Глава 17 - Весной на Путорана

Саня говорил, а следователь незаметно, но внимательно приглядывался к группе. Не простые, совсем не простые собрались здесь братцы-кролики. Впрочем, люди вообще и всегда не просты, и уж точно не одинаковы. Во всяком случае, лично ему попадаются как раз такие, как эти скрытные туристы-эквилибристы. Лопочут Бог знает что, и думают, будто все здесь им верят. Но верят не все, даже их туристская братва недоумённо вертит головами! На хитромудрых-то мордочках красными чернилами написано: врут. Разве что этот долговязый – как его? – Беляев Александр Петрович! – врёт меньше других. Или если не врёт, то чего-то недоговаривает. Ему-то чего скрывать? Если кто у нас и рыцарь, так это он, спас от погибели замерзающую дамочку! Хотя к нему тоже имеется вопросик: почему на перевал пошел с девчонкой, а не с кем-то из парней?
О справке из норильской спасательной службы Белый не чесал: её копия лежала в следовательской папочке рядом с копией маршрутной книжки. Кроме этого, Жилинский с Фаустом успели растолковать «прокуратуре» о реальном движении группы. Вместо плановых 20-25 километров лыжники на деле в день едва вытягивали 12-15. Так обстоятельства, как объясняет Беляев, или всё же ошибки руководства? Зачем, скажем, они уже на Мелком свернули с маршрута? И почему половина участников талдычит о какой-то злостной авторитарности Елены?
- Можно чуть подробнее о травмах и болезнях? – попросил Арсенёв, когда Белый замолчал.
- Может, лучше Ильза Львовна скажет, она у нас медбрат? Или Сергей, он заместитель? – попытался отвести вопрос Саня.
- Может, и они скажут, но в своё время – строго осадил Витаминыч. – А пока отвечайте вы, подробно по каждому случаю.
Вздохнув, Саня стал докладывать о незадачах товарищей. Рассказал о неожиданной болезни Танка, пожжённых глазах Жеки и Марика, о вывихнутом плече Пановского и ледяном купании Ильзы. Только, глядя на пунцовый затылок Майкла, не стал упоминать об одном эпизоде…
…Когда они тяжко карабкались на мысок к деду Жорке, идущий рядом Дёмкин вдруг присел и сквозь зубы заматерился.
- Что б его, этот Таймыр! Штаны совсем мокрые, всю развилку натёр! – злобно причитал Мишка, едва переступая нараскоряку. Его взятый в прокате казённый брезентовый костюм, по случаю плюсовой температуры надетый без подштанников, сделался вроде наждачки: промок до нитки, а теперь на морозце взялся ледком. Макуха в таком же костюме брёл без проблем, а тут вон что!.. Белый хотя про себя и фыркал со смеху, всё же сочувствовал товарищу: страдания были ещё те!
Майкл скинул стоящие колом штаны прямо под дедовым навесом и тихо прошипел:
- Чего лыбишься? Давай лучше посмотри, что там у меня!
Забились в тёмный угол за дровами. Дело было не смертельное, но очень неприятное, Мишкино мужское достоинство припухло основательно. Требовалось промыть потёртость и приложить какую-нибудь мазь.
Звать Ильзу? Чтобы потом ржала вся группа?
Саня предпочёл тихонько посоветоваться с руководом. Та под предлогом намазать лицо быстро завладела аптечкой и, показав Майклу кулачок, внедрилась в его больные подробности. Манипуляция прошла так быстро, что никто и не заметил отсутствия Дёмкина с Алёнкой. Раненому вскоре полегчало, он передвигался уже сносно, только от переживаний никак не мог уснуть. Позже для «обережения развилки» пристроил к плавкам выданный Ленкой марлевый лоскуток и стал надевать под низ тёплое трико. Но всё чаще костерил Север и мечтал поскорее выбраться «из этих долбаных гор».

***

Всё время, пока Саня погружал следствие в перипетии похода, Сергей Талич бросал на него злобные взгляды. Нет, Беляев не перевирал и не приукрашивал. И даже не нарушал придуманной Ильзой тактики общения с посторонними. Разве что, в отличие от прочих, не ставил неудачи группы в вину одной Ленке. Оно и понятно: как можно позорить сердечную подружку! Волновало Серёгу не то, соответствуют ли слова Белого их общему хитроумному плану. Танка душила ревность. С того момента, как таймырцы прилетели из Норильска, это была их первая обстоятельная встреча. Почему же Белый так старательно избегает разговоров с ним? Ни разу не попытался объясниться? Даже толком не рассказал, зачем они остались ночевать вдвоём там, на перевале? Почему не попробовали свалиться вниз? Чем таким важным были заняты этот хлюст и его жёнушка, что не заметили, как Ленка поморозилась? Вон стоит как ни в чём не бывало, невинно пялится по сторонам своими круглыми зенками. А сам, наверное, до сих пор ещё мысленно мнёт ручищами Ленкины сиськи! Его, Танка, законной Ленки!
Заявление «законной», сделанное на Собачьем, Серёга брать в голову не собирался. Не до всяких там дамских штучек ему!
По возвращении с Таймыра он всё время пытался дать случившемуся на Ыт рациональное объяснение, но в голову лезли картинки совсем не подходящего свойства. Из ума не выходили намёки Ильзы про неизбежность адюльтера между Ленкой и Беляевым. Сидя на Собачьем, эта застоявшаяся сучка то и дело на ушко вразумляла Серёгу: а вдруг парочка просто наставляет ему рога? А что, секс на природе - это даже прикольно. Можно и нам попробовать... Танк и вправду разок проверил с Пановской эту теорию на деле. Не понравилось, на чистых простынях куда приятнее, чем в кустах на яром морозце. Но это ему, прошедшему крым и рым бабнику. А привыкшему к подвальному трипперу сантехнику, может, самое то? Неужели чертовка Ильза права?
Может, всё в жизни быть может… Только как могла жена променять его на эту долговязую жердину!
Амбиции обманутого самца владели Таличем до такой степени, что он почти перестал навещать больную. Что поделать, если её вид только усугублял его растущие подозрения! Он не желал замечать ни болезненной желтизны, ни худобы, ни топорщившихся под одеялом каких-то медицинских конструкций. И пусть! Так и надо! За грехи всегда приходит расплата!
Чем помочь Лене, он и вовсе не задумывался. Во время их супружества ни он, ни она, и даже никто из родни ни разу не попадали в больницу, как надо вести себя в таких случаях, Талич не знал. Поэтому ему не приходило в голову, что по поводу Ленкиных конечностей следует встретиться с врачом. Чего лезть в дела костоправов! Серёга входил в палату с набыченной головой, кидал на тумбочку сетку кривых магазинных яблок, молча высиживал на краешке постели несколько минут и, не прощаясь, исчезал. Да Лена и сама не начинала разговора, не просила ни о чём, не требовала. Лежала с каменным лицом и ждала, когда уйдёт человек, ставший ей чужим и отвратительным. Что ей эти дежурные визиты, когда о многом надо подумать, многое решить?!
Оживлялась только при появлении Белого. Санька вкатывался с неизменной широкой улыбкой и с порога начинал тараторить о новостях. Яблоки или апельсины приносил штучно, но зато какие! Наверное, специально заказывал рыночникам самые большие, красивые и сладкие фрукты. Тут же, в палате, мыл их, нарезал собственным ножиком и заставлял есть в своём присутствии:
- А то я тебя знаю: всё раздашь соседям и нянькам!
Ни Сергей, ни Саня не сказали Алёне о собрании МКК и прокурорском расследовании их аварии. Об этом она догадалась, когда явился следователь. В палате Арсенёва встретил колючий взгляд невысокой кругленькой женщины – матери. Она дневала и ночевала возле дочери здесь же, на крошечной раскладушке. Почти сразу вышла из палаты, смахнув слезинки.
- Как самочувствие, Елена Павловна? На что нацеливают эскулапы? – бодро начал прокурор, и тут же обругал себя: дурак. Не видишь, что девке и без тебя тошно?
Лена не ответила, и следователь постарался загладить неловкость:
- Не буду вас долго мучить. Хочу только спросить: почему были приняты решения об изменении маршрута?
- Видите ли, – Лена ещё не отошла от недавних медицинских манипуляций и едва шевелили бескровными губами – мы попали в непредвиденные климатические обстоятельства. Знать о них до приезда на место не могли, Норильск город закрытый. В результате поход носил экстремальный характер. Из 21-го ходового дня 7 дней пуржило. Плюс отсутствие наста, на который мы рассчитывали при разработке плана путешествия. Из-за этого выдержать заявленный график не получалось. Поэтому изменения маршрута были неизбежны.
Елена перевела дыхание и, будто почувствовав, чего ещё ждёт от неё Арсенёв, добавила:
- Во всех случаях я принимала решения только после совещания с группой. Или, по крайней мере, с самыми опытными участниками. Ребята могут это подтвердить.
- Да уж, ребята твои подтвердили, так подтвердили! – невесело усмехнулся следователь, покидая стационар.

***

- Сергей Владимирович, уточните: почему всё же во второй двойке оказалась ваша жена, а не участник-мужчина? Дёмкин утверждает, что он отговаривал Елену. А вы?
Лицо Танка сделалось как варёная свёкла. Вот идиот Майкл, начесал лишнего, а теперь ему отдувайся. Все ведь знают, кто и как «отговаривал»! Как теперь ему, Серёге, выворачиваться?!
Арсенёв ждал, не спуская с Талича глаз. Наконец, тот промямлил:
- Ей самой приспичило идти вдвоём с Беляевым. Все видели. Зачем мне было ей мешать?
- Та-ак…- задумчиво протянул следователь. – Все остальные того же мнения? Дёмкин, так было дело?
Мишка выскочил из-за стола, как чёрт из табакерки:
- А то как же, товарищ следователь!  Тут дела тонкие, семейные…
- Пановская?
- Что-то уже и не припомню…
-Пановский?
- Ну, в общих чертах…
- Шмельков?
Жека, не поднимая головы, долго вытягивал со стула свою несуразную фигуру. Потом тихо и жалобно прогундосил:
- Ребята, зачем же вы так? Чего Алёнку дурой-то выставляете? Или забыли, что она назначила идти с Саней как раз Майклу? А он взбрындил… Саня, Макуха, или не так ?
- Ну, в общих чертах… - опять неопределённо изрёк Марик. Беляев, который то бледнел, то краснел, только согласно кивнул.
- Понятно… - опять произнёс в пространство Арсенёв. Его реплика потонула в поднявшемся галдеже:
- Как ты-то мог, Серёга?..
- А Майкл-то каков красавЕц! На – перевал – тётку! Вместо себя!
- То ты Дёмкина не знаешь?!
- Я всегда говорил: неча бабам в серьёзных походах делать!
Селиванов, вспомнив о своих обязанностях, попытался унять шум:
- Хар-рош вопить! – гаркнул он во всю мощь своей глотки. Приглашённые нехотя замолкли.
- Итак, я правильно понял, что инициатива идти с Беляевым в радиалку исходила совсем не от Елены Талич. Шмельков, пожалуйста, подробнее: что там у вас произошло?
- Да я уже всё сказал – заюлил было Жека, уворачиваясь от взгляда Ильзы. Медичка высверливала его глазами, полными предостерегающей ненависти. Эта кобра потом со свету сживёт. Но холодная придирчивость следователя пугала больше. Соврёшь, а Витаминыч потом какую-нибудь статью припаяет – затрясся Шмель, мало смысливший в юриспруденции.
- И всё же! – тон Арсенёва стал совсем ледяным.
- Накануне со спиртяшкой отмечали Первомай… Ещё песни до полночи орали, кто кого с группой норильских перепоёт… Малость расслабились, а Майкл шибче других…С ранья, ясное дело, в радиалки идти никому не хотелось…
- Вам в том числе?
- А что я – хуже остальных?
- Но всё же согласились?
- Так с Танком - то есть с Серёгой Таличем - попробуй не пойди…
- А Дёмкин, значит, решил перечить руководу? Дёмкин, товарищ ваш дал точную информацию?
Майкл хранил невозмутимость, Шмеля слушал спокойно, с презрительной полуулыбкой: мели Емеля, твоя неделя. Что вообще путного может сказать этот тупица? На вопрос Арсенёва ответил даже с некоторым раздражением:
- Допустим. Что с того? Я не имел права отказаться?
Придуманный Ильзой план трещал по швам.
До полемики с Майклом Витаминыч не снизошёл. Своей бульдожьей хваткой он опять вцепился в Танка:
- Палатка. Почему ни у вас со Шмельковым, ни у Беляева её не оказалось?
Серёга стушевался. До сих пор об этом никто не думал. Палатка одна, пополам не разорвать. Да и с какой стати жена имела на неё больше прав, чем они с Жекой? В походе четвертой категории сложности есть только во всём равные участники, дамочек там нет! Никому «Зима» и не досталась.
- Поделили снаряж между двойками примерно одинаково. Белому даже больше – ледоруб отдали и основную верёвку. У них по ручью подъем круче. Себе с Жекой оставили только вспомогалку. Решили, что вслед за норильчанами нам будет легче. О палатке речь вообще не шла, в радиалках ночевать никто не собирался.
- Пановская, руковод с кем-то советовалась, когда в первый раз отклонились от маршрута?
Ильза долго поправляла свои длинные вьющиеся локоны, приводила в порядок складочки на юбке. Как отвечать, что говорить? Наконец, надменно бросила:
- А я откуда знаю! Со мной она точно ничего не решала!
- Но с кем-то решала?
- Наверное, её любезный Беляев это лучше знает!
- Беляев!..
- Меня спрашивала, и Дёмкина.
- Почему не Сергея Талича?
- Он заболел, лежал почти в беспамятстве.
- Дёмкин, вы согласились, что нужно сворачивать?
- Так она же разложила всё по полочкам! Не согласись – виноватым останешься!
- Значит, здесь начало Елены споров не вызывало … Ну понятно… - как бы про себя подытожил Арсенёв.
Собрание опять зашелестело: при детальном разборе Ленкино руководство совсем не походило на самоуправство! Арсенёв дал туристам спустить пар, потом прежним бесцветным голосом продолжил:
- Ильза Львовна, а на озере – как его? – на Собачьем! – Елена Талич дала команду идти в радиалки, ни у кого не спрашивая совета? У вас, к примеру?
Ильза поняла, что попытка сделать Ленку козлом отпущения не прошла. Нужен другой ход.
- Почему же! Вот на Собачьем Леночка как раз собрала нас всех, и мы долго дискутировали, как быть дальше. И её вариант с радиалками всем показался здравым. Разве что Мишка ершился. Так он вообще человек такой, любит поспорить…
Публика глядела на Пановскую во все глаза. «Леночка»! «Дискутировали»! Что же теперь остальные-то скажут?
- Спасибо, этот момент, наконец, прояснили. Теперь Беляев! Что случилось на озере и на этом вашем ручье с непроизносимым названием?