Непоступление в лвоку

 

Самый конец июня 1972 года. Все восемь выпускных экзаменов сданы, благословенная душанбинская русская (а были ещё таджикские и узбекские) школа №21 имени Ю.А.Гагарина окончена. 04 июля нам должны торжественно вручить аттестат зрелости (не пойму до сих пор почему нужна была такая задержка), а после этого планировался выпускной бал. Однако, у меня на руках было предписание из военкомата, где значилось, что я не позже 05 июля должен быть в Петродворце в расположении ЛВОКУ (Ленинградское высшее общевойсковое военное командное училище имени С.М.Кирова). Т.е. ни торжественного выпуска, ни выпускного бала у меня не будет. Жаль, конечно, но делать нечего, надо лететь

Почему именно в ЛВОКУ? Ещё в конце 9 класса я и мои друзья-одноклассники Володя Стрекаловский и Миша Маркушев решили поступать в военные училища. Вовка собрался в РВВАКУ (Рязанское высшее военное автомобильное командное училище), Мишка в ТВТКУ (Ташкентское высшее танковое командное училище) на профиль ВДВ, ну а я, после нескольких бесед с отцом решил пойти по общевойсковой линии. Тогда в СССР были два лучших по всем показателям общевойсковых училища: МВОКУ (Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР) и ЛВОКУ. Как город мне больше нравился Ленинград, там жили двоюродная тётя Валя и троюродная сестра Лариса с семьёй, текла шикарная Нева и плескалось Балтийское море, по проспектам стояли великолепные архитектурные ансамбли и замечательные музеи и ещё много чего хорошего было и есть. Поэтому я и выбрал именно ленинградское училище.

У меня на 03 июля уже и билет был на самолёт (поездом никак не успевал), а вот аттестата на руках не было. Ещё до последнего экзамена я сообщил о том, что мне надо лететь своей классной руководительнице Шах Марии Фёдоровне. С ней мы сходили к завучу Карлович И.В. и директору Кидиной Э.В. и заручились их обещанием выдать мне аттестат не позже 01 июля. Служба в армии тогда была сильно в почёте, тем более учёба в военном училище, так что чинить препятствий мне никто не стал. Так и случилось, 01 июля без помпы и цветов, без родителей и друзей, просто и даже буднично я с утра пораньше зашёл к завучу в кабинет, получил заветный документ, датированный 30 июня и пошёл домой собираться в училище.

На следующий день, к моему большому удивлению и радости, больше половины класса пришло к нам домой, чтобы проводить меня в Ленинград. Жаль, конечно, что среди них не было моей тогдашней любви Тани Шипиловой – видимо, что-то ей помешало. Все еле-еле разместились за столом в гостиной, а отец, как уже взрослым, выставил несколько бутылок своего замечательного самодельного сухого вина и каких-то фруктов. Выпили вина, фруктами закусили, пожелали мне хорошей дороги и поступления, пожалели, что не буду я на выпускном и разошлись. Ну а 03 июля я улетел поступать, прихватив с собой коробку фруктов для наших ленинградских родственников.

Прилетев в Ленинград вечером того же дня сначала поехал к тёте Вале, чтобы передать посылочку, весь следующий день гулял по Питеру (его и раньше так иногда называли), утром 05 июля поехал в Петродворец поступать в училище. На заставке к рассказу фото одного из зданий училища, в нём сейчас музей ЛВОКУ, а в 1972 году это было одним из штабных зданий училища. Именно в нём в те годы располагался отдел кадров и приёмная комиссия. Однако в Петродворце остаться не удалось, оказывается вступительные экзамены абитуриенты сдают на училищном полигоне где-то километрах в 20-30 от города. Всех, приехавших 05 июля, ближе к вечеру собрали в автобус и отвезли туда. Разместили нас в больших палатках, человек на 100-120 с кроватями в два яруса с тумбочками и деревянными полами. Таких палаток в лагере было штук 6 или 7, т.е. поступающих было никак не меньше 700 человек и это на 300 человек набора – более 2-х человек на место. По приезду нас сначала определили в формируемые абитуриентские роты и взводы, представили командиров рот и взводов. Командиром нашей роты был какой-то капитан, а взводным курсант, оканчивающий 3-й курс и отрабатывающий с нами войсковую стажировку.

Взводный, познакомившись с вновь прибывшими в его взвод определил нам места в палатках, рассказал про границы нашего абитуриентского ареала, довёл порядок и сроки сдачи экзаменов, а также прочие правила нашего пребывания на полигоне. Первый экзамен по устной математике наш взвод должен был сдавать дня через три или четыре, потом второй – по литературе и русскому письменно в виде сочинения, третьим должна быть физика устно и четвёртым экзамен по физподготовке (бег на 100 и 1000 метров, подтягивание, ещё что-то). В промежутках между экзаменами всех нас ждала ещё одна медкомиссия. Всё должно быть закончено до конца июля. Поступивших в училище определит мандатная комиссия, их тут же на полигоне переоденут в курсантскую форму одежды, оставят на полигоне для прохождения курса молодого бойца и подготовки к принятию воинской присяги. Присягу поступившие будут принимать где-то в начале сентября уже в Петродворце на зимних квартирах.

Как оказалось, вместе со сдачей нами вступительных экзаменов выпускники училища тут же сдавали те выпускные государственные экзамены, которые подразумевали наличие полигона. Это были экзамены по общевойсковой тактике и физподготовке, по стрельбе из всех видов оружия (от пистолета до самоходной гаубицы) и вождению всех видов техники (от мотоцикла до вертолёта), имеющейся в подразделениях, частях и соединениях сухопутных войск. Во многом в связи с этим так строго были определены границы для нас абитуриентов. Даже подходить к границам в самом деле было опасно: там размещались разные стрельбища, трассы для техники и т.п. Мы в самом деле регулярно и с разных сторон (видимо стрельбище было не одно) слышали выстрелы из стрелкового оружия и артиллерии, по грунтовой трассе вокруг сосновой рощи носилась разнообразная колёсная и гусеничная техника, а из-за соседнего леса взлетал и сделав круг над ним садился вертолёт. Какой билет выпускнику попадался, туда он и шёл стрелять, ездить, летать. Выпускники, как лоси бегали по лагерному стадиону, тренировали в одиночку и группами приёмы рукопашного боя, крутились на турнике не хуже гимнастов. Всё это сильно впечатляло нас – желторотых выпускников школ, ПТУ и техникумов. Ведь ещё недавно мы казались себе вполне взрослыми парнями, но сейчас не шли ни в какое сравнение с выпускниками училища. Вот они были настоящими мужиками, бойцами, военными.

Один из нас ещё до первого экзамена сдуру зашёл довольно далеко в лес и пройдя его оказался вроде бы на его опушке, а реально на окраине артиллерийского стрельбища как раз во время сдачи госэкзамена. Потом он рассказывал, что попал под обстрел артиллерией (хорошо, что стреляли болванками), спрятался за самое толстое дерево и орал изо всех сил. Экзаменаторы и экзаменуемые его таки услышали, вытащили и привели к командиру роты. Тот, недолго думая, подал рапорт о его отчислении. Уже через день несостоявшийся курсант в кузове бортового ЗИЛ-а уехал в Петродворец за проездными на родину.

Мне, в целом, ситуация нравилась. Были, конечно, некоторые бытовые неудобства, ленинградская погода не всегда и не во всём радовала, но, в целом, жить можно. С ребятами абитуриентами тоже сошелся вполне успешно, да и взводный-курсант не сильно досаждал. Первый экзамен по математике я сдал вполне достойно, получив пятёрку – нас в школе математичка Лидия Константиновна учила всё-таки очень неплохо. Однако общение с курсантами-выпускниками (а это случалось не редко), с нашим командиром взвода и его товарищами, командовавшими другими взводами абитуриентов мне очень быстро перестало нравиться. Да, ребята были физически развитыми, умели стрелять из всего, что стреляет, водить всё, что ездит и даже летает, их рукопашный бой был поставлен замечательно, но бОльшая часть из них показалась мне не сильно интеллектуальной (это мягко сказано). Их словарный запас, даже мне, 17-илетнему пацану, казался уж очень убогим, а поведение довольно примитивным. Подумалось мне тогда, что вот таким я стану через 4 года: физически здоровым и ловким, но туповатым и малообразованным убийцей. Посему второй экзамен (сочинение) я решил завалить, чтобы спокойно уехать обратно в Душанбе. Сделать это было не сложно – ошибок в сочинениях я и без специальных усилий делал много, а если поднапрячься, то можно их наляпать и побольше, чтобы наверняка мимо двойки не проскочить.

К тому времени я познакомился с лейтенантом Сабировым, который вместе с другими молодыми офицерами училища набирал себе учебный взвод. Он был двоюродным братом знаменитой таджикской балерины, народной артистки СССР Малики Сабировой, поэтому имел некоторые преимущества перед другими командирами взводов. Сабиров был очень рад, что среди абитуриентов появился, хоть и русский, но всё-таки душанбинец, как он сам. Да и он то был не таджиком, а узбеком, которых в Душанбе имелось не мало. Узнав, что я получил «неуд» по русскому вызвал меня к себе и предложил исправить мне оценку, как минимум на тройку, а то и четвёрку – по его словам это он мог сделать. Когда я не согласился на такое предложение, даже уговаривал, обещал взять к себе во взвод, помогать учиться, отпускать в увольнения, познакомить со своей семьёй, как его ленинградской, так и большой душанбинской в том числе с самой Маликой. Но я был твёрд в своём решении, поэтому, изобразив честность и принципиальность, забрал документы и уехал из училища обратно в Душанбе. Уезжая, заехал на денёк к тёте Вале и даже успел за этот день сходить в Русский музей, чтобы ещё раз увидеть три мои и по сию пору любимые картины: «Лунная ночь над Днепром» Куинджи, «Волна» Айвазовского и «Сгоревшая деревня» Дейнеки.