7.8.4. Образовательное отчуждение и перспективы спасения.
7.8.4.1. Подмена истины мифами и толкованиями.
7.8.4.2. Замена сознания информированностью. О природе информационной манипуляции.
Примечания
7.8.4. Образовательное отчуждение и перспективы спасения.
Тем более, дело обстоит так, в таком русле следует работать, коль скоро вывести образовательное творчество за пределы школы, педагогики. Ведь люди сегодня учатся, воспитываются далеко (если отнюдь) не только школой. А между тем, некоторые, продвинутые по линии цифрового реформирования, школы и педагоги, как указывалось, и поныне намеренно «открещиваются» от функции воспитания, полагая несовместимость «услуг» воспитания и обучения. Уповают (на прагматистски-позитивистский манер), что школа лишь знания (своим «клиентам») дает, самое лучшее, учит обходиться с информацией. А остальное, вплоть даже до приобщения к ценностям, установкам жизни, — кто угодно, в том числе и отчасти и она. Нет нужды доказывать, что так школа полностью деградирует, отпадает от своего вековечного призвания, уступив (намеренно или как иначе, не важно) образующую функцию другим жизненным инстанциям.
Но, как бы ни обстояло на деле, несомненно, что человека во многом (если не в главном, во всяком случае, касательно патриотизма точно) сегодня образуют не школьные учителя с учебниками и так называемыми «книгами для внеклассного чтения». Если они и участвуют в данном процессе, то, очевидно, синхронно с формированием образов в интернете и на ТВ. Да, люди, — не только молодежь, но и пожилые, не только учащиеся, но и учителя в качестве завсегдатаев теле-и других экранов, — вызревают преимущественно под влиянием этих самых клипов, картинок, зарисовок, репортажей, демотиваторов. Особенно гадских реклам. Чем все это не самый «документальнейший документ», учебник из учебников для нашего самообразованца?! А короткие тексты, мемы, комиксы, китчи, — чем не источник опыта жизни? К тому же, легко и просто усваиваемый. Со всем этим массивом образов (причем, однообразно тенденциозных), манипулятивно захватывающих несопротивляющиеся, «чистые мозги», не способна конкурировать с точки зрения привлекательности, доступности и субъективной «нужности» ни одна книга или школьная программа.
Уж конечно, «никем не видимая рука» господина рынка свою «львиную лепту» тоже к месту вносит. Причем, — не столько как таковая, сколько материально-жизненная атмосфера, обстановка, детерминации, от которых просто некуда деться...
А как замечательно будет обстоять дело, коль скоро, благодаря недреманному оку цифрового надсмотрщика от Big Data, или индивидуализированной «платформенной няне», а то, куда проще, по чипу, вживленному в учащегося, весь массив информации соответствующей дисциплины (или даже комплексу дисциплин) будет закачан в считанные минуты в его память! И он за столь же соотносительно короткий промежуток времени сложится всеобъемлюще информированным, «образованным», даже патриотически!..
И везде тут, по сути, место образования занимает техника. Еще точнее — технологическая манипуляция. Хорошо по этому поводу, подмечая существо произошедших в образовании перемен, говорит цитированный выше автор: «Люди (кроме, разумеется, ваших близких) никогда не делают того, чего вам хочется, даже если вы их об этом попросите. Они делают то, что хочется им. Поэтому, вообще говоря, с людьми нельзя ни о чем договориться. Ими можно только манипулировать. Людьми можно манипулировать и любя, и ненавидя их. И презирая, и уважая. По-разному. Искусство манипуляции называется кучей хороших слов: педагогика, психология, дипломатия... И одно из главных таких слов — политика» [271].
Да, налицо весьма действенное «образование», пусть и стихийное, внешкольное, манипулятивное. Собственно, школьное тоже таково! Даже, коль скоро с учащимися работает учитель, — не робот, не платформенная няня, умная камера, «облако» и проч., — он ведь осуществляет свою работу именно манипулятивно. Ему запрещено давать какие-либо оценки, мировоззренчески-теоретические обоснования, личные видения предлагаемого учащимся программного материала. Он должен строго соблюдать предписанный (методикой и технологией обучения) алгоритм, учить лишь фактам, тому., где и как находить информацию. И с последней он не обязан учить обходиться осваивающе (продуктивно-потребляюще), но только коммуникативно, внешне, технологически.
Точно также манипулятивно он должен контролировать, оценивать степень и результат усвоения учащимися материала. И те, в свою очередь, не должны особо вникать в суть предлагаемого. С них вполне достаточно самое элементарное, — такой уровень подготовленности, чтобы быть успешно используемыми на том или ином поприще по заказу будущего работодателя. Чтобы, наконец, быть пригодным для подпитки искусственных нейросистем...
В том -то и дело, что, хоть цифровизацию еще не успели внедрить в школьное образование, последнее, тем не менее, вершится так, как если б была внедрена. Ибо все здесь строго темперировано, отрегулировано, технологизировано, рассчитано, оцифровано. Применение цифровых технологий лишь облегчит, упростит, «оптимизирует» процесс протекания учебного процесса.
Может быть, всего важней тут, что «цифровизация» в означенном смысле также оптимизирует, куда эффективное внешкольное образование. Последнее ведь не просто стихийно и неорганизованно течет, но, что важно, в известном смысле даже затребовано наличной системой жизни. Об этом выше говорилось, как и о том, что такое образование имеет и, так сказать, субъективно-личную, конъюнктурную подоплеку. Верно также, что в связи с данным массифицированным образованием широчайшие слои населения стали «грамотными». Народ стал много знать! Причем, — в ущерб переживаниям, чувствованиям, волениям. Потому, может и не важно, что он как-то «отупел» и низвел свою умственно-волевую самостоятельность, кругозор до клиповой куриномозглости?..
И, в принципе, если «мир» устраивает такое образование и человек, складывающийся результатом последнего, — можно просто успокоиться. Однако, беда в том, что результат, как и сама образовательная работа вместе с детерминирующей ее системой жизни, обречены на неизбежную и скорую погибель. Поняв же это,- станет не до «успокоений».
Подчеркнем, означенный результат уготовлен как внешкольным, так и школьным образованием. Оно и понятно. Достаточно задаться (кстати, уже в который раз?) вопросом: разве на основе и посредством образуемых (в школе и вне) людей, — располагаемых последними знаний, информации, — преодолеваемы тупики и завалы глобального кризиса наших дней? Как, образованным современной школой, действительностью человеческим материалом, обретать спасение и находить достойные пути строительства будущего? Как, опять же, формировать из человеческих симулякров-перерожденцев подлинных патриотов отечества?..
Коль скоро же гибельный удел не устраивает, предстоит предотвратить его. Следовательно, отказаться от всего, ведущего к нему. Другими словами, нужно избавиться от смертоносной системы жизни. Одновременно — от детерминируемой ею, формы мировидения и поступления. Соответственно, образования (не важно, школьного или внешкольного). Наконец, сам продукт последнего должен быть отвергнут. «Итак, необходимо беспощадно покончить с нынешней тошнотворной "масскультурой"... Надо полностью изменить лицо и прессы, и телевидения. Убрать смердящую помойку постмодерна — и создать Культуру Развития. И совершенно изменить весь социальный порядок» [272]. Кстати, приведенная цитата принадлежит автору, далеко не разделяющему наши взгляды, по сути, идеологу так называемой «промышленной партии», объединяющей отечественную буржуазию, все еще надеющейся преодолевать тупики с проблемами на технократических стезях. Тем не менее, правота приведенных слов — несомненна. Хотя, как понятно, слова — не дела: как знать, насколько и в какой мере они выражают предлагаемую «радикальность»...
Конечно, «отвержение», «отказ» не должны выступать самоцелью. Необходимо так отвергать нежелательное, дабы его больше не стало, чтоб оно никак не повторилось. Для этого следует, среди прочего, знать причины-основания, по которым интересующий предмет существует, приходит. Если нужно, чтоб его не стало, эти-то основания и надлежит устранить. Коль скоро избавиться от них невозможно, — хотя бы, видоизменить непосредственно вызывающее к жизни предмет нежелательности. Вполне возможно тогда: его место заполнит нечто другое, даже устраивающее наши ожидания. Хорошо, в придачу, — окажись оно чем-то новым, более совершенным, плодотворным, человечным и ответствующим бытию.
В этом смысле, как бы обычно ни охаивали наличное положение вещей, как бы ни «отказываться», отвергать его в попытках перейти к новому, — здесь непременно присутствуют (надо только их увидеть) штрихи, «ростки», устремляющие в будущее, за пределы существующего. Это так уже, приняв новизну на уровне континуальности осмысливаемой реальности. Именно здесь, — порой даже «за спиной» и вопреки сознанию, особенно господствующему, — складываются предпосылки и факторы человекообразования, ответствующие зовам бытия, уготавливающие прорыв в подлинное будущее. Сказано же: где роковая опасность, — там и спасение. В нижеследующих разделах мы еще вернемся к данному выражению. Так что, другого нет, кроме как находить спасительные «искорки», «росточки» уже в самих «дебрях», запутавшегося вкрай, образовательного процесса.
Достаточно здесь указать, что по мере информатизации производства, общества, поведения и отношений людей, равно дел человекообразования, настоятельно «стучится в двери» подлинное, продуктивно-потребляющее освоение информации и преодоление господствующих форм ненормального ее присвоения. С уяснением, развертыванием данной тенденции, собственно, связаны во многом дела освобождения образовательного процесса, как и остальных сфер жизни, от негативов и перекосов в подлинно человеческом становлении, которыми последнее страдает сегодня.
Так что, В обозначенном ключе, отвергаемая нами система образования не так уж безоговорочно пуста моментами от будущего. И, коль скоро непременно имеются, их надо привечать, удерживать. От них отталкиваться, двигаясь вперед. И, что важно, не следует терять из виду причины как бед, так и новаций. Часто случается, что устранение причин, вызывающих беды, преодолевает последние.
При этом важно, ведя поиски причин, держать ввиду и цель, смысл преобразования предмета (в нашем случае, системы образования), во имя чего оно должно осуществляться. Тогда, среди прочего, удастся более точно знать, чем и как надлежит заменить реальность, от которой отказываемся. Ведь цель как таковая, подвигая нас, обозначает также и путь, причины движения к себе.
И наши «отказы» от наличного, от уготовленных им уделов, поиски и утверждение «нови», на основе означенных причин и целей, равно многое другое в вопросах творчества, весьма не простого и значимого предмета, каким является человекообразование, — все это нужно осуществлять, как обычно, с самого начала и главным образом на уровне квинтэссенциальном. То есть философско-мировоззренческом, морально-нравственном. Это, несомненно, так, имея в виду, хотя бы, что славно известная любимица Минервы в сумеречном полете охотится («ловит мышей»). А любая серьезная система образования, — новая ли, старая, — предполагает, выражающую ее суть, философско-мировоззренческую основу, с которой и должно начать строительство и понимание данной системы.
Вряд ли искомые элементы присутствуют сегодня в разговорах и осознанно вершащихся делах участников образовательной реальности, которые, вроде, направлены на будущее, свидетельствуют о нем, как-то его схватывают. Мы, разумеется, не будем на всем этом задерживаться, ограничившись вышесказанным. Тем не менее, осмысливая существо образовательной работы по спасению человека от уготовленных производящим способом бытия тупиков, нельзя не видеть, хотя бы, следующее.
Обычно современные участники учебно-воспитательного процесса, говоря о средствах и путях налаживания «порядка» на своем поприще, преодолении тут «нежелательностей» и трудностей, очень надеются на инновационные средства и методы, которые при этом всецело базируют на достижениях современной науки и техники. И, конечно же, — информатики, информатизации (толкуемых буржуазно-присваивательски, «вещно», коммуникативно). Точно также, рассуждая о будущем как некотором рубеже, где образовательная работа потечет без особых помех, в учебном процессе и, вообще, за пределами школы, как правило, акцентируют на роли техники, информационно-цифровых технологий. Да, очень уповают на научно-технический прогресс. К тому же, по умолчанию принято: последний, если не все, то, по крайней мере, главное, само собой решит, «утрясет». Но не осознают, что это, в конечном счете, означает, к какой пагубе для судеб сущего на планете ведет при бездумном, «бессердечном», крайне однобоком (особенно накатанном) подходе. И что очень важно, — не проникаются существом содержательного преображения самого знания (информации), техники с технологиями. Не понимают, наконец, необходимость радикальной переориентации приоритетов здесь с производящего на произведенческое бытие человека в мире.
Благодаря последнему, в частности, удалось бы перейти от отношения к информации в коммуникативной (использующе-потребительской, «вещной», производяще-технологической) данности и функционирования к потребляюще-творческому освоению ее. Ведь именно в этом, как показано в другом месте [273] подлинная суть информации, лишь так она раскрывает свои возможности и способности. Соответственно, — образует человека по истине, с бытием, для мира, высвобождая, среди прочего, из уз манипулятивности, отчуждения.
Дабы же обращаться с информацией принципиально иначе, — не как с предметом торга, манипулирования и насилия, а как предметом созидательного потребления (освоения), где совершается реальный прирост общественного богатства и освобождения человека, — нужно: чтобы сами ценности общества были радикально изменены, чтобы внутри самих людей происходили качественные сдвиги к иному мироотношению, организации сознания. И это нужно непременно, без упований, что объективно все само собой образуется: «станет очевидной» целесообразность не коммуникативного, не грязно-торгашеского, не «вещно»-потребительского отношения к информации, равно, к действительности. Сама по себе техника, — сколь бы интеллектуальной ни была, — никогда не в состоянии переродиться и выйти за пределы своего производящего качества, тем самым, становясь человечной, даже бытийной...
Ряд современных исследователей в этом ключе справедливо выражают недвусмысленное сомнение относительно «автоматического перерастания», перевода жизни не только на посттехнологические (как присваивающе-производящих данностей), но также действительно информационные «рельсы». Расчет на «самотечное» развитие и утверждение новой технологии, производительных сил вообще, тем более, осваивающей информированности нужно дополнять, верно, считают они, сознательно осуществляемой перестройкой ценностно-смысловой ориентации общества, людей, формированием соответствующего сознания, воли. Больше, предстоит перевод общественного устройства на социалистические, событийные пути движения [274]. Все это бы позволило избежать безбытийные, деструктивные моменты, несомые коммуникативно-потребительской информатизацией, производящей технологикой и капитализацией. Тем более, — коль скоро сие оказывается в руках глобально-империалистически депопуляторски настроенных, алчных сил.
В руках такой настроенности до сих пор касательно информации (не забудем, в коммуникативной и проч. Данности) и компьютерной техники, повторяем, повсюдно царит (как и в отношение любого другого предмета производства, где капитализирующее сознание усматривает возможность наживы) сугубо утилитарное, частно-собственнически рыночное присвоение (владение, распоряжение и пользование). А то и просто: навязывается, господствует метропольная политика лимитрофизации и неоколониальной прихватизации. И «царствование» это намерено, — судя по предпринимаемым акциям, начиная от политико-правовой сферы, кончая делами реально-практическими, особенно в отношение информации в качестве пресловутой «интеллектуальной собственности», — не только «сворачиваться», но, напротив, шириться. Во всяком случае, США изо всех сил пыжатся сохранить данный Status qqvo, свою гегемонистскую монополию. А те из стран, которые, вроде, «теснят» их, сами мало в чем отстают по мотивам и намерениям. Так, по крайней мере, обстоит с вопросами информатизации.
Оно и понятно. Собственно, по-другому с информацией в означенной данности и нет смысла обходиться. Воспринимаемая определяющим источником «вещного» обогащения в производящих условиях как таковая она непременно подлежит монополизации, концентрации в частных руках. К тому же, она выступает средством, — а сегодня, воплотившись в «цифру» (в облачные платформы, сверхмощные ИИ, нейросистемы), — непревзойденным инструментом завоевания и удержания власти. Больше, манипулирования, управления. Самое главное — обеспечения бесчеловечных замыслов, коими одержима глобально-депопуляторская элита.
Информация же в подлинном смысле, которую просто невозможно так эксплуатировать, никак «не ведома». И нет нужды в ней (от нее отворачиваются) при господствующих установках, мироориентациях. Не нужна она ни тем, кто, по старинке, цепляется за наличность, прошлое, ни тем, кто как-то пыжится (тем же депопуляторством, трансгуманизмом) «проскользнуть» в будущее. Но те и другие весьма успешно «пользуют» присваивающе-коммуникативную информацию.
На самом деле. Поскольку присвоение (владение и использование) последней, — причем, в качестве инструмента не только человекопроизводства, но также вещепроизводства, — есть определяющий фактор влияния, господства и самоутверждения, хозяева мира, капитализирующее сознание (особенно живущие мерками классического производства, модерна) просто не могут, а если и могут, то не хотят впускать в жизнь грандиозные перспективы, призванные открыться с подлинно информатизированной экономикой и жизнью. И это — когда уже стало азбучной истиной: подлинно-креативное производство и потребление информации (в силу ее сущностной специфики, заряженности общественно-собственническим, осваивающим существом) не может не вести к коренному переустройству, как производства, основанного на стоимостных отношениях, так и всей экономики, общества в целом на началах пострыночных, даже постпроизводственных, событийных. Именно отношение к информации по ее подлинности, созидание действительности на продуктивно-потребляющем творчестве информации выведет из беспролазных для производящих средств тупиков общепланетарной кризисности.
Однако, собственность и власть имущих прельщает далеко не это все, ибо оно прекращает их бытие, возможности. Потому-то они цепляются за, (и в лучшем случае) отношение к информации как средству вещно-потребительской эксплуатации. Этого достаточно для них дабы обеспечить собственные конъюнктурные цели: удерживать достигнутые преимущества, извлекать дивиденды наличности, следовательно, по-прежнему богатеть, неограниченно властвовать.
Вторые властители тоже намерены не терять означенные цели. Но не столько обращением к прошлому и настоящему, сколько будущему. При этом, избранный ими («необычный») путь, который можно назвать «ковчегостроительством», тоже, далеко не нов. Об этом мы кое-что сказали выше, еще поговорим ниже.
Вот почему сильные мира сего, властители капиталов ныне о подлинной «раскрутке» информации, о подобающем отношении к ней, свободном и продуктивно-творческом потреблении ее, — стало быть, соответствующем образовании человека, — слышать не хотят. Как можно допустить, чтобы информация «отпускалась даром», на «самотек»? Чтоб каждый мог иметь к ней доступ, — благодаря чему, подлинно потребляемая, она бы обогащала всех (в том числе самого «хозяина»), — это просто недопустимо! Ибо рушит весь «насиженный» порядок вещей, где рычаги и блага мира были в их руках.
Потому, дабы все «свободы», власть и богатства доставались лишь хозяевам жизни, идут буквально грандиозные информационные войны. Информация расценивается самой дорогой и желанной собственностью, самым значимым на современном рынке товаром, «средством производства». За и вокруг нее идет бескомпромиссная борьба. Иначе и не может быть: именно на разработке и продаже информации сегодня метропольные элиты и наживаются. Если в начале становления информационного общества они создавали и использовали информационные технологии, высокодоходные фирмы (НИОКРы, хайтеки, консалтинги, виртуальные производства и т.д.), то сегодня, на третьей волне НТП, они оседлав информационно-цифровые технологии (Big Data, продвинутые ИИ, нейросети цифровые платформы и т.д.), успешно держат свои экономики, фирмы, наконец, гегемонию наплаву. Больше. Реально прибрали к рукам весь мир под собственный контроль и управление, полны решимости, сил устроить на планете «новый мировой порядок».
Поскольку же, с другой стороны, подлинного подхода к информации нет, господствует сплошная коммуникативность, люди не научены нормально обходиться, справляться с информацией, а бурные потоки ее (во многом пустой и дурной, безмозглой) текут морем разливанным, — постольку складывается, помимо отмеченного выше, никогда прежде не наблюдавшийся столь остро, парадокс. В силу лавинообразной скоротечности неусвояемости коммуникативной информации, знания, коим пришедшего на работу специалиста школа учила, готовила, оказываются невостребованными. Они либо устарели, либо просто не нужны, теряют актуальность, не соприкоснувшись ни разу с жизнью на практике. Как правило, молодой специалист (собственно, все, постигающие нынче знания) вынужден, — если только в этом повезет, посчастливится, возникнет потребность, — постигать азы своего дела, информацию заново. Причем, — отнюдь не так, как в школе, не по «заумным книжкам», не вникая по сути, предметному содержанию, а как всего доступней и предпочтительней (и образованцу, и системе): технологически-инструментально, манипулятивно. Это, к тому же, удовлетворяет быстро меняющиеся требования конъюнктуры, производства, рынка. Главное —так сказать, «заказчиков музыки».
Последние, нельзя не понимать, тоже подвергнуты «порче» от означенного воздействия коммуникативной информации. Кстати, именно потому, не поднявшись до адекватного сознания и творчества информации, они и вытворяют свои античеловеческие дела. Носятся с абсолютно злокозненными замыслами, обрекают человека и мир на уничтожение. Научились б умению подлинного обхождения с информацией, осваивающе относиться к действительности, подлинно человечески жить, — ни при каких обстоятельствах такое себе не позволили!..
Да, мы (считай, все) образуемся-учимся посредством означенных «трехминутных роликов», «мультиков», игр, картинок, с телеэкрана, кратких инструкций и т.п. Так, по крайней мере, можно и «успевать» за капризными запросами производства, модой на знания (информацию), быстро менять «прикид» информированности, «пакуясь» (симулякруясь) по случаю, к месту, времени и прихоти «хозяев» и не таковых. Можно без особых затрат на то, когда угодно «перепаковаться» (или быть «перепакованным», саватаризованным, киборгированным, мутантированным) в различный набор малосмысленных, потому однотипных (как детали в конструкторе) мыслей, знаний, умений, актов, преподнося их по «щучьему велению» сверху, одним кликом. Тем более все это доступно при наличии подручной информационной техники, компьютера, «всемирной паутины», нужных сайтов, платформ. Вместе с тем, последним я и нужен именно такой: доступный манипуляции, аватаризации, «штифтик», «батарейка» для подпитки...
Тем самым, как правило, наш образованец, — а речь нужно вести и о нередко встречающихся учителях, так же образованных, — получив даже разностороннюю клиповую подготовку, не выбирается из уз полнейшей невежественности. Он, потому, ведет себя, подобно современному человеку массы, — «майданутым», «хомячкам», «навальнятам», креаклам, — всецело предоставленный и манипулятивно влекомый стихией отчуждающих обстоятельств, куда входит также информация, сопряженная с культом чувственности.
Что важно, так образованный (симулякрованный), он всецело доволен данным своим положением, не нуждается ни в каких переменах жизни. Последняя его устраивает, хоть может, иной раз, и «не нравиться». Разумеется, никакая другая, более достойная, по большому счету, перспектива существования не ведома... Чему тогда, спрашивается он может научить, научиться по большому счету, что нового внести в жизнь?..
Верно, в подлинно созидательном плане отчужденный, скажем, современный молодой человек ничему не научается. Девальвированное, сплошь извращенное производящей техно-логикой и отчуждением, в дополнение к тому депопуляторской психологией, настроенностью, образование, — как бы оно ни вершилось, — не способно по-настоящему научить. Оно даже отбивает необходимость, стимулы к учебе, во всяком случае, к школьно организованной. Довольно незатейливая «жизненная премудрость», вроде, как бы само собой втемяшивается. Достаточно лишь быть в гуще повседневности, пользоваться «вещами» вокруг себя, испытывать воздействие среды, СМИ...
А в школе, выходит, учащийся с учителями, разве что, зря тратит силы и время, «лопатя» уйму «знаний», обнаруживая затем никчемность их. Мало того, что они, — в частности, из-за ускоренного движения и непрерывного обновления информации, невозможности применить на деле, отсутствия работы, — не успев затвердиться в голове, уже устаревают, оказываются невостребованными, ненужными.
Вместе с тем, ведь результаты обучения (знания, будучи производящей «вещно»-технической, субъект-объектной, безбытийной и т.п. информацией, опытом), даже, коль скоро окажутся пригодными, — по сути своей, носят деструктивный характер. Они служат преумножению производящих бед и коллизий, не ведут к бытию и подлинной человечности. Может, и хорошо даже, что не находят реализацию, не востребованы.
Главное же — наш образованец где-то в глубине своей ощущает собственную невостребованность, непригодность, нереализованность (если только это откроется) в подлинно человеческом плане. Отсюда, опять же, лучше было б не учить, быть может, чем заучивать заведомо устаревшее, бесполезное, отвращающее от бытия, погрязая, к тому же, в безбрежной коловерти внешне накатывающихся и отчуждающих волн «дурной» информации?.. Того хуже, — влача участь своеобразного отхода производства, известным образом упакованного и надлежаще «складированного» «до срока». В лучшем случае, время от времени используемого (прекария)...
Итак, означено прозябающим («плывущим по течению», отпавшим от подлинной человечности и бытия), людям как кандидатам в постчеловеки (а то и таковым), впрямь, нет нужды ни в какой учебе. Во всяком случае, из того, что предоставляла до сих пор привычная школьная система образования. Что ужасней всего, обычно, тем более, подлинно образованные люди, по крайней мере, в массе своей просто стали не нужными нигде нынче. Если и требуется образование, то отнюдь не классическое, а нечеловечное, корпоративное, условное. Скорей всего, оно призвано в глазах современных «мировершителей» («глобальных элит») из того, что стало модным в последнее время именовать «трансгуманизмом». Причем, — депопуляторского толка. Здесь при прочих высокопарных речах (скажем, «бильдербергцев», «гугловцев», блэк роковцев или других неолиберальных депопуляторских групп [275]), суть остается все той же: человек как таковой изживается, дивидуализируемый, симулякрованный, оцифрованный, штифтизованный. В лучшем случае, его так «трансгуманизируют» («постхуманизуют»), чтобы образовать придаток-приставку суперсовременной машины, превратить в «био-робота», «постчеловека» для соответствующей «касты» в иерархии новообразуемого миропорядка («ковчега»).
Одним словом, перед нами, как понятно, вновь и вновь, безоговорочно утилизуемый, манипулируемый, «упаковываемый» сверху, объект-«вещь» для все той же наживы, обогащения и обеспечения воли к власти известной кучки «сильных мира сего», получающих различное наименование в зависимости от авторов глобально-элитных проектов. И несмотря на то, что «кучка» эта от своей «золотости» сократилась до «бриллиантовости», а сами «преобразования» облекаются в весьма благовидную «упаковку», суть учреждаемой модели, тем не менее, как бы ни приукрашивалась, остается той же. Верно! Налицо, не раз упоминаемая, планетарная фашистско-кастовая система, где «бриллиантовые избранники» будут «боговать», наслаждаться всеми возможностями и благами жизни, полностью контролируя по своему усмотрению и прихотям остальной массой (превращенных в нелюдей) человекоподобных существ.
Вот почему, для власть предержащих сил в современном мире, — скрытых или явных, цепляющихся за наличное, черпая для него силы из своего прошлого и настоящего, а то и из обесчеловеченного и разбытийвленного будущего, короче, преследуя все те же производяще-буржуазные ценности, порядки, совершенно не заинтересованных в действительном продвижении народов к освободительному будущему, на ступень информационности вообще, — вопрос не может идти о том, чтобы строить систему человечного образования, улучшать ее, совершенствовать. Напротив, они заинтересованы и делают все возможное для разрушения уже наличного. Как бы начиная в человеке с известного «нуля» («чистой доски»), им будет легче воплощать свои депопуляторски-трансгуманные намерения. Или, проще, — удерживать мир и людей так, как уже сложилось, есть, чего бы это ни стоило. Достаточно лишь опустошить деградировать человека... И информация в том виде, как им доступна, для этого – самое удобное средство...
Так, «консерваторами» и «новаторами» (вместе взятые, они неолибералы) успешно решается политическая задача: деградировав образование, «опустить» население, граждан на очень низкий информационный уровень. Знания же и опыт сконцентрировать в крайне узких кругах «избранных», как, скажем, в жреческих системах Древней Индии или Египта. Им же предоставить полноту жизни, коль скоро ее не хватает на всех. Происходящее у нас после августа-91 поныне, деградация образования, как верно подмечает А.И. Фурсов, в США активно развернулась в 70-е годы. Вместе с тем, трудно согласиться с именитым автором, что нынешнее школьное образование США пережило «падение», «там этот процесс благополучно завершился» [276]. Напротив, как видно, он лишь набирает темпы и заражает остальные народы и страны. Ведь депопуляторская гонка, прежде всего обусловливающая слом господствовавшей довольно долго, образовательной политики, не только не прекращается, но, напротив, все сильней раскручивается. Уже открыто и явочным порядком заправляет жизнью мира. Собственно, и другие пробуржуазные силы ей в помощь.
Надо бы вспомнить: благодаря сталинской культурной и образовательной революции, Советский Союз ничуть не отставал от Западных стран в плане научно-технического прогресса. Во многом даже опережал их. Кстати, в том числе на поприще развития кибернетики, информационно-электронных технологий. Потому, как раз, мы первыми вырвались в околоземное пространство, захватили лидерство в освоении космоса. Запуск нашей страной орбитального спутника вызвал буквальный шок у американской элиты.
В США в связи с этим на официальном уровне было признано, что советское образование находится на более высоком уровне, нежели американское. «Начался отказ от прежней аристократической системы, при которой всем заправляла узкая прослойка WASP (White Anglo-Saxon Protestant — “Белые протестанты-англосаксы”). Выходцы из этой богатой и влиятельной прослойки автоматически получали доступ к высшему образованию, в то время как представителям других (особенно, низовых) групп получить его было весьма проблематичным. В 1960-х годах “васпы” лишились своей монополии. «Двери кампуса теперь распахивались не для белой кости, но для светлых голов, и в течение нескольких лет университетский ландшафт заметно преобразился, — пишет Дэвид Брукс. — Гарвард... из университета для детей из хороших семей со связями стал школой для башковитых и усердных. Другие ведущие университеты отменили квоты для евреев, а потом сняли ограничения и для женщин. Более того, количество образованных американцев возросло в арифметической прогрессии. Процент населения США с высшим образованием увеличивался на протяжении всего XX века, однако между 1955 и 1974 годами эти показатели просто зашкаливали. Среди новых студентов было много женщин. С 1950-го по 1960-й количество студенток увеличилось на 47 процентов. А между 1960-м и 1970-м подскочило еще на 168 процентов. Все последующие десятилетия количество студентов непрерывно росло. В 1960-м в стране было порядка 2000 вузов. К 1980-му их было уже 3200. В 1960-м в Соединенных Штатах работало 235 000 преподавателей, к 1980-му их было уже 685 000» [277].
Во многом именно благодаря такому, скажем так, «демократическому всплеску» в сфере образования, обеспечилась победа США в третьей мировой войне. При этом никаких особенно качественных сдвигов в образовательной работе, кроме, разве что, развертывания кампании по «скупке мозгов», не было предпринято. Больше, система образования продолжала деградировать по описанной выше линии прагматизации, бихевиоризации, информатизации (в присваивающе-коммуникативном плане), цифровизации, удешевления, массификации, примитивизации, приватизации. С приходом семидесятых, когда Запад, вооружившись так называемой «концепцией устойчивого развития», повернул на депопуляторски-трансгуманные рельсы движения и утверждения «нового мирового порядка», все данные процессы только усилились и стали дополняться новой деструктивностью.
Оно и понятно. Как не раз указывалось, без радикальных преобразований сложившейся на сегодня жизни, присваивающе-капитализирующими путями никак не вызволить мир и человека из западни производящего существования, не преодолеть общепланетарный кризис, куда человечество вверглось. Разумеется, круг предстоящих преобразований главенствующим образом вмещает человека. Без его обновления, развития какие-либо перемены (тем более, радикальные) бессмыслены. Это хорошо понимают, принимают действенные решения и дела буржуазные идеологи, включая устроителей новых мировых порядков. В частности, — используя располагаемую систему образования. И, конечно же, их усилия направлены не на действительное обновление человека, совершенствование человеческого в человеке в ответствовании бытию, но в абсолютно противоположную сторону. А именно: на изведение, нивелировку человечности и человека. Результат, как понятно, очевиден.
Можно указать в дополнение к отмеченным ряд других значимых вех человекопреобразующей «работы», соответственно, реализации «хозяевами» современного мира «Концепции устойчивого развития».». Ниже будет показано, последняя с самого начала, независимо от намерений авторов «Пределов роста», была перетолкована («оптимизирована») в узкокорыстных интересах, направленных на все те ж цели: любыми средствами сохранить ускользающий из повиновения мир, удержать господство над ним, власть и приток наваров, придав реальным носителям и представителям мира (людям) надлежащие качества, особенности. В такой редакции «Концепция» и образовательные установки навязываются мировому сообществу.
В порядке так реализуемой «Концепции», для, так сказать, «эффективной оптимизации» населения и сознания людей уже в начале семидесятых создаются «центры планирования семьи» по управлению (сокращению) рождаемостью, с дальнейшим разрушением институтов микросреды, общностей людей. Всеми доступными средствами, особенно через систему образования, СМИ, шаг за шагом раскручивают, насаждают ювенальное право, мультикультурализм, так называемую «радужную толерантность», ЛГБд движение. Общество заселяется Трансвеститами, феминистами, всевозможными гендерами, расистами, «деформаторами» души и тела... Навязывается «политкорректность», «демократия», где соцменьшинствам (вплоть до маргинальности) присвоено главенство над большинством. Возведен в почет дебилизм. Социальность всяко рушится.
Человека, далее, растлевают не только в плане пола (кстати, уже с раннего детства), традиционных нравов, безмыслия, но также путем культивирования аморальности, вседозволенности, потреблятских (преимущественно низменных) страстей. Среди прочего и что важно, не только культивируются, всяко стимулируются примитивно-естественные (животные) влечения людей, вплоть до изощренно сфабрикованных, скотских, но «изобретаются», прививаются искусственные, растлевающие вконец. Собственно, это и получило наименование «инновации наизнанку».
Поскольку на другое (истинное развертывание человечности, борьбу за подлинно историческое будущее) капитал, к тому же, закатной поры не состоятелен, потребление (вернее, потребительство) не может не формироваться извращенно, удовлетворяя сугубо цели извлечения наживы, прибылей, «вещного» обогащения. Соответственно, — еще большей эксплуатации людей. И, если последняя не удается на поприще созидательности, то, по крайней мере, в делах деструктивных (особенно человека) капитал неплохо преуспевает. Правда, — тоже недолго, ибо нельзя же бесконечно спекулировать человеческими «хотелками» с «наслаждашками», пусть даже, на физиологическом, биотическом (рептилоиды) уровнях... Тем не менее, работа в данном направлении продолжается. Ибо, помимо нужды извлечения барышей, не забывается главное: ускоренное сокращение «лишних ртов». Это тем более важно, в виду перспективы сокращения численности всего населения планеты, поскольку высокая автоматизация и роботизация производства миллиарды рабочих рук делает для капиталистической экономики не нужными, избыточными. Людей становится невозможно обеспечить приносящей прибыль работой. Да и просто прокормить.
Вот и выходит. Вместо того, чтобы истинно формировать человека в потреблении, действительно, всесторонне и гармонично развивать и глубить сферу потребления (выступающего, как мы знаем, осваивающим человекообразованием), — за ненадобностью всего этого, неспособностью совладать, да и непониманием истины человеческого бытия, — стали насаждать и эксплуатировать извращенные, ничтожащие человека в человеке, потреблятские желания, тяготения безвольных людей, пригодных целям «вещного» обогащения и прибылей, приспособленных лишь к исполнительству. А в конечном счете, — «оптимизации» (убытию).
Естественно, внедряются антигуманные либерастические ценности, плюрализм истин, оценок, бессмысленность существования. Больше, культ смерти (об этом ниже).
«Деидеологизация» подменяет человеку веру, авторитеты, совесть. На смену человека верующего приходит человек информированный. Причем, информированный лишь коммуникативно, функционально, сегрегированно, в меру исполнения незатейливых примитивно-производящих функций, для которых готовится («пакетируется»).
Как сказано, проводится работа на всемерную диссоциацию человека, разрушение общества, подмены его «совокупным населением» распорошенных жителей. В последнее время плодятся «левополушарные», сплошь технизированные существа, востребованные в качестве необходимых элементов («штифтиков»), насаждаемой целесообразно, информационно-цифровой реальности.
Разрабатываемая система школьного образования в растущей мере именно на все это заточена. Уже давно в человеке, переставшем быть целью и смыслом данной системы, предоставляющей лишь «образовательные услуги», не формируются фундаментальные основания. Информация, к которой приобщаются учащиеся, дозирована, кастифицирована, прагматизирована (позитивирована, оптимизирована). В лучшем случае, — достаточна лишь для подготовки узких специалистов-функционеров, репродуктивных и «спакетированных» исполнителей («дивидуумов», симулякров) чужой воли.
Особенно сказанное являет система массового образования, где, между прочим, образовательные услуги» дозированы, препарированы по расовым признакам. Например, в больших городах США, в гетто, где проживают чернокожие или, так называемые «латиносы», обучение так обставлено, что получившие его, вряд ли будут способны (даже нуждаться) повышать свой духовный уровень в системе высшего образования, к тому же, элитного характера.
В конечном счете, способный лишь действовать рецептурно, манипулятивно, «кнопкодавно», наученный лишь потреблять и исполнять, наделенный крайне узким кругозором, человек современной системой образования, скорей, деградирует, нежели образуется в подлинном смысле. Он совершенно разучен думать, созидать; его смысложизненные ориентации примитивны, не поднимаются за пределы довольной обыденщины.
Так, в школе и за ее пределами, — через господствующую систему отношений, культуру потребления, прямую манипуляцию, благодаря средствам цифровизации, телекоммуникации, индустрию образов, рекламу и проч., — плодятся примитивы в виде человека-функции, «человека-исполнителя», с «промытыми мозгами», потребляста, постхумана. Он легко доступен какому угодно зомбажу навязываемой информацией и технологической (облачными технологиями, Big Data и проч.) обработке. Тем самым, по ходу вытеснения человека из мира, подменой его со всех сторон технизированными мутантами, последовательно насаждается трансгуманистическая оцифровка жизни, ведущая к полнейшему растворению остатков от человека в техно системе, разворачивающегося сегодня проекта планетарно-цифрового концлагеря, называемого «новым, дивным миром» или еще как-либо. Результат, как говорится, налицо!.. «Ковчег» даже построен. Дело затем лишь, чтобы скатить его со стапелей, заполнив совершенно расчеловеченными, безродными радужными существами.
Мы отметили лишь некоторые, к тому же, довольно общие моменты, характеризующие состояние Американской, вообще, Западной системы образования, которое упорно и методично навязывается, расходясь кругами по периферии, всему миру в качестве «подлинной демократии» и «человечности». Более подробно, данные и другие моменты, — в частности, как они внедряются в отечественную систему образования, — осмыслены в книге О.Н. Четвериковой, на которую мы не раз ссылались [278].
Заметим, что у нас, особенно в других странах СНГ (в частности, на Украине) слом сложившейся (советской) системы образования как бы сопрягают с антикоммунистическими, антисоветскими устремлениями, акциями. Как видно, на Украине, по приходе националистической хунты к власти разрушение былой системы образования переживает заключительную фазу. Для окончательного искоренения еще сохранившихся остатков предполагается выполнить «план» среднего образования в девятилетний срок. Обучение переводится на платную основу с изменением статей о бесплатном образовании в конституции. Число высших учебных заведений сокращается на треть. Студентам отменяются стипендии. А преподавательскому составу урезается жалование, кстати, за счет увеличения нагрузки, отмены платы за ряд работ. Самое главное — широко развернута так называемая «кампания охоты на снегирей» [279], «смотивированная» присутствием красного цвета в окраске данных птиц. Ведь «красное» есть напоминание «русской имперскости, коммунятства»!.. С апреля 2015 г. власти развернули кампанию по уничтожению системы образования путем организации во всех школах страны «проверки учителей на предмет политических взглядов. Педагоги, которые не поддерживают действующие власти, увольняются» [280]. То же самое происходит и со сворачиванием, запретом нелояльных власти, русскоязычных, «неблагонадежных СМИ». Русская(«красная») культура и язык беспощадно искореняется повсюдно! Особенно усугубилось все это, разумеется, в связи с развернувшейся здесь войной.
Как очевидно, объективно-исторические запросы становления нового общества (тем более, следующего за ним), формирования нового человека с постпроизводственной жизненной позицией и конкретная политика людей, стран на уровне осознания и практического воплощения данных запросов сегодня принципиально расходятся. Причем, — настолько что, вместо формирования всесторонне развитого и способного совладать с возникающими задачами постпроизводственного строительства человека, осознанно фабрикуется тип людей, где весьма мало из того, что, вообще, выражает подлинно человеческое. Продукт современного образовательного процесса даже не выдерживает «конкуренции» со своими индустриальными предшественниками. Он предельно отчужден и оскоплен при наличии, вместе с тем, невиданных прежде возможностей своего раскрепощения, развертывания в подлинно человеческом направлении.
Среди прочего, процесс ускоренного формирования такого человека, подлинные запросы, потребности и возможности созидательного отношения к действительности которого замещены лишь потребительскими влечениями, жаждой наслаждений, удовлетворения примитивных, как правило, низменного свойства нужд, с особой силой началось по открытии, что упования на современный (в частности, третьей волны) научно-технический прогресс преодолеть возникшие проблемы из разных сфер жизни, вплоть до глобальных, тщетны. А для решения, хотя бы, некоторых вопросов, особенно экономического развития, роста капиталов достаточно насадить человеку культ потребительства, превратить его в «сосунка жизни», причем так, чтобы засовывать ему в рот «соски» по своему (господски-манипулирующему) усмотрению. Об этом у нас еще пойдет речь.
Стало быть, если впрямь нужно по-настоящему формировать человека, ответствующего бытию, своему современному назначению и объективным зовам истории, — а без этого невозможно, ибо, пущенный на самотек, ход развития неминуемо ведет к гибели, — наличную систему образования предстоит радикально изменить, насыщая ее событийным, осваивающе-произведенческим содержанием и смыслами. И эту работу следует начать с преодоления, господствующего сплошь да рядом, отношения к информации как коммуникативной, использующе-потребительской, «вещной», манипулятивной данности. Одновременно нужно формировать, утверждать осваивающе-потребляющее, продуктивное отношение к ней.
Принципиальная новизна, значимость задач и запросов в делах современного образования, в частности, «человеческого капитала», далее, в том, что морально-нравственные, духовно-практические, ценностно-мировоззренческие структуры, — причем, не только обставляющие до сих пор поведение, отношения, сознание населения, общественных институтов и явлений, но также целенаправленно формирующие в означенном плане людей, — для подлинного человекообразования абсолютно непригодны. Нужна радикально предметно-смысловая перестройка всего этого. Нужны, короче, новая мораль и нравственность, ценности, мировоззрение, отталкивающиеся от непроизводящего (произведенческого) способа человеческого бытия.
Взявшись за эти «рычаги» образования человека, с необходимостью придется продолжить преобразовательную работу всей системы, начиная с того, что принято называть «материальной сферой», «базисом». Соответственно, предстоит перестраивать остальные стороны общественно-мирной жизни, практики в целом.
И, конечно же, господствующая сегодня власть, система миропорядка, духовно-практическое поприще готовностью на данные «радикальности» не характеризуется. Главное, не нуждается. Точно также, не готово, не предполагает это все господствующее в умах и делах людей присваивающе-потребительское обиходование информации.
И здесь возникает ряд риторических вопросов. Способны ли, вообще, люди, — тем более, формируемые современным образованием (увы, не только на Западе, не только «внизу», но еще пуще «наверху») под «диктовку» господствующего производства, причем, информатизирующегося по обыкновению «кривыми путями» и ненормальной властью, — устраивать объективно предъявляемые временем спасительные запросы-требования? Если, складывающиеся на наших глазах, человеческие существа (манипулянты-упаковки, потреблясты, симулякры, аватары) уже просто перестают оставаться людьми, — куда им до адекватного обхождения с информацией? Какой Созидательный дух, волю они несут, на что способны? Речь, опять же, идет не только о, так сказать» «объектах» образования, но также (и не прежде всего ли?) «субъектах, о прихватителях мира, назначивших себя в «элиты»? Неужто на такие человеческие существа можно рассчитывать, положиться в плане преодоления накопленных завалов и тупиков современности?..
Повторяем. Не в таком «новом человеке» нужда времени, истории. Он никак не отвечает объективно складывающемуся идеалу всесторонне-развитого человека. Ведь данный идеал вызревал негативной реакцией на отупляющее, частностящее, «вещефицирующее», отчуждающее использование производством человека. Выстраданный им (идеалом) «человек», — разносторонне активный, универсально и гармонично развитый, духовно богатый, продуктивный созидатель себя и окружения, — в ком, к тому же, нужда не только производства, но призванность историей, бытием, — абсолютно противоположен тому, как люди фабрикуются («снизу» и «сверху»)сегодня актуально. Они даже, вроде, на статус «заготовки» такой человечности не тянут! В любом случае, просто невероятно, чтоб новый человек-созидатель, ответствующий запросам действительно информатизирующегося общества, тем более, подлинной истории мог быть выращен из естественно-культурного материала, которым являются пока что обычные люди, полностью захваченные и фабрикуемые (причем, сознательно) производяще-техногенной гонкой в разного рода вариациях, диктуемых буржуазной постиндустриальностью, буржуазной властью.
Может, и впрямь, прав в этом ключе Ницше, верна неолиберальная установка на трансформацию или даже замену современного человека (не важно, присутствует ли в нем еще «натура» или нет) постчеловеческими созданиями? Ведь среди них, как отмечалось выше, и «сверхчеловеки» явятся!Пусть и на фоне бесконечной мутантической «пустыни»...
Или следует «успокоиться», довольствуясь наличным, не рваться в какие-то там призрачные выси с далями? Ведь «будущее», которого «все хотят», вроде, ничем не отлично от состояния теперешнего, даже сулит «безусловный базовый доход» (ББД) в придачу с «бессмертием» и «райской беззаботностью» (Достоевский) от «великих инквизиторов»). А его (такого будущего) достижению вполне достаточно тех поверхностных знаний-однодневок, коими мы пробавляемся сплошь да рядом без особых усилий, пользуясь доступными нынче средствами: интернет, СМИ, мультимедийные каналы и т.п.
Разве, наконец, образуемый транснациональной элитой на скороспелых дивидуальных путях симулякр человека, трансхуманный мутант, штифтик не есть «он самый»? Не в нем ли нуждается современная информационно-цифровая техно-логика? Больше — само производство, которое, действительно, не прогрессирует в подлинном смысле, поскольку уже некуда двигаться на планете. Все, что можно, захвачено и опроизводствлено. Производство исчерпало свои реальные возможности роста. Остается лишь поживиться спекулятивными, так называемыми, «инновационными» путями. Подспорье чему — монетаристская (финансово-спекулятивная) и, паразитирующая на раскрутке потребительства, экономики. Основательные наработки, опыт классической экономики подлежат «выбросу» за ненадобностью и непригодностью...
И все же! Повторяем уже в который раз: ответы-выходы из только что поднятых вопросов, равно светящихся здесь проблем с незадачами производящей действительности, существеннейшим образом упираются в информацию. Точнее, — в подобающее, продуктивно-потребляющее, осваивающее обхождение с последней в делах созидания человеком своего мира и самого себя. Ведь, как показано нами в другом месте [281] по-настоящему обходиться с информацией означает потреблять (творить) ее осваивающе. Следовательно, произведенчески, постпроизводственно. А это, в свою очередь, предполагает проведение массива работ, организованно, целенаправленно переводящих производство в произведение...
Имея в виду это, проясняя попутно другие, сопряженные моменты, вопросы, попробуем разобраться, какие, в дополнение к проясненному, еще извращения и злоключения наваливаются на человека при неподобающем отношении к информации, при ненормальной организации потребления (человекообразования). Прояснение такое нужно, по крайней мере, чтобы преодолевать их. Двигаясь так, мы, как раз, нащупаем, будем ходить путями погружения в произведение. Оно ведь буквально приуготовлено современным производством. Достаточно ощутить, высвободить его из-под упрятывающих завалов и напластований, — потому и предстающих злом, опасностями, неприглядностями, — дабы не цепляться за них, упразднить...
Не то ли требуют и объективные условия, весь исторический ход дел, по большому счету? В частности, — ставя человека ближайшим образом «лицом к смерти». Они, вроде, в насмешку выдвинули перед образованием нужду во всестороннем развитии человека. И, вот, «реализуя» данную нужду, образование (школьное и не таковое) явило результат в абсолютно противоположном смысле, нежели нуждается истинный ход дел, бытие подлинная человечность. Безбытийность симулякрованных людей и вершимого ими, запредельно усугублено. Противоречия человеческого бытия глубят мировой кризис настолько, что ускоренно-разрушительные сдвиги последнего, видимо, перешли точку невозврата. Вряд ли человеческим симулякрам наших дней собственными силами удастся данный «крен» выправить. Вот, потому, мир, человеческое — в крайней опасности. И без спасительного вмешательства бытия уже не обойтись.
Но ведь это самое «вмешательство» и предполагается осваивающе-произведенческим созиданием людьми своей действительности! Об этом речь пойдет несколько ниже. Пока же продолжим осмысление хотя бы некоторых (точнее, двух) из других негативных черт (напластований, скрывающих подлинное сущее, произведенческое творчество), свойственных человеку как результату реального образования сегодня в свете присваивающей информатизации.
7.8.4.1. Подмена истины мифами и толкованиями.
В постиндустриальном, тем более, информационном обществе очевиден примат информации, знаний над остальными факторами жизнеобеспечения. А охарактеризованная ориентация наличной системы человекообразования всему этому, вроде, должна ответствовать. Однако, внимательное рассмотрение функционирования информации, знаний, коими люди, благодаря образованию, призваны располагать главенствующим моментом, замечает: с ними дела обстоят сегодня далеко не просто.
На самом деле. Вместе с ростом, интенсификацией роли знаний по приходе информационно емких технологий, сплошной компьютеризации, информатизации, интернетизации, особенно цифровизации, — жизнь людей, общества, образующих его звеньев чрезвычайно усложняется, проблемматизируется, вместо того, чтобы, как казалось бы, упроститься. Вообще-то, она, впрямь, упрощается, коль скоро вести разговор о симулякрах, штифтиках, мутантах, бывших некогда людьми. Но, повторяем, для последних все — далеко не просто...
И отношение к информации, ее потребление, в свою очередь, влияние на людей и на дело образования протекает далеко не однозначно. Человек, особенно на первой стадии постиндустриального общества, по многим причинам (главное, субъективного характера), просто не готов подобающе располагать информацией в смысле продуктивно-творческого, осваивающе-потребляющего отношения к ней. Впрочем, когда он готов? Наличная система образования, к тому же, захваченная депопуляторскими ориентациями, этому не только не учит, но принципиально не способна. Ей в данном направлении путь во многом осознанно отрезан.
Отсюда, вместо творчески-потребляющего (тем более, в продуктивном плане) освоения информации люди предпочитают навязываемо-доступное и даже привычное: коммуникативное, в лучшем случае, тиражирующее присвоение. Проще говоря, обычно всяко изощряются пользовать информацию «по накатанному». А именно — «вещно»-технологически, утилитарно-потребительски, манипулятивно, с сонмом вытекающих отсюда негативных следствий буржуазного мироотношения, коих мы касались.
И, вот, на образуемого внешне и отчужденно присваивать информацию, неподготовленного человека эта главная производительная сила современного производства, все определяющий фактор существования людей (речь об информации) как бы наваливается массированно, лавинообразно. Мало того. Сам факт обхождения с информацией, известная необычность ее (равно специфика движения, функционирования) тоже накладывают дополнительные затруднения. Среди прочего, — «отгораживают» производяще настроенного человека от адекватного потребления информации, зацикливая лишь на поверхностном присвоении, потребительстве. Доходит вплоть до отношения к ней как к наркотику. Формируется, так сказать, «информозависимость», которая при этом лишь разрушает человека. Уже потому, хотя бы, — что не возвышает, не вносит в жизнь никаких созидательных перемен.
Достаточно сказать в этом отношении, что с приходом века информатики люди отказываются от привычных в прежние эпохи форм мироориентаций, идеологий, ценностей, вообще, мировоззрения. На смену человеку идеологизированному приходит человек информируемый. Причем, — без будущего и прошлого, живущий сиюминутным, с опорой на поступающую (обычно из гаджетов) информацию.
Он, к тому же, вынужден овладевать множеством различных искусственных языковых систем, программ, сетей, «реальностей», «платформ». Последние не могут не присваивать известные спецификации размытости информации. Главное — усложняют обхождение с ней, да и действительностью.
Не умещаясь, далее, пределами обычно-натуральной («прозаичной») реальности, информация разворачивается (становясь господствующей) реальностью виртуальной. Больше, эта реальность, развертываясь в пространстве интернет, приобретает черты «волшебного мира», «подлинной реальности». Здесь, в волшебной реальности, благодаря достижениям информационной техники, изощренных гаджетов, «возможно практически все» [282], вплоть до самоисчезновения.
На самом деле. Актуально-реальный мир, особенно когда «неудобен», «гнетет», отчуждает, не сулит никакого просвета, роста, — явно проигрывает перед данным «волшебным миром». Как предрекают футурологи, «Дополненная реальность станет полной — с ощущением света, звука, вкуса и запаха. Если украсить этот «коктейль» интересным сюжетом, то из такой сказки мало кому захочется возвращаться. Люди будут думать, что они контролируют возвращение в реальность. Но эта граница со временем будет смещаться и, возможно, многие пожелают остаться там навсегда...» [283]. На этой почве могут возникнуть очень даже серьезные коллизии в жизни людей, влекущие часто летальные результаты «потерявшимся» в виртуальности [284].
Уход в виртуальность, потеря реальной почвы под ногами, подмена подлинного «волшебным», конечно же, не единственная беда. Последняя притаилась и «под другим кустом». Причем, с виду не очень-то приметным. Речь идет о результатах массированности, лавинообразности, «тяжести», ниспадающей на человека, особенно учащегося, информации. На самом деле. Доступность, скорость и объемы передачи информации слишком велики. Информационные потоки не только быстротечны, лавинообразны, но также неимоверно переменчивы, многообразны по качеству, значимости. Как с ними совладать, — большая задача, которую, увы, как правило, и не решают за неимением адекватных средств, подходов.
И что важно, приобретая означенный характер, информация далеко не однородна по значимости. Во многом даже деструктивна, пустопорожня; почему, «старит нас», «устаревает», как правило, не успев осесть в головах и носителях. Так что, отношение-потребление ее (даже коммуникативное) не может не протекать далеко не беспроблемно. О продуктивно-творческом освоении обыкновенному образованцу, за редчайшим исключением, просто мечтать не приходится. Куда «короткому одномерному уму» простого обывателя, ординарного симулякра как продукта современности, в том числе школьного образования, угнаться за ней!..
Надо при этом не упускать следующее. Информация, подобно любым предметам буржуазной действительности, присваивается, используется привычно: как средство для извлечения «вещных» выгод, наваров, то есть потребительски. Опять же, — вещно-технологическим путем. А потому, какие-либо «новации» в отношениях к информации, — коль скоро они отклоняют от привычного, «накатанного», к тому же, не сулят «вещные дивиденды», даже идут вопреки эгоистическим, частно-присваивающим побуждениям «хозяев», — просто отметаются с порога. В лучшем случае, «упрятываемы». Это так, сколь бы данные новации ни были значимы, истинны, если, к тому же, «не по зубам» кому достались....
Отсюда, между прочим, информатизация и компьютеризация, привычно используемые «вещно»-утилитарной данностью, в лучшем случае, служа, подобно арифмометрам, количественному росту и быстрому перемещению огромных массивов коммуникативных «вещей» (кстати, знания предстают тоже «вещами») по виртуальной реальности, вместе с означенными моментами, по существу, не могут улучшить (если не деградировать) качества, возможности обычного человека по части обработки, переработки, усвоения и творческого обхождения с ними. Люди, по большей части, продолжают относиться к информации по-прежнему: как если бы жили в доиндустриальном мире. Здесь (да и в индустриальной действительности) потребление информации не может выходить за рамки «вещной» коммуникативности от производства. Можно сказать, ее здесь, по большому счету, и нет. А если имеется-таки, то в свернутой, неадекватной, неосознаваемой данности.
Люди, опять же, «не с Марса берутся»: остаются в описанной выше ипостаси «вещных придатков производства». И, что важно, это их качество мало как меняется на стадии постиндустриализма, пусть и предполагающей высвобождение человека из непосредственного процесса производства. Так оно и должно быть. Ведь в условиях производства и непосредственный процесс производства (вещепроизводство), и процесс человекотворчества (производство человека) не перестают носить производящий (с вытекающими следствиями) характер. Потому-то человек (равно остальные «вещи») не может не образовываться производяще: результатом производства, придатком последнего, средством, «вещью» для потребления (точнее, потребительства). Собственно, это все и предполагает коммуникативное (ложное, неадекватное, урезанное, утилизующее) отношение к информации, уподобляемой всем другим «вещам». Ориентация на ложь, скепсис и отказ от истины, выдача лжи за «истину», прикрытие подлинных подходов к информации, знаниям гнусной постмодернистской идеей «плюрализма истин», — показательнейший признак «загнивания», впадения в беспролазную кризисность буржуазных общественных систем наших дней. Неплохо об этом говорится в ряде публикаций современных авторов, особенно после четвертого этапа развертывания глобально-планетарного кризиса [285].
Кстати, и, вроде бы, открывающийся «доступ» к информации в постиндустриальном обществе, тоже заслуживает особого разговора. Он («доступ») никогда не избавлен от грязно-торгашеского, потребительски-«вещного» отношения. А в последнее время, — из-за часто разворачивающихся (даже глобализующихся) «информационных войн», — предстает объектом весьма нездорового интереса многих социально-политических сил, структур, монополий. Оно понятно. Ведь информация, к тому же, в качестве одного из важнейших культурных предметов-ценностей развитой постиндустриальности — «наивещнейшая вещь», присвоение, обладание, пользование которой служит обогащению, росту прибылей, наживе, успеху. И далеко не только в бизнесе. Потому и предоставляют ее, даже навязывают (преимущественно по принципу известного «сыра в мышеловке») отнюдь не из бескорыстных целей. Следует никогда не упускать из виду: информация, как и все в наличном мире, пусть и постиндустриализующемся, информатизирующемся, — объект купли-продажи. «Даром» никому не отпускается. А, ежели это имеет место, то по вполне «заземленным» причинам. Здесь, как должно быть понятно, производяще-корыстные, «вещно»-потребительские, идеологические мотивы присутствуют, главенствуя. И, вообще, люди ведь общественные сущие, действующие, поступающие, располагая, так либо иначе, объединяющими целями, тоже охватываемыми информацией. Не важно, что этого они до поры до времени не сознают. Коль скоро же приходится присваивать другим свои цели, интересы, волю (информацию) надлежит их как-то информировать. То есть, увлечь, тоже заинтересовать, представить информацию «положительно» привлекательно, заохочивающе. Отсюда, среди прочего, проистекает и нужда в так называемых «мышеловках»...
А теперь рассмотрим во что конкретно сегодня выливается в плане отчуждения человека использование информации, ставшей массированной, лавинообразной, скоротечной, недоступной адекватному освоению. К тому же, — когда к ней относятся, коммуникативно, тиражирующе, как бы при сем не «украшая», не выдавая «в лучшем виде»... Из двух, выбранных моментов сначала остановимся на качестве (в смысле истинности) предлагаемых учащимся знаний.
Верно, сегодня знаний (информации), «выпадающих на головы» участников образовательного процесса, слишком много. Груз информации давит буквально обвалом и каждого. Не успеваешь усвоить, переработать, разобраться, — куда там творчески потребить! Пытаешься сосредоточиться на совладании (если, вообще, это еще доступно) с известной информацией, а она уже ветшает, теряет живительные импульсы, энергетику, актуальность. На смену приходит новая и новая. Причем, — не столько используемая, сколько сама потребляющая (манипулирующая, «вещно» преобразующая, мобилизующая) людей в качестве объектов («поставки») своего приложения.
На самом деле. Ведь человек живет коммуникативной информацией. И она не освоена, «вещно» навязывается, потребляет (побуждает, настраивает, озадачивает, формирует) его долженствования и влечения. Разве не будут тогда люди поступать куда «информационный ветер подует»? Дано ли им не стать объектом манипулирования, в частности, со стороны заинтересованных сил? А, в конечном итоге, — производством, пусть даже суперинформатизированным. Разве не на этом основана вся работа так называемой «инновационной экономики», сведшейся, за неспособностью современного капитала подлинно инноватиться, к индустрии имиджей, спекулятивному манипулированию, одержимых культом потребительства, людей?
С другой стороны, в рассматриваемом плане часто возникает положение, когда учебные заведения, вроде бы, правильно, по старинке прививают в качестве главенствующих, скажем, «основы» (оставим в стороне, означенное выше, назначение их) экономики, бухгалтерского учета, современного законодательства, управления известной техникой. Но не принимается в толк, что уже в ближайшее время (тем более, в перспективе) экономика данная, равно правоведение, техника и т.п. будут иными. К тому же, учащихся готовят как узких специалистов, информированных лишь в известных областях. Но последние, соответственно, привитые знания (информация) настолько узки, оторваны от общего хода дел, от целостной канвы происходящего, фрагментарны и локальны, так быстро устаревают, теряют востребованность, — что буквально превращают подготовленного специалиста в полного невежду относительно даже самых простых и элементарных вещей. В том числе — касающихся предмета его специализации.
Проводимые в последнее время различными специализированными центрами исследования на этот счет, буквально поражают «тупизной», информационным мракобесием (не отсюда ли, означенное выше, ощущение дебилизма), царящими в сознании новоиспеченных выпускников, вроде бы, высшей квалификации. Причем, — из весьма презентабельных заведений. Кстати, далеко не только отечественных [286].
И дело здесь далеко не в «плохих учителях», в неумении их работать и т.п., к чему обычно сводят разговоры. Так сказать, «субботние дети» и т.п. — тоже не причем, равно другие (занятость, быт, загруженность и проч. учащихся) факторы...
Учебные заведения (школы), которые, вроде, стремятся «не отставать», идти в ногу, страдают той же «болезнью». Учащимся здесь стараются привить хоть и «многая», но... Да, — заведомо неистинные, не выражающие суть дела, поверхностные, даже уводящие от сути (особенно касательно гуманитарных предметов) знания. Последние, претендуя на истинность, подменяя подлинно научный подход, методологию, понятийный аппарат, лишь носят «правдоподобный» (а то и вовсе противоположный) характер. В силу царства (зачастую даже без ведома учителей) мировоззренчески-этической, и социально-политической установок, совсем не важно, что знание не истинно, аморально. Зато оно «работает»: приносит «пользу», ожидаемый «эффект». И даже — «оптимальный». Больше. С некоторых пор даже «красота («симпатичность») известного положения, знания» расценивается мерилом их истины. Именно данное моменты выставляются за преимущество, достоинство, но ничуть не недостаток. И неважно, что, возможно потом, на каком-то там (вплоть до академий), уровне, «высоким» (заинтересованным, не без ангажированности) мужам придется явить свету псевдонаучность и даже злокозненность всего, с чем до сих пор носились. Пример с недавним вердиктом Государственной думой РФ, относительно гомеопатии весьма показателен). А как часто у нас, отвечая духу конъюнктуры, меняется взгляд на пользу тех либо иных продуктов, лекарств, форм времяпрепровождения, лечения, оздоровления и т.п. Вспомнить только неимоверно шумную (считай, два года по всей планете) кампании, которую иначе теперь не называют, как «коронабесия»!.. А как понимать, что сегодня в ряде стран так называемой «демократии» образ жизни людей, держащихся традиционных взглядов на семью, пол, деторождение и проч., не только не признается истинным, но «вредным»? Даже так либо иначе преследуется»...
И если касательно областей естественных дисциплин истина как-либо допускается, признается, ищется, то, уж конечно, совершенно противоположное наблюдается с предметами дисциплин социо-гуманитарного комплекса (особенно экономики, истории, социологии, политики). Истина в данных науках, насквозь партийных, классово ангажированных, всячески упрятывается, вуалируема, извращаема даже. Причем, целенаправленно, полностью ответствуя означенным (иной раз, «неписанным») установкам образования. Кстати, не только современного, буржуазного общества.
Очень хорошо о классово-партийных корнях и причинах такого преподавания уже говорят основоположники марксизма. Хрестоматийное звучание их видение находит в различных выступлениях К. Маркса, В.И. Ленина, Г.В. Плеханова. Примечательно здесь то, что Классики не просто констатируют и всяко демонстрируют классово-партийный характер социо-гуманитарных наук, искусства, литературы, Вообще, писательства. но, что весьма замечательно, показывают, что эта обусловленность научной и нетаковой литературы партийно-классовыми мотивами и целями не есть одной и той же по обнаружениям и формам проявления. Т.е. конкретно-исторична, постоянно видоизменяется в зависимости от перемен во времени, роли, особенностей жизнепроявления в соответствующем обществе. И, наконец (это следует никогда не забывать), идеология господствующего класса есть всегда господствующая идеология. И данное господство, так либо иначе, проявляется на идеях, сознании, формах поведения других классов, включая эксплуатируемые. Особенно — на творчестве отдельных представителей последних.
Как бы там ни было, марксизм открывает и всесторонне осмысливает неотъемлемую субъективность человеческих знаний, истин. Из данного факта он делает далекоидущие выводы относительно практической природы как знаний, истин, так и самого человеческого познания. И, конечно же, самого человека, всего, чем и как он живет. Больше. Марксизм идет дальше, обнаруживая и обосновывая что сама практика, равно все вокруг, мир, тоже конкретна, исторична. Другими словами, носит диалектический характер. Собственно, обо всем этом и сказ наш в настоящем исследовании.
Однако, что и как бы там ни утверждали марксисты, иные авторы, идеологи социальных общностей, классов, не заинтересованных в последовательном, продумывании до конца сути дела, застревают на первом шаге. А именно: на констатации субъективности человеческих знаний, опыта. Причем, повторяем, «субъективности», в крайне зауженном, психологизированном, грязно-торгашески обмусоленном виде. И, застревая так, строят свои выводы о невозможности истины. В лучшем случае, — об относительности (условности, ангажированности и проч.) ее, плюрализме истин. И, вообще, обесценивают понятие истины.
Впрочем, поводов для этого дает и сама наука, во всяком случае, в своей классической данности. Здесь нет нужды углубляться в этот вопрос. Заметим лишь, что при господстве производяще-технологического, присваивающе-безбытийного осуществления и видения жизни, по большому счету, сама наука (и не только в социо-гуманитарной данности) стоит не на подлинной почве, плодит превратные представления истины, агностицизм. Это, между прочим, уже давно знают. Не об этом ли говорит, например, известное выражение Ф.М. Достоевского, что «если, вдруг, придется выбирать между Христом и истиной, он, все равно, пребудет на стороне Христа».
Саркастическое вопрошание Пилата, «Что есть истина», ведь актуален сегодня как никогда прежде! Правда, скепсис и сомнение относимо уже и к морали. Оно и понятно: нет истины, не может быть и последней. В технике, особенно современной, ведь мораль, равно человек, нечто лишнее, помеха... Хорошо об этом говорит Александр Леонидов: «Умственный распад идёт на Западе рука об руку с нравственной деградацией. Стираются (и очень стремительно) самые базовые различия между приличным и неприличным, допустимым и недопустимым, между достойным и позорным. Возникает ситуация <<нравственного помешательства>> — когда вестернизированный человек не способен различать добро и зло, когда благородное и подлое смешиваются и взаимозамещаются. Формируется субкультура аномнии (моральной толерантности) — суть которой в том, что нормальным признаётся всё. То есть любое поведение одинаково нормально и одинаково ненормально — в силу того, что безусловные нормы общественного бытия попросту отменены! Недостатка в иллюстрациях нет, этим полна вся пост-советская масс-культура, что у них, в Голливуде, что у наших подражателей» [287].
Свойственный науке созерцательский (в смысле вне практики), метафизико-объективистский, рационалистический, «вещно»-присваивающий подход (всецело обязанный производящей практике) сам по себе, по серьезному счету, не приближает к подлинной сути дела. Однако, в описываемых условиях он — единственно возможное из того арсенала постижения, которым человек располагает, выработал. Другие альтернативы просто меркнут. Во всяком случае, это касается комплекса наук о природе. Тем не менее, складывающееся сегодня видение истины, данного подхода уже не может себе позволить держаться. В силу, например, факта невозможности истинных знаний как того, на что ориентирует классическая наука. Ибо все знания страдают субъективностью, относительностью, условностью, ангажированностью. И, вообще, как таковые (в форме так называемой «объективной истины») невозможны, что, вроде, уже доказано (например, на философском уровне тем же Кантом, агностицизмом, позитивизмом). Возражения на этот счет, особенно идущие от марксизма, просто не берутся в толк. Ибо, как уже затвержено-задолблено, «марксизм устарел»... И никакой истины быть не может уже в силу ее субъективности. Причем, — в худшем смысле этого понятия.
Очевиден заведомый отказ от истинного подхода в пользу каких-то прагматически пропитанных идей, псевдотеорий и мифологем. Последние призваны не столько объяснять действительность, преследуя истину, сколько истолковывать ее. Причем, — по результатам, следствиям, к которым ведут, по приносимой потребительской пользе, по тому, насколько облегчают человеку понимание «вещей» и даже жизнь. Поскольку, наконец, — возможны и другие «достойные уважения», истолкования.
Никого не интересует, что такой ложный подход ничего серьезного, помимо нагромождения очередных безвылазных тупиков, затмевающих бытие, не даст. Напротив. Это даже хорошо, что бытие затмевается (и, вообще, что это такое). Хорошо, что можно создавать свои, собственные миры и реалии, замкнуться в них, насколько, вообще, это возможно. Чем дальше от подлинности, «сомнительной истины», тем лучше!.. «Раньше, — говорит известный общественно-политический деятель и автор, А. Вассерман, — целью образования было формирование целостной картины мира, складывалось представление о взаимодействии фундаментальных закономерностей. Сейчас все иначе — делается все, чтобы такое представление о мире не появилось, чтобы человек не смог отличить истину от вымысла, а добро от зла. Школьники вместе с учителями впустую тратят время на заучивание отдельных фактов, знание которых, грубо говоря, не поможет сделать правильные выводы. Уверен, что разрушение системы образования и целостной картины мира у подрастающего поколения ведется целенаправленно. Это очень выгодно профессиональным лжецам: политическим демагогам и торговцам» [288].
Но если дела по разысканию истины в науках о природе обстоят таким образом, то что сказать на этот счет в области социо-гуманитарных наук? Довольно добротный, вместе с тем азбучно истинный ответ содержит небольшая публикация на форуме MSK [289].
Верно, в социо-гуманитарных науках, особенно на закатных ступенях буржуазного общества истинная информация (знания), благодаря мировоззренчески-методологическим, партийно-идеологическим подходам буржуазных ученых и политиков, почти полностью теряет научную значимость. Она не просто искажает реальную картину, но подменяет последнюю мифами. Наука вытесняется мифотворчеством. Достоверность знаний (информации), соответствие их содержания действительности подменяется потребительски-видимыми «эффективностью», «оптимальностью», «результативностью», конъюнктурной целесообразностью, инструментальной действенностью, даже красотой, «толерантностью» и проч. Теория подменяется какими-то, логически размытыми и непонятными, по сути, «концепциями», «доктринами», «точками зрения», истолкованиями. И они принимаются, признаются, поскольку, независимо, истинные или нет, но приносят известные дивиденды, пользу, нужный результат. Именно потому, что невозможна единственно истинная теория, идея, существуют лишь разного рода истолкования, интерпретации соответствующей реальности, факта. Этих интерпретаций, истолкований, «доктрин», «концепций» может быть множество. И все они равносильны, поскольку ничуть не мешают друг другу, принося, главное, эффект. Если они и взаимно противоречивы, то лишь в смысле формальной, контрарной несовместимости. Таким образом, возникает своеобразный и хваленый «плюрализм» (знаний, истин), точек зрения.
Кстати, среди них вполне разместимо и идеологически противное видение дел. Правда, из него предусмотрительно «выкорчевано» что осветляет, открывает истину. Здесь обстоит примерно так, как если бы мы попытались выразить враждебную позицию. Разумеется, в этом случае, мы не пожалели б сил придать последней убогость и смехотворность...
Так в области экономики формируются и существуют десятки экономических учений. Порой они взаимоисключающи (как и явления действительности), различно понимают и трактуют происходящее. Точно также предлагают различные прогнозы на будущее. И, поскольку где-либо соприкасаются с действительностью, как-то помогают решать известную проблему, даже выражают определенную позицию, — уже потому, могут быть признанными, имеющими право на существование. Но, с другой стороны, самой науки под названием «политэкономия», — как, между прочим, до известной поры развивалось экономическое знание, — в современном буржуазном обществе нет и быть не может. По крайней мере, — по причине ее монополии на истину. К. Маркс убедительно показывает (причем, не только в «капитале»): подлинно научного экономического учения в современном уже ему капиталистическом обществе просто быть не может. И, прежде всего, — в силу его ненадобности, враждебности капитализирующим устремлениям господствующего класса, заинтересованности буржуазии в совершенно противоположном.
Если на начальных этапах своего существования капитализм, идя в ногу с историческим прогрессом, был как-то заинтересован в научной истине, — в этом смысле экономические (да и социально-политические, правовые, исторические) учения, так либо иначе, пытались отражать объективный ход дел, — то с приходом XIX столетия этот интерес буржуазного класса полностью угасает. Его устремления и нужды истории, тем более, других классов, (особенно эксплуатируемых) в корне расходятся. С этого момента рвение буржуазии к научной истине затухает, подменяясь совершенно иными приоритетами, ориентациями. «В буржуазном обществе, — говорится в публикации, на которую мы только что сослались, — политическая экономия может оставаться научной лишь на начальной стадии развития этого общества, т.е. до тех пор, пока классовая борьба между буржуазией и рабочим классом находится в скрытом состоянии или обнаруживается в единичных проявлениях. Но уже с... XIX века, под воздействием революционных выступлений рабочего класса против буржуазии, эта экономическая наука становится на путь самой бессовестной защиты капитализма и угодливого замазывания его непримиримых противоречий» [290].
И по своей подлинной сути, разного рода современные Марксу, тем более сегодняшнего дня экономические учения пытаются лишь воспроизводить на современный лад, опровергнутые временем, (кстати, и самим Марксом) экономические взгляды прошлого. В этом смысле мало что стоят всевозможные прогнозы, ожидания на основании данных и подобных учений относительно будущего становления экономики, общества вообще. По большей части своей, они обслуживают господствующую власть, ищут новые ресурсы присвоения, к тому же, прикрывают, придают благообразность бесчеловечным устремлениям буржуазной власти, в том числе мировой депопуляторской элиты. Хуже всего, — отвлекают внимание народа от поиска действенных путей выхода из катаклизмов, тупиков, куда современный мир уже загнан по наущению их и собратьев на службе своим хозяевам.
Таким образом, в освоение экономической реальности активно внедряются, тасуя подобранный круг фактов, преследуя конъюнктурно-потребительские цели, подменяя научный подход и методологию, разного рода «теории»: так называемой «предельной полезности», «стадий экономического роста», «циклов Кондратьева», «монетаристской экономики», «индустрии имиджей» и т.п. Что они в подлинном смысле могут дать, оно, в общем-то, понятно. Разве не ясно, к чему ведет строительство (тем более, подготовка специалистов, как нынче модно), экономики, почти полностью отталкиваясь от учимой повсеместно эконометрии? На что можно рассчитывать от специалистов, нафугованных из толстых учебников по «экономиксам», лишь перекладывать исключительно своеобразный материал, смысл экономических реалий на язык математических и статистических методов? Можно ли нормально и по сути развивать комплекс экономических наук, тем более, — строить народное хозяйство, почти начисто выхолостив из них собственно экономическое (политэкономическое, социально-экономическое, производственное) содержание? Ведь, наученные в таком духе, специалисты (хрематисты) совершенно не ведают существа дел в самой экономике, перестают понимать элементарнейшие вещи здесь. Единственно, быть может, что им ведомо, так это «балансы», «инвестиции», «авансирование», «кредиты», «маржа», пресловутая «добавленная стоимость», «НДС», «ВВП» и т.п. из области монетаризма (финансово-спекулятивной экономики), застревающей в так называемой «хрематистике» и бухгалтерии, «грязно-торгашеского толка», как бы сказал Маркс...
Слушаешь, потому, бывает, выступления наших вождей с высоких трибун о «росте», «рублей», «процентов», «уровней», особенно пустых цифр, и буквально недоумеваешь: как это так случается, что благодаря данному «росту» народ лишь нищает и бедствует, экономика кукожится. Мощь страны падает. Мы отстаем в научно-техническом прогрессе. А кучка прихватителей-олигархов, банкиров баснословно растит свои барыши. Причем, — независимо от «погоды на дворе» внутреннего состояния страны. Мало того. Нашими ресурсами, капиталами, мозгами живится по возрастающей метрополия. Мы все больше скатываемся в периферию. А сегодня буквально уже превращены в ту самую лимитрофную «корову», которой метропольные «разбойнички», бегущие с каторги», намерены поживиться, выплыть на «спасительный берег»... Для того и развязали братоубийственную войну, где мы все больше погрязаем и выход из нее просто не усматриваем. Во всяком случае, на ближайшую перспективу. А сверху на нас сыплются всякого рода скоропалительные мифы, росказни, самооправдания в окружении всяких там «Карабасов»« «посаженных на вырост денег», «Дуремаров», опираясь на хрестоматийные образы из третьего и пятого классов. Соответственно, — линии поведения по принципу: «Мерзни, мерзни волчий хвост!»...
Нельзя не заметить: сказанное о состоянии с образованием экономической «премудрости», мало чем отлично от областей иных. К тому же, современный человек (и образователь, и образованец), окруженный со всех сторон информатизированной культурой, настолько далек от реальности, естественного хода дел, что полностью утратил с ней связь. Она (связь) оказывается ненужной ни производству, ни обществу, ни, уж тем более, нашему образованцу. Ведь, как то (производство), так и другое (общество, человек), безбытийны, бесчеловечны, безморальны, бессмысленны. Следовательно, неистинны, по большому счету, «бесполезны», «непотребны», перестали цениться.
Не нужна связь с действительностью, — значит, истина как соответствие (связь) содержания и действительности — и в другом, более основательном, бытийно-историческом, смысле, так как тоже ничего хорошего не сулит, кроме бед, будучи, по сути, также не истиной. Ибо таковой есть лишь бытие, Бог, соответственно, человек пребывающий в них, с ними.
Но где пребывает человек безбытийной поры? Тем более, коль скоро безроден, бессердечен, «толерантен». Исповедует плюрализм истины, «терпимость» к растлевающим детей, человечность вообще, поступкам, способам жизни. Если он признает множество истин, то, выходит, ни одна не такова, ибо теряет смысл. И, снова-таки, поскольку нет предпочтительной истины, ни одна позиция, взгляд не выражает истину, все они равноценны и терпимы. Что же тогда «не терпимо»!.. Терпимость, что ли?.. Одним словом, голый и дурной абсурд!
Но, с другой стороны, что бы ни говорилось, как бы ни хотелось «мультикультурничать» и радужничать, предлагаемое и даже практикуемое здесь «терпение» не может длиться долго. Оно и понятно. Ведь известное сущее как результат воплощения неистинных поведения и знаний, — уклоняющиеся, полностью оторванное от бытия и человечности, больше, действующее противоестественно, — не может быть долго терпимо ни временем, ни бытием. Рано или поздно «сроки переполняются». Складывающаяся ныне ситуация, видимо, последняя капля в бытийной «чаше терпения». И бытие, жизнь тогда приступает к тому, что называется, «исправлением путей».
Кстати, совершается «исправление» руками самих же «уклонистов», лишаемых предварительно ума. В том же, что это так удостоверяет беспрецедентная абсурдность, сопровождающая сегодня планетарный кризис. Карнавальное жизнепрепровождение на фоне глобальных катастроф и раскручивания маховика мировой войны, повсюдная фейковость, фриковость поведения, намеренное отворачивание от истины и добра, сознательное вершение зла, идиотская «погоня за пакемонами», доведение духовности до «куриномозглости», терпение нетерпимости, нетерпение терпимости, — — все эти проявления «пира во время чумы» не то ли свидетельствуют?.. Оттого-то «исправление путей» для наставляемых оказывается очень плачевной «местью». Не случайно, потребляемые «блюда» пира во время чумы сопровождаются «зубовным скрежетом», душераздирающими воплями и горькими слезами. Их пока не очень-то слышно. Но именно их энергетикой, — сеющей тревоги, ужас, беспредметный страх, ощущение цепенящей опасности, влечением к смерти, — наполнен весь эфир действительности... Господство «воли к смерти» — это ведь главенствующий тренд современной культуры, всех вершимых людьми дел...
Можно находить рассогласование знаний и действительности еще в другом смысле. Весьма часто приобретенные знания молодого человека по приходе его после учебы на производство оказываются «бесполезными». То ли они устарели, то ли просто не нужны, поскольку, будучи мифами, поверхностными истолкованиями реалий самого производства и т.п., являют свою полную беспомощность, никчемность. Нашему «новобранцу» тогда приходится как бы заново образовываться, учиться. Причем, — уже обслуживая интересы и запросы именно данного конкретного производства (фирмы, корпорации), следуя заведенной здесь «политике», идущей часто вразрез другим...
Вращаясь, таким образом (также благодаря иным факторам) исключительно в сфере искусственного («информации»), к тому же, крайне зауженного, человек полностью теряет понимание реального хода вещей, жизни, снова-таки, подменяя данное понимание разного рода истолковывающими вымыслами («информацией»). Причем, — тоже из искусственной среды, из своей головы.
Как бы там ни было, здесь начинается самое главное. Поскольку так полученная информация опирается на довольно узкий круг другой информации, — и, вообще, одна информация как бы поддерживается другой (не важны даже ее качество, истоки), форма, — постольку данного человека оказывается очень даже просто, как говорится, «грузить». То есть «переформатировать», переключить на другую информацию. Снова-таки, — могущую иметь мало что общего с истиной. Последняя, опять же, просто теряется, становится бессмысленной в ряду других, таких же. «Истин много», нет безоговорочных преимуществ ни у одной из них, в чем, кстати, без устали прочат постмодернисты. Ведь действительность тоже превращена в информацию («текст»), согласно тем же «умникам».
Вот почему, у людей, вроде бы, очень даже образованных, информированных (из книг, газет, других средств массовой информации), могут уживаться (тем более, когда этого хочется, выгодно) вместе и глубокие познания в какой-либо области науки, и дремучее невежество относительно буквально элементарных вещей. Тут доходят, порой, до признания, что «сметана и ряженка выдаиваются из коровы в готовом виде". А «процесс добычи нефти сводится к копанию лунок в произвольных местах и подставлению ведер под бьющие из них нефтяные фонтанчики. Как в игре на планшете. Потому это мнится им делом плебейским, примитивным, достойным занятием для слаборазвитых африканских стран» [291].
В плане сказанного, — по причинам, что знания утрачивают свою истинноносность, становятся чрезвычайно текучими, «скоропортящимися», за ними не поспеешь, не уследишь, и «уму» они особенно-то не научают, к тому же, обретают значимость в использующе-потребительском, инструментальном плане: как «полезные» и «практичные», — быть может впрямь, правомерны те шаги в области реформы отечественного образования, которые предпринимаются в последнее время и о чем у нас шла речь выше (7.8.1.).
7.8.4.2. Замена сознания информированностью. О природе информационной манипуляции.
Пусть, образованный означенными реформами, как и остальными сложившимися условиями, человек совершенно опустошаем в подлинно человеческом и бытийном отношениях, пусть становится полнейшим невеждой относительно исторических судеб современности, вообще, того, что на самом деле происходит вокруг. Зато ведь он всецело придатен манипулированию, отвечает запросам современного производства как нуждающегося в «кнопкодавах», «перекладывателях бумаг», потребителях-исполнителях. Его легко «упаковать» заведомо подобранными «майстримными» нуждами фирмы, «патрона». Больше: можно легко перестроить, переформатировать, запрограммировать заново, саватарить!.. Благо, он живет не столько знаниями, сколько информацией (не забудем, работающей коммуникативно). Вряд ли человека, сознательного, осознанно (в полном смысле) живущего, можно паковать, столь бесцеремонно манипулировать им. Сознание симулякра, приобретшее качества оторванности от действительности, легковесности, поверхностности, научающегося манипулированием, по сути, трудно признавать за сознание. Оно, скорей предстает как информированность. Так что современный человек не столько сознательный, располагающий сознанием, сколько информированный, переживающий мир как информацию (повторяем, в коммуникативной данности). Собственно, нижеследующие особенности, сведенного к информированности сознания, это все и свидетельствуют.
Действительно. Образованный человек сегодня живет исключительно информацией. И не важно, подлинна ли она, знание ли, мнение, блеф. Главное — «чтоб работало!». О жизни информируются (приобретают знания, сведения) из «тонких книг», газет, телевизора, интернет, из коротеньких клипов и т.п. Кстати, редко уже образованцу служат аудиторные лекции, семинары и т.п. [292].
Образовывавшие сознание и поведение «натурального» человека формы, — религия, этика, обычаи, традиции, установки, идеология и проч., — мало (если вовсе не) действуют на него. Почти полностью лишенный собственного живого опыта, оторванный от бытия, высвободившийся из-под духовно-практических скрепов традиционного общества, располагая единственно информацией (причем, действенной в прагматистско-потребительском плане), наш такой современник — «как рыба в воде»: способен продвигаться по карьерной лестнице, прекрасно разбирается, где и что купить, как комфортно обустроиться в городских условиях и с минимальными затратами. Он хорошо осведомлен о котировках на бирже, о состоянии дел на валютном рынке, о том, куда выгоднее устроиться на работу, на каком транспорте доехать до нужного места, что «престижно» покупать, как комфортно обставить квартиру... Без информации он просто ни на что не пригоден, не способен. Нет у него убеждений, веры, устремлений, ценностных ориентаций, коль скоро они не предстают в виде информации, причем, в исключительно позитивном (позитивизм) плане.
С другой стороны, знания (информация), выражающие его сознание, поведение, культуру, — чувства, переживания, живой опыт, поведение, дух и практика, — взяты из «вторых рук»: текстов, приготовленных кем-либо другим. Отсюда, знания эти, не являясь знаниями от действительности, жизни, суть поверхностные знания, опыт чужих знаний. Особенность такого опыта в том и состоит, что он столь же легко «упорхает», как и приобретается. Кстати, и сами «информированные» это понимают.
Не случайно, воспринимают замену в себе одного «пакета» знаний на другой как игру «в жизнь», как смену декораций и масок в театре. Собственно, сама реальная жизнь, по видимости, представляется им этой самой игрой, «театром», «обществом спектакля». Особенно это касается относящих себя к так называемому «креативному классу» (а в народе метко окрещенных «креаклами»).
«Вот почему, — пишет известный блогер и журналист, э. Биров, — в 80-е так легко и быстро, одной сменой идеологической пластинки, переориентировали вчерашних коммунистов в капиталистов. По сути, самый читающий советский народ был дезавуирован двумя-тремя книжками и журналом "Огонек". "Архипелаг ГУЛАГ" убил Советский Союз в умах людей, хотя в большинстве своем они его не читали, но узнавали о нем из газет и журналов. Миллионы грамотных и начитанных людей... приветствовали демонтаж страны под "благоглупые" речи Горбачева и дошли до такого состояния, что заряжали воду перед телевизором во время передач Кашпировского» [293].
Оно и не удивительно. Подменить в так образованных людях один искусственный «картридж» мнений на другой, впрямь, дело техники. Причем, — самой разнообразной. Помимо, обиходуемых традиционно [294] средств «промывания мозгов», с информатизацией жизни, переходом к информационным технологиям стали использоваться сравнительно новые: «техники внедрения мемов» [295], «майданизация головного мозга» [296], искусственная шизофренизация путем «двойной ложной прошивки» [297], «одурманивание сознания» [298], «повальная Цукерджобсия» [299], технология уничтожения посредством «окна Овертона» [300]. Между прочим, довольно большим знатоком новейших методов «промывания мозгов», больше того, разработчиком их был небезызвестный Джорж Оруэл [301].
В принципе, когда человек живет опутанный «вещно»-информационными отношениями коммуникативного достоинства, он полностью превращается в объект манипуляции. Учить, образовывать его в традиционном смысле просто накладно, бесперспективно, даже бессмысленно.
Кстати, о манипуляции производящего человека, особенно поры информатизирующегося общества. Ходячее сознание, больше, имеющаяся литература, как мы видим, говорит о манипуляции довольно поверхностно. Точнее, — как о некотором направленном психическом воздействии известных структур, людей на других с целью оболванивания, извращения их сознания и поведения. В результате этого последние начинают жить и действовать неистинно, неподлинно [302].
В таком ключе описываются всевозможные приемы, средства, коими достигается это самое оболванивание, обман, извращение чужого сознания и поведения. Причем так, что, как будто сами манипуляторы располагают нормальным, адекватным сознанием, психикой, пребывают в полной самоидентичности и истине. Как понятно, при таком понимании манипулятивная деятельность (манипуляция) со стороны известных людей, общественных сил выступает чем-то не обязательным в социальной жизни, как нечто субъективное. Главное, — могущее иметь место (и встречаемое) везде и всюду, на любом локальном отрезке истории, обществ. И производящая история здесь ничуть не исключение: в ней, как и в остальных исторических условиях, совершается манипулирование одних людей другими. Вполне возможно такое понимание манипуляции и манипулированности человека имеет право на хождение. Тем не менее, следует идти гораздо глубже, осмысливая данное явление. Тогда обнаружится, что манипуляция — не столько явление субъективное, сколько объективное. Если традиционные общества, — в силу непосредственной связанности людей с бытием, не чуждости их истине, — в принципе исключают, при прочих равных условиях, момент объективной сманипулированности человека (и это явление наблюдается здесь лишь как результат субъективных намерений в означенном смысле), то совершенно иначе обстоит дело с приходом производства, в, как бы сказал М. Хайдеггер, «расколотом человеческом бытии».
Именно, в силу расколотости человека и бытия, отпадения первого от второго, следовательно, его неистинного существования, — в чем, как нам известно, проявляется первое отчуждение, — какой угодно человек, независимо от своего положения, происхождения, всяких других заслуг и привилегий, изначально сманипулирован. Потому, любое воздействие человека на человека, — просвещение ли, пропаганда, воспитание, простое общение, — поскольку совершается без бытия, не преследуя истину (ибо истина и есть бытие), постольку выступает манипуляцией. Об этом весьма убедительно говорит С.Г. Кара-Мурза в ряде своих работ [303]. И когда кое-кто в данных условиях пытается еще и «манипулировать» другими, то пусть не забывает также о своей изначальной сманипулированности.
Заметим, заканчивая этот разговор, что человек, осознавший свою сманипулированность, не может также не сознавать собственную отчужденность. Это же касается людей производящей действительности (включая постиндустриализм), где царит уже второе отчуждение.
Отсюда — еще аргумент в пользу того, что так называемые «старые школы», господствующая система образования должны сегодня срочно перестраиваться. Правда, — прежде всего, в мировоззренческом, ценностно-нормативном, этико-онтологическом направлении. Но далеко не единственно методически, технически, как это происходит сплошь да рядом. Доходит до того, что в учебных заведениях процесс обучения заполняется всевозможными «инновационными средствами», сводящими занятия к «развлекухе», «игре», «театральщине», «клубам любознательных», «тестированиям» и проч. По сути, все это приемы подгонки воспитуемых в школе довольно простому набору требований, которым должен удовлетворять приходящий на конкретно-наличное производство, — надо не забывать, речь идет далеко не только о заводах и фабриках, но любых других заведениях и институтах, — с тем, чтобы он (как очередной «кнопкодав», исполнитель незамысловатых операций), клерк сразу и непосредственно «влился в течение».
Не отсюда ли, среди прочего, повсеместно фиксируемый факт полнейшего невежества обучаемых относительно всего того, что не в такой форме преподносится: требует «напряжения мозгов», непосредственно не сулит «пользу», не «пробуждает драйв», не совпадает со сложившимися уже у учащихся устремлениями, интересами, настроем. Речь, как понятно, о знаниях (информации), относимых к классике из науки, истории, культуры, в том числе отечества из традиционно-программного набора, и, ну, никак не укладывающихся в «мозгах» современных учеников. Тут, конечно, налицо многие другие причины. Но означенные — несомненны.
К тому же, повторимся, по-настоящему образованные люди стали не нужны не только производству. Сами участники производства (простые люди, «атомы») не способны, не нуждаются в таком образовании. «Не способны» — даже потому, что суть производства (техника, инструменты работы) их тупят, примитивизируют, полностью отшибают, манипулируя, им мозги. Не случайно ведь в обычном словоупотреблении телевизор не называется иначе, как «зомбоящем», «зомбаркой», «мозгодробилкой» и проч.
Да, производство сегодня, не нуждается (по крайней мере, в сфере вещепроизводства), чтобы люди основательно мыслили, личностно развивались, самоутверждались. Став с некоторых пор самодостаточным, направленное лишь на самообеспечение, формируя людей и «вещи» лишь в качестве средств своего утверждения, оно (производство) как раз тогда и «оптимально» работает, коль скоро «вещи» (включая людей), обретшие статус его поставки, пребывают наготове для потребления, доступные калькулированию, учету, контролю. Главное — использованию в любое время, как угодно. И как таковые, они, естественно, весьма мало что из себя значат, нежели одномерные, атомизированные, обездушенные, разбытивленные, «кнопкодавные», дивидуализированные мутанты.
Поскольку же производство нынче несколько изменилось, к отмеченным качествам людей, в частности, под воздействием коммуникативного обхождения с информацией необходимо прибавляются, описанные выше. Да, речь идет о том, что сознание уже поверхностно, клипово, пластично, готовок любым и быстрым перформансам. Им предельно легко оперировать (преобразовывать, «упаковывать», манипулировать), мобилизовать на какие угодно дела, вплоть до фашистских злодеяний, массового самоубийства, идиотских сумасбродств на майданах, потреблять что угодно и т.п. По сути, помимо манипулируемого «потреблятства», в них как таковых ничего и не остается...
Правда, эта потреблятская легкодоступность оборачивается иной раз «изнаночной стороной»: полнейшей неуправляемостью, манипуляцией и тех, кто пытается настраивать массы на свой лад. Действительно. Смотришь, иной раз, на происходящее, на активность масс, собираемых в самые разные «хештэги», флешмобы, шоу, демонстрации, акции, — просто удивление с недоумением пробирают. Даже кажется, что на глазах развертывается обыкновенный идиотизм. И впрямь. «Огромные массы людей, — стоит увидеть броские заголовки в СМИ или интернете (твитере), — мгновенно теряют остатки разума и буквально взрываются эмоциональными всплесками невиданной мощи» [304].
Поневоле приходит на ум, что эти движения, всплески энергии — обыкновенный результат чьей-то «режиссуры», пусть и невидимой, но хорошо подготовленной манипуляционной аферы, вплоть до организованной «информационной атаки» и проч. В общем-то, это вполне возможно, даже так и есть. Но здесь возникает и другой вопрос. Понятно, почему такое случается, что, увидев какие-то броские призывы в сетях, заголовки, небольшие сообщения, набранные крупно, люди тут же преисполняются весьма живой реакцией. Понятно также, почему, означено организованные, «атаки» успешны, результативны. Выше мы об этом говорили. Современный массовый человек просто не успевает (да и не хочет) толком прочувствовать полученную информацию, даже не впускает ее во внутрь себя, ничуть не рефлектирует над ней. Он реагирует на уловленное сообщение, не вникая в его суть. Это, кстати, позволяет сопровождать сообщение бурей эмоций, примитивных акций, вплоть до скачек, скандирования («со всеми») дурных выражений, фрикования. Живая реакция, не отягощенного рефлексией над событиями выражается, между прочим, не без того, чтобы это «было принято», «модно», к тому же, — не мешала тут же переключиться на следующие поводы подобного рода. Не то ли самое наблюдается в обычной потреблятствующей психологии, когда потребительство выступает самоцелью (об этом речь ниже)?..
И в описываемом случае все складывается по той же схеме, так и должно быть. Информации ведь слишком много, она столь плотно обступает, что любое значимое сообщение, событие (будь то даже сенсация) живет лишь краткий миг: пока его не заслонят следующие. Но, чтобы не отстать от других, быть на подхвате, в «нужном месте», чтобы даже заслужить соответствующие «бонусы», — надо успеть среагировать на как можно большее из поступающей информации, оставаться в курсе новостей и трендов, быть на волне, быть как все, даже лучше всех. Чтобы удовлетворять данным требованиям, по-настоящему вникать в существо вершащегося, поступающей информации просто невозможно: достаточно лишь этих самых заголовков с «выделенками» и ориентирами (именно для этого созданных) держаться и реагировать. Так что нет нужды разбираться с поступающей информацией: некогда быть критичным по отношению к ней. И, уж конечно, нет нужды принимать ее «близко к сердцу». Потому, какая угодно, вплоть до буйной, наша реакция на соответствующую информацию исключительно поверхностна. По большому счету, нам «все по фигу». Мы лишь нуждаемся, как наркоман в «дозе», в «новом информационном драйве». В принципе, для этого сойдет совершенно любой повод — лишь бы он не длился долго.
И, что тоже весьма характерно: абсолютно различные по масштабам и реальным последствиям события или даже вбросы для нашего человека одинаковы. Не столь важно их подлинное достоинство, сколько то, чтобы успеть заметить и вовремя «откликнуться». Ведь, в противном случае, событие затеряется среди новых сенсаций, а вместе с ними и мы сами. Нет событий, нет реакций, — нет и нас без них.
Но ведь, дойдя до такой «кондиции» современный массовый человек не может не являть не столько легкодоступный предмет для манипуляций и зомбажей, сколько нечто противоположное. А именно то, где всякие надежды на достижение известного результата, правда, кроме разрушительных, оказываются проблематичными, заведомо неопределенными. На самом деле. Как верно замечает процитированный автор, «В итоге любая попытка манипулирования массовым сознанием становится все более безнадежным делом. С одной стороны, она требует все большего вложения средств для хотя бы минимального поддержания "сенсации" в топе новостей. С другой, эффект воздействия все время меньше и меньше. Но есть и третья сторона. Любая подобная попытка обязательно опирается на "группу поддержки". И по мере того, как туман рассасывается, а это при любых дутых сенсациях происходит всегда, группа поддержки оказывается в совершенно идиотском положении. Раз за разом, оставаясь в дураках, она теряет свое воздействие на аудиторию. Даже на совершенно по-современному дискритичную. И в итоге остается только, бурлящий "ароматными" испарениями, междусобойчик, который никого, кроме самого себя, ни в чем убедить не способен. Такова особенность современных информационных войн» [305].
Не то ли часто происходит с рекламой, в делах формирования «имиджей»?.. Больше того. Разве абсурд, обнаруживаемый современной эпохой со всех сторон, не является в известной мере, следствием такого, пусто-порожнего информационного бурления? Наконец, следует не забывать: и сами-то, «режиссеры», — тоже сманипулированы, захвачены описанным «броуновым движением».
Примечания
271. Лев Пирогов. Указ. Соч.
272. Максим Калашников. К революции сознания // Там же.
273 См.: Алиев Ш.Г. Философские основания образования событийного человеческого бытия //
274. См. об этом: Олег Павлов. Устоим ли перед будущим? О вызовах, которые бросает нам научный прогресс //
275. См., например: Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции // М.: АСТ, 2004; Энгдаль У.Ф. Семена разрушения. Тайная подоплека генетических манипуляций // СПб: Нестор-История, 2009; Виктор Ковалев Сверхчеловеческое, слишком сверхчеловеческое // Главной задачей глобальных элит становится тотальная перестройка человека и его сознания // Медведев Д.А., Удалова В.В. NBIC-отчет: технологическая конвергенция // http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/575/110/; Владимир Емельяненко. Постчеловеки идут // Профиль. — М., 2007. — № 31 (27 августа). — С. 74-75; Ольга Четверикова. Новый фашизм — навстречу смерти человечества // http://www.km.ru/v-rossii/2017/01; Ольга Четверикова. От Бильдерберга к ГУЛАГбергу глобальная элита строит электронный концлагерь // ее же: Диктатура просвещенных. Дух и цели трансгуманизма. — М., 2021; Игорь Шнуренко. Человек взломанный // М., 2021; Запад победил незаметно. На наших глазах создаётся Человек Унифицированный. Ирина Мухина // https://www.youtube.com/watch?v=ENGfXUhs9i и др.].
276. Цит.: Артем Стоцкий. После нынешнего кризиса из восьми миллиардов чело¬век на планете останется только два?! // www.amic.ru/news/292591/&dd=27&mm=11&yy=2011.
277. Елисеев А.В. Информократия // www.pravaya.ru/ludi/2487/16951.
278. . См. Четверикова О.Н. Трансгуманизм в российском образовании. Наши дети как товар/ Второе издание, исправленное и дополненное. — М. 2021.
279. См.: Украинские учителя призывают уничтожать снегирей // http://www.inomnenie.ru/debate/25749/.
280. “Чистка рядов”: на Украине уволят учителей, которые “не скачут” // http://nahnews.com.ua. О дальнейшей деградации образования на Украине см. также: Александр Новак. Деградация украинского образования // allpravda.info; Ольга Талова. На Украине закрываются школы: европоломойкам аттестат не нужен // Марина Прокопенко. Указ. Соч.; Последняя реформа? Киев открывает "школьную" охоту на ведьм // https://maxpark.com/user/4297879607/content/5826204; Николай Киреев. Реформа образования на Украине: перемены к лучшему или шизофрения на почве русофобии? // pravdanews.info.
281. См. об этом: Алиев Ш.Г. Философские основания образования событийного человеческого бытия //
282. Олег Павлов. Устоим ли перед будущим? О вызовах, которые бросает нам научный прогресс // Указ. Соч. — Там же.
283. Там же.
284. См. об этом: Алиев Ш.Г. Человек: смысл и способ существования // Там же. — 11.3.4.2. Виртуализация действительности как смысложизненное самоопределение человека; его же: Любовь, Смерть, бесмертие и осваивающий человек // http://proza.ru/2021/07/12/979.
285. ВЛАДИМИР Овчинский. КРИМИНОЛОГИЯ КРИЗИСА // Фрол Владимиров. Институционализация лжи // https://zavtra.ru/blogs/institutsionalizatsiya-lzhi; Александр Русин. Где нынче правда? // https://amfora.livejournal.com/163406.html?page=2; Илья Полонский. Миф и манипуляция -- инструменты современного господства // http://avkrasn.ru/article-257.html; Татьяна Воеводина. УПРАВЛЯЕМЫЙ ХАОС В ГОЛОВАХ // http://domestic-lynx.livejournal.com/191477.html; Ложные воспоминания или как манипулировать правдой // Как создают фальшивую реальность? //http://actoris.livejournal.com/119699.html; Юрий Селиванов. Готовы ли мы захрюкать? // https://topwar.ru/141880-gotovy-li-my-zahryukat.html и др.
286. Из множества публикаций на эту тему см.: Игорь Ходаков. Стратегия недоучек // http://vpk-news.ru/articles/39019; Букварь: как деградировала главная книга первоклассника за 50 лет // http://ss69100.livejournal.com/3170021.html; Ненужное образование: почему на Украине закрываются школы // ruspravda.info; Виктор Пахомов. Наш “Титаник” прет на айсберг. Как спасти прогнившую систему образования // Запад бьет тревогу — в США и Европе дети стремительно тупеют // Татьяна Воеводина. Системные неумехи // http://domestic-lynx.livejournal.com/183460.html; ее же: Управляемый хаос в головах // http://domestic-lynx.livejournal.com/191477.html; PISA: уровень знаний российских школьников ниже среднего // http://fulledu.ru; Дети, которых воспитал телевизор // А. Вассерман Лжецам нужны безграмотные! // http://domsovet.tv/blog/?id=41; Игорь Семенченко, Олег Фаличев. Но почему же нет восторга от современной системы образования?.. Высшая школа одурачивания // http://vpk-news.ru/articles/30420; Дмитрий Беляев. Кто запустил “маховик” реформы образования? // https://nstarikov.ru/blog/64468;Почему Запад обречен // warandpeace.ru; В Нидерландах растет число малограмотных // Как сделать топ из трусов, или Всеобщее обыдление // http://maxpark.com/community/7259/content/3748504;; Роман Смирнов. Главная опасность для человечества это не искусственный "интеллект", а собственная деградация // https://aftershock.news/?q=node/488549&full и др.
287. Александр Леонидов. Запад: ТРИУМФ ТУПИКА //
288. А. Вассерман Лжецам нужны безграмотные! // http://domsovet.tv/blog/?id=41.
289. См.: Рафик Кулиев. При таком образовании понятие "истина" теряет всякий смысл // http://forum-msk.org/material/economic/12190163.html.
290. Там же.
292. См. например: Университетские лекции, скучные и малоэффективные // http://www.vesti.ru/doc.html?id=1578939.
293. Эдуард Биров. Живой опыт // http://vz.ru/opinions/2014/10/6/709017.html.
294. См.: Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием // Григорьев Л. Методы ведения информа¬ционных войн //mcpt.narod.ru. См. также: Андрей Романов. 8 технологий, с помощью которых нас превращают в выродков // http://nyka-huldra.livejournal.com/8750453.html; Юрий Комаров. Украина это не дурдом, это секта // http://subscribe.ru/group/svobodnyij-mikrofon/7784591; Информационные способы одурманивания // newsland.com/news/detail/id/1275837; Владимир Мухин. Победить, не вступая в бой // http://nvo.ng.ru/concepts/2014-11-21/1_infowar.html; Как манипулируют личностью и обществом // https://www.youtube.com/watch?v=YGH-KApgbXs; Десять способов манипулирования людьми с помощью СМИ // 8 проверенных способов манипулирования людьми // http://www.factroom.ru/. И др.
295. См.: Методы информационной войны: способ управления обществом // topwar.ru.
296. См.: Левенталь В. Майдан головного мозга (об особенностях сетевого мышления) // svpressa.ru.
297. См.: Александр Роджерс. Украинский опыт: из людей делают шизофреников? //polemika.com.ua.
298. См.: Информационные способы одурманивания // anna-news.info.
299. См.: Евгений Супер. Указ. Соч. //bit. ly/1xrOm2h.
300. См.: Технология уничтожения. Окно Овертона // http://www.pravda-tv.ru/2014/01/16/34675.
301. См. об этом: Олег Чагин. Тавистокская психологическая война против человече-ства, как основа антиутопии Оруэлла // http://olegchagin.livejournal.com/249394.html
302. См., например: Илья Полонский. Миф и манипуляция — инструменты современного господства // Там же.
303. См., например: Кара-Мурза С.Г. Истмат и проблема восток — запад. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. — С. 62-64.
304. Владим Филипп. Действительно, воняет гадостно. Как в обезьяннике (литературный дневник) // http://www.proza.ru/diary/wladimfilipp/2015-06-20.
305. Там же.
Практика общий охват извне07. 8. 4
© Copyright: Шамсутдин Алиев, 2023
Свидетельство о публикации №223080201255
Свидетельство о публикации №223080201255
Рецензии