братишкам — и это Раисе очень понравилось — она была уверена, что здесь её  дочке будет хорошо.
На следующий день Танечку уже допустили в садик, проверив температуру, прослушав лёгкие и сердечко — это было обязательной проверкой детишек каждое утро, чтобы  если ребёнок был не совсем здоров начать во время его лечение, а не заражать других детей в садике.
Поначалу Таня немного покапризничала, но увидев красивую куклу потянулась за ней, сразу забывая свои капризы.
-Как мало надо маленькому человеку! - заметила воспитательница. - Не волнуйтесь, Раиса Лукъяновна, — завтра ваша девочка уже сама будет бежать в садик — у нас хорошо: много игрушек, разных занятий,  музыка, -прогулки на свежем воздухе,физкультура, хорошее питание — детям всё это очень нравится.
И Танечка начала ходить в детский садик. Воспитательница была права: девочке в садике понравилось, и она вечером взахлёб рассказывала, что они делали сегодня в садике с воспитательницей - как она читала им разные сказки, как они пели с ней детские песенки, гуляли на площадке перед садиком — катались с горки, катались на качелях, и какой вкусный был в садике обед. Таня удивляла домашних, как быстро она стала развиваться ведь до этого она была в основном только с бабушкой, которая не могла дать ей того что теперь получала девочка.
К этому времени Танечка  уже не путалась в семейной иерархии, и как положено- Раису называла мамой, а Любовь Дмитриевну — бабушкой. Каждое утро в семь часов бабушка отводила внучку в садик, а потом шла на работу в столовую.
Раиса шла на работу через час со своим саженем, которым обмеряла поля. И каждое утро ей приходилось проходить мимо садика в котором находилась Таня и, как назло, в это время дети находились на игровой площадке — нагуливали аппетит перед завтраком. Танечка,
завидев мать, бежала к забору и, ухватившись ручонками за штакетник,  начинала распевно декламировать:
-Мамочка, возьми Танечку! Возьми крошечку — возьми родную!
И дети услышав её напев хором начинали кричать:
-Мама! Мама! Мамочка!
Начинался такой гам, что остановить его воспитательница не могла, как ни старалась: детей в группе было больше десятка а она — одна на всех.
  И потом дети ещё долго не могли успокоится, даже когда возвращались в помещение детского садика.
Алёна Ивановна понимала, что всё дело в одной Тане, и нужно что-то придумать такое, чтобы она перестала звать мать, но ничего в голову не приходило. Как только не пыталась молоденькая воспитательница уговорить девочку отвлечь от пробегающей мимо Раисы Лукъяновны — ничего не получалось. И вот в одно утро заметив ещё издалека мать Тани Алёна Ивановна сама подбежала к забору и запела на манер Тани:
-Мамочка, возьми Танечку! Возьми дочечьку — возьми крошечку — возьми родную!
Таня, увидев взрослую тётеньку, которая пела её песенку поначалу опешила, и совсем забыла, что это она должна звать маму, а потом кинулась к воспитательнице, схватила её за подол халата и попыталась оттащить от забора  стыдя воспитательницу:
-Как не стыдно?! Это моя песенка — это моя мама! Такая большая тётя, а поёшь чужую песенку и зовёшь чужую маму?!
В это утро дети, не услышали жалобное пение Танечки, и сами не начали звать маму — всё обошлось мирно. Несколько дней подряд воспитательница повторяла своё пение, и хотя получала за это  обвинение в бессовестности, но добилась в конце, что девочка перестала  бегать к забору и звать маму забрать свою крошечку.
После этого заведующая похвалила Алёну Николаевну за находку, но в результате демарша воспитательницы, Таня перестала спать в тихий час, и другим детям не давала это делать, обидевшись на воспитательницу. Пришлось вновь завоёвывать доверие девочки которая первое время реагировала на все попытки наладить отношение привычным:
-Поставлю в угол!
И Алёна Ивановна поняла что строгостью с этим ребёнком ничего не добиться — нужно по хорошему и стала всё больше вовлекать её в разные игры, спортивные занятия— учила с ней стихи, песенки — петь, как оказалось, девочка любила, да и стихи запоминала быстро, а вместе с ней и другие дети стали друг перед другом стараться.

                *        *       *

Если в садике дети были все равны, и с ними серьёзно занимались воспитатели, то на улице были совсем другие отношения, и между детьми порой вспыхивала настоящая война, которая делила всех детей на кацапов и хохлов — кацапами в ней были русские дети, а хохлами — украинские. Украинские дети кричали оскорбительные кричалки:
-Шёл хохол — наклал на пол -
Шёл кацап — зубами цап!
И начиналась драка. Кто бил кого — понять было невозможно: в результате то одни убегали с поля боя в царапинах ссадинах и синяках — то другие.
А в результате потом приходили разбираться их родители, защищая своих чад всяческими способами. У взрослых конечно до драки не доходило но соседи потом долго не разговаривали друг с другом, считая  именно себя обиженной и пострадавшей стороной.
И чаще всего первыми жаловались украинские дети, обвиняя во всём кацапов, хотя сами были виноваты больше — обычно начинали оскорблять русских детей именно они. Дети не уважали таких и называли их  - -“Ябеды-корябеды!“ а те, считая это самым страшным оскорблением, снова бросались в драку, затем сваливая всё на своих противников. И всё начиналось снова как по замкнутому кругу.

Взрослые до оскорблений не доходили — тогда бы обстановка стала непредсказуемой — драться с русскими не хотелось — бойцами те всегда были отменными.
Но они не отказывались воспользоваться иными приёмами: начинали уверять всех, что украинский народ намного лучше русского - и добрее, и краще, и умнее, и сильнее, и вообще лучше во всех отношениях. И чаще всего такие разговоры начинались именно в совхозной бухгалтерии, где уже к этому времени и Раиса работала. И даже этот факт не прошёл мимо внимание украинских „борцов за справедливость“ — последовало очередное обвинение русских в несправедливом отношении к украинцам:
-Ваш директор убрал с места опытную, много лет проработавшую украинку Олесю Никитичну и поставил на её место молодую, неопытную русскую — Зиброву Раису.
Молчавший до этого старейший главный бухгалтер Матвей Миронович — балагур и весельчак не выдержал, и начал вполне миролюбиво, явно не собираясь начать скандал с очередным представителем не совсем умного и справедливого контингента украинского народа:
-Уважаемый соплеменник, вот ты, как и все представители вашего народа, кичишься своей справедливостью, добротой и пониманием?! Так почему же ты так ненавидишь  уважаемую всеми Олесю Никитичну? Вся станица знает что у неё очень слабое здоровье: давление ,диабет и прочие неприятные болячки, а ты хочешь, чтобы она продолжала работать до тех пор пока не умрёт прямо на рабочем месте?! Вместе того чтобы уйти на заслуженный отдых и поправить своё здоровье. Наш, как ты выразился, директор, не хотел этого — вот и настоял на том, чтобы старейший и уважаемый сотрудник  вышел на пенсию,  тем самым продлевая ей жизнь.
Начавший неприятный разговор Микола Собчак даже поперхнулся, понимая что успеха в его споре не добиться  -можно только того, что он станет посмешищем всего станичного куреня, ведь Макарыч для них уважаемый  старейший работник, и его слово всегда для народа является  законом,  к тому же Мироныч всегда мог так отбрить наглеца, что потом народ долго над ним потешается.
Видя что Микола отступился, его дружок Петро вышел вперёд, в полной уверенности, что ему уж точно удастся  забить этих русских своим умом и логикой. Он почти слово в слово повторил всё, что сказал Микола, но никто из бухгалтерии даже не отреагировал на это — тогда он пошёл дальше и ввёл в разговор как ему казалось убойные факты: начал доказывать что даже одежда украинская намного интереснее красочнее и удобнее одежды русаков.
-С украинской вышиванкой не сравниться никакая даже самая расшёлковая рубашка русских — в полной убеждённости начал он. - А украинские шаровары — это же настоящий шедевр — они и удобнее, и шире, и красочнее, и даже женские панталоны — самые богатые, самые красивые, самые кружевные.
-Фу ты, как всё просто! - воскликнул Макарыч. - А я всё ломал голову, почему ваши бабы, когда ругаются, задирают юбку на голову и, хлопая себя по заду, кричат:--“ Ось тоби! Ось тоби!“ А оказывается они просто хвалятся панталонами…
После этих слов бухгалтерию сотряс почти гомерический хохот.
От неожиданности Микола вздрогнул, схватил дружка за руку и почти бегом кинулся прочь из бухгалтерии.
После их бегства в бухгалтерии ещё минут пять продолжался хохот, а когда он смолк Макарыч сказал:
-Ну и юмористы! И на концерт ходить не надо — развеселили всех! Таких артистов, как у нас, найти не просто.
Спустя сутки по станице уже ходил анекдот о том, какие замечательные у хохлушек панталоны, которого встречали всегда с общим смехом. А Миколу С Петром начали называть панталонами  И те сразу вставали  в стойку, угрожая начистить личико — обижались сильно.
Больше к Раисе  и к её переходу в бухгалтерию никто не цеплялся, но это не означало, что других разговоров на тему противостояния украинцев и русских больше не велось.
И Раиса не понимала почему так происходит тут: в Воронежской области разницы между разными  представителями национальностей никогда не было — там была другая проблема — Евдоха.



       Продолжение следует: