Страсти по верблюдам

               
                Имя Агния походит от древнегреческого имени Хагне и означает «непорочная», «невинная». По другой версии, тайна имени скрывает латинские корни («agnus»), и оно принимает значение «ягненок», «жертвенный агнец
---------------------------------- ***----------------------------------

Бурмакин тупо посмотрел на девственно чистый лист бумаги, заложенный в пишущую машинку, перевел взгляд на корзину для мусора у ножки стола, где уже валялись штук семь скомканных листов бумаги с одной единственной фразой в самом начале и тяжело вздохнул. Голова не работала совсем. Не писалось, хоть тресни. По своему литературному опыту он знал, что самое трудное это начать, а дальше постепенно начнется разгон и дело пойдет, как по маслу. Но то то и оно, что начать никак и не получалось. Не было о чем писать.
- Никак исписался ты, брат? – подумал он грустно о себе, - финиш? Наверное,  он просто устал. Утомила вечная погоня за деньгами необходимость писать  то, что требовалось, а не то, что хотелось, необходимость быть на виду, поддерживать свою литературную некогда славу, работать на свой престиж, писать не для читателей, а для партийных начальников, чтобы они одобрили и рекомендовали для издания.
Сизый дым стоял в комнате. Курить хотелось смертно. Он заглянул в пустую пачку от сигарет, хотя знал что в ней пусто. Без курения он не мог писать. Положение было отчаянное. На часах был час ночи,   все торговые точки закрыты.
Не очень надеясь на удачу, Бурмакин тихо, стараясь не разбудить жену, прошел в комнату сына, зажег свет и стал выдвигать подряд все ящики письменного стола. И даже вначале не поверил своим глазам, увидев непочатую пачку болгарских сигарет «Родопи» .Доставая пачку,  он увидел в ящике небольшой квадратик белой бумаги, на котором  что-то было написано розовыми буквами. Подслеповато щурясь без очков, он взял этот квадратик и поднес к глазам. Ощущая пальцами колечко, содержимое этого пакетика, он уже понял что это.
-Ай,   да сынок, - подумал Бурмакин.
 И тут же одернул себя,  - А ты в его возрасте не таким был?  Он студент  первого курса, девятнадцать лет уже . А ты на первом курсе, каким был в свои девятнадцать?  Агнию, по прошествии стольких лет, не забыл?
Бурмакин сел на стул, раскрыл пачку сигарет, извлек сигарету, прикурил от зажигалки и сильно затянулся.
 
-Нет, не забыл он Агнию. Не забыл, и забыть ее не мог. Он любил ее так, что от одного взгляда на нее, у него кружилась голова, и сердце было готово выскочить из груди. Он тогда был студентом первого курса Литературного института.  Отец, заместитель начальника главка в Наркомате путей сообщения, с неодобрением отнесся к выбору сына, но возражать не стал. Маму Бурмакин не помнил, она умерла, когда Юре исполнилось два года. В тот памятный день, отец находился в очередной командировке, сестра отца,   Мария Гавриловна, заменившая Юре мать, уехала в Клин проведать подругу юности. И Юра остался один.  И это было здорово, потому что вечером должна была прийти она, Агния,  и Бурмакин надеялся, что это свидание принесет что-то большее, чем их прежние свидания. Тогда он даже  выпросил у  сокурсника такой же квадратный пакетик, что сейчас держал в руке.
-Черт возьми! А ведь это все было в этой же комнате, которая тогда была моей в  отцовской квартире. Правда,  тогда мебель была другая и другая кушетка,  на которой мы лежали той ночью.
Одетыми они лежали, обнявшись,   Не нужны были ни слова, ни мысли. Она пальцем разглаживала у него маленький шрам на подбородке, напоминание о детской игре в «казаки – разбойники» Поддаваясь очарованию и запаху ее юного тела, тепла любимой, он, отвечая   на поглаживания ее рук,   блаженно чувствовал, как она постепенно начала часто дышать,
задыхаясь рядом с ним, подвигаясь все ближе и ближе к нему. Он явно чувствовал,   что на этот раз она хочет быть любимой иначе, чем в первый раз, Когда он, склонившись над лицом Агнии,  начал в темноте целовать ее губы, он вдруг увидел, как ее глаза и лоб мерцают в  свете уличного фонаря, проникающем через окно. «Я люблю тебя! Люблю!» - прошептал он ей нежную раковину ушка. Она улыбнулась, с закрытыми глазами, словно давно ждала этих слов.  Он приподнял ее,  осторожно снимая одежду, помогал ей освободиться от нее, ее обнаженные плечи и грудь светились в прохладном лунном свете. Глазами и губами следовал он, увлеченный, за нежными тенями на ее теле, любуясь и целуя…  Как зачарованная, она тихо лежала, не открывая глаз и каким-то торжественным выражением, как будто собственная красота в этот момент впервые открылась и ей самой. Молча пропуская через себя токи страсти, он счастливо чувствовал, как в обоих разгорался безмолвный живой огонь, делая их  дышащими и пылающими .
И вдруг что-то произошло. Агния вздрогнула, слово от разряда электротока. Рука, которой Бурмакин нежно гладил ее тело, только что гладкое и горячее, вдруг ощутила ледяной холод и «гусиную кожу».
-Что с тобой? – недоуменно спросил он.
-Тише! – напряженным шепотом ответила она. – Слышишь, машина подъехала.
-Что из того?- недоуменно ответил он, -  Здесь часто машины подъезжают. Тут много начальства живет.
--Молчи, прошу тебя, молчи, пожалуйста! Я знала, я знала, что так будет. 
Она рукой закрыла ему рот не разрешая говорить, другую руку, согнутую в локте, подняла, призывая слушать. Отчетливо стал слышен топот многих ног, людей поднимавшихся по лестнице. Агния изо всей силы, дрожа, прижалась к Бурмакину, словно стараясь вжаться в него, больно сжала его руку, впилась ногтями, так что он  даже поморщился от боли. Шаги становились все громче, громче… И вот уже они у самой двери квартиры. Агния замерла. Шаги продолжали звучать, но уже выше по лестнице, еще выше. Где-то там они затихли, раздались приглушенные голоса, хлопнула дверь…
-Ну, что ты, что ты, милая…Видишь, это кто-то из соседей ,наверное,  из гостей вернулся.. Сегодня же воскресенье, Что ты так испугалась?
Агния  лежала на боку, отвернувшись от него, и молчала. Рука Бурмакина обнимавшая ее за плечо, чувствовала, как напряжено ее тело. Внезапно, она отбросила его руку, вскочила на ноги, лихорадочно стала подбирать с пола свою одежду и надевать на себя.
-Я не могу так, не могу, прости меня… Потом, потом...В другой раз..
-Куда ты?

-Я домой…Прости меня, прости, - говорила она лихорадочно путаясь дрожащими руками в надеваемой одежде.
-Подожди! Я оденусь, провожу тебя!
-Не надо, не надо… Не надо тебе со мной!
-Я сейчас!  - сказал он, хватая рубашку.
Но услышал, как по комнатам простучали быстрые шаги,   хлопнула входная дверь. Он подбежал к окну. Агнию он не увидел. Напротив дома стояла автомашина  фургон, с надписью «Хлеб».
-Причем тут хлеб? Да еще ночью?- подумал Бурмакин. 
Он отошел от окна и закурил, пытаясь осмыслить все происшедшее.  Почему она так испугалась и почему испугалась, решив,  что приехали за ней. Он докуривал сигарету, когда услышал шум шагов на лестнице, Люди спускались вниз. В окно он увидел, как несколько людей в военной форме, подвели к задней двери фургона мужчину в пижаме и грубо забросили его в фургон. Затем забрались в него сами. Заработал мотор, дверь закрылась и фургон отъехал.  Все стихло.

Да, вот так и было. В этой самой комнате. Бурмакин встал, бесшумно открыл окно проветрить. Негоже, когда сын, который сейчас «на картошке» вернется, а в комнате запах, как в милицейской дежурке. Он выключил свет в комнате и вышел из нее, тихо прикрыв дверь. Пишущая машинка ждала его.

Он позвонил   Агнии к вечеру следующего дня, надеясь, что она уже отошла от своих страхов. Телефон не ответил. Он позвонил утром следующего дня, звонил днем и вечером много раз, звонил несколько дней подряд. Телефон молчал.  Через четыре дня он не выдержал и пошел в дом, где жила Агния, поднялся на ее этаж, подошел к двери квартиры и с ужасом увидел, что она ОПЕЧАТАНА! Страх сковал его. Он с трудом, на ослабевших ногах, спустился вниз, вышел из подъезда и остановился, не зная, что делать и куда идти.
- Зачем стоишь здесь, твоя здесь не живет? – обратился к Бурмакину  пожилой дворник - татарин подметавший улицу. - Не ходи здесь, ходи своя улица!
Юрий знал, что дворника  зовут Батулла. Его как-то показала ему Агния, сказав, что это очень интересный старик, с философским складом ума.
-Батулла – ага,- обратился к дворнику Юрий, здесь в этом подъезде девушка жила красивая, Агния, мне она срочно нужна. Не знаешь где она, видел ее?
- Моя не знай, моя не знай, - замахал на него руками  дворник, - моя ничего  не знай! Ходи свой дом! Моя милисия звать будет!
Бурмакин видел, что старик испуган и не скажет ничего. Он повернулся и пошел вдоль дома, свернул на проезжую улицу.
- Эй, егет! Парня! Пять аскер, красный фуражка, твой Агния увозил ночь.  И мамка Агний, дохтур Вера с ней увозил. Моя видел. Моя прятался и видел. Ходи свой улица! – догнал его дворник, озираясь по сторонам

Бурмакин достал  сигарету и снова закурил, с наслаждением вдыхая горький дым.
Долгое время он пытался хоть что-то выяснить о самой Агнии, о ее семье. Он даже попросил отца, занимавшего в наркомате высокую должность навести справки. Еще никогда в жизни он не видел отца в таком гневе.
-Ты когда повзрослеешь, сопляк? Ты что, не понимаешь, что органы ни за что, ни про что никого не арестовывают? Выброси эту девчонку из головы и прекрати расспросы о ней, а то можешь проследовать за ней и ее семьей. Ты и меня хочешь подставить, паршивец? Чтоб я больше не слышал о ней. У тебя одна забота -учись,  получай своё высшее образование, коль сам выбрал эту дорогу. И думай своей головой, хоть иногда!
И Бурмакин понял, что надо думать своей головой. Долгое время он носил в сердце воспоминания об Агнии, но постепенно ее образ потускнел в памяти, побледнел, стал туманным. У него не было ее фотографии. И лицо забылось. Так прошло несколько лет. Он окончил институт, но началась война и Бурмакина призвали в армию. Отец предлагал для него сделать бронь, но Юрий понимал, сколь это для отца опасно, равно как и для него. Бурмакин прошел всю войну, трижды был ранен. Но судьба была к нему благосклонна. Он остался жив. И надо было жить. Он  нашел работу в книжном издательстве, читал и рецензировал чужие повести и романы, сам писал понемногу, пока в стол. Здесь в издательстве он встретил милую девушку Машу, с которой он связал свою судьбу.  У него родилась дочь, которую хотел назвать Агния, но жене не понравилось это имя, она посчитала его вычурным. Дочь назвали Наташа, Натуська. Через два года родился сын. Его назвали Юрием, как и самого Бурмакина.  Жена настояла. Так текло время. Умер Сталин. Страна вглядывалась в свое будущее.

- Гражданин, прикурить не найдется? – остановил Бурмакина, хриплый пропитый голос. Надо было бы пройти мимо, но что-то его остановило. Он вытащил из кармана спички и повернулся. Это был не мужчина. Это была женщина. Одутловатое, бурое лицо  алкоголички, давно немытые, не седые, а какие-то пегие волосы, растрескавшиеся серые губы, какой-то хлам вместо одежды, от которого тянуло тошнотворным запахом. В руке, с грязью под ногтями, темной, видимо тоже от грязи, недокуренный окурок сигареты…
-Пожалуйста! – протянул он спички. Женщина, трясущимися руками, достала спичку и попыталась ее зажечь, Спичка сломалась. Она достала новую, но ее постигла та же участь.
-Дайте сюда спички! – резко велел Бурмакин. -  Выплюньте ваш мокрый окурок. Вы его  в какой луже подобрали?
Он достал из кармана пачку «Примы», открыл и протянул женщине. Лишь со второй попытки она смогла зацепить пальцами сигарету. Бурмакин зажег спичку и дал ей прикурить, губами достал сигарету себе и тоже закурил.
-Юра! – вдруг сказала женщина.
-Простите?- сказал  Бурмакин.
-Юра!  - ответила тихо женщина, - Юра Бурмакин!
Он не успел отшатнуться, когда она пальцем руки провела по его шраму на подбородке.
-Я Агния…Агния я! –заплакала женщина.- А ты Юра Бурмакин!
Она плакала, раскачиваясь всем телом ,охватив лицо руками, рыдала в голос, словно ее прорвало..

Бурмакин встал со стула, заходил по комнате, потирая рукой левую сторону груди, где, словно что-то сжало сердце. Наверное, тогда он испытал такой сильный шок, что мозг повинуясь самосохранению не сохранил ничего в памяти и того что было дальше. Более или менее связные воспоминания проявились с того, что они сидят на пустых ящиках в комнате дома под снос, на ящике между ними бутылка водки, щербатая чашка, хлеб, колбаса. Агния жадно ест, а Бурмакин оглядывает помещение без окон, без дверей, с ободранными стенками, клочьями обоев. Здесь, как сказала Агния, она живет уже месяц. Удивительно, что ее, учитывая внешний вид, еще не задержали и не отправили в спецприемник. Бурмакин налил ей в чашу водки во второй раз. То, что она голодная и страдает от похмелья,  он понял сразу. Сейчас ее серое лицо порозовело и немного приобрело истинные черты. Бурмакин с ужасом начинал видеть знакомые черты  прежней Агнии, которую когда-то боготворил.
-Страшная я? – спросила Агния.
-Ну, что ты !
-Не лги, ты это делать не умеешь, у тебя на лице все написано. Если бы не шрам, я может быть тебя бы и не узнала. Ты сильно изменился. Возмужал.
-Война. Три ранения. Жизнь была не сахар. А что случилось с тобой? Я ничего о тебе не знаю. Ты просто пропала тогда, в тридцать седьмом… Я пытался хоть что-то узнать, но тщетно…
-Не надо тебе.  Юра, ничего обо мне знать…
- Столько лет….
-Что ты хочешь узнать Юра? Как пришли энкаведисты и увели меня и маму, в чем мы были, как нас, сотни женщин, старух и детей,  везли в вагонах для скота, везли впроголодь, куда мы не знали сами, как я дала пощечину офицеру за непристойное предложение, как меня в своем вагоне две недели, пока шел поезд, насиловали на день по многу раз десять здоровых скотов охранников, отчего я поседела, про то, как умерла мама и мне не дали с ней проститься, как ее выгрузили где-то на каком-то полустанке, я даже не знаю  где. Ты хочешь узнать,  как у меня забрали всю одежду и дали взамен грязные обноски, как меня словно дохлую скотину выбросили из вагона,   как я узнала, что это АЛЖИР?
-Что такое Алжир?
- Акмолинский лагерь жен изменников родины, где были не только жены, а матери и дети, то есть все ЧСИР, члены семей изменников Родины. Нас в 1938 году   было   в лагере  около 8 тысяч заключённых женщин, в том числе 4500 ЧСИР.  Тебе это интересно? Тебе интересно, как я и другие выживали в этом аду?  Тебе интересно как меня освободили, как я добиралась домой, которого  нет, потому что там живут давно чужие люди? Не надо тебе это знать, Юра…Я никого не виню. Это судьба. «Не старайся искать виноватых, не бывает виновных в судьбе, Просто что-то досталось кому-то, а вот это досталось тебе!» Мне досталась такая судьба, Юра! Почему - не знаю. Надеюсь что когда-либо ОН, который там, на небесах это объяснит.   
Во время этого монолога  Бурмакин чувствовал, как шевелятся у него волосы на голове. Он прошел всю войну от звонка до звонка, видел такое, что кровь стыла в жилах,  но это…  Это было выше его понимания.  Не верить рассказу он не мог, это был рассказ Агнии прошедшей через этот ад. От этого можно было сойти с ума.
-Агния! Сейчас мы пойдем ко мне домой, ты вымоешься, приведешь себя в надлежащий вид, подберем тебе одежду, подумаем, как тебе жить дальше…
-Бурмакин! А ведь ты не пил, что ты говоришь такое? Как ты себе это представляешь, что твоя жена, твои дети, которые конечно есть у тебя , которые ждут  папу с работы ,вдруг приводит домой пьяную, грязную, воняющую бабу с улицы? Ты рехнулся?
-Я жене все объясню.
- Нет уж, мне таких жертв не надо. Сейчас ты пойдешь к семье, домой, и мы больше никогда не увидимся Незачем. Все прошло Юра. Прошлое не вернуть. Спасибо, что ты меня накормил, спас меня от похмелья. А сейчас иди, Юра… Иди и не оглядывайся! Впрочем, если ты можешь, то помоги мне денежно, сколько сможешь…Я хочу уехать к тетке на Урал. Здесь меня ничего не держит. Деньги на дорогу…
-Да, господи..
Бурмакин нашарил в кармане деньги , два «трояка» и рубль..
-Это все что у меня сейчас есть. Может задержишься, я как-либо тебе еще добавлю…
- Мне хватит. Остатки еды и водки я заберу, если ты не возражаешь…
-Подожди...Ты ведь знала тогда, что за тобой придут. Почему ты это знала?
-Да все просто. У нас были гости, сослуживцы отца. Мой добрый глупый папка выпил немножко лишнего и рассказал анекдот. А я как-то по-глупому аплодировала…Только потом я поняла, чем это пахнет…Так и случилось Кто-то донес.
-А что за анекдот? 
- Анекдот такой: ;«Одна старушка увидела впервые в жизни верблюда и заплакала. Когда ее спросили, чего она плачет, она ответила - посмотрите, до чего довела советская власть лошадь». Вот так Юра...И мы за свою глупость поплатились…   Где сгинул мой папка я так и не знаю. Ну, все Юра…Дай Бог тебе счастья, тебе и твоей семье...Ты иди… Прощай! Целоваться не будем…Прощай,  любимый…

Бурмакин замычал и замотал головой. Ему было плохо. Но он понимал, что помощи нет, и не  может быть. Спасение от всего было одно. И он уже понимал,  как выглядит это спасение. Он напишет свою главную книгу. Сейчас и начнет. Он придвинулся к пишущей машинке и напечатал заголовок «СТРАСТИ ПО ВЕРБЛЮДАМ»


Тверь.
Август.2023 года.